Dragon Age: Серый Страж (джен)

Элисса с Теганом и Алистером обсудили, что Стражи выяснили в Денериме. Круг поиска Урны Священного Праха сузился, но банн понимал, что Серые Стражи сейчас нужны в другом месте, и обременять их дальнейшими поисками было бы неправильно.

Как и предполагал Алистер, Элиссу встревожила пропажа беженцев из Тримхолла, и было решено подождать пару дней, когда люди Тегана вернутся с вестями, а Кусланд тем временем сможет восстановить силы. Первый посланник вернулся на третий день и сообщил, что беженцев видели на пути в Лотеринг.

— Мы слышали, что Лотеринг захвачен. Как они могли пойти туда? — беспокоилась Элисса.

— Они могли об этом и не знать… и тогда угодили прямо в руки орде, — вздохнул Алистер, а Элисса ещё больше нахмурилась.

Она слишком хорошо помнила всех тех, с кем разговаривала в Тримхолле, кому помогала собраться в дорогу и призывала не мешкать. Помнила лица мужчин, женщин, детей. Ей не хотелось думать, что их больше нет.

Ещё через полдня прибыл другой гонец, который подтвердил слова первого, но проследил путь беженцев дальше. По его словам, многих людей видели отступающими в эрлинг Южные Холмы. Те ли это люди, которых искали Стражи, неизвестно, но больше ничего найти не удалось.

— Хочешь пойти за ними? — спросил Элиссу Алистер.

Она кивнула, и Алистер уже готов был согласиться, но Элисса вдруг спросила:

— А куда бы ты пошёл? Ты никогда ничего не говорил.

Алистер не ожидал такого вопроса, он никогда об этом не думал и теперь снова дал себе мысленный подзатыльник. Он ведь сказал, что будет помогать ей, а сам снова ждёт готового решения. Страж почесал затылок и тихо сказал:

— То, чего я хочу, и то, что нам действительно стоит делать, — это две разные вещи. Но раз уж ты спросила…

— Спросила.

Алистер замялся.

— Я бы хотел увидеть, что стало с Остагаром, — тихо ответил он, Элисса удивилась, но Алистер лишь беспечно пожал плечами. — Конечно, те руины сейчас кишат порождениями тьмы, и я не знаю, что мы могли бы там найти…

Тело короля. Тело Дункана. Тела Серых Стражей, — подумала Элисса, но промолчала. Она была уверена, что Алистер сам об этом думал, но он лишь махнул рукой.

— Забудь, что я сказал. Нам бы живым помочь, а уж мёртвые… Словом, давай сначала в Южные Холмы, а там поглядим.

Элисса кивнула. Вопреки её ожиданиям, все послушно приняли это решение, и даже Стэн не стал спорить. Теган настаивал, чтобы они отправлялись на следующий день утром, но Элисса утверждала, что выздоровела, и они уже потеряли много времени. Она поблагодарила его за помощь и гостеприимство и попросила остальных собираться, вот только… Элисса осмотрела свой внешний вид. В Редклифе ей дали новую одежду, судьбу старой Элисса так и не смогла выяснить, а что до кольчуги с кожаным панцирем…

— От снаряжения твоего уж никакого проку. Тебя, а не его спасать нам надо было. Испорчено оно, его мы там и бросили. Нечего искать, — деловито пояснила Морриган. — Скажи спасибо, что меч твой подобрали.

— Да, большое спасибо, — искренне поблагодарила Элисса, накрыв ладонью навершие, на что Морриган только приподняла бровь, а после закатила глаза.

— Тогда зайдём в кузницу. Помнится, тут работает хороший мастер. Наверняка у него что-нибудь найдётся, — сказал Алистер нарочито легкомысленно, но смотрел куда-то в сторону, словно разговаривал с картиной на стене.

