Resurgam – Воскресну (гет)

Гермионе стоило большого труда не выдать своего отчаяния, когда она зашла в кухню пожелать Мери спокойной ночи.

Мери и Джон считали её настоящей Джейн Эйр, вряд ли бы они обрадовались, если бы Гермиона начала им сбивчиво объяснять, что она временно вселилась в чужое тело, а на самом деле она волшебница, которая будет жить без малого двести лет спустя. Конечно, ведьм сейчас уже не сжигали, времена были не те, но лишние проблемы ей сейчас точно не были нужны.

Пока они шли с Элен по туннелю, та успела ей рассказать обо всех жителях Торнфильд-хауса, а так же о том, что Джейн Эйр сбежала в неизвестном направлении после открывшейся чудовищной правды о Берте Рочестер.

Напоследок Элен предупредила, что обратно можно вернуться лишь вдвоём, только тогда баланс мироздания восстановится и Вселенная успокоится. А ещё, с беспокойством глядя на Гермиону, она сказала:

— Я должна тебя предупредить. Поскольку ты идёшь туда добровольно, перемещение будет болезненным. Те, кто попадают против своей воли, испытывают меньше трудностей, потому что они лишь закрывают дыры, получающиеся в пространстве Вселенной. Я просто хочу тебя предостеречь, что это, возможно, будет непросто.

Гермиона порадовалась, что с ней не было никого в «Кабаньей голове». Кто бы поверил, что стойкая радетельница всех правил так опрометчиво ввяжется в сомнительную авантюру?

Она поморщилась. Плевать на все правила. Можно же, в конце концов, просто довериться зову души и сердца?

Оглянулась в последний раз на Элен-Ариану и шагнула вперёд на слабый далёкий огонёк — единственное пятно света в плотной темноте.

Внутренности скрутило так, будто она вновь оказалась на полу Малфой-мэнора. Ей казалось, она слышит маниакальный смех Беллатрикс; кости выворачивало, словно тело кто-то решил пропустить через гигантскую мясорубку. Тошнота подступила к самому горлу, и Гермиона потеряла сознание.

Когда она очнулась, поняла, что лежит на обочине дороги. Мелкий дождь промочил её насквозь, холод пробрался в рукава её платья — мантия потерялась при последнем шаге из трактира Арианы. Впрочем, палочка тоже осталась в мантии. Гермиона кое-как поднялась и, пошатываясь, двинулась на огонёк, всё так же блуждающий впереди. Только бы это не был болотный фонарник, а то её силы закончатся раньше, чем она сумеет добраться до людского жилища.

Чем она вообще думала? Она даже не уточнила, где именно окажется. Всё, что ей было известно — где-то здесь, в этом измерении, находился Северус Снейп, и она пришла, чтобы помочь ему вернуться.

Глупости. Какие глупости. А если она его не найдёт? А если он не пожелает возвращаться? И потом… Он же не обязан относиться к ней так, как тот мистер Рочестер к Джейн Эйр. Гермиона покраснела бы до корней волос от своих мыслей, но она так замёрзла, что стучала зубами.

Огонёк, хвала небесам, не пропадал, а всё так же светил призывным маячком. Гермионе казалось, что она вышла из «Кабаньей головы» не некоторое время назад, а очень давно. Без сил она взобралась на крылечко небольшого домика и постучала.

Её знакомство с Дианой, Мэри и Сент-Джоном Риверсами было заведомо предопределено свыше, ведь настоящая Джейн Эйр тоже нашла приют в Мурхаузе. И Гермиона так же, и как Джейн, подружилась с Дианой и Мэри, а с Сент-Джоном у неё отношения сложились сложные, и были на то причины.

* * *

И всё же она сумела оказаться здесь, в Ферндине. Ради чего?

Возможно, ради песни малиновки, которая разбудила её рано утром?

Тщательно убирая волосы в тугой пучок, Гермиона думала, что не всё ещё потеряно.

Она спустилась к завтраку, полная решимости. Ничего, если Снейп не хочет знать Гермиону Грейнджер, уж Эдвард Рочестер всегда будет рад встретиться со своей Джейн.

Взяла у Мери поднос с завтраком и направилась в гостиную — Мери сказала, что мистер Рочестер встал сегодня рано и уже там.

— Доброе утро, сэр, — сказала она, прикрывая за собой дверь.

Он не подал и вида, что услышал её, однако рука его с поднятой чашкой кофе дёрнулась, от чего кофе пролился на брюки.

Гермиона поставила поднос на стол, схватила полотенце и принялась промакивать пятно.

— Вы не обожглись, сэр? — с тревогой спросила она.

— Если вы и дальше будете с таким усердием тереть мои брюки, мисс Грейнджер, мне точно станет жарко, — с сарказмом произнёс он.

Она вспыхнула, скомкала полотенце и застыла, не зная, что сказать.

— Сядьте, вы загораживаете мне свет, — произнёс он вполне миролюбиво.

— Свет? Вы… видите?

— Представьте себе, со вчерашнего дня я могу различать пятна света. Не тешьте себя иллюзиями, дело не в вашем чудесном появлении. Мистер Картер горел оптимизмом, что это неизбежно случится, когда воспаление начнёт сходить.

— Это хорошо. Я рада за вас, сэр.

— Спасибо… Скажите, а как мне вас называть? Вам куда как удобно обращаться ко мне абстрактным «сэр», но что если зайдут Мери или Джон, а я назову вас мисс Грейнджер? Не сочтут ли эти бедные люди, что я окончательно поехал крышей?

Гермиона пожала плечами, потом спохватилась и сказала:

— Мне всё равно.

— Вот как? Ну не Джейн же мне вас называть! Джейн Эйр… Хотя почему нет? Ваше второе имя Джин, верно?

— Да. Полное моё имя Гермиона Джин Грейнджер.

— Отлично! Я буду называть вас Джин. Всё же по звучанию это ближе к Джейн, чем мисс Грейнджер. Как вы могли заметить, я не всегда понимаю, что в комнате находится посторонний. А так мы избежим ненужных домыслов.

— Хорошо.

— Вы бы на уроках были такой покладистой, мисс Грейнджер. Простите, Джин! И вот ещё что. Я обдумал ситуацию. Меня это мало забавляет, но вы добровольно оказались со мной в одной лодке. Пока мы не поймём, в какой стороне берег, нам придётся грести вместе. Не скажу, что я в восторге, но лучше так, чем… Впрочем, не важно.

— Я… Попробую.

— Почему бы нам не прогуляться? Сегодня замечательная погода, судя по песням птиц. Но, пожалуй, мне придётся воспользоваться вашей помощью.

— Хорошо, сэр, но сперва давайте позавтракаем.

Услышав из его уст это признание, я не могла сдержать слёз: прикованный к скале царственный орёл мог бы так просить воробья приносить ему пищу. Однако я не собиралась плакать; я стёрла солёные капли с лица и занялась приготовлением завтрака.

Утро они провели на воздухе. Гермиона вывела Северуса из сырого мрачного леса на простор вересковых полей, где в яркой зелени нежилось солнце. Ласковый ветер гнал по умытому небу лёгкие облака, и Гермиона, усадив Северуса на поваленный сухой ствол каштана, принялась рассказывать, какие облака на что похожи.

Пайлот лежал рядом с ними, потом положил свою морду на колени Гермионы и хорошенько обслюнