Не дай небу погаснуть (джен)

Когда Тони просыпается в следующий раз, он один в палате. Возле кровати все еще стоит стул. Тони смутно помнит, что на нем сидел Стив, хотя он уже почти убедил себя, что этот визит был галлюцинацией, навеянной морфином. Иначе объяснить произошедшее невозможно. Они со Стивом не умеют нормально общаться.

Так или иначе, он подумает об этом позже. Насколько он может судить по прошлому опыту, вскоре все снова начнут с ним ссориться и выискивать малейшие ошибки, и вся доброжелательность (вызванная лишь тем, что он чуть не умер) снова исчезнет.

Тони пытается пошевелиться, проверяя, насколько тело ему подчиняется, и у него вырывается сдавленный стон. Результат его мгновенно отрезвляет: все тело по-прежнему болит. Болит рука внутри гипса, бок горит огнем при каждом движении, голова будто завернута в вату, которую изредка пронзают вспышки боли. Приходится признать, что в этот раз он чуть себя не угробил.

Все, пора уходить. Хуже положения несчастного страдальца для него может быть только положение несчастного страдальца в больнице. Дышать становится тяжелее, кажется, что стены сдвигаются ближе. Он гадает, как вообще можно выздороветь в таком стерильном окружении, как это.

Стиснув зубы, Тони садится на постели. Движение вызывает новый приступ тошноты, и он наклоняется вперед, подперев голову единственной здоровой рукой. Придется двигаться очень медленно.

Но прежде, чем он успевает спустить ноги с постели, дверь открывается, и перед ним появляется Наташа. Несмотря на затуманенное зрение, он абсолютно уверен в том, что это она. Рыжие волосы горят, как пламя в темноте.

Не в силах сдержаться, Тони прикрывает глаза, мечтая оказаться за сотни миль отсюда. Он не в том состоянии, чтобы играть в шарады, постоянно опасаясь ловушки. Не то, чтобы он не доверял Наташе, но только на поле боя. В мирной обстановке они по-прежнему чужаки.

— Мы делали ставки на то, как скоро ты попытаешься удрать отсюда, — Наташа едва заметно улыбается, но в ее голосе звучит тень упрека. Тони не понимает, как на это реагировать.

— И сколько поставили? — спрашивает он, чуть поморщившись от царапающей сухости в горле. Дотянувшись до пульта, он приподнимает верхнюю часть кровати и прислоняется к ней. Раз уж приходится находиться в одной комнате с хищницей, лучше прикрыть тыл. — Глупо делать ставки против банка.

Наверняка он до сих пор отвратительно выглядит, иначе бы Наташа отреагировала на этот укол куда жестче. Вместо этого она присаживается на стул возле кровати и внимательно разглядывает его, останавливая взгляд на многочисленных кровоподтеках. Ее откровенно испытующий взгляд нервирует Тони куда сильнее, чем молчание. Наташа не просто смотрит, она словно сканирует взглядом и даже не пытается это скрыть.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спрашивает она.

Откинувшись назад, Тони целую минуту собирается с мыслями. Он не ждал этого вопроса ни от кого из членов команды, тем более от Наташи. Никто не умеет игнорировать потребности своего организма так хорошо, как это делает она.

— Ты что, тоже ударилась головой? — ехидно осведомляется он, добавив в голос деланного беспокойства. — У тебя болит голова? Или кто-то отравил твой коктейль?

— Старк, — обрывает его Наташа.

Наконец-то в ее голосе звучит раздражение, к которому он так привык. В какую бы игру они ни играли, Наташа не станет продолжать ее без веской причины. Тони слегка расслабляется. В голову закрадывается давнишнее подозрение. Проблеск беспокойства на ее лице — неважно, искреннего или нет — вот то, чего он действительно не понимает.