Лёгкая ткань белоснежной рубашки и приталенная туника из тёмного бархата подчёркивали тонкую фигуру Элиссы. Из-под манжет виднелись бледные, как лёд, с синими прожилками запяться. Волосы пахли розами, губы розовели как лепестки, длинные чёрные ресницы обрамляли голубые глаза. Теперь, когда с Элиссой снова было всё хорошо, и она стояла так близко к нему живая и невредимая, Алистер вспомнил недавний разговор с Теганом, и в голову начали закрадываться непрошенные мысли. Поэтому Алистер выбрал на стене самую скучную картину и вперился в неё взглядом.

Изольда пришла проводить Стражей и слышала их разговор про доспехи.

— Пойдём со мной. — Поманила она за собой Элиссу. — Думаю, у меня есть кое-что для тебя.

Они скрылись за дверью. Алистер расслабился и тряханул головой. Вовсе не о том сейчас нужно думать.

Остальные спутники остались в главном зале и надевали поверх своей одежды выданные им тёплые вещи, новые плащи и накидки на меху. Приближался пик холодов. Проворно двигаться в объёмной одежде стало намного тяжелее, но практичные ферелденцы сшили её так, что в момент опасности накидки можно было легко скинуть и тут же взяться за мечи.

Морриган придирчиво рассмотрела верхнее одеяние из шкур, нашитых на стёганую основу, и всё-таки надела его, а вот переодевать свою фиолетовую куртку, глубокий вырез на груди которой то и дело смущал окружающих, наотрез отказывалась раз за разом. Выросшую в лесах колдунью раздражали советы насчёт её внешнего вида.

— Если мне ещё хоть один слуга предложит сменить одежды, дом я подожгу! — возмущалась Морриган.

Винн укутулась по самый подбородок и со всей строгостью заботы осмотрела внешний вид товарищей:

— Алистер, застегнись получше. Ты простудишься. А ты Стэн? Тебе не зябко?

— «Зябко»? — удивился кунари. — Я не знаю такого слова на вашем языке.

— Наверное, там, откуда ты прибыл, теплее, — размышляла чародейка. — По-моему, этот плащ тебе маловат.

— Что? Чего ты так смотришь, маг?

— Ничего, не обращай внимания. Просто ломаю голову над тем, где бы мне добыть большой моток хорошей шерстяной пряжи.

Зевран молча вздохнул и смирился с ферелденской модой на тяжёлые меха и кожу. В конце концов, уж лучше он будет выглядеть нелепо, чем замёзнет до смерти, чего уже не раз опасался в здешних краях.

— Ну вот. Кончились дни в комфорте, — страдальчески вздохнул эльф.

— Всё же это было приятное разнообразие после ночёвок в лесу, — улыбнулась Лелиана. Она давно привыкла к ферелденской погоде и с удовольствием зарыла нос в пушистой муфте.

— Я как-то ночевал в одной убогой ферелденской гостинице, так там даже у клопов были блохи, — вспомнил эльф и покосился на чешущего ухо мабари.

Шерсть Чейза к зиме немного погустела, как у его родственников-волков, поэтому, можно было сказать, что и пёс приоделся к холодам.

Алистер потёр гладкий подбородок. Он думал опять побриться кинжалом, а потом показаться Элиссе, чтобы снова повеселить её, но передумал. Скорее уж, она решила бы, что он полный кретин или, того хуже, издевается над ней. Так что Алистер, терпя неловкость, попросил лезвие. Им и впрямь придётся ещё нескоро наслаждаться домашними условиями.

Элисса вскоре вернулась в доспехах из красной стали — не лёгких, но и не тяжёлых латах, а словно выкованных точно для женщины. Броня с покрытыми золотистой краской узорами явно выглядела нарядной и украсила бы свою хозяйку на триумфальном шествии, но редклифские оружейники подтвердили, что металл и кольчуга выдержат любой бой, а особая технология ковки делала броню подходящей по весу для женщин. Кусланд согнула и разогнула пальцы в перчатке и, удовлетворённая комфортом, кивнула Изольде с благодарностью. Та ещё предложила ей тёплую синюю накидку, отороченную мехом, с капюшоном и разрезами для рук — красивую и богатую на вид. Элиссу смутило количество подарков, но эрлесса настояла, ещё раз напомнив о своей благодарности за сына, и Кусланд уступила.

