Временной парадокс (джен)

Ада прислонилась спиной к стене, после быстрого бега ей было холодно, разорванная майка моталась на плечах и никак не хотела запахиваться, тело болело. Просто стоять и ждать, когда её найдут, поймают, а потом, возможно, убьют, изуродуют и будут издеваться всю оставшуюся жизнь? Ада не хотела для себя такой участи. Ей вспомнился родной дом, маленькие сестры, вечно смотревшие ей в рот и требовавшие внимания, уставшая мать... Отец, который, несмотря на все, обеспечивал большую семью. В глаза запросились слёзы. Куда бежать?

— Псст, — этот тихий звук не сразу привлёк внимание, но, раз за разом повторяясь, все-таки заставил отвлечься от тягостных мыслей и оглядеться в поисках источника шипения.

Ада пошла вдоль стены на звук, и вскоре цепкая рука ухватила её за запястье и утянула в подворотню.

— Эй, ты сбежала от них?

Она уже напрягла мышцы, собираясь вырываться, но эта фраза остановила её. Небольшой выступ скрывал прогал в казавшейся монолитной стене, а извилистый коридор вёл в крепость — дом алькабрца.

Тот, кого Ада сумела рассмотреть, как только они вошли в открытый в местное небо дворик с колодцем, лишь отдалённо напоминал уже знакомого карлика. Он был значительно выше: короткая редкая щетина топорщилась на почти лысом черепе; нос был тонким, казался хрупким и подвижным, состоял из нескольких сочленений; маленькие глазки под нависающими в несколько слоёв надбровными дугами, такие же щеки, маленький безгубый рот…

— Вы поможете мне? Мне нужна мужская одежда и… помогите мне незамеченной добраться до космодрома.

Незнакомец часто дышал, держал Аду за запястья и смотрел крохотными бегающими глазками только не насмешливо, а испуганно и воровато.

— Идём сюда. Я помогу, я тебя укрою.

— Да? Принесите мне одежду, пожалуйста.

Аде не в первый раз помогали. Её не смутило то, с какой поспешностью спаситель провёл её вглубь своего дома и затолкал в дальнюю комнату так, что она в какой-то момент потеряла равновесие и упала на кровать.

— Посиди тут. Я принесу, всё тебе принесу.

Дверь захлопнулась, и Ада осталась одна. В комнате было темно. Глаза медленно привыкали к темноте и сейчас Ада различала только контуры. Она сидела на кровати, достаточно узкой, но мягкой, ткань, покрывавшая её, была приятной на ощупь. Попытка Ады нащупать край, чтобы снять покрывало и прикрыться, не привела к результату. Дверь с грохотом распахнулась, заставив её сжаться и задрожать.

Хозяин торопливо поставил ей в ноги таз с водой, кинул на постель полотенце, что-то, отдалённо напоминавшее аптечку, и тут же выскочил обратно. Дверь осталась открытой. Ада объяснила себе его порывистость тем, что, помогая ей, он делает что-то запрещенное.

— Я не знаю, что вы едите, — следующее явление хозяина сопровождал поднос с консервами.

Это заставило Аду отвлечься от обработки своих ран, она с интересом крутила в руках разнообразные баночки и тубы, пока не нашла знакомые.

— Расскажите мне, что здесь происходит. Кто эти люди?

— Ты сбежала от них. Сбежала… — приютивший Аду алькабрец дрожал, его взгляд бегал, и она, на секунду встретившись с ним, решила больше ни о чем не спрашивать и присосалась к тюбику со сладким соком. Хозяин какое-то временно наблюдал за ней молча, а потом взял губку и стал стирать кровь с её плеча. Аде было неприятно.

— Спасибо, я сама. Вы только дайте мне одежду, и я уйду, не буду долго… Мои друзья прилетели сегодня и ждут меня на космодроме. Мне помогут.

— Они используют женщин, всех… Собрали у себя всех женщин. Здоровых, понимаешь? — несмотря на явное неудовольствие, которое показывала Ада, дёргая плечиком, алькабрец не переставал прикасаться к ней.