— Я в порядке, как всегда, Романофф, — небрежно отзывается он. Для полной правдоподобности он закатывает глаза, хотя тошнота от этого только усиливается. Он не знает точно, сколько времени провел в чертовом госпитале, но сотрясение за это время должно было пройти хотя бы частично.

Наташа наклоняется вперед, не отрывая от него взгляда:

— Это нормально — быть не в порядке.

— Если ты хотела убедить меня в этом, то опоздала лет на сорок, — ухмыляется Тони, лихорадочно размышляя, что вообще происходит. Время, когда они с Наташей пытались подшутить друг над другом, давно прошло. Возможно, Стив подослал ее, чтобы слегка успокоить его перед неизбежным выяснением отношений.

Слегка вздохнув, Наташа качает головой.

— Я бы хотела, чтобы ты больше заботился о себе, — фраза звучит как цитата из инструкции Щ.И.Т.а, которые Коулсон упорно оставляет на всех видных местах. — Ничего хорошего не выйдет, если ты ринешься в бой, не успев как следует выздороветь.

Внезапно до него доходит. Так вот в чем дело. В таком состоянии он не слишком-то полезен. Если Железный Человек выведен из строя, боеспособность команды существенно уменьшается.

— Не беспокойся, — протягивает он, барабаня по гипсу. Это отвлекает внимание Наташи и позволяет ему слегка расслабиться. — Я не начну работать над твоей новой экипировкой, пока полностью не приду в форму.

Наташа резко вздергивает подбородок:

— Старк, ты идиот.

— Как будто я сам не знаю, — горько усмехается Тони. — Я читал твой отчет. В тот день я лишился многих иллюзий касательно себя самого.

На мгновение она замолкает, изучая его.

— Ты все еще злишься.

— Я все еще…. — Тони обрывает себя, не уверенный, рассмеяться или заорать ей в лицо. — Знаешь что? Нет. Я горжусь собой. Ты, знаменитая Черная Вдова, прошла обучение в КГБ и Щ.И.Т.е, и еще черт знает где, и увидела именно то, что я хотел.

Тони сразу почувствовал, что с Натали Рашман что-то не так, и он до сих пор гордится этим. Его сразу насторожило то, как она незаметно вошла в его жизнь, очаровывая всех вокруг. Когда она находилась поблизости от него, Тони не составляло труда вернуться к прежним привычкам. Теперь ему было, перед кем разыгрывать свои маленькие представления, не задевая чувства близких друзей. Она помогала ему сыграть свою роль, отстраниться от близких и скрыть грядущую смерть. Поэтому тот факт, что она вела свою собственную игру, не слишком его удивил.

— Ну и зачем было врать? — спрашивает Наташа. Кажется, ей действительно нужен его ответ. Тони ни на секунду не верит, что она не знает. Игра как средство самозащиты — одна из ее коронных уловок.

— Я не врал, — Тони стоит на своем, несмотря ни на что. — Я именно такой, каким ты меня описала. И не пытаюсь убедить других, что представляю собой что-то большее.

Он снова ощущает горечь. За ее словами стоит что-то, чего он не в силах разглядеть.

Склонив голову, Наташа тихо произносит:

— Прости.

Тони моргает, уверенный, что ослышался.

— Что? — переспрашивает он, хотя выражение ее лица даже не думает меняться. На ее лице написано раскаяние и ни следа той маски, которую она обычно использует, чтобы дурачить людей. Эта маска куда тоньше, выглядит почти настоящей.

— Прости меня, Тони, — повторяет она все так же искренне. — Мне жаль, что я не изменила свое мнение о тебе, даже когда должна была это сделать.

Не в силах сдержаться, Тони фыркает. На какое-то мгновение ему показалось, что они смогут найти способ нормально общаться друг с другом, но все это просто фарс. В самом начале он искренне пытался сблизиться с Мстителями, подпустить их поближе. Тогда они этого не хотели. Сейчас он сам не хочет, чтобы они сближались с ним из ложного чувства вины.

— А, так вот в чем дело, — едко отвечает он. — Вы все прибежали ко мне извиняться просто потому, что я получил пару царапин?

— Не надо преуменьшать, — она говорит так, словно это что-то меняет в общей картине происходящего. — Это не царапины. А нам следовало извиниться давным-давно, не дожидаясь, когда ты будешь умирать у нас на руках.

В груди Тони ворочается ужасное подозрение. Чего они добиваются? Какофония голосов оживает в его ушах. Говард, Обадайя, совет директоров, десятки безвестных людей, которые хотят его денег, изобретений, времени или тела. Чего еще они хотят?

— Я — Тони Старк, — отвечает он предельно ровным голосом. — И я не верю извинениям.

Наташа печально смотрит на него:

— Но ты веришь в действия. Что ж, мы постараемся доказать свои слова на деле.

После ухода Наташи Тони наслаждается тишиной почти час, прежде чем открывается дверь и внутрь входит Клинт. Хотя слово «входит» здесь вряд ли подойдет — скорее, ковыляет на двух костылях, осторожно вытянув вперед сломанную ногу, украшенную гипсом.

Тони уже собирается поприветствовать его ехидным комментарием насчет тренировки по прыжкам на одной ноге, как его взгляд падает на гипс.

— Что это за мерзость? — ошеломленно спрашивает он, поднимая руку, словно собираясь прикрыть глаза, останавливая движение на середине и, наконец, указывая на гипс.

Широко ухмыляясь, Клинт подходит ближе и усаживается на стул рядом с кроватью, придвигая многострадальную ногу еще ближе к Тони. Его самодовольная маска рушится, когда он начинает неудержимо хихикать при виде искреннего ужаса на лице Тони.

— Не вредничай. Фиолетовый — нормальный цвет.

Фиолетовый — не то слово. Тони бы назвал его розовым, тем ядовито-розовым, который видно за полмили и который отравляет собой все окружающее.

— Мои глаза этого не выдержат, — страдальчески отзывается Тони, хотя не может отвести взгляд от гипса. Будь прокляты люди, которых восхищают настолько ужасные вещи.

Клинт достает откуда-то ручку и помахивает ею перед носом Тони.

— Не хочешь расписаться? — осведомляется он.

При ближайшем рассмотрении выясняется, что на гипсе уже стоит несколько подписей, дополненных рисунками. Множество стрел. Только сердечек не хватает.

— Я бы с удовольствием его сжег, — отзывается Тони, отстраняясь от Клинта. Разумеется, дело не в том, что его собственный гипс еще никто не подписал. — Ты вообще в курсе, что живешь в компании миллиардера? Думаю, что ты мог бы позволить себе что-нибудь получше этого кошмара.

Выражение лица Клинта становится еще более самодовольным, если такое возможно:

— За цвет ты заплатил отдельно.

— Разумеется, — Тони признает поражение, но совершенно не удивлен. — Ты чистое наказание, Бартон.

— Стараюсь.

Внезапно ухмылка Клинта исчезает. Он бесцельно вертит ручку в руках. Похоже, настало время серьезного разговора, хотя вряд ли Клинт тоже начнет его воспитывать.

— Послушай, Старк, я хотел поблагодарить тебя. За то, что ты вытащил меня оттуда.

Их шутливая перепалка почти заставила Тони забыть, что Мстители начали странно себя вести. Сначала Стив, который не стал сразу же на него орать, потом Наташа, которая вела себя искреннее, чем когда-либо. И вот теперь Клинт, который смотрит на него с непривычной заботой.

Если не считать Брюса, с Клинтом Тони ладит лучше всех. Нельзя назвать их отношения настоящей дружбой, но одинаковое чувство юмора позволяет им общаться почти безболезненно. Даже умирая от усталости после четырехдневного рабочего марафона в своей лаборатории, Тони может легко обмениваться шутками с Клинтом, или беззлобно разыгрывать его. У них нормальные отношения. Тони искренне надеется, что Клинт не будет портить их ненужными извинениями или благодарностью.

