Молли навсегда (гет)

Магнус Нотт вспоминал с дрожью отвращения своё первое посещение кабинета в новом доме. А ведь сначала даже проникся его наличием, уже вообразив себя таким же важным за большим столом или в высоком кресле у камина, как тот же Малфой. Всё-таки свой дом — это очень солидно. Да ещё и домовиков двое осталось в наследство от Кавендишей! Магнус собирался сразу сообщить отцу, что обещанный домовик Ноттов ему не нужен, но после посещения кабинета решил повременить с отказом.

Это оказался не кабинет, а тихий ужас. Всё помещение было завешено полупрозрачными тряпками с кружевами от пола до потолка. Сквозь них едва угадывались детали: нагромождение подушек, крошечных столиков, перьев, сухих цветов, маленьких и больших пуфиков, зеркал, картин. Всё это слилось для Нотта в один грязно-розовый кошмар. Ко всему прочему, он ещё и расчихался от пыли и едкого приторного аромата с оттенком дряхлеющей старости — очень похожее благоухание припомнилось из детства, когда их с приятелем занесло к безумной старухе-ведьме, варившей запрещённые зелья в Лютном. Тошнотворный дух был настолько резким и насыщенным, что у Магнуса заслезились глаза.

Нотт вылетел из кабинета, как пробка из бутылки шампанского, неслабо приложившись о перила, ограждающие внутренний балкон второго этажа. От удара немного сбилось дыхание, хорошо, хоть ребра уцелели. Как, впрочем, и ограждение. Прочихавшись и проморгавшись, он даже восхитился — насколько перила оказались прочными, их явно создавал хороший мастер, строивший на века.

Домовики жались к стене, видимо, ожидая приказов. Оба молитвенно складывали лапки, глядя на нового хозяина со смесью безнадёжности и обречённости.

«Джи и Миро», — припомнил Нотт имена этих бедолаг. Не то, чтобы он видел в них какое-то различие.

— Джи! Остальные помещения в доме такие же? — спросил он, постаравшись скрыть позорное опасение. Осматривать дом резко расхотелось. О том, чтобы пригласить на новоселье друзей, Магнус себе думать и вовсе запретил.

Один из домовиков — тот, что немного повыше — чуть распрямился:

— Джи не понимает, хозяин, — жалобно ответил домовик. — Джи может проводить хозяина в спальню.

Магнус нервно сглотнул. При таком кабинете, представить спальню он попросту боялся.

— Сколько спален в доме? — устало спросил он.

Домовик по имени Джи с готовностью отрапортовал:

— Одна хозяйская, одна голубая, одна жёлтая, одна зелёная, одна розовая.

— Пять, — подсчитал Магнус, скрыв замешательство, цветные спальни уже не просто пугали, а вселяли ужас на грани паники. — Что ещё есть? Какие комнаты, залы?

— Кухня, малый столовый покой, большой столовый покой, зелёная гостиная, розовая гостиная и библиотека.

Наличие библиотеки слегка повысило настроение. В самом деле, не могло же там быть подушек и рюшечек. Или могло?

— Подвал есть?

— Да хозяин, подвал давно не открывали. Джи знает, что там был ритуальный зал и мастерские отца старой хозяйки.

— Чердак? Что там?

— Там хранятся старые вещи и ещё есть совятня, но старая хозяйка не держала сов с тех пор, как погибла Звёздочка.

Его, наконец, заинтересовала эта загадочная личность.

— Старая хозяйка? Куда она делась?

— Старая хозяйка умерла, хозяин.

— Когда?

— Пять лет назад.

— Кто жил после неё в доме?

— Пять лет никто здесь не жил. Семья хозяйки давно её не навещала. Лорд Кавендиш был лишь раз, полгода назад. Очень ругался.

Магнусу и самому хотелось ругаться, так что Кавендиша он прекрасно понимал.

Однако предстояло решить, где провести ночь, да и поужинать не мешало. Сильное желание аппарировать в северную башню Нотт старался заглушить, как недостойное и трусливое.

— Проводите на кухню! — принял он решение. Уж это помещение не могло быть совсем жутким.

Ожидания оправдались. Большой дубовый стол посреди кухни, здоровенный очаг, какие-то лари и шкафы с глухими дверцами, сковороды и ложки-поварёшки, висящие рядком на побелённой стене, сушёные травы, пучки которых занимали противоположную стену — всё создавало умиротворяющее настроение.

Домовики засуетились, откровенно радуясь желанию хозяина перекусить. Что-то, как оказалось, было у них в запасниках. И скоро уже Магнус с аппетитом поглощал весьма вкусные тушёные овощи с копчёной грудинкой. Сыр и вино тоже оказались очень недурны.

— Мне понравилось, как вы готовите, — сытый Нотт излучал благодушие, и ему захотелось сказать что-то приятное домовикам в благодарность за прекрасный ужин. Вот, Ванесса свою Матти часто благодарит. Чем он хуже? Другое дело, что своего домовика у Магнуса никогда не было. Это у Валери была нянькой домовушка. А его воспитывала Марта Яксли, домовиков не привечавшая, и Натали, вторая и последняя жена отца.

Джи и Миро расцвели на глазах. Улыбки, конечно, смотрелись жутковато, а от прижатых лапок к груди и причитаний стало даже неловко.

— Хозяин так добр.

— Хозяину понравилось! Миро так рада!

— Почему лорд Кавендиш вас не забрал? — кашлянув, прервал их лепет Нотт.

— Джи и Миро спрятались. Хозяйка запрещала показываться семье.

Опаньки, как мило!

— А почему мне показались?

— Новый хозяин не родственник Кавендишам. Новый хозяин прогонит Джи и Миро?

— С чего бы? — опешил Нотт.

Выяснилось, что домовиков следовало принимать на службу. Впрочем, ритуал оказался настолько незатейливым — Джи просветил — что Нотт провёл его, не откладывая. Хотя бы готовить они умели, а это было куда важнее всего остального. Жуткие тряпки на домовиках сразу же волшебным образом обновились, превратившись в подобие туник. А вот давать новые имена домовикам он отказался наотрез, что, кажется, не слишком расстроило повеселевших эльфов.

Спать он устроился на узкой оттоманке в малом столовом покое, примыкавшем к кухне, отложив все дела до утра. Домовики смирились с таким аскетизмом, но притащили матрасов и одеял, как ни странно, пахших свежестью. Так что выспался Нотт даже с комфортом.

Утром ему в голову пришла светлая мысль позвать Уркхарта. Юджин тяжело вздохнул, перечислил кучу важных дел, от которых Нотт его отрывает, и лишь потом согласился. С другом осматривать все эти разноцветные комнаты было уже не так страшно. Но сначала Нотт проводил его в кабинет и насладился ошарашенным видом.

— Клянусь подвязкой Морганы, тебе достался прекрасный дом, — Юджин заржал, едва оказавшись снаружи. А Магнус обиженно подумал, что тот слишком быстро пришёл в себя.

Хозяйская спальня оказалась ещё хуже кабинета. Мужчины молча постояли на пороге, переглянулись и, дружно отказавшись от комментариев, продолжили осмотр дальше. Цветные спальни у них тоже не вызвали энтузиазма, там всё покрывали слои пыли и пятна плесени, углы основательно заросли паутиной, а в тяжёлых шторах успели завестись докси.

— Гостей здесь не принимали лет пятьдесят, — высказался Ургхарт. А позже уверенно сделал вывод, что и гостиными давно не пользовались.

От домовиков удалось добиться, что хозяйка не покидала своей спальни последние пять лет жизни. А кабинетом пользовалась последний раз почти восемь лет назад.

Библиотека удручала. Похоже, Кавендиш дураком не был, и все книги захватил с собой в свой последний визит. Пустые полки зияли первозданной чистотой.

— Даже пыль убрал, скряга, — расстроено отметил Уркхарт, проведя пальцем по ближайшей полке. — Будь его воля — стены бы унёс.

— Да подумаешь, — Нотт пожал плечом, не видя повода для расстройства. — К дракклам эти книги! Может, там какие-то семейные редкости были. Ты бы тоже забрал, я уверен.

— Эй, Джи, да? — проигнорировал его замечание Юджин. — Никаких книг не осталось? Кавендиш все забрал?

Домовик, которому Нотт сразу велел отвечать на вопросы друга, почтительно поклонился.

— Кроме этих, уважаемый сэр, — ушастое существо с удивительной силой для такого тщедушного создания, сдвинуло последний стеллаж в сторону, буквально на пару дюймов, отчего задняя стена разъехалась, делая библиотеку вдвое больше. А во второй части все стеллажи оказались заполнены кучей различных фолиантов.

Нотт громко выругался, а Уркхарт на некоторое время пропал для окружающего мира.

Даже поглощая прекрасный обед, сервированный для них Миро в малом столовом покое, Юджин, абсолютно наплевав на воспитание и этикет, продолжал зачитываться какой-то древностью, осторожно листая страницы длинными пальцами.

— Что ещё забрал лорд Кавендиш? — внезапно оторвался Юджин от фолианта, пронзительно глядя на домовиков.

— О! Многое, сэр, — охотно ответил домовик, принимаясь перечислять: — Столовое серебро, напольные вазы, почти все картины, украшения из спальни хозяйки, половину запасов вина…

— Почему только половину? — прервал его Уркхарт.

— Потому что часть была спрятана, — ответил домовик.

— Полагаю, лучшая часть? — Юджин с удовольствием пригубил вино, поданное к обеду.

— Да, уважаемый сэр. Старая леди всегда велела прятать самое ценное.

— Я начинаю проникаться уважением к старой леди, — хохотнул Нотт.

— Не сказала бы, что мне льстит ваше замечание, — раздался властный голос со стены. — Доброго дня, господа.

Друзья подняли глаза на невзрачный пейзаж, который, по словам домовика, Кавендиш не смог снять со стены. Леди, появившаяся на полотне, сидела в кресле, стоящем среди полевых цветов. На вид ей можно было дать лет пятьдесят.

Пока мужчины молчали, потеряв дар речи, она усмехнулась и продолжила:

— Разрешите представиться. Алексия Кавендиш. Домовик Джи совершенно прав, я прекрасно знаю своего племянника, потому и приказывала прятать всё самое ценное и важное. Хватит с него моего ученического сейфа в банке и денег, вырученных за дом. Как поживает ваш батюшка, мистер Нотт?

— Э-э, хорошо поживает, — Магнус вскочил и коротко поклонился. — Рад приветствовать вас, леди Кавендиш! Вы знали отца?

— Была влюблена в него, как девчонка, — усмехнулась леди. — Только Тео был женат к моменту нашей встречи. Вдова больше, чем вдвое старше не могла его заинтересовать. Вы очень похожи на него, мистер Нотт, почти копия. Это он купил дом?

— Да, леди Ка…

— Зовите меня Алекс. Магнус, не так ли? А вы, молодой человек? Вижу, вам понравилось творение моего предка?

— Юджин Уркхарт, мэм.

— Ухаживал за мной один Уркхарт, — невозмутимая леди, расправляла складки на платье. — Звали его, если не ошибаюсь, Бертрам…

— Мой дед, — у Юджина загорелись глаза.

— … жуткий был зануда! О, дед? Правда? Надеюсь, я вас не обидела, юноша?

Уркхарт расхохотался:

— Ничуть, хотя и старались, мэм.

— Дерзкий… Вам бы я точно не отказала. Ладно, хватит с вас моих скучных речей. Приятного аппетита, господа. И, да! Отодвиньте пейзаж, когда я уйду. Влево.

