Наследие из сейфа № 666 (джен)

Полистали Книгу ещё раз, более внимательно, постранично. Рассматривали картинки и читали коротенькие сведения под названиями животных. К примеру, вот что было написано под Василиском:

«Производное от Балиониска, древней безногой рептилии. На заре времен, когда на змей не охотились, они жили долго и росли всю жизнь, достигая тем самым очень крупных размеров. Как и динозавров, их было несколько видов, которые со временем эволюционировали в змей, кокатрисов и василисков.

Змеиная ветвь эволюции пошла по известному нам пути, распространившись по всему миру на всех континентах. А вот ареал Балиониска был крайне ограничен в широком распространении, их всего три вида: сами балиониски, василиски и кокатрисы. Василиск из них самый опасный, наделенный смертоносными способностями — убивать взглядом в дополнение к ядовитым клыкам. Практически бессмертен, живет бесконечно долго, пока не убьют. Против василиска есть немало средств: отсечение головы топором или мечом (ослепив предварительно), укус горностая, отравленного рутой, и акустическая атака петухами».

Читала Петунья, Гарри, услышав последнее предложение, растерянно переспросил:

— Чем-чем атака? Петухами? И что означает — ослепив предварительно?

— Ну… — задумалась Петунья, вспоминая сказки. — Считается, что василиски боятся петушиного крика. А насчет ослепления, тут тоже вроде всё ясно: василиск-то взглядом убивает. Так вот, чтобы отсечь ему башку, надо его сперва ослепить.

— Понятно, — закивал Гарри, с сожалением глядя на пустую страницу — василиска на ней не было, и оставалось только гадать, как он выглядит. Петунья перевернула страницу со сбежавшим гадом, и все с интересом уставились на роскошного черного льва. Пышная соболиная грива обрамляла его угольно-черную голову, спадая на плечи и грудь, лев стоял прямо, мощно упираясь сильными лапами в землю, его желтые глаза сурово смотрели в лица зрителей, а под ним было написано «Вандар».

— Как?! Не лев? — пораженно воскликнул Дадли, нагнулся над Книгой, чтобы самому убедиться в том, что написано именно то, что написано. — А кто такой вандар, мама?

Петунья принялась зачитывать:

«Вандар, лемурийский черный лев из Арнойского леса. У него много подвидов, самый известный из которых — берберийский лев. Сам Вандар берет начало, по-видимому, от серых пещерных львов палеолита, его происхождение по времени совпадает с двумя геологическими эпохами кайнозойской эры — плейстоценом и голоценом. Отличается Вандар от обычного льва очень многим, например, одноцветностью масти: среди Вандаров невозможно встретить двухцветных и более отмеченных зверей, они всегда однотонны, если бурый, то с ног до головы, без каких-либо отметин, то же самое относится к желтым, белым и серым Вандарам, тогда как у львов четко разграничены цвета шкуры и гривы — желтое тело, черные грива и кончик хвоста, включая отметины на морде — белые пятна вокруг глаз и носа. След Вандара тоже отличен от львиного, он крупнее и сильнее разбросан, между пальцев отчетливо виднеется плавательная перепонка. Дыхание Вандара навевает сон и забвение. Кроме всего прочего, он является предком нунды — магической хищной кошки, одной из его побочных ветвей».

Помолчали, с уважением рассматривая грозного зверя и пытаясь уложить в головах невероятный факт: берберийские львы произошли от Вандаров. И к настоящему времени успели вымереть… остались только кенийские (африканские) и азиатские подвиды львов.

На следующей странице было насекомое. Вообще, в Книге не было никакого порядка в виде разделов по видам: всё вперемешку, во всяком случае, за Вандаром их ждал Мотылек. Дадли заныл:

— Ма-а-ам, давай не будем про него читать, он скучный. Не хочу про насекомое слушать!

Петунья посмотрела на остальных — согласны ли они с Дадликом? Ну, все более-менее были согласны, можно и пропустить букашку… Однако, прежде чем перевернуть страницу, Петунья бросила взгляд под название Мотылька и внезапно остановилась, от удивления начав читать вслух:

— Мотыльками тушат пожары.

Все моментально превратились в слух, даже Дадли.