— Все готовы? — спросила, наконец, она.

— Ура! Наш Страж снова с нами, — воскликнул Зевран.

— Спасибо вам за всё, — чуть склонила голову Элисса перед Теганом и Изольдой.

— Удачи вам, миледи. Вы славная и достойная женщина. Надеюсь, что у вас и у нас всё будет хорошо, — напутствовал Теган.

— Да благословит вас Создатель, — попрощалась Изольда.

Отряд покинул деревню Редклиф. До темноты оставалось не так много времени, а впереди предстоял длинный путь. Каждый вновь занялся своими заботами.

— Изольда, это та самая броня, которую тебе подарила родня из Орлея, когда ты вышла замуж за Эамона? — хитро спросил Теган, когда за Стражами закрылись ворота.

— Она самая. Ты же знаешь, мне броня ни к чему, я не умею сражаться.

— Что ж, по крайней мере, ей она идёт куда больше, чем тебе, — рассмеялся банн.

— Ну вот опять ты начинаешь, — нахмурилась Изольда. — Вы с Эамоном тогда надо мной уже посмеялись.

— Прости. Я просто вспомнил, — сдерживал усмешку Теган.

* * *

Отряд прошёл прямиком по Имперскому тракту на восток и через день свернул с дороги, обходя разорённый Лотеринг. Даже издалека Стражи чувствовали, что порождения тьмы завладели поселением, и сейчас там нет ничего, кроме скверны и пепла. Все, кто мог, уже покинули эти края.

— Лелиана, как думаешь, что стало со всеми этими людьми в Лотеринге? — спросил как-то Алистер.

— Некоторые из них доберутся до Денерима или ещё куда. Остальные погибнут. На всё воля Создателя.

— И ты так легко об этом говоришь? Меня тогда мучила совесть, что мы оставили всех тех людей, напуганных и беспомощных. Может, мы могли тогда задержаться там подольше и как-то помочь?

— Если не остановить Мор, то погибнут все. Это и есть высшее благо, которому мы служим. На этом пути возможны жертвы, и дальше может быть хуже. Знаешь, Алистер, тебе нужно закалить своё сердце.

— И это ты мне говоришь? — заметил Страж, глядя в спину впереди идущей Элиссе. — По-моему, нет ничего плохого в том, чтобы иногда побыть мягким. Ну хоть немного.

— Я не верю тебе. Во всяком случае, ни у кого из нас нет выбора, — отозвалась монахиня.

— И давно ты так думаешь? — проворчал Страж. Разве ж, когда они спасали Редклиф, Лелиана не ратовала за это громче всех?

Алистер засунул ладонь в сумку и нащупал предмет, который он нашёл в их первый визит в Лотеринг. Сердце накрыла тоска и в то же время надежда, что не всё потеряно. Хоть что-то он уберёг от скверны. Он снова посмотрел на Элиссу, и нежная улыбка расцвела на его лице. Девушка словно почувствовала, что на неё смотрят, и обернулась. Алистер поспешил принять ровное выражение, но, судя по тому, как Элисса приподняла бровь, выглядел он по-дурацки. Рядом послышался смешок Винн.

Через пять дней пути отряд встал лагерем у границ эрлинга Южные Холмы. Лелиана и Зевран утверждали, что здесь не так давно прошло много людей. Зима ещё не успела замести их следы.

— Тогда они, наверное, пошли вдоль реки до Вичфорда. Не поведут же они лошадей и телеги по холмам? — водила пальцем по карте Элисса.

— Странное дело. Разве все сейчас не в Денерим стремятся? Там безопаснее и дальше от Мора, — рассуждал Алистер. — Чего их понесло в Южные Холмы?

— Надеюсь, мы сможем у них спросить, — вздохнула Элисса и убрала карту в сумку.

