Ж.и.П. с Попаданцем (джен)

У каждого в жизни бывает момент, когда реальность безжалостно тюкает прямо по темечку. Кому чаще, кому реже, но подобное случается у любого. Это может быть осознание того, что закончилось детство и теперь придётся ходить на работу и пытаться протянуть на не шибко щедрую зарплату, а туалетная бумага, соль и сахар не являются вечным самовосполняющимся ресурсом в квартире. Это может быть изменившийся взгляд на мир после потери кого-то близкого. Или простейшие ощущения новизны после и во время дождя, когда сидишь у открытого окна и ощущаешь, как меняется мир.

Неважно, будет ли это оплеуха, толчок в спину или мягкое дуновение, но всегда найдётся что-то, что отрежет тебя от «старого» и толкнёт навстречу «новому».

Для меня этим стали третьи сутки зачистки. Растянувшаяся в вечность минута, когда лучи одного из солнц пробились сквозь завесу из каменной пыли, прорезая, будто бы лазер, поселение в три десятка бедняцких домов, изрешечённых провалами.

Кому-то повезло выжить, в основном старикам и детям, что укрылись в подвалах. Взрослые же, все, кто мог сражаться и защищать свой дом, устилали улицы и воняли палёным мясом и разложением.

Это было далеко не первое поселение в котором мы побывали, но… именно здесь я почувствовал то, от чего бежал, сам того не осознавая, всё это время.

Прислонившись спиной к продырявленной стене, я переводил дух, наблюдая, как мои нежданные союзники помогают выбираться из завалов местным. Честно — не помню, когда последний раз чувствовал себя настолько уставшим. Закрывая глаза, думал, что уже не открою, что всё, mission completed, финиш.

А под веками всё так же плясали пятна от горящих на мостовой уже недвижимых перечниц, и дым вместе с пылью оседал в лёгких.

Ничего. Не. Заканчивалось.

Именно тогда я понял, что и не закончится. Всё это время я скакал безумной блохой по вполне себе реальному Галлифрею. И эти люди вокруг живые. Им больно, страшно и ближайшие несколько недель они будут хоронить и поминать своих близких.

Признаюсь, подействовало, словно удар под дых. До этого мне просто ужасно, по-Докторовски невозможно везло. Что будет дальше? Это не мой мир, не мой народ, не моя ответственность. Хочу ли я в этом участвовать? А могу ли?

Везёт, как утопленнику. Хотя, возможно, это и к лучшему.

— Свяжись со штабом, малыш, — забавно, по виду и поведению этот солдат мой ровесник, но не могу воспринимать его иначе, чем ребёнка. Если сравнивать с земными, ему примерно около двадцати, может, двадцати пяти, а по местным меркам около трехсот, максимум под четыре сотни.

— Да, сэр! Что желаете передать?

— Я возвращаюсь. Пусть подготовят отчёт о том, как у нас всё плохо, и есть ли вообще хоть что-то хорошее, — усмехаюсь, понимая, что вот он, выбор уже сделан. — И скажи своим ребятам, чтобы держались рядом со мной. Вы мне ещё понадобитесь. Считайте, что назначил своей личной охраной.