Два Поттера (джен)

«Кто я? Что со мной будет?» — размышлял Гарри, пялясь в больничный потолок.

Только что прошел обход, сменились дежурившие ночью нянечки и медсестры, а перед глазами Гарри теперь долго будет стоять картина удивленных врачей — как те склонились над его постелью, не веря, что он может двигать руками и даже не загипсованной ногой. Его заставили несколько раз сжать и разжать пальцы, согнуть локти, колено, вытянуть носок ноги и натянуть к себе, и, если бы правая нога не была привязана к какой-то идущей с потолка штуковине, без сомнения, начали бы крутить и вертеть.

Он несколько раз услышал, что у него «потрясающая скорость регенерации», и, кажется, даже сообразил, что это значит, хотя в первый раз очень хотел спросить, хорошо это или плохо. Определенно хорошо. Плохо только то, что он ровным счетом ничего не может вспомнить.

Дни шли один за другим, и вот после того, как его свозили на рентген, правую ногу решили снять с растяжки — правда, гипс снимать пока не решились — вроде бы полагалось это делать не раньше чем через три недели. Гарри подумал, что с ума сойдет, но ему дали костыли и разрешили немного передвигаться по палате и ходить в туалет, который был там же.

Та самая добрая ночная нянечка, миссис Смит, которая была с ним в его первую ночь в больнице, принесла умывальные принадлежности и расческу. А потом и пижаму, которая принадлежала ее сыну, который давно вырос. Так что Гарри скоро перевели из экстренной хирургии в общую палату, и он стал как все. Вот только бы вспомнить, как его зовут, а то было так неловко, когда он не смог представиться соседям по палате — оба мальчика были явно постарше его и тоже на костылях, причем у второго в гипсе были даже обе ноги, вот только не бедро, а голень и стопа.

Дэниел и Уильям оказались братьями-погодками и тоже жертвами автомобильной катастрофы, в которой, увы, погибли их родители. А поскольку к Гарри никто не приходил, хотя объявление было давно разослано и опубликовано, то его приняли как товарища по несчастью, то есть сироту.

Из родственников у братьев оставались только дедушка с бабушкой — и дед был совсем больным, по крайней мене, бабушка все время за ним ухаживала и смогла приехать к ним в больницу всего один раз — передать необходимые вещи. И теперь братья гадали, отдадут их родственникам или поместят в патронатную семью. Тогда Гарри впервые услышал, что такое «Фостер-семья» и немного узнал об этом.

Через пару дней его соседям надоело звать его «эй, ты», хотя сам Гарри не видел в этом ничего необычного или неудобного, но новые приятели предложили ему самому выбрать себе имя и даже фамилию, и это привело его к раздумьям, которыми он тут же поделился.

— А вдруг я так и не смогу вспомнить свое настоящее имя?

— А вдруг оно тебе не понравится? — неожиданно спросил Дэн. — Мама говорила, что если человек чего-то очень-очень хочет, то это рано или поздно получается.

— Вот только родителей вернуть это не поможет, — срезал его энтузиазм Уилл и повернулся к Гарри. — Но вспомнишь ты или нет, все равно надо же тебя как-то называть.

И Гарри согласился. Вот только те имена, что он мог припомнить, ему не нравились, а брать имя или фамилию своего доктора или ночной няни, наверное, нельзя без спроса. А если он спросит, они могут подумать, что он хотел бы, чтобы они его…

Гарри прикусил губу. Да, он хотел, чтобы его усыновили, миссис Смит в особенности, но он никогда не будет об этом просить и даже намекать!

А потом Уилл предложил прикольную штуку: написать на бумажке все известные им троим имена и фамилии. Которые нравятся, конечно. И теперь Гарри сидел на постели, а вокруг него была разложена куча рваных бумажек — он выбирал себе имя.

«Оливер, Чарли, Джошуа… нет, Джошуа я быть не хочу, — он отложил карточку в сторону и продолжил. — Гарри, Элфи, Томас, Уильям, Джеймс… Уильям — классное, но точно не мое...»