Она сняла накидку, взяла меч и отошла подальше от лагеря. Все прекрасно знали, что это означает.

— Её что-то беспокоит? — спросил Стэн.

— Думаю, она волнуется о людях, — предположила Лелиана.

— Я ночью слышал, как ей опять кошмар снился. Может, предложить ей перед сном расслабляющий массаж?.. Что? Нет? Ну ладно… А всё же красиво, — мечтательно произнёс Зевран, любуясь, как клинок в руках Элиссы со свистом рассекает воздух.

Алистер даже не знал, что она плохо спала. Самому ему ничего не снилось, да и Элисса уже научилась отгораживаться от большинства снов про порождений тьмы. За всё время пути от Редклифа она почти не участвовала в общих разговорах и постоянно ходила задумчивая. Лелиана пыталась её развеселить и похвалила её причёску, чем только ввела Элиссу в замешательство, ведь та заплетала простую косу. Истории об Орлее занимали Кусланд не более простого любопытства, но вовсе не веселили. Зевран старался навязать Элиссе своё общество, за что Алистер был готов ему врезать, особенно когда эльф беспечно вертел в руках нож или кинжал. Элисса же только пожимала плечами и вежливо отвечала на болтовню о его приключениях в качестве наёмного убийцы у Воронов.

Алистер присоединился к тренировке Элиссы, чем нарочно испортил Зеврану красивое зрелище. До самой ночи Стражи тренировались и обсуждали наиболее эффективное применение приёмов фехтования и способности рассеивать магию. Элисса была рада отвлечься от тяжёлых мыслей и погрузиться в обучение, хотя иногда переживания давали о себе знать и развеивали сосредоточенность.

— Ты устала? — спросил Алистер. — У тебя мешки под глазами. Может, перерыв?

Элисса отвела глаза, и Страж молча отругал себя за бестактность. Он же слышал про кошмар… или ему не стоило говорить женщине про мешки?

— Если ты устал, то закончим, — тихо сказала Элисса и убрала меч. Она снова неправильно поняла его слова.

Алистер хотел возразить, но заметил, что и в самом деле поздно. Все их спутники уже разошлись по палаткам, кроме Винн. Вчера она стояла на часах и сегодня тоже ложилась поздно. Элисса пыталась возразить чародейке, что та не обязана дежурить, но Винн лишь рассмеялась и сказала, что уж тут молодым не уступит, и попросила не намекать на её пожилой возраст. Элисса извинилась, чем ещё больше развеселила Винн, и больше эту тему не поднимала.

— Ты же порой об этом думаешь, правда? — услышала Кусланд голос за спиной. — О том, была бы лучше твоя жизнь, если бы ты не стала Серым Стражем?

Элисса смотрела на добрую улыбку Винн и её проницательный взгляд.

— Всегда думаю, — тихо ответила Кусланд.

Чародейка присела возле неё у костра и устремила взгляд на звёздное небо.

— Когда-то в башне, будучи совсем юной, я осознала, что Круг станет всей моей жизнью и другой у меня не будет. Семья, любовь, бесхитростное существование — всего того, что другие люди принимают как должное, у меня никогда не будет. И я впала в сильнейшее уныние. Я только и думала о том, что заперта в этой башне, как в тюрьме, без выхода, без иного исхода. Я начала ненавидеть свою жизнь и саму себя, и вот как-то ночью я оказалась в часовне башни. Я искала убежище, быть может, ответов на вопросы…

Чародейка вдруг замолчала, потому Элисса спросила:

— И нашла?

Винн чему-то усмехнулась.

— У меня, верно, был заплаканный вид, или я нашумела, потому что вышла преподобная мать и решила поговорить со мной. И поскольку мне было больше некому исповедаться, я исповедалась ей… и, наверное, наговорила немало глупостей. Но она сказала, что Создатель не просто так предназначает каждому из нас свой путь, и страдаем мы только потому, что противимся этому предназначению.

