Молли навсегда (гет)

21 — 22 ноября 1967 года, Хогвартс

Санни прошла к доске, практически не чувствуя ног. Остановилась, повернувшись к классу, и наткнулась на ухмылку Рудольфуса Лестрейнджа. Нахальную и пренебрежительную. Подействовало. Она покраснела, рассердившись на себя, — да что такого?! Расклеилась, едва увидела «жениха» в роли учителя. Ну снял с неё балл — Мерлин, и когда она начала так переживать из-за каких-то баллов? Да если бы даже переживала — всего-то один! Даже Флитвик снимает больше. И что дальше? Не съест же, в самом деле, и не заавадит. Ответив Руди высокомерным взглядом, Санни мысленно рявкнула: «Соберись, дурёха!».

— Все вы готовитесь в конце этого курса сдавать Тритоны, — начал Магнус Нотт, обращаясь к классу. — Насколько я понимаю, ЗОТИ обязательны для всех, и вас уже почти полгода усиленно готовят к экзамену. Не вижу смысла давать новые темы, оставлю это профессору Робертсу. А вот практические навыки у вас закрепить не помешает. Не так ли, мисс Прюэтт?

— Да, — кивнула Санни и сразу опомнилась: — Да, сэр!

В классе раздались смешки, но одного взгляда Нотта было достаточно, чтобы воцарилась тишина.

— Отлично. Тогда сейчас каждый, выходя к доске, продемонстрирует мне серию заклятий, которые помнит, в течение минуты. Не повторяться, не делать паузы, не подсказывать. Мистер Лестрейндж, покажите нам своё мастерство и наколдуйте поглощающий щит перед мисс Прюэтт. Благодарю! Мисс Прюэтт, цельтесь прямо в мистера Флинта. Все заклятия для нападения или защиты, какие сможете припомнить.

— Почему в меня? — дёрнулся за первой партой Квинтус от нацеленной в него палочки. Призрачный щит маслянисто поблёскивал, но только перед второй партой.

— Чтобы жизнь мёдом не казалась, мистер Флинт, — прищурился Нотт, — к тому же магия прекрасное средство от похмелья. Мисс Прюэтт, готовы?

Санни глубоко вздохнула и слабо улыбнулась скроившему мученическую физиономию Квинтусу. В голове было абсолютно пусто. Ни одного заклинания, кроме Авады, она не могла вспомнить. Ах да, ещё Экспеллиармус. И Круцио. Но сомнительно, что Магнус Нотт оценит непростительные.

— Готова, сэр, — вздохнула она.

— На счёт три, мисс, — в руках Нотта появились большие песочные часы. — Мистер Флинт, вы собираетесь сидя отбиваться?

— Нет. Нет, сэр! — парень вскочил и скривился под неодобрительным взглядом учителя. — Санни, заавадь меня, очень прошу!

— Может, Круцио лично от меня? — нарочито сочувственно осведомился Магнус. — Нет? Ну, моё дело предложить. Итак, молодые люди. Один, два, три!

Песок в перевёрнутых часах на учительском столе шустро посыпался в нижнюю колбу.

— Ступефай, — выпустила Санни первое заклинание, полюбовавшись, как сиреневый луч был легко отбит Флинтом и погас в толще щита. — Экспеллиармус! Акцио палочка Флинта.

После удачно отбитого Экспеллиармуса слизеринец шутовски раскланялся и от Акцио палочку не уберёг. Санни хмыкнула, хватая тёплое древко, и сразу же бросила палочку обратно хозяину.

— Нифига себе! — отреагировал тот. — У тебя Акцио сильнее Экспеллиармуса!

— Разговоры!

— Инкарцеро!

— Ай. Простите, сэр! — Квинтус сбросил верёвки, передёрнув плечами. Что-то режущее применил?

— Баубиллиус! — вспомнила Санни, и маленькая жёлто-белая молния ударила Флинта куда-то в коленку. Он заскакал на одной ноге, взвыв так, что Санни всплеснула руками, бросаясь к нему. Всё остальное он так хорошо отбивал! Она не думала, что сможет попасть в него этой дурацкой молнией.

— Время, мисс Прюэтт! Будьте так добры, отойдите от этого идиота. Вы загораживаете... — Нотт набросил что-то невербальное на злополучную коленку, и Флинт издал стон облегчения. — Полегчало? Садитесь оба. Мисс Прюэтт, слабо. Флинт, отвратительно. Лестрейндж и Блэк к доске.

— Прости, — прошептала Санни, садясь рядом с Квинтусом и стараясь не шевелить губами. — Как ты?

— Выпить хочу!

— Мисс Прюэтт, минус балл за разговоры. Мисс Блэк, на счёт три…

— Это я, сэр! — попытался возмутиться Флинт.

«Придурок», — прочла Санни по губам Рудольфуса, и была с ним полностью согласна.

— Ещё один балл с мисс Прюэтт, — хладнокровно ответил Нотт.

— Сэр! — Квинтус даже о своём состоянии забыл, вскакивая с места. — Это не она!

— Сядь! — ледяным тоном скомандовал Нотт. — Ещё одно слово…

— Да пожалуйста! — свирепо отреагировал Флинт, падая на свой стул.

— Отработка, мисс Прюэтт, сегодня после ужина.

— Охренеть, — Флинту стоило научиться говорить шёпотом.

— Два часа, обоим, — уточнил Магнус.

— Да, сэр! — поспешила ответить Санни и пнула под партой своего неугомонного соседа.

Тот прятал от неё глаза и сжимал кулаки. Санни вздохнула, погладила его под партой по пострадавшей коленке и принялась смотреть на Беллатрикс, заклинания которой буквально слились в одно, вылетая с огромной скоростью. Понятно теперь, почему Магнус Нотт сказал, что слабо. Остальные ученики, хоть и не сравнились бы с мисс Блэк, но легко выдавали чуть ли не десяток заклинаний в минуту. Разве что Артур показал всего два заклинания, а потом его остановили за повтор первого. И Эжени полминуты молчала, но зато выдала в итоге целых пять заклинаний, умудрившись даже под конец связать Мэдисона «Инкарцеро».

— Подведём итоги, — Нотт стоял у доски, недовольно кривился и обводил взглядом каждого. — Потенциал у всех неплохой. Молодцы. Над скоростью реакций стоит поработать всем, кроме мисс Блэк и мистера Лестрейнджа. Мистер Флинт, от вас я ожидал большего. Мисс Прюэтт. Впрочем, с вами пообщаемся на отработке. К следующему уроку подготовите мне полный список бытовых заклинаний, которые можно использовать в бою. С пояснениями. Все свободны. Флинт и Прюэтт, задержитесь.

До конца урока оставалось ещё четверть часа, но, разумеется, никто не стал сообщать об этом учителю. Не прошло и минуты, как кабинет ЗОТИ опустел.

Нотт занял место за преподавательским столом, стоявшем на возвышении.

— Квин, — произнёс он устало, и, когда парень вскинулся, мягко продолжил: — Скажи на милость, какого драккла ты тут вытворяешь?

Санни постаралась слиться с мебелью и не дышать.

— Это было несправедливо, патрон, — нахмурился Флинт, не поднимая глаз.

— Серьёзно? Может, мне тебя похвалить, что в таком состоянии являешься на урок?

— Нет, сэр. Но зря вы… Расскажете матери?

— Проваливай! — фыркнул Магнус. — Мисс Прюэтт, могу я вас попросить об одолжении? Проследите, чтобы горе-рыцарь зашёл в Больничное крыло.

— Хорошо, сэр, — Санни улыбнулась. Такой Нотт ей даже нравился. А что назначил ей отработку, так это Флинт постарался — понятно, что воспитательный момент. — А отработка…

Флинт оглянулся, уже направляясь к двери.

— В семь здесь же, — Нотт закрыл глаза и потёр пальцами висок. — Попрошу не опаздывать!

— Да, сэр!

— Вот же… гад, — прошипел Квинтус, едва они вышли в коридор. — В Больничное крыло не пойду!

Санни взяла его под руку и попыталась заглянуть в глаза:

— Пожалуйста, Квин! Тебе же плохо.

— Мне хорошо, — он ей улыбнулся, криво, но всё же. — Только ради тебя. И не бойся патрона. Он не злой, хоть и бывает порой сволочью.

Сдав Флинта целителю, Санни поспешила на следующую пару. Она не знала, что думать про Нотта и отработку, и вообще о прошедшем уроке. Первый испуг прошёл, а то, как он говорил с Флинтом, когда все ушли, и вовсе показалось очень милым. И в Больничное крыло послал, и ругать не стал. Про Круцио, конечно, пошутил. А Флинт зря сердился, но это тоже было приятно — переживал за неё.

День пролетел очень быстро, хотя помучить их умудрились на всех парах. Даже Флитвик устроил опрос, измотав сложными заданиями.

* * *

Рудольфус выловил её, когда Санни выходила из кабинета Чар. Маленький профессор задержал, спрашивая, как продвигается индивидуальная работа и не нужна ли помощь. Пришлось ответить, что всё прекрасно, и стараться не думать слишком громко, что ещё даже не приступала.

— Почему на обед не ходила? — первым делом спросил Рудольфус, приноравливаясь к её шагам. — И куда так спешишь сейчас?

— Монстрик приболел, — нахмурилась Санни. — Хотела показать его целителю, хотя не уверена, что они занимаются животными.

— Что значит «приболел»?

— То и значит, — Санни едва не ступила на пропавшую ступеньку и благодарно улыбнулась поддержавшему её Лестрейнджу. — Отказывается от еды с самого утра, вялый какой-то, и нос сухой и горячий.

— Не торопись. Давай зайдём в башню Рэйвенкло.

— Зачем?

— Ну как же. Лисс Пранк, пятикурсница, наверняка сейчас там.

— Лиссу я знаю, — вспомнила Санни рыженькую смешливую девчонку. — А зачем она тебе?

— Не мне, а твоему Монстру. У Лиссы целительский дар, может, и животных чувствует. Только это секрет.

Лиссу им вызвал кудрявый второкурсник. Мисс Пранк весело поприветствовала Санни и насмешливо Лестрейнджа.

— Кому я нужна?

— Монстрик заболел. Руди сказал, что ты могла бы посмотреть его.

— Монстрик — это?..

— Книзл у неё, — пояснил Руди, — мелкий такой котёнок. Фамильяр.

— О! Обожаю котят. Только минутку, я шарф забыла.

В результате в своих комнатах Санни оказалась в большой компании. Лисса прихватила зачем-то ещё семикурсника Забини, — правда, уверяла, что он сам увязался. И Рудольфус тоже пошёл смотреть, словно заняться нечем. А по дороге ещё и Флинт их нагнал: Валери забрала его из Больничного крыла и контролировала, чтобы не свернул, куда не надо.