— Я ничего не сделал, — кратко отвечает Тони, надеясь вернуться к нормальному режиму общения как можно скорее.

К сожалению, Клинт не улавливает намека.

— Конечно, нет, — соглашается он. — Ты всего лишь предостерег Стива и меня от обрушения здания и тащил меня на себе всю дорогу, при том, что сам едва стоял на ногах.

Потому что Клинт сломал ногу, а Стиву нужно было разведывать обстановку и сражаться. Единственным способом решить проблему по-другому было оставить Клинта где-нибудь одного, но этот вариант просто не рассматривался.

— Для этого и нужен костюм, разве нет? — Тони пожимает плечами в полной уверенности, что здесь больше нечего добавить.

— Костюм ничего не значил бы, если бы внутри был не ты, — Клинт сосредоточенно смотрит на Тони.

Прекрасно, размышляет Тони. Теперь они начинают философский спор. Техника против человека. Логика против абстрактного мышления. К несчастью для Клинта, Тони выиграл бесчисленное множество таких споров, причем с обеих сторон в зависимости от того, какую точку зрения поддерживал.

— Джарвис с тобой не согласится,- отвечает Тони, самодовольно думая о том, до какой степени самостоятельности дошло его творение, и как часто Джарвис управлял костюмом, внутри которого никого не было.

— Простите, но я вынужден с вами не согласиться, — отзывается Джарвис, в который раз возражая своему создателю в полном соответствии с кодом, прописанным внутри. В один прекрасный день Тони придется его переписать. Он вносит в его жизнь слишком много здравого смысла.

— Ты не можешь до сих пор злиться на меня, Джарвис, — обращается Тони к электронному помощнику, хотя прекрасно знает, что тот может обижаться бесконечно долго.

— Старк, — Клинт прерывает его попытки сменить тему разговора. — Тони, мы все…

— Нет, — резко прерывает Тони. Его терпение на исходе. — Я не собираюсь больше вести эти слезливые разговоры. Думаешь, если я не бросил тебя там потому, что мы со Стивом в очередной раз выясняли отношения, нужно начать со мной носиться? — Он переводит дыхание, и продолжает, прежде чем Клинт успевает открыть рот. — Если так, лучше не начинай. Я знаю, меня нельзя назвать альтруистом, но я никогда не ждал от тебя ничего подобного. Так что закрой рот и не порть то хорошее, что между нами было.

Несмотря на очевидный здравый смысл в словах Тони Клинт выглядит так, словно проглотил лимон целиком. Они все словно сговорились, и Тони упорно не понимает смысла этой договоренности. Фьюри объединил их, чтобы спасти мир и популярно объяснил, что в случае необходимости им придется сделать это снова. Тони просто облегчил всем задачу, предложив башню в качестве штаб-квартиры. Его можно назвать эгоистичным и добавить еще пару-тройку нелестных эпитетов из отчета Наташи, но он не собирается подвергать опасности весь мир только из-за того, что команда не смогла сработать должным образом.

— Я так не думаю, — возражает Клинт. Тони его почти не слышит: голос Клинта перекликается с тихим голосом на задворках его собственного сознания. Тем самым голосом, который Тони научился тщательно игнорировать. — Я… я видел такое поведение у некоторых сотрудников Щ.И.Т.а, — Клинт указывает на гипс на руке Тони. — Нат и мне повезло, что с нами был Коулсон. Он всегда проверял, чтобы сотрудники не выходили на операции, если не знали, как и когда попросить о помощи. Думаю, тебе об этом никто не рассказал.

Разговор идет слишком быстро, чтобы можно было предвидеть все его повороты, но ответ вырывается у Тони автоматически:

— Мне не нужна помощь.

Эту фразу он повторял как мантру всю свою жизнь — с тех пор, как понял, что никто не предложит ему помощь, даже если она ему нужна.