Элисса была не согласна. Она знала, что многим людям не повезло с судьбой ещё при рождении, и уважала тех, кто пытался изменить её собственными силами. Однако возражать чародейке не стала. Лишь украдкой спросила:

— И что ты ответила на это?

Винн снова рассмеялась:

— Ха, я решила, что старая курица совсем спятила! Мне было тогда пятнадцать, от силы шестнадцать, и я знала о жизни всё! Так что я ушла. — Элисса сморгнула, такого исхода истории она не ожидала, но Винн мягко улыбнулась и продолжила: — Однако я всегда возвращалась в эту часовню и по прошествии времени начала понимать, что преподобная мать была права. Казалось, мы с ней полные противоположности — маг и священник, — но на деле вышло не так. У нас было слишком много общего. Как и маги, некоторые священники не выбирают свой путь. Иногда их отдают в церковь ещё детьми. Преподобная мать всю свою жизнь провела в церкви, а я свою — в башне. Она научила меня, что семью и близких можно найти среди людей, которые тебя окружают, что можно любить своё дело и найти счастье в исполнении долга, — Винн погладила Элиссу по плечу. — И даже в самопожертвовании есть радость. Если ставишь других выше себя, тогда их благополучие — твоё, и их счастье — твоё счастье.

— Постоянно так жить — очень трудно, — проговорила Элисса.

Винн накрыла её ладонь своей.

— Даже в такой жизни есть свои радости — радость дружбы, осознание того, что ты в мире не одна. Ты можешь кричать, визжать, беситься, ненавидеть жизнь Серого Стража, а можешь её принять и разглядеть хорошие стороны. Выбор за тобой.

Винн снова ей улыбнулась и ушла в свою палатку. Алистер сидел недалеко и делал вид, что копается в своих вещах. Он тоже слушал. Как и Элисса, он уже давно привязался к мудрой чародейке и порой был рад её послушать, однако сейчас усиленно притворялся, что ничего не слышал. Возле Алистера, развалившись на боку, посапывал Чейз.

— Вот уж кому беспокоиться не о чем. Кормят сытно. Обязанностей минимум, — Страж слегка попинал мабари в мягкий живот. — Эй, просыпайся. Сегодня твоя очередь сторожить, — Чейз на это только всхрапнул, а Алистер наигранно нахмурился. — Если ты таким образом намекаешь, что мы сегодня меняемся ролями, ты ошибаешься. Я собираюсь поспать и…

— Алистер, — Элисса окликнула тихо, но Страж вздрогнул. Она стояла у него за спиной. Мабари тоже проснулся и вскочил. Алистер ожидал, что она отругает его за то, что он трогал её пса, но Элисса смотрела в другую сторону. — Ты ещё не идёшь спать?

— Хм, нет, а что?

Вообще-то собирался.

— Послушаешь историю? — Элисса, потупив взгляд, теребила в руках серебряный медальон. — О семье Кусланд.

Они отошли за деревья к небольшому пруду, покрытому льдом, где бы их никто не увидел и не услышал. Элисса ходила из стороны в сторону и не могла начать. Только собиралась, как чувствовала, что слова застревают в горле и царапают изнутри. Когда она, наконец, заговорила, то сказала совсем не то, что собиралась:

— М-м, леди Изольда сказала, что вы поговорили…

— Хм, можно сказать и так, — подыграл Алистер. — Кажется, это было что-то вроде извинения.

— Так вы помирились?

— Да. Думаю, да. Честно говоря, я рад, что это осталось в прошлом… слушай, по-моему, тут холодно. Давай я костёр разведу, — вдруг сказал он и ушёл за ветками.

Так он дал ей время собраться с мыслями. Вернувшись, он принёс пару одеял, чтобы сесть, свалил ветки в кучу и не без труда заставил огонь разгореться. Сегодня было и впрямь холодно.

— Когда в отряде есть маг, быстро расслабляешься, — проворчал Страж, усиленно дуя на крошечное пламя. — Надеюсь, окрестных волков не привлечём.

