Два Поттера (джен)

Гэри, получивший доказательства того, что магия существует, был совершенно очарован данным фактом, невзирая на то, что все вокруг смотрели на него, как на инвалида. Его еще никогда так не жалели — даже мать. Вон, страшно строгий мужик со здоровым носом, который оказался не только зельеваром, но еще и целым профессором — колдоведьма миссис Помфри рассказала, не только зелья ему варит, бесплатно, между прочим, но и на вопросы пытается отвечать и смотрит, как… ну, как будто он, Гэри, ему родственник какой. И при том тяжело больной.

Ну а Гэри парень не гордый, уж он из этой жалости постарается себе как можно больше вытянуть интересного. Пару книжек, например. Читать-то ведь можно?

Одно страшно — вдруг он в голову полезет? Тогда рухнет все! Нет, Гэри сознавал, что когда-нибудь то, что он не герой по имени Гарри Поттер, все равно раскроется, но ото всей души желал, чтобы произошло это как можно позже.

Он еще немного беспокоился за мать, но ей, может, даже и полегче будет — минус один рот. Он хорошо помнил, как за пару дней умерла от лихорадки, подхваченной в порту, старшая сестра: мать погоревала, конечно, но… ничего страшного не произошло. У нее их еще четверо осталось. Хотя Кэти, конечно, жаль, но и правда ничего страшного — все умирают. Просто теперь он стал старшим и должен был помогать, как мог.

Мог он немного — в таком возрасте на работу не брали. Ходить в школу? Ну да, поначалу было интересно. Потом некогда. А потом его и вовсе выставили, потому что он видеть не мог то, что плохо лежало… и не у него.

Службе опеки мать несколько раз порассказывала такое, что их дом они обходили стороной. Тем более в последний раз угораздило их припереться аккурат когда Кэти заболела. И ведь ничего не сделали, не успели. Платить за лечение им было все равно нечем, страховки не было. Только в больницу потом их стаскали всех, да кровь взяли. Бесплатно. Хотя… после того их дом долго еще все стороной обходили, видать, правда было что-то опасное, но Гэри не вникал — не до того.

Сколько у него было приводов в участок — он давно сбился со счета. Кое-кто даже «крышу» предлагал, но Гэри воровал деньги только когда не хватало на оплату жилья. И умел талантливо прикидываться недалеким, но упертым дурачком, которому что-то объяснять — напрасный труд. Криминальную карьеру ему еще не прочили — Гэри в определенных кругах известен был, но считался да и выглядел сущим ребенком. Но он и сам знал, куда пойдет и кем будет. Вором. Потому что не представлял другого пути.

И вот — перед ним оказался целый мир. Волшебный. И либо Гэри унесет из него все, что сможет, либо… Нет, унесет в любом случае. Он был готов на все, пусть даже ему больше никогда не будет сюда ходу — хотя бы кусочек (а лучше несколько) этого мира всегда останется с ним. И это было до дрожи страшно и… восхитительно.

Он представить себе не мог, что профессор Снейп, осторожно присматриваясь — нет, не применяя легилименцию, но у тех, кто пользуется ментальными практиками, имеется не одно заклинание — попал как раз на это его ощущение. Гэри не понял, отчего тот скривился, словно от раны в живот… И потом стал как-то совсем по-другому смотреть на него и даже кое что объяснять. Почти все, что Гэри спрашивал. Хотя ему иногда казалось, что профессор хочет его придушить, но он быстро начал понимать, когда следует остановиться.

Живой и пытливый ум, столкнувшийся с потрясающей новостью, работал как миленький, и Гэри начал просить книги. Какие же они были! Ух! С живыми картинками! Правда, читать было сложновато — буквы закорючистые, неудобные… хорошо, что только в некоторых учебниках — а как еще назвать «Тысяча магических растений и грибов» или «Курсическая книга заклинаний»?

Вот только жаль, что пришлось их оставить в школе, когда его в Мунго перевели. Но он таки спер «Историю магии», «Защиту от Темных сил для начинающих» и «Быт и нравы британских магглов» — иначе он не был бы собой. Правда, обложками пришлось пожертвовать… Библиотекарь, наверное, скажет немало нехороших слов, если она их знает, конечно, когда обнаружит кучу старых листков и пару историй болезни в корочках вместо трех учебников. Главное, что он будет в это время уже далеко.

В Мунго на книги внимания не обратили никакого, но каждый день по утрам его крутили, вертели, поили какой-то гадостью, махали палочками, отчего кожу то покалывало, то щекотало, то вообще ничего не было, и только потом оставляли в покое до следующего утра.