«Большой Мотылек, как и Бабочка, обладает изумительным свойством — вызывать потоки вихря своими громадными крыльями. И если легкокрылая Бабочка является особой легкомысленной и потому крайне ненадежной, то серьезный Мотылек подходит к своей задаче с куда большей ответственностью. Издавна среди нас повелась такая практика — тушить Мотыльками пожары»…

— Что за бред?! — не выдержал Вернон. Петунья виновато глянула на него и продолжила:

«Данное свойство Мотыльков можно увидеть и по сей день: все они, подчиняясь генетической памяти, со всех сторон и крылышек спешат на огонь. Но увы, их подводят размеры, и маленькие отважные создания бесследно сгорают, опаленные беспощадным пламенем. Гигантские размеры их предков, к сожалению, остались в прошлом».

— Однако… прошаренные были эти люди, составители данного бестиария! — ошарашенно заметил Вернон. — Вы вслушайтесь, им известны слова «генетическая память», подумать только!

— И акустическая атака тоже, — припомнил Гарри, с восторгом глядя на дядю. И тут же спросил: — А что такое бестиарий?

— А это твоя Книга Зверей, — пояснил дядя Вернон. — Старинное название сборника о животных.

На этом было решено остановиться, и без того день был очень насыщенным. Откланялся и покинул дом Дурслей Билли, а семейство отправилось по постелям. Петунья подоткнула одеяльца мальчикам, поцеловав каждого в щечку. В силу своего малого возраста те занимали пока одну спальню на двоих, и в ней стояли две кровати. Несмотря на сильную усталость, у них всё же нашлись силы для коротенького разговора.

— Гарри, а давай выпустим кого-нибудь? — взволнованно прошептал Дадли.

— Ну, давай, — после некоторого колебания согласился Гарри. — А кого?

— А давай черного льва! — придумал Дадли.

— Ты что! — возразил Гарри и сел в кровати. — Он хищник, он нас тут всех съест. Нет, Дадли, нельзя льва, надо кого-нибудь помельче и побезопаснее.

— Ну и кого тогда? — с досадой пробурчал Дадли. — Мотылька этого пожаротушительного, что ли?

— Да нет… — подумав, не согласился Гарри, — Он большой, наверное, раз пожары тушит.

Тут мальчики, охваченные одним и тем же, дружно посмотрели на стол, на котором лежала их волшебная Книга, таинственная и манящая… Не сговариваясь, они дружно выскочили из-под одеял и скакнули к столу, Дадли включил настольную лампу, а Гарри раскрыл Книгу, после чего они, сойдясь головами, склонились над картинками, выбирая подходящего зверя. Бегло пролистнули часть страниц, пропуская рогатых, копытных и клыкастых, пока не наткнулись на изображение собаки.

Настороженно оглядели её — ну вроде псина как псина, обыкновенная, вислоухая, на ретривера похожая, зовут, судя по надписи, Дарео. Переглянулись и отрицательно замотали головами.

— Не, собаку мама выгонит! — уверенно сообщил Дадли.

— Да! — подтвердил Гарри, и мальчики снова склонились над Книгой. Теперь листали медленней, с усталой леностью, позевывая и скучая… Черный бык по имени Тур, Грифон, Единорог, все были пролистаны мимо. Птицы сами по себе были мальчишкам не интересны, гады типа ящериц-черепах-лягушек тоже особого восторга не вызвали. Листали-листали, туда-обратно, и никак не могли решить — кого позвать-то? Потом, правда, заметили, что чаще и чаще возвращаются к Мотыльку, остановились, посмотрели на него, потом друг на друга и задумчиво кивнули, соглашаясь со своим безмолвным выбором. К тому времени усталость, наконец, взяла верх над пятилетними организмами — закрыв Книгу, мальчики расползлись по постелям.

Утром, в лучах рассветного солнца, Гарри проснулся первым, Дадли ещё дрых. Сперва он полежал, смотря на светлеющий потолок и вспоминая сон, затем, не в силах больше терпеть — ну сколько можно?! — вскочил с кровати и торопливо оделся. Посмотрел на спящего Дадли и решил действовать: опрометью подскочив к столу, Гарри открыл корочку, потом, зажав форзац с листами, начал быстро пролистывать, не раскрывая при этом книгу полностью. Добравшись до нужной страницы, Гарри замер, опять посмотрел на кровать брата и громко позвал:

— Дадли! Просыпайся, Дадли! Я его зову! Смотри!..

Дадли проснулся моментально, рывком, как по сигналу горниста, поднял голову с подушки и увидел, как с раскрытой настежь страницы с тихим шорохом взлетает нечто огромное и лохматое на громкий гаррин крик:

— Ко мне, Светлячок!