От такого количества гостей профессор Даркер на картине просиял, сделал вид, что читает газету, устроившись в кресле у камина, а сам с интересом наблюдал за гостями своей протеже.

— Отойдите все! — потребовала Лисса, когда Лакки осторожно положила вялого котёнка на диван. — Лаудан, что встал, сделай диванчик повыше!

Забини поспешно выхватил палочку и направил на диван. Пара заклинаний — и диванчик превратился в высокий стол с мягким верхом.

— И света побольше, — скомандовала мисс Пранк. — Спасибо, Рудольфус!

Лестрейндж среагировал быстрее всех, согнав к «операционному» столу софиты, плавающие под потолком.

Флинт попытался что-то посоветовать, но мисс Пранк одарила его таким взглядом, что Квинтус отшатнулся, а Валери хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

— Флинт её боится, — шепнула она Санни. — Лисс Рабастана от пьянства заговорила на месяц.

— Басти что, алкоголик?

— Тише вы! — рассердилась мисс Пранк. — Я тут сердечко прослушиваю.

— Потом расскажу, — одними губами сообщила Валери.

— Так! — наконец изрекла Лисса, укладывая котёнка обратно на столик. Казалось, всего осмотрела, ощупала и прослушала. Тот улёгся безвольной тряпочкой, уронив маленькую голову на лапы. — Когда обнаружили симптомы, и кто?

— Утром он был нормальный, — тут же сообщила Санни, делая шаг вперёд. — Правда, не стал есть, но я думала, что просто с вечера переел. А потом я на переменке забегала, мне Лакки сказала, что он даже пить не хочет. И к еде не притрагивался. И вообще все время лежит и не шевелится.

— Можно позвать её? Ну, Лакки?

Домовушка тут же появилась рядом и обстоятельно повторила то, что уже сказала хозяйка. Добавив в конце жалобным голосом:

— Мастера Джейми бы сюда приводить. Монстрик бы живо поправляться.

— Кто такой Джейми? — заинтересовалась Лисса.

— Мой кузен, — растерянно пояснила Санни. Её удивило, что Лакки заговорила как обычный эльф, но, видимо, так было нужно. — Не знала, что он лечит животных.

— Он может, да, — Лакки повесила уши. — Только его сюда не пускать.

— Ясно, что не пустят, — кивнул Лестрейндж.

— А я с такими малютками не очень умею, — призналась расстроенная Лисса. — Я больше с людьми, или, например, с гиппогрифами.

— А нельзя перенести его к вашему кузену? — поинтересовалась Валери. — Лакки, он правда вылечить может?

— Можно? — эльфийка просительно посмотрела на Санни. — Это недолго. Он уметь, я правду говорить.

— Давай! — скомандовала она. — Я подожду!

— Мы все подождём, — добавила мисс Пранк, осторожно перекладывая котёнка в лапки домовушке. — Лаудан, возвращай диван на место. Зря, что ли, с нами пошёл?

— С радостью, — улыбнулся тот девчонке и махнул палочкой, возвращая диванчику прежний вид.

Валери с Флинтом и мисс Пранк тут же его заняли. Забини присел на подлокотник, а Санни и Рудольфусу достались кресла.

— Раз пошла такая пьянка..., — произнёс Лестрейндж, вынимая из кармана маленький пакетик. Увеличив его, он пояснил: — Пирожки. Вообще-то я для Санни прихватил, но теперь думаю, что она столько не съест.

— Ух ты! — Санни вскочила. — Сейчас я чай организую, у меня тут всё в шкафчике.

Валери тут же стала помогать, а Забини разложил пирожки высокой пирамидкой на широкой плоской тарелке, трансфигурированной из бумажного пакета.

— Нифига себе, сколько ты для Санни взял! — оценил он.

— Остальное думал в подземелья отнести, у нас там Мэдисон вечно голодный на пару с Флинтом. Но думаю, что тут сейчас нужнее.

— Реган обойдётся, — мрачно заверил Флинт, хватая пирожок. — Бля! Горячий какой! Уууу!

— Так я подогрел, — хохотнул Забини.

— Обжёгся? — сочувственно спросила Лисса. — Дай гляну руки.

— Держись от меня подальше, Пранк! — Флинт откусил большой кусок пирога, перекладывая его из руки в руку и держа кончиками пальцев. — Мефя таф не корфрили.

— Чего? — смерила его насмешливым взглядом Лисса. — Прожуй сначала, умник.

Санни, как раз расставлявшая чашки, сразу поняла, что Лиссу его слова обидели.

— Он говорит, что его там не кормили, — рискнула она перевести, пока Квинтус жевал и кивал в такт её словам. — И мне за тебя стыдно, Флинт. Может, и мне держаться от тебя подальше?

Квинт замер, уставившись на неё, судорожно проглотил всё, что было во рту, и обернулся к «целительнице», а потом оглядел остальных.

— Лучше извиниться, — без улыбки посоветовал Забини.

— Ага, — синхронно кивнули Санни и Валери.

Флинт тяжело вздохнул, сполз с диванчика и оказался на коленях перед мисс Пранк.

— Мелкая, прости дурака. Я дебил! Я знаю! Хочешь, заколдуй!

— Да уж ладно, — рассмеялась она, потрепав его по голове. — Можешь не извиняться, я ж тебя с детства знаю. И не жмурься, ничего я против воли делать не стану. Пей себе, сколько влезет!

Флинт шумно выдохнул, поймал и поцеловал её руку, а потом вернулся обратно на диванчик, пока Забини не занял его место.

— Подкаблучник, — проронил Руди, наблюдавший эту сцену с усмешкой. Он осторожно принял горячую чашку из рук Валери.

— Хороший мальчик, — не согласилась с ним Санни. — Валери, садись в кресло. Я на этом пуфике посижу. А… Лаудан, правильно? Можешь на диван сесть рядом с Лисс.

— Кто ещё подкаблучник, можно поспорить, — проворчал Квинтус. — Лаудан, твою мантикору! Почему нижние пирожки ещё горячее?

— Охлади заклинанием, — лениво ответил Забини. Он тоже взял только чай и, устроившись с другой стороны от Лисс, положил свободную руку на спинку дивана. — А ты чего не ешь, радость моя?

Лисса прыснула:

— Эй, с каких это пор я твоя радость? По имени, пожалуйста, а лучше по фамилии, мистер Забини!

— Может, он не знает, что ты за зверь, и влюбился, — предположил Флинт.

— Квинтус! — вздохнула Валери. — Ну в самом деле!

— А что, Вэл! Вот прикинь, твой отец уже сказал отцу Лиссы, мол, пусть дочка за такого-то выйдет. Приедет она на каникулы, а там её женишок встречает. Так что ты, Забини, лучше бы не заглядывался. Для твоей же пользы говорю. Ковен своих девок на сторону не отдаст.

— Глупости какие, скажи, Валери, — Лисса постаралась отодвинуться от Забини. — Твой отец бы не стал так делать, да? Папа мне обещал, что сама выберу. И Стивен бы написал, если что. Но руку тебе лучше убрать, Лаудан. Угу, вот так. Не думай, что я брошусь выбирать тебя!

— Отец может, — пробормотала Валери невнятно.

Санни показалось, что взгляд Забини стал каким-то больным и сердитым. Похоже, ему вообще неприятно, что его тут обсуждают, а он, как джентльмен, не может сказать, что вовсе не влюблён в Пранк.

Но Забини вдруг положил руку на затылок девчонки, и заставил посмотреть на него:

— Плевал я на ваш ковен. Всё равно моей станешь.

— Больной! — Лисс вскочила, стряхнув с себя его руку. — Подвинься, Флинт! Я сяду здесь.

Лаудан зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел прямо на Санни.

— Извините. Я не хотел никого расстраивать. Хотите анекдот? Нет?

— Давай, — милостиво кивнул Лестрейндж, — а то мне до сих пор не по себе от твоей заявы. Надеюсь, ты Нотту не говорил, что на ковен тебе плевать? Или у вас сегодня не было ЗОТИ?

Вспылить Лаудану помешало возвращение домовушки, с рук которой радостный котёнок прыгнул прямо на колени хозяйки. Большие круглые глазки оживлённо блестели, а быстрый язычок принялся слизывать с руки Санни крошки от пирожка.

— Мастер Джейми велеть сегодня с ним надолго не расставаться, — сказала Лакки.

— Так что с ним было, он не сказал? — оживилась притихшая было Лисса. — Как Джейми его вылечил?

Домовушка только покачала ушастой головой:

— Не знаю. Лакки не видеть. Мастер Джейми сказать, что нехорошее скушать. А потом Лакки принесла воды, а Монстрик прыгать.

— Отравился, — кивнула Пранк, погладив котёнка, которому дали полпирожка. — Я так и подумала. Лаудан… Флинт, можно тебя попросить?

— Чего?

Забини резко поднялся.

— Прошу прощения, — сказал он Санни, — если я больше не нужен…

Он в два шага пересёк гостиную и вышел в коридор, мягко прикрыв за собой дверь.

Пранк расстроено посмотрела ему вслед.

— Пожалуй, нам всем пора, — поднялся со своего кресла Лестрейндж. — И пирожки закончились. Флинт! Подъём!

— Лисс, — тот послушно вскочил, — а ты чего хотела-то?

— Уже ничего, — буркнула та. — Санни, я загляну вечером?

— Только после девяти уже, у нас с Флинтом отработка сегодня.

— О! Это не к спеху, — поспешила заверить Лисс. — Можно и завтра. Флинт, проводишь?

Валери, уходя последней, пожала ей руку:

— Не волнуйся так, всё нормально. Только Лисс не в курсе чувств Забини, а все и так давно знали. Может, и хорошо, что сказал, хотя это было по-дурацки, согласна.

* * *

Так и получилось, что на отработку Санни шла, думая про несчастного Забини и не очень счастливую Пранк, и несла на руках довольного Монстрика. Раз уж Джейми велел сегодня его не отпускать, мистер Нотт уж как-нибудь потерпит присутствие фамильяра на отработке.

Грустно было — неужели правда в ковене такие правила, что девчонок не отдают на сторону? А она-то думала, что это у неё всё сложно. А там даже не отец, а глава ковена такими вещами распоряжается. Вот где ужас. Расспросить, что ли, Флинта подробнее?

Она думала, что Квинтус опоздает, но тот уже приближался к кабинету ЗОТИ с другой стороны.

Санни даже поздороваться не успела, как дверь между ними распахнулась.

— А, пришли? — сказал Нотт, — Заходите. Я на пару минут отойду. Флинт, расставь пока мебель к стенам. Чтобы середина была свободна. Что это?

Нотт уставился на котёнка в её руках, который сразу выгнулся и зашипел на него.

— Монстрик, — вздохнула Санни, почёсывая фамильяра за ушком, чтобы успокоить. — Просто он приболел, то есть уже всё нормально, только нельзя пока одного оставлять. Ну… сегодня. Можно, мистер Нотт?

Магнус посмотрел отнюдь не ласково, ей даже показалось, что он скрипнул зубами.

— Устройте в уголке где-нибудь… Ладно, разминайтесь пока, скоро буду.

Широким шагом Нотт пошёл в сторону лестниц.

— Так, Санни, в чарах у нас сильнее ты, — Флинт достал палочку и приглашающе ею махнул. В конце кабинета с грохотом свалился одинокий горшок с подоконника. — Ну офигеть! Так, я пойду цветок реанимирую, а ты парты левитируй к стенам.

Санни кивнула, и, придерживая левой рукой котёнка, правой стала махать палочкой, поднимая парты. Вообще-то сразу много предметов она только ещё тренировалась переносить, но тут вполне удалось. Только взмокла слегка, когда весь ряд парт встал ровно к стеночке, развернувшись вдоль неё. Только два стула пришлось перенести отдельно.

Вздохнув, она перешла к следующему ряду, решив двигать эти парты чуть медленней. Только оглянулась на Флинта, который странно затих.

Парень смотрел на неё в полном шоке, даже рот открыл.

— Что? — Санни торопливо поглядела на котёнка, а потом уже осмотрела себя. — Что не так?

— Всё… так, — Флинт сглотнул. — Ты не устала?

— Да нет, — пожала плечом она. — Только с котёнком трудно сосредоточиться. Подержишь?

Флинт рванул к ней, осторожно забрал котёнка и отошёл к доске, пятясь.

Второй ряд переносить было легче, даже все стулья удержались в воздухе. И разворот получился лучше.

— А третий ряд к окнам? — оглянулась она на Квинтуса.

— Можно и к окнам, — выдал тот хрипло и откашлялся. — Ты точно не устала?

— Да я же их не руками волоку, — отмахнулась Санни, хотя нарочитое удивление Флинта было приятно.

— Это и пугает, — раздался от двери низкий голос. — Отставить, мисс Прюэтт!

Санни резко обернулась. Нотт тоже выглядел удивлённым и злым. Она поспешно опустила палочку.

— Что не так-то, Мордред вас подери? — Санни разом позабыла манеры и правила приличия.

— Да всё! Вы что тут вытворяете, а? Флинт, дракклов идиот! Ты куда смотришь?

Парень, сходу получивший подзатыльник, даже ругаться не стал, при этом ещё и выглядел очень виноватым. Он осторожно прижимал к себе котёнка.

— У неё Дар по чарам, причём тёмный, — вздохнул он. — Я бы уже пластом лежал. Да вы помните то Акцио, патрон?

— Похоже на то, — вдруг спокойно согласился Магнус. — Вы как, мисс Прюэтт, не устали?

— Нет, — сердито ответила Санни и села на парту. — И ничего не тёмный. Просто Дар. Мне папа сказал, что это в нашей семье нормально!

Мужчины фыркнули совершенно одинаково и одновременно.

— Не обижайтесь, мисс, — попросил Магнус, шутливо подняв руки, мол, сдаётся. — Мы просто восхищаемся. Третий ряд осилите? Есть не хотите?

— Да нет, вроде бы, — Санни даже к себе прислушалась, но ничего особенного не ощутила.

Она встала с парты и подняла палочку, та слушалась сегодня даже лучше обычного, или просто взяла её удобнее, ближе к середине, как подсказал вчера мистер Даркер с портрета. И тепло теперь распределялось ровным потоком, как он и предсказывал. И не так и сложно, зря они удивляются — ведь просто надо связать все предметы между собой, и двигать, приподняв над полом совсем немного лишь одну парту. Потом её развернуть, а остальные просто повторят. Вот чтобы двигать разные предметы по-разному — тут действительно нужно мастерство.

— Вот, — сказала она весело, оборачиваясь снова к безмолвно глядящим на неё мужчинам. — Совсем не сложно. Только я что-то…

В глазах внезапно заплясали точки, а голова приятно закружилась, как в детстве после качелей, когда долго-долго смотришь в небо, раскручиваясь на них. Она успела удивиться, что Нотт с Флинтом одновременно бросились к ней, а потом стало темно.

Придя в себя, она с удивлением поняла, что лежит на мягкой кушетке. И только потом открыла глаза.

— Ну вот, — голос Нотта она узнала сразу. — Как себя чувствуете, мисс Прюэтт? Пить, есть хочется?

— Пить хочется, — призналась Санни и чуть скосила глаза, осознав, что всё ещё находится в кабинете ЗОТИ. Откуда уж тут взялась кушетка, оставалось загадкой. Нотт смотрел участливо и внимательно, стоя у изножья кушетки. — И съесть что-нибудь тоже хочу.

— Что-нибудь или кого-нибудь? Вы так посмотрели… Если что, я совершенно невкусный, — усмехнулся Магнус.

— Не, — Санни скривила рожицу, прислушиваясь к себе. — Я бы хотела жареного мяса и тортик со сливками. Ой, ну это я так. Вы же спросили…

Нотт усмехнулся и кому-то сказал:

— Всё слышал? Живенько, метнись, дружок, и обеспечь, — судя по характерному хлопку, выполнял его задания какой-то домовик. — Вы нас напугали, мисс Прюэтт.

Испуганным Нотт не выглядел точно, разве что чересчур задумчивым.

— Попробуете сесть?

Санни попробовала, а откуда-то подскочивший Флинт помог, придержав за плечи. И подмигнул ободряюще.

— Привстаньте, — хмыкнул Нотт, а когда Санни повиновалась, то кушетке был возвращён первозданный вид — удобное кресло за преподавательским столом. — Садитесь.

Она села, а Флинт развернул кресло к этому самому столу, где домовик в чистом полотенце уже шустро выкладывал блюда.

— Ну блин, сколько еды! — заметил Квинтус.

— Присоединяйся, — усмехнулась Санни. И тут же вскинула взгляд на Нотта. — И вы тоже, сэр. Тут на всех хватит. А мне одной всё это не съесть.

— Воздержусь, — мотнул головой Нотт, стоя посреди опустевшего класса со скрещенными на груди руками и непонятным выражением лица. — И вам, мистер Флинт, советую не налегать. Отработку никто не отменял. Даю вам пятнадцать минут на отдых.

Флинт коротко кивнул и сразу запихнул в рот маленький пирожок, который, похоже, проглотил, не жуя. Когда Магнус вышел, Санни подвинула ему одну из тарелок. А потом почувствовала шевеление и пересадила Монстрика, который вскарабкался к ней на колени, на край стола. У мелкого пушистика забавно разъезжались лапы и дёргался нос. Чувствуя столько вкусного прямо перед собой, он осторожно поглядывал на хозяйку. Санни усмехнулась и придвинула ему тарелочку со сметаной, а Флинт по её просьбе нашинковал туда кусок нежной свинины. Монстрик заурчал, распробовал угощение, а после начал быстро уничтожать кусочки мяса со сметаной, подавая пример.

Хоть ей и казалось, что еды слишком много, но втроём они управились быстро. Правда, от торта со взбитыми сливками Монстрик отказался, а Флинт нет.

— Как-то мало ты съела, — проглотив большой кусок одним махом, сказал Квинтус. — Если бы я так потратился…

— Спасибо, я наелась, — твёрдо ответила Санни. Ей было немного стыдно за три свиных отбивных, которые достались на её долю. Хотя, как ни странно, объевшейся себя совершенно не ощущала. Так, лёгкая сытость. И ощущение, что ещё бы столько же съела. Даже страшно стало. Растолстеет ведь.

Флинт словно услышал её мысли и проворчал:

— Я, конечно, понимаю, что ты не какая-нибудь маглорождённая. Но… у тебя что — это впервые?

— Что впервые?

— Магическое истощение, — пояснил парень. — В следующий раз, если так выложишься, сразу гони свою домовушку за едой. Потолстеть тебе не грозит, если вдруг этого боишься, но силы еда восстановит. Особенно мясо.

Монстрик недовольно сморщил мордочку, сыто зевнул и улёгся досыпать прямо посреди стола.

— Надеюсь, вы готовы, — в конце кабинета снова материализовался Нотт. — Мистер Флинт, прошу!

Флинт сразу пошёл вглубь класса, отсалютовав Санни палочкой, которая выбросила сноп искр.

— А вы еще немного посидите, мисс Прюэтт, не будем рисковать вашим здоровьем, — Магнус развернулся к Флинту. — И пока просто смотрите. Потом кое-что попробуем.

Следующие полчаса Санни маленькими глотками пила сок и зачарованно наблюдала, как обмениваются заклятиями Флинт и Нотт, двигаясь словно в танце. Заклинания они как будто вообще не произносили, или делали это слишком тихо, только разноцветные молнии прорезали пространство, с шипением ударяясь о невидимую преграду. Видимо, боевики окружили себя щитом.

Не так удивительно было, как красиво и быстро посылает заклятия Нотт, всё-таки взрослый и опытный, а вот Флинт удивил — невероятная реакция, даже Беллатрикс не казалась теперь такой крутой. Он легко крутился, уходя от атак, падал, тут же вскакивая, подпрыгивал, пригибался во все стороны под немыслимым углом, при этом атакующие заклинания сыпались с его палочки просто с молниеносной скоростью.

Когда Нотт выпустил синий луч в потолок и всё резко завершилось, Санни даже выдохнула, поняв, что в какой-то момент просто перестала дышать.

— Понравилось? — сразу спросил запыхавшийся Флинт, подходя к ней и хватая кубок, стоящий на столе.

— Ещё как! — Санни перевела восторженный взгляд на Нотта и честно призналась: — Я никогда так не смогу!

Магнус тоже подошёл ближе и пожал плечом. Он совсем не запыхался, в отличие от Квинтуса.

— Вам и не надо, — сказал он задумчиво. — Но некоторые моменты наверстать придётся. Так что поднимайтесь, сначала кое-что проверим.

Санни встала, стараясь не показать, как восхищается теперь Магнусом. Кто же знал, что он может быть таким… нормальным, что ли.

— Слабости точно нет? А то можно в Больничное крыло прогуляться.

— Нет, сэр! Я прекрасно себя чувствую, — испугалась Санни. В Больничное крыло точно не хотелось. Мало она там, что ли, провела времени с начала года?!

— Тогда позвольте, — он что-то пробормотал, взмахнув палочкой, после чего удовлетворённо кивнул. — Простое диагностическое. Вроде в порядке, даже удивительно. Ну что ж, посмотрим, что можно сделать. Покажите твёрдый щит.

И дался им этот щит! Санни подняла палочку и продемонстрировала. И вынуждена была признать, что он по-прежнему не такой большой, как хотелось.

— Нет, вы стоите неправильно, — Нотт подошёл и встал позади неё. Его ладонь легла ей на талию, а пальцы правой руки сомкнулись у неё на запястье. — Движение от плеча, запястье неподвижно. Вот так. Умница.

А Санни внезапно стало жарко, слишком близко он стоял, слишком хорошо ощущала, как касается спиной его груди. Едва могла слушать объяснения и повиноваться спокойным указаниям.

— Итак, щит, — говорил Нотт, снова твёрдо сжимая запястье, и что с того, что от его пальцев у неё по руке разбегались горячие мурашки. — Чувствуете разницу? Вот так и вверх. Запястье неподвижно, работаете плечом. Теперь заклинание. Ну?

— Здорово! — не удержалась Санни. Тот самый щит, что у неё не получалось сделать большим, теперь получился. — Жалко, что профессор Робертс этого не видит!

Флинт хохотнул. Он сидел на столе, всё ещё прикладываясь к кубку.

— Увидит, — пообещал Магнус. — А теперь сами. Нет, мисс Прюэтт, не запястьем!

Изрядно помучившись и раза три ещё ощутив его осторожные прикосновения, она поняла, что действительно может сделать это и сама. Продемонстрировав твёрдый щит почти до потолка кабинета — а это почти четыре метра, она победно взглянула на мужчин.

— Ну как я?

— Нет слов, — усмехнулся Нотт. — Молодец!

— Ещё чуть-чуть, Санни, и я начну тебя бояться, — хохотнул Флинт, схлопотал ещё один лёгкий подзатыльник и раздосадовано засопел. — Да ладно, патрон!

— Бездельник! Мисс Прюэтт, забирайте котёнка и идите отдыхать. Вы хорошо поработали. Проводите девушку, мистер Флинт. И сообщите остальным, что я чуть позже навещу подземелья, чтобы пожелать вам всем спокойной ночи.

— Садист, — высказался Флинт, шагая рядом с ней по пустынному коридору. — Ещё и шмон устроит. Даже странно, что предупредил. Не иначе перед тобой из себя добренького строит.

— Ты же сам сказал, что он добрый.

— Ну-у, — протянул Квинтус, почесав затылок. — Знаешь, доброта разная бывает. То есть, найдёт мой схрон, так не пожалеет. И хорошо, если только сесть завтра не смогу. Но не найдёт, не бойся.

— Ну пока, — Санни открыла дверь в свои комнаты и, когда Флинт наклонился погладить котёнка у неё на руках, быстро чмокнула его в щёку. — Спасибо, Квин!

Тот сразу выпрямился, чуть покраснев, и прикоснулся пальцами к щеке.

— Блин, Санни, я так влюблюсь!

— Не смей! — засмеялась она и поспешила шагнуть в комнату и закрыть дверь.

— Пришла, — встретил её профессор Даркер с картины. — Чудесно, сейчас позанимаемся концентрацией.

— О нет! — простонала Санни, ссаживая котёнка на диван.

— О да! Если я согласился вас учить, то только потому, что вы дали обещание выполнять все мои требования! Хорошо, можете сесть на диван. Итак…

Санни послушно села. В конце концов, она действительно сама на это пошла. И только Мерлин знает, сколько времени вчера вечером она убеждала профессора Даркера, как ей нужен учитель Чар, и что никто, кроме него, её не устроит. И как радовалась, что, основательно её помучив, старик всё же согласился, убедившись, правда, что Дар у неё есть. Она не поняла как, ведь практически просто махала палочкой, действуя строго по его указаниям. Ну передвинула в итоге всю мебель в комнате и вернула потом всё назад.

А теперь, судя по удивлению Нотта и Флинта от переноса парт, начала понимать, что такое, видимо, не все могут сделать. И это здорово воодушевляло.

Спать она отправилась только в начале двенадцатого, забрав с собой котёнка, который доверчиво свернулся клубочком у неё под боком. Лакки принесла поднос с горячей булочкой и молоком, настойчиво предлагая подкрепиться после «тяжёлых трудов».

— Спасибо, солнышко, — Санни с сомнением взглянула на булочку. — Прости, но жевать я уже не могу, а молоко выпью.

— Меня так мастер Джейми называл, — растрогалась домовушка. — Дайте, я подушку поправлю.

Она что-то ещё щебетала, но Санни уже не слышала.

* * *

Антонину Долохову вставать в несусветную рань было не привыкать, несмотря на бурную личную жизнь; часто поспать удавалось пару часов от силы, а то и меньше. Приглашение тётушки Сольвейг пришлось как нельзя кстати. С последней пассией он расстался на прошлой неделе, родню навестил накануне, и чем занять свой досуг пока не решил.

Ерофеич уже ждал с огромным жбаном ледяной воды, который одним махом опрокинул на согнувшегося перед ним полуобнажённого хозяина. Отфыркиваясь и яростно растираясь полотенцем, Долохов выслушал новости, приправленные ворчанием, пообещал Ерофеичу обдумать варианты предложенных чистокровных невест, «которых пока ещё не захомутали», и сорвался на пробежку вокруг особняка и теплиц. Десять кругов по размокшей земле, потом ещё серия отжиманий-приседаний и других «выкрутасов», танец с саблями — только, чтобы потешить Ерофеича, обожающего это зрелище, а после банька.

И тут Ерофеич, похоже, воздавал по заслугам за все его промахи, нещадно проходясь берёзовым веничком по многострадальной хозяйской тушке, а острым языком по многогрешной душе. Другое дело, что Антонин терпел всё безропотно, лишь иногда беззлобно огрызаясь, и очень ценил этот прекрасный ритуал, чувствуя себя после него как заново родившимся.

— Я к Лестрейнджам, — отрапортовал он. — Мадам Лестрейндж просит с сыном позаниматься. И леди Сольвейг желает увидеться. Так что не поминай лихом. Подай сапоги и одежду попроще. Мантию боевую.

— Это к матушке Сольвейг попроще? — возмутился Ерофеич, кладя на кровать новые штаны из выделанной тончайшей кожи. — Побойся Бога, хозяин! Не хватало благодетельницу обидеть. И рубашку белую надеть изволь, я уж нагладил, да все кружева подлатал.

Антонин с ужасом осмотрел белые кружева на рубашке, но пришёл к выводу, что женской она всё же не выглядит. И сюртук был вполне удобным, пусть и старомодно-парадный, но движений сковывать не будет.

С обожаемой леди Сольвейг Гамп Антонин свёл знакомство задолго до того, как ушлый Лестрейндж заграбастал в свои загребущие лапы её обворожительную дочурку. Как сейчас помнил полутёмный подвал, запах прелой капусты и беды, куда втолкнул его, несмышлёного пацана, мрачный отец. Кто же знал, что видятся они последний раз… Несгибаемый Григорий Долохов на коленях, а перед ним маленькая решительная леди с огнём в глазах и палочкой в руке — сюрреалистичная картина врезалась в память навечно.

— Сбереги мальца, прошу! Ты сможешь вырваться, я знаю, даже помочь могу. Мне уже дороги нет. И клятвы держат, ты знаешь…

Он мало тогда понимал из слов отца, а тот говорил и говорил срывающимся, каким-то не своим голосом, умоляя на словах, в которых нет-нет, да и проскакивали нотки угрозы. А потом Антонин увидел мешок золота, что отец положил перед этой незнакомой женщиной; помнил, как вздрогнул сам и прижался к стене, когда страшным тоном она велела забрать золото и проваливать. И добавила устало, когда отец, пошатываясь, словно пьяный или раненый пошёл к дверям, прихватив его по дороге за шкирку:

— Сына оставь, довезу.

Отец вздрогнул, выпустил из рук его куртку, наклонился и поцеловал в лоб:

— Слушайся её! Прощай!

И вышел, блеснув больным взглядом.

Потом было много чего, и драли его розгами за самовольство, и удирали они от кого-то под пулями, и жили не пойми где и не пойми как. Вчетвером — Сольвейг, мелкая Бастинда, он и Ерофеич.

Выжили. А уже в Англии нашлась у него родня: дядька с семьёй и бабка двоюродная. Та приняла его к себе, воспитывала строго, но ни в чём не отказывала — достаток был. Умерла, когда ему едва шестнадцать исполнилось, оставив дом в наследство. Дядька тогда стал его опекуном, приютил, но был рад, когда племянник стал совершеннолетним. Напоследок ему мягко попеняли, что плохо он на кузенов влияет, но, если надо — пусть обращается.

Антонин, низко поклонившись, поблагодарил за хлеб-соль и кров, возможно, слишком саркастично, но как уж вышло, да и сбежал в бабкин дом вместе с домовым. Фёдор Долохов от родной крови не отказался, но виделись редко. А с Сольвейг пути и вовсе разошлись почему-то, всё недосуг было её навестить, поблагодарить за спасение. Мальчишкой он не понимал, что спасают, дважды пытался сбежать к отцу в трудном пути, за что и огребал не только от Сольвейг, но и от родного Ерофеича.

Антонин вздохнул, вспоминать себя непослушным и дерзким подростком было не то чтобы стыдно, но как-то горько. Наверное, чувствовал он, что потерял отца навсегда, вот и буянил, портя жизнь всем окружающим.

Нет, не совсем он забыл свою спасительницу, по праздникам подарки Сольвейг посылал. А как же. Ерофеич бы иного не понял. Но лично, с глазу на глаз, так и не встретились ни разу и не поговорили, а то, что виделись мельком на разных приёмах — то не в счёт.

Но теперь такой момент настал. Раз уж сама вызвала, чтобы внуку дал несколько уроков. Значит, помнит? Ценит? Настолько не по себе ему давно не было. Чувствовал себя всё тем же пацаном, когда представлял эту новую встречу.

— Гостинцев возьми, — велел Ерофеич, когда он уже совсем был готов. Домовой сунул в руки две резные шкатулки собственного производства. — Поменьше — это зеркальце для госпожи Бастинды. Побольше — гарнитур для матушки Сольвейг и всякое, по мелочи. Не напутай, слышишь ли?

— Слышу-слышу, не бухти, — хмыкнул Антонин, уменьшая подарки под укоризненным взглядом домового и рассовывая по карманам.

Аппарировал он прямо к воротам поместья, координаты леди написала. Так вышло, что у Ричарда в гостях ни разу не бывал, потому с интересом оглядывался. Замок, башни которого можно было разглядеть от ворот, впечатлял. Чувствовалась во всём основательность и добротность. Его встречали, и Долохов с удовольствием пожал руку Трою Хейли, одному из лучших боевиков Лестрейнджей.

— Неужели так устал с младшим заниматься, что меня просят?

Трой философски пожал плечом:

— Намучаешься с малым, тогда и поймёшь меня. Это огонь, а не мальчишка. Старший-то спокойный, а этот… что твоя ртуть. Так что удачи, Антонин. Но сначала просили в дом. Леди Сольвейг ждёт.

— Само собой, — кивнул Долохов, заинтригованный боевиком. С Рабастаном ему мало приходилось видеться, издали вполне себе обычный подросток, но слова Хэйли заставили воспрянуть духом. Возможно, уроки не будут такими скучными, как показалось вначале. Трой не был склонен к преувеличениям, да и болтуном его нельзя было назвать. Значит, правда как ртуть? Хотя что удивляться, когда родная бабка у мальчишки сама леди Сольвейг.

Она ждала его на высоком парадном крыльце в красивой тёмно-зелёной мантии, серых сапожках с острыми носами, выглядывающих из-под подола, и серебристо-серой шали, наброшенной на плечи. Постарела не сильно, хотя минуло больше тридцати лет с их вояжа, а вот светло-серые глаза блестели всё так же молодо и задорно. Разве что паутинки морщин залегли чуть глубже.

Антонин оробел, едва не застыв от нахлынувших чувств под насмешливо-добродушным взглядом. Потом решительно взбежал по ступенькам и сразу опустился на одно колено, целуя протянутую руку.

— Моя леди!

— Твоя, как же, бессовестный мальчишка. Ну-ка вставай, не заставляй нагибаться.

Он вскочил, широко улыбаясь, а Сольвейг потянула его за хвост, чтоб наклонился, и расцеловала в обе щёки.

— Ну здравствуй! Ух какой вымахал, не достать!

— Да я и тогда был с вас ростом, — хрипло ответил Антонин, дурея от желания схватить в охапку эту хрупкую леди и подбросить высоко-высоко. Только ведь невместно. В итоге всё же не удержался, уж больно крыльцо было широкое. Подхватил за талию, закружил быстро и весело, заслужил серебристый смех, не сердитый, довольный, поставил перед дверью, переводя дух.

— Эх, непутёвый, — усмехаясь, покачала головой леди, распахивая дверь. — Пойдём, не завтракал ещё, наверняка? Я велела накрыть у себя. Разделишь со мной трапезу?

— С удовольствием! — кивнул он обрадованно. Почему-то завтракать со всей семьёй Лестрейнджей ему не слишком хотелось. А аппетит нагулять успел. — Спасибо!

О гостинцах он вспомнил, только когда вторую порцию каши уплетал — не хуже, чем Ерофеич готовил. А горячий чай с добавлением каких-то травок и вовсе вернул в детство, когда Сольвейг отпаивала после того, как под лёд провалился. Ох, и ругалась тогда добрая леди, вспомнить приятно.

— Гостинцы тут, от Ерофеича, — потянулся он за брошенной на софу мантией. — Вам, моя леди, и вашей мелкой.

— Да уж не мелкая, всего-то на полтора года младше тебя, — Сольвейг рассматривала его, словно заморское чудо. — Давай гостинцы, только позже посмотрим. Расскажи, как родня.

— Да что там, — Антонин увеличил шкатулки, поставив на край стола. — Дядька мой, Фёдор, с тётушкой в Праге живёт. Давно уже туда уехал. Младший кузен где-то путешествует, старший здесь, в Лондоне. У него бизнес общий с тестем, это Аллены, которые по дереву, мебель там дорогая всякая, мётлы. Я не вдавался в подробности. Младшему сыну года два. Тоже хотят перебраться в Прагу.

— К отцу поближе?

— И это тоже. И детей в Дурмстранг отправить хотят. Хорошее дело. А кузина, — голос Антонина потеплел, — заканчивает уже Дурмстранг. Агнешка. Совсем не в родню пошла, а в меня. Вот честно говорю, такая же боевая девчонка, вы бы видели!

— Агнешка? — переспросила с интересом Сольвейг.

— Сестрёнка, — широко улыбнувшись, кивнул Антонин. — Красавица, даром, что мелкая.

— У тебя все мелкие, — хохотнула Сольвейг. — Привози ко мне, погляжу, кто ледяное сердце растопить смог.

— Скажете тоже, — нахмурился Долохов. — У меня сердце мягкое, как вот эта сметана. Вкуснейшая, кстати.

— Мягкое, да. Только дядьку и старшего кузена не жалуешь, а младшего и сестрёнку любишь. И не отрицай, кого обмануть-то хочешь?

— Да чего отрицать. Просто Агнешка, она же им не родная, приёмная, какая-то дальняя родня тётушки, сирота. Правда, они приняли её в семью, воспитывали, как родную дочь. Но только именно мне она письма пишет, да и навещать её в ту школу никого не пускают, а у меня знакомства. Ну и гостинцы там, денег тоже карманных много не бывает. Меня дядька попросил, ещё когда она на первом курсе училась. А мне не сложно. А то, что они передавали, разве это девчонке нужно? Одеждой там и так всех обеспечивают, а эти жалкие три галеона в месяц…

— Ну-ну, не горячись, понимаю всё. Колдография есть? Хоть посмотреть бы. Любопытно же.

— Есть, — Долохов расстегнул ворот и достал цепочку с большим медальоном. Раскрыл его и, пересев ближе к Сольвейг, показал.

— Блондинка, — удивилась та, с интересом вглядываясь в снимок. — А хорошенькая-то какая! Боевая, говоришь?

— Даже не представляете насколько, — с удовольствием подтвердил Антонин. — Только зовёт меня Антошкой, не смейтесь. Запрещать бесполезно. Позапрошлое лето у меня гостила, дядя с тётушкой тогда путешествовали, а у кузена только-только младший родился, так ко мне отправили. Вот она радовалась-то, и Ерофеич был на седьмом небе, хотя эта егоза вверх дном всё перевернуть пыталась.

— А после окончания куда? К отцу приёмному, в Прагу вернётся?

Долохов нахмурился, пряча медальон под рубаху, пересел обратно на своё место, рассеянно глотнул чай и только тогда ответил.

— В Англию хочет, опять ко мне. Кузен к лету уже в Праге будет. А я… Ну как тут поселишь незамужнюю девицу в доме холостяка, пусть и кузена? Да, есть Ерофеич… И дом большой, места хватит на десяток таких девиц. Только всё равно неприлично. Просто нужно же ее в свет выводить, балы всякие и прочее... Не бередите душу, моя леди.

— Ну, до лета времени много, что-нибудь придумаешь. Ты всегда головастым был. Лучше скажи, почему холостой до сих пор? Или не нашёл ещё ту самую?

Долохов фыркнул, откинувшись на стуле и сыто щурясь:

— Нашёл, и предостаточно. Только вот жениться не тянет.

— Понятно, — кивнула Сольвейг. — Ладно, позже ещё поговорим. Иди, внучка моего погоняй, да пожёстче. Тоже весь на нервах, любовь у него, страдания. Так что надо дурь из головы выбить.

— Развлечёмся, — согласно кивнул Антонин, поднимаясь кошачьим движением из кресла. — Любовь выбить не обещаю, а остальное с превеликим удовольствием.

* * *

Младший Лестрейндж встретил его в тренировочном зале холодной улыбкой и недоверчивым взглядом.

— Представляться не будем, знакомы, — сразу же сказал Долохов, оглядывая помещение. — Обращаться можешь по имени — Антонин, если забыл. Или по-простому — наставник. И сразу вопрос — тебе для сдачи СОВ или по-настоящему позаниматься хочешь?

— А что, есть выбор? — спросил нахальный мальчишка, даже палочку не доставший.

— Уже нет, — любезно улыбнулся Долохов и атаковал.

Впрочем, отлетевший в дальний конец зала Лестрейндж тут же взвился на ноги, посылая в наставника целую серию проклятий. Палочку достал в полёте, не иначе. И стиль Троя Хэйли прослеживается хорошо. А что не достал — так не родился ещё тот маг, что справится с Антонином Долоховым один на один. Но потенциал есть, надо признать.

Спустя десять минут на юного мага было жалко смотреть, но младший Лестрейндж даже не думал сдаваться. Если бы кровь не хлестала из разрезанного плеча, заливая пол, Антонин бы дал ему ещё немного времени спустить пар. А так связал, заодно наложив Силенцио, не надеясь, что приказ будет услышан.

— Я сейчас тебя развяжу, и будешь сидеть смирно, пока залечиваю руку. Усёк? Моргни, если понял. Вот умница.

Рабастан тяжело дышал, но руку дал и послушно сидел на наколдованном табурете, только сжимал зубы, когда зелье касалось открытой раны. Смотрел исподлобья — чисто волчонок. Приручать ещё и приручать.

— Готово. Где ещё болит? Что? Нигде? Не заставляй себя ощупывать. Молоденькими мальчиками я не интересуюсь, но ты такой хорошенький... Так что не искушай.

— Что вы…? Я не…

— Запоминай, Рабастан, — жёстко оборвал Долохов. — Если я спросил «где болит», показываешь знаками или говоришь. Мне тебя не жалко, понял? Но с полутрупом заниматься я не стану. Итак, последний раз. Где ещё болит?

— Нога. И спина.

— Молодец! Снимай рубашку и сапоги. Нога эта? Отлично.

Когда царапина на ноге была залечена, а синяк на спине сведён, Долохов выбил ногой табуретку из-под подопечного, сразу посылая слабую молнию в то место, куда упадёт. Только тот умудрился увернуться и вскочить. Взгляд его ничего хорошего не сулил.

— Не расслабляйся! — усмехнулся Антонин, чуть наклонив голову, чтобы пропустить Аваду. — Что ж ты так сразу? Ай, нехорошо! А если явятся авроры и палочку проверят?

— Зал экранирован, — хрипло отозвался мелкий убийца. Хотя мелкий — это условно. Уже вымахал не ниже Рудольфуса.

— Правда? Чудно, — обрадовался Антонин. — Круцио! А прыгнул так зря. Наказание за Аваду примешь всё равно. Круцио! ... Фините. Ну что? Готов слушать? Правило номер раз — никаких непростительных. Уяснил? Отвечать!

— Да, мистер Долохов! — ученик поднялся с пола, словно Круцио показалось ему щекоткой. Четыре секунды, но всё же. Силён! Только губа прокушена.

— Чудно, мистер Лестрейндж! Правило номер два — если я сказал «стоп» — это значит стоп! И ничего больше. Это ясно? Экспеллиармус! Отлично, Секо!

Когда спустя сорок очень насыщенных минут Рабастан не пожелал остановиться на однозначный приказ, Антонин просто приложил его одним сильным заклинанием, едва не размазав по стенке. По которой тот и сполз, выронив палочку и закрыв глаза. Ну чисто ягнёночек на заклание.

— Встать! Малыш, тут командую я. Или поднимайся, или придётся тебя взбодрить.

Вскочил, вызвав уважение, и даже палочку подобрал — левой рукой. Правая повисла плетью.

— Стоп! Пока довольно, подойди сюда.

Сеанс лечения потребовал времени. И усвоивший науку ребёнок сразу вскочил на ноги, мгновенно становясь в боевую стойку.

— Присядь, — предложил Долохов, усаживаясь прямо на пол и внутренне вздыхая, когда волчонок послушался. — Сейчас немного поговорим. Итак, на кого злимся? Кто так достал, и почему он ещё жив?

— Не злюсь, — устало ответил парень, отводя глаза. — Простите. Ну, за Аваду.

— Прощаю. Можешь спрашивать.

В глазах, уже не таких злых, появился слабый интерес.

— А вы правда лучше Нотта?

— Хм, тебе это в самом деле интересно, или тут что-то личное?

— Отец говорил, и бабушка, — уклончиво ответил Рабастан. — Просто он должен был со мной заниматься… Но отказался.

— Насколько понимаю, не просто отказался. Магнус замещает в школе Антуана Робертса, который только женился. Уважительная причина, как считаешь?

Парень замер, удивлённо приоткрыв рот, а потом зажмурился, сжав кулаки, и простонал так, что проняло даже Антонина.

— И где ещё болит? — ровным голосом спросил он.

— Тут, — парень на удивление быстро с собой справился, поглядев ясным взглядом и приложив руку к груди.

— Женщину не поделили? — попробовал угадать ни разу не психолог Антонин.

— Девушку, — вздохнул Рабастан. — Санни в школе, понимаете? А он… Скотина!

— Так это не слухи! — хмыкнул Долохов. — Значит, девчонка Прюэтт и тебе тоже нужна? Да ладно тебе, сядь! Считай, что я на твоей стороне.

— С чего бы это? — буркнул Рабастан, даже не садясь, а падая на пол.

— С того, что наставник — это больше чем родня, усёк? Так вот, ну и что, что в школе. Да и не поверю, что Магнус будет пользоваться положением учителя. Нотт — кто угодно, но не мерзавец. Так что зря ты так. Выдохни. И да, я лучше как боевик, но Нотт огневик, — знаешь, что такое «стихийник»? Видимо, да. Так что против него я не встал бы. Ну, если всерьёз — жить, знаешь ли, ещё охота. Ну хватит, Ромео, ещё один раунд, и на сегодня закончим. А завтра начнём заниматься всерьёз, если не передумаешь.

И всё же этот ребёнок смог удивить его ещё раз. После разговора по душам он вдруг обрёл спокойствие и коварство, и теперь пришлось попотеть уже Антонину. Выкрикивая «СТОП!» ещё полчаса спустя, Долохов чувствовал себя очень довольным.

— Отличная тренировка, — пожал он руку Рабастану, подлатав его многострадальную тушку. — Для первого раза сойдёт.

Парень, широко улыбнувшийся от похвалы, сразу сник.

— Выше нос. Я сейчас к леди Сольвейг — если что-то надо спросить, буду здесь ещё около часа. Так что не стесняйся.

— Хорошо, — кивнул младший Лестрейндж, становясь вдруг невозмутимо-бесстрастным, с точностью копируя своего отца — тот любил доводить Антонина этой миной до белого каления, — я очень благодарен, что согласились со мной заниматься, сэр.

— А вот это потом скажешь, если я тебя не прибью. Ну знаешь, всякое бывает… Ладно, беги.

По крайней мере, невозмутимая маска с парня слетела. А его ждала леди Сольвейг, и возможно, что-нибудь вкусное. Выложился он знатно. Не врал Трой, очень сложный ученик. И это было славно.

* * *

Рита ждала в «убежище», которым стал один из заброшенных классов на пятом этаже.

Этот класс Риту заинтересовал неспроста, только выяснилось это не сразу. Вход в «убежище» находился в нише за портретом с изображением мелкого и злобного старикашки, дремлющего над сундуком с книгами в какой-то полутёмной комнатушке. Лысый карла имел дурную привычку орать благим матом на любого, кто к нему обращался. Артур понятия не имел, как с ним договорилась мисс Скитер, но при виде Уизли старик теперь презрительно кривился, но молча кивал, открывая проход.

— Он предаст нас, — попытался Артур вразумить подругу, когда она привела его сюда впервые. — Я видел однажды, как один портрет шептал директору про нарушителя.

— Не суетись, Медведик, вон тот шкаф передвинешь вон туда, а сломанные столы — туда. И нет, убери палочку! Как раз магией мы привлечём к себе внимание. Вот уж тут я охотно верю своей паранойе. Наверняка все всплески магии в неположенных местах в замке как-то фиксируются. Так что ручками, ручками, милый. А сэр Льюис мне слишком благодарен и теперь чересчур от меня зависит, чтобы выдать. Ну и клятву я с него взяла, не дура. И тот стол тоже двигай в угол.

— А мы не могли бы, ну, трансфигурировать этот стол во что-нибудь… В кровать, например?

— Никакой магии, сладкий! Абсолютно! Заходя сюда, забудь о палочке. Понял? И о той, что у тебя в штанах — тоже. Никаких плотских утех до каникул, мы же договорились! В Хогвартсе — табу.

— Рита, — Артур без сил опустился на пол, прислонившись спиной к злосчастному столу и вкладывая всю тоску и надежду в умоляющий взгляд. — Я же сдохну.

— От этого еще никто не умирал!

— Видит Мерлин, я буду первым, — проворчал рыжик.

Скитер опустилась перед ним на колени и провела кончиками пальцев по щеке:

— Зато представь, как здорово будет, когда наконец всё случится! Попробуй утешать себя этим, Медведик!

Артур застыл, млея от мимолётной ласки. И подавил разочарованный стон, когда Рита резво вскочила со словами:

— Ну, чего сидим, кого ждём? Вон тот хлам мне нужно как-то распихать по шкафам. Медведик, ну же!

В мыслях ворочалось тяжёлое: «Тебе нужно, ты и делай!», но Артур лишь кивнул, поднимаясь:

— Всё для вас, моя леди!

И покраснел, когда она уставилась на него с весёлым изумлением:

— А ты быстро учишься, котик! Вот за что я тебя люблю. Давай, помогу.

Надо сказать, что трудились они не зря. Артур не понимал, каким образом, но «Убежище» превратилось в самое уютное место в Хогвартсе, да и, пожалуй, в его жизни. Где-то Рита раздобыла целую гору тряпок, разномастных подушечек, скатерть на стол, свечи. Как-то всё это пронесла сюда. И даже держала здесь под столом целый ящик с упаковками котлокексов — единственным лакомством, которое она признавала. И пару бутылок с крепкими напитками. Правда, выдавала угощение очень скупо, а из бутылок позволяла отпить лишь глоток. Но это было ничто по сравнению с особым чувством, которое охватывало здесь Уизли — ведь в этом крошечном мирке для двоих у него было своё место, законное и очень удобное.

— Твоя софа, Медведик! Ну-ка, попробуй, — указала она однажды на появившийся здесь уродливый диванчик, накрытый пледом.

— Откуда? И как же магия?

— Оттуда. Чары уменьшения должны были слететь сами через определённое время. Я давно присмотрела эту рухлядь у старьёвщика, всё рассчитала, и вот — вуаля!

Софа оказалась хоть и продавленной, но на удивление удобной. Сама Рита предпочитала строгое кресло за простым столом, где сортировала газетные вырезки и кучу других бумаг и колдографий. В основном довольно старых. Странное хобби его девушки Артура интересовало мало.

Когда Рита увлечённо перебирала бумажки, он молча читал на софе свежую газету или журналы по квиддичу, либо вовсе дремал, стараясь не мешать. Иначе у Скитер сильно портился характер.

Беда, случившаяся однажды в такой тихий и сонный момент, странным образом обрадовала Скитер, которая тут же оживилась.

— Что за гадость? — Артур закашлялся, вскакивая с софы. Их уютный мирок заполнялся каким-то на редкость вонючим и противным дымом.

— Трубу прорвало, — Скитер откуда-то резво достала страшные штуки, похожие на оболочку головы какого-то чудовища. И одну такую хрень сразу стала напяливать на него. — Не дёргайся! Это магловские противогазы. Ну вот, попробуй дышать.

На себя она тоже напялила этот ужас, однако Артур магловскую штуку оценил. Дышать он мог, пусть и с некоторым трудом, и запах ядовитого дыма чувствовать перестал. А потом Рита показала ему трубу, щедро оплетённую паутиной, выходящую в углу из стены и тянущуюся к наружной стене, в которую и была встроена. В одном месте труба была повреждена, но отверстие выглядело слишком ровным, словно кто-то проделал его нарочно. Оттуда и сочился густой фиолетовый дым.

Скитер быстро заткнула отверстие какой-то ветошью, отчего дым перестал проходить в комнату.

— Ты помнишь, где находится лаборатория Вестерфорда?

— Конечно. Ты хочешь сказать…

— Да милый, она прямо у нас за стеной!

— Но это невозможно! Она на шестом этаже и в другом крыле!

— Загадки Хогвартса, Медведик! Ты же не удивляешься, когда из гриффиндорской башни можно тайным проходом быстро попасть в Большой зал, минуя кучу лестниц и коридоров.

Оказалось, Рита специально искала способ шпионить за скользким Дамианом, но на этот класс с трубой от вытяжки наткнулась случайно. Подозрения, как он видел, оправдались.

Сняв противогаз и стащив эту гадость с него, Рита взлохматила его волосы, похлопала по щеке и поманила к стене. Приставила к поверхности стены какую-то трубку и удовлетворённо улыбнулась:

— Послушай.

На удивление ясно он услышал какое-то шевеление, бульканье котла, сдавленные ругательства и вздох Вестерфорда, потом что-то упало, что-то звякнуло. Рита отняла трубку.

— Хватит.

— Что это даст? — зашептал Артур, испугавшись, что Дамиан тоже может их слышать. — Он же там один, ничего интересного ты услышать просто не сможешь. Он же не идиот, чтобы разговаривать с самим собой!

— Говори нормально, — фыркнула Рита в полный голос, — он нас без подобной игрушки не услышит. Очень дорогая вещь, котик, относись бережно. Всё-таки сто галеонов.

— Сколько?

— Ещё в обморок упади! Любая уникальная вещь стоит денег. И ты не прав — такие, как Вестерфорд, не всегда бывают одни. У него явно есть своя клиентура.

Она деловито приделывала трубку к стене, обмазывая каким-то серым желе место прикрепления.

— А теперь иди сюда!

На столе стояла вторая трубка, только пониже и шире в диаметре. Верхнее отверстие было закрыто темной сеткой. Рита что-то подкрутила на ней, и комнату заполнили те самые звуки. Бульканье котла, шаги, вздохи.

— Да не вздрагивай! Не услышит он нас. К сожалению, очень маленький радиус действия, но нам хватит. И привыкай, теперь эти звуки будут здесь всегда.

Она набросила на подслушивающий агрегат красивую салфетку, и трубка исчезла, будто на столе в этом месте ничего не было. А звуки остались.

— Охренеть! — наконец оценил Уизли.

— А то! Я знала, что тебе понравится, Медведик! Всё, отдыхаем.

— Как? Я не могу закрыть глаза, мне кажется, что он рядом!

— Привыкнешь.

Он, в самом деле, привык, и перестал обращать внимание на звуки, издаваемые шпионской игрушкой, тайком даже жалея Риту и её бесполезную затею. Артур свято верил, что единственный клиент у Дамиана — это он сам. Ну и директор, наверное.

Как раз от него и шёл сегодня Артур, спеша сразу обо всём доложить подруге.

— Как прошло? — та потягивала из маленькой рюмки содержимое одной из бутылок.

— Ужасно! Я боялся, что он попросит посмотреть ему в глаза.

— Зря. Твоя серьга дала бы тебе знать в случае чего.

— Да я понимаю, и спасибо тебе за подарок, но всё равно… Он спрашивал про тебя.

— Что именно? — насторожилась Рита.

— Ну типа как у нас отношения и было ли что-то, ну ты знаешь, — Артур покраснел.

— Что? — развеселилась Скитер. — Так прямо и спросил?

— Да, — мрачно подтвердил он, падая на свою софу. — Я честно сказал, что не было. Кажется, он остался доволен. А потом вдруг спросил, встретимся ли мы на каникулах. А ты же сказала не говорить! Я ответил, что ты меня собиралась навестить в Норе, но точно ничего не знаю. Ведь не знаю же, да?

— Умница! Всё правильно! А он что?

— Велел не показывать тебе упыря — мол, не всякому по плечу такое зрелище. Зачем отпугивать девушку. И даже дал денег на гостиницу, чтобы в доме долго не задерживались.

— Ого! Покажи.

Артур кинул на стол слабо звякнувший мешочек.

— Пять галеонов! — Рита присвистнула. — Да ты богат, Медведик!

Он скривился, засовывая в карман прилетевший обратно тощий мешочек.

— Я не клялся, что всё так и исполню… Ты уверена, что хочешь пожить в Норе? Может, мы и правда… Ну, снимем…

— Не волнуйся, — таинственно улыбнулась подруга. — Тебе всё понравится. Вот увидишь! Тише!

Звуки из лаборатории Вестерфорда привлекли и его внимание. И клиент, навестивший зельевара, заставил Артура побледнеть — такой мог учуять их шпионское устройство.

— Мой мальчик, — говорил директор Дамблдор, словно находящийся рядом. — Ты давно не заходил, что-то случилось?

— Чего желаете, господин директор? Я весь внимание, но осмелюсь напомнить, что вы обещали не беспокоить меня в лаборатории. И как раз сейчас я очень занят.

— Много времени я не займу, мой мальчик. Я пришёл выразить свои соболезнования. Посмотри, газета магловская, но… А это список пассажиров… Такая катастрофа! Это же твой старший брат?

— Сводный, — глухо подтвердил Дамиан.

— Самолет разбился без всяких видимых причин. Такая жалость... Эти маглы такие экстремалы...

Повисшее молчание длилось минуты две, а показалось вечностью. Потом Дамблдор попрощался и ушёл. А Артур смог выдохнуть. И чуть не подпрыгнул, когда из невидимой трубки раздался звериный рёв Вестерфорда и что-то увесистое с грохотом врезалось в стену и осыпалось осколками.

— Могу предположить два варианта, — азартно потирая руки, проговорила Рита. — Или он очень любил брата, или сам подстроил эту катастрофу, а директор его шантажирует. Мне срочно нужны магловские газеты!

* * *

Том проснулся резко, рывком перекатываясь в сторону, спасаясь от неведомой опасности и, только ударившись локтем о стену, вплотную к которой стояла широкая кровать, начал приходить в себя после кошмара. Он снился ему периодически, без всякой видимой причины. Будь накануне встреча с друзьями, или тихий вечер в пыльной библиотеке, или даже страстное свидание с очередной любовницей — ничто не гарантировало, что кошмар не вернётся. Он его не мог вспомнить, сколько не старался. И не мог объяснить. Кажется, что-то взрывалось, падало, рушилось… И когда это началось, тоже помнил смутно, но на последнем курсе в Хогвартсе кошмар уже преследовал его. Хорошо, что, как у старосты, у него была отдельная спальня.

Том зажмурился и с силой потёр ладонями лицо. Поэтому он никогда и ни с кем не делил постель или комнату, на которую неизменно накладывал заглушающее. Пусть кошмар снился не каждый день, а всего лишь раз в неделю, ну максимум — два раза, но рисковать и показывать эту досадную слабость Том никому не собирался. Несколько раз в прошлом, когда он путешествовал, досадное соседство всё же случалось, и на утро приходилось стирать память случайным свидетелям.

От кошмаров не помогало ничего. Ни очищение сознания, что стало практически неотделимым ритуалом после освоения окклюменции, ни многочисленные ментальные практики, ни зелье сна без сновидений — после пары месяцев ежедневного приёма, когда он отчаянно решил хоть некоторое время прожить как нормальный человек, образовалось неизбежное привыкание. Зелье просто перестало действовать. Заснуть стало настоящей проблемой, и тот отрезок времени, который хотелось забыть, охарактеризовался мучительными попытками не спать вообще, потому что стоило забыться на пару часов, как он проваливался в свой вязкий кошмар и просыпался от собственного крика разбитым, не отдохнувшим, с бешено колотящимся сердцем и холодной испариной.

Тогда он подался в Индию к одному местному целителю, которого порекомендовал ему надёжный маг. Как ни велико было разочарование, когда вместо седого и важного мудреца он увидел перед собой старого, морщинистого и абсолютно лысого рыбака, ведущего полунищенское существование, Том сжал зубы и сдержанно попросил о помощи. Старик оглядел его ясными, не утратившими улыбки глазами, спросил, что в жизни важнее всего, и на ответ «мудрость» просто рассмеялся, с кашлем и похлопываниями по худым коленкам. А потом предложил разделить скудную трапезу. Рыбу Том не любил, но, измученный бессонницей и потерей аппетита, съел всё предложенное, старательно поблагодарив странного старика.

— Оставайся, — коротко выразил тот своё согласие.

Три месяца ему пришлось жить в полуразвалившейся рыбацкой хижине, ходить в море на вёслах, чинить сети, собирать дрова, латать крышу и стены, готовить еду на костре и полностью отказаться от магии. Старик оказался непрост, и Реддл как губка впитывал его скупые замечания о мире, о магии, о людях, о болезнях и прочем. Каждый вечер, измученный физическим трудом, Том ложился на жёсткую циновку в углу хижины и закрывал глаза. Старик абсолютно молча клал свою морщинистую ладонь на его лоб и глаза. Дальше он ничего не помнил, просыпался лишь утром в предрассветной мгле, когда старик требовал вставать и приниматься за ежедневные дела. Прошло много недель, прежде чем к Тому вернулся самостоятельный полноценный сон. Последние дни в хижине он засыпал без помощи рыбака, а кошмар приснился лишь однажды — в последнюю ночь перед отъездом.

— Здоров, — удовлетворённо кивнул старик, наслушавшись его криков, прежде чем разбудить. — Больше я тебе не нужен.

— Но как же кошмар? — Том уже надеялся, что за три месяца излечился полностью, и это утро стало страшным разочарованием. — Он вернулся!

— Правильно. Вернулся. Это часть тебя, — ответил целитель на ломаном английском, подбрасывая мелкие щепки в костёр, над которым закипал отвар из разных травок в медном котелке. — Никуда он от тебя не денется. Этот кошмар — часть тебя самого.

И он гулко постучал кулаком по своей впалой груди.

Том сосредоточенно покивал, гася в себе отчаяние усилием воли, даже постарался понять и согласиться, что да — часть, сожри её мантикора, но смириться так и не смог. Как он — блестящий учёный, сильнейший маг современности, мастер во многих областях магических наук, включая тёмные искусства — и страдает от банальных кошмаров, словно какая-то впечатлительная девица. И такая злость порой охватывала, что с трудом удавалось сдерживаться. Такой глупый изъян в практически совершенном теле с могучим интеллектом и отменным здоровьем!

Контрастный душ помог — изобретения маглов Том всегда уважал и не считал зазорным использовать их наработки, будь то удачные методики или технологии. Потом пробежка и снова душ. Физические упражнения лучше всего устраняли последствия кошмаров. Переставали дрожать руки и нервно дёргаться глаз. Сегодня предстоял сложный день, и он должен быть в отличной форме.

Сова от Ричарда застала его за кружкой крепкого кофе без сливок и сахара. Пристрастился недавно с лёгкой руки Антонина Долохова.

«Сегодня!» — коротко сообщал Лестрейндж. «Мог бы и патронус послать!» — ворчливо подумал Том, скармливая сове тост с ветчиной, который не в силах был проглотить сам. Сова ветчину сожрала, а тост, презрительно клюнув, отодвинула от себя лапой. Том выхватил палочку, и умная мерзавка ждать заклинаний не стала, шустро метнувшись в открытое окно. Он просто нервничал перед важной встречей. Наверное, самой важной за последние несколько месяцев.

* * *

— Что стряслось? — Санни только поднялась по лестнице к совятне, чтобы отправить письмо родителям, когда натолкнулась на спускавшегося оттуда Рудольфуса. Слизеринский префект тут же ухватил её за локоть и отвёл чуть в сторону от входа в шумную и грязноватую башню. В маленьком закутке даже оконце имелось, правда, маленькое и закрытое, так что уютный уголок вряд ли пользовался успехом, запах тут стоял тот ещё, от продуктов жизнедеятельности сов не защищала толстая стенка. — Лучшего места не нашёл?

— Да ладно тебе придираться. Как вчера отработка прошла?

— А что, Флинт не рассказал?

— Сказал, что нормально. И больше ни слова добавлять не захотел, поганец.

— Так нечего добавлять, — Санни внутренне поблагодарила Флинта за деликатность. Ещё бы и реально сказать спасибо. Или лучше не заострять его внимание? — Это всё, что тебя интересовало?

— Нет. Ещё предупредить хотел, — Руди помахал в воздухе парой конвертов зелёного цвета с серебристыми звёздочками. — Лорд Прюэтт принял приглашение моего отца. Так что ждём на рождественском приёме в нашем замке всю твою семью. Тридцатого декабря, если ты не в курсе.

— Всю семью? — улыбнулась Санни, не слишком удивившись. Чего-то такого на приближающееся Рождество она и ждала. Ведь и ей отец прислал несколько приглашений, чтобы могла позвать друзей к ним домой двадцать седьмого декабря. Вот и пришлось с вечера гадать, кого бы пригласить, утром искать этих «счастливчиков», а теперь отсылать отцу список приглашённых, которые согласились.

