Сад голубых пионов (гет)

— Ты ведь не будешь против, если я выйду замуж раньше тебя? — Туни клонит голову набок, придвигается ближе, и плечо ее невесомо прикасается к плечу Пионы.

Старые качели утопают в разросшихся кустах на заднем дворе, плющ наползает на стены и увивает балкон, и несколько веток свисают прямо над головой. Весенний ветерок треплет волосы и ласкает щеки, пускает по открытой коже мурашки, но ни Пиона, ни Петуния не ежатся, надежно укрытые согревающим заклинанием. На небе собираются темные тучи, так что кажется — вот-вот пойдет дождь, влага собирается в воздухе, и первые капли осторожно кружатся перед лицом.

Пиона видит витающую в воздухе мелкую морось, перебирает в пальцах волшебную палочку и осторожно поглядывает по сторонам, высматривая подглядывающих сквозь занавешенные тюлем окна соседей.

— Что? — фразу сестры она пропускает мимо ушей, вздрагивает, когда та пихает ее локтем, и заклинание лопается, обдавая обеих мокрым порывом предгрозового ветра.

Петуния поворачивает к Пионе голову, пожимает плечами, точно смиряется с чем-то, и отталкивается ногой от влажной травы.

— Я говорю, — она вовсе не злится на то, что Пиона не слушает ее слов, только вздыхает и едва заметно поджимает тонкие губы, — в колледже есть один парень, которому я, кажется, нравлюсь. Он из хорошей семьи и считает, что женщина не должна работать.

Слова ее обрываются будто на середине, и Туни замолкает, ждет реакции Пионы и косит на нее голубые глаза. Небо постепенно темнеет, заполняется тучами все, и особенно сильный порыв ветра рвет под ними качели, отбрасывая в сторону нависший над головой плющ.

— Он тебе нравится? — Пиона чувствует тепло тела Петунии, прижимается ближе и будто бы забывает о защищающем от ветра заклинании.

Пионе нравится ощущать на коже капли дождя, нравится, как треплет волосы ветер, а еще Петуния прижимается ближе, задумчиво смотрит вверх и морщится, когда капля падает ей на лицо. Мама сегодня весь день на работе, так что никто не зовет их домой, и они продолжают сидеть под дождем и ветром, пока ливень не наступает такой, что заполняет все вокруг глубокими лужами.

Тогда они просто залезают на качели с ногами, хихикают и безуспешно вытирают лица от воды.

— Он хороший, — наконец отвечает Петуния и отводит глаза, — я бы вышла за него, если бы он сделал мне предложение.

Они сидят на качелях, которые в детстве построил для них отец, но он теперь то ли в Ливерпуле, то ли где-то еще, не посылает ни одной весточки за прошедшие годы. Пиона вовсе не злится, вспоминает синяки на запястьях Петунии и предпочитает напрочь забыть о его существовании. Для себя она решает, что хочет такую семью, где никому даже в голову не придет поднять на ребенка руку.

Дождь хлещет в лицо, а они все сидят, прижатые прилипшей к телу одеждой, на шатких, вросших в кустарник качелях, держатся за руки и говорят о решительной ерунде.

— Ты ведь знаешь, как сильно я хочу отсюда уехать, — говорит вдруг Петуния, обводя рукой заросший высокой травой и кустами сад, — он сказал, что родители обещали купить ему домик на свадьбу.

С двух сторон их дом подпирают точно такие же, заполняют всю улицу и кренятся на один бок, точно уставшие близнецы. Через дорогу от них живет тетушка Роуз, выжившая из ума старуха, которую родственники бросили умирать, и Пиона видит, как колышутся занавески в окнах ее гостиной. Никто не говорит, что их район заполнен неблагополучными семьями и откровенным сбродом, только кричат об этом лягушки, нанизанные на дождь, словно на иглы любопытного школьника.

Пиона никогда не думает, чтобы уехать куда-нибудь навсегда, приходит домой на каждые выходные и ненароком подливает маме в чай укрепляющие иммунитет зелья. В доме у них пахнет миндалем и старой мебелью, двор порос травой и колючками, а из-за разросшегося плюща Пиона больше не может открыть окно в своей комнате.

Пиона не говорит, но считает, что жить над аптекой гораздо уютнее, потому что там из окна слышится жизнь, а еще волшебство наполняет улицу, смешиваясь с запахами трав и нагретого солнцем стекла.

— Позовешь меня на свадьбу подружкой невесты? — волшебная палочка греет пальцы, и Пиона обхватывает ее крепче. — О, но сначала ты обязана нас познакомить.

— Если он тебе не понравится, превратишь его в жабу? — Туни хохочет, обхватывая холодными пальцами ее руку, и они обе соскакивают с качелей, погружаясь в лужу по самые щиколотки.

Вдвоем они шагают по тропинке к двери, и высокая прибитая ливнем трава цепляется за их ноги, умоляя остаться подольше.

— Это можно доверить Лили, — фыркает Пиона, высушивая сестру заклинанием, стоит двери за ними плотно закрыться, — уверена, она мастер по превращению парней в земноводных.

Ладонь Туни, теперь сухая и теплая, все еще цепляется за ее пальцы, и Пиона обнимает сестру за плечи, неловко чмокает и щеку и обещает, что из них троих уж она-то непременно проживет долго и счастливо.