— Отец звал меня волчонком. Всегда, сколько себя помню, — вдруг сказала Элисса и печально улыбнулась. — А мама звала своей душой, брат — сестрёнкой… и мы очень друг друга любили.

Элисса рассказывала долго. О своём детстве. О людях. О том, как ей подарили щенка мабари. Как она впервые вывела его погулять и забыла про время. Ох и влетело же ей.

— А однажды я нашла в лесу какую-то полуразрушенную стену или, может, это была древняя смотровая башня, я не знаю. Помню, как залезла на неё. Она стояла на высоком холме, поэтому было далеко видно. Я слышала, что няня и люди отца ищут меня, но мне не хотелось им отвечать. Я чувствовала себя как птица в полёте и любовалась горизонтом. Когда солнце начало садиться, я поняла, что больше не слышу голосов и не знаю дорогу домой. Мне стало страшно, и я начала звать папу, — Элисса улыбнулась. — Ты знаешь, он услышал меня и нашёл. Когда он окликнул меня, я оступилась на стене и начала падать. Отец поймал меня в последний миг. Испугался, наверное, больше, чем я. Он крепко обнял меня и попросил больше так не делать.

Алистер внимательно слушал и не перебивал.

— Когда я, глядя на Фергюса, тоже захотела заняться фехтованием, отец не сразу мне разрешил. Он просто не поверил, что я серьёзно и что мне хватит терпения. Он говорил, что женщинам нужно приложить куда больше сил и стараний, чтобы биться с мужчинами на равных, а я тогда… была довольно тощей и не производила впечатления, что вообще подниму хоть один меч. Как-то вечером я искала Фергюса. Мне сказали, что он на стрельбище, но было поздно, и я никого уже не нашла. Но кто-то оставил там лук со стрелами, и мне захотелось попробовать. Лук был размером с меня и ужасно тугой. Я всадила его в землю, наложила стрелу, как видела это у других, и попыталась натянуть тетиву. Вышло так неуклюже, а стрела так и осталась у меня в руках. Я пробовала десять раз, двадцать… не знаю, сколько, прежде чем стрела вообще улетела хоть куда-нибудь. В колчане было ещё много стрел, но я упрямо возвращалась за единственной первой. Именно ей мне хотелось попасть в мишень. Она была так близко! Всего пять моих шагов! Но не получалось.

Я разодрала кожу на пальцах, тетива то и дело била меня по руке. Ты бы видел, во что превратилась моя рука на следующий день, но тогда это было неважно. Тогда я пробовала. Попробовала, может быть, раз пятьдесят или сто, я не считала, прежде чем стрела улетела и воткнулась в мишень. В самый краешек! Но я попала. А потом позади я услышала это, — Элисса тихо похлопала в ладоши. — Отец и Фергюс всё видели. Брат подошёл и растрепал мне волосы — это была похвала, он часто так делал. А отец смотрел. В тот день по его глазам, я видела, как он гордился мной. После этого меня отдали на обучение тому же наставнику, который учил Фергюса. Я была счастлива.

Элисса вытерла ладонью подступившие слёзы и погрела руки у костра. Она сделала глубокий вдох и продолжила с лёгкой усмешкой.

— Когда отец разрешил мне заняться фехтованием, мама вздыхала целый месяц. Однажды я вышла к её гостям сразу после тренировки — растрёпанная и вся в синяках! Они повскакивали с мест от моего вида, а мама всплеснула руками, достала из кармана мазь и начала лечить все мои синяки и ссадины. И я тогда подумала: «С каких пор она носит с собой мазь?»

Элисса рассказывала дальше. На её лице сменялись радость и печаль. Она смеялась над тем, что её пёс вытворял на кухне, и вздрагивала, как наяву, когда вспоминала, какие крики устраивала по этому поводу её няня Нэн. Элисса закатывала глаза, когда подражала голосу своего старого учителя Олдоса, жаловалась на самые скучные уроки — риторику и этикет. Рассказывала о праздниках и событиях в Хайевере.