К нему приходил профессор Снейп, с которым Гарри вел себя как можно более уважительно — кто-кто, а он прекрасно понимал, что с ним не следует ни шутить, ни позволять себе что-либо кроме робких и вежливых вопросов. Хоть Гэри уже начинало немного бесить то, с каким сожалением тот на него смотрел, он терпел: возмущаться было не в его интересах.

И это была правильная стратегия, судя по тому, как профессор, у которого был весьма ядовитый язык — Гэри слышал прекрасно, как тот разговаривает с его врачами, то есть колдомедиками, каждый раз сдерживался, когда отвечал на его очередной дурацкий вопрос.

Гэри не представлял, как переворачивал все представления несчастного профессора своим невинным видом, робкой любознательностью и неуклюжей, но, кажется, вполне искренней вежливостью. Нет, Снейп не был им очарован — этот паршивец стал его больной мозолью. Больной. Но — его.

А поскольку Гэри услышал, что он все-таки не маггл, а сквиб, после чего выспросил все что мог по поводу этих двух странных слов, то надежды вернуть, точнее, приобрести магию, проросли и в нем. Хотя он постоянно твердил себе, что чудес не бывает, поверить в это не удавалось — вот же они! Колдоведьма зажигает свет в палате… чашка чая плывет ему в руки прямо по воздуху. С картинки в учебнике подмигивает русалка — страшненькая, но почти живая! Были бы у него в школе такие учебники, ни за что бы не ушел.

Правда, об одном учебнике Гэри пожалел — уж лучше бы взял что попутевее. Но через некоторое время все-таки свои действия одобрил — как же он ржал, читая «Быт и нравы британских магглов»! Ох, как он ржал! Да, книженция того стоила.

Ну и раз Гэри мог свободно передвигаться, то начал понемногу претворять в жизнь свой план. Он был прост: получить в этом мире как можно больше преференций. Конечно, он думал об этом совсем другими словами, но суть была одна. Ему посчастливилось поймать за хвост Удачу, и пусть эта Удача — не его, но выдрать побольше перьев из хвоста — надо. Иного он себе не простит!

Какие дети нравятся взрослым? Правильно, тихие, послушные и способные помогать. А там уже индивидуально — кому-то нравится, когда ему в рот смотрят, кому-то — когда им восхищаются, кому-то — когда перед ним трепещут… Уж он, Гэри, и восхитится, и потрепещет сколько надо, ему не в лом, а уж в рот смотреть он и так готов всем и каждому — они же такое рассказывают, такое! В том числе про «его» семью. Только успевай на ус наматывать.

Он начал предлагать свою помощь направо и налево. А что, постели он и ручками может застелить, по-матросски, еще покойный отец научил. И помыть что, если надо, и просто принести.

— Вы не смотрите, что я такой маленький, я сильный, — всякий раз заявлял он, и частенько после этого кто-то в лимонной мантии отворачивался, смахивая слезу. И не всегда это были женщины.

Не миновала сия участь и Минерву МакГонагалл — Северус после Мунго далеко не всегда шел первым делом к директору — чаще заглядывал к ней, парой фраз сообщал, как идут дела, и возвращался уже после доклада Дамблдору — чтобы обговорить все подробно. Он даже научил ее просматривать его воспоминания, несмотря на то, что она к ментальным практикам сроду никакой склонности не имела, но ведь бегать к думосбору директора каждый раз они в любом случае не могли.

Сам же Снейп чувствовал себя иезуитом, сливая воспоминания Дамблдору — ему удалось пару раз скользнуть возле его разума — как однажды с Гарри, и то, что он там увидел…

Старик готов был биться головой о стену — он действительно страдал. А когда тот простонал что-то вроде «голову бы себе оторвал… да не поможет», Снейпу даже стало немного не по себе. Все-таки Альбус Дамблдор не желал Гарри Поттеру зла… Правда, чего желал, непонятно, но искал все способы возвращения магии ничуть не менее активно, чем колдомедики и Северус с Минервой.

Найдено было многое, но… результатов не было. Шли недели. Магия к Гарри Поттеру не возвращалась, и о том скорбела, кажется, вся Магическая Британия. Особенно те, кто был подключен к «сарафанному радио» напрямую — а родственников и друзей у колдомедиков было достаточно. Новости распространялись едва не лучше, чем «Ежедневным пророком» — журналистов, ясное дело, к Гарри близко не пускали. И кто-то даже поставил Абсолютную защиту, причем на самого мальчика.