Конечно, они сразу бросились отодвигать картину, едва леди Алекс исчезла с пейзажа. За картиной оказался сейф. Так его назвал домовик Джи, протягивая ключ на подносе. Магнус восхитился — его домовик был ничуть не хуже, чем у Малфоя.

В сейфе обнаружился подробный план дома в пухлом альбоме. От тоскливых мыслей — ещё и план дома изучать, а он-то надеялся на золото как минимум — Нотта отвлёк возбуждённый возглас Юджина.

— Твою Моргану! Магнус, я тут поживу пару дней.

— Какую спальню выберешь? — со вздохом осведомился Нотт, понимая, что друга вдохновило отнюдь не его общество. — Розовая, по-моему, приличнее всего. Тем более там ты всех докси уничтожил.

— Как скажешь, — покладисто кивнул Уркхарт. Он забрал альбом и вернулся к столу. — Начнём с кабинета. Тут подробно описано, как снять иллюзию.

Эта новость Магнуса заинтересовала. Иллюзию снимали вместе, а потом пришлось распахнуть все окна, чтобы проветрить помещение. Запах был вполне настоящим. И магией до конца не убрался. Точнее, оба друга весьма скромно ориентировались в бытовых чарах.

— Нужна женщина! — заявил Юджин, почти по пояс высунувшись в окно уже вполне прилично выглядящего кабинета. С лакированным паркетом, несколькими креслами, двумя диванами и массивным столом. И всё в светло-коричневых и тёмно-зелёных тонах.

— В каком смысле? — Магнусу пришлось снять заклинание головного пузыря. После чего он тоже последовал примеру друга. — Ого, сад здесь тоже под иллюзией?

— Не знаю, надо смотреть. А женщина нужна такая, нормальная, которая знает бытовые чары.

— Домовики не справятся? — тоскливо спросил Нотт, привыкший за последние годы к жёсткой экономии.

— Ах, да, о них я забыл. Но я не только в этом смысле. Джи! Эй, Джи! Очистить воздух сможешь?

Домовик тут же материализовался рядом и хлопнул в ладоши. Мужчины вернулись в кабинет, вдыхая свежий воздух. Уркхарт взмахом палочки захлопнул окна.

— Продрог, — пояснил он. — Зима же. Джи, как насчёт уборки розовой спальни?

— Если хозяин прикажет, то к вечеру мы справимся, сэр.

— Сделайте! — решил Нотт. — Дом нужно привести в порядок. Но сначала розовую спальню. Мой друг поживёт здесь некоторое время. Его приказы тоже выполняйте.

— Джи понял, хозяин. Джи рад, что дом можно прибрать. Джи и Миро очень скучали без работы.

С хозяйской спальни тоже снимали иллюзию, но та мало что изменила, Нотт наотрез отказался спать в вычурно украшенной комнате. Оценил он там только вполне удобную ванную — практически ванная старост в Хогвартсе в миниатюре.

Уркхарт, осмотрев главную спальню, пожал плечом:

— Миленько, но я тебя понимаю. Позови свою подругу, миссис Дэшвуд. Думаю, она поможет тебе тут всё изменить. Хотя, если ты всерьёз собрался жениться, можешь оставить, как есть. Наверняка твоя жена захочет всё поменять по-своему.

Нотт затосковал ещё сильнее — такой аспект в отношениях с гипотетической женой он как-то упустил из виду — и решительно велел подготовить для себя зелёную спальню. Она была оформлена в слизеринских цветах, ближе всех находилась к вожделенной ванной комнате, и кровать там имелась королевских размеров. При всей своей неприхотливости в бытовом плане, комфорт Магнус не считал излишеством.

Остаток дня они провели, склонившись над планом дома, разгадывая его тайны и делая расчёты. Архитектор оказался тем ещё затейником, и лёгкой жизни хозяевам дома явно не желал. Домовики тоже оказались не всесильны — тот же подвал, до которого не смог добраться лорд Кавендиш, эльфы тоже сами открыть не могли. Там требовалась слаженная работа хозяев. И, после кучи перепроверок оказалось, что им также необходима леди Алекс — всё застопорилось на ключе, расшифровки которого в плане не нашлось, и который был необходим в последней стадии расконсервации.

Только как они ни осматривали дом, портрета старой леди найти не смогли. А на пейзаже в столовой она больше не появлялась.

— Миссис Флинт! — заявил Уркхарт за ужином, заставив Магнуса, задумавшегося о вечном, вздрогнуть.

— Где?

— Тебе нужна Эми Флинт!

— Юджин, мне ещё дороги мои конечности и зубы. Говори толком или не порти мне ужин.

— Слухи о сломанных конечностях ухажёров сильно преувеличены, — невозмутимо продолжил друг развивать свою мысль. — Она не способна на это! Эми натравливала на них своего гиппогрифа. Эй, да шучу я. И вообще не о том, что тебе надо её соблазнить.

— Мне? Соблазнить Эми?

— Магнус! Прекрати мечтать, тебе — не даст!

— А тебе, можно подумать…

— Я не самоубийца, и довольно об этом. Ты ещё помнишь, как выглядит спальня твоего отца?

— Это забудешь, — проворчал Нотт, вспоминая взбучку двухлетней давности, когда прихворнувший глава ковена принимал всех, не поднимаясь с постели. Причина болезни была самая уважительная — нарвался на охоте на бешеную мантикору, потерявшую детёныша. Ногу Теодору Нотту по кусочкам собирали, а общее лечение глубоких рваных ран заняло три недели. — А при чём тут спальня отца?

— Так Эми Флинт смогла же её такой сделать. Ну, лет через десять после смерти Натали Нотт.

Магнус сам не мог ночевать дома после смерти мачехи, напросился в гости к друзьям на всё лето. Поэтому очень хорошо понимал отца, который переехал в другое крыло, ближе к своему кабинету и детской маленькой Валери. Новая спальня оказалась прекрасна, это все отмечали после выволочек у главы ковена два года назад. А ведь сын был уверен, что Теодор ночует чуть ли не в спартанских условиях, ну да, на походной койке, окружённой бутылками огневиски. А то, что по нему на утро ничего не заметно, так наверняка где-нибудь раздобыл несколько драгоценных галлонов антипохмельного. Нда, не спальня, а святая святых, куда никто до случая с мантикорой не допускался. Но чтобы миссис Флинт…

— Ты на что намекаешь, сволочь?

— Что ты редко бываешь дома, — Юджин и не думал отводить насмешливого взгляда. — Попроси её, вряд ли она откажется помочь.

— Лучше я попрошу Ванессу, — проворчал Нотт, залпом допив огневиски. — Поверить не могу!

— Не думал, что ты такой трепетный, — Уркхарт зачерпнул целую пригоршню орехов и принялся по одному закидывать в рот. — Они взрослые люди.

— И что? — Нотт угрюмо следил, как ловко тот ловит орехи, разгрызая их крепкими зубами. — Все об этом знают?

— Но молчат, — Юджин подмигнул и поднялся. — А отец, видать, нервы любимого сыночка бережёт. Ну ты и скотина, Магнус.

— Да при чём тут?.. Я спать пошёл, надеюсь, моя спальня уже готова, — Нотт отшвырнул салфетку и быстрым шагом покинул малую столовую. Спать не хотелось, было желание напиться и наведаться в родной мэнор. А ещё с сестрёнкой потолковать по душам. Этой малявке уж точно всё известно.

И ревность тут не при чём! Пусть светлый образ Натали, заменившей ему мать, и вообще самой прекрасной женщины на свете всегда будет в его сердце. Но он не такой идиот, чтобы думать, будто у отца нет женщин. Но ведь миссис Флинт не такая, как все. Нет, он решительно не мог себе представить их вместе. Невозможно! Уркхарт просто романтик, вот и придумал. Кретин. А Валери даже не помнит мать, как не жаль. Только поэтому всегда мечтала отца с кем-нибудь свести, глупая. Нет, нынче же ей напишет.

Некстати вспомнилась пустая совятня на чердаке, где они так и не побывали сегодня. И ещё пришло в голову, с какой такой стати отец выслал его из дома, купив этот особняк?

Мысли не давали уснуть полночи, хотя домовики постарались на славу — небольшая зелёная спальня стала уютной и комфортной. С утра решено было купить себе сову, раз уж стал домовладельцем, и проверить камины. Они тут были, но руки до них не дошли. Да, много еще дел предстояло, а у него стоял перед глазами только образ неземной красавицы Эми Флинт, с которой бешеный гиппогриф её сына ведёт себя как нашкодивший котёнок. А бывалые боевики ковена краснеют как мальчишки, здороваясь с ней при встрече или обращаясь с просьбами. И за что выбрала Марка Флинта в мужья, страшного, как смертный грех? Квин пошёл в папашу, троллья семейка.

Нотт встал и распахнул окно. Лицо горело, и вообще ему было плохо. Жизнь была жутко несправедливой, он всегда это знал. И ведь давно не бывал на могиле Натали, больше двух месяцев, кажется. Завтра же сходит, отнесёт цветы. Она любила хризантемы и называла его «мой рыцарь».

* * *

Марго Аллен, прозванная ещё в детстве «прекрасной Маргарет», сидела в приёмной у кабинета заведующего отделением «Недугов от заклятий», штудировала объёмный фолиант, лежащий на коленях, и грызла яблоко. Она никогда не успевала пообедать вовремя, слишком увлекаясь на работе, и в итоге приобрела вредную привычку перекусывать на бегу или вот как сейчас, когда выдавалась свободная минутка, и никого не было рядом. Особенно куратора, ругающегося за сие непотребство такими же непотребными словами.

Это её подруге Франческе повезло с куратором. Ещё не слишком старый, седовласый целитель Йорк, джентльмен до кончиков ногтей и очень мягкий человек со стальными нервами, никогда не повышал голоса ни на пациентов, ни на студентов, и с пониманием относился к любым человеческим слабостям. Он заведовал отделением «Ранений от магических существ», занимающим на втором этаже восточное крыло. А в западном крыле находилось то самое отделение «Матери и ребёнка», куда прочили саму Марго на пост заведующей. Оставалось только пройти последние тесты у куратора, целителя Сметвика, потом две недели давалось на отдых, а после рождественских каникул мисс Аллен должна была приступить к своим новым обязанностям.

Главный целитель больницы мистер Давенпорт недвусмысленно дал ей это понять ещё месяц назад, изучив её исследовательскую работу, а также полученный год назад аттестат магловского медицинского колледжа и свидетельство об окончании медицинских магических курсов. Полуторагодичная интернатура в Мунго заканчивалась как раз на Рождество. И всё равно было странно, что её сразу хотят сделать заведующей отделением, а ту же Франческу берут только рядовым целителем в отделение «Отравлений растениями и зельями». Правда, Франческа не заканчивала магловского колледжа, но зато была потомственным зельеваром.

Марго с грустью посмотрела на огрызок, невольно поискала глазами, куда бы его деть, и поняла, что в приёмной уже не одна. Молодой парень без целительской мантии, но ничуть не похожий на пациента, сидел у противоположной стены, положив ногу на ногу и вальяжно откинувшись на спинку кресла, явно наблюдал за ней. Встретившись с девушкой взглядом, он широко улыбнулся и нахально подмигнул.

Марго опустила глаза, уничтожила заклинанием огрызок и очистила руки. И только после этого снова углубилась в чтение очередной статьи из фолианта по Заклятиям.

— Готов поспорить, что вы из тех студенток, что каждый год безответно влюбляются в целителя Сметвика, — заговорил парень, словно продолжая давно начатый разговор.

— Вам заняться нечем? — спросила Марго, переворачивая страничку.

