Хроники профессора Риддла (джен)

23 декабря 1969 года

Игорь Киркоров (тьфу, пропасть, когда же я выучу!) сегодня попал в переплет. Будучи участником Турнира, он, разумеется, не имел недостатка в приглашениях на Рождественский бал, и даже еще до этого подорвал нравственность некоторых воспитанниц мадам МакСим (вот буду пользоваться английским правописанием, всем иностранным правописаниям назло!). Но директор Цепеш, как оказалось, порой проявлял фамильную жестокость, и забраковывал кандидатуры «из вражеских школ» с таким усердием, что я заподозрил, что он гомосексуалист. На какую партию для Каркарова он вообще рассчитывал, привезя с собой одних парней? На какую-нибудь старую рыжую ведьму?

Как бы то ни было, Каркаров до последних дней перед балом оставался без партнерши, что было плохо, но еще не ужасно. Ужасным это стало тогда, когда об этом пронюхала Рита Скитер, которая, несмотря на свои обещания «подумать», данные по меньшей мере двум слизеринцам, предложила Каркарову в партнерши себя. Семнадцать раз.

Возвращаясь с уроков с кипой семестровых контрольных на руках, я застал восемнадцатое приглашение: Каркаров стоял в коридоре в одиночестве, крича и размахивая руками, а вокруг него порхала Рита Скитер в анимагической форме и парила ему мозги при помощи легилименции. Кстати, окклюмент Каркаров никакой, надо бы его научить. Хотя Скитер вот я научил анимагии — на свою, да и его, голову...

Дело в том, что упорная и увлеченная студентка Скитер билась над одним диффуром все лето и в начале осени буквально бросилась мне в ноги. «Если бы я заметила хоть какой-нибудь знак, намек на правильное решение...» — в артистическом отчаянии причитала Рита... Нельзя сказать, что я не понимал, что делаю, когда рассказывал ей про преобразование Лапласа, но порой я все же думаю, что я сделал это зря.

Я уже собирался спасти Каркарова, пригрозив Рите дихлофосом, но Каркаров кинулся наутек и наткнулся на младшую Блэк.

— Девочка, выручи меня, — в горячке зашептал Каркаров, хватая младшую Блэк за руку. — Пойдем со мной на бал. Ну пожалуйста!

Я с усмешкой заметил про себя, что пара из третьеклашки и восемнадцатилетнего детины — это будет поскандальней, чем если Дамблдора пригласит на бал Гриндельвальд (интересно, Долохов подделает приглашение или действительно попрется в Нурменгард? с него станется), но судьба чуть не лишила меня этого развлечения. Нарцисса, напуганная Каркаровым, который по-прежнему отмахивался от назойливой мухи и переругивался с ней вслух, собралась было зареветь и почти бросилась бежать, когда между ней и Каркаровым грациозно шагнул Люциус.

— Мадемуазель, вы находитесь под защитой гвардии лорда Вольдеморта, — заявил Люциус, слегка поклонившись Нарциссе и угрожающе взглянув на Каркарова. Хотя я, разумеется, не давал ему никакого права выступать от моего имени или от имени моих друзей, это получилось у него очень эффектно, и я не стал вмешиваться.

— Мадемуазель уже приглашена мною на бал, — вдохновенно соврал Люциус, надвигаясь на Каркарова. — Полагаю, инцидент можно считать исчерпанным?

Каркарову, впрочем, хватало проблем с домогательствами Скитер, и он благоразумно ретировался, даже не дав Люциусу возможности потребовать у него извинений.

Я догадывался о том, что будет дальше, потому что Белла уже порадовала меня тем, что приглашение на Рождественский бал является магическим контрактом, и мое «ага, хорошо», произнесенное над пергаментом с диофантовым уравнением, засчитывается этим контрактом за согласие.

— Я согласна, Люциус, — с хитрой улыбкой произнесла Нарцисса, беря Люциуса за руку.

— На что? — не понял Люциус, но тут же догадался, и его павлинье важничанье слетело с него в момент.

— Я всегда хотела с тобой познакомиться, — вкрадчиво сказала Нарцисса, перехватывая Люциуса за локоть. — Скажи, а правда, что ты скоро станешь правой рукой лорда Вольдеморта?