Дамблдор же снова сумел всех удивить. Ради того, чтобы добраться до известной библиотеки темных магов в поисках ритуалов возвращения магии, он выбил-таки свидание с предателем Сириусом Блэком, съездил в Азкабан, после чего случилось небывалое — Сириус Блэк был оправдан и переведен… к себе домой, под наблюдение колдомедиков, конечно. Ради Гарри Поттера даже Министерство было готово на многое.

Как ни странно, Сириус остался благодарным своему спасителю, и дал ему желанный доступ к фамильным архивам, даже помогал с ними, когда был в состоянии, конечно. Все же лечиться ему было еще и лечиться. Зато на Снейпа свалилась варка успокоительного почти в промышленных масштабах. Не то чтобы он был за это благодарен Блэку, отнюдь… К счастью, их пути пока никак не пересекались, и директор делал все, чтобы и впредь такого не случилось. Знакомить Сириуса с крестником он тоже благоразумно не стал.

Увы, сделать он мог не много — править мозги Блэку было еще рано, для начала его надо было подлечить. Изрядно подлечить.

* * *

Гарри Поттер — он теперь знал, что это его имя — изо всех сил сопротивлялся лечению. Точнее, симулировал и притворялся как мог, что ничего не помнит. Занятия с психологом были для него сущим адом — они доставали из памяти такие гадкие вещи, о которых сразу же хотелось забыть. Как было здорово быть Джеком Денвиллом Эвансом, который знать ничего не знал! Кстати… имя Денвилл он в любом случае оставит, он не откажется от него ни за какие коврижки!

Гарри Поттеру, недалекому и наивному, да что там — глупому мальчишке эти ребята открыли целую новую жизнь, и он не собирался от нее отказываться. Он многое теперь прекрасно понимал, в том числе, что стоит ему рассказать хоть что-то, его тут же вернут ненавистным и ненавидящим его родственникам. Что угодно, только не это! Значит, он останется Джеком Денвиллом, пусть его усыновят или как там — в любом случае это будет лучше треклятых Дурслей!

Стоило Гарри все для себя решить, как сразу стало легче. И голова, кстати, работала теперь куда лучше — может, давно надо было разбежаться, да об стену? О том, чтобы шагнуть в поток машин на мостовую, Гарри думать не мог — он до сих пор боялся — и эта память останется с ним навсегда. Ему даже внутри автомобиля было не по себе. К счастью, его пока никто и никуда вести не собирался.

* * *

— Коллега, мне кажется, Джек Эванс попросту не хочет ничего вспоминать! — в сердцах признался молодой, но уже довольно известный в своих кругах психолог лечащему врачу Эванса.

— А без контакта с пациентом, точнее, без его желания…

— Это становится невозможно, — развел руками психолог. — Во всем остальном мальчик совершенно нормален…

— Да, и травмы, с которыми он поступил, выглядят так, словно он получил их не полтора месяца назад, а пару лет. Что весьма любопытно. Но в институте никаких патологий не нашли, как не нашли и ничего странного ни в одной из жидкостей организма. Кроме повышенного лейкоцитарного фона, что все-таки естественно в его положении.

— Я не о том хотел поговорить. Понимаете, он все время вздрагивает при упоминании машин, и только головой мотает, когда я прошу его представить, как он едет в машине. Всего лишь воспоминание о том, как его перевозили из клиники сюда, ничего травмирующего!

— Возможно, у него еще есть одна травмирующая ситуация, связанная с тем, что он куда-то ехал?

— Я думал об этом, но ведь он не признается! А он должен прожить ее о отпустить… Никогда мне еще не попадалось такого трудного пациента.

— В конце концов, это ваша работа. Просто сделайте ее. Или… не сделайте. Правда, неудачи случаются, и кто вы такой, чтобы быть исключением из правила? Давайте встретимся через неделю и еще раз все обсудим…

Гарри Поттер каждый день смотрел и выбирал себе покровителя. Он уже понимал, что это все временно, что никто из персонала не захочет усыновить его, а значит, будущие «родители» будут ему незнакомы. Но от братьев, поделившихся с ним своими именами, он научился многому, и прежде всего — наблюдательности. Ему было смешно и стыдно вспоминать, каким он был… недоразвитым. А еще обидно до слез — чему он мог научиться в чулане? Хотя… когда его оттуда выпускали, тоже почему-то не очень старался. Ничего, теперь-то он все изменит. Он, Джек Денвилл, и только потом Гарри.

