Патронус Алекс (джен)

В день турнира во время завтрака за гриффиндорским столом было особенно шумно. Совиная почта принесла мне открытки от всех старших Уизли, за исключением Перси. Просто пожелание удачи, но всё равно приятно. Как-то незаметно для себя я таки начал воспринимать турнир всерьёз, не только разумом, но и сердцем. От экзаменов, как и все участники турнира, я был освобождён, и внезапно появившееся время тратил на поиски полезных заклинаний, и не только боевых. Гермиона, кстати, выяснила у Крама, почему маги так пренебрегают бытовыми заклинаниями. Вовсе не для закалки характера и не потому, что иначе ходить разучишься. Оказывается, с колдовством — как с физическими упражнениями, с приседанием, например, кто-то может сделать сотню приседаний, а кто-то и после пятидесяти свалится. Конечно постоянные тренировки позволяют увеличить количество доступных приседаний, но даже у самых тренированных людей это число не бесконечно. Вот и не принято у магов лишний раз палочкой махать, по принципу «вдруг война, а я уставший». Ну или как-то так. Лично я не помню, чтоб у меня в конце дня сил колдовать не было. Сколько бы я в течение дня ни колдовал. Ну разве что, когда мы руны под будущим фундаментом будущего дома рисовали, но тогда у меня вообще ни на что сил не было, не только колдовать. Поэтому сегодня во время экзамена по истории магии я собирался почитать второй том сборника бытовых чар. Но меня обломала профессор МакГонагалл.

— Поттер, все участники Турнира собираются после завтрака в комнате, примыкающей к залу.

— Но ведь соревнование начнётся вечером! — воскликнул я, испугавшись, что маразм подкрался незаметно, и я попутал время.

— Конечно, Поттер. В комнате собрались семьи участников Турнира. Они приглашены посмотреть последнее состязание. И ты сегодня сможешь провести со своими весь день.

С этими словами она отошла от стола. А я добрым словом помянул конспираторов, которые вчера мне ничего не сказали, быстренько допил сок, махнул друзьям и пошёл общаться с семьёй. В ту самую комнату, где в Хэллоуин собирали чемпионов.

Седрик с родителями стояли прямо за дверью. Крам в дальнем углу быстро разговаривал по-болгарски с матерью и отцом. Оба были черноволосы, крючковатый нос Крам явно унаследовал от отца. В другом углу щебетала по-французски Флёр со своей матерью. Её младшая сестрёнка Габриэль стояла рядом, держась за мамину руку. Увидев меня, она замахала мне рукой, я тоже махнул ей. И тут увидел у камина ухмыляющегося Сириуса. С намёком так ухмыляющегося. В ответ я скорчил рожу, типа, сам дурак. И бросился обниматься к сияющей маме.

— Мы решили сделать сюрприз! — взволнованно воскликнула она и, наклонившись, поцеловала.

— Ты как, готов? — спросил Рем, пожимая мне руку.

— Вполне, — ответил я, хотя вопрос был в общем-то риторический. Мне было трудно удержаться и не оглядываться на остальных участников турнира и их родителей. Ещё я поймал себя на том, что глупо улыбаюсь. Совсем как ребёнок, говорящий с знаменитостью и желающий, чтобы это заметили. Вот только все остальные занимались обычным делом, общаясь со своими родными. Это я общался с мечтой!

— Потрясающе снова вернуться в школу! — огляделась кругом мама. Виолетта, приятельница Полной Дамы, подмигнула ей и, укоризненно посмотрев на Сириуса, отвернулась.

— М-м, Гарри, ты не знаешь, Полная Дама сильно на меня сердится? — спросил крёстный.

— Не знаю. Мне она ничего такого не говорила, — я честно постарался что-нибудь вспомнить.

— Что ты успел натворить? — голосом старосты Эванс поинтересовалась мама. — Насколько я помню, когда мы закончили школу, ей не за что было на тебя сердиться.

Сириус умоляюще посмотрел на меня, на Рема и наконец поведал маме о своём прошлогоднем посещении Хогвартса. Но прежде чем она успела устроить возмущённую отповедь, я заметил:

— Меня за десять секунд общество дементоров вырубает, а как бы я себя вёл после десяти лет в их компании — неизвестно.

Мамино выражение лица с возмущённого сменилось на сочувствующее.