Мотылек, огромный, в размахе крыл — с разворот школьной тетрадки, сделал полный круг по комнате. Дадли круглыми глазами следил за его полетом, пораженный тем, что живое существо появилось так по-волшебному — со страницы Книги, с бумажного листа, глубоко ошеломленный тем, как нарисованное стало живым…

— Светлячок! — позвал Гарри, протягивая ладошки. Порхающий у стыка потолка и стены Мотылек развернулся на гаррин голос, свернул и, снизившись, опустился ему на сложенные лодочкой ладони. Потом, перебирая пушистыми лапками и щекоча мальчишечью кожу, насекомое переползло на плечо Гарри и замерло там. Со сложенными крылышками он теперь выглядел не таким большим, с ладонь дяди Вернона. Подойдя к кровати Дадли, Гарри с горящими от восторга глазами сообщил брату:

— Понимаешь, я вспомнил, что бабочки и мотыльки питаются сахарным сиропом! А ведь его так просто сделать. Как думаешь, тётя Петунья согласится его оставить?

— Это было бы круто! Я постараюсь уговорить маму! — восхищенно пообещал Дадли. И поинтересовался: — А почему Светлячок?

— Ну я подумал, что Огнеборец не очень звучит, а Пожарным его как-то глупо звать, это же не имя, а профессия, и потом, он нам не для тушения пожаров нужен, а просто для компании.

— Он клевый! — искренне сказал Дадли, протягивая руку и трогая пальчиком край крыла. Мотылек был светло-серым, а пятнышки-узоры на крылышках — коричневые, на головке, аккурат над большими черными глазами, вперед смотрели два усика-антенны, белые и очень-очень пушистые.

Петунья, однако, в восторг не пришла, наоборот, гигантский крылатый таракан перепугал её до визга и звона разбитой чашки. Она так заверещала… Ну, понятно, в принципе: увидеть на плече маленького ребёнка жуткое лохматое членистоногое с хищно шевелящимися усиками, глазастое, размером с тарелку, и не так спятишь.

— Ааа-а-а-а! Вернон! Вернон, убери, убей!!!

Прибежавший Вернон сходу не въехал — кого и за что убрать-убить, его жена, трясясь, как шахтер в забое, тыкала пальцами в Гарри и истошно орала. Потом, правда, разглядел что-то там лохматое в руках мальчика и на всякий случай встал перед Петуньей, загородив её собой, после чего принялся разбираться, для начала коротко рявкнув:

— Что у тебя там, мальчишка?

Ему нервно ответил Дадли, в свою очередь загораживая Гарри:

— Это Мотылек, папа! Мотылек из Книги!

На таком диком кураже не сразу вспомнили-поняли, о какой книге идет речь, зато потом… Половину ругательств Гарри и Дадли попросту не поняли, но на всякий случай виновато краснели и ежились. Пряча Мотылька в своих слабых маленьких ладошках, старательно оберегая его от маминого-папиного гнева. Наконец старшие Дурсли выдохлись, успокоились и, приняв дозу нитроглицерина, снизошли до спокойного рассматривания страшного питомца мальчишек. Взрослым всё же сложнее признать факт оживления существа со страницы Книги, не то, что детям с их гибкой, гораздо более восприимчивой нервной системой и устойчивой психикой.

Кошмарный Мотылек долго вводил Петунью в страх, трепет и ужас, особенно когда этой чешуекрылой твари приспичивало заползти к ней на колени во время просмотра телепередачи… Сидит она себе с вязанием в руках, никому не мешает, вполуха слушает новости да петли считает, а тут подбирается с пола этот… таракан, забирается к ней на колени, укладывается на них, как некое кошмарное подобие кошки и только что не мурлычет. Мамочки… уберите-уберите-уберите! Убери-и-ите-е-е!!! Так хотелось проткнуть этого жучару спицей… но под ним были её ноги, и Петунья вынужденно воздерживалась от членовредительства, чтобы не покалечить саму себя. Да и страшновато было эдакого монстра протыкать, чай не таракана тапком прибить!

Как она прожила этот день, непонятно никому. Вечером снова собрались вокруг Книги. Гарри любовно погладил обложку, улыбнулся чему-то и спросил:

— Тётя Петунья, дядя Вернон, а Книге можно дать имя?

