Молли навсегда (гет)

Воскресное утро для Артура Уизли всегда было священным временем, нарушать которое не позволялось никому. Даже лучший друг Роберт Вуд за все семь лет ни разу не смог разбудить его и заставить встать раньше полудня. А может, просто не хотел. Бесполезное ведь занятие.

Если обстоятельства и вынуждали Рыжика вскочить пораньше, то большего несчастья для близких друзей и придумать было страшно. Занудное нытьё, рычание и демонстрируемое ярко и открыто отвратительное настроение, причём на весь оставшийся день, доставало даже самых выносливых.

Но так продолжалось только до злосчастного знакомства с Ритой Скитер, точнее до того момента, когда их отношения перешли некую границу, и распоряжаться самим собой безраздельно и дальше Уизли не то чтобы не мог, а вроде даже и не хотел.

Рита же была категорична: никакого полудня, подъём в семь утра в любой день недели и месяца, холодное обливание, бег трусцой по девятому этажу одной из заброшенных башен, причём ровно тридцать кругов, благо, каждый круг был всего в четверть мили. Душ и тщательные гигиенические процедуры. И только потом, около восьми утра он должен был зайти в «логово» и поприветствовать свою «радость». И не дай Мерлин найдётся причина, помешавшая такому распорядку! Артур даже думать не хотел, что тогда будет, а проверять не горел желанием.

Сегодня тоже, не успел он войти в «логово» ровно без одной минуты восемь, как был прижат тонкими, но сильными руками к стене, властно обхвачен за шею и награждён самым головокружительным, хоть и невыносимо коротким поцелуем — полминуты, не больше. Потёршись об него всем телом, прямо как книзл, Рита отстранилась:

— М-м, какой вкусный! Так бы и съела, но нельзя, Медведик, нельзя. Продержимся до Рождества, как решили.

Он в решении участия не принимал, но даже и не подумал вымаливать сейчас что-то большее. Хотя утренний ритуал, ставший почти привычным, заводил безбожно. Но было в этом и что-то такое, чему названия не подобрать, и он бы, наверное, даже и не хотел, чтобы что-то менялось именно в утреннем ритуале. Это было что-то настолько своё, одно на двоих, что-то поразительное и как будто даже хрустальное — словно сделай неверное движение, и разобьёшь — никакое Репаро не поможет.

Поэтому, как всегда, он ещё постоял, прижавшись к стене и сжимая кулаки, понаблюдал, как ловко Рита накрывает лёгкий завтрак на двоих — чай в высоких кубках с ароматным дымком, поднимающимся крохотными причудливыми патронусами вверх, четыре тоста, кусок мяса для него и яйцо всмятку на красивой подставке с серебряной ложечкой — для неё.

А потом было самое странное, но и это стало дорогим действом. Он садился на стул, она — на его колено. И сначала он кормил её с ложечки, с каждым разом получалось всё ловчее, а потом она прямо руками клала ему в рот мясо, нарезанное для этой цели на мелкие кусочки. Сперва он жутко смущался от такой странной игры, теперь привык. И даже получал какое-то необъяснимое удовольствие.

Что ж поделать, если у Риты всё было не так, как у людей. Она в каждое действие привносила какие-то штучки, поражая порой до глубины души, но неизменно восхищая.

А потом был чай, и начиналась самая интересная часть.

— Поговорим. Рассказывай, Медведик! Только не спеши, подумай, если надо.

Раньше он терялся от такого, теперь уже и к этому привык:

— Я всё думаю про смерть Вестерфорда, — признался Артур и свободной рукой взял кубок, чтобы отпить немного ароматного чая с прозрачной долькой лимона. Второй рукой он прижимал Риту к своему боку, обнимая за талию.

— Понимаю. И что думаешь?

— Странно как-то. Только не подумай, что мне его жаль. Дорвался, мудак. Прости, Мантикорочка.

— Прощаю. Мудак и есть. Так что странного?

— Ну, даже не знаю, я у него ту мазь просил сварить. Помнишь, рассказывал? Ты не думаешь, что Роб… Хотя я видел его в библиотеке, только не подошёл — спешил к тебе. Значит, он никуда не ходил?

— Не мучайся, лучше оставим эти загадки с Вестерфордом. Чую я, Медведик, что тут без ковена убийц не обошлось. А оно нам надо связываться? Вот то-то. Ты лучше скажи, чего тебя директор звал вчера?

— А! Так там просто. Предупреждал, чтоб молчал о лаборатории. Да я что, дурак совсем. Сам бы понял. Он её запечатал. Даже двери не осталось, стена и стена. Я попробовал чарами проверить, ну, как ты учила.

— Интересно. И что чары?

— Да ничего. Дверь замурована, как в некоторые классы в той башне. Ну где бегаю. Словно на века.

— Ошибаешься, Медведик. Там же такая крутая лаборатория, это лишь для тебя стена, а директор, я слышала, у самого Фламеля учился и неплохой зельевар. Будет себе какие-нибудь зелья варить. Надо подумать о смене нашего «логова». Одно дело Дамиан в соседях, и совсем другое великий светлый маг.

— Да зачем ему, у него и так есть, не хуже.

— Что?

— Да лаборатория. Я как-то видел одним глазком, ещё курсе на пятом. Ты думаешь, у него там кабинет и спальня в башне? И всё, что ли?

— Что-то ещё?

— Что-то... Там одна библиотека, чуть не в половину школьной. А по другую сторону как раз зельеварня. Рабочая, там как раз два котла кипели в тот раз. И знаешь, колбы ещё были, чуть ли не целый стеллаж. Такие, специальные, большие. Меня дядька, когда-то брал ещё пацаном на одну драконью ферму, я там такие видел. Драконью кровь в них хранят. В них она не портится столетиями… Вот зачем ему столько, скажи? Даже на драконьей ферме меньше было этих колб.

— Наш директор когда-то… — Рита задумчиво покусала губу. — Когда-то давно Дамблдор открыл двенадцать способов применения крови дракона. Неужели продолжает работу над этим?

— Ну а зачем ещё держит столько кровищи? — резонно заметил Артур. — Там в одной колбе литра полтора будет. А их с полсотни было, с разной маркировкой.

Рита встрепенулась:

— Так это ж здорово! Медведик, у нас есть своя лаборатория!

— Эта, что ли? — Уизли зябко передёрнул плечами. — Там небось всё под чарами стазиса теперь. И вообще, ту дверь не взломать, точно тебе говорю. И директор может обнаружить. Точно же, не мог он не повесить на дверь сигналки.

— А зачем нам та дверь? — ласково спросила Рита. — Доставай палочку! Что-то мне подсказывает, что не случайно сюда выведена труба. Может, стена тонкая, а может, и дверь какая имеется. Так что ищем!

И они принялись искать. Артур даже не удивился, что повезло именно Рите. Засветившийся контур был так похож на дверь, и такой яркий, что Рыжик сразу бросил свои попытки и поспешил к подруге.

— Держу, — палочка в её руках подрагивала, но контур и не думал гаснуть. — Давай, попробуй сначала на обнаружение. Есть! Теперь Алохомору — начнём с простого.

Как ни странно, простого хватило. Щелчок — и проявленная коричневая дверь приоткрылась с противным скрипом. Только вот с планировкой в лаборатории не повезло. Тяжеленный металлический стол с внутренними полками для хранения котлов и прочей утвари, был как раз приставлен к этой стене. Магией Рита пользоваться запретила — мало ли как на стазис повлияет. И пришлось попотеть, прежде чем удалось освободить довольно узкий проход.

— Шикарно, — Рита стояла посреди просторной лаборатории, цепко оглядывая бесконечные полки с ингредиентами и готовыми зельями. Кое-где имелись пустые пространства в ровных рядах. И при общей аккуратности и чёткости в расстановке оборудования и прочих флаконов, это было странно. — Ну ясно, что-то директор прихватил, остальное накрыл стазисом, ты был прав. Поблёскивает очень знакомо. Видимо, то, что осталось, вполне подлежит хранению.

— Будешь варить зелья? — Артур не спешил восторгаться лабораторией. Зельеваренье он в лучшем случае терпел, с трудом перебиваясь с «удовлетворительно» на «выше ожидаемого». — Не думал, что ты этим тоже увлекаешься.

— Ну и зря не думал. Между прочим, под настроение я иногда люблю побаловаться каким-нибудь сложным зельем. Дома, разумеется. В школе других дел хватает. Но есть у меня на примете один гениальный зельевар, не чета Вестерфорду. Нет, Дамиан, разумеется был талантлив. А вот Забини — безусловно, гений. Причём из потомственных итальянских зельеваров. Там любой из семьи может в ладошке яд смешать, антураж ему не так важен. Вестерфорды никогда такой славы не имели, они потомственные торговцы и купцы, а не аристократы, и в высшее общество выбились чуть больше столетия назад с помощью удачной женитьбы. Поверь, я в этом разбираюсь.

— Подумать только, — удивился Артур. — Но Лаудан Забини? Ты доверишь ему такую тайну?

— Не боись, Медведик! У меня для красавчика-итальянца есть очень сочная морковка. Согласится как миленький.

— Это какая?

— Не всё сразу, милый. Для начала перенесём этот жуткий стол к той стене, раз всё равно эта дверь директору больше не нужна. Но… Погоди, погоди, не надрывайся. Сними сначала все котлы. А я пока попробую запечатать эту дверку ещё изнутри. Мало ли, вдруг директор передумает. Заодно опробую одно хитрое заклятье. Так что дорогого директора будет ждать весёлый сюрприз.

Перетаскивание стола без оборудования прошло гораздо легче. Артур расставил обратно все котлы и огляделся. Рита уже успела что-то предпринять, и в лаборатории стало светлее и как будто уютнее.

— Ну что? — Рита раскинула руки и покружилась на свободной середине комнаты. — Зельевар умер, да здравствует Зельевар! Медведик, мы гении, пошли укреплять и маскировать ещё сильнее вход в «логово». Боюсь, из временного, оно только что превратилось в постоянное и стратегически важное. Ты рад?

— До безумия, — усмехнулся Рыжик. — Особенно тому, что зелья варить буду не я, и что мой диванчик не придётся никуда тащить.

— Очень правильные эгоистичные мысли, милый. Я совсем забыла про завтрак. Пойдём в Большой зал, как раз успеваем. А после встречаемся здесь. Прежде чем говорить с Забини, мне надо продумать план. А ты поможешь.

— Понял.

— Иди, поцелую! Заслужил!

Похоже, вчерашнюю ссору можно было считать исчерпанной. Да и могло ведь не быть её, если бы вчера Артур под вечер не соблазнился ностальгией — захотелось подняться на самую высокую башню Хога — Астрономическую, разумеется. И буквально минут на пять, не больше. Только прогулка вышла боком. А всё несчастный рэйвенкловец с четвёртого курса, Рой Миллиган. То есть это сейчас Артур знал его имя, а тогда… Парнишка сиганул за перила в тот момент, как Уизли уже заходил на площадку. Только усиленные тренировки на скорость и прыгучесть, которые Рита ему рекомендовала и всячески поощряла, помогли Артуру отреагировать мгновенно. Чары левитации, казалось, просто выхватили парня из воздуха, возвращая обратно на смотровую площадку.

— Сдурел? — навис Артур над трясущимся вороном. Вид жалкий, лицо всё в грязных разводах, опухшие губы искусаны, глаза мутные какие-то, узкие, как бывает после бодуна, или долгих рыданий, подбородок в засохших бурых пятнах. — Рассказывай, пацан. Легче будет. Ну упал бы ты с самой высокой башни, мозги бы на метр по камням размазались. Ещё то зрелище. Кому жизнь облегчить хотел? Или никого нет, кто бы огорчился? Ну?

Он присел рядом на корточки, внимательно вглядываясь в осунувшееся лицо. А ведь мальчишка таким симпатяжкой был, подлюга Бен Хиггинс ещё как-то ржал, что у красавчика скоро не будет отбоя от поклонников, когда Лора, маглокровная фифа из барсуков, умилилась на юного «ворона», мол, какой лапочка. Неужто правда, нашёлся говнюк?

Вместо ответа пацан, хотевший что-то сказать, извернулся, переворачиваясь на живот и принялся блевать так, что у Артура самого подкатил ком к горлу. Он не знал, как помочь мальчишке, только неуклюже придерживал за плечи и раздумывал, вести в Больничное крыло, или обойдутся своими силами.