— Вот здесь я с тобой не согласен, — просто отвечает Клинт. — Ты себя убиваешь.

Раздражение волной поднимается внутри Тони, как всегда, когда кто-то сомневается в его способностях.

— Ты слышишь, что говоришь? — губы сами собой складываются в язвительную усмешку. — Я Тони Старк. Я самовлюбленный эгоист. Я ставлю себя превыше всех других. И я никогда не подвергну себя опасности ради кого бы то ни было.

Пеппер и Роуди знают его дольше, чем любой из Мстителей, но даже они верят в это, потому что он тщательно скрывает мельчайшие доказательства того, что ему не наплевать на других. И тут появляется Клинт, который лезет напролом и срывает его маскировку одним махом.

— Но ты это делаешь. И ты не доверяешь нам, — пожимает плечами Клинт. — И я не виню тебя в этом, учитывая, как мы вели себя по отношению к тебе. Но даже не пытайся сделать вид, что так и должно быть.

Тони все еще прикован к кардиомонитору, и осознает это, только услышав писк прибора. Оба синхронно оборачиваются, услышав, как участилось сердцебиение Тони. С тяжелым вздохом — он как-то забыл, что разговаривает со шпионом и при этом подключен к детектору лжи — Тони дотягивается до монитора и отключает его. В воздухе повисает тишина.

Все еще злой, он поворачивается к Клинту.

— Я не знаю, что за ерунду вы тут несете, но она меня не трогает. Я продолжу финансировать Мстителей и обеспечивать поддержку с воздуха в качестве Железного человека. Не надо передо мной стелиться. Ничего не изменится.

Клинт смотрит на Тони совершенно невозмутимо.

— А мы надеемся, что изменится, — отвечает он. — Мы работаем над этим. Просто чтобы ты знал, — на его лице появляется первый признак беспокойства. — Стив сказал нам, что извинился перед тобой, но это не только его вина. Мы должны стать командой и должны прикладывать к этому больше усилий.

С того момента, как Тони начал планировать создание штаб-квартиры Мстителей, он надеялся, что Фьюри включит его в команду. Не на бумаге. Не как консультанта. Как полноправного члена. И сейчас слова Клинта эхом отдаются у него в ушах.

— Это вы команда, — стальным голосом парирует он. И пусть Клинт только попробует возразить.

— Ты должен быть ее частью, — грустно улыбается Клинт.

Тони с легкостью мог бы перечислить тысячи вещей, которые он должен и не должен делать, но это совершенно бесполезно. Возможно, не стоит больше спорить. Возможно даже, ему стоит принять этот жест доброй воли со стороны других Мстителей, даже если он не уверен в причинах, побуждающих их делать это.

Поэтому он расправляет плечи и произносит:

— Значит, у меня теперь есть право голоса? Тогда я требую, чтобы ты перестал заказывать пиццу с ананасами. Это варварство.

Он ожидает, что Клинт начнет возражать, но тот лишь слегка наклоняет голову, лишая Тони удовольствия от победы.

— Хорошо, Тони. Я не буду на тебя давить. Но имей в виду — мы серьезно, — и после паузы произносит:

— Джарвис, ты не мог бы указывать нам, если мы вдруг облажаемся? — он даже не смотрит в потолок, как обычно, хотя всегда делал это при разговорах с Джарвисом. Тони при этом чувствовал себя так, словно его разыгрывают.

— С большим удовольствием, агент Бартон, — у Джарвиса хватает наглости звучать самодовольно.

— Отмена, Джарвис, — хмуро приказывает Тони.

Он совершенно не удивлен, когда Джарвис возражает.

— Простите, сэр, но я не собираюсь нарушать самое первое правило, прописанное в моем коде.

Защищать Энтони Эдварда Старка. Впервые за много лет эта идея кажется не лишенной смысла. Чем больше людей вокруг, тем больше стычек с ними его ожидает.