— Всё-таки давайте сходим извинимся, — грустно-грустным тоном сказала она.

Мы конечно согласились. Сириус тут же начал убеждать её, что с ним всё в порядке, и вообще, это было давно и не правда.

И мы двинулись к двери в Большой зал. Поравнявшись с семейством Диггори, я поймал неприязненный взгляд отца Седрика, Амоса. Но на что бы мистер Диггори ни злился, он ограничился взглядом. Прогресс, однако, обзавёлся родителями — и всякие любители самоутверждаться за чужой счёт держат своё дерьмо при себе. Может, на это и злится, что дерьмо мешает, а бросить не в кого. В результате, вдруг почувствовав себя ребёнком, которого защищают просто за сам факт своего существования, я таки задал давно ускользавший вопрос:

— Слушайте, а отсутствующая магия рода влияет, м-м-м… — руки сами потянулись к затылку, дабы энергичным массажем ускорить мыслительный процесс. — Короче, если маг, зациклившись на одном моменте, не видит ничего вокруг или переключившись с одного на другое напрочь забывает всё, что связано с первым и…

— Я тебя понял, — прервал мой лепет Сириус. — У Джеймса так же было. Дядя Чарльз говорил, что это свойство всех артефакторов. И чем сильнее с головой маг погружается в любой вопрос, тем лучшим артефактором он является.

— Вообще-то это свойство всех магов. Просто у артефакторов, видимо, ярче выраженно, — добавила мама. — Я на первом курсе удивлялась нелогичности поступков вроде бы умных магов. А на третьем прочла про это в книге, примерила на себя и поняла, что ничем от других не отличаюсь. Кто больше, кто меньше все маги этим страдают. Концентрация, завязанная на эмоциях, основная направляющая магии.

Мда… значит оно не лечится. Здорово. Хотя Гермиона в конце первого курса тоже что-то такое говорила. А на втором курсе, зациклившись на Хогвартской библиотеке, не догадалась попросить родителей прислать ей нужную книгу из дома

Мы прекрасно провели утро. Сходили извинились перед Полной Дамой. Сириус и сам по себе обаятельный нахал, а тут ещё мама подключилась, так что и Полная Дама, и Виолетта, и ещё парочка нарисованных леди Бродягу были готовы усыновить. Или хотя бы расцеловать. Сириус от души порадовался, что они все нарисованные, а то б ведь затискали. Ему и так от поклонниц прятаться приходится. Как же, «трагический образ». Потом мы обошли всю территорию замка. Посмотрели карету Шармбатона и корабль Дурмстранга. Серьёзных тем мы более не поднимали. Разве, что Сириус сообщил, что Джамбелли заинтересовались моим обучением, но подробности хотят обсудить со мной.

— Наверняка артефакт будут просить в оплату, — сделал странный вывод крёстный.

— Ты с этим поосторожней, — тут же забеспокоилась мама. — Джеймс говорил, что даже если всё сделать правильно, совсем не обязательно получится настоящий артефакт, а не просто некоторое время работающая конструкция. И ещё, даже если у тебя получилось десять настоящих артефактов, одиннадцатый может выйти обычной поделкой.

Интересно: девочка из магазина артефактов называла артефактом любой магический… ну пусть будет, прибор. Она лишь уточняла срок их службы. А жена артефактора из клана Поттер артефактами считает только вечные, а всё остальное называет конструкцией или поделками. Конечно, она цитирует мужа, но видно же, что полностью разделяет его мнение. Вывод: либо в магазине посетителям лапшу на уши вешают, либо некоторые и планку, и нос повыше задирают. Но с обещаниями действительно стоит быть осторожнее. Если мистер Бэнэт прав, и длительная работа с артефактом повышает его качество, то нужно на изготовление просить больше времени. Дальше, я почему-то уверен, что и браслеты, и зеркало, и даже подглядыватель в прошлое, вечные. То есть настоящие артефакты. Но все их я делал для себя, даже браслеты. И что-то мне подсказывает, что пока Петтигрю на свободе, мне не составит труда сделать ещё один артефакт, например, для Светы. Но вот для кого-то другого вряд ли. А уж когда Петтигрю поймают, и вовсе ничего не выйдет. Ведь однажды мою работу могут использовать против крёстного. Но как при такой важности личной мотивации можно вообще работать на заказ?