Хорошо, что по бытовым чарам он теперь был дока. Эванеско и пара других чистящих более-менее справились с желчью — блевать пацану было нечем, вот и выходило из него не пойми что. Стакан Артур трансфигурировал из смятого клочка пергамента. Мальчишка жадными глотками осушил его, пришлось наполнить снова. А потом намочить платок — теперь у Артура всегда был при себе запасной, чистый, благоухающий лавандой. Это раньше можно было по неделе не менять, а то и вовсе забывать про платок. Жениху такое уже непозволительно.

— Вытри лицо, — сказал строго. — Или давай умою?

— Я сам, — судорожно выдохнул четверокурсник, и принялся оттирать лицо. Дрожащий голос был тонким и ломким: — Оставь меня. Я помощи не просил.

— Угу, уйду, а ты опять вниз. Потом мне с этим жить: не уберёг, мол. Совесть замучает, глядишь, и я сигану.

— Можно…, — хрипло ответил пацан и закашлялся, — можно… воды?

— Опять же блеванёшь… Ты когда ел нормально? — но воду наколдовал, полстакана.

Ворон опять судорожно вздохнул, допив, посмотрел исподлобья, спохватился, хотел встать, но передумал. Только подполз к стене, прислонился к ней спиной, обнял колени и зажмурился.

Артур колебался. Что делать? Позвать на помощь? Кого? Никогда он не умел утешать. Да и не приходилось как-то. Но сделав для вида шаг к выходу, всё же вернулся и решительно уселся рядом. Впрочем, не нарушив личное пространство пацана, Рита очень толково про это объясняла. Полметра между ними точно было.

— Когда я был помладше тебя, — глухо сказал он, — один мужик хотел меня изнасиловать…

И замолчал. Угадал? Нет? Блин, не хотелось такое о себе рассказывать каждому встречному. Но как ещё-то?

— Он не насиловал, — глухо ответил мальчишка, закрыв ладонями лицо. — Я сам…

— Ну да, ну да. Сам... А меня вот не спрашивали.

Молчание затягивалось. Но Артур чувствовал, что надо подождать, не торопил.

— И что? — шёпот был еле слышен, да и поднявшийся ветер мешал. — Он тебя…

— Магическим выбросом я разнёс полдома, — вздохнул Артур, плотнее кутаясь в мантию. — Вместе с тем уёбком. Кровищи было на обломках... Значит, всё же сам? И никто не принуждал тебя?

— Только в первый раз, — тихо пробормотал мальчик, — он ещё хотел память стереть…

— Что ж не стёр? — Артур сжал зубы — угадал. На душе стало так муторно, что захотелось разбить что-нибудь об кого-нибудь. Знать бы об кого.

— Передумал, — глухо произнёс пацан, и взглянул на Артура. Лицо больше не напоминало грязную маску. А длинные ресницы, слипшиеся стрелочками, делали большие глаза четверокурсника ещё выразительнее. Вот повезло же уродиться таким хорошеньким… на радость разным уродам. — Сказал, за всё надо платить… Он со мной зельями сначала занимался, декан попросил помочь… Сначала всё хорошо было, а потом… Потом и случилось, прямо там, у котлов.

Отстранённый голос вызвал холодок в позвоночнике. А не поздновато ли разговаривать? Артур едва не подпрыгнул от внезапного крика:

— Ненави-и-и-ижу! — и мальчишка опять захлебнулся слезами.

— Кого? Ну, ненавидишь? — ровно спросил он, когда воронёнок затих. Обнять его он так и не осмелился. Не после того, как с ним что-то творили!

— Его… себя! — горячечно забормотал парень. — Себя ненавижу! Я сам, сам, понимаешь? Он… сказал, иначе сестру. Она маленькая совсем, на Гриффиндоре. Я же не мог быть всегда рядом. А он ей в библиотеке помогал… Я сам пришёл во второй раз. Сам, понимаешь? — и добавил громко и вызывающе: — Тебе не противно? Вы, грифы, не стали бы терпеть, да?

— А почему не сказал никому? — Артур устало потёр виски. Сдерживался, чтобы не начать трясти запутавшегося малого. Имя бы подонка вызнать. Но нельзя давить. Четырнадцать лет всего пацану, если не меньше.

— У него колдография была, — всхлипнул тот. — Того, первого раза. Сказал, всем покажет. И маме пошлёт.

— И ты поверил?

— Ты не знаешь… Он — послал бы! А во вторник, три дня назад, он что-то сделал у меня на спине, что-то страшное, казалось, кожу режут или сдирают. Я кричал, а он смеялся. Я в душ ходить теперь боюсь, я не знаю, что там такое. Он сказал, что просто татуировка. Но я не верю.

Хотелось наорать на мальчишку, чтобы не говорил таким торопливым виноватым голосом, возразить, что можно было что-то сделать, что-то доказать… Артур несколько раз вздохнул:

— Когда началось? Как часто это было? И почему именно сейчас?

— В сентябре… Каждый вторник и субботу, после отбоя, — похоже, пацану надо было выговориться. — Он порядок любит, и чёткость. Я заболел один раз… и он… и он… розги, это больно. Я плакал, а он меня, ну там, сзади, где всё горело. Потом он всегда сам лечил, кроме субботы — в выходные и потерпеть можно… И сегодня было нужно идти… Суббота. А он... Ты знаешь, знаешь, он обещал, что сегодня будет весело… Я не могу. Я больше не могу! Для Дамиана весело — это страшно!

Всё встало на свои места, Артур медленно выдохнул, решительно придвинул к себе парня, прижимая к боку. Тот совсем окоченел, и даже сопротивляться не стал.

— Вестерфорд мёртв, — твёрдо произнёс он. — Его убили сегодня. Надеюсь, что убили. Сходил бы на ужин, сам бы услышал. МакГонагалл объявляла. И ваш декан сказал пару слов.

Пацан неверяще уставился на него, глаза стали ещё больше и выразительнее.

— Не врёшь? Это правда?

— Да у кого хочешь спроси. Делать мне нечего врать о таких вещах! Поклясться?

— Мерлин…, — мальчишка со стуком ударился головой о стену, закрывая глаза.

— Эй, ты чего?

— Нормально всё, теперь нормально, — как-то умиротворённо произнёс пацан. — Расскажешь обо мне всем, да? А мне, знаешь, мне всё равно уже.

— Было бы всё равно, не рвался бы вниз, — грубо ответил Уизли. — Дурачок! Маму не жалко? А сестрёнку? Да у тебя вся жизнь впереди! Вот у подонка всё уже. Больше он никого не замучает. Не будет зелья свои поганые варить, не будет гулять, не будет — ничего! Понимаешь? А у тебя всё будет, что сам захочешь! Нет его, понял? Нет, и никогда больше не будет!

— Нет…, — блаженно улыбнулся четверокурсник. — Нет его.

— И не будет!

— Кушать хочу, — признался воронёнок. — Холодно так…

— К домовикам сходи, — посоветовал Артур, и объяснил, как пройти, как грушу пощекотать. — И… Скажи, как тебя зовут. Я за сестрёнкой твоей присмотрю. Я с Гриффиндора.

— Миллиган. Рой. А её Софи. Она на первом курсе. Правда присмотришь?

— Обещаю! — черноглазую малышку он помнил, оказывается. С такими косичками смешными. И тоже хорошенькая.

Рита появилась, когда затихли бодрые шаги Роя Миллигана где-то внизу.

— Нет уж, — сходу сказала она. — Он своё и после смерти получит. Тварь!

— Что ты сказала? — Артур вскочил с места, поглядел сверху вниз, схватив за руку. — Что ты хочешь сделать?

— Все узнают, что творил подонок! Ты не считаешь, что…

— Нет, — рявкнул он. — Не считаю! Не смей, Рита! Нельзя!

— Медведик…

— Да раздери всё Мордред! Ты что, не поняла? Или считаешь, что он мало вытерпел?

— Не ори на меня!

— Ты всё слышала?

— Никто про твоего Роя не узнает, чего кипятишься?

— Не смей, — прошептал он, отступая на шаг. Она стала тереть руку, наверное, он сделал ей больно. — Не прощу...

— Да я только слух пустить…

Он и не знал, что может на неё злиться — не теперь же! Когда всё так наладилось. Шагнул вперёд, сжимая кулаки. Рита отшатнулась, отступив. И его сразу отпустило, когда на мгновение почудился страх в её глазах.

— Вот ты какой, — проговорила она устало. — Заканчивай распаляться. Не скажу никому, ничего не сделаю. Доволен?

Тяжело дыша, он кивнул.

— Мальчишку жаль.

Он опять кивнул.

— Медведик! Артур!

— ...никому, — договорил он с трудом. А в следующий миг притянул её к себе, впиваясь поцелуем. Не оттолкнула. Даже ответила, пусть не сразу. — Спасибо…

Фразу о том, что без неё он вполне мог превратиться в такое же уёбище, как Дамиан Вестерфорд, Артур не закончил, испугался.

А потом он молча проводил невесту к вороньей башне. И простились молча. Как хорошо, что она не затаила обиду.

* * *

Главный аврор Поттер покинул больницу Мунго в скверном настроении. В кабинет были вызваны авроры, которые допрашивали обитателей борделя. Руфус Скримджер застыл, широко расставив ноги и сложив руки за спиной. Это была его первая операция в роли командира подразделения, и парень явно нервничал. Остальные понуро стояли перед массивным столом, молча ожидая вопросов. Поттер не спешил, задумчиво вертя в руках несуразный вредноскоп, доставшийся ему по наследству.

Со сменой начальства стена справа опустела и портретец суровой вдовушки Прюэтт больше не украшал своим видом аскетический кабинет. «Старина Шелдон», а точнее Максимилиан Боунс, вряд ли подозревавший о своём прозвище в рядах подчинённых, забрал портрет с собой на новое место. Оба портрета. Огромный книзл презрительно скалился с колдографии в красивой рамке на столе Максимилиана. И редко какой аврор не мечтал спалить адским пламенем эту рамку вместе с содержимым, слыша яростное шипение Боунса, тыкающего в своего питомца: «Остолоп, даже старина Шелдон не допустил бы такой ошибки!». Поттер бы лично и с большим удовольствием спалил эту колдографию, достанься она ему в наследство. А сам поостерёгся вообще заводить какие-либо портреты, во избежание. Вызнать собственное прозвище иногда хотелось до зубовного скрежета, но с этим стоило подождать хотя бы несколько месяцев, до нового призыва, и уже тогда расколоть какого-нибудь молокососа как бы невзначай.

Старший аврор Руфус Скримджер покосился на вредноскоп и поспешно отвёл глаза. Он явно проговаривал мысленно главные аргументы в пользу версии о несчастном случае, ненавязчиво внушённую самим Поттером в ходе этого суматошного и порой нелепого расследования.

— И о чём молчим? — хмурый взгляд начальства упёрся в аврора. — Доложить по форме своё видение ситуации с… покойным наследником Вестерфордов.

Конечно, это было чистой формальностью, Поттер уже сам побывал всюду и лично опросил всех причастных и не очень, поругался с несколькими целителями, был холоден и беспристрастен в разговоре с подлой стервой — безутешной матерью покойного, стойко перенёс не слишком приятный разговор в кабинете хитрожопого паука и по совместительству директора Хогвартса, а также очень внимательно ознакомился с данными осмотра тела.

— За неимением доказательств обратного, рабочей версией следует считать несчастный случай, — бойко оттарабанил Скримджер, перевёл дыхание и продолжил: — Потерпевший слыл неплохим зельеваром, был достаточно обеспеченным, и мог использовать что угодно. По словам хозяйки борделя, потерпевший имел склонность к жестоким играм с молодыми хастлерами мужского пола, часто разнообразя интимные контакты стимулирующими средствами, как безопасными и известными, так и не очень. — Скримджер кашлянул, дождался кивка главного и договорил не слишком уверенно: — Надо признать, что в крови никаких подобных средств обнаружено не было, однако нельзя исключать такие, что не оставляют следов.

— Руфус, когда врёте начальству, старайтесь не отводить виновато глаза, — жёстко отреагировал Поттер и мысленно усмехнулся, заметив багровый румянец на щеках подчинённого. — Всё, что могут определить наши недоучки — пара десятков вариантов дури и ненамного больше самых распространённых эликсиров. Которые варят в Лютном десятилетние соплячки. Всё остальное — за границами их компетенции, что, впрочем, неудивительно — что в нарушители закона, что в его охранители, попадают те, кто ни на что более не годен. Но продолжайте — ваша песня даже в чем-то красива.

— Хм. Смерть наступила в результате гипоксии, которая наступила, эээ… в результате механической асфиксии. Которая скорее всего вызвана попаданием… в эээ… верхние эээ… дыхательные и, эээ… нижние дыхательные пути, эээ… содержимого желудка. В основном это было вино…

— Кончайте уже бэкать и косить глазами на шпаргалку, ваша учёба давно закончена! И скажите, наконец, что вы сами по этому поводу думаете.