— Это что за грязь? — возмутилась санитарка миссис Робертс, входя в комнату. — Сейчас же уберите!

Мальчишки дружно воспротивились, с трудом объяснив, что их сосед выбирает, как его будут звать. Та еще немного похмурилась, но, больше не найдя, к чему придраться, выдала всем лекарства и вышла, напоследок приказав все прибрать, как только они закончат.

— Конечно, миссис Робертс! — заявил Гарри. — Обязательно.

— Ты всегда такой правильный? — усмехнулся Дэн, но Гарри только пожал плечами в ответ.

Откуда он знал?

В конце концов у него осталось всего три карточки — Джек, Чарли и Гарри. Еще немного подумав, он вернул на место еще одну карточку — Джеймс. А потом подумал, что не возражал бы называться Дэном или Уильямом, вот только и Дэн, и Уилл уже были. И имели полное право воспротивиться. Хотя, может быть, они не будут против, если он возьмет одно из их имен вторым? Но которое?

Он вздохнул.

— Что, не можешь выбрать? — Дэн подскакал к нему на одной ноге. — А давай я?

— То есть?

— Я буду доставать листочки, но не буду показывать тебе, что вытащил. А ты возьмешь и выберешь, не глядя. Если хочешь, я и сам смотреть не буду.

И Гарри решил, что более крутой идеи он никогда не придумает. Тем более Уилл даже в ладоши захлопал — интересно же!

— Ну? — достал одну их бумажек Дэн.

Гарри помотал головой.

— Это?

Гарри посмотрел на листок и вздохнул:

— Нет.

— Это?

— Ну... давай!

Дэн протянул ему сложенную вдвое бумажку и нетерпеливо уставился, как Гарри ее разворачивает.

— Джек! — немного разочарованно выдохнул Гарри.

— Поздравляю, Джек! — помахал рукой Уильям.

— Привет, Джек, приятель!

Теперь новое имя показалось Гарри куда симпатичнее, и он кивнул.

— Давай сейчас второе имя! — подпрыгнул на постели Уилл.

— А можно, — осмелел наконец Гарри. — Я бы хотел… Вы мне здорово помогли, парни, в общем, можно я возьму вторым Дэн или Уильям?

— Ух ты, прикольно! — просиял Уильям.

— Я не против, — поддержал Дэниел.

Улыбка сбежала с лица Гарри.

— А… два можно?

— Тогда кто будет первым?

— Не знаю…

— Погодите вы!

Все уставились на Дэна, который явно был самым изобретательным в их компании. И он это подтвердил.

— Можно взять наши короткие имена и составить из них одно. Дэнвилл, как тебе?

— Джек Дэнвилл! — широко улыбнулся Уилл.

— Круто… — Гарри действительно нравилось. — Ваще…

— Ура! Получается, мы твои крестные! Классное имечко получилось! Смотри не посрами!

— Да ни за что!

— Это что тут за веселье? — на шум в палате снова явилась миссис Робертс.

— Теперь его зовут Джек Денвилл, круто, правда? — представил Гарри Дэн.

— Ну… Звучит неплохо! — миссис Робертс потрепала новоявленного Джека по голове. — Поздравляю! Кажется, вы получили редкую возможность самому себе выбрать имя и неплохо это использовали. А фамилия?

— Спасибо, миссис Робертс, фамилию еще не успели.

— Вам осталось не более получаса до того, как я погашу свет, имейте в виду! — и она вышла из комнаты, пряча улыбку.

Этим детям совершенно не обязательно знать, что она, едва выросла, побежала менять данное родителями дурацкое имя Офелия на куда более симпатичное Оливия.

— Я думал, она стерва, — прокомментировал Уилл. — А она просто строгая.

— Давай быстрей, Джек Дэнвилл, — ухмыльнулся Дэниел, но Гарри уже перебирал карточки с фамилиями.

— Смотри чтобы к имени теперь подходило! — напутствовал его Уилл, садясь в кровати поудобнее.

«Смит, Робертс, ой, нет, Браун, Уилсон, Джонс… Джон Дэнвилл Джонс? Хм, не слишком ли много "Дж"? Браун… — Гарри вытащил еще две карточки. — Тэйлор и Эванс. Хм. Эванс…»

— Как думаете, Джек Дэнвилл Эванс — звучит хорошо?