— Напротив, только не чем, а кем. В данный момент все мои мысли заняты вами, леди. Позвольте представиться.

— У меня нет желания знакомиться с вами, сэр. И ваше замечание насчёт влюблённости студенток только облегчило мне это решение. Правда, я уже полтора года, как перестала быть студенткой, так что меня это задеть не могло.

— Чтобы загладить свою вину, — парень вдруг оказался прямо перед ней и даже опустился на одно колено, протягивая ей алую розу на длинном стебле, — я готов пригласить вас в… эту больничную кафешку. Как я узнал из достоверных источников, целителя Сметвика только что вызвали на консилиум к главному, а это обычно длится никак не менее получаса.

Она невольно улыбнулась, глянув на его покаянную мину.

— Алая роза для блондинки? — спросила скептически. — И даже без шипов?

— Никогда не видел такого оттенка светлых волос. Это не иллюзия?

— А вот это вообще неприлично спрашивать, — рассмеялась Марго и захлопнула фолиант. — Ладно, пойдёмте, но это только потому, что я ужасно голодна, а не из-за вашего неотразимого обаяния, мистер…

— Зовите меня Кристофер.

— Приятно познакомиться. Целитель Аллен, — Марго убрала фолиант в маленькую сумочку с расширением пространства и поднялась.

Но не успела сделать и шагу, как в приёмную влетел заведующий и распорядился на бегу:

— Аллен за мной! Кристофер, обожди здесь.

И почему глупое сердце всегда норовило сделать тройное сальто при появлении целителя Сметвика? Марго грустно вздохнула и поспешила в кабинет. Она слукавила, замечание Кристофера её очень задело. Только ничего с собой поделать она не могла. Ну и пусть студентки влюбляются, ей нет до этого никакого дела! И до печального взгляда невесть откуда взявшегося парня с розой — тоже.

— Так, Аллен, — Сметвик быстро просматривал какие-то бумаги у себя на столе, отбрасывая в сторону ненужные так резко, что часть из них летела на пол. — По какому вопросу? Говорите быстро, я немного спешу.

— Так ведь тест, целитель Сметвик! — Марго бросилась поднимать упавшие листы пергамента. — Вы сами назначили время.

— Я? Назначил? — он, наконец, вытащил нужный пергамент и впился в него глазами. На лице появилась насмешливая хищная улыбка, говорящая: «Ну я же был прав, как всегда! Я ли не красавец?»

— Да, вы, ровно в полдень.

— Да? — он сунул пергамент в карман брюк и непонимающе уставился на аспирантку. — А что за тест?

— Вы не сказали, — Марго положила на край стола стопку пергаментов и нагнулась за последней бумажкой, отлетевшей дальше. — Вы только заверили, что этот тест заменит последний экзамен, и если я его пройду… Кажется, ваше…

Протягивая записку, она невольно бросила взгляд на содержание. Оно оказалось недвусмысленным, заставив гореть уши и болеть сердце. Неизвестная женская рука вывела на листочке красивыми буквами: «Надо встретиться. К тебе или ко мне?»

— Моё? — Сметвик, отобрал листок, пристально глянул и вздохнул, вызывая Темпус. — Ничего не успеваю с этим проклятым консилиумом. Марго, вы нужны мне, как ангел-хранитель! Будьте лапочкой, сделайте обход последних палат с одиннадцатой по семнадцатую за меня. Я в вас верю, целитель Аллен. Я как раз вернусь, когда вы закончите.

Он вихрем промчался мимо неё, даже не дождавшись ответа. Марго обошла стол и без сил опустилась в удобное кресло. Хотелось бы ей знать, кто смог покорить неуловимого целителя. А главное — чем. Теперь, когда впереди снова маячила работа, бессонная ночь напомнила о себе и глаза стали закрываться сами собой. Только бы не уснуть!

Виноваты были тяжёлые роды в её будущем отделении, и безотказность — Марго сразу примчалась, узнав, что целитель Радкевич чем-то отравился и не сможет выйти в ночь. Ребёночек родился на загляденье, здоровый по всем параметрам, а вот мать вытащить едва удалось. Целители же под утро валились с ног, но приняли ещё трое срочных родов. Марго даже удалось часок поспать перед утренним обходом на кушетке нынешней главной, добрейшей Мэри Грант, которая больше всех радовалась новому назначению. Старушка твёрдо собиралась уехать к сыну в домик у моря и разводить помидоры.

— Эй, вы в порядке? Целитель Аллен!

Она вздрогнула, отрывая глаза.

Этот парень с розой, Кристофер, похоже, не собирался оставлять её в покое. Вскочив, она схватила с подоконника истории больных.

— Извините, мне пора на обход!

Но так просто обойти его не получилось.

— Уверены? Вы сколько уже не спите? По-моему, вам пора в постель, целитель.

— Уж не в вашу ли? — устало огрызнулась Марго, протискиваясь мимо. — Не ходите за мной!

— Эй, какая муха вас укусила?

Но отвечать она не подумала. Обойдёт больных Сметвика и сразу отправится в общежитие наверху. Идти домой не имело смысла. Её опять просили выйти в ночь. Одно радует, что Франческа тоже взяла эту смену и можно будет вместе попить кофе и посплетничать...

Двое ординаторов Сметвика сразу пристроились к ней, едва она направилась к палатам. Видимо, заведующий их успел предупредить. Когда надо, он всё прекрасно помнит! Грег сразу предупредительно забрал истории, а Салли поспешила открыть дверь одиннадцатой палаты. Больных трое. Она направилась к ближайшей койке, на которой храпел здоровенный маг. Койку для него явно пришлось увеличить.

— Больной Грэхем Шерман, — кашлянув, доложил Грэг, протягивая ей нужную историю, где подсвечивались синим и красным данные больного. — Подвергся заклятию долгого сна…

Марго внимательно пробежала глазами записи Сметвика и отдала историю Салли. Рутинный осмотр начался. Взмахами палочки она быстро проверяла работу всех органов, магический фон, состояние костей и прочих тканей, применяя стандартные, заученные до автоматизма заклинания, диктовала результаты диагностики, динамику изменений, уточняла назначения. Салли вносила записи в историю, Грэг зачитывал диагнозы больных и озвучивал прогноз Сметвика.

— Увеличить сеансы массажа. Два вместо одного в день… Здесь печень уже страдает, зелье сна временно отменить. Заменить успокоительным… Проверить ещё раз магическое ядро, пусть посмотрит специалист, не нравятся мне эти отростки… Здесь вообще всё в порядке. Ах, нет. Вижу. Отравление? А почему в этом отделении? А! Поняла. Продолжать терапию, назначенную лечащим целителем… Тут дозу обезболивающих пора снижать, иначе начнёт страдать печень…

До семнадцатой палаты дошли минут через сорок, и то потому, что пятнадцатая палата пустовала, а в четырнадцатой два больных, идущих на поправку, нагло отсутствовали. Искать их Марго не намеревалась, оставив пометки для Сметвика. Голова уже пухла от обилия диагнозов и необходимости всё озвучивать. Девушка в предпоследней палате лежала одна и была уже почти здорова. Марго назначила ей ещё пару сеансов массажа, отменила укрепляющие зелья и обрадовала скорой выпиской.

А вот перед восемнадцатой палатой пришлось притормозить. Грэг обнаружил, что отсутствует история и побежал в кабинет целителя, а кроме того, у двери в вольных позах стояли два аврора, преграждая путь посетителю.

— Здравствуйте. Вы знаете, что посещение только с пяти часов вечера? — обратилась Марго к высокому блондину. Волосы его были убраны в хвост и перевязаны чёрной лентой. Серо-стальные глаза с насмешливым вниманием оглядели её с ног до головы, вызвав внутреннее негодование. Она глянула на историю и уточнила с мстительным удовольствием: — А к этому больному доступ посетителей вообще запрещён.

— Осведомлён, — чуть поклонился блондин. Явно из аристократов. Эти манеры, трость с головой змеи из очень светлого металла — наверняка платина, запонки с изумрудами... — Я бы хотел переговорить с вами, госпожа целитель, после того, как осмотрите… пациента.

— Боюсь, у меня нет…

— Это не займёт много времени, — перебил он так жёстко, что Марго передумала что-либо говорить о целительской тайне и отсутствии времени.

Она никогда не научится давать отпор подобным типам. Вот Сметвик проделывал это легко и изящно. Марго просто развернулась и прошла между расступившимися аврорами. Видимо, кто-то важный, раз поставили охрану, но это не её забота.

— Больной Эндрю Лонгботтом, — доложил Грэг нарочито бодрым тоном. — Неизвестное заклятие. По всем признакам тёмное. Состояние стабильно тяжёлое. Не приходит в сознание уже больше недели. Ждём специалиста из Франции завтра рано утром.

Бледный молодой мужчина на единственной койке в этой палате как будто спал. Заострившийся нос, посиневшие губы, запавшие щёки с резко очерченными скулами. Марго оживилась — не часто удавалось осматривать по-настоящему интересные случаи. Диагностику проводила особенно тщательно, в надежде, вдруг Сметвик не заметил каких-то признаков. Но, увы, все показатели функционирования важных жизненных органов совпадали с записями куратора до последней запятой. Прогноз был печальным и неясным. Если не начать давать зелья немедленно, то будет становиться всё хуже. Если начать, и они среагируют на проклятие, можно просто убить даже банальным кроветворным. Впрочем, в любом случае этот больной доживал свои последние часы. Точно такие же выводы были сделаны и Сметвиком, а ниже стояла завтрашняя дата и время «6:00», подчёркнутое жирной линией. Ни с одним знакомым ей заклятием симптомы не совпадали, а она была лучшей на курсе и знала их не просто много, а очень много. Худший случай из возможных.

Только пятнадцать минут спустя она вышла из палаты и едва сдержала тяжёлый вздох. Надменный блондинистый аристократ всё ещё был здесь и скучающим тоном перешучивался с аврорами, небрежно поигрывая своей тростью. Пижон! Молодые парни в красных мантиях посмеивались, явно не возражая против сиятельного общества.

— О, мисс Аллен, вы уже закончили? — любезно осведомился аристократ с такой интонацией, словно она здесь дурака валяла, а не осматривала тяжёлого больного.

И откуда успел узнать её фамилию?

— Целитель Аллен, — поправила она, кивком отпуская ординаторов. — А вы?

— Абраксас Малфой, к вашим услугам, юная леди. Вы позволите называть вас Марго?

Это уже было слишком!

— Нет, сэр, — твёрдо отчеканила она. — Хочу попросить вас в обращении ко мне избегать фамильярности.

— Попросите, — усмехнулся этот гад. Авроры заржали, но тут же закашлялись с деланным смущением. Марго со злостью поняла, что у неё начинают гореть уши.

— Учитывая хамский тон вашего обращения, я отказываюсь разговаривать с вами, — отчеканила она своим самым жёстким тоном, жалея, что не умеет, как Франческа, обжигать выразительным взглядом всяких приставучих личностей. Развернувшись, она быстро пошла прочь. Её рабочие сутки должны были, наконец, закончиться.

Только уйти далеко ей не дали. И надо же было выбрать направление к лестнице пятого этажа! Пошла бы в кабинет куратора и дождалась его. Только умные мысли, как всегда, запоздали. И есть хотелось уже давно.

— Отпустите немедленно, — устало попросила она, ощутив тёплые пальцы наглого посетителя на своём предплечье. — Что вам от меня нужно?

Пришлось остановиться прямо на лестнице, обернувшись к Малфою. Где-то она уже слышала эту фамилию. И лицо знакомо — лощёный красавчик. Политик?