— Разумеется, всю, — кивнул Лестрейндж. — Так что сначала мы к вам, а потом вы к нам. Но есть ещё кое-что, — Руди дал рассмотреть ближе два приглашения. — Эти без имени… Если хочешь позвать кого-то с собой… Помнится, у тебя новый кровный родич появился. Ну, ты понимаешь. Мне бы хотелось его пригласить, но мы не представлены. А два приглашения — если он захочет взять кого-то с собой. Ответы можешь передать мне.

— Ты про целителя Сметвика?

— Ну не про Антуана же, — усмехнулся Руди, — Сделаешь? Думаю, моему отцу было бы… приятно.

— Хорошо, — Санни стало немного не по себе. Ведь Сметвика она видела лишь раз, да так и не написала ему ничего, а могла бы поблагодарить за спасение вообще-то. И даже порадовалась, что теперь точно есть повод. И вообще, хорошо бы отцу сказать, чтобы пригласил его на бал к ним домой. Хотя что это она, одно приглашение у неё как раз осталось!

— Вот и отлично! Ладно, Санни, но главное, чтобы была ты сама. Кое-кто ждёт не дождётся.

Санни покраснела, пытаясь придумать ответ, но Руди уже коротко поклонился и стал спускаться по лестнице, насвистывая какой-то мотивчик. Она вздохнула и пошла к себе. Письмо отцу следовало дополнить, да и Сметвику стоило написать сразу. Ведь о таких вещах нужно заранее предупреждать. Правда, она была не уверена: месяц — много это или мало.

* * *

— Как успехи? — Магнус Нотт, зевая, вышел из комнат профессора Робертса в класс и с удовольствием оглядел помощниц.

— Нормально, — хмыкнула белокурая Валери, бросив на него неодобрительный взгляд. — С первого по пятый курс всё проверили, теперь ржём над шестым.

Две её подруги хихикнули и тут же, покраснев, замолкли. Андромеду Блэк Магнус немного знал, хотя куда меньше её старшей сестрицы, периодически присутствовавшей на тренировках жениха прошедшим летом. А вот кудрявая девочка из барсуков, кажется, была ему совершенно незнакома.

Посмотрев с плохо скрытым отвращением на горки свёрнутых трубочками эссе, сложенные на первых партах, Нотт приблизился к девицам и с интересом заглянул в пергамент, над которым они дружно хихикали, когда он вошёл. Но успел прочитать только пару ничего не значащих фраз.

— Разве я не сказал, что шестые и седьмые курсы проверю сам?

— Да что там проверять, — не согласилась Валери, быстро скатывая пергамент. — Мы только чужие проверили, а мой и Меды проверила Черри. Ах, да, позволь представить. Чарити Бербидж, седьмой курс, Хаффлпафф. Она как раз закончила проверять седьмые, тебе только её собственный проверить остаётся.

— Э-э, очень приятно, мисс Бербидж, — улыбнулся Магнус кудрявой семикурснице и чуть-чуть полюбовался порозовевшими щеками и заблестевшими глазками. — Спасибо за помощь. И вам тоже спасибо, мисс Блэк.

— Рады помочь, — скромно ответила Андромеда, метнув на него томный взгляд.

— С меня любая услуга, — Нотт хмыкнул и поспешно добавил: — В рамках разумного, конечно. А сейчас, если вы закончили…

— …то валите отсюда, — подхватила его сестра со смехом. — Ты такой обворожительно-наглый, Магнус!

— Валери!

Судя по тому, что та лишь показала ему язык, бросившись догонять испуганно-расторопных подруг, педагог из Магнуса ещё тот, а может, у сестры выработался стойкий иммунитет, причём очень давно.

Нотт с благоговейным ужасом рассмотрел проделанную ими работу и несколькими взмахами палочки отлевитировал проверенные пергаменты на специальный стеллаж.

Работе мисс Бербидж он, не глядя, поставил «превосходно», сопроводив её свиток туда же. Ему на миг стало интересно, как же Робертс справляется со всеми этими эссе. Но быстро понял, что нет, не интересно.

Хотя «спасибо» за чёткие указания сказать придётся. Дотошный друг прислал три фута инструкций, где дельным Магнус пока признал лишь один пункт — доверить проверку эссе мисс Нотт. Совет был хорош, как оказалось. Заваленный работами преподавательский стол к концу второго учебного дня привёл его в состояние священного ужаса. Так что инструкции оказались своевременными, пусть остальные пункты он пока просто просмотрел по диагонали.

Нет, он не думал, что будет легко, когда решился на эту авантюру с лёгкой руки Уркхарта. Друг, посмотрев меланхолично на мрачного Магнуса, выдал:

— А ты и не должен был соглашаться обучать Рабастана Лестрейнджа. Личная неприязнь присутствует?

— Личная неприязнь, — фыркнул Нотт, — попроще нельзя?

— Неважно! — Юджин подвинул ему свой кубок, — налей уже, твоя милость. Вы друг друга не перевариваете из-за некой милой леди, так что обучение боевым искусствам может превратиться Мордред знает во что. А ты у нас член Попечительского совета, тебе репутацию пятнать нельзя. А кстати… Антуан женится завтра, так?

— Ну да. Наконец-то!

— Так сделай ему подарок. Возьми на недельку обязанности профессора ЗОТИ. Куда ни глянь — выгода. Хорошее оправдание для Лестрейнджей, крутой подарок для Робертса, ну и как попечитель будешь выглядеть лучше.

— Думаешь? А если Дамблдор…

— Согласится. Ему тоже сплошная выгода. И мы опять упираемся в твой статус попечителя. Пиши письмо Альбусу. Не бойся, я продиктую, а то как раз думал, куда применить советы по куртуазному общению прошлого века, написанные очень уважаемой леди.

Так и вышло, что Дамблдор согласился, Антуан с восторгом принял дар, судя по говорливому патронусу, а Лестрейнджи отказ проглотили молча, если не считать короткую записку от леди Сольвейг почти оскорбительного содержания:

«Не хулигань там, Магнус! Это школа, а не плац, и не путай детишек со своими боевиками».

Можно подумать, он нуждался в подобных советах! Но пару слов благодарности старой ведьме отправил. На всякий случай. Стать объектом её неодобрения он боялся ещё с детства, когда впервые её встретил, гостя у своего друга Антуана.

Вот о чём он сразу не подумал, так это о том, что мисс Прюэтт станет его ученицей. А подумав — поздно вечером в воскресенье — послал Юджину пару бутылок дорогого вина из отцовского погреба. Представлял, как она удивится, наверное, полночи. И это было настолько же прекрасно, насколько отрезвляюще подействовала реальность.

Его по-прежнему боялись. Словно ни драккла не изменилось с той злосчастной встречи в Хогвартс-экспрессе! И тягостное чувство, что вместо шага вперёд он делает дюжину шагов назад, отравило всё удовольствие от первых минут в качестве преподавателя ЗОТИ.

Потом стало легче, а на отработке и вовсе вернулось ощущение почвы под ногами. Подумать только — у девчонки Дар. И явно тёмный. Интересно было, известно ли это Лестрейнджам? Тогда было бы понятно, почему Ричард смотрит волком. Лакомый кусочек для любого рода. Вот только Нотту от этого стало тошно. Он даже пожалел рыжую ведьмочку — если уж Лестрейнджи положили на неё глаз, то легко не будет никому, а ей — тем более. И поклялся себе, что будет бережно относиться к малышке, чем бы ни закончилась эта история.

Вызов от Лорда пришёл, когда он покидал Большой зал после скучнейшего обеда. Щебечущее соседство преподавательниц Гербологии и Рун практически лишило аппетита, да ещё несколько школьниц открыто строили ему глазки, чем лишь поначалу веселили, а теперь стали раздражать. Полагая, что свою попечительскую репутацию он уже загубил своим мрачным видом, Нотт всё же коротко извинился и ушёл, отставив почти нетронутую тарелку с жареными рёбрышками. Достали! И вызов принял просто как дар небес. Отослав патронус с предупреждением Рудольфусу, поясняя, почему будет отсутствовать в школе до вечера, а может, и до следующего утра, Нотт быстро переоделся, дошёл до границы Хогвартса и аппарировал к поместью Малфоев.

Абраксас, Антонин и Том встретили его в холле в странных длинных мантиях с глубокими капюшонами. Расторопный домовик сразу подал ему такую же, и Магнус переоделся, не задавая вопросов. Хотя от осознания, что встреча с главами Древних и Благородных родов случится прямо сейчас, сердце забилось быстрее, а вот мозги, наоборот, прояснились. Если ожидается хорошая драка — он только «за». Главное понять, где отец, если он вообще будет на этом собрании.

— Магнус, — Том выглядел собранным и сосредоточенным, — отправляемся минут через десять. Встреча важная…

Появление Лестрейнджа не дало ему завершить речь. Ричарду тоже выдали безликую мантию, в которую можно было легко завернуть двух таких магов. Магнус знал, что к встрече готовились заранее. Пошить такие одинаковые робы тоже нужно время. Как пойдёт — было не ясно. Впрочем, можно было положиться на Лорда. Уж он-то всегда знает, что делает и зачем.

— Том, вот портключи, наденьте на правую руку, — начал сразу командовать Лестрейндж. — Держи, Нотт. Сработают одновременно. Абраксас, опусти капюшон! И ты, Магнус, тоже. Сразу занимайте кресла, которые будут перед вами, и не поднимайте капюшонов. Так будет лучше.

Магнус убедился, что прекрасно видит сквозь ткань капюшона, скрывающую даже подбородок, а вот снаружи такой прозрачности не было. Абраксаса он бы не смог узнать в этом наряде.

— Сколько таинственности, — усмехнулся Антонин, закрывая лицо. Он вообще выглядел до отвращения довольным. Не иначе дамочка горячая попалась психованному красавцу. И да, Магнус ему позавидовал.

— Ну, помоги нам Мерлин, друзья, — почти весело откликнулся Том. — Сегодня важный день для Британии.

Магнус улыбнулся, посчитав это высказывание слишком пафосным, но благоразумно промолчал, благо капюшон скрывал лицо. Браслет приятно холодил руку. Портключ завибрировал, и все мысли унеслись, едва в животе неприятно рвануло. Спустя несколько муторных мгновений, Магнус ощутил, как подошвы сапог мягко коснулись каменного пола в полутёмном зале, и понял, что оказался ровно за спинкой одного из кресел, стоящих перед круглым столом — другой мебели в зале не наблюдалось. В течение минуты за другими креслами появились такие же фигуры в безликих мантиях. «Двенадцать», — быстро подсчитал Нотт. И следуя примеру остальных, занял своё место, невольно усмехнувшись — не зря Антонин поминал короля Артура в воскресенье. Любит Лорд символизм! Стоять остался только один маг, и Магнус даже понял кто, прежде чем Том откинул капюшон.