— Следов борьбы на теле не обнаружено, как и остаточного магического фона. Палочка, находившаяся в пределах доступа покойного, тоже чиста, никаких защитных заклинаний, щитов и прочего. Последние заклинания абсолютно безобидны и, вероятно, произнесены были ещё в школе, а точнее — на уроке чар. Скорее всего, смерть наступила от реакции организма на принятое вместе с вином зелье. Сначала он уснул или потерял сознание, потом… Э… Потом он...

— ...утонул в собственной блевотине. Научитесь, наконец, называть вещи своими именами. Хорошим аврором вам не стать, Руфус, зато кресло министра магии, похоже, вас ждёт не дождётся. Что там по поводу школьников?

— Что касается двоих магов под оборотным школьников, то предполагается версия случайного совпадения. Волосы могли быть взяты у студентов в Хогсмиде, который по выходным посещают старшекурсники. Подобные игры любовников отнюдь не редкость, по словам той же хозяйки борделя. Это всё, сэр.

Поттер задумчиво покивал, треснул вредноскопом по столу и рявкнул на притихших авроров, прячущих взгляды:

— Все вон! Скримджер, останьтесь! — и когда парни торопливо покинули кабинет, Поттер устало откинулся на спинку кресла. — Сыграл неплохо, а теперь давай начистоту. — Не для протокола.

— Похоже на месть, сэр, или заказное убийство, очень уж ловко всё провернули. Подозреваю участие ковена Нотта, но думаю, лорд Нотт будет всё отрицать, если вообще пойдёт на контакт. Кому-то Вестерфорды мешают, или перешли дорогу. Сначала старший сын гибнет в магловском самолёте, упавшем по абсолютно непонятной причине, теперь младшего убирают не менее аккуратно.

— Именно, Руфус. Именно. Слишком аккуратно. Насчёт ковена ты, конечно, загнул, но чем Мордред не шутит. Значит, слушай внимательно. Никакого убийства не было! Свои мысли держать при себе. Сам понимаешь, на носу переизбрание министра, и лишние скандалы нам точно не нужны. Официальной версии придерживаемся в любых разговорах, даже приватных. Отчёт в письменном виде мне на стол через десять минут, максимум — через час. При появлении лорда Вестерфорда сразу пригласить ко мне в кабинет.

— Слушаюсь, сэр. Будет сделано!

— Ступайте.

Поттер проводил взглядом Скримджера и снова взялся за старый вредноскоп — так лучше думалось. Разговор со стариком Вестерфордом, старым другом семьи, его беспокоил куда меньше, чем тот же Лонгботтом, до сих пор находящийся в Мунго в состоянии магической комы.

По словам главного целителя, никаких прогнозов строить они не могут. Проклятие бедолаге досталось тёмное и уж больно заковыристое. Может умереть в любой момент, а может и выкарабкаться, если удастся опознать проклятие и найти специалиста по тёмной магии, способного это проклятие обезвредить. Таких специалистов по пальцам одной руки пересчитать можно, и ни одного из них в Англии. Ждут какое-то светило из Европы. Неизвестный благотворитель полностью оплачивает этот недешёвый визит, и Поттер примерно догадывался, кто за этим стоит. От себя он обеспечил охрану палаты — двое авроров постоянно бдят, сменяясь через каждые шесть часов.

Посетителей, кроме жены, не допускают. В отличие от этой сучки, матери покойного студента, Августа Лонгботтом, очень молодая и полная достоинства леди, вызвала глубокое сочувствие и уважение Карлоса. Лишь на мгновение она проявила горе, резко поднеся руку к губам, когда спокойно отвечала на все вопросы. Да в глубине глаз иногда мелькал растерянный вопрос обиженной девчонки: «Почему он? Почему мой муж?». Дорея говорит, что у них настоящая любовь, несмотря на разницу в возрасте и договорной брак — наследница клана боевиков и потомок магистров гербологии были помолвлены чуть ли не с рождения Августы. Вот совершенно ведь разные…

— Лорд Вестерфорд, — доложил молоденький дежурный.

Поттер кивнул. Бодрый старичок Вестерфорд словно разом постарел и выглядел сейчас ровно на свои девяносто лет. Потеря обоих наследников в столь короткий срок явно сказалась на всегда улыбчивом джентльмене. Вряд ли он сможет наделать новых отпрысков. Лично Поттер вообще не представлял, как такой милый человек мог связаться с подобной мегерой, к тому же больше чем на полвека его моложе. Старший сын — от первого брака — был очень похож на отца, Поттер его помнил еще по Хогвартсу. А вот младший… Тут сказать было нечего, но стоило копнуть поглубже… Можно было смело предполагать, что парень был отнюдь не ангелом и пошёл в свою мерзкую мамашу.

— Господин главный аврор, — коротко поклонился лорд Вестерфорд, занимая предложенное кресло. — Я настаиваю, чтобы дело было закрыто.

— Сэр, мы пришли к выводу, что это был несчастный случай. Если вы подождёте, отчёт принесут через…

— Не нужно. Этот вариант вполне хорош, — твёрдо взглянул в глаза аврора посетитель. — Карлус, позвольте обратиться к вам, как к старому приятелю, а не как к должностному лицу. Мы были друзьями с вашим отцом, ни к чему эти формальности.

— Я вас внимательно слушаю, сэр Гилберт.

— Благодарю! Вы позволите самому наложить чары?

Кивнув, Поттер обалдело наблюдал ловкие движения палочки старика. Таких интересных невербальных заклятий он точно ни разу не видел.

— Сказанное здесь невозможно будет кому-то передать, — пояснил Вестерфорд. — Мне нужна ваша помощь. У меня есть внук, старший сын не успел оформить отношения с леди, родившей ему сына. Моя жена ни о чём не догадывается и так должно быть и далее. К сожалению, местопребывание матери моего внука неизвестно. Помогите найти, в долгу не останусь.

Поттер уважительно поглядел на старика и машинально кивнул:

— Полагаю, можно попробовать. Но, понимаете, сэр, мы отнюдь не всесильны, и частные заказы брать не имеем права. Но я могу вам предложить обратиться в агентство мадам Дэшвуд. Она занимается поисками родственников уже несколько лет. И весьма успешно.

— Магглорождённая, не так ли? — пожевал губами Вестерфорд.

— Муж был чистокровным, — Поттер достал из стола пергамент и быстро набросал адрес, несколько слов для Ванессы с просьбой посодействовать, и размашисто расписался. — Вот, возьмите. Весьма уважаемая леди, сэр. Поверьте, я знаю её два года, и восхищаюсь. Совершенно удивительная особа, способная отыскать иголку в стоге сена. Полная конфиденциальность гарантирована. Со своей стороны, мы приложим все усилия, но вы же понимаете, что официально заняться этим мы не можем. А помочь миссис Дэшвуд чисто по-дружески, в случае необходимости…

— Спасибо, Карлус. Не сомневался, что вы правильно меня поймёте. На этом позвольте откланяться.

— Рад был вас повидать, сэр Гилберт, только жаль, что по столь печальному поводу. Примите наши искренние соболезнования. Наши с Дореей.

— Благодарю. И кстати… Я рад вашему назначению, Карлус. Поздравляю!

Поттер выдохнул, когда двери за сгорбленным стариком закрылись, а наложенные чары развеялись словно сами собой. Внук, надо же! А ведь в таком случае, старику Вестерфорду было выгодно потерять младшего. Доверить испорченному поганцу древний род… Поттера передёрнуло. Впрочем, не его это дело. И несчастный случай — лучшая версия для этого убийства. Пожалуй, стоит закрыть дело сегодня же. В крайнем случае завтра, после визита к старине Шелдону.

* * *

— Мордред раздери эти отчёты! — Нотт со злостью отбросил перо и злым взглядом уставился на семь кусков пергамента, веером разложенных перед ним. Что писать, он совершенно не представлял, да что уж там, представлять не хотел. На каждом из пергаментов к семи вечера воскресенья стоял лишь порядковый номер, слово «курс», и слово «практика» под цифрой «1». Пергамент первого курса он даже расчертил на четыре графы, проставив над каждым столбиком ряд букв: G, S, R и H. На этом дело решительно застопорилось.

И ведь мог же до конца прочесть инструкции в начале недели, где черным по белому говорилось в самом низу, что надо составить отчёты по каждому из дней. Или вообще не читать, спалив при получении. Нотт махнул рукой и, оттолкнув кресло, подошёл к окну.

Неделя не задалась. Ничего он для себя полезного не вынес, а уж что вынесли дети из его уроков, даже думать не хотелось. Мисс Прюэтт стала поглядывать более улыбчиво, но и только. Стоило сделать шаг в её сторону, улыбка медленно таяла. И что бы это значило? Но раз уж решил быть бережным с девушкой, то старался этого придерживаться.

— Никогда прежде я не видел более кратких отчётов, — раздался сзади насмешливый голос друга, а ведь Магнус даже не услышал шума пламени или стука двери. Стареет?

— Блядь, я в душе не ебу, что там писать, — Нотт безнадёжно пожал плечом и подошёл к столу, глядя, как бережно Робертс собирает пергаменты в стопку.

— Не скромничай, Магнус, ты написал самое важное, причём выразив это одним единственным словом. Если бы я был министром, я бы тебе лично выдал орден за вклад в дело образования. Такой отчёт прочтёт любая комиссия, тогда как из трёх сотен других они просматривают лишь половину, и то по диагонали. Сохраню, как образец.

— Если у тебя достало совести посмеяться надо мной…

— Ни в коем разе! — Антуан убрал стопку пергаментов в шкаф и потянулся к своему портфелю, брошенному прямо на стол. С торжественной улыбкой он посмотрел на друга, открывая два хитрых замка. — Позволь отблагодарить тебя, мой лучший друг — и единственный, что уж — за самую лучшую неделю в моей уже не холостяцкой жизни.

Нотт подозрительно разглядывал его лицо, словно силясь найти в нём насмешку, но всё же плюнул и широко улыбнулся кривоватой улыбкой:

— Много еды, секса и алкоголя?

— Насчёт первого и второго ты прав, мой бесцеремонный друг, а вот третьего было мало, но жалеть об этом я не буду никогда.

Он наконец вытащил из портфеля цветастую кожаную папку, и со смешливой улыбкой уставился на разочарованную физиономию друга.

— Я понимаю, что огневиски был бы лучшим подарком, — пояснил Антуан. — Но тем не менее, рискну преподнести дар в эпистолярном исполнении.

— И даже не нальёшь? Я не смог подобрать пароль к твоему бару! — Нотт даже не посмотрел на дурацкую папку. Мало ему что ли было всех этих эссе и проверочных. И желание Робертса добить, он приветствовать не собирался.

— Магнус, — расширил глаза Антуан, бережно водружая папку на стол, и убирая портфель на тумбу справа. — Я никогда не менял пароль, придуманный тобой на шестом курсе. Ты что, забыл его?

— Мерлин, — Нотт хлопнул себя по лбу и пошёл к высокому бару, втиснутому между книжными стеллажами и шкафом. Искоса глянув на друга, ткнул палочкой в замок: — Грудь Персефоны!

Дверца бара с щелчком поддалась. Нотт расстроенно вытянул квадратную бутыль огневиски, прихватил два бокала и вернулся к столу.

— Подожди, не рассказывай, что там! На трезвую голову я это воспринять не смогу. Я серьёзно, Антуан, два бокала. Тебе налить?

— Наливай, не помешает. Полагаю, ничего криминального без меня не произошло?

Рука Нотта дрогнула, но огневиски не пролился.

— Вот как всегда в лоб и в точку! — пробормотал он.

— Что… Что произошло? — Робертс осторожно опустился в кресло, не спуская с друга встревоженного взгляда.

Тот с комфортом устроился на наколдованном высоком табурете и, отсалютовав бокалом, проглотил содержимое залпом.

— Один студент погиб. Не слышал?

Антуан только отрицательно покачал головой, молча ожидая пояснений.

— Скажу прямо, известно немного, так что пришлось слегка прошвырнуться в пару мест. Убит ученик седьмого курса из воронов Дамиан Вестерфорд весьма оригинальным способом. Да, я тоже так вздохнул, когда узнал, кто именно — скользкий тип.

— Да, это было ожидаемо. Были пара случаев с его недоказанным участием, но директор всё замял. И всё же расскажи, кто постарался и что за способ.