— Мисс, я приношу извинения, — он стоял на ступеньку ниже, так как лестница была узкой, и она вдруг с удовольствием подумала, что не приходится смотреть на него снизу-вверх. Ну если только чуточку. Насколько было бы проще, будь у неё такой же высокий рост, как у сестры или братьев! Даже Пит уже давно её перегнал, а ведь ещё только шестикурсник.

— За что?

— Позвольте сопроводить вас в кафе. Вы ведь туда направляетесь?

— Послушайте, если вы что-то хотите узнать про того больного, то я не имею права разглашать информацию. Я даже не его целитель, меня попросили…

— Мисс Аллен, давайте не будем обсуждать это на лестнице…

Она проследила за его взглядом и поспешно шагнула в сторону, пропуская двух больных и одного целителя. Все трое с любопытством глядели на неё с аристократом.

Вспыхнув, Марго поспешила наверх. Пусть идёт за ней, если хочет. Но пока она не съест хотя бы пирожок с мясом, слова ему не скажет.

Увидев, что все столики заняты по случаю обеденного перерыва в понедельник, Марго приуныла и быстро оглядела народ, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого или хотя бы свободное место. Кристоферу, помахавшему ей рукой, она обрадовалась, как родному, и поспешила к его столику в уютном уголке у окна. Парень поднялся и отодвинул ей стул с очень довольной физиономией. Только сейчас её это даже не раздражало.

— Спасибо, Кристофер, — небрежно поблагодарила она, обращаясь к парню подобным образом больше для Малфоя, который и не думал отставать.

— Вы позволите? — блондин без всякого смущения занял оставшийся свободным стул.

Кристофер лишь хмыкнул, ничем не показав недовольства или удивления.

— Я тебе уже заказал, сейчас всё будет, — чуть ли не интимно произнёс он. — Ну вот.

При виде хорошо обжаренных куриных ножек со свежим салатом и зеленью, и маленьких румяных пирожков, рот у неё наполнился слюной, а в животе явственно заурчало. Горячий кофе со сливками издавал непередаваемо восхитительный аромат.

— Ты настоящий друг, Кристофер! — произнесла она с чувством, стараясь не показать смущения. И сразу схватила ножку руками, вгрызаясь в сочный бок и не заботясь о манерах. Пусть смотрят, если так нравится! Впрочем, она настолько проголодалась, что пока не уничтожила всё в своей тарелке, даже не думала про мужчин. Лишь взяв в руки один из пирожков и отпив глоток обжигающего кофе, обратила на них внимание и затосковала. В такой неловкой ситуации ей ещё быть не приходилось. Сразу два джентльмена, которым что-то от неё нужно. А она их даже не познакомила.

Однако, похоже, ни того, ни другого такая ситуация не тяготила. Кристофер беззаботно пил кофе, приканчивая очередной пирожок, а Малфой позвякивал кусочками льда в кубке с чем-то коричневым — наверняка спиртное, и это в разгаре дня!

— Сколько я должна? — спохватилась Марго.

— Милая, мы же договорились, что сегодня я угощаю, — ответил Кристофер и, протянув руку, убрал с её щеки кусочек капусты, словно это было обычным делом для их пары.

Похоже, мантра «Только не краснеть!» сегодня вообще не работала.

— Я забыла вас познакомить, — произнесла она, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Кристофер, это мистер Малфой. Мистер Малфой, это мой друг Кристофер.

— С мистером Сметвиком мы знакомы, — насмешливо улыбнулся ей Малфой, и пока она поспешно глотала кофе, пытаясь скрыть изумление и досаду, небрежно поинтересовался у Кристофера: — Архитектор, не так ли? Я слышал, что именно ваш проект нового флигеля для больницы Мунго одобрил совет попечителей.

— Совершенно верно, мистер Малфой. Я высоко ценю ваше вложение в строительство флигеля для больницы, благодаря которому получил эту работу.

— Ну что вы, мистер Сметвик, это я доволен, что место архитектора досталось именно вам. Ваш проект произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Он выгодно отличается от остальных, и я рад, что к моему мнению попечители больницы прислушались.

«Только не удивляться! Только не удивляться!» — Марго с безразличной улыбкой слушала этот насквозь фальшивый любезный разговор. Можно было подумать, что встретились два её поклонника, которые соперничают за её внимание и терпеть не могут друг друга по этой причине, но вынуждены делать хорошую мину при плохой игре. Только всё было куда прозаичней, если Кристофера с натяжкой можно было назвать поклонником, то Малфой точно не входил и никогда не войдёт, слава Мерлину, в их число. А истоки едва уловимой враждебности явно не имеют к ней ни малейшего отношения.

От таких мыслей дышать стало легче. Она не слышала, какую новую любезность сказал сын Сметвика — и как она сразу не догадалась, ведь так похожи! А вот следующие слова Малфоя заставили снова напрячься:

— Надеюсь, вы понимаете, что я не случайно сел за ваш столик, — спокойно произнёс он. — У меня к целителю Аллен есть несколько вопросов чисто делового характера. Надеюсь, вы не будете против, если я украду её ненадолго, чтобы пообщаться.

— Я-то возражать никак не могу против её общения с кем-либо, — теперь Кристофер не скрывал холодность. — Но видите ли, сэр, вы могли этого не заметить, но мисс Аллен уже больше полутора суток на ногах, и я просто не могу позволить испытывать её на прочность и дальше. Даже вам.

— Тем более в ваших интересах будет оставить нас одних прямо сейчас, — усмехнулся Малфой. — Разговор не займёт больше четверти часа.

— А меня вы спросить не хотите? — смогла, наконец, возмутиться Марго, когда Кристофер с каменным лицом поднялся из-за стола, бросая на тарелку салфетку.

— Не хочу, — нагло ответил аристократ, глядя ей в глаза, и только потом добавил, — но раз вы настаиваете… Вы способны выслушать меня, мисс Аллен?

Кристофер замер рядом, ожидая её ответа.

— Пять минут, — сдалась она, понимая, что этот человек точно не отстанет. И лучше пусть говорит здесь, где столько народу.

— Десять, — возразил Малфой.

Она кивнула, и Кристофер молча ушёл, направившись к стойке буфета. Малфой наложил заглушающие заклятья.

— Сколько вам лет, Марго? — вкрадчиво спросил он сразу, и даже серо-стальные глаза как будто потеплели.

Если бы она только что не была свидетелем его лицедейства, и точно не знала, что именно его интересует, то могла ошибочно принять это за заигрывание. Поэтому сразу решила расставить все точки над «и».

— Не думаю, что такой вопрос следует задавать женщине. Тем более что мы оба понимаем, что вам не я интересна, а пациент Лонгботтом. Так что, пожалуйста, переходите к делу, сэр, я, правда, очень устала.

— Учитывая, что вы уже целитель, но выглядите слишком юной, предположу, что где-то двадцать два — двадцать три года. Не так ли?

— Двадцать четыре! — мрачно ответила она. Больше всего её сердило, когда не принимали всерьёз. И всё из-за дурацкой внешности, доставшейся от бабушки. Та до сих пор выглядела молодой красоткой и привлекала взгляды мужчин моложе её вдвое. — Вы слышали, что я сказала?

— Разумеется. Но напрасно вы думаете, что мне не интересны. Напротив, даже очень.

— Мистер Малфой!

— Для вас, Марго, Абраксас. Я восхищаюсь такими умными самостоятельными женщинами, как вы, и готов извиниться за то, что вёл себя ранее неподобающим образом.

— Извиняйтесь, — мстительно фыркнула она. Если думал растопить её сердце комплиментами, чтобы добиться ответов про Лонгботтома, то не дождётся!

— Не теперь, — улыбнулся он уголками губ, заставив её затаить дыхание. Сейчас блондин походил на магическое существо, принявшее облик мужчины. Столько обаяния и очарования обрушилось вдруг на неё, что захотелось сбежать немедленно или умилённо пропищать какую-то чушь, вроде: «Какой лапочка!». — Я найду способ сделать это позднее.

— Не нужно, — попросила она почти жалобно. — Это была шутка.

Он наклонился вперёд, почти коснувшись губами её щеки, и прошептал, обдав лёгким дыханием ухо:

— А я вовсе не шучу!

Она ощутила слабый аромат коньяка и какого-то мужского парфюма.

После чего Малфой снова откинулся на спинку стула, глотнул из кубка и совсем другим тоном, серьёзным и даже уважительным, произнёс:

— Но вы правы, сейчас не время и не место. Тем более что этот юноша не сводит с вас глаз. Перейдём к делу. Я не прошу вас выдавать врачебные тайны. О состоянии моего друга Эндрю я прекрасно осведомлён. Мне говорили, вы очень талантливый целитель, недаром вас заметили и предложили хорошую должность. Уверен, вы ответственно подошли к осмотру сегодня, несмотря на усталость. И наверняка сделали свои выводы. У меня лишь один вопрос, я прошу ответить вас честно, не щадя моих чувств. К ударам судьбы мне не привыкать. Сколько моему другу осталось?

Совершенно дезориентированная Марго сделала слабую попытку настроиться на разговор, но безуспешно. То, что пациент друг Малфоя, почему-то не приходило ей в голову. А ведь можно было догадаться.

— Не знаю, доживёт ли до утра, — она очень старалась скрыть сочувствие, но получалось неважно. — Специалист из Франции прибудет только завтра утром. Но я бы не стала надеяться на чудо, если он задержится в пути хотя бы на час.

— Благодарю! — внезапно он взял её руку, поднёс к губам и, глядя прямо в глаза, поцеловал нежную кожу на внутренней стороне запястья, отчего по венам словно жидкий огонь пробежал.

Ахнув, Марго выдернула руку из его пальцев, а Малфой лишь усмехнулся и с кошачьей грацией поднялся из-за стола.

— Был рад познакомиться, Марго! До скорой встречи.

Кристофер вырос у стола, едва аристократ отошёл, стремительно направляясь к выходу.

— О чём вы говорили? — требовательно спросил он, занимая своё место.

— Не ваше дело, мистер Сметвик, — возмутилась она, всё ещё потирая запястье.

— Не моё, — на удивление мягко согласился парень. — Но хочу предупредить, Малфой очень опасный тип, не связывайся! Он тебе не по зубам, Марго. Ты талантливый целитель и очень красивая девушка, а этого типа интересует только выгода для собственного рода. Ты для него можешь стать только игрушкой, да и то на время.

— Зачем вы мне это говорите? — она понимала, что лицо уже пылает, а к глазам подступают непрошенные слёзы, но все волнения последних часов сделали своё чёрное дело. Кристофер просто удачно попался под руку. — Ну конечно, если перед вами красивая блондинка, можно её считать безмозглой идиоткой и давать такие советы! Да знаете ли вы, что меня не интересуют романы с кем бы то ни было! Я работать сюда пришла и учиться! У меня что, на лбу написано, что мне нужен богатый любовник? Что вы себе позволяете? Какое имеете право осуждать, даже не разобравшись? И конечно, всяким Малфоям больше делать нечего, как завлекать меня в свою постель! Он, к вашему сведению, просто хотел узнать о здоровье друга! И всё! И даже извинился, что хамил. А вы!

— Я идиот, Марго, прости, пожалуйста! Ты просто устала, тебе обязательно надо поспать! Ты позволишь проводить тебя?

— Не надо, — она ощутила себя сдувшимся воздушным шариком. — Моя подруга живёт в двух шагах от больницы, я пойду к ней. И спасибо вам за обед, обязательно как-нибудь отплачу тем же.