— Пока ты тут выздоравливаешь, я съем как можно больше пиццы с ананасами, прежде чем ты присоединишься к нам в пентхаусе, — его голос звучит чересчур жизнерадостно для человека, который проиграл спор, ради которого приходил сюда. — Сладких снов, жестянка.

Уход Клинта выглядел бы куда более драматично, не ковыляй он при этом на костылях. Но Тони все равно смотрит ему в спину, потеряв на мгновение дар речи.

Их разговор мог бы пройти лучше. Прошло несколько дней с тех пор, как Тони очнулся, но Стив так и не смог заставить себя навестить его еще раз. Он понимал, что это чистой воды лицемерие — убеждать Тони, что они должны стать настоящей командой и при этом избегать его, как и раньше. Тони не отличался покладистостью еще до того, как для Стива прозвучал первый тревожный звонок о его собственном поведении. Сейчас ему приходилось решать их общие проблемы, стараясь не усугубить ситуацию.

Стив несколько раз приходил в медицинский отсек и останавливался в нерешительности перед дверью Тони. Он даже спрашивал Джарвиса, не спит ли Тони, но каждый раз отказывался, когда тот предлагал сообщить Тони о его приходе. Да, первый визит был жестом доброй воли, но дальнейшие действия потребуют куда больших усилий.

Им нужно многое сказать друг другу, распутать множество противоречий и дать друг другу много обещаний на будущее. Первый шаг сделан, но Стив полагает, что дальше будет только сложнее.

Неужели Тони действительно думает, что Стив вышвырнет его из команды? За что? За то, что он едва не умер, выполняя задание? За то, что молча терпел колкости Стива и продолжал делать свое дело? За то, что вытащил их оттуда?

Стив знает, что значит иметь команду, которая бы ему доверяла. Его Коммандос не были регулярной воинской частью, и, как только Стив доказал, что он может большее, чем сниматься в агитроликах, они признали в нем лидера. Тем не менее, они были командой задолго до Стива, ему не пришлось ничего для этого делать.

Мстители совершенно другие. Клинт и Наташа друзья, но они не привыкли доверять никому, кроме друг друга. Тони, возможно, не такой интроверт, как Брюс, но оба предпочитают работать в одиночку. Тор привык вести вперед армии, криком подбадривая своих соратников. Они не команда. Они сборище воителей, которые имеют между собой мало общего за пределами поля боя.

Стив не знает, как изменить это, как превратить башню в настоящий дом вместо временной базы, в которой они просто дожидаются следующего вызова или следующей битвы. Он даже не знает, хотят ли этого остальные. Он просто хочет будущего. Хочет найти свое место в этом новом мире. У него есть мысли по поводу всего остального, но нет ни одной конкретной идеи.

За прошедшие дни он провел уйму времени перед дверью палаты Тони, раздумывая, что делать. Каждый раз это заканчивалось тем, что он разворачивался и шел в тренажерный зал. Разбивать боксерские груши всегда легче, чем иметь дело с реальностью. До сих пор он оправдывался тем, что Тони нужно время, чтобы полностью восстановиться. Даже когда он здоров, с ним непросто иметь дело, но если гений болен, или скучает, или с ним еще что-то не так, он и Стив гарантированно сцепятся при встрече. Именно этого Стив и старается избежать.

Стив проделывает половину пути до груши, когда замечает Тора. Тот упражняется с Мьольниром, а Клинт сидит рядом, уплетая клубничное мороженое и отпуская комментарии. Они замечают его, прежде чем он успевает развернуться и уйти. Нет, он не избегает остальных Мстителей, но они смотрят на него в ожидании ответов, которых у него нет.

— Эй, Кэп, — Клинт машет ему, подзывая ближе, и у Стива не остается шансов просто пройти мимо.

В молчании они наблюдают, как упражняется Тор. Его движения полны грации, Мьольнир пушинкой мелькает в руках. Воздух между ними заполняется напряжением, которое не имеет никакого отношения к нервам Стива, зато имеет отношение к Тору, который, закончив тренировку, приближается к ним:

— Ты пришел помериться со мной силой, Капитан?