— Мам, а папа брал заказы на артефакты?

— Нет, — тряхнула волосами мама. — Он пару раз продавал защитные артефакты, сделанные для себя, а себе делал замену. Заказы же Джеймс брал лишь на поделки.

— Логично. С Джамбелли я, конечно, поговорю, но на всякий случай надо иметь варианты.

К обеду мы вернулись в замок. По пути я выхватил из толпы девочек с жёлтыми шарфиками Свету. Ничего не знаю, сегодня мне можно. Мои гости и во время прогулки вызывали всеобщую заинтересованность, а тут… и вовсе откровенно пялились. Ну ещё бы: оборотень, маг сбежавший из Азкабана, и ведьма, остановившая Воландеморта. Приманка на любой вкус. Мама почти беззвучно выругалась.

— Ничего-ничего, через годик они успокоятся. А сейчас оно даже полезно, — весело проговорил Сириус.

Римус мог бы уточнить, что в его случае и не полезно, и не успокоятся, но не стал. Зачем лишний раз напоминать.

— Как прошёл экзамен? — спросила мама подбежавшего Рона. Будто и сейчас была старостой Гриффиндора.

— А-а… Порядок! — ответил Рон. — Не мог вспомнить имена всех вождей восставших гоблинов, пришлось кое-какие придумать, — (Мама мгновенно посуровела). — Всё нормально, — успокоил её Рон, даже не задавшись вопросом, по какому праву его допрашивают, — у них у всех были имена типа Бодрод Бородатый, Грых Грязный, так что ничего страшного.

Мама была не согласна, но Сириус обозвал её старостой Эванс, и мама раздражённо зашипела, а я вспомнил про другую, не бывшую, а будущую старосту, и спросил:

— А где Гермиона?

Тут уж зашипел Рон.

— Вон она, с Виктором Крамом, — махнула Света в сторону слизеринского стола. Видимо, догадалась по аналогии, куда смотреть.

Шипенье Рона мне понятней не стало, но я с удовольствием полюбовался на слизеринский стол, где Гермиона сидела в окружении Крамов, а рядом с матерью Виктора наблюдалась перекошенная рожа Малфоя, дальше следовала не менее перекошенная рожица Паркинсон. Красота!

Мы весь день гуляли вокруг замка и вернулись в Большой зал только к вечернему пиршеству. За столом для преподавателей сидел уже и Людо Бэгмен, и Корнелиус Фадж. Бэгмен, как всегда, весел и оживлён, Фадж, напротив, мрачен и неразговорчив. Сидевшая рядом мадам Максим смотрела только в тарелку, и мне показалось, что глаза у неё красные. Хагрид то и дело поглядывал в её сторону.

Несмотря на обилие праздничных блюд, я почти ничего не ел. Наверняка ведь придётся и бегать, и прыгать, и лучше это делать не на полный желудок. Постепенно волшебный потолок менял синеву дня на алые закатные краски сумерек. Наконец Дамблдор поднялся из-за стола, и весь зал притих.

— Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнётся третье, последнее состязание Турнира Трёх Волшебников. А сейчас прошу всех участников последовать на стадион за мистером Бэгменом.

Я встал, все гриффиндорцы зааплодировали. Мама, крёстный и друзья желали мне удачи. В последний момент подбежала Гермиона и, крепко обняв, шепнула

— Будь осторожен.

И я вместе с Седриком, Флёр и Крамом вышел из Большого зала.

— Как ты, Гарри? — спросил Бэгмен, спускаясь по каменным ступеням главного крыльца. — Уверенно себя чувствуешь?

— Всё в порядке, — ответил я.

Пусть турнир и перестал вызывать у меня протест на подсознательном уровне, но волноваться-то всё равно причин нет. Единственное, что напрягало, это Воландеморт. Ведь он сделал на турнир серьёзную ставку. И теперь, когда всё подходит к концу, самое время выступить. Переключиться он вряд ли сможет, даже если знает об особенности мышления магов. Вот только для нормального человека постичь логику Воландеморта нереально. Один навороченный план похищения чего стоит. Даже без учёта Крауча можно было сделать проще и эффективнее. Например, взять под империо Розмерту и превратить стакан в портключ. Но раз до сего момента не произошло даже намёка на похищение, значит план в силе. Потому пару раз повторив в уме заклинание, распознающее точку выхода портала, я почувствовал себя спокойнее. Ну и что, что кубок Дамблдор лично проверял, он старик замысловатый. Вот уж кому Воландеморта понять, как нечего делать.