— Каждый год весной отец устраивал турнир. Участвовали сто лучших воинов со всего тэйрнира — по пятьдесят человек на каждой стороне. Это было почётно, особенно для простых солдат. Фергюс возглавлял одну из сторон. Второй командовал сэр Родрик — наш с Фергюсом учитель по фехтованию. Когда я подросла, мне тоже разрешили участвовать в турнире. Меня всегда назначали в отряд брата… один раз мы даже выиграли, — Элисса смеялась сквозь слёзы. — В последний год я просила отца поставить меня во главе армии вместо Родрика. Я так хотела сразиться с Фергюсом, показать, чего я стою! Отец сказал: «Чтобы командовать воинами, нужно знать их силу и слабости и быть искусней». Я понимала, к чему он клонит.

Фергюс всегда участвовал и был во главе без всякого отбора, потому что он наследник. Ему в будущем предстояло управлять тэйрниром и хайеверскими войсками, но, если бы брат сражался за место в турнире, он бы, несомненно, его получил. Фергюса прекрасно знали в армии, знали, на что он способен, а он знал своих солдат. А я нет. И почти никто из них не знал как воина меня. Только гарнизон замка видел меня на тренировках. Ох, я заявила, что сражусь с каждым из пятидесяти отобранных человек. На это ушло две недели, и я победила… двадцать восемь. Всего лишь. Наверное, я слишком много о себе думала, всё-таки это были лучшие воины со всего тэйрнира, у многих был за плечами боевой опыт, а у меня…

Однако Родрик почему-то остался мной доволен. Кажется, количество побед для него вовсе ничего не значило, он что-то увидел во мне, и отец дозволил мне возглавить войско.

Мы готовились много дней. Тренировались каждый с каждым, отрабатывали построения, ситуации на поле боя. Я знала, что Фергюс тоже готовится. С тех пор, как я выросла, он перестал меня недооценивать. Когда я была в его армии, то разрабатывала планы моделей фортов. У меня это получалось лучше, так что Фергюс знал, на что я способна. Однако из-за того, что он изучил меня, в тот раз мне пришлось кардинально менять стратегию.

И вот мы сошлись на турнире. Это было великолепное зрелище. Отец даже поднял сумму выигрыша вдвое. Мы с Фергюсом заранее договорились раздать свои доли солдатам, но выиграть хотели оба. Когда скомандовали начинать сражение, мы с Фергюсом остались позади своих армий. Мы явно думали об одном и том же. Готова поспорить, что и он тогда усмехнулся! Какие манёвры мы только ни вытворяли на поле боя на глазах у всего Хайевера.

В итоге всё решил поединок между нами. Рядом с Фергюсом тогда остался один воин, а рядом со мной были Чейз и Роланд, так что, вероятно, мы бы одолели их, но я запретила им вмешиваться. Для меня это был вопрос чести и гордости. Фергюс поступил так же. Он взял против меня двуручный клинок, а я — щит и меч. Мы сошлись на середине поля, а издалека за нами наблюдали отец и мать.

Мой брат — сильный воин, но его стратегии часто не хватает гибкости, что в массовых сражениях, что один на один. Так что у меня был шанс. Это было интересно, — Элисса усмехнулась. — Он долго не мог нанести мне полноценный удар, пока я крутилась вокруг него и отвечала мелкими атаками. В результате Фергюс всё-таки попал со всего размаху мне по щиту. Рука отдалась такой болью, что я тихо вскрикнула. Брат так перепугался, что поранил меня, что застыл на секунду. Всего на секунду, но я подловила его на опорной ноге и подсечкой повалила на землю. Когда я приставила остриё меча к груди Фергюса, отец объявил победителя. Я же не нарочно вскрикнула. Так что я победила честно, правда? Я подала Фергюсу руку, он поднялся, а я сняла шлем. В нём было, как в печке. Знаешь, что сделал брат? Он сгрёб меня в охапку и растрепал мне волосы. Перед всем Хайевером, точно я маленькая! Я долго ему это припоминала. А ещё…

Слёзы текли по щекам, но Элисса, кажется, этого не видела, она продолжала рассказывать. И вот она дошла до того злополучного дня, когда их армия собиралась в Остагар, и ночи, когда всё изменилось.

