Ч@Т знакомств (гет)

Это было неприметное, в почётных летах заведеньице в одном из тупиков Косого переулка с ненавязчивой музыкой, приглушёнными голосами и меню, способным удовлетворить весьма взыскательный вкус. Северус прибыл заранее и уселся, как обещал, в дальнем углу рядом с окном, из которого была видна улица. Тут же прилип официант с масляной улыбочкой, которому он дал указание не беспокоить, пока не появится дама.

Проходили минуты. Взгляд прогулялся по немногочисленным посетителям, скользнул в отражении окна, отметил время и упал на дверь. Вошла круглолицая девушка с раскрасневшимися щечками и чудесными каштановыми кудряшками, стала искать кого-то. Северус встрепенулся, когда их глаза встретились. Незнакомка чуть задержалась на нём — в уголках губ проскользнула игривость, — но потом продолжила осматривать зал. Вскоре лицо её просияло, и кокетка направилась к столику, где сидела её худая, астеничного вида подруга в тяжёлой шляпе.

Северус не тревожился, будучи прекрасно осведомлённым о том, что женщины вообще плохо управляются со временем. Подумаешь, каких-то пять минут прошло.

«Уже целых пять минут!» — Гермионе хотелось плакать. От нервного напряжения возникла потребность двигаться, она встала и заходила по кабинету кругами, заглянула в чат, снова заходила кругами, снова заглянула в чат — Летающий Принц так и не появился. В голове возник образ высокого мужчины в чёрном, что сидит в одиночестве и ждёт. Она вернулась на место и попыталась высказать свои чувства на бумаге.

В десять минут Северус по-прежнему не волновался, да и в пятнадцать был ещё не сломлен духом. В двадцать, однако, дух его начал слабеть, а надежда чахнуть. Ещё и официант пристал, мол, долго сидите, сэр, извольте заказать либо освободите столик, вам здесь не лавочка в парке. Снейп угрюмо попросил меню.

В тридцать пять минут, ожидая своё блюдо, он начал прикидывать варианты. «Увидела меня в окно — не приглянулся, вот и решила сбежать от неловкого разговора».

— Ваш стейк и картофель с грибами, — официант снял с подноса тарелки и разложил на столе.

— Благодарю.

«Или испугалась и передумала в последний момент?»

Снейп отрезал кусок сочащегося красным соком мяса, поднёс вилку ко рту и замер: «А может, с ней какое-то несчастье случилось?»

Так он размышлял, пока время текло, а еда исчезала с тарелок. Говядина была вкусной, а вечер отвратительным. Расплатившись и поймав в спину чуть слышное фырканье насчёт маленьких чаевых — «радуйся, что вообще их получил, назойливый сморчок», — Северус шагнул в прохладную бездну.

Теперь на улице было безлюднее, нежели часом ранее. Осенний ветер гнал по плитам газетный лист, поддувал в лопатки, решётчатые тени касались худого лица, проплывали желтые глазницы фасадов, под подошвами хрустела мостовая. Снейп чувствовал себя обманутым, отвергнутым. Не конкретно этой девушкой, а самой жизнью.

Он вернулся в кабинет около девяти вечера, снял пальто и прошёл к рабочему месту. Чернила были убраны в стол, перо очищено и уложено в футляр, из следов пребывания здесь мисс Грейнджер только сухая записка:

«Отчёт доделан и отправлен. Проф. Г. Г.»

Тревожные движения палочкой над чистым пергаментом, еле слышный шепот заклинания и вот — чат.

Lithospermum: Извини, но я не смогу прийти сегодня на встречу. Начальник скинул на меня свою работу. Мне очень жаль.

Какое скверное совпадение, в том смысле, что таковым оно совсем не выглядело. Северус ткнул палочкой в текст и произнёс нужные слова. Бумага выдала:

Сообщение было отправлено сегодня в 18:24

Как раз, когда он ушёл наверх собираться, оставив мисс Грейнджер в кабинете одну.