— Нет, — поспешно отказывается Стив. Он сейчас не в той форме, чтобы защищаться от ударов. — Я просто собирался… — он указывает на груши.

— Понятно, снова сбить руки в кровь, — раздраженно заканчивает его фразу Клинт. — Из чего следует, что ты только что побывал в медицинском отсеке. Поговорил с Тони хотя бы в этот раз?

В тоне Клинта безошибочно угадывается обвинение. С самого возвращения из подземной лаборатории он по большей части молчит и легко раздражается — очевидно, винит себя за то, что не заметил состояния Тони. Как и все они.

— Слышал, он уже пытался сбежать, — говорит Стив, косвенно признавая, что он не видел Тони с того дня, как тот пришел в себя. Всю информацию он получал от врачей и все более холодного и отстраненного Джарвиса.

По лицу Клинта проскальзывает неодобрение.

— Тони не любит сидеть взаперти, — он произносит это так, словно Стив уже сделал из происходящего неверные выводы.

— Медицинский отсек — не тюрьма, — саркастически отзывается Стив.

Клинт обменивается взглядами с Тором:

— Ты уже спрашивал его об Афганистане?

— Да, — отвечает Стив, несколько раздраженный тем, что Клинт явно знает о приключениях Тони больше него. — Его держали в пещере. Но сейчас он дома, так что…

— Такие травмы проявляются по-разному, — голос Тора звучит, как колокол. Удивительно, каким тяжелым может быть его голос, если учесть, что в норме Тор всегда улыбается. — Друг Старк всегда нес тяжкое бремя на своих плечах.

Интересно, что Тор может знать о бремени Тони, и почему все в этой башне осведомлены об этом лучше, чем сам Стив.

— Если бы он только сказал…

— Тебе? — бесцеремонно обрывает его Клинт. — Мы не слишком вдохновляли его на откровенные разговоры, знаешь ли.

— Если мы все виноваты, почему ты обвиняешь только меня? — огрызается Стив. Ощущение неправильности всей этой ситуации раздражает его все больше.

Да, он действительно неправильно оценил состояние Тони там, в разрушенной лаборатории, и вообще мог бы вести себя с ним вежливее. С другой стороны, Тони отчасти сам виноват в произошедшем. Он снисходительно, а чаще нетерпеливо относится ко всем их попыткам выстроить внутрикомандные отношения. Возможно, Стив ошибался, и Тони действительно готов пожертвовать собой во имя общей цели, но при этом ему нужно, чтобы игра шла по его правилам.

— Потому что именно ты начинаешь перепалку со Старком каждый раз, когда появляется возможность, — Клинт расправляет плечи, чтобы казаться внушительнее, даже сидя на земле. — Потому что именно ты старательно выискиваешь его недостатки. Старк, возможно, человек будущего, но он не единственная проблема этого времени.

Сделав глубокий вдох, Стив отвечает сквозь стиснутые зубы:

— А я — не единственная проблема нашей команды.

— Капитан, — примирительно начинает Тор, но Стив уже выслушал достаточно.

Он резко разворачивается и уходит. У него чешутся руки что-нибудь разбить, но ему не хочется снова колотить по грушам под взглядами Тора и Клинта. Возможно, лучше пойти на пробежку. Если он дождется темноты, за ним никто не пойдет. Если ему не придется сегодня ни с кем разговаривать, он вскоре придет в норму.

Увы, ему не убежать от того факта, что Клинт прав. Ему срочно нужно поговорить с Тони. Завтра, решает он. Сегодня он будет бегать до тех пор, пока его легкие не начнут гореть, как раньше от астмы. А завтра он поговорит с Тони.