— Орен и Ориана уже не дышали, когда я нашла их, — почти осипшим голосом говорила Элисса. — Я звала их. Пыталась добудиться, но они не отвечали. Я обещала Фергюсу позаботиться о них и не смогла. Для них уже всё было кончено. Роланд знал, что умрёт, но всё равно остался удерживать ворота. Нэн я нашла на кухне, она уже была мертва. А отец… он лежал в кладовой весь крови. Едва мог разговаривать. Я зажала рукой его рану, но чувствовала, как его кровь и жизнь утекают сквозь мои пальцы. Он улыбался. Говорил, что любит нас и гордится, а я только плакала. Он сказал, что я обязательно выживу и оставлю свой след в мире. Мама… мама была здорова. Она могла уйти со мной, но осталась. Сказала, что не бросит отца. Она осталась, чтобы задержать людей Хоу, чтобы я могла убежать. Сколько бы я ни плакала, сколько бы ни умоляла её пойти со мной там или после во снах… она всегда оставалась и говорила: «Прощай».

«Прощай». «Прощай». «Прощай». «Прощай». «Прощай». «Прощай»!

Элисса громко всхлипывала и не могла остановить слёз, да и не хотела. Она уткнулась лицом в грудь Алистера и рыдала, а он гладил её по спине и волосам.

— Я потеряла их. Потеряла их всех!

— Может, не всех, — пытался утешить он. — Может быть, твой брат ещё жив.

Но Элисса лишь отняла лицо от его груди и помотала головой, пытаясь успокоиться.

— Прошло много времени, Алистер. Если бы он мог, он бы уже вернулся. Дыхание Создателя, мы у всех на слуху! Он бы уже нашёл меня!

Слёзы снова полились, и Алистер обнял её и позволил выплакать на своём плече их все. Все до единой, сколько их накопилось с той самой ночи в Хайевере. Когда же поток иссяк, и Элисса заснула, Страж уложил её на одеяло и укрыл вторым, на котором сидел. До утра.

Алистер проснулся на том же месте, на котором заснул. Сидя у дерева. Один. Он застал себя укрытым двумя одеялами, а перед ним уже потухал костерок. Впрочем, нет, он был не один. На него внимательно почти в упор таращились два собачьих глаза, а из пасти мабари обильно стекала слюна. Прямо на одеяло.

— Ну почему это ты? — простонал Страж, глядя на довольную морду Чейза. — Тебя хозяйка прислала охранять мой сон? А где она сама?

Мабари гавкнул, и это могло означать, что угодно. Алистер, поворчав, выбрался из-под одеял и понял, что простудил горло. Впрочем, он посчитал это небольшой платой за вечер откровений… может быть, ему тоже стоило рассказать о себе? В любом случае, что толку мечтать о звёздах, когда наступило утро.

Винн и, конечно, Элисса уже проснулись и пожелали Стражу доброго утра, когда он с заспанным видом вернулся к основному костру. Элисса на него не смотрела и делала вид, будто вчера ничего не случилось. Как это похоже на неё. Зато Винн упёрла руки в бока.

— Алистер, где ты спал? А если бы что-то случилось? — сделала замечание она. — Ты не заболел?

— Кхем, что-то в горле першит. Кажется, простудил.

— А ведь я предупреждала, молодой человек, что нужно одеваться теплее и не спать где попало, — улыбнулась чародейка.

Алистер широко зевнул.

— Насчёт последнего не припомню, а первого… ну, ты же меня вылечишь, правда?

Алистер состроил такое лицо, какое обычно делал Чейз, когда Нэн отчитывала его за погром в кладовой, и Элиссе вдруг стало невероятно смешно. Услышав её тихий смешок, Алистер большими глазами уставился на неё, а Элисса смутилась и отвернулась. Винн одарила этих двоих любопытным взглядом.