Люциус, разумеется, не смог не ответить на такой интересный вопрос, и галантно удалился по коридору под руку с третьеклашкой. На меня теперь порой находят прозрения, словно я заделался в пифии, и, глядя Люциусу и Нарциссе вслед, я почему-то подумал, что, даже если я в будущем оставлю преподавание, обучать их сына мне все равно придется.

«Было у Друэллы Блэк три дочери: хитрая, добрая и строптивая, — подумал я с улыбкой, проводив Люциуса и Нарциссу взглядом. — И был у Салазара Слизерина потомок, который любил ходить по граблям...»

23 декабря 1969 года

Я вернулся домой в хорошем настроении, думая про себя, что, пожалуй, мои коллеги будут более скандализированы Люциусом, а не мной, но что-то уже подсказывало мне, что у судьбы, которая за последние три года привыкла шутить со мной шутки, розыгрыши ходят парами, как мизера у Долохова. Не успел я присесть за стол, чтобы проверить семестровые контрольные, как в мою дверь постучали.

За дверью стоял Хагрид в довольно необычном виде. Во-первых, от него разило одеколоном так, будто он принимал его внутрь. Во-вторых, в лацкан его куртки лесоруба была вогнана бумажная роза. В-третьих...

— Слушай, Том, — сказал Хагрид, входя в мою комнату и внося меня с собой, — тут, эта... дело у меня такое... короче, я на эти дела не мастак... Мисс Максим пригласить хочу.

— С какой целью? — поинтересовался я, отступая от запаха одеколона на безопасное расстояние и вспоминая, как там Слагхорн модифицировал Протего для блокировки запахов.

— Ну чтобы эта... на бал чтобы.

— Дааа, — протянул я, соображая про себя, что любые попытки Хагрида пригласить директрису Шармбатона на бал окончатся по меньшей мере дипломатическим скандалом, потому что он обычно эта... того... мычит, бычится, а потом как брякнет! — Ты, Рубеус, мужик обстоятельный. Но говорить не умеешь. Тебе бы, как встарь, для такого дела сватью бы найти...

— А ты бы того... не согласился бы? — поинтересовался Хагрид. — Сватом чтобы?

Хагрид, безусловно, приземленный человек, но здесь я должен был отдать должное его полету фантазии. Лорд Вольдеморт, сват у пары полугигантов — это звучит гордо. Половину чистокровных, которые все еще считают меня консерватором и защитником традиций, определенно хватит кондрашка.

— Мы пойдем другим путем, — заявил я, самонадеянно считая, что раз уж я обучил в свое время Уизли интегральному исчислению, то и Хагриду я худо-бедно привью светские манеры. — Давай разучим твои реплики. Можем по ролям.

С обучением Хагрида светским манерам я промаялся полчаса, но Хагрид постоянно мялся, смущался, мычал и никак не мог представить, что он должен обращаться не ко мне, а к воображаемой мадам Максим, даже когда я наложил на себя иллюзию.

— Ты что, с ума сошел? — устало сказал я наконец, снимая с себя иллюзию и думая, как бывало не раз во время проверки контрольных, что такого болвана можно чему-то обучить, только наложив на него Империо. — Какая я тебе сэр?

Хагрид посмотрел на меня вопросительно и почесал в затылке.

Я уже и сам досадовал на себя, что связался с Хагридом и гроблю на него свое время, словно он мне родной, но еще больше я не любил признавать свое бессилие и оставлять задачи нерешенными. Тем более что за последние месяцы, особенно с тех пор, как я начал работать над оператором затролливания, я изучил свойства очень многих магических существ, и давно собираюсь как следует продернуть Дамблдора за одно его высокомерное замечание о том, что «лорд Вольдеморт, видимо, считает ниже своего достоинства изучать магию домовых эльфов». Хагрид, полугигант, представлял собой интересный с точки зрения науки случай, и держу пари, что Дамблдор вряд ли им всерьез занимался.

— Сядь-ка туда, — предложил я Хагриду, творя для него лавку в углу, и запустил ему в спину Империо. Империо предсказуемо не наложилось, и я подумал, что информация о том, что на гигантов не действуют многие заклятия, довольно полезная вещь. Хорош бы я был, если бы положился на Империо, примененное к полугиганту, в решительную минуту.

— Подожди меня полчасика, — добавил я и ушел в лаборантскую.