Скоро подошли к стадиону. Поле для квиддича изменилось неузнаваемо. По всему периметру поднялась плотная живая изгородь, высотой двадцать футов. Прямо перед нами в изгороди чернел проём-вход в лабиринт. Коридор внутри него, образованный густым кустарником, уходил в черноту.

Через пять минут на стадионе появились первые зрители. Воздух наполнился взволнованными голосами и звуками, сотни магов-зрителей торопились занять отведённые им трибуны. Небо окрасилось в густой иссиня—чёрный цвет, и на нём зажглись первые звёзды. К нам подошли Хагрид, МакГонагалл, Грюм и Флитвик. У профессоров на мантиях, у Хагрида на спине кротового жилета светились большие красные звёзды.

— Мы будем патрулировать снаружи, — сообщила нам профессор МакГонагалл. — И, хотя за вами будет вестись постоянное наблюдение, — профессор указала на четыре экрана в воздухе, такие же как над озером во втором туре, только светящиеся, — никто не станет вмешиваться, пока вы не пошлёте сигнал тревоги. Поэтому, если кто-нибудь попадёт в беду и почувствует, что требуется подмога, пошлите в воздух сноп красных искр, и мы незамедлительно придём на помощь. Всё ясно?

Мы кивнули.

— Тогда вперёд! — весело скомандовал Бэгмен четверым патрульным.

— Удачи, Гарри, — шепнул Хагрид, и патрульные разошлись в разные стороны, каждый на свой пост, вокруг лабиринта. Коснувшись палочкой горла, Бэгмен тихо произнёс:

— СОНОРУС!

И тут же его усиленный волшебством голос разнёсся по всему стадиону:

— Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трёх Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место занимает мистер Гарри Поттер, школа Хогвартс, у него девяносто два очка!

Крики, гром аплодисментов разбудили птиц в запретном лесу, и они с тревожным гомоном поднялись в тёмное ночное небо.

— На втором месте мистер Седрик Диггори, также школа Хогвартс, у него восемьдесят пять очков, — Седрика зрители приветствовали не менее бурно.

— На третьем месте мистер Виктор Крам, институт Дурмстранг, восемьдесят очков! — снова гром аплодисментов. — И на четвёртом месте мисс Флёр Делакур, академия Шармбатон!

Я разглядел на трибуне своих, они вежливо аплодировали Флёр. Впрочем, многие парни аплодировали не вежливо, а очень даже бурно.

— Итак, Гарри, начнёшь по моему свистку! — сообщил Бэгмен. — Три… два… один…

Он резко свистнул, и я вошёл внутрь лабиринта.

Северус Снейп

Поттер вошёл в лабиринт, и Лили вцепилась в руку Блэка. А Северус не мог к ней даже подойти. Гадство. Хотя нет, подойти-то можно. Лили ему вежливо улыбнётся, как чужому. Скажет несколько слов, лучше любых заклинаний не дающих подойти ближе. Она и в школе неплохо умела держать дистанцию. Сейчас и вовсе, не только идиот министр, но даже Дамблдор не видит, что их номер десятый. А мнение и планы учитываются лишь постольку поскольку. Дождь вон тоже учитывать приходится. Зонтик там взять или вообще время прогулки изменить. Дамблдор же по-прежнему полагает Лили бойцом ордена Феникса. В тех немногих разговорах, где она упоминалась хоть мельком, было видно, что директор ничуть не сомневается в готовности молодой вдовы следовать за ним. В других, тех, у кого было десять лет мирной жизни, сомневается. А в ней нет. Потому и говорил с ней наедине не о мальчишке или Блэке, а о том, что с ним, Снейпом, нужно держать дистанцию. Нужно делать вид, будто они по-прежнему в ссоре. Иначе можно подставить друга и навредить делу. Лили кивала, соглашалась, задавала вопросы и слушала ответы с вниманием примерной ученицы. Но стоящий в соседней комнате Северус знал эту девушку гораздо лучше директора Хогвартса. И он видел, что всё сказанное учитывается, как тот самый дождь. Дамблдор где-то что-то сделал не так, и теперь у них разная правда. Как когда-то давно Лили Эванс сказала мальчишке-однокурснику: «Ты выбрал свою дорогу, я свою». Но вместо того, чтобы пойти за ней и объяснить, что всё изменилось, что он готов идти за ней, по выбранному ею пути, Северусу пришлось выслушать от директора всё то же самое, что только что слушала Лили. А потому девушку он догнал, когда она уже была не одна, и Северус застыл, ну не при Люпине же.