И он вгрызался в учебу изо всех сил. Было очень трудно — но память, словно обновленная, помогала, и мыслить ясно становилось с каждым разом все легче.

— Очень запущенный мальчик, — говорили о нем учителя, качая головами.

— Но как старается! — возражали другие.

— У кого как, а я уже могу отметить, что этот ребенок несмотря ни на что делает определенные успехи, — гордился собой учитель математики. — Пока не очень большие, но перспектива меня определенно радует.

— И не только вас, коллега, — не преминул похвастаться географ. — Погодите, он еще всем покажет.

— Но орфография…

— Полагаю, мальчик просто мало читал.

— Зато теперь Эванса почти постоянно видят с книгой.

— Это же прекрасно!

— Я слышала, его скоро собираются выписать. Как думаете, мальчик готов вернуться в школу?

— Ему будет не просто, но… полагаю, Джек справится. Еще бы попасть в хорошую семью… Хотя бы такую, где родители имеют высшее образование.

— Об этом можно только мечтать.

— Нет, не реально. Я узнала, документы в Фостер-центр уже подали, но про отклики, естественно, ничего пока неизвестно.

* * *

— Но… вам не кажется, что это просто жестоко? — вопрошал Альбус Дамблдор Януса Тики, заведующего отделением Мунго, в котором всеми силами лечили Гарри Поттера. — Зачем вы даете ему знания о мире, в котором он больше никогда не сможет быть?

— Мне кажется, о жестокости надо было думать раньше, — парировал Тики. — И не нам. Мои сотрудники не могут и не хотят ограничивать любознательность мальчика. В конце концов, Статут мы этим не нарушаем, Гарри — сквиб, это давно установлено… Тем более что мальчик уже освоил контрабанду, точнее, заимствование, заискивание и заговаривание зубов. В конце концов, дежурным колдомедикам стократ проще дать ему книгу, чем отвечать на бесконечные дурацкие вопросы.

— Давно вы поняли? — переспросил Альбус.

«Значит, Снейп мне... лгал? Или сам не знал всей правды? Надо узнать!»

— А Северус… как он отнесся к этому?

— К чему?

— К… что вы мне только что сказали.

— А мы и его должны были просвещать во всех подробностях? Он не является опекуном, только добровольным, — Тики сделал паузу, словно сомневался в последнем слове, и хитро взглянул на Альбуса, — помощником. Кстати, спасибо вам за отличного зельевара, мистер Дамблдор.

Он уже хотел было сказать, что Мунго и он лично не собирается прекращать сотрудничество с отличным мастером, но решил, что это в конце концов только их дело. Захочет Снейп — сам расскажет своему директору.

Репутация Верховного чародея после всех этих событий изрядно пошатнулась, и Альбусу постоянно приходилось сталкиваться с последствиями. Это было крайне неприятно, но деваться было некуда — либо расстаться со всеми, такими нужными ему постами, либо терпеть. Так что скорбел он втройне — и по мальчику, которому совершенно точно не желал такой доли, и по несостоявшейся, уже понятно, партии с Пророчеством, и по собственной репутации. А самым сложным было то, что именно сейчас он должен выглядеть непогрешимым! И это при том, что он нашел ритуал, который мог бы магию мальчику вернуть — страшный, кровавый, но… Альбус был склонен к тому, чтобы все же его провести, хотя тот самый шрам на лбу Гарри странным образом начал по-настоящему зарастать.

Вот только Сириус Блэк молчать не будет и клятву не даст — просто потому, что дееспособным его назвать пока сложно. И кто будет проводить ритуал? Кроме Снейпа и некому… Вот только тот зельевар, а не ритуалист. А главное, как его подвести к этому, а самому остаться в стороне — компрометировать себя сейчас нельзя ни в коем случае.

Значит, только ждать. Столько, сколько понадобится. И следить за состоянием шрама. Альбус вздохнул, прекрасно понимая, что может и не дождаться. Хотя… может, это и к лучшему. Ничего, он что-нибудь придумает, на этот раз без детей. Уж очень с ними неудобно — все время чувствуешь себя виноватым.

* * *

Немного позже Гэри подслушал один очень, очень грустный для него разговор. Да, мистер Тики поставил на свой кабинет защиту от магического прослушивания, но спереть, точнее, на время позаимствовать обычный стетоскоп, давно заменивший в Мунго старинные слуховые трубки, и приложить его к стене — много ума не надо, как считал Гэри, а вот защититься от такого никому и в голову не пришло.