— Что за глупости? — фыркнул дядя. — Книга — неодушевленный предмет, зачем ей имя?

— А если она волшебная, и в ней живут живые звери? — бойко возразил Гарри, прошибая взрослых своей непостижимой детской логикой. — Можно я буду звать её Бестией?

— Как-как??? — поперхнулась Петунья.

— Ну Бестией! Сокращенно от Бестиария! — наивно пояснил Гарри, как ему казалось, очевидную вещь.

Вернон закашлялся, вспомнив, что сам вчера обозвал книжонку бестиарием. Кашлял долго, с чувством, с расстановкой, старательно бурея, силясь замаскировать смех. Вот логика у пацана — создать бестию из совершенно не того слова!

Немного успокоившись, почитали ещё немного о разных зверушках, попутно рассматривая их изображения, при этом Петунья убедительно просила мальчиков не выпускать больше никого из Книги. Ради её спокойствия. Потом робко поинтересовалась, а нельзя ли м-м-м… Мотылька обратно на страничку отправить? Но тут же передумала, услышав, как мальчики решают, кого позвать в компанию вместо Мотылька. Подумав, она срочно решила, что пусть у них в гостях побудет Мотылек-Светлячок, чем какое-нибудь новое страшилище. Приняв это решение, Петунья захлопнула Книгу и погнала мальчиков в ванную — купаться перед сном.

Светлячок сидел на подоконнике, слушал летнюю ночь, ловил ветерок, дувший в открытое окно, кроме него, слышалось тихое дыхание спящих мальчиков, распаренных и уставших после купания. Сидел на окне Мотылек и думал о странном мире, куда его вызвали после долгого, очень долгого сна. Он сразу ощутил существенную разницу между своим прошлым миром и новым и не мог понять, в чем же их отличие? Но чу!..

Его чувствительных усиков коснулось нечто знакомое, полузабытое, что-то очень важное… Светлячок переполз на край подоконника, к самой раме, ловя усиками всё больше информации, поступающей из эфира.

* * *

Гунн и Глэдис тоненько заржали, чуя приближающуюся опасность — откуда-то со стороны сеновала тянуло дымом, во мраке конюшни слышался пока тихий, но такой страшный, зловещий треск. Заволновались и другие лошади, почуявшие беду.

Крепко спал здесь же вусмерть пьяный хозяин, не подозревая, что горящий табак из выроненной курительной трубки медленно, но верно воспламеняется, вбирая в себя всё больше кислорода и соломы. А потом родился огонек. Распахнув глаза и высоко вскинув голову, он, новорожденный разведчик, бросил взгляд по сторонам. Оценивающе оглядев деревянные стены и горы прессованного сена, он пришел в восторг: счастливо взметнувшись, моментально разгораясь, радостно кинулся на добычу, рыча и ревя от жадной всепоглощающей страсти…

Ржали и метались в денниках и стойлах обреченные кони, спал, тихо умирая во сне от угара, пьяный хозяин. Грызло и рвало крышу конюшни голодное пламя. Дремал спокойно городок Литтл Уингинг, не подозревая о разгорающейся трагедии на своей южной пустынной окраине.

Ветер сменил направление, и высоко взлетающие искры начало сносить в сторону других строений, деревянных, пересушенных августовской жарой. Каурый Гунн выкосил перепуганный выкаченный глаз в сторону окошка над собой, услышав странный шорох и, наверное, решил, что пришел его смертный час — ибо такого бреда он за всю свою долгую жизнь никогда не видел. Мотылек. Но какой! Его желто-белые в свете пламени и луны крылья поражали воображение своей величиной: каждое крыло с половину футбольного поля. Медленно и плавно хлопнули огромные паруса. Мощный вихревый удар буквально вынес весь воздух вон из конюшни вместе с огнем и соломой. Ну, а там, расхлестанный и разбросанный по обширной площади, уже безобидный мусор сгорел сам по себе, никому не причинив вреда.

Наутро окраину ненадолго охватит волна вопросов и недоумений, когда обнаружат подпаленную крышу конюшни, но тем не менее уцелевшую каким-то чудом. И только лошади, немые свидетели ночного происшествия, будут знать правду о необыкновенном спасителе. Но, разумеется, об этом они никому не смогут рассказать. И, возможно, догадаются Дурсли, слушая утренние новости о странных подпалинах на крыше загородной конюшни. И поймут, почему не случилось пожара.