— Нормально, — кивнул Уилл. — Ну что, с имянаречением!

— Ур-ра-а! — грянули мальчишки, попутно перейдя на громкий шепот — миссис Робертс раздражать не стоило.

— Джек Дэнвилл Эванс, поздравляю тебя с имянаречением, — поднялся с его постели Дэн и продолжил как мог торжественно: — В этот замечательный день я желаю, чтобы ты пронес свое имя незапятнанным, чтобы оно принесло тебе удачу и друзей, и… — он неожиданно сдулся.

— И семью, — твердо добавил за брата Уильям.

— И семью, — улыбнулся ему новоявленный Джек. — Спасибо вам, парни.

— Да было здорово!

— У нас тут еще не было ничего такого же интересного.

— Скажи лучше, что в жизни не думал поучаствовать в таком!

— Ну да, не думал. Можно подумать, ты…

— Так, имянареченные и не очень, ну-ка быстро спать! — скомандовала миссис Робертс, но не выдержала, чтоб не спросить: — Ну и каков результат?

— Джек Дэнвилл Эванс! — гордо преставился Гарри.

— Кстати, если ты вдруг вспомнишь свое старое имя, может, потом поставить его первым.

— Или третьим. Чур, наше второе не трогать!

— Ах, так вот оно откуда. Ну что ж, гордитесь, желательно молча. А теперь спать! Сможете похвастаться завтра утром, если после обхода вам разрешать выходить из палаты.

— А нам разрешат?

— Только если вы будете как следует спать и выполнять все распоряжения врачей.

В ту же секунду трое мальчишек демонстративно засопели в подушки.

* * *

«Бедные дети», — шептались у них за спиной, когда мальчишки втроем начали выходить в коридор и обследовать все, до чего могли дотянуться. Правда, братья далеко не ходили — из них троих только Гарри первым избавился от костылей. Но смелели они с каждым днем — Гарри и не знал, что так можно. Или забыл… Он узнавал мир заново, и ему это нравилось, а поскольку ребенком он был совершенно непритязательным и в то же время искренним, то нравился практически всем.

Ему заменили очки — первые он получил почти сразу — при обследовании после черепно-мозговой травмы осмотр у офтальмолога был обязателен, но зрение удивительным образом улучшилось, хотя до нормы было еще далеко, но сам факт радовал.

«Такой славный мальчик» стало почти прозвищем Гарри, то есть теперь Джека, конечно же.

Вот только… одно дело — потрепать мальчика по голове, принести ему гостинец, ответить не его бесконечные вопросы, если есть время, пока идет дежурство, в конце концов, принести ему что-нибудь детское почитать. И совсем другое — поселить его у себя дома и ввести в семью и потом всю жизнь, по крайней мере довольно долгие годы за него отвечать.

Медики больницы, где находился Гарри, искренне теперь считающий себя Джеком, были заняты работой и своими семьями и делами — их альтруизм не простирался так далеко. Им и на работе хватало.

— Мы были уверены, что тебе здесь придется провести не меньше полутора-двух месяцев — такие травмы это очень, очень серьезно, — мистер Фергюсон подождал, пока его пациент кивнет, и продолжил: — Но ты всех нас удивил. Мы взяли все, чтобы исследовать твой организм, передали твои данные в исследовательский центр, но они не обнаружили у тебя никаких отклонений. И на плохое самочувствие ты больше не жалуешься, верно?

Гарри снова утвердительно кивнул.

— Мы приготовили твои документы к выписке. Ты сам выбрал себе имя, так что мы его и использовали, Джек. Тебе нужно учиться — учебный год уже идет, догонять, особенно после того, что с тобой произошло, будет не просто, но ты же не хочешь пропустить целый год?

Гарри помотал головой, хотя не очень понял, что это значит, кроме того, что ему придется покинуть больницу — единственное знакомое ему место.

— С-спасибо… И… куда мне теперь? — голос у Гарри чуть не сорвался — он плохо представлял, что будет делать.