Он проделывал это всякий раз, когда к завотделения приходил кто-то интересный. Узнал много нового, правда, далеко не все понял. Много думал — профессор Снейп говорил, что это полезно, ну так кто бы спорил-то?! Гэри, то есть Гарри, был всеми руками за. И теперь уже ногами — они наконец почти перестали болеть и двигались более-менее как надо.

— Руку можно прирастить, если она сохранилась, или сделать протез, если нет. Но сделать протез для магии — боюсь, таких специалистов еще не рождалось на свет. И одними зельями тут не помочь.

— Ритуалы? — Снейп, как обычно, был скуп на слова.

— Ритуалы, да. Темные и довольно жестокие.

— Вы знаете что-то конкретное?

— Я только нашел, как в свое время отнимали магию.

— Полагаю, если есть способ провести изменения в одну сторону, должен быть и в обратную?

— Только если вы готовы представить и реализовать способ влить обратно кровь из медленно обескровленного волшебника. Точнее, семи волшебников, — Янус Тики явно разозлился. — При том, что процедура, как вы изволили выразиться, в одну сторону, длится не менее пяти часов.

— Это невозможно, — то ли прошептал, то ли выдохнул Снейп.

— А я вам о чем? Кроме того, это Азкабан, сами понимаете. Я даже не назову источник этих сведений.

— Я и не прошу.

— И правильно делаете.

— Значит, надежды никакой?

— Да, это окончательно. Идите порадуйте директора. Совсем упустил мальчонку, а ведь неглупый пацан. Его бы пристроить… Вот только как бы ему хуже не стало — все видеть и ничего не мочь — сами понимаете.

— Очень может быть, для мальчика случившееся не так и плохо. Альбус одно время поговаривал о возвращении сами-знаете кого.

— И собирался спрятаться за мальчишку?

— И спрятать весь магический мир.

— О. Тогда забудем обо всех ритуалах, возможных и невозможных. Пусть просто живет. Надеюсь, есть кому о нем позаботиться.

— Можете не сомневаться.

* * *

Минерва МакГонагалл была глубоко впечатлена, особенно намеком, какой существует ритуал и чего, точнее, кого он требует — да так, что не дала Северусу сказать ни слова, пока не стребовала с него клятву о том, что тот никогда не будет таким заниматься.

А потом их вызвал директор — Снейпу пришлось срочно делать вид, что пришел к Минерве по поводу якобы несправедливо заниженных оценок парочки его слизеринцев…

Там они с подобающе скорбным видом еще раз услышали, что шансов стать магом у Гарри Поттера больше нет.

— Тогда отдайте мальчику то, что принадлежит ему по праву рождения, — заявила Минерва.

Впрочем, именно этого, кажется, Альбус от нее и ожидал.

— Безусловно! Это деньги его предков и его дом! Хотя придется доказать Министерству, что дом в Годриковой лощине — не просто мемориал, а место, где должен жить мальчик. Он имеет на это полное право!

— При вашем старании, полагаю, его еще и отремонтируют… за счет Министерства, — не мог не съязвить Снейп.

— Вы полагаете, что надо было бы иначе? Не я делал из дома мемориал, и никак этому не способствовал, уж поверьте.

— Конечно-конечно. Главное, чтобы мальчик не остался один.

— Ни в коем случае.

Минерва понимала — случившееся действительно было ударом для Альбуса Дамблдора. Вот только понять — одно, а простить… простить она не могла. И даже не столько того, что произошло с Гарри, сколько недоверия к ней, единственной, кто никогда бы не подвел.

— Гарри нельзя отпускать, как нельзя и выпускать из виду — ему может грозить опасность. Я виноват, что несколько… раздул его славу, — неожиданно признался Альбус. — Я сам займусь мальчиком, верну ему ключ от сейфа и помогу разобраться. Пока поживет там же, где раньше — все же защита — не пустой звук. Вы же видели. Надеюсь, вы мне поможете?

— Значит, снова к Дурслям? — возмутилась Минерва.

— Только временно, и да, мы с ними поработаем, чтобы не доставляли больше Гарри неприятностей, правда, Северус?

И наконец Альбус услышал долгожданное:

— Располагайте мною, директор…

— Я готов… Когда отправимся?

— Послезавтра я иду к Гарри, так что, наверное, завтра, Северус, если удобно, то прямо утром.