— Не понимаю, — Ада заставила себя остановиться, чтобы ответить, — сок был вкусным — причмокнула, слизнула каплю и установила с собеседником зрительный контакт. — Зачем им столько женщин? Они же просто издеваются!

— Именно, издеваются! — согласился алькабрец и на его лице появилось подобие улыбки — по крайней мере, нависающие щеки слегка приподнялись с подбородка и скулы соединились с уголками надбровных дуг. Морщин от этого стало только больше. — Тебя надо хорошенько вымыть и накормить, — с этими словами он прополоскал губку и удобно устроился рядом с Адой на кровати.

— Перед дорогой? — Ада достроила фразу по своему усмотрению. — Спасибо вам огромное. Вы не представляете, как я благодарна. Я не задержусь у вас. Понимаю, вы, должно быть, рискуете.

Она старательно подбирала слова, чтобы они звучали учтиво.

— Да, конечно, рискую. Ты должна быть благодарна.

Если Аде и удалось чего-то добиться, то только того, что алькабрец успокоился, взял её руку и принялся промывать раны. Его сероватая кожа была необычно гладкой на ощупь, будто резиновая, казалась напряжённой, отёчной. Ада не хотела показаться неблагодарной, оттолкнув его, и только отвлекала разговором.

— Вы вот так один живёте? А много народа в городе? А кем вы работаете?

Алькабрец назойливо осматривал тело Ады и отвечал односложно, но заинтересованно. Внимание ему льстило. Аде проводимые над ней спасительные процедуры всё больше напоминали недавний осмотр. Хозяин забрал у неё из рук наполовину опустевший тюбик с соком, поставил её ногами в таз и принялся мыть. Вода была поостывшей, сложенная в несколько слоёв марля, заменявшая губку, едва прикрывала руку алькабрца. Он тщательно вымыл голени Ады, колени и, с тяжелым вздохом раздвинув её ноги, провёл по внутренней поверхности бедра. Ада вскрикнула.

— Дайте мне, пожалуйста, любую вашу старую одежду, — произнесла она выше и громче, чем ожидала от себя, — пусть рваную, но…

— Идём, — алькабрец подал Аде руку, помогая выбраться из таза. Она очень не хотела прикасаться, но, второпях перепрыгивая бортик таза, запнулась и вынужденно вцепилась в ладонь. Нежность его в том, как он сжал руку и поддержал её, спазмом прошила тело Ады. Алькабрец откинул покрывало и произнёс покровительственно: — Ложись. Тебе опасно выходить на улицу.

— Но почему? — недавно мечтавшая завернуться в это покрывало Ада теперь чувствовала себя в ловушке.

— Всем опасно, а женщинам в особенности.

— Если вы дадите мне свою одежду, то я буду выглядеть, как мужчина. Я найду дорогу к космодрому и своих друзей.

Алькабрец тяжело вздохнул.

— У нас война и воздух отравлен.

— Но ведь я была на улице и со мной ничего не случилось…

— Идёт война и враг использует биологическое оружие. Мы тоже используем, — Алькабрец опустил взгляд, и Ада на мгновение позабыла о своём желании вырваться, заинтересовавшись разговором. — Неизвестно, когда будет следующий удар, куда полетит облако… как защититься.

— Поэтому они и носят защитные костюмы и фильтры? — Ада, поддерживая покрывало, превратилась в слух.

— Многие заражались и погибли, поэтому все боятся. Защитных фильтров на всех не хватает.

— А почему у вас нет?

— Я не служу. Защитные костюмы есть у военных и тех, кто служит тем, от кого ты сбежала. Я не настолько богат, чтобы купить. Поэтому нет.

Алькабрец был не особо словоохотлив, и Ада доверяла каждому его слову.

— Послушайте, сейчас воздух чистый. Я быстро добегу до космодрома.

Алькабрец пропустил эти слова Ады мимо ушей.