— Ловлю на слове, — улыбнулся Кристофер. — Добрых снов.

Выспаться ей удалось, и даже ночная смена порадовала, родов было всего двое в начале ночи, а потом полная тишина. Франческа забегала пару раз, разгоняя скуку. Посплетничали о новом целителе с первого этажа, обсудили немного проблемы своих братьев-школьников — скоро обеим их встречать на платформе девять и три четверти, чтобы вместе отправиться на рождественские каникулы.

— Питер чего-то темнит, — пожаловалась Марго. — Уж не влюбился ли безответно? И спросить боюсь.

— А толку? — Франческа аккуратно наводила блеск на ногти новым косметическим заклинанием. — Я Лаудана спрашивала, думаешь, сказал? Ага, как же. Улыбка до ушей и снисходительный тон: «не волнуйся, сестрёнка, я уже не маленький!» Выдрала бы ремнём, вот честное слово. Только вымахал выше меня и сильнее гораздо, несправедливо!

— Питер такой же. Даже не знаю, кто больше за кого волнуется. Я за него или он за меня.

И всё равно к утру, несмотря на относительное безделье, Марго ощущала себя разбитой, то и дело борясь с зевотой и желанием залечь на первую попавшуюся кушетку. И совершенно не ожидала срочного вызова на четвёртый этаж. Бежала бегом, очень уж испуганный вид был у Салли, позвавшей её к Сметвику.

Когда ворвалась в кабинет, куратор стоял у окна, сунув руки в карманы, и смотрел на магловский Лондон. Звук открывшейся двери он словно не услышал, но потом, не решавшаяся что-то сказать Марго, услышала тихий голос:

— Аллен, скажите мне честно, какого драккла вы заходили в палату Лонгботтома?

— Но вы же сами сказали… — она ничего не понимала. Неужели Лонгботтом умер и теперь во всем винят её? Внутри всё неприятно сжалось.

— Я сказал с одиннадцатой по семнадцатую! — прогрохотал Сметвик, оказавшись рядом. — Идёмте!

В такую рань все ещё спали, и никто не видел, как целителя Аллен практически за шкирку, как котёнка, волокут по больничному коридору.

Восемнадцатая палата была открыта настежь. Ни авроров, ни больного. На кушетке сладким сном спала ночная дежурная.

— Полшестого утра, Аллен, — вкрадчиво говорил Сметвик. — С минуты на минуту прибудет мордредов спец по тёмной, мать его, магии. Какого дементора я ему стану показывать?

— А где?..

— Вот и я гадаю, Аллен… Где?!

Теперь её довели таким же образом до пятнадцатой палаты, вчера пустовавшей. И стало ясно, куда подевались авроры. Они даже не храпели, уютно сопя на больничных койках. Один трогательно подложил руку под голову, другой свернулся калачиком и сонно посасывал кончик большого пальца.

— Вы правда беседовали вчера с Малфоем?

Она вздрогнула и с ужасом посмотрела на куратора, когда он выпустил из рук её воротник, заставив отступить на два шага.

— Я не думала…

— Даже не сомневался! Расскажите, что вы вчера делали, начиная с осмотра Лонгботтома. В подробностях, Аллен!

— Я… Пожалуйста, посмотрите сами, — рассказывать у неё просто не было сил.

— Боюсь, думосбор достать быстро не смогу, а времени у нас…

— Может, так глянете? — если она кому-то и доверяла полностью, то своему наставнику. И стыдиться ей было нечего. Кажется.

Он непонятно хмыкнул и поднял палочку:

— Легилименс!

Все события вчерашнего обхода завертелись в голове. Она и не пыталась защищаться, хотя приятного было мало. Разговор Кристофера с Малфоем, потом этот странный тон, поцелуй в запястье, вот она наорала на сына куратора, вот легла спать…

Голову прострелило болью, когда Сметвик вынырнул из её мыслей.

— Идиотка, — ласково сказал он и, шагнув ближе, крепко ухватил за подбородок, заглядывая в глаза. — Я понимаю, что многие девицы твоего возраста набитые дуры. Но ты-то! Умница и красавица! В полушаге от звания мастера. Без двух недель заведующая сложнейшим отделением больницы! Неравнодушная, цельная. Ну какого лысого гоблина ты купилась на сладкие речи Малфоя?

Оставалось лишь безуспешно бороться со слезами, которые всё равно текли по щекам, оставляя неприятные горячие дорожки.

— Вот-вот, — грубиян Сметвик достал огромный платок и удивительно ловко вытер её лицо. — Только рыдать и остаётся. Жаль, что у меня не прокатит. Не поймут… Держи, неженка. Высморкайся, и пойдём пить коньяк. Не только Малфоям хлестать его, когда вздумается.

— А как же Лонгботтом?

— А нет его. Спёрли Лонгботтома, радость моя. Через двадцать минут здесь будет один француз с очень скверным характером. А еще через час к нам пожалует мистер Поттер с группой поддержки, и у нас будет очень длинный и отнюдь не спокойный денек. Идём-идём, коньяк есть у меня в кабинете. Выше нос, моя наивная ученица.

* * *

Распивать коньяк с дамой в собственном кабинете прямо с утра Сметвику уже приходилось, и не так уж давно. И тогда ситуация была не менее драматичной, но тенденция настораживала. Не хватало ещё, чтобы это вошло в привычку, уж разных драм и курьёзов на этой должности точно хватит с лихвой, чтобы её оправдать.

А драма в его личной жизни имела место быть, хотя ничто, казалось, не предвещало. Кажется, в тот день к нему поступил какой-то на редкость интересный больной, и конечно, вызов главного, мягко сказать, не обрадовал. А когда Гиппократ узнал причину, то и вовсе рассвирепел, и было с чего. Давенпорт собрал заведующих отделениями ради нахальной маглорождённой дамочки, которая под предлогом сомнительной поисковой деятельности хотела получить доступ к архиву больницы и текущим историям болезни. Разумеется, он не стал тянуть, очень корректно высказал своё мнение по данному вопросу и покинул идиотское собрание, чтобы заняться своими больными. Впрочем, вспоминать, что было потом, он не любил. Незачем жить прошлым, когда настоящее прекрасно и удивительно.

— Залпом, — вручил он толстостенный бокал с янтарной жидкостью своей очень толковой ученице, настолько же замечательно разбирающейся в целительском деле, насколько хреново в людях и обычной жизни. — Полегчало? А теперь завтрак: бутерброды свежие, не сомневайся. Садись, Марго, и расскажи старику, когда, а главное — каким образом... ты умудрилась завести знакомство с паршивцем Кристофером у меня под носом, так, что я этого даже не заметил. Или нет, не рассказывай, не хочу даже знать! И не подумай, что я против, но… Марго, ласточка моя, давай я тебя с младшеньким лучше познакомлю. Он всего на год тебя старше, но зато парень — чистое золото, серьёзный и в чём-то вы похожи…

Терапия, наконец, возымела успех, и девчонка смешно вскинулась:

— Нет! Не надо, пожалуйста! Мне сейчас не до романов, и вообще… Сэр, а это правда на весь день? Ну, авроры? Я всё испортила, да?

— Ну уж нет. От тебя тут вообще ничего не зависело, так что можешь выдохнуть. Малфою очаровать такое нежное создание, как мантикоре найти завтрак. И то, это он ещё нежно, эти сволочи всегда были к блондинкам неравнодушны. Скажи спасибо, что не составляешь сейчас компанию мирно дрыхнущей охране.

Счастливая улыбка была немного грустной, но с этим Сметвик уже бороться не мог. Слава мозгоправа его никогда не привлекала. Да и вообще, немного грусти девицам только на пользу.

— Иди домой, Марго! Выспись хорошенько, и чтобы три дня я тебя рядом с Мунго не видел! Задача ясна?

— Но как же…

— Уж как-нибудь без тебя разберутся. Давай, пока я не передумал и не засадил тебя восстанавливать утраченную историю Грозовски.

Ужас, отразившийся в лице мисс Аллен, был понятен — старая мегера Марта Грозовски обитала в Мунго уже более года, и не то, чтобы совсем неоправданно. Неприлично богатая вдова самого активного благотворителя больницы имела множество болячек самого разного толка и кочевала из отделения в отделение подобно злостному вирусу. История болезни своей толщиной могла поспорить со сводом законов в министерстве. Примерно месяц назад труд многих ординаторов, целителей и лаборантов загадочным образом исчез, вызвав тихую радость среди стажёров и гневную филиппику самой М. Грозовски в кабинете главного при общем сборе всего медперсонала больницы. Давенпорт, не моргнув глазом, клятвенно заверил старую каргу, что меры будут приняты, чем, собственно, дело и закончилось. А две недели спустя уборщица обнаружила в урне на втором этаже горстку пепла и крохотный обрывок, по которому и определили судьбу рукописного шедевра. Виновные так и не были найдены.

Осознавшая угрозу Марго мигом собралась, десять раз, не меньше, сказала «спасибо» и, наконец, покинула отделение, торопливо цокая каблучками.

Гиппократ усмехнулся, спрятал коньяк, зачем-то подмигнул молчаливому портрету Мунго Бонама и вернулся за свой стол. Предстояло написать отчёты для авроров, для главного, и собственно, для попечителя, оплатившего приезд крутого специалиста. Сметвик взял новое перо, лист пергамента и с тяжёлым вздохом начал расписывать по пунктам, как сие непотребство могло случиться во вверенном ему отделении, и почему никто не виноват.

После третьего пункта он вдруг остановился, схватил небольшой листок и написал: «Милая, как раз по твоему профилю. Вопрос жизни и смерти. Найди мне Лонгботтома! Кровь прилагаю. Если нужно будет ещё, то у меня её хоть залейся. Целую ушки, твой безумно замученный целитель».

День, как и предсказывал Гиппократ, выдался тяжёлым. Поттер рвал и метал, авроры заспанно хлопали глазами и даже не пытались оправдаться. Светило из Франции отбыло восвояси, едва лишь узнав об исчезновении пациента, заверив бледного Давенпорта, что ноги его давно не было в Англии, а теперь и подавно не будет, как минимум в ближайшие полсотню лет. Что уж так вывело из себя специалиста по тёмным проклятиям осталось неясным.

Но самое пикантное случилось уже после отбытия служителей порядка. Похищение несчастного Лонгботтома, сведениями о котором Сметвик по большому секрету поделился с М. Грозовски в качестве психотерапии, так впечатлило неизлечимую больную, что старая ведьма, высказав наболевшее всем обитателям Мунго, собрала вещи и именным портключом в одно мгновение переместилась в европейскую клинику, не самую дешёвую, кстати…

Вся больница её провожала в холле первого этажа, некоторые стажёры даже не скрывали слёз то ли радости, то ли грусти, но уговорить Грозовски остаться так и не удалось, да и не слишком старались, если говорить откровенно. Как только ведьма отбыла, проводы плавно переросли в празднество, причём стихийное. К которому во многих отделениях как-то незаметно присоединились даже некоторые пациенты.

Разумеется, в отделении Гиппократа такого безобразия не наблюдалось, но странным образом под шумок исчезли все бумаги с записями о Лонгботтоме и его пробы крови. На вопрос Давенпорта, как такое допустили, Сметвик в самых мягких выражениях посоветовал заняться мерами безопасности в больнице, что почему-то вылилось в грандиозный скандал и закончилось распитием коллекционного виски. Сам Гиппократ утрату документов похищенного пережил философски, учитывая заверения Ванессы, что людей, спрятанных в защищённых мэнорах, она найти не способна. А вот в том, что Лонгботтом до сих пор жив, она убедилась лично, посетив Министерство и некий магический фолиант, которому доверяла в этом вопросе на сто процентов.