Lithospermum (18:29): Ты, наверное, думаешь, с какой стати? Ведь у меня сегодня выходной, и я могла бы отказаться! Имела законное право! Да, имела, но были бы последствия. Начальник манипулировал мной, практически шантажировал, намекая, что у меня могут быть проблемы, если не сделаю так, как он «просит». Мне осталось проработать здесь около восьми месяцев, а потом я хочу попытаться устроиться в другое место. Я не хотела рисковать. Прости меня.

В памяти у него пронеслось что-то. «Восемь месяцев», — повторил про себя Северус, подсчитывая в уме, сколько их осталось до начала летних каникул, когда мисс Грейнджер собиралась уволиться.

Lithospermum (19:09): У меня было мало веры в то, что ты зайдёшь в чат до нашей встречи, и всё же я надеялась. Мне невыносима мысль, что ты сидишь там один и ждёшь меня. Я чувствую себя такой виноватой и ничего не могу с этим поделать. Ужасная ситуация. Всё не должно было быть так. Прошу, пр….ти меня.

В этом месте буквы размыло, как от влаги.

Отрицание.

— Чёрт, — выругался Северус. — Этого не может быть.

Он схватился за голову, вспомнив какие пылкие откровенные разговоры они вели друг с другом, сколько личного он открыл о себе… А это была она… Всё это время… Или нет?.. Может быть, просто несколько невероятнейших, невозможнейших совпадений?.. Вдруг появилась надпись:

Пользователь Lithospermum в сети.

На пергаменте тут же проступило:

Lithospermum: Не веришь мне? Не хочешь говорить?

Гнев.

Северус неподвижно навис над столом, не в силах заставить себя написать ни строчки. Что за ужасное стечение обстоятельств! Чья злая шутка? Почему именно с ним? За что? Это несправедливо!

Торг.

Нелюбовь к тому, чтобы оставлять что-либо неясным требовала дальнейших действий. Лучший способ добыть сведения — выпытать их у непосредственного обладателя. «Жаль, что пытки отменили», — некстати вспомнились ему частые воздыхания школьного завхоза.

Однако была более гуманная процедура, и через несколько минут он стоял возле комнат мисс Грейнджер, прислонившись ухом к двери, за которой гудела неизвестность.

— Минфас! — позвал он едва слышно.

Возник домовик и услужливо спросил, чего желает директор Снейп.

— Сделай мне ромашковый чай на две персоны и один меренговый рулет с голубикой и листиком мяты. Доставь прямо сюда.

Через некоторое время эльф появился снова с серебряным подносом, на котором расположились пузатый чайник, пускавший из носика пар, две чашки и узкое блюдце с десертом.

— Ромашка заварится через три минуты, — произнёс домовик почему-то шёпотом, вторя манере директора.

— Мне нужно, чтобы ты доставил этот поднос прямо в апартаменты мисс Грейнджер по моей команде, — начал инструктировать Северус, между делом доставая из кармана небольшой пузырек. — Мисс Грейнджер нужна небольшая помощь, — прокомментировал он свои действия эльфу и накапал в одну из пустых чашек немного зелья.

— Минфас знает, что директор Снейп никогда и никому не причинит вреда, — покивал в такт своим словам домовик.

— Излишне ли говорить о секретности? — Снейп аккуратно разлил ромашковый чай по чашкам и поправил листик мяты на рулете.

— Минфас будет молчать до конца своих дней, директор Снейп, — поклонился эльф.

— Как только я предложу мисс Грейнджер составить мне компанию за чаем, тут же доставь поднос.

Эльф исчез с тихим хлопком.

Северус осмотрел себя, поправил одежду, пригладил волосы и, выдохнув, занёс руку над дверью.

Тук-тук. Ничего.

Ещё раз.

Тук-тук. Шаги. Скрип петель. Красные глаза. След мокрой дорожки на щеке. Взгляд исподлобья.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — сказал он неуверенно.