— Что ж, изволь. Аврорат дело закрыл, обозвав случившееся несчастным случаем, что вполне можно допустить — ни магии, ни какого-либо насилия они, конечно, не обнаружили. Но вот что интересно, убийство произошло в одном борделе Лютного, когда в соседнем номере резвились двое под обороткой студентов Хогвартса. Причём очень интересный выбор личностей — некто Роберт Вуд с Гриффиндора и Квинтус Флинт.

— Флинт? Ты уверен?

— Мерзавец не просыхал с вечера пятницы и мертвецким сном проспал до пяти вечера в субботу. Это точно сомнению не подлежит. Правильного мальчика Роберта с утра и почти до самого прибытия авроров лицезрела мадам Пинс у себя в библиотеке. Алиби стопроцентное, нарочно не придумаешь.

— А на самом деле?

— Ничего не могу сказать. Я бы заподозрил Рудольфуса, только Лестрейндж был всё утро на виду у наших. Сам Флинт тоже способен, ковену такое знакомо, не скрою — жертве запихнули в рот некий предмет, придерживая руки, и тот захлебнулся блевотиной. Смерть жуткая, а вот за что — хрен его знает.

— Месть?

— Определённо. Мэдисон… Нет, не думаю. Тоже спал, хотя выпил явно меньше Флинта, но уснул, по словам самого Флинта, гораздо раньше него. Короче, кто бы это ни был, гадать бесполезно. Авроров Дамблдор послал, а мне по-доброму посоветовал не заниматься не своим делом. Каково?

— Что я могу сказать. Пожалуй, Рудольфус может знать куда больше.

— Согласен. Но я его рожу видеть сегодня больше не хочу. Давай ты сам устроишь разбор полётов после того, как я распрощаюсь со своей профессорской деятельностью, и очень надеюсь — что навсегда.

— Твоё здоровье, мой друг!

— И твоё! Ладно, показывай уже, что в папке.

— Увы, ничего особенного, — Робертс вытащил из папки несколько листов и конверт. — Это список зелий, которые Эйлин сварит для тебя бесплатно, если возникнет такая необходимость. Только имей ввиду, для ковена варить я ей не позволю, если будет нужда, могу только предложить хорошую скидку.

Нотт с интересом впился глазами в список и быстро просмотрел все пять страниц. Взгляд его стал несколько расфокусированным.

— Это серьёзно! — хрипло произнёс Магнус. — От мастера зелий? Антуан, я не стану скромничать, ты меня знаешь. Как понимаю, это временная акция. И на какой срок?

— Список составлял не я, — улыбнулся Робертс. — А срок? До тех пор, пока ты холост. Как женишься, так и запросы увеличатся, а я не враг своей семье.

Магнус хищно улыбнулся:

— Браво! Ещё никто так весомо не убеждал меня отступиться от невесты. А ещё лучший друг! Слизерин навсегда?

— Да брось, нет тут ничего подобного. Ладно, ладно, уел — есть. А вот это билеты на два лица на матч по квиддичу — состоится двадцать третьего декабря, в субботу. Достались по случаю. У меня такие же, свожу сына. Эйлин не в восторге от этого развлечения. Отец тоже отказался, потому решено отдать билеты тебе.

— Хоть это без подвоха. Сто лет не был на квиддиче. Спасибо! Вот только не знаю, с кем бы пойти. Впрочем, время ещё есть, подумаю. Но за зелья благодарю. Сегодня же составлю список, если ты не возражаешь.

— Ничуть, отправь совой. Эйлин к тебе питает сейчас самые тёплые чувства.

Магнус бережно сложил листки пергамента и сунул в карман мантии. После чего кивнул на полку, куда был убран злополучный отчёт.

— Насчёт ребят. Сильнее всего Слизерин, разумеется. Я тут набросал список, кто отличился по всем курсам и факультетам. Там безумно неспособные и те, к кому из ребят стоит присмотреться — явно способны стать неплохими боевиками, — Нотт достал из другого кармана два измятых листка и бросил на стол. — Может пригодиться. К сожалению, сказать что-то ещё затрудняюсь.

— А говорил, что отчёты составлять не умеешь, — упрекнул его Антуан, рассмеявшись. — Я же говорил, у тебя лучшие отчёты, которые я когда-либо видел. Ну что, за способность боевика вести школьные уроки! За тебя, Магнус.

Смущённый Нотт умилял.

— Ладно, — он поспешно поднялся, — позволишь отбыть? Мне отец подарил дом со всем содержимым, пожалуй, стоит осмотреть. И… если не возражаешь, хотел бы зайти к мисс Прюэтт — попрощаться.

— А если возражаю?

— Не пойду.

Антуан пристально взглянул на друга и покачал головой:

— Я люблю тебя, ты знаешь, но Санни…

— Вот на этом и заткнись. Так я зайду?

— Не смею мешать, — фыркнул Антуан. — А я, пожалуй, навещу своих птенцов, а потом домой — последний совместный вечер. Не поверишь, вроде только от них, а уже скучаю... Пригласишь на новоселье?

— Обещаю, — широко улыбнулся Нотт. — Как только наведу там порядок и немного обживусь. И тебя с семьёй, и Ванессу… Одну, без всяких там. И ещё можно позвать… Нет, достаточно вас троих и твоего отпрыска, не люблю много гостей. Жди приглашения где-то к середине декабря.

— С удовольствием погляжу, где ты будешь обитать. Твой отец всё же любит тебя и балует.

— Как и твой тебя. Пойду, и не смотри так, я не собираюсь делать ничего, что тебе бы не понравилось. Просто попрощаюсь.

Нотт дошёл до дверей комнат мисс Прюэтт и только там притормозил, судорожно решая, что на самом деле хочет от этого визита. Ничего не решив, он постучал. Открыли только спустя минуты три. Маленькая эльфийка смотрела широко распахнутыми глазами:

— Хозяйка Санни сейчас спустится. Лакки велено пригласить вас, сэр.

Он кивнул и прошёл внутрь, остановившись перед камином. Только в этот момент ему вдруг стало грустно, что неделя закончилась. Но он живо прогнал крамольные мысли.

Он обернулся на звук распахнувшейся двери в спальню девушки и с удовольствием глядел, как она торопливо спускается — в простой синей рубашке и длинной юбке, со слегка растрепавшейся косой и чуть заспанными глазами Санни выглядела настолько по-домашнему, что у Магнуса невольно защемило сердце.

— Мистер Нотт, — она явно смутилась, увидев его, и беспомощно оглянулась назад, — не ожидала вас увидеть. Думала, Флинт…

— Я на пару минут, не беспокойтесь. Визит неофициальный, вовсе не обязательно бежать за мантией.

Увидеть её застенчивую улыбку было приятно. Пройдя к столику, девушка махнула рукой на второе кресло и присела сама.

Поколебавшись — в его планы не входило вести беседы — Нотт всё же принял приглашение, и занял предложенное кресло. Домовушка появившись почти сразу, быстро расставила на столе тарелку с маленькими бутербродами, кубки и кувшин с соком, после чего исчезла.

Магнус принял из рук девушки наполненный кубок и поставил перед собой.

— Апельсиновый, — пояснила Санни. — Нормально? Могу заказать кофе, или чай…

— Благодарю. Апельсиновый подойдёт, — поспешно произнёс он, и даже пригубил, чтобы доказать, что его этот сок вполне устраивает. — Я зашёл попрощаться. Профессор Робертс вернулся, и меня здесь больше ничего не задерживает. Кроме вас.

Она только вздохнула в ответ, выжидательно уставившись в его глаза. Ни тени кокетства, ни единого намёка, что расставаться ей грустно. Просто вежливое внимание. Нотт сглотнул, ощутив такое ненужное сейчас волнение.

— Я не знаю, что следует говорить в таких случаях, — признался он. — Вам следует мне помочь, Санни.

Вот теперь она рассмеялась — так мило и весело, что он невольно улыбнулся в ответ.

— Сэр, съешьте бутерброд. Эти с икрой очень вкусные, должно быть. Или вот эти, с мясом. Я ужасно голодна, но есть в одиночку не могу.

Магнус усмехнулся и отдал должное скромному ужину. Он с удовольствием глядел, как аккуратно ест девушка, поглядывая на него чуть лукаво. И куда делись страх и недоверие? И как, Мордред раздери всё, не нарушить эту хрупкую атмосферу покоя и тепла?

— Мне хотелось бы верить, — сказал он, отпив сока, — что вы не будете стесняться обращаться ко мне за советом, если в той книге, или вообще в уроках ЗОТИ у вас возникнут трудности.

— Ах, да, книга! — Санни закивала. — Обязательно обращусь, сэр. Там есть некоторые непонятные моменты. Но сейчас я не готова их назвать.

— Можете присылать вопросы совой, или использовать те дощечки, — кивнул он.

Она рассеянно кивнула и посмотрела вдруг пристально:

— Сэр, могу я спросить?

— Всё, что угодно, — решительно кивнул он.

— Вы по-прежнему настроены на непременный брак со мной? И только поэтому помогаете?

Молчание затянулось. Этим вопросом она тут же обострила обстановку, и Магнусу стало обидно, словно ушло что-то важное. Он решительно не знал, как лучше ответить на столь прямой вопрос.

— Моё предложение в силе, — наконец смог он сформулировать свои мысли. — Но, знаете, Санни, чем больше я вас узнаю, тем меньше мне хочется вас принуждать хоть к чему-то. Пожалуй, желание вам помочь не зависит от моих надежд на брак с вами. Понимаю, что в это трудно поверить, но я действительно хотел бы быть вам полезным. Если вам это не нравится, не стесняйтесь, скажите.

— Напротив, сэр. Мне очень приятно это слышать, — серьёзно ответила девушка. — Можно откровенно?

— Прошу вас, — усмехнулся он, внутренне напрягаясь.

— Отец позволил мне самой выбрать жениха, или даже вовсе не выбирать, если я смогу показать хорошие результаты в учёбе к сдаче ТРИТОНов.

— Хорошие результаты в чарах, к которым у вас дар? — поправил он, сдержав улыбку.

Санни кивнула.

— Так вот, мне нет нужды думать о замужестве сейчас. Я хочу быть с вами честной, — она остановилась, глубоко вздохнула и выпалила почти скороговоркой: — К браку я ещё не готова. Ни с вами, ни с кем-то ещё. И надеюсь оправдать доверие отца. Не думаю, что к Рождеству в этом плане что-то изменится.

— Весьма откровенно, — Нотт поднялся. — Я понял вас, мисс Прюэтт. Но моё предложение помощи в ЗОТИ это никоим образом не отменяет. Обращайтесь, буду рад помочь.

Санни тоже поднялась и пошла за ним к двери. Он резко развернулся, но девчонка и не подумала отступить, подняв к нему лицо с каким-то непонятным выражением задумчивости и грусти.

Ему стоило большого усилия, чтобы не нагнуться и не сорвать с приоткрытых розовых губ прощальный поцелуй. Вместо этого, он коснулся её щеки рукой, удивляясь нежности кожи, и заправил за ухо выбившийся локон. То, как она судорожно вздохнула, чуть прикрыв веки, было слабым, но утешением — да, он волнует её.

— Прощайте, — шепнула Санни.

— До свидания, — кивнул он, ещё раз поглядел в раскрасневшееся лицо девушки, как-то отстранённо отметил её тревожно мерцающие глаза, развернулся и быстрым шагом покинул комнаты. Сам не понял, как добрался до выхода из школы, а потом и до границы аппарации. Портключ от нового дома удобно лёг в руку. Кодовое слово — и он уже стоит в незнакомом холле. Тишина и чистота, лестница, ведущая наверх, несколько дверей по обе стороны.

Лопоухие создания в количестве двух штук появились с громким хлопком и поспешили упасть на колени.

— Джи и Миро рады служить новому хозяину, — пропищал ближайший. — Что изволит хозяин?

— Кабинет есть здесь? — и увидев кивок, Нотт велел: — Проводите!

* * *

Рабастан Лестрейндж мучился сомнениями, заставляя подарок старого звездочёта хаотично носиться над столом. Синий кристалл спокойствия работал почти на пределе своих возможностей в борьбе с метаниями молодого мага. Последнее письмо от Санни лежало перед Басти развёрнутым, а подпись он заставил ожить и летать вслед за звёздочкой. Переливающиеся всеми цветами радуги слова «Твоя Санни» то пытались прицепиться к кристаллу, то удирали от звёздочки, кокетливо изгибаясь.

В дверь постучали, и Басти тут же хлопнул по столешнице ладонью, отчего слова мигнули и растаяли, заставив осиротевшую звёздочку на мгновение сбиться с курса. Письмо сложилось и нырнуло в приоткрытый ящик, а передние ножки кресла с грохотом ударились о пол, возвращая его в нормальное положение.

— Милый, — Бастинда вошла в комнату, когда дверь открылась, повинуясь взмаху руки Рабастана. — Я собираюсь прогуляться к Робертсам. Ты не составишь компанию?

Понятно было, что мама спрашивала из вежливости, потому Басти не стал тянуть с положительным ответом, сразу поднявшись из-за стола.

— С удовольствием. Ума не приложу, что ещё повторить по чарам.

Семья Антуана Рабастану понравилась. Эйлин казалась несколько худощавой на вкус Басти, не очень красивой, хотя и чувствовалась порода. Старый звездочёт говорил, что она из клана Принцев, мол, те никогда красотой не блистали, а вот гонора у каждого представителя было хоть отбавляй. Гонора у Эйлин Басти не приметил вообще, зато сияющие глаза, стоило ей посмотреть на мужа или сына, делали миссис Робертс почти хорошенькой. И в такие моменты парень понимал, что именно в ней нашёл его крёстный.

Северус был тих и молчалив на том обеде, и Басти никак не мог определиться в своём отношении к мальчишке, который оказался точной копией Антуана. Было так странно и забавно смотреть на неплохие манеры и серьёзное лицо пацана, и представлять, каким был в юности Антуан. После окончания обеда, Эйлин сразу пошла что-то обговорить с матерью, Антуана позвал в кабинет отец, а Басти со зловеще ухмыльнувшимся Долоховым поплёлся на тренировку. Так что так и не нашёл момента переговорить с Робертсом или хотя бы с его сыном.

И теперь, шагая рядом с матерью, не знал, на что надеяться. Поговорить с Антуаном, обещавшим сегодня быть дома, посмотреть, чем занимается мальчишка, или таки улучить мгновение и попросить у Эйлин сварить ему галлонов десять миорелаксанта, который закончился еще два дня назад от безжалостных методик его наставника. Казалось, Долохов задался целью проверить на прочность каждую мышцу в теле ученика. Басти бы и сам мог сварить, но, во-первых, на это требовалось время, которого и без того ни на что не хватало, во-вторых, ходили слухи, что Эйлин гений-зельевар, подписавшая с его матерью контракт, по которому обязалась обеспечивать зельями высшего качества семью и вассалов. А если так, то и Басти мог бы воспользоваться её талантами, а не рисковать, посылая сову на Косую Аллею, чтобы получить скверного качества и неизвестного авторства зелье.

Дом Антуана был хорошо виден с холма, и Басти залюбовался рыжими отблесками крыши, так сильно напоминавшими оттенок волос одного очень дорогого ему человека. Последний день ноября радовал хорошей погодой и лёгким прохладным ветерком, словно остужающим переполненные знаниями мозги. По серо-стальному небу лениво плыли пушистые облака.

Завтра ему исполнится шестнадцать, в этом возрасте его предок Рудольфус Кристофер Лестрейндж ступил на берег туманного Альбиона, мечом добывая трон и славу своему сюзерену. Другой предок, Ричард Грей Лестрейндж много позже именно в шестнадцать был посвящён в рыцари королём. За спасение жизни сюзерена во время битвы тот пожаловал молодому рыцарю земли и этот самый замок, до сих пор служивший родовым гнездом его семье, хоть и перестраивался с тех времён трижды.

Помнит ли Санни об этом дне, оставалось загадкой, потому как из туманных объяснений Рудольфуса он ничего не понял. Руди в последнее время темнил и не отвечал на вызовы по двойному зеркалу, что никак не могло быть хорошим знаком. Впрочем, в субботу братишка пригласил его в Хогсмид, и можно будет спросить обо всём лично. Не исключено, что и Санни пойдёт в деревушку прогуляться, но это было бы слишком славно, чтобы быть правдой. Спросить же её напрямик… Нет, не стоит.

Крики мальчишек заставили его встряхнуться и обратить внимание, что мать уже ушла далеко вперёд, а теперь остановилась, поглаживая безлистное деревце по тонкому стволу, и поджидая сына. Дети вассалов на берегу реки устроили возню, но судя по взрывам заливистого смеха, ничего страшного там не происходило.

Пришли они не вовремя, как посчитал Басти, но Бастинда была иного мнения. Робертс ещё не появлялся, а у Эйлин в доме оказалась гостья. Когда им представили миловидную леди, мать, казалась, совершенно не удивилась, с очень довольной улыбкой принимая приглашение к чаепитию, а у Рабастана сердце провалилось куда-то в желудок. Он во все глаза рассматривал эту леди, которую Эйлин Робертс назвала Летицией Прюэтт. Мать Санни в свою очередь внимательно на него посмотрела, улыбнулась и милостиво протянула руку для поцелуя. А Басти невольно отмечал схожесть со своей возлюбленной. Эти глаза, и мягкая улыбка, и скулы. Разве что рост выше, но Санни может ещё её догнать.

Только сидеть за одним столом с дамами он отказался, извинившись, сказал, что подождёт крёстного на улице. Его проводили улыбками, и отговаривать не стали. Даже мать лишь рукой махнула, и у Басти закралось подозрение, что о визите Летиции та откуда-то знала заранее.

— Антуан скоро будет, у него только три пары сегодня, — заверила его Эйлин Робертс. — Не уходите далеко, мистер Лестрейндж. Он надолго остаться не сможет.

Басти кивнул и вышел из дома. Далеко уходить не стал, присел на ступеньку крыльца, достал из кармана зеркальце и попытался достучаться до Рудольфуса. Хотелось бы ему, чтобы и Санни выбрала зеркала для связи, но ответа от неё до сих пор не было. И что думать об этом, он никак не мог решить.

Руди нагло игнорировал вызов, и Рабастан хотел уже убрать зеркало, как едва не подпрыгнул от серьёзного детского голоса:

— Это что у тебя? Магическое, да?

Перед ним стоял сын Антуана, независимо сунув руки в карманы. Рукав на куртке болтался, почти оторванный, брюки в пыли, особенно коленки. Вид залихватский.

— Северус Робертс? Да? Привет! Я Рабастан Лестрейндж.

— Северус Снейп, — уточнил мальчишка. — А я помню тебя. Твой отец живёт в замке. И мой дед тоже. Только в башне.

— А почему ты Снейп?

— Потому. Дед сказал, что ритуал прошёл правильно. Меня в род приняли. Только имя теперь там, на родовом дереве, Северус Антуан Снейп. Папа сказал, нормально, на совершеннолетие ещё ритуал проведут, и, если так и останется, будет новая ветка, ну там, в шаре.

— В шаре?

— Ну, шар такой, он в воздухе над большой книгой появился, а там внутри дерево светилось, зелёное такое, и много веток, — простодушно ответил ребёнок.

Обычно каждый род хранил такие вещи в тайне. Родовое древо, как правило, появлялось в книге рода, а отображение для удобства выводили для наглядности на разные зачарованные вещи. Тут уж у кого как фантазии хватит, или магических сил. У Лестрейнджей это издавна было натуральное дерево, росшее прямо в родовом зале у дальней стены. Ну как натуральное, оно явно было из металла, но что за сплав, Басти до сих пор не мог разобраться. А у Блэков, если верить Руди, это был большой гобелен.

— А на что этот шар похож?

— Это такое… — Северус нахмурился, оборвав себя и взглянул подозрительно. — Ты зачем спрашиваешь? Это рассказывать нельзя.

— Нельзя так нельзя, — покладисто кивнул Рабастан.

Мальчишка поёрзал, бросая неприязненные взгляды, но любопытство пересилило:

— Так что это за зеркало, ты скажешь?

— Зачарованное, — усмехнулся Басти. — С девушками переговариваться, например. Вот так надо постучать палочкой, а тот, у кого второе зеркало ответит, и я его увижу. А он меня.

— Почему он? Ты же сказал с девушкой?

— Это к слову пришлось. Не обязательно с девушкой, с кем хочешь. Это настроено на моего брата.

— А, я помню! Рудольфус, да? Я его в Хогвартсе видел. Я там неделю жил с отцом.

— Это здорово. Понравился Хогвартс? Привидений не испугался?

—Пф, — ребёнок смешно фыркнул. — Чего их бояться! Кровавый барон ни с кем не разговаривает, я издали его видел. А остальные нестрашные совсем. Санни говорит, что привидения безвредны.

Настроенный на благодушную беседу Рабастан на мгновение потерял дар речи.

— Ты знаком с Санни Прюэтт? — осторожно уточнил он.

Северус огляделся по сторонам, словно желая убедиться, что их не подслушивают, потом сел рядом на ступеньку и сказал негромко:

— Санни мой друг, пока что. Но ты не думай, как вырасту, женюсь на ней.

— Это вряд ли, — не удержался от улыбки Басти. — К тому времени, как ты вырастешь, она уже замужем будет. Я на ней женюсь.

— Ты? — мальчишка демонстративно отсел от него и теперь глядел исподлобья. — Она меня любит!

— Так и сказала?

— Как будто непонятно! Она мне книжки читала и с Монстриком давала играть. А ещё… ещё обнимала!

Рабастан не мог найтись с ответом. Ну в самом деле, не спорить же с ребёнком, кого любит Санни. К счастью, у крыльца материализовался Антуан Робертс. Очень вовремя.

— Рабастан, что-то случилось? — крёстный двумя взмахами палочки привёл одежду сына в порядок. —Северус, с кем опять подрался?

Басти отрицательно качнул головой, а Северус бросил на него гневный взгляд и ответил отцу:

— С кем, с кем. С Дэном Кроули конечно. Идиот потому что.

— Мне вмешаться?

— Пап, ну ты что? Я же говорил, сам разберусь! Можно, я ещё погуляю?

— Беги, только к ужину чтобы дома был.

— Да знаю, — бросив ещё один возмущённый взгляд на Басти Лестрейнджа, ребёнок гордо задрал подбородок и утопал в сторону реки, снова сунув руки в карманы.

Робертс ухмыльнулся, присаживаясь на ступеньку рядом с крестником.

— Чем ты его разозлил? — спросил благодушно.

— Да вот, твой сын мне сказал, что на Санни женится, когда вырастет.

— Ну-ну, а ты промолчать не смог.

— Не смог, — кивнул Рабастан и со вздохом убрал зеркало в карман.

— А ведь ему только восемь будет в январе. Вспомни себя в его возрасте, ты был в Аманду Стэнфилд влюблён, тоже хотел жениться. Не делай такое лицо, могу воспоминание показать.

— Не надо. А она что?

— Аманда даже не догадывалась, на твоё счастье. Ты никогда не мог двух слов при ней связать. Не кисни, Руди тоже был влюблён в даму постарше.

— Серьёзно? — оживился Басти. — А в кого?

— В леди Вальбургу Блэк. Только не вздумай напоминать, это был страшный секрет. И не смешно, между прочим, она и сейчас красавица. И Бэль на тётку очень похожа, так что вкус у твоего брата не изменился.

— А леди Вальбурга знала?

— Она — да, до сих пор твоего брата обожает, и сыграла немалую роль в их помолвке с Беллатрикс. Но это между нами. Ладно, хватит о любви. Ты что-то хотел?

— Вернуться в Хогвартс, — помрачнел Басти. — Ты бы мог…

— Ничего не могу обещать, — Антуан поднялся. — После праздников обещаю поговорить, сейчас бесполезно, хотя я попробовал.

— И?

— И ничего, извини. Твой отец даже слушать не стал. Подожди немного, ты же его знаешь. Вполне может передумать. Но не сейчас, пока ты СОВ не сдал.

— Да сдам я их!

— Кто бы сомневался. Это всё, что тебя волнует?

— Хотел попросить у твоей жены сварить мне одно зелье. Только родителям не надо сообщать.

— Дай угадаю, — Робертс оглядел крестника с головы до ног. — Долохов лютует? Не возмущайся так, знаю его методы. И не спрашивай откуда. Будет тебе зелье. Даже лучше. Эйлин как раз упоминала одно, собственной разработки. Как будет готово, пришлю с домовиком.

— Спасибо. Я пойду тогда… Там мама Санни.

— Леди Прюэтт? Ах да, насчёт Санни…

Рабастан, собравшийся уходить, замер, потом развернулся, холодно и прямо поглядев в глаза крёстному.

— Что насчёт Санни?

Бесстрастный тон и предостерегающий взгляд мог заставить замолчать кого угодно, но не Антуана, который знал паршивца с пелёнок.

— Ты по-прежнему одержим мисс Прюэтт? Вижу, что да, можешь не отвечать. Дам тебе совет, Басти. Знаю, что не нуждаешься, можешь не сверкать так глазами. И всё же скажу: не дави. Дай ей свободы — хоть немного и, если повезёт, и избранником станешь ты, тебе не раз это ещё в жизни пригодится. Санни необычная девушка, хоть и не слишком понятно, откуда что взялось. И я очень хорошо понимаю, что именно тебя так зацепило. И не только тебя, но не будем об этом… Подумай вот о чём. Нельзя набрасывать силки на свободолюбивое существо и ждать, что оно будет для тебя петь.

Рабастан отвёл глаза, и Робертс вздохнул — не послушает ведь, глупец! И был несколько удивлён тихим ответом:

— Я постараюсь.

— Хм. Даже так? Ну что ж, может, у тебя и получится. Кстати, если захочешь что-то передать ей, можешь прислать с домовиком ко мне в течение часа. После ужина вернусь в Хогвартс, могу зайти к ней.

— Не нужно. Лучше будь с ней помягче.

— Что, уже жаловалась на бессердечного профессора? Не волнуйся, я не меньше твоего озабочен благополучием этой девочки. Не забывай, что она теперь мне родня по крови и магии. И если я требую с неё больше, чем с прочих, то только потому, что знаю: она способна на большее. А не из злого умысла. Ты уже достаточно взрослый, раз задумался о женитьбе, и должен это понимать.

— И всё-таки, будь помягче. Не дави так.

— Паршивец! — восхитился Антуан. — Хорошо, буду стараться. Доволен?

— Нет.

— Ну-ну, выше нос. О тебе я беспокоюсь ещё больше. Хочешь что-то конкретное на свой день рождения?

— Зелье для мышц. Обезболивающее и расслабляющее.

— Будет тебе зелье.

Посылку от Эйлин домовушка Робертсов принесла поздно вечером, когда до полуночи оставались считанные минуты. Борги, вредный эльф, ворча, что хозяин совсем себя не бережёт, старательно втирал в его спину и конечности густое зелье, от которого по телу разливалось приятное тепло. Натруженные мышцы наконец расслаблялись, синяки на глазах бледнели, сходя на нет.

— Ты волшебник, Борги! — простонал он, когда ручки эльфа добрались до поясницы. — Вот так, да, правее. Что бы я без тебя делал?!

— Борги — не волшебник. Борги — порядочный эльф. И Борги не надо говорить, где болит, Борги сам видеть.

— Да знаю, знаю, не ворчи.

— Борги не ворчит, Борги заботится… Борги очень волнуется за своего бестолкового хозяина. Борги плачет, когда хозяина калечит тёмный маг…

— Я же велел тебе не подсматривать!

— Борги только одним глазком. Борги никогда не видел тренировки волшебников. Борги больше не будет. Только если хозяин сам позовёт.

— Не вздумай обижаться!

— Борги и не думал. Борги себе такое не позволять. Борги порядочный эльф и знает своё место. Борги знает одного неправильного эльфа, и не станет за ней повторять. Её зовут Лакки, и она ни с чем не считается. Борги не уверен, что хочет от этой Лакки деток. Но Борги ещё присмотрится и подумает. И если хозяин жениться на хозяйке Лакки…

Рабастан не вслушивался в бормотание вредного эльфа, он почти задремал от нереально приятного эльфийского массажа.

Позже, уже лёжа в постели, Басти в который раз обдумывал слова Антуана. И что это значит — дать свободу? Да разве он давит? А ведь он никогда не слышал, чтобы Санни пела. Может, и не умеет. Спросить?

А ещё надо было попросить Антуана, чтобы отобрал парное зеркало у мерзавца Руди и отдал его Санни, раз брат всё равно его не носит с собой.

Сон всё не шёл, хотя древние руны под вечер совсем вымотали. К счастью, не бросил, смог разобраться, даже понял наконец общий принцип сложных рун — а это уже программа последнего триместра шестого курса.

Завтра будут подарки и поздравления, но почему-то особой радости Басти не ощущал. Чем ближе был экзамен, тем тревожнее становилось на душе. Только не экзамена он страшился, сдаст, куда денется, он волновался за то, что будет потом. Что захочет от него отец дальше? Тритоны за полгода? Мастерство по чарам к 18 годам? Спрашивать раньше сдачи СОВ бесполезно, не скажет. В этом Антуан абсолютно прав. И не только в этом...

* * *

— Я рад, господа студенты, что мистер Нотт дал вам отдохнуть от эссе. Однако надежды, что столь продолжительный отдых пойдёт на пользу, и ваши работы станут на порядок лучше, увы, не оправдались.

Взмахом палочки профессор Робертс отправил в сторону учеников стопку эссе, которая разлетелась стаей очень больших серых бабочек, хлопая листами и оседая на партах.

Ребята загомонили, на что Антуан только усмехнулся и посмотрел на подошедшую к нему мисс Гамп. Девушка что-то быстро заговорила, а Робертс лишь задумчиво закивал.

— У тебя самая цветастая работа, — шепнула Санни Флинту.

Квинтус с кислым видом развернул исчёрканный красным пергамент.

— Издеваешься?

— Вовсе нет, — Санни показала ему свою. Весь текст, написанный аккуратным убористым почерком — она здорово наловчилась писать пером — был наискосок перечёркнут одной тонкой линией, а внизу красовался тролль. — И ни одного исправления, заметь.

— Вау, — Флинт явно повеселел, но тут же с покаянным видом заглянул ей в глаза: — Расстроилась, да? У меня выше ожидаемого…

— Ещё бы! Два тролля за два дня, — прошептала Санни, — вчера по нумерологии, теперь вот по ЗОТИ. А все потому, что во вторник я перепутала эссе, а профессора не только юмора не понимают, но и разбираться не пожелали.

— Санни, — Флинт с подозрением оглядел её невинную улыбку. — Вот как тебе удаётся, а? Другая на твоём месте хоть похныкала бы. А ты только иронизируешь. Тебе точно восемнадцать? У меня маман такая, никогда не расстраивается, что бы ни случилось.

— А смысл расстраиваться? Тролль ведь не исчезнет от моих слёз — пересдам, делов-то.

— А иногда наоборот, мне кажется, что ты гораздо младше… — Флинт увернулся от тычка в бок.

— Мисс Прюэтт, вам, кажется, есть что сказать классу? — профессор Робертс подошёл к их парте совершенно бесшумно. Санни вздрогнула и помотала головой. — Нет? Я так и думал. Если готовы исправить свою оценку за эссе, жду вас после обеда в этом кабинете. Позже можете не беспокоиться.

— Я приду! — поспешила согласиться она. Занятий сегодня больше не было.

— Чудно. Мистер Мэдисон, вам понятно, за что снижена оценка? Прекрасно. Мисс Блэк, письма домой будете писать в свободное от уроков время! Мисс Стенли, могу я узнать, что вам нужно от мистера Уизли? Ничего? Тогда сядьте ровно. Берём листок и ставим сверху свою фамилию. Мистер Хиггинс, стонать уместно в постели с возлюбленной, и то, лишь убедившись, что её супруга нет дома. — Покрасневший Бен Хиггинс едва не сполз под парту. Дружный смех слизеринцев оборвался, как только Робертс, проходя мимо первой парты, дал подзатыльник Флинту. — Открываем учебники на странице двести пятнадцать. Быстро читаем и пишем вывод о прочитанном. У вас пятнадцать минут. Время пошло!

Санни с каким-то мстительным удовольствием написала очевидный вывод: — «Не соваться в подозрительный лес». Она совершенно не представляла, как ещё оберегаться от злобных пятиногов. Подумав, всё же добавила: — «Например, в леса полосы отчуждения, дикие леса, дальнюю от школы часть Запретного леса. Особенно опасны болотистые места в лесу».

Флинт явно выписывал какие-то заклинания. Санни хотела заглянуть в его работу, только Робертс взмахнул палочкой и её стул вместе с хозяйкой отъехал к самому краю парты. Хорошо, что не сказал ничего, и без того в классе смешки раздались.

— Время вышло. Сдайте работы и свободны.

Короткие записки маленьким вихрем полетели на учительский стол.

Флинт проворчал ругательство, когда листочек выпорхнул у него из-под ладони, не дав дописать слово. Санни медленно убирала с парты учебники, перья, дополнительные листы пергамента, ожидая, когда сосед по парте тоже соберётся. Только Квинтус никуда не спешил, роясь в своей кожаной сумке, словно то-то в ней потерял.

Несколько учеников подошло к столу Робертса, спрашивая про дополнительные занятия и какие-то вопросы по эссе.

— На обед не спешишь? — поинтересовалась Санни.

— А ты? — Флинт вскочил, просто сметя в сумку свои вещи. Не удивительно, что потом ничего не может найти. — Ваши все уже утопали.

— Я тебя жду.

— Меня? — поразился парень, но тут же перешёл на шёпот: — А что случилось?

Санни схватила его за рукав, потянув вон из класса.

— Как ты относишься к пирогу с курицей? Очень нежному пирогу, только из печи?

— Потребительски, — хмыкнул Флинт, сглотнув. — Намекаешь на то, что у тебя есть такой пирог?

— С хрустящей корочкой, — внаглую продолжала соблазнять Санни, утягивая его в другую сторону от Большого зала. — И сок, апельсиновый. Или гранатовый. Или кофе с капелькой огневиски. А ещё пирожные, правда, крохотные, но их много!

— Чует моё сердце, что тебе что-то от меня нужно! — притворно вздохнул Флинт. — Ладно, так и быть, отдамся за пирог, кубок апельсинового сока и полбутылки огневиски.

Санни хихикнула и толкнула дверь в свою гостиную, пропуская парня внутрь.

С самой субботы она пребывала в смятении и раздумьях, не дававших покоя. Было ясно как день, что уже завтра, в субботу, Руди готовит ей встречу с Рабастаном. И это заставляло переживать и волноваться больше, чем ей бы того хотелось. Лестрейндж так прозрачно намекнул, что по позвоночнику от мыслей о субботе пробегал холодок. Хотелось надеяться, что Басти не готовит ей никаких сюрпризов. Только вот надежды были призрачными.

Ещё и Нотт взбудоражил с его внезапным визитом вечером в воскресенье. В какой-то момент при прощании она прямо ощутила, что её сейчас поцелуют. А от его прикосновения по коже пробежали мурашки, казалось, до самых пяток. Не поцеловал, и она даже не могла понять, рада этому, или огорчена — совсем чуточку. Хотелось странного, как бы она ни пыталась заглушить совершенно ненужные желания доводами рассудка.

Даже рискнула, и спросила Мюриэль вечером в среду, когда та, прислав ей обещанные фигурки для Басти, постучалась в зеркало.

— Что тебе нужно? — расширила глаза тётушка.

— Ну, может зелье какое-то есть, — пробормотала Санни, отчаянно краснея. И более решительно уточнила, пересилив себя: — Ну не нужно мне думать о мальчиках, когда накануне Рождества у нас зачёты чуть ли не каждый день!

— Так-так-так, — пропела Мюриэль, пряча лукавую улыбку. — И какой мальчик смутил наш покой?

— Оба! — буркнула Санни. — Я неправильная девушка, которой отец разрешил не искать мужа, если осилю первую ступень мастерства по чарам. Правда, мистер Нотт, когда я ему сказала об этом, чуть не рассмеялся мне в лицо. Ты не представляешь, как мне было стыдно. Не поверил? Или что-то ещё… Мне нужен холодный рассудок, чтобы не наделать глупостей!

— Как интересно! — хмыкнула тётушка. — Оба, значит?! Нет, детка, я не советую глушить себя зельями. Вот ещё, глупости какие. И хорошо, что спросила. Я серьёзно, Санни, это очень опасно. Обещай, что не будешь травиться ничем подобным!

— Ладно, — у неё на ладошке крутился маленький Опаловоглазый Антипод, изредка выпуская дым с искорками огня. Санни только теперь начала понимать, почему этого дракона называют самым красивым. — Но тогда что делать?

— Есть такое понятие — сублимация. Учись переводить неудобную тебе энергию в безопасное русло. Это только на первый взгляд трудно. Больше занимайся чарами, учись. Хотя… звучит тоскливо. Найти бы тебе занятие по душе, не относящееся к учёбе.

— Я бы очень хотела уметь делать таких дракончиков, — вздохнула Санни. — Но не уверена, что у меня есть таланты в артефакторике. Ой, кусается!

— А ты думала. Но укусы безвредные, не бойся. Говоришь, хотела бы делать? Ну а что, можно и попробовать. Вот на каникулах посмотрю, что ты можешь. Отец твой позволил тебе пожить у меня пару дней после Нового года.

— Здорово! — искренне обрадовалась Санни. — А братья ещё обещали свозить меня к драконам. Гидеон писал, что к Новому году они должны уже принять дела и приноровиться к новой работе.