На этом целитель Сметвик посчитал свой долг перед бывшим пациентом, отделением и больницей Мунго в целом выполненным полностью, и отправился домой камином, где собирался отоспаться в одиночестве, так как навещать даму в состоянии даже совсем лёгкого опьянения считал большим свинством.

* * *

Флинт ловко ухватил её за локоть сразу, как Санни вышла из кабинета Астрономии, слегка щурясь от яркого света. Звёзды им сегодня показывали на магической карте в полной темноте. Занятие очень понравилось, даже не хотелось возвращаться в реальный мир, а было острое желание ещё чуть-чуть задержаться среди прекрасных созвездий и таинственных планет, которые так сильно влияют на события в мире, как магловском, так и магическом.

— Что? — она настороженно покосилась на парня, легко подстроившегося под её быстрый шаг. Да и не удивительно, ещё с бала она помнила, что все слизеринцы прекрасные танцоры. Так что ритм чувствуют очень хорошо. — Случилось что-то?

— Сегодня пятница, — Квинтус смешно подвигал бровями. — Как насчёт того, чтобы составить мне компанию завтра?

Санни остановилась как вкопаная, выдернув руку из его пальцев. Флинт ухмыльнулся и опёрся рукой о стену возле её головы. Пришлось задрать голову, всё-таки слизеринец был даже выше Рудольфуса.

— Я не собиралась идти в Хогсмид!

— Ну так теперь можешь и собраться. Со мной тебе ничего не грозит!

— Ты не обнаглел? — и всё-таки она не удержалась от улыбки под его укоризненным взглядом. — Квин, прости, но у меня нет никакого желания идти в Хогсмид. Даже ради тебя, я не могу отменить кучу всего, что запланировала на завтра.

— По крайней мере, я попытался… Не любишь ты меня. — Лучше б он не был так серьёзен! Санни сразу ощутила укол совести, но решила не поддаваться. А Флинт, оглядев коридор, навесил вокруг заглушки и быстро проговорил: — Хорошо, тогда поговорим здесь! Всего один вопрос, Санни, чтобы кое-что прояснить. Ответишь?

— Смотря что за вопрос!

Флинт фыркнул:

— Не доверяешь ты мне, а зря! Хорошо, Санни. Скажи мне, дураку, на кой тебе вообще понадобилось так срочно выбирать жениха? Отец настаивает или что?

— Это между нами? — Санни закусила губу, раздумывая, отвечать ли на такое.

— Могу поклясться, что дальше меня не пойдёт. Ну так как?

— Ладно, Квин. Скажу. Только потому, что ты друг. Ведь мы друзья?!

— Да! Мы друзья, — твёрдо заверил Квинтус.

Санни выдохнула:

— Это хорошо. Нет, отец не давит, больше того, он вообще готов дать мне самой выбрать, и готов ждать. Только знаешь, что я поняла? Что это не выход. Так уж получилось, что я оказалась вдруг очень завидной невестой.

— Не вдруг, — не согласился он. — Всегда была.

— Пусть так. Ну вот, и сколько бы я не твердила, что не хочу замуж, от меня ведь не отстанут. Ни сегодня, ни завтра, ни через полгода, ни через два. Всегда будут находиться те, кто захочет с нами породниться. И я решила: если выберу сейчас, то вопрос будет закрыт, и смогу спокойно заниматься чарами. И учёбой вообще. И может, пойду в ученики к мастеру чар. Тебе этого достаточно?

— Вполне, — Флинт поглядел с грустью. — Как же всё сложно у вас, леди. Но я понял. Определённый смысл тут есть, хоть это и спорно. Спасибо, что просветила, солнышко!

Её просто щёлкнули по носу, и оставили настолько быстро, что Санни даже ущипнула себя за руку, чтобы увериться, что это ей не привиделось.

Вздохнув и покачав головой, она поспешила в направлении библиотеки. Оставалось всего полтора тома изучить, чтобы завтра сказать Даркеру, какое направление применения чар она выбирает.

О втором задании, которое дал ей мастер чар, она и думать боялась. Листы не были заполнены даже на четверть. Придётся вечером собраться с мыслями. А ещё надо отправить письмо маме. Это ей пришло в голову только вчера ночью, когда после короткого пожелания Рабастаном «Доброй ночи», она никак не могла уснуть.

Санни резко затормозила и повернула в сторону совятни. Письмо было написано ещё утром, и трястись, страшась его отправить, ей уже надоело. Мысли были сумбурными и с трудом вылились в правильные слова, и она боялась, что вопрос, заданный в конце письма, останется без ответа. Или в крайнем случае ей напишут: «Поговорим дома». Но рискнуть стоило.

Раз десять переписывала это послание, из-за чего пропустила завтрак. Ещё Руди, остановив её после первой пары Зельеварения, когда её мутило от паров этого дурацкого зелья против морщин, не пожелавшего позеленеть в её котле — ну не давались ей зелья, хоть плачь — прочёл короткую лекцию о том, как важно хорошо питаться для нормальной работы мозга. Много он понимает! Только зря он упомянул ненавистный предмет.

— Если ты продолжишь пропускать завтраки и ужины, — толковал этот занудный «друг», — придётся тебя зельями кормить в Больничном крыле. Эй, ты чего…

Рвотный позыв удалось сдержать с большим трудом. Она так никогда и не сможет привыкнуть к разделке флоббер-червей!

Глубоко дыша, она замотала головой, и сбежала тогда от озадаченного слизеринского старосты. Даже теперь ей было слегка не по себе из-за неприятного воспоминания: эта слизь, расползающаяся по разделочной доске, с розовыми прожилками в мутных комочках… Брр…

В совятне аромат был не менее противный, чем в кабинете Зелий, но от него почему-то не мутило. К ней спикировали сразу две совы, но при подлёте одна всё-таки сдалась, в последний момент свернув в сторону и совершив круг почёта под клёкот товарок.

Письмо было надёжно привязано к протянутой лапке. Сова благосклонно выслушала, кому следует вручить письмо, съела предложенное печенье и, ухнув, вылетела в арочный проём.

Санни зажмурилась, вспоминая текст послания. Кажется, она успела выучить его наизусть:

«Здравствуй, дорогая мамочка! Мы так мало с тобой поговорили, когда я приезжала. Так быстро пролетели эти часы. И я уже успела соскучиться по вам всем.

Волнуюсь за тебя и малышей! Знала бы ты, как я счастлива, что у вас с папой появятся маленькие, а у меня младшие братики или сестрёнки. Очень надеюсь, что ты мне позволишь помогать с ними, когда родятся.

Ещё меня очень волнует твоё здоровье. Не просто же так тебе пришлось лежать в больнице святого Мунго. Как ты себя чувствуешь? Напиши мне, пожалуйста.

За меня не волнуйся! У меня всё хорошо, приходится много учить, но я почти справляюсь, за исключением зелий. Они даются труднее всего, уж не знаю почему. Зато по нумерологии, рунам и чарам у меня очень хорошие успехи. Особенно по чарам — профессор Флитвик хвалит, и мне самой нравится, что заклинания получаются всё лучше и лучше.

Ещё я познакомилась с замечательной девушкой, Кэти Хоган. Она полукровка, училась в Дурмстранге, а в Хогвартс приехала в гости к профессору Флитвику. Мы с ней много разговаривали, она очень славная. Мне кажется, мы с ней могли бы подружиться. Как ты думаешь, не будет ли против папа, если я приглашу её к нам на рождественский бал?

И ещё. Милая мамочка, я знаю, что вы с папой любите друг друга. Это так здорово! Много думаю в последние дни, насколько это важно в браке, когда муж и жена любят друг друга? Или важнее другое? Ты не могла бы мне рассказать, как ты поняла, что тебе нужен именно папа? Как вы познакомились? Прости и ничего не рассказывай, если не хочешь это вспоминать, но, если это возможно, мне бы очень хотелось узнать вашу историю. С любовью, твоя дочь Александра».

Мерлин, если бы она могла, она бы немедленно вернула сову и удалила свои последние вопросы. А вдруг такое не принято рассказывать?

Но терзаться было уже поздно. Оставалось ждать, что ответит мама.

Санни побрела к библиотеке уже без всякого настроения. Ещё этот Флинт со своим вопросом! И зачем она ему всё рассказала? Может, она не права? Может, вообще этот выбор не нужен, и плевать на всяких женихов, что будут видеть лишь имя, но не её саму. Будет всем отказывать… И так жаль стало, что Кэти Хоган уже покинула Хогвартс — вот с кем ей легко было общаться.

Библиотека была полна народу. Всё ближе зачёты перед рождественскими каникулами, и народ усиленно готовился, навёрстывая упущенное.

Санни с трудом удалось отыскать свободный столик. Точнее, он казался свободным, пока она до него не дошла, его частично скрывал крайний стеллаж.

Но выбора не было, и она как можно приветливее улыбнулась шестикурснику из Хаффлпаффа.

— Вы позволите? Все столы заняты...

Парень рассеянно глянул на неё, отрываясь от своего конспекта, и кивнул.

— Падайте, мисс, места полно!

— Александра Прюэтт, — она поблагодарила взглядом, бросая на стул свою сумку.

— Питер Аллен, — чуть поклонился барсук, сверкнув глазами. — Очень рад познакомиться. Честно! А теперь, извините, эссе…

Он оказался прекрасным соседом. Никаких приставаний, ни заглядывания в её листы или книги. И если бы не косился на неё изредка, когда думал, что она не видит — цены бы ему не было!

К ужину почти все столы опустели. Санни оторвалась от последнего абзаца книги, и растерянно огляделась, чуть не застонав вслух: в библиотеку входил Рудольфус со своей свитой.

Спрятаться за фолиантом, спешно позаимствованном у соседа, не удалось.

— Здорово, Аллен, — услышала она голос Лестрейнджа прямо над собой. — Как мило, что ты присмотрел за нашей подругой. Санни, красавица моя, собирайся, мы проводим тебя в Большой зал.

— Я не твоя красавица, — буркнула она, вложив фолиант в протянутую руку насмешника Аллена, и принялась складывать пергаменты в сумку — отвязаться от Руди было невозможно.

— Ничего, — легко заявил Лестрейндж. — Здесь нет тех, кто тебя приревнует.

Эмили Гамп и Валери дружно фыркнули, а вот Бель порадовала Санни, дав своему жениху несильный подзатыльник.

— Ты смотри, чтобы я не приревновала! Санни, пошли уже, правда, ты слишком похудела в последнее время. Неприятности?

Хихикнув над досадливо потирающим затылок Рудольфусом, Санни вежливо попрощалась с Питером Алленом, и покорно пошла рядом с компанией слизеринцев, заверив по пути к Большому залу, что всё у неё нормально, просто боится зачётов. Как ни странно, девушки поверили, согласившись, что профессора словно с цепи сорвались. Только Руди смерил своим фирменным подозрительным взглядом. Хорошо ещё настаивать не стал, чтобы ужинала за их столом. Так что удалось улизнуть к гриффиндорцам.

Роберт Вуд озабоченно строчил что-то в пергаменте, почти полностью заполненном убористым почерком.

— Осталось только вывод дописать, — смущённо улыбнулся он. — Эжени сейчас подойдёт, просила тебя её дождаться. Что-то там насчёт её рисунков.

— А где Уизли? — Санни оглядела стол. — Поссорились?

— Не поверишь, — Роберт, ухмыляясь, скатал пергамент и сунул его в сумку. — Артур крутит любовь с ненормальной Скитер. Каково? Не туда смотришь, глянь на воронов.