— Добрый вечер, сэр, — ответила она вялым, безучастным голосом, продолжая стоять в проёме.

— Вы позволите мне войти?

Отступила — флегматично, нехотя.

— Ещё раз спасибо, что выручили меня, — Северус прошел вглубь, ближе к камину, возле которого расположились кресла и низкий кофейный столик. — Наверное, устали?

Молчание.

— У меня тоже был тяжёлый день. Не будете ли вы так любезны составить мне компанию за вечерним чаем? — Сразу же после этих слов на кофейном столике появился поднос со всем необходимым. — Я взял на себя смелость сразу сделать заказ для нас.

Она посмотрела ему прямо в глаза, проигнорировав появление чая, и с раздражением в голосе сказала:

— Директор Снейп, благодарю за столь радушное предложение, но я предпочла бы, чтобы меня оставили в покое. Я и так проработала весь вечер. Скажите, имею ли я право располагать оставшимся временем так, как мне угодно?

— Разумеется. Я всё понимаю. Вы ненавидите меня.

— Нет, сэр. Просто хочу побыть в одиночестве.

— К тому же, — почти покаянно продолжил Снейп, — мне стыдно, что я был вынужден испортить вам выходной. И теперь я вижу, вы явно чем-то расстроены. Я как джентльмен не могу оставить вас в таком состоянии.

Его непривычная обходительность и учтивый тон вызвали замешательство и раздражение.

— Вы как джентльмен должны были покинуть комнату дамы по первой её просьбе! — Накопившееся недовольство рвалось наружу, и Грейнджер уже не старалась говорить с ним вежливо.

— Давайте так, — спокойно предложил Северус. — Одна чашка чая, и я сразу уберусь восвояси. Идёт?

Гермиона зло посмотрела на него, вздернула подбородок, наморщила лоб, открыла было рот, чтобы высказать что-то резкое, но Снейп заставил её замолчать всего одной фразой.

— И домовики очень старались вам угодить, разве должен их труд пропадать понапрасну? — Лицо его, сдержанное и участливое, приняло совсем уж кислую мину. — Вы присядете или будете пить стоя?

Её гнев сменился недоумением.

— Похоже, вы намерены делать то, что вам заблагорассудится, невзирая на мои возражения! — она подлетела к столику, неудачно зацепилась за коврик, лежавший неподалёку, и неуклюже плюхнулась в кресло. Заметив десерт и уловив запах ромашки, нахмурилась. — Что за фокусы…

— Что вы имеете ввиду? — мягко уточнил Снейп.

— Вы заказали именно то, что я люблю. Откуда…

— Наверное, домовикам известны ваши вкусы, — как можно более непринуждённо ответил Снейп, а в висках, отбивая ритм, дико пульсировала кровь:

«Она! Она! Она! Она! Она!»

Депрессия.

Первым его желанием было выбежать прочь, никогда больше не заходить в чат и как можно реже пересекаться с мисс Грейнджер. Его взгляд приковало к тонким дрожащим пальцам. Нечестно оставлять её в такой подавленности, мучимой неведением. Северус решил, что его священная обязанность — успокоить её и убедить навсегда забыть о таинственном незнакомце. Об этом чудовищном, нелепом, невообразимом переплетении их жизней, об этой насмешке судьбы, об этом случае их обоюдного временного умопомешательства.

Гермиона между тем отрезала кусочек рулета и запила чаем. Он испытующе посмотрел на неё.

— Что случилось? Вы не можете так переживать из-за испорченного выходного.

Она шмыгнула носом.

— Дело не только в этом…

— Расскажите.

— Не знаю, стоит ли… это… личное… — она отхлебнула ещё чая.

— Обещаю, что сохраню всё в тайне.

— Если коротко, то я расстроена, потому что один очень важный для меня человек, кажется, больше не хочет со мной общаться.

— Может быть, это к лучшему? Вы уверены, что вам так уж нужен этот человек? Вполне вероятно, что общение с ним ни к чему хорошему не приведёт…

Невзирая на его слова, она вдруг вся сжалась — глаза заблестели — всхлипнула:

— Я всё испортила! — и заплакала, подрагивая плечами.

Принятие.

— Ничего, — утешал Снейп. Наклонившись вперед, он протянул руку и накрыл её ладонь своей, мягко похлопывая по ней, словно пытался успокоить ребёнка. Его самого несколько знобило от волнения и удивления, от понимания того, как сильно она привязалась к нему. Странно, что это не казалось чем-то противоестественным, не вызывало отторжения.

Выплакавшись, Гермиона снова шмыгнула носом и отпила из чашки.

— Три недели назад я познакомилась с одним человеком, — продолжила она. — В чате. Вы знаете, что такое чат?

— Я слышал об этом заклинании. Что-то наподобие каминной связи, только на бумаге.

— Да, — она сделала ещё глоток, наслаждаясь лёгкой терпкостью луговой травы. — Мы очень сблизились. Этот человек… Я не знаю ни его имени, ни как он выглядит. Но он стал для меня родным.

Бледной рукой Снейп потёр переносицу, и уставился куда-то в пустоту, будто в прострации.

— Вам, наверное, скучно это всё слушать…

— Нет-нет, — он снова посмотрел на неё с живым вниманием. — Вы сказали, он стал для вас родным…

— Всё так, — она слизала с губ сахарную пудру, и те маняще заискрились в свете огня. — Я ни к кому такого не испытывала. Когда с человеком не наговоришься, когда им не надышишься, когда просто хочется оказаться рядом, и держать его за руку, и… — Она вдруг посмотрела на Снейпа. — Что случилось?

— А?

— Вы сжали мою руку.

Он отдёрнул ладонь, как после удара током.

— У вас в комнатах очень холодно, — пояснил он угрюмо и с помощью волшебной палочки «подкинул» несколько дров в камин.

— Я могла бы быть рядом с ним сегодня, — сказала она грустно. — Мы должны были встретиться в ресторане, в семь.

— Мне жаль.

— Вы всё равно ничего не смогли бы поделать. У вас была деловая встреча. Кстати, как прошло?

— Хуже, чем ожидалось.

— Вот и мой вечер… Я планировала, — она чуть усмехнулась. — Вернее, наоборот. Всё так… Мерлин, мне неловко говорить об этом, но я даже не была уверена, что проведу эту ночь в Хогвартсе.

Снейп сглотнул и задышал чаще. Снова потёр переносицу, расправил складки мантии, не зная, куда деть беспокойные руки. Он потянулся к плечу, задев рукавом посуду. Чашка полетела в сторону и, встретившись с камнем, прозвенела осколками.

— Да что с вами? — изумилась Гермиона.

— У вас совершенно невозможный камин, — проворчал он. — Теперь — мне жарко!

Гермиона пожала плечами, восстанавливая целостность белого фарфора.

— Это, наверное, от чая, — и подлила ему ещё из чайника.

— Мне жаль, что я стал причиной вашего несчастья, мисс Грейнджер. Скажите, могу ли я что-то исправить? — спросил он участливо.

— Теперь уже ничего не исправишь. Он мне не отвечает.

— Вы объяснили ситуацию?

— Да, и очень подробно, но… — она снова шмыгнула носом и замолчала.

— Он ответит, — неожиданно сказал Снейп.

— Вы уверены?

— Да.

— Почему? Вот вы, будь вы на его месте, простили бы меня?

— Простил.

— Хм… А знаете, вы меня немного успокоили. Потому что если даже вы… А ведь вы более суровый человек, чем он.

— Что же, рад угодить.

— Погодите, я что, действительно назвала вас суровым?! Ох, у меня сегодня язык, как помело. Болтаю какую-то чепуху. Простите, я совсем не считаю… То есть я…

— Да ничего. Я воспринял это, как комплимент.

— Что, правда?!

И она засмеялась. А он улыбнулся. А чашки опустели.