Я, конечно, немного переоценил свои силы, потому что с модификацией оператора затролливания под гигантов я завяз минут на сорок, потом правил якобиан, чтобы учесть, что Хагрид полугигант, потом правил якобиан еще раз, потому что забыл про замену переменных по дороге, и когда я наконец добрался до элементарных преобразований Империо, которые любой магистр должен делать вслепую, прошло более часа. К счастью, Хагрид оказался терпеливым и нелюбопытным мужиком, и, когда я вышел из лаборантской с охапкой свитков, он по-прежнему сидел на лавке, привалившись к спине и закрыв глаза.

— Рубеус, — позвал я, стараясь вспомнить, с какого курса его выперли и знает ли он что-нибудь о действии Империо, — давай так: к мадам Максим ты отправишься сам, а я буду руководить твоими действиями дистанционно. Согласен?

Хагрид непонимающе уставился на меня, тем самым успокоив меня насчет того, что ему известно что-нибудь об Империо.

— Показываю, — сказал я, взмахивая палочкой, и Хагрид по моей команде прокружился по комнате вальсом, состроив при этом донельзя удивленное лицо.

— Не гримасничай, держи себя в руках! — приказал я, потому что ради внешней естественности я пожертвовал контролем и не мог заставить его сохранять нормальное выражение лица.

— Jawohl, mein Fuehrer! — отозвался Хагрид, что означало, что Империо работает как надо.

— Это, Том, ты ловко придумал! — восхитился Хагрид, когда я снял с него Империо.

— Да пустяки! — скромно ответил я, а про себя добавил «Аврорат бы оценил». — Вот тебе еще от меня, на счастье, — и я короновал Хагрида диадемой Равенкло, чтобы видеть и слышать то, что вокруг него происходит. Надо бы давно совместить Империо и Легилименс, но поискать аналитическое решение все руки не доходят, а градиентный спуск как-то погано программируется.

Заботливо снаряженный темной магией в поход за женским сердцем, Хагрид вышел в коридор, а я пошел за ним, сожалея о том, что, как порядочный человек, я не смогу описать этот поучительный случай в научной статье с названием «О некоторых составляющих так называемой Магии Любви».

Хоменум Ревелио, наложенное зонтиком, быстро навело Хагрида на мадам Максим, и я спрятался за поворотом, закрыв глаза и настроившись на волну хоркрукса.

— Красавица, позвольте с вами познакомиться, — бархатным голосом сказал Хагрид, нагоняя мадам Максим и вгоняя ее в краску. — Я Рубеус Хагрид, Хранитель Ключей и Хозяин Леса.

После такого романтического перевода должностей привратника и лесничего мадам Максим взглянула на Хагрида с неподдельным интересом, а Хагрид поклонился и поцеловал у нее руку.

— Я ж тебе говорил, — нравоучительно заметил мне хоркрукс из диадемы. — Красивое название — половина дела, а ты все за научную объективность. Ты у меня, Томми, старый солдат и не знаешь слов любви. Тебе только студенток красотами матана очаровывать.

— Раз ты такой умный, — ядовито ответил я, — перехватывай Империо и шуруй дальше сам.

— Всенепременно, — ответил хоркрукс, растроганно наблюдая за Хагридом. — Святое же дело. Кстати, ты мне еще должен оцифровку Physical Review.

— Договаривались только на Анналы Математики, — напомнил я.

— Ну я же перехватил Империо и все доделаю, — возразил хоркрукс. — Я же тоже Риддл, романтика романтикой, а бесплатно я не работаю.

— Ты меркантильный кю и позоришь фамилию, — сквитался я. — Получишь только шестидесятые годы.

Хагрид тем временем взмахнул зонтиком и соткал из воздуха прямо на руке мадам Максим прекрасный браслет.

— Только прошу вас, Олимпия, никому ни слова, — проникновенным тоном произнес Хагрид, когда мадам Максим уже собралась протестовать против подарка. — Мне запрещено использовать магию, но ради вас...

— Что же с вами случилось, мистер Хагрид? — взволнованно спросила мадам Максим.

— Меня проклял один могущественный маг, — вдохновенно соврал Хагрид по наущению хоркрукса из диадемы, а я подумал, что это почти правда, но звучит получше, чем «меня подставил малолетний уголовник, и меня выперли из школы».

— Мадам, я прошу позволить мне сопровождать вас на бал! — с жаром воскликнул Хагрид, грациозно опускаясь на одно колено.

— Между прочим, «мадемуазель», — кокетливо произнесла мадам Максим, поддаваясь его мужественному очарованию.