Сад голубых пионов (гет)

Пиона переворачивает страницу газеты, пробегает глазами по строчкам и думает, что все это решительно глупо, потому что даже так она ни капли не похожа на настоящую взрослую. Новости, похожие друг на друга, как близнецы, кажутся скучными, так что Пиона невольно цепляется взглядом за расположившийся посреди листа кроссворд, но и там вопросы такие, что легче сломать голову, чем пытаться их отгадать.

— Это хорек, — подсказывает прижавшаяся к ее плечу Туни, показывая место пальцем, и Пиона выводит ответ прямо из воздуха, самую малость трансфигурируя сущность бумаги, — о, а здесь метла.

Сестра снова указывает место, и Пиона косит на него взгляд, фыркает и просит проходящую мимо Лили принести ручку. «Транспорт ведьмы», конечно, оказывается метлой, но его Пиона пишет ручкой, словно стесняется собственной предугаданной сущности. Лили подглядывает за ними, опираясь на спинку дивана, громко смеется, выхватывает ручку и тоже пишет какой-то ответ, и вслед за ней Петуния царапает следующую отгадку найденным в диванных подушках карандашом.

— Давайте завтра сходим по магазинам, — предлагает вдруг Лили, и волосы ее падают на газету и закрывают Пионе обзор.

Пиона чувствует ее дыхание на виске, встряхивает газету, но сама не шевелится, ощущая в то же время, как теснее прижимается к ней Петуния. Лили оканчивает уже четвертый курс, а Петуния все-таки собирается сдавать экзамены в колледж, и только Пиона чувствует себя застывшей на месте. В аптеке неплохо платят, так что она даже снимает все в той же квартире комнатку попросторнее, а еще обзаводится волшебной шкатулкой, в которой преспокойно хранит всякие травы. В одной из лавок продают прехорошенькую теплицу с расширением пространства внутри, но Пионе все время не хватает на нее сбережений, так что она только пускает слюни и продолжает расставлять горшки по стеллажам вдоль стены.

— Я завтра работаю, — отвечает Пиона и вписывает в кроссворд следующее отгаданное слово.

— А мне надо готовиться к экзаменам, — бурчит Туни, тыкая пальчиком в клетку, — здесь пестицид.

С Лили они все еще не очень-то ладят, но общаются скорее безразлично, чем откровенно враждебно, так что Пиона старается между ними не лезть. Сестры вовсе ни разу не ссорятся, по крайней мере так, чтобы Пиона их слышала, но с каждым днем отношения их становятся на градус прохладнее, будто происходит нечто, тщательно скрытое от ее глаз.

Пиона все чаще заходит домой на выходных, торчит тут каждые праздники, но все равно чувствует себя неуютно, словно что-то важное неумолимо разваливается по частям.

— Тогда пойдемте сегодня! — восклицает Лили, и пальцы ее цепко выхватывают из рук Пионы газету. — Хватит заниматься ерундой, двигайтесь, чтобы попа не расплылась!

Петуния протяжно вздыхает, словно ее отрывает от важной работы ребенок, поднимается, отряхивает платье и смотрит на них обеих высокомерно по-взрослому. Туни семнадцать, и она готовится поступать в колледж, а Пиона ей страшно завидует, потому что так и не знает, что хочет делать, став взрослой.

— Почему бы вам вдвоем не сходить в эти ваши волшебные магазины? — фыркает Туни и разворачивается на пятках.

Пиона смотрит ей вслед, а потом Лили садится на место сестры, склоняется к самому уху и заговорщицки шепчет, вызывая неприятные мурашки по коже:

— Не думаешь, что это могли быть волшебники?

Сестра указывает пальцем на маленькую заметку в углу страницы, в которой рассказано о нескольких странных смертях, и Пиона снова пробегает по ней глазами и пожимает плечами. В смертях, пожалуй, нет ничего странного: одинокие люди умирают сами по себе в собственных домах и квартирах, и нет ни следов взлома, ни каких-либо насильственных признаков. Всего лишь несколько некрологов, сбитых в газетный квадрат и объединенных названием, так что Пиона уверена, что волшебникам в самом деле не было бы до них никакого дела.

— Я читала в другой газете, — продолжает Лили как ни в чем не бывало, — умирают именно одинокие, часто молодые и здоровые, которым умирать просто не от чего. Говорят, это сердечный приступ или типа того, и что молодым стоит обратить внимание на здоровье, но я думаю, что здесь что-то не так.

Лили вещает уверенно, загибает один за другим тонкие пальцы, и Пиона завороженно смотрит на ее руки. С доводами сестры она категорически не согласна и оттого мотает головой, позволяя волосам рассыпаться по плечам.

— Зачем бы волшебникам это делать? — от мысли об убийствах кровь стынет в жилах, и Пиона сминает газету, оставляя кроссворд неразгаданным. — Это же просто бессмысленно.

Маги по сути своей гораздо сильнее обычных людей, так что подобные убийства, думает Пиона, не могут представлять кому-нибудь интереса. Но Лили перегибается через нее, раскрывает смятую газету на том же месте и разглаживает ее ладонями, словно может найти что-то еще интересное. Пиона косит на нее взгляд, отгадывает очередное слово в кроссворде, перекатывает в пальцах ручку и откладывает ее в сторону. Этот разговор Пионе не нравится, потому что не нравится ей сама мысль об убийствах определенного замысла, так что она отодвигается и собирается уже подняться, когда Лили хватает ее за рукав.

— Что, если он тренируется? — голос сестры звучит вопросительно, однако глаза ее сверкают колдовской топью, и внутри них кружится убежденное понимание. — Убивать магглов, чтобы потом перейти на волшебников?

— Чушь, — отрезает Пиона, делает шаг назад и только потом начинает дышать, — ни один волшебник не стал бы таким заниматься.

Пиона чеканит слова, а Лили смотрит на нее, будто старается заглянуть еще глубже, приподнимает вуаль и качает головой недоверчиво. Они расходятся в разные стороны, идут за покупками в следующие выходные и больше к этой теме не возвращаются, но обе поглядывает на Петунию и маму и в тайне друг от друга ставят на дом несколько защищающих заклинаний.