Санни удивлённо прицокнула языком: Рыжик в самом деле сидел рядом со Скитер, правда, на дальнем конце стола.

— Кушай, Санни, ты такая бледненькая в последнее время! — Роб подвинул к ней блюдо с кусками жареной курицы.

— И ты туда же, — хмыкнула она, накладывая себе салат. — Нормальная я!

— Привет! Кто тут ненормальный? — Эжени налетела как вихрь, устраиваясь рядом с Санни. — Голодная, как стая оборотней! Роб, передай картошечки!

Разговор о рисунках получился весьма своеобразным. Когда они все наелись, Эжени немало удивила, самостоятельно наложив заглушку, несмотря на обиженный взгляд брата.

— Скажи мне просто да или нет! — потребовала мисс Вуд, достав из альбома первый попавшийся рисунок.

— Нет уж, скажи, о чем речь!

— Мэдисон назначил встречу на полночь в ванной старост! — щёки Эжени порозовели. — Соглашаться или нет?

Санни с удовольствием рассматривала портрет профессора Робертса.

— Ты же понимаешь, что там произойдёт? — осторожно спросила она.

Эжени вспыхнула:

— Представь себе! И я хочу этого, можешь меня осуждать. Только не знаю, вдруг я ему разонравлюсь, что вот так — сразу согласилась?

— Вот ещё — осуждать! — фыркнула Санни. — Вы всё равно скоро поженитесь! Но решать, идти или нет — ты должна сама.

— Знаю! Но как?!

— Брось монетку, — пожала плечом Санни и достала из кармана серебряный сикль. — Если выпадет сторона с волшебной палочкой, то идёшь. А если с цифрой «один», то не идёшь. Всё просто.

— Это такой ритуал?

— Нет, просто лучший способ понять, чего хочешь, — хмыкнула Санни. Подкинула и поймала сикль. — Вот так.

— Ладно, сейчас.

Эжени послушно подкинула монетку и поймала её на ладонь, закрыв пальцами.

— Боюсь смотреть.

— Давай уже!

Эжени разжала пальцы и с досадой прошипела:

— Мордред! А можно ещё раз кинуть?

— Можно, — усмехнулась Санни, — но зачем? Видишь, ты хочешь пойти! Я же говорила, что способ надёжный.

— Но как?

— Если бы выпала другая сторона, ты бы обрадовалась, не так ли? Вот и ответ.

Она отобрала сикль и вручила Эжени рисунок.

Та задумчиво убрала портрет Робертса обратно в папку и оглянулась на слизеринский стол.

— Пойду приготовлюсь, — сообщила она, поднимаясь. — Мне страшно, но не смей меня утешать или отговаривать! Всё, я побежала!

— И что это было? — Роб был раздосадован и сам уничтожил заглушку. — Что задумала Эжени?

— Хочет нарисовать Слагхорна и попасть в его клуб, — притворно вздохнула Санни. — Спрашивала, стоит ли, и не приревнует ли Мэдисон.

— Какая дурь, — оценил Вуд. — Я в библиотеку. Ты со мной?

В библиотеке они успели занять свободный столик, а вскоре к ним присоединилась Эмили Гамп, заняв место с другой стороны от Роба. Санни стало неловко, что Роб, не скрываясь, чмокнул девушку прямо в губы, прежде чем спокойно вернуться к своей работе. Похоже, вокруг все только и думали о любви. А ведь до весны ещё далеко!

Санни украдкой достала книжицу в белой кожаной обложке. Общение с Рабастаном не ладилось. Может, чувствовал, что она всё ещё обижена? Только пожелания доброго утра и доброй ночи после той печальной сказки. Она отвечала тем же, так и не решив, затевать ли с ним разговор об испорченном свидании или не будить лихо. Страница была чистой, ничего нового Рабастан не написал. Ну и ладно! Вздохнув, Санни закрыла блокнот.

Даркер требовал надевать на занятия одежду, не стесняющую движений. Сегодня он был особенно придирчив, заставляя повторять одно и то же заклинание и движение палочки сотню раз, отчего у Санни уже дрожала рука, и охрип голос.

— Ну получается же! — в отчаянии она глядела на зачарованную шкатулку, окружённую призрачным светом. — Всё равно не на ком проверить.

— Должна быть уверенность, а не надежда, — отрезал Даркер. — Итак, какое направление выбрали?

— Чары в артефакторике, — вздохнула Санни, и тут же вскинулась: — Ой, вы же только завтра должны спросить!

— Отличный выбор, — усмехнулся Даркер. — Ваша пра-пра-пра тоже с него начинала.

— А про женихов? Вы обещали!

— Это мы как раз оставим на завтра, — хитро посмотрел мастер чар и взял со столика пожелтевшую газету. — Не передадите мне свежий «Пророк»?

Раздосадованная недомолвками Санни схватила со стола газету, которую успела прочитать пару раз, и протянула её Даркеру, ткнув в картину. Газета вошла, как в масло, словно не было преграды полотна.

Опешивший Даркер умудрился ухватить газету за уголок и полностью втянуть к себе на столик.

— Что делает с человеком простая уверенность, — покачал он головой. — Закройте рот, Александра, и не вздумайте повторять, не выйдет. Сейчас не выйдет.

Она, конечно, не послушалась, и попыталась подсунуть ему тарелку с бутербродами, принесённую Лакки.

— Но почему? — сдаваться было очень обидно.

— Вы сделали это не думая, Александра, — пожал плечом мастер, жадно вглядываясь в раскрытую газету. — На автомате. Сейчас же вы задумались, проснулась неуверенность, потому что мешает «знание», что это невозможно. Попробуйте для начала поверить, что возможно всё. Знаю, это трудно, на это требуются годы и огромный опыт. Но бывает, это приходит само и гораздо раньше. Надо просто ждать. А теперь отдыхайте. На сегодня всё.

* * *

— Я помню, что это последний ритуал, Барс, но не уверен, смогу ли, — Том вытер рукавом лоб, вглядываясь в лежащего на полу в центре пентаграммы мужчину. — Точнее, хватит ли наших сил. Ты и второй-то ритуал пережил с трудом. И не отрицай.

— Августа готова участвовать, ты же знаешь!

— Мало! — полумрак ритуального зала Малфоев был словно затянут лёгкой дымкой. При дыхании у друзей изо рта шёл пар, с пола тоже поднимались чуть заметные дымчатые испарения, особенно их было много вокруг лежащего тела. Тёплые мантии не спасали от пронизывающего холода. А вот сам недавний пациент больницы святого Мунго, чьё обнажённое тело покрывала роспись из множества рун, холода явно не ощущал, более того, его кожа была ярко-красной, и на пол то и дело срывались капельки пота. — Да и не подходит она, не та направленность дара. Сгорит, отпустив всю силу, и что мы предъявим ожившему супругу? Попробую обратиться к Прюэтту.

— Это вряд ли, — покачал головой Абраксас. — Он даже Сметвику отказал, а ведь по слухам Гиппократ теперь его кровный родич. Сказал, что не снимает проклятия с живых людей, только с вещей.

— Бред, вспомни рассказ Нотта. С той женщины он прекрасно снял проклятье. Тут дело в другом, Джейсон Прюэтт не может позволить себе светить свои умения перед властями. За ним семья, и для него это неоправданный риск. И потом, ты же видел, одному тут не справиться. Сильное проклятие. Мастер работал.

— Тогда Прюэтт, ты, я, кто ещё? Нужны двое, так?

— Хорошо бы тёмного целителя, и мага крови. Но уговорить их у меня надежды мало.

— Сольвейг Гамп и Вальбурга Блэк? Ты ведь не думаешь, что Сметвик согласится?

— Сметвика трогать не будем, он и без того на нас зол. В ближайшие пару недель лучше не попадаться ему на глаза, иначе запросто ляжем тут рядышком с Лонгботтомом. — Том устало вздохнул, кутаясь в мантию. — И да, именно Сольвейг и Вальбурга. И обе могут послать Запретным лесом, если не дальше. Но допустим. Если Ричард сможет уговорить Сольвейг, то кто обратится к Блэк?

— Прюэтта и попросим. Вальбурга крёстная его дочери, и близкая родственница жены его кузена.

— Пойдём отсюда, пока не превратились в ледяные скульптуры. До завтрашнего утра с этим парнем ничего не случится. А ночью мы его окончательно вернём в мир живых. Я пишу Прюэтту, ты Ричарду. И кстати, предупреди Ричарда и Антонина, что этой ночью. Их поддержка будет не лишней. Иначе Лонгботтом встанет, а мы с тобой и Джейсоном проваляемся неделю без сил. В лучшем случае. Это ведьмы смогут не допустить перерасхода.

— Эти — да, — хохотнул Малфой. — Нотта зовём?

— Лучше бы его отца. Но сам понимаешь…

— Понимаю. Поговорю с Магнусом.

Отогревались Огденским, устроившись у жарко натопленного камина. Руки Малфоя почти незаметно дрожали, но от взгляда Тома это не ускользнуло.

— Барс, у тебя четырнадцать часов на восстановление. Не рви жилы, пусть Антонин тебя заменит.

— Я сильнее, — Малфой сжал губы в тонкую линию, серые льдистые глаза упрямо блеснули. — К ритуалу буду как новенький!

— Ладно. А теперь спать. Ты говорил, что достал укрепляющего от мастера.

— Некий Принц. Варит зелья для Мунго. Старая семья, но я с ним близко не знаком. Достал через посредника. Пришлю с домовиком.

— Хорошо бы свести с ним знакомство. То снотворное ведь он же варил?

— Он. Помогло?

— Спал, как убитый, — Том безрадостно усмехнулся, только кошмаров перед ритуалом ему не хватало. И почему заранее не подумал? — Осталось хоть сколько-то?

— Нет, всё досталось Августе, проспит до завтрашнего утра.

— Ах да, я и забыл! — Том прищёлкнул пальцами. — Проснётся рядом с мужем, надо надеяться.

— Да, — ухмыльнулся Абраксас. — Очень хочу в это верить! Но я могу сделать заказ прямо сейчас. Мой человек тоже в Мунго работает. Вдруг у этого Принца есть запас.

Сова вернулась в рекордные сроки. Они даже разойтись не успели, наспех обсуждая сто раз повторённые детали ритуала. Запаса у мастера Принца не оказалось, всё уже передал больнице.

— Пишет, что готов сварить к этому вечеру. За тройную цену.

— Слишком поздно, — поморщился Том. — Купи обычное, хоть в аптеке Косого, хоть в Лютном.

— Погоди, Дикон намекал, что у него есть личный зельевар. Откуда достал только, хитрый змей?!

— Ну так пиши. Буду у себя, посмотрю ещё раз, что нам понадобится. Не хотелось бы что-то упустить.

Ричард не соврал. Зелье сова принесла вместе с ответом. Абраксас, принимая драгоценную ношу, даже присвистнул. Печать мастера на двух блестящих флаконах впечатлила.

— Робертс… — пробормотал он, задумчиво поглаживая подбородок. — Не родственник ли профессора Робертса? Надо бы послать сову сыну. Добби!

Домовик явился тут же, замирая в ожидании приказа. Именно ему было поручено обслуживать дорогого гостя, как самому надёжному и понятливому.

— Отнесёшь Лорду!

Домовик принял флакон и сразу исчез.

Общий сбор был назначен на два часа ночи. В три часа был запланирован ритуал. Именно это время, по расчётам Реддла, было идеальным для проведения самого последнего и самого сложного ритуала. По словам Тома, последний раз в таком ритуале он участвовал где-то в Африке. И там было задействовано сорок магов. Абраксаса потряхивало при мысли, что их будет в пять раз меньше. Поэтому второй флакон снотворного он использовал сам, отпив ровно три глотка, как было написано в инструкции.