— Рем, мне кажется или я видела Северуса? — от звуков собственного имени, слетевшего с её губ, у него перехватило дыхание. Лили говорила, как когда-то давно, до той дурацкой ссоры… тепло и…

— Он декан Слизерина и преподаватель зельеварения, — безэмоционально ответил оборотень.

Ещё мгновенье назад Снейп не хотел к ней подходить при Блэке или Люпине. Сейчас же дёрнулся и сделал шаг, пока чёртов оборотень всё не испортил, пока она помнит не только конец… пока не ненавидит… Северуса остановили слова Лили.

— А Гарри мне ничего не рассказывал, — сказала она, а в интонации звучал вопрос «почему?». И надо бы подойти объясниться самому… не стоять дурак дураком…

— Гарри просто не знал, что тебе это может быть интересно, — даже на расстоянии чувствовалось, что Люпин улыбается…

Скотина… мстительная тварь…

— Северус видит в Гарри сына Джеймса, а не твоего, наверное, поэтому не счёл нужным рассказать о вашей дружбе. Да и отношения у них не сложились.

Только что приоткрывшаяся дверь с оглушительным треском захлопнулась. И теперь Лили, волнуясь, сжимала руку Блэка.

Лили, Сириус, Римус

Гарри двигался по Лабиринту постоянно используя заклинание направления, что, впрочем, не мешало изгороди закрывать нужные проходы и отводить его назад. Видимо, вредные кусты очень хотели свести конкурсантов с каждой пакостью, имеющийся в лабиринте.

— Прожечь бы дыру в нужном месте, чтоб не выёживались, — высказалась Лили, когда лабиринт на глазах у всех, включая Гарри, закрыл все проходы, кроме ведущего к соплохвосту.

— Невозможно, — покачал головой Римус. — Пока идёт турнир, живая изгородь неуязвима. Исключением может быть лишь нарушение духа турнира со стороны. Тогда Кубок для равновесия позволит участникам некоторые вольности.

— Рем, ты зануда, — оценил лекцию Сириус. Лили, казалось, их вовсе не слышала.

— Они что, засунули в лабиринт дементора? — прошипела она, побелев.

— Нет, это боггарт, — поспешил её успокоить Римус.

— Сохатый, — шепнул Сириус, приветствуя появления патронуса. Ему как эхо вторил Римус.

— Джеймс, — глаза Лили резко повлажнели. И словно в мутном окне, она увидела, как олень выдыхает пламя, и боггарт рассыпается пеплом.

— Э-эт-то что? — икнул Люпин.

— Да-а, Джеймс так не умел! — восторженно протянул Сириус. — Жаль, не видит, увидел бы — обзавидовался.

Было с самого начала понятно, что в отличие от других чемпионов, Гарри совершенно не нервничает. И вовсе не потому, что он безалаберно относится к турниру — это в прошлом. И знает он не больше остальных конкурентов. Хотя его набор знаний в чём-то более практичен. На самом-то деле они со всем своим мандражом, со всей серьёзностью, играли, а Гарри воевал. Они верили, что их подстрахуют, что им помогут. Гарри верил только себе. Наверное, поэтому, ну ещё благодаря небольшой форе во времени, Гарри Поттер дошёл до финиша первым. Но прежде чем взять кубок, он проверил, со всей тщательностью, куда его вынесет порталом. Кто-то за спиной мародёров насмешливо фыркнул. Но они разбираться не стали, не при Лили же… Тем более Гарри уже появился у входа в лабиринт с Кубком в руке. Его подружка, наплевав на правила приличия, выбежала на стадион и под вспышки колдокамер повисла на шее победителя. Людо Бэгмен с ещё более дурацкой улыбкой, чем обычно, сунул ему какой-то свиток. Оказавшийся портключом.