— Вот и славно, Джейми порадуется. Но вернёмся к нашим мантикорам, то есть — к мальчикам. Рабастан Лестрейндж сейчас на домашнем обучении, или я что-то путаю?

— Не путаешь.

— И где вы умудрились пересечься?

— Он письма пишет… Я отвечаю. А пересечёмся в субботу. — Санни пересказала разговор с Рудольфусом.

— Да уж, — Мюриэль задумчиво хмыкнула. — Тебе надо попросить совет у кого-то непредвзятого, кто добр к тебе, и хорошо знает Рабастана и Магнуса, кто тебе больше подходит из этих двоих. Нет, я не думаю, что это поможет, но ты по крайней мере будешь знать мнение со стороны. Непредвзятое и не отягощённое гормонами и личными комплексами.

— И где я возьму такого советчика? — занервничала Санни. — И почему им не можешь быть ты?

— Я, девочка моя, предвзята. Ты слишком дорога мне, и я бы может, выбрала для тебя кого-то третьего. Но выбрать должна не я, а ты. Сама. А остальные могут лишь советовать, да и то, не ко всем советам надо прислушиваться. И вообще, просто живи, и ничего не бойся. На Рождество обязательно поговорим по душам. Время у нас ещё есть. В субботу веди себя с Лестрейнджем по обстоятельствам. И не давай никаких обещаний. Никому! Это важно! Запомнишь?

Санни согласилась, что давать обещания стоит только в крайних случаях, а о независимом советчике думала долго и напряжённо, так что в конце концов разболелась голова. Кого бы она не представляла, каждый казался ей либо предвзятым, либо недостаточно близким ей, чтобы делиться настолько личными переживаниями. Руди отпадал сразу. То, что он на стороне своего брата, он даже и не скрывал никогда. Валери? Сестра Нотта, и непонятно вообще, что у неё на уме. Тоже не вариант. Роберт Вуд? Парень стал слишком замкнутым и много времени проводит с Эмили Гамп… Перебирала своих знакомых ребят Санни чуть ли не полночи, когда в голову пришла светлая мысль: Флинт!

Ну конечно же, он далеко не глуп, в чём уже не раз давал возможность убедиться. Он хорошо к ней относится, он прекрасно знает Рабастана, и отлично знает своего босса! Приняв решение, Санни даже успокоилась, и не могла дождаться ЗОТИ, где они сидели за одной партой, чтобы позвать Квинтуса на разговор.

Теперь же, приведя Флинта в свои апартаменты и тщательно заперев дверь, она поспешила отдать Лакки приказ, сперва дорогого гостя следовало накормить, а уж потом задавать каверзные вопросы.

Слизеринец смотрел настороженно, пока перед ним не появилось огромное блюдо с пирогом овальной формы. Санни обалдело обозревала свой заказ, доверенный эльфу Мюриэль по имени Кручок. Блюдо заняло почти весь стол. Нет, она, конечно, просила, чтобы пирог был большим, но не настолько же! Флинт, очевидно, тоже лишился дара речи, таращась с большим уважением на украшенную какими-то завитушками поджаристую верхнюю корочку. Санни показалось, что там изображена птица на пушистом облаке, но она могла и ошибаться.

— Режь, — вручила она нож гостю, — я тоже голодна и хочу попробовать. Но можешь не сомневаться, что останется — заберёшь с собой.

— Угу.

Квин поднялся и бестрепетно располовинил сей кулинарный шедевр. Отодвинув одну половину в сторонку, от второй он отхватил несколько кусков и два положил на тарелку Санни, а к себе придвинул все остальные. От начинки поднимался горячий дух и умопомрачительный аромат. Санни не забывала запивать соком, и только старалась глотать не так быстро. Догнать Флинта ей все равно не светило.

— Вкуснотища! — оценил Флинт, когда перед ним остался последний ломоть. Вторую половину пирога Лакки уже успела упаковать в коробку и перевязать ленточкой. — Даже не знаю, влезет в меня ещё, или нет. Впрочем, я добрый, пусть тебе на вечер останется!

— Спасибо, — кивнула Санни, сама ощущавшая себя сытой и какой-то осоловевшей от обильного перекуса. Насчёт «вкуснотищи» она была абсолютно согласна с другом. И сама с трудом доела второй кусок — Флинт их нарезал далеко не маленькими.

— Ну что ж, я готов.

— К чему? — спросила Санни, жадно допивая сок.

— Это уж тебе видней, — ухмыльнулся Флинт. — Мерлин, это правда огневиски?

Санни тут же вскинула глаза и уставилась на квадратную бутыль с явно недешёвым напитком.

— Лакки!

— Хозяйка сама обещала гостю кофе с огневиски, — быстро заговорила появившаяся рядом домовушка. — Лакки спросила у Кручока, и Кручок выдал Лакки эту бутылку.

— Флинт, нет! — вскрикнула Санни, когда парень потянулся к бутылке. И тут же пожалела, когда он отдёрнул руку. — Прости! Ну пожалуйста, только не сейчас.

— Не вопрос, леди, — он поднял руки, демонстрируя, что сдаётся. — Гранатовый сок мне очень понравился. Но мы могли бы поговорить о том, что тебя… беспокоит.

Санни открыла рот, но внезапно поняла, что зря она вообще это затеяла. Потому что задать вопрос вслух казалось теперь, когда он так внимательно смотрит и находится так близко — просто невозможно.

— Мы могли бы поговорить о погоде, или о квиддиче для начала, — по-доброму ухмыльнулся Флинт, словно понимал её затруднения. И от этого у неё на душе сразу стало легче.

— Понимаешь, у меня к тебе очень личный вопрос, — решилась она.

— Ох, — он схватился за живот, — кажется, я слишком много съел! Нет, нет, всё нормально, не волнуйся, но ложечка огневиски легко бы исправила эту проблему.

Санни вздохнула и подвинула ему бутылку. Флинт осторожно взял её в руки, рассматривая этикетку, но открывать не спешил.

— Итак, что за вопрос?

— Ты можешь ответить мне честно? — Санни смотрела на его руки, в которых бутылка огневиски больше не казалась слишком большой. — Я уверена, что ты хорошо знаешь мистера Нотта и Рабастана Лестрейнджа, и ещё ты далеко не глупый, и умеешь хранить секреты.

— Благодарю.

— И, если б ты мог мне сказать, кто, на твой взгляд, подходит мне больше… Дело не в том, что я собралась замуж за кого-то из них, просто понимаешь, со стороны обычно виднее…, — казалось, она никогда не чувствовала себя глупее. И закончила Санни совсем упавшим голосом. — Я просто хотела узнать твоё мнение. Непредвзятое…

— Моё непредвзятое мнение? — протянул Флинт в ответ, глядя на неё очень задумчиво. — Это тот случай, когда невольно хочется выпить, уж прости. Так вот, со стороны, как ты правильно заметила, всё гораздо заметнее. И я просто на сто процентов уверен, что тебе не нужно думать об этих болванах, когда прямо на расстоянии руки есть замечательный, умный и добрый Квин!

— Квин!

— Я и целуюсь лучше, и вообще… А знаешь, я пироги умею печь, вот не вру! И у меня маман хорошая. Отца нет, погиб, но это не проблема, зато дед ещё крепкий, он тебе бы точно понравился, шутник и балагур. А ещё гиппогриф живёт, я его малышом со скалы достал — застрял в расщелине. Едва не погиб, такой беспомощный был, что твой котёнок. Приходилось молоком его из рожка кормить. Так он тебя покатает, если захочешь. Здоровенный вымахал, что твой конь, только ещё выше и с крыльями по пять метров. Но заметь, крайне доброе создание, ни на кого не похож.

Санни глядела на него во все глаза. Меньше всего было похоже, что Флинт сейчас шутит. Даже лицо стало не таким страшным, пока он говорил о семье.

— Флинт!

— Что? Ах да, прости. Твой вопрос, — он внезапно поднялся и обошёл стол в два шага. — Встань-ка! Давай-давай, встань, не съем!

Было непонятно, смеяться ей или плакать. Санни встала и Флинт вдруг взял её ладошку и прижал к своей груди. Под пальцами явно ощущалось, как в мощной грудной клетке бьётся сердце.

— Чувствуешь? Вот так всегда, когда ты рядом. — Отпустив её руку, он отступил, забирая со стола коробку с пирогом, а огневиски просто сунул в карман. — Не бойся, не напьюсь, оставлю для особого случая. А кто из этих… Поверь, нет смысла гадать. Если мужик тебе был бы на самом деле нужен прямо сейчас, разве стала бы ты выбирать, да гадать, кто лучше? Мне кажется, ты рано затеяла этот разговор. Но вот что самое обидное — в итоге всё равно из этих двоих и выберешь. И выскочишь за бессовестного Рабастана… А о бедном друге Флинте даже не вспомнишь. Извини, я ещё надеюсь посетить Большой зал. Если пожелаешь, готов стать наперсницей и подружкой, но только не сейчас. Не обидишься?

— Нет, — покачала она головой, не в силах двинуться с места. Такого Флинта она ещё ни разу не видела. — Спасибо.

— За что? — хмыкнул тот, взявшись за ручку двери и внезапно снова становясь тем добряком Флинтом, с которым так легко и просто. — Ты держись, Санни. Всё у тебя хорошо будет, я уверен. Ты только не волнуйся. И если захочешь их послать, так я подожду.

Он подмигнул и вышел, мягко прикрыв дверь за собой.

Санни выдохнула и упала в своё кресло. Больше всего хотелось расхохотаться, но на глаза почему-то навернулись слёзы. Чёртовы гормоны! А пирожные они так и не попробовали…

* * *

Отработка у профессора Робертса оказалась несложной. Он посадил её перед собой и пять минут объяснял простыми словами, кто такой пятиног, и как можно от него спастись, применив нужное заклинание. Заклинаний всего было пять и Санни послушно их все повторила. И даже, кажется, запомнила.

— Таким образом, — весомо проговорил Робертс, — самое удачное средство спасения — это мгновенная аппарация, но, если не успеешь, твари заблокируют магию. И как правило, охотятся они стаями, и к человеку извечный страх не испытывают. Так что вы правильно написали, мисс Прюэтт — лучше в лес не соваться. Болота или нет, это им безразлично, просто в болоте при встрече с ними больше шансов погибнуть. Но сейчас вы займётесь тем, что сами проверите ответы своих товарищей, и поставите свою оценку, с учётом только что усвоенного материала. Эссе ваше я прочёл ещё вчера, профессор Нумерологии обменялся со мной копиями ваших работ, однако такая небрежность недопустима впредь.

— Я понимаю, сэр, простите.

— Это хорошо, что понимаете. А теперь я вас оставлю, надеюсь, справитесь с проверкой сами. Мне же необходимо ненадолго покинуть Хогвартс. Дверь просто плотно закроете, когда будете уходить, а проверенные работы оставите на столе.

— Я всё поняла, сэр. А как Северус поживает?

— Хорошо поживает, только дерётся много. Спасибо, что спросили, мисс Прюэтт. Если вы согласитесь навестить нас на каникулах, то окажете нам честь.

Она смогла только удивлённо кивнуть, а лепет, что она «с радостью» … он уже не услышал. Видимо, к семье и спешил.

Проверять работы товарищей было не так уж и здорово. Особенно, когда стала понимать, что многие наделали ошибок и в заклинаниях и много где ещё. Хотя, казалось, материал небольшой и вполне однозначный. Стало чуть проще, когда поняла, что перо, выданное профессором, само зачёркивало неправильные слова, стоило ей просто потянуться с чётким осознанием, в чём ошибка. Более того, помимо её желания, перо нередко оставляло размашистые едкие замечания в стиле Робертса и его же почерком, а Санни ничего подобного даже не думала. Оказалось, что на проверку ей оставили тестовые задания всех четырёх факультетов, и вскоре, чтобы вообще не мучиться совестью, она просто перестала смотреть на подписи.

Лишь закончив с последней работой и сложив все пергаменты в ровные стопки, она поняла, как вымотало её такое задание. Вопрос: «Садист ли профессор Робертс?» — всё ещё оставался открытым. Зато теперь все пять заклинаний она знала назубок. И никогда бы не попёрлась одна в тот лес, где водится такая гадость. Да и с кем-то в компании тоже бы не пошла. Ну их, этих жутких тварей.

Вернувшись к себе, Санни достала тётушкины подарки для Рабастана и пустила их на ковёр, чтобы развлечь Монстрика, пока делает уроки. Ещё утром она убедилась, что умный и слегка подросший фамильяр очень бережно обращается с будущими подарками. А те играли с котёнком как живые. Особенно Нюхлер, который удирал, стоило только отвернуться, благо Монстрик находил его очень быстро. Дракон же норовил взлететь на загривок книзла и вцепиться когтями, и пару раз это ему удавалось. Хорошо ещё, что пламя не было настоящим, так что шкуру Монстрика подпалить игрушке не удалось. Откуда у этих великолепных игрушек вообще есть зачатки разума, стоило на каникулах расспросить тётушку Мюриэль.

И всё же Санни не до конца послушалась Рудольфуса. Нюхлера она уложила в красивую коробочку, которая к зверюшкам прилагалась. Написала более-менее нейтральное поздравление, подписавшись инициалами. И ближе к вечеру пятницы отправила подарок Басти со школьной совой, надеясь, что та подарок донесёт нормально.

Приятно было получить ответ Рабастана, где он очень тепло благодарил её за зверька, уверяя, что это чуть ли не предел его мечтаний. И лишь в постскриптуме удивился, как ей удалось получить такой эксклюзив.

Прочитав, Санни только усмехнулась — это он ещё Антипода не видел. Мюриэль уверяла, что этих дракончиков она сделала за все годы всего семнадцать штук, но первая партия, разошедшаяся много лет назад, не была настолько проработанной, как нынешняя, и все владельцы в основном были французы. В Англии, если и есть у кого-то экземпляр из старой партии, то, наверное, у Малфоев, да и то не факт. Этот же конкретный дракончик — первый в новой коллекции, и такого Антипода нет пока ни у кого, и даже в каталогах представлен без колдографии, а на схематичном рисунке много не разберёшь. Представят его лишь в Рождественском каталоге. И двух похожих не будет, у каждого своя изюминка.

Так что Санни очень надеялась удивить Рабастана, вручив ему лично в руки это невероятное чудо. На ночь она убрала дракончика в фирменную коробку с золотым тиснением, хотя вручать решила в натуральном виде, а коробку отдать позже.

Рудольфус зашёл за ней, как и обещал, около одиннадцати утра, и смиренно ждал в нижней гостиной, пока она одевалась и прихорашивалась в спальне. Нервы отчего-то были на пределе, и самое печальное, что она понятия не имела, что ей надеть, а ведь раньше казалось, что так себя ведут лишь всякие кокетки. Сменив как минимум три платья и штук пять юбок, она решительно надела брюки и рубашку с шерстяной туникой до колен — тепло и практично. Всё равно под зимней мантией не видно.

Только выйдя на свежий воздух, Рудольфус сообщил, что сестёр Блэк забрали до вечера родители, и они пойдут в Хогсмид вдвоём. Впрочем, было немало других старшекурсников, идущих в одном направлении с ними.

Разговор всё не складывался. Санни сдерживала желание показать Рудольфусу подарок, который резвился в кармане мантии, искусав уже все её пальцы. Но парень так сосредоточенно помалкивал, наверняка думая о своём, что она не решалась нарушить это молчание, которое вовсе не тяготило. Да и лучше будет, если подарок Рабастан увидит первым.

А вот когда они вступили уже на главную улицу деревни, её вдруг как ледяным душем окатило осознание, что вот сейчас она увидит Басти, и даже дышать стало вдруг трудно. Даже Руди вдруг, искоса глянув, остановился.

— Ты в порядке? — спросил серьёзно, заглядывая в глаза.

— Нет, — честно ответила она, схватив его за руку. — Давай вернёмся! Я… Я… Мне просто надо… Я подарок забыла!

— Санни, — укоризненно посмотрел на неё Лестрейндж, — ну-ка подыши глубоко и успокойся. Мерлин с ним, с подарком, потом отошлёшь. Это всего лишь Рабастан, нет никакой причины для переживаний.

— Ах вот как! — произнесла она, но обвиняющий тон не получился. — Значит, ты специально привёл меня для встречи с Рабастаном?

— Я думал, это понятно, — хмыкнул Руди без всякого раскаяния в насмешливом голосе, — выше нос, принцесса. Басти, небось, сам трясётся. Всё будет хорошо!

Она позволила себя увлечь вперёд, к маленькому кафе, где когда-то давным-давно она ужинала с Вальбургой Блэк.

— Тебе сюда, — лаконично сообщил Лестрейндж, распахнув для неё дверь.

— А ты? — испугалась она.

— А у меня ещё дела есть, прости. Да не трусь, займи пока столик и что-нибудь закажи. Всё запишут на мой счёт. Думаю, ждать тебе недолго.

Это сообщение слегка успокоило. Значит, Рабастана пока нет! Санни глубоко вздохнула и зашла внутрь уютного кафе, поклявшись, что Руди ещё пожалеет об этой авантюре.

Её тут же проводили за свободный столик и положили перед ней меню. Всего в кафе было занято от силы два столика, но их не было видно оттуда, где сидела Санни. Зимнюю мантию пришлось снять, слишком жарко тут был натоплен камин.

Санни пила какой-то сок и боролась с желанием прижать холодный кубок к горящим щекам. Раз пять она порывалась сбежать. Ведь можно было наврать потом что-нибудь Рудольфусу. Только ослабевшие ноги не желали повиноваться. По столику важно расхаживал дракончик, словно в утешение периодически поглаживая лапкой её пальцы. Кусаться даже не пытался, получив относительную свободу, и удрать тоже.

И всё же, как она ни готовилась к встрече, а сильно вздрогнула, когда Басти появился перед столиком. Сердце ухнуло вниз, забившись чуть ли не в желудке.

— Мерлин! Этого не может быть, — вместо приветствия благоговейно произнёс Рабастан, уставившись на дракончика. И лишь потом перевёл взгляд на Санни, обошёл столик и, наклонившись, поцеловал её в щёку. — Привет, Солнышко! Это же…

— Опаловоглазый Антипод, — почему-то ей было жутко приятно, что она не ошиблась, он и правда был удивлён. И скромно добавила: — Хотела вручить лично. Это тебе.

— Не думал, что правда тебя увижу, — заговорщически сообщил парень, устраиваясь за столом. — Подлец Руди ничего заранее не сказал. Ну как ты, решила, как будем общаться дальше? Зеркала, да?

Басти поймал дракончика и ласково поглаживал пальцем возмущённо изогнутую спинку. Антипод шипел, плевался огнём и норовил укусить. Но Лестрейндж не замечал, не сводя глаз с девушки.

— Не думаю, что зеркала — это хорошее решение, — ответила Санни. — Я смотрела каталог, есть такие блокноты, в одном пишешь, а в другом отражается.

— Пусть блокноты, — покладисто согласился парень. — Даже лучше, можно писать на занятиях. Сегодня же куплю и пришлю тебе. Мерлин, Санни, я до сих пор не верю, что ты тут, со мной! Братец сделал мне королевский подарок!

— Лучше, чем мой? — возмутилась она притворно, чтобы скрыть смущение от его слов.

— Неа, — усмехнулся он, — твой вне конкуренции. Мелкий, укусишь ещё раз, посажу дома в клетку! Как тебе удалось его раздобыть? Он же бешеных денег стоит.

— Секрет, — улыбнулась она, удивившись, что дракончик словно понял угрозу, свернувшись клубочком на запястье хозяина. — Потом когда-нибудь расскажу.

— Надеюсь до того, как у нас пойдут внуки, — проворчал Басти, притягивая к себе меню. — Ты уже заказывала?

— Нет, думала, закажем вместе, — ответила она тихо, не доверяя своему голосу. Решила никак не комментировать его фразу про внуков. Это же Басти! С него станется углубиться в эту тему.

Он отодвинул меню, так ничего и не выбрав, и пристально уставился на неё.

— А ты точно голодна?

Санни покачала головой, прежде чем ответить. И призналась со смешком:

— Совсем ничего не хочу. Позавтракала недавно, — признаваться, что за завтраком не смогла проглотить ни кусочка, она точно не станет!

— Тогда, может, сбежим отсюда? Заодно купим парные блокноты на Косой Аллее. Поедим мороженое у Фортескью. Ты как?

— А как же… Я один раз пробовала, к каминам не допускают школьников.

Оказалось, что с Рабастаном пускают. Правда неизвестно, везде ли, но в этом кафе — точно. Сам хозяин стоял рядом с большим камином в глубине кафе, держа в руках горшочек с летучим порохом и приглашая обязательно заходить снова.

Санни прошла первой и сразу отошла в сторону, ожидая Басти. В окна почтового отделения, где она оказалась, был виден Гринготтс и книжный магазин. Три девушки зашли в почтовую контору, и Санни вдруг их узнала. Точнее, только одну — Линду Маршалл, капитана Холихедских Гарпий. Только вот девушки знать её не могли, хотя и поглядели в её сторону с любопытством, пока одна из них оплачивала летучий порох у древней ведьмы за стойкой.

В этот момент и вышел из камина Рабастан, непонятно по какой причине так задержавшийся. Он растерянно уставился на гарпий, а Линда шагнула к нему с восклицанием:

— Рабастан! Надо же, какая встреча! Я тебя поздравляю, мы слышали, что у тебя вчера был день рождения.

И поцеловала его в губы. Санни встретилась с ним взглядом и поспешно отвернулась, уставившись в окно. Не могла же показать, что ей это неприятно. А после мурлыканья гарпии: «А на празднике ты целовался куда охотней», и вовсе стало тошно. Так обыденно, банально и… невыносимо! Она сама не поняла, как выскочила на улицу. А там выхватила палочку и аппарировала, чётко представив себе место возле того кафе, откуда только ушли. Всё как учил Рабастан, только расстояние громадное. Кажется, она слышала, как он её позвал, а в следующий миг стояла перед знакомым крыльцом.

Надо было проверить, на месте ли руки-ноги, только не было сил. Так и стояла замерев, прислонившись к столбу крыльца. Только думала, как же всё нелепо. Подумаешь, поцеловали! И чего сорвалась, идиотка? Зачем? Гуляли бы сейчас по Косой Аллее…

— Что случилось?

Она не сразу поняла, что перед ней стоит Рудольфус. А потом самым наглым образом ощупывает с головы до ног. Это вдруг привело в чувство.

— Совсем обалдел?!

— В порядке, — усмехнулся он, поднимаясь с корточек. — Басти испугался, что ты впервые аппарировала так далеко одна. Санни, ты понимаешь, что это было опасно? И что вас туда понесло, а? Не могли спокойно посидеть здесь как нормальные люди?

— Не могли.

— Пойдём, провожу. Он очень расстроен и ждёт тебя в кафе Фортескью.

— Не пойду!

Руди удивлённо обернулся, и даже руку её отпустил.

— Что произошло? — спросил резко, изменившись в лице.

— Ничего! У Рабастана спрашивай. Я — в школу! Пусти!

— Санни, — с тоской произнёс Рудольфус и отступил с дороги. — Я уверен, что это просто недоразумение какое-то.

— Да, ты прав, — кивнула она. — Недоразумение. Но не вижу смысла возвращаться. Подарок у именинника. Передавай Рабастану мои наилучшие пожелания и скажи, что мне жаль, что так всё вышло нелепо.

— Тебе правда жаль? — осведомился Рудольфус угрюмо.

Застыла, не зная, что ответить. Не говорить же, что восхищается им, Рудольфусом, обязательным, серьёзным, верным! Что уверена, что он никогда не станет целоваться с кем-то при Беллатрикс, что они вообще не должны были встречаться сегодня с Рабастаном. Руди с его любовью к младшему брату стало вдруг отчаянно жаль.

— Жаль, — ответила наконец, обогнула его и поспешила к школе, не оглядываясь, и сетуя на несправедливую судьбу, и на мордредовых гарпий, так не вовремя попавшихся на пути. И на свою глупую ревность, заставившую её рисковать жизнью.

Руди догнал её, когда оставалось всего несколько метров до парадного входа в школу. Так рано никто ещё не возвращался из Хогсмида. Только младшие ребятишки гуляли стайками и поодиночке, радуясь погожему дню.

— Держи, — протянул он ей какую-то книжицу с обложкой из тиснёной серебряным орнаментом белой кожи.

Санни машинально взяла и только потом спохватилась:

— Это что?

— Блокнот с Протеевыми чарами. Знаешь такие? Басти велел передать. У него, как понимаю, такой же.

Очень хотелось просто испепелить этот дракклов блокнот, или вернуть тотчас Рудольфусу, но поглядев в его лицо, не смогла сделать ни то, ни другое. Просто молча убрала книжицу в карман. В конце концов, никто не заставит её в нём писать, если не захочет. Впереди был долгий субботний день, два недописанных эссе и тоскливый вечер.