Проснулся Абраксас около полуночи, точнее, ровно за пять минут до неё, с радостью осознав две вещи — выспался он как никогда отменно, даже сила пришла в порядок, ощущаясь приятным потоком внутри тела — хоть сейчас в бой. И второе, не менее важное осознание, что зелье неизвестного мастера Робертса на порядок лучше зелий мастера Принца.

Но радость чуть померкла, когда он вспомнил о приглашённых магах, и сердце пропустило удар. Согласились? Будут? Или всё было напрасно?

Домовик появился сразу с подносом писем и сообщением, что дорогой гость ещё спит. Реддлу понадобится больше сил, ему проводить ритуал, Абраксас был уверен, что он проснётся только за несколько минут до сбора. А может, и вообще перед началом ритуала.

Дрожащей рукой Абраксас потянулся к первому письму с печатью Блэков.

На приглашение такого рода никакого официального ответа быть не могло. Только одно слово и подпись.

«Буду», — написала Вальбурга Блэк.

Волнуясь, как мальчишка, Малфой взял второе письмо.

«Участвую», — лаконично сообщал Джейсон Прюэтт.

«Приду» — сообщила Сольвейг Гамп.

«Помогу» — снисходительно ответил лорд Нотт.

Малфой и не знал, что почувствует такое облегчение от всего четырёх коротких посланий.

— Горячую ванну, — отрывисто приказал он. — Да не сейчас, бестолочь! После ритуала. Для каждого участника.

Домовик вжал голову в плечи, но было заметно, как блестят его глаза — любой ритуал на родовом алтаре — это огромное прибавление сил у мерзавцев. А такой сложный — вообще небывалый пир. Глядишь, ещё и потомством обзаведутся.

Поел Абраксас лишь немного мяса, едва прожаренного, запивая простой водой. Никакого алкоголя в крови быть не должно. Потом совершил омовение и вышел встречать гостей уже в ритуальной рубашке до пола.

Первым прибыл Антонин, да не один. Малфой с удивлением рассматривал высокого молодого мага, по виду болгарина или серба. Смуглая кожа, короткие усы, аккуратная бородка, блестящие чёрные кудри до плеч и взгляд умных глаз из-под широких бровей.

— Профессор Игорь Каркаров, — представил его Долохов, — сильнейший маг и мой хороший друг. Преподаёт Тёмные Искусства в Дурмстранге с прошлого года.

— Наслышан, — Малфой с удовольствием пожал руку молодому дарованию, статьи которого он читал в международном журнале по Ритуалистике. — Абраксас Малфой.

— Заочно знаком, — вернул ему белозубую улыбку Каркаров. Небольшой акцент был даже приятен слуху. Он сразу объяснил своё присутствие: — Антонин заявил, что я как раз вовремя, потому что он не собирается подвергать опасности свою спасительницу, которую я пока даже по имени не знаю.

— Скоро познакомитесь, — Абраксас мысленно перебирал: Сольвейг? Вальбурга? Когда? Как? — Вас проводят переодеться. Или дождётесь остальных?

— Дождёмся, — самодовольно ухмыльнулся Долохов. Он вообще сиял, как новенький галеон. Но делиться, что за радость у него, не спешил. Может, бабу себе нашёл. Не мог же, в самом деле, так радоваться приезду друга? — Классная рубаха, скажи, Игорёк?

— Свою не забыл? — беззлобно проворчал Малфой.

— Прихватил, — кивнул Долохов. — Ерофеич и для Игоря нашёл. Так что не паникуй, Барсик.

Каркаров закашлялся и Абраксас тут же протянул ему бокал воды с подноса, холодно взглянув в глаза.

— Прошу прощения, — пробормотал тот, отпив глоток.

Из камина вышли новые гости, и Малфой решил не связываться с Долоховым и его дружком — себе дороже. Он поспешил к камину приветствовать леди Вальбургу. Холл заполнялся новыми и новыми участниками. Вальбурга прихватила Ориона и, к удивлению Абраксаса — Сигнуса Блэка. Нотты вышли из камина друг за другом. Ричард явился с Сольвейг и Бастиндой. Прюэтт прибыл один.

Каркаров был представлен каждому, целовал дамам ручки и блистал остроумием. Даже мужчины, держа в руках бокалы с простой водой, обступили заграничного мага, с удовольствием слушая байки из Дурмстранга. От еды отказались все.

Теодор Нотт единственный, кто не участвовал в разговоре, заняв одно из кресел и попыхивая трубкой с невозмутимостью сфинкса. Только когда в зал вошёл Том, лорд Нотт не спеша поднялся и кивнул ему.

Абраксас поспешил подойти ближе, когда Реддл направился к гостю.

— Лорд Нотт? — Том выглядел полным сил и здоровья. Простая ритуальная рубаха смотрелась на нём превосходно.

— Реддл, — коротко кивнул Теодор. — У меня условие. Метку с сына снимешь. Это всё.

— Сейчас? — спросил Том, даже не дрогнув. Но Малфой ощутил неуверенность в его голосе. Силы Реддлу нужны были все, какие есть. А снятие метки…

— Разумеется после, — усмехнулся лорд Нотт. — Недели хватит?

— Вполне, — улыбка Тома была искренней. — Для меня честь ваше участие, сэр!

Нотт кивнул.

Прюэтт тоже подошёл к ним, обменялся коротким рукопожатием с Теодором Ноттом и вызвал Темпус. Малфой выдохнул — ни один из них не решился бы колдовать перед ритуалом. А уж пожать руку лорду Дракону… Прюэтт недаром слыл тёмным фестралом.

— Предлагаю спуститься в ритуальный зал, — Джейсон кивнул на светящиеся цифры. До трёх ночи оставалось двадцать минут.

— Поддерживаю, — подал голос Сигнус Блэк. — Нам всем нужно время, чтобы привыкнуть… Орион?

Все сбросили свои мантии прямо на пол, оставшись в ритуальных рубашках. Обувь тоже оставляли кто где. Малфой показывал путь. Только хозяева могли ввести чужих магов в защищённый ритуальный зал мэнора.

Удивительно, как слаженно все занимали свои места. За спиной Тома, не сговариваясь, встали Теодор Нотт и Сигнус Блэк. За Малфоем — Магнус и Каркаров, за Прюэттом — Бастинда и Ричард Лестрейнджи. За Сольвейг встал Долохов, за Вальбургой — Орион.

Эндрю Лонгботтом был всё так же недвижим, а кожа лишь слегка побледнела, но Малфой был уверен, что он по-прежнему пышет жаром.

Абраксас скорее почувствовал, чем услышал начало ритуала. Как только Том начал читать первые катрены, воздух вокруг сгустился, мешая дышать полной грудью. И сразу же на плечи Малфоя легли руки Магнуса и Каркарова. Вовремя — вселенная вокруг взбунтовалась. Огоньки свечей заметались, но пока не гасли.

Воздух начал закручиваться в смерч, а эпицентр находился как раз в районе солнечного сплетения Лонгботтома, которого выгнуло дугой. Малфоя шатало, он с трудом повторял за Томом слова, благо выучил уже до автоматизма. В какой-то момент он понял, что больше не выдержит, опустившись на колени, смутно понимая, что все либо последовали его примеру, либо сделали это раньше. Даже Том, от которого веяло просто чудовищной силой.

Ритуальный нож сунула ему в руку Сольвейг, уже поднявшая рассечённую ладонь над полом. Малфой полоснул свою ладонь из последних сил, поднимая дрожащую руку над своим лучом. Капли крови всех пятерых участников быстро заполняли линии. В голове шумело и мутилось, воздух в лёгкие входил толчками, в глазах потемнело. И когда стало почти невыносимо терпеть и ждать, линии сомкнулись, полыхнув куполом над Лонгботтомом. Раздался такой треск, словно порвалось мироздание. Ещё вспышка — и всё кончилось. Тишина больно ударила по ушам.

Малфой бы упал, если бы его не держали двое. Он на несколько мгновений даже забыл их имена. Сил не было даже поднять голову. Не то, что говорить. Впрочем, у остальных состояние явно было не лучше. Хотя…

— Замечательно, Том, — послышался хриплый голос Теодора Нотта. — Поздравляю!

Другие голоса тоже поздравляли Реддла, но Абраксасу было так хреново, что он просто отключился на несколько секунд. А может, часов.

К его губам прижалась какая-то склянка и он поспешно глотнул, сразу ощутив прилив сил. Значит, не всё истратил! Это так вдохновило, что он попытался встать. Было обидно, что женщины, Теодор Нотт и Джейсон Прюэтт уже стояли. Магнус и Игорь Каркаров помогли ему подняться, хотя их самих явно ещё шатало.

— Как там Эндрю? — спросил кто-то.

— Здоров, — уверенно ответила Сольвейг. — Спит сном младенца. Мужчины, мы его отлевитируем и вернёмся за вами.

Малфой бы обиделся на хихикающих ведьм, в три палочки левитирующих обнажённое тело. Только ухмылки старших магов привели в чувство.

А потом он ощутил, как его наполняет силой ритуальный зал, и смог не только уверенно выпрямиться, но даже улыбнуться на шутку Теодора:

— Пойдёмте за девочками, господа. А то ведь и вправду отлевитируют.

Выходили в жилую часть мэнора шумной неорганизованной толпой. В зале, куда всех направил Малфой, стол уже ломился от яств и вина. Домовики правильно поняли его приказ. Правда он не ожидал, что хоть кто-нибудь сможет есть после всего. Ошибался. Мужчины, не дожидаясь женщин, набросились на еду с большим воодушевлением. Никто не заморачивался манерами. Мясо хватали руками, запивали вином и подшучивали друг над другом, как хорошие друзья, а не люди, видевшие друг друга на балах и заседаниях Визенгамота пару раз в году.

— Так и знала, — послышался голос Сольвейг Гамп. — Вэл, ты только глянь!

— Вижу, — к изумлению Малфоя, Вальбурга хихикнула как девчонка. — Думаю, надо помочь мальчикам.

— А чтобы никто не волновался, — Бастинда мило улыбнулась, единственная сохраняя невозмутимость, — Эндрю получил слишком много магии, так что уже изволил прийти в себя и даже разбудил Августу. И мм… мы задержались, потому что заключали пари.

— Разумеется, сразу их покинув, — уточнила Сольвейг.

— Кто будет вторым ребёнком у этой пары месяцев через девять, — закончила Вальбурга.

— Каковы ставки? — оживился Абраксас, переждав дружный мужской хохот.

— Сто галеонов, что мальчик, — хором ответили Вальбурга и Бастинда.

— Двести, что девочка, — не согласилась Сольвейг.

— Судя по моему магическому истощению, двойня, — проворчал Том Реддл, вгрызаясь в большой кусок мяса. — Ставлю пятьсот!

Смех в зале не умолкал ещё долго.

Гости согласились переночевать в Малфой-мэноре, узнав об отдельных покоях и приготовленных горячих ваннах. Все, кроме Теодора Нотта и Джейсона Прюэтта, отбывших, едва начало светать.

Малфой лишь порадовался, что оставил немного сонного зелья. Сделав большой глоток и наплевав на горячую ванну, он содрал с себя ритуальную рубаху и с блаженством растянулся на широкой постели. И нисколько он не завидовал Лонгботтому, вот абсолютно. Ни на кнат! Что бы там ни болтал проклятый демонолог Долохов!