— Но отпускать тебя просто так, в никуда, никто не собирается, не беспокойся. Тебя переведут в специальный пансионат, где с тобой продолжат заниматься реабилитолог и психолог. Мы надеемся, что твой организм, так быстро восстановивший твои кости и ткани, справится и восстановит память.

— Я хорошо запоминаю, мы проверяли, — вставил Гарри.

— Я знаю, — просто ответил мистер Фергюсон. — В пансионате ты сможешь и продолжать лечение, и учиться. Там будут другие — и дети, и взрослые, у которых самые разные проблемы с функционированием мозга.

— То есть это пансион для ненормальных?

— Почему ненормальных? Головной мозг — это важнейшая часть человека, и после его травм люди приходят в себя по-разному. Кто-то заново учится ходить, кто-то — разговаривать, а тебе вот надо будет учиться вспоминать. Для этого и существуют такие заведения, где работают специалисты. У нас же несколько другие задачи.

— Вылечить! — подхватил Гарри.

— Правильно, мистер Эванс. Мы не можем помочь вам вернуть память — у нас в штате таких специалистов не предусмотрено. Так что готовься, собирай вещи… и да, провожать тебя будет представитель социальной службы, так что не волнуйся.

Легко сказать «не волнуйся», а как это сделать, если ты не представляешь, что тебя ждет впереди? Гарри немного потряхивало, когда он собирал свои немногочисленные пожитки и прощался с… наверное, это называется друзья.

— Джек, ты адрес-то нам напиши. Мы, конечно, не особо любим письма писать, но на двоих, наверное, страничку будем наскребать, — заявил Дэн.

— А… я не знаю…

— Так сбегай спроси.

Заведующего в его кабинете Гарри не застал, но успел догнать его у самого выхода и адресом все-таки разжился.

— Ну вот, другое дело. Когда мы будем знать свой, мы тебе напишем!

— Ой, а я же могу вам сюда написать?

— Врачи говорят, мы тут еще на пару недель застряли, так что пиши, конечно! — обрадовался Уилл.

— Наши старые кости не так быстро зарастают, как твои молодые, — Дэн был в своем репертуаре. — Так что не прощаемся.

Тут Гарри приуныл — он сообразил, что для того, чтобы написать письмо, надо как минимум купить конверт — пара тетрадей, альбом для рисования и карандаши у него были, пожертвованные самыми разными людьми, а вот конвертов — ни одного. У братьев тоже не оказалось.

— Попросишь у этого, кто там будет из социальной службы, — успокоил его Дэн. — А может, там, в пансионате, дадут. Это же не заключение без права переписки.

Гарри улыбнулся. Дэн был неистощим на интересные рассказы, и он очень много узнал благодаря ему — тот пересказывал фильмы, которые они смотрели с братом, а иногда просто придумывал истории или вспоминал анекдоты. Делать-то в палате было все равно нечего, а на костылях или на одной ноге далеко не упрыгаешь. Как же будет грустно без них!

— Джек Эванс, за вами приехали, — позвала его новая медсестра. — Поторопитесь.

Гарри очень не хотелось показывать свои слезы, от которых было так горячо глазам, так что действительно прощание вышло коротким и каким-то скомканным. И вот невысокая полная женщина, представившаяся как мадам Браун, открывает ему дверь, он садится в машину, на заднее сиденье, после чего у него перехватывает горло — ему кажется, что сейчас на место водителя опустится крупный толстый мужчина с усами как у моржа, дядя, дядя…

— Джек, с тобой все в порядке? — оборачивается к нему мадам Браун, сверкая очками в яркой золотистой оправе.

— Д-да, — отвечает он, как никогда ясно понимая, что его на самом деле зовут не Джек. Но…

«Мальчишка», «этот», «урод», — всплывает в голове, пока вдруг с полной ясностью не возникает «Гарри».

— Я вспомнил!

— Не отвлекай меня во время движения. — ровным голосом говорит мадам Браун, и Гарри замолкает, настороженный, но счастливый. Он вспомнит. Он обязательно вспомнит!