— Женщины оказались более прочих подвержены заразе, их почти не осталось. У меня была жена и дочь. Они погибли. Я не выпущу тебя из дома.

Ада потратила какое-то время на обдумывание этих слов.

— Спасибо вам за то, что беспокоитесь обо мне, вымыли, накормили. Только вот оставаться здесь я не могу. Это тоже опасно. Если боитесь за меня, то проводите до космодрома или позовите моих друзей сюда. Я расскажу, как их найти.

— Тебя поймают и заберут в бордель.

— Что это такое?

— Твои друзья, кем бы они ни были, не смогут тебя спасти.

— Вы их не знаете. Ответьте на мой вопрос. Что такое этот ваш бордель? Вы не первый, кто меня им пугает.

— Бордель? — Алькабрец и без того слишком пристыженный какими-то своими мыслями окончательно поник. — Ты не знаешь, что это такое? — Ада отрицательно покачала головой. — Там держат женщин, и приходящие мужчины платят деньги за то, чтобы использовать их для удовлетворения своих естественных потребностей.

— Каких потребностей? — Ада с трудом справилась со своей челюстью, рот никак не хотел закрываться.

— Естественных. Поверь мне, они существуют.

— Каких это таких потребностей? — попыталась уточнить Ада, хотя в её голове уже складывались неясные образы того, о чем говорил алькабрец.

В ответ на этот вопрос он поднял взгляд и оглядел Аду так, что она инстинктивно подтянула покрывало к подбородку.

— Ты хрупкая. Много не нарожаешь, особого удовольствия с тобой не получишь, на тебе не покатаешься, разве что пару раз. И держали бы тебя только для извращенцев: били и пороли.

— Что вы собираетесь со мной делать? — Ада взвизгнула, почувствовав угрозу.

— Ты будешь жить со мной и рожать мне детей.

— Нет!

Ада с криком подобралась на постели, подтянула колени к груди и только тогда поняла, что это ей не поможет.

— Не надо бояться, — алькабрец потянул к Аде руки, пытаясь взять за плечи. Этот жест не мог её успокоить. Она выскользнула между его руками и стеной, спрыгнула с кровати и бросилась к открытой двери.

Расстояние между дверью и кроватью было слишком маленьким, чтобы Ада и алькабрец могли разойтись. Он поймал конец прикрывавшего её покрывала, и Ада, ещё раз взвизгнув, предпочла отдать тряпку, чем остановиться.

Она бежала по узкому тёмному коридору. В небольших углублениях в стенах были расставлены тусклые лампы, какие-то вещи. Света было достаточно, чтобы медленно идти, но не бежать. Ада использовала всё, чтобы замедлить преследователя, хотя он и не спешил. На пол летело всё, что попадалось под руку. Ада открывала попадавшиеся на её пути двери, везде было темно, ни малейшего признака выхода. Наконец, коридор закончился, и Ада оказалась в относительно просторном помещении. Вдоль стен здесь стояли шкафы с прозрачными дверцами, узкие столы, явно не рассчитанные на большую дружную компанию, тоже крепились к стенам. Помещение могло оказаться кладовой или кухней, но Ада не успела оценить запасы алькабрца. Он показался в проёме, и Ада схватила единственный колченогий табурет, выставив перед собой в качестве оружия.

— Не подходи!

— Ты не понимаешь, это не будет так, как с ним. Я не буду тебя обижать. Тебе даже понравится.

— Нет! — Ада замахнулась табуретом, алькабрец уклонился от удара, и табурет врезался в ближайший шкаф, со звоном треснуло стекло и разбилось.

Табуретка тоже не выдержала удара — в руках Ады остались только ножки.

— Тише, не надо так.

Ада вооружилась ножками, готовясь к защите. Прежде ей не приходилось использовать подручные предметы в качестве оружия, и теперь всё внутри дрожало от страха, ноги стояли не твёрдо, но, к счастью, противник был слабее.

Ада успешно отбила для себя угол и уже оглядывалась в поисках направления для побега. Окно за её спиной было узким, алькабрец уже даже попыток к наступлению не делал, помещение из аскетично прибранного превратилось в бедлам — по полу валялись банки с консервами, тубы и битое стекло. Уговоры алькабрца не достигали взбудораженного сознания Ады. Её страх прошёл, и она готовилась к рывку. Теперь она чувствовала азарт и раздражение и только больше злилась, в свою очередь выкрикивая оскорбления, бросая на противника полные ненависти взгляды и скалясь. Она была уверена, что выход должен быть где-то у него за спиной и старалась убедить себя в том, что сможет подвинуть мужчину.

Она открылась перед тем, как сделать замах для удара, который должен был если не оглушить, то повалить алькарбца, — рука противника потянулась к шее, пытаясь избежать захвата, Ада отпрянула назад, под ногой что-то скрипнуло, и она щучкой повалилась навзничь, закинув стройные ноги к потолку.

— Вот, бешеная, — алькабрец тут же оказался сверху. — Как тебе объяснить, чтобы не боялась. Я тебе сейчас покажу.

Ада поводила головой и вращала глазами, слегка оглушенная, придушенная, и появление ещё одного извращенца её не тронуло.

— Чем это вы здесь занимаетесь?

Алькабрец внезапно поднялся с тела Ады. Она осталась лежать на полу, даже не пытаясь соединить ноги вместе.

— Геб, что ты здесь делаешь? — разговор двух мужчин долетал до её слуха, как будто сквозь помехи.

— Я волновался. Думал, на тебя напали. У тебя что-то так гремело… а это кто?

— Проститутка. Сбежавшая от Чавка проститутка.

— Да? Ты мне позволишь?

— Нет! Я на ней женюсь!

— Но это же проститутка.

— Её только сегодня привезли, не успели ещё испортить.

Последнее слово зацепилось в сознании Ады за простую ассоциацию.

— Меня выбраковали, потому что я жила с мужчинами на корабле, когда летела сюда пять лет.

— Вот видишь. Я позову парней, развлечемся и вернем её.

Ада села на полу, оттолкнула от себя банки с консервами и потёрла виски руками.

— Только выбраковали меня не за это, а потому что я больна. Заболела на корабле. Возможно, это заразно.

Алькабрцы переглянулись.

— Жила с мужчинами, заболела, — повторили они эхом.

— Но если что, то я знаю, где вам найти неиспорченных. Со мной прилетели пятеро. Если вы приведёте меня обратно, вас пустят внутрь, и кто знает…

— А она мне так понравилась.

— Да бери её и пошли.

Гость потянул хозяина дома за рукав и направился к двери, бросив беглый взгляд на Аду.

— Куда брать? Кого брать?

— Свою эту бери и пойдём к Чавку. Может быть, на что-то выменяем. Если не на бабу, то на защитный костюм или фильтр. Она, больная, много не стоит.

Ада подняла голову и оглядела двух уродцев, которые говорили о ней. Гость, которого назвали Гебом, был младше. Кожа его была светлее и не казалась такой отёчной, морщин было значительно меньше, щеки свисали в два слоя, а не в три, глаза казались больше.

— Чавок сказал, что скоро будет биологическая атака. Со дня на день. Они спрячутся в убежище.

Ада сама не понимала, что заставило её произнести это. Возможно, просто желание поиздеваться над теми, кто только что надругался над ней, почувствовать их страх.

— Облако пойдёт на город?

Отчаяние, отразившееся на лице младшего алькабрца, позабавило её, а старший и вовсе сморщился, соединив веки со щеками, и испуганно заныл.

— Да, облако пойдёт на город. И вы погибнете без защиты.

Ада получала удовольствие, наблюдая за растерянностью алькабрцев, пока младший не схватил её за локоть и не потащил за собой.

— Куда? Меня сперва надо одеть… Ну, хоть немного.

В дверях на неё накинули какой-то плед, край которого упал на лицо, почти закрыв обзор. Идти пришлось босиком, а сопровождавшие слишком спешили, чтобы Ада могла поправить на себе новое одеяние.