Проходит четыре дня — для Тони целая вечность. Все это время ему приходится сидеть в стерильной палате, где из развлечений лишь сигналы кардиомонитора, всезнающий помощник и один несчастный планшет, который ему принесла Пеппер. Тони и сам не понимает, почему он так долго медлит, прежде чем сбежать отсюда. Угрозы его больше не пугают. Всю свою жизнь он упорно избегал мест, где ему полагалось находиться. Лежа в кровати, он определенно не выздоровеет.

О, у него множество посетителей — куда больше, чем раньше. К нему заглядывает Пеппер, снова и снова ругая его за то, что он вновь подверг себя опасности, прежде чем перейти к разговору о делах. Он ее не винит — ей нужно отвлечься от постоянных волнений, занимаясь чем-нибудь знакомым. Ему приятно, что она до сих пор волнуется за него, хотя должна была давно привыкнуть видеть его на больничной койке.

Мстители тоже навещают его подозрительно часто — по крайней мере, по разу в день. Брюс приносит еду и новые уравнения, чтобы отвлечь его от скуки, Клинт демонстрирует новые рисунки на гипсе, Наташа садится рядом и читает вслух, пока он работает, чтобы позже он с чистой совестью мог уверить Пеппер, что отдыхал. Тор восхищается боевыми ранениями Тони и рассказывает о своих собственных.

Все хорошо, но в череде посетителей не хватает одного. Несмотря на высокие слова и обеспокоенное выражение лица, Стив больше не появляется. Остальные избегают упоминаний об этом, а выражение лица Наташи и вовсе становится убийственным, но Тони знает, как выглядит правда, и умеет отличать лжецов. Он никогда не думал, что лжецом окажется Стив, но его действия говорят сами за себя.

— Так, Джарвис, — Тони садится на кровати. Головокружение, сопровождавшее каждое его движение, почти прошло. Во всяком случае, он уверен, что сможет добраться до своей лаборатории незамеченным. — Мне нужно, чтобы ты был моими глазами. Предупреди, если кто-нибудь окажется на пути в лабораторию.

Джарвис слегка медлит с ответом. Понятно, что ему не нужно столько времени, чтобы выяснить местонахождение каждого из Мстителей, так он просто выражает свое неодобрение.

— В данный момент все заняты, — наконец, отвечает он. — Я думаю, вы не хотите, чтобы я оповестил их о вашем…

— Нет, — жизнерадостно отвечает Тони. — Никто ничего не должен знать, пока лаборатория не окажется на замке.

Наконец-то он сможет побыть в одиночестве. Да, общество остальных Мстителей странным образом радовало его в последние дни, но он не может отрицать, что сдвиг в их отношениях произошел слишком внезапно. Ему не нужна благотворительность. Он слишком долго заботился о себе сам.

— Что, если вы потеряете сознание по дороге туда? — сухо осведомляется Джарвис. — Будет слишком неблагоразумно дожидаться, пока вы истечете кровью.

Тони ухмыляется, насколько позволяют синяки на лице. Джарвис — его шедевр, несравнимый даже с костюмом Железного человека.

— Не наглей, — напоминает он. — В конце концов, я ранен.

— Вы достаточно здоровы, чтобы пренебрегать здравым смыслом и снова принимать рискованные решения касательно вашего здоровья, — отвечает Джарвис и после короткой паузы добавляет. — Сэр.

— Ты что, совсем меня не знаешь? — выдыхает Тони, тяжело поднимаясь на ноги и не обращая внимания на то, что перед глазами все плывет. — Я никогда не страдал здравым смыслом.

Учитывая богатый опыт побегов из больниц, Тони немного колдует над кардиомонитором, игла от которого по-прежнему находится в его руке, считывая жизненные показатели, заворачивается в больничный халат и идет к двери.

— Джарвис? — он ожидает последнего подтверждения, что путь свободен, прежде чем открыть дверь.

Так и есть, понимает он, подойдя к лифту и начиная путь в лабораторию. Он возвращается домой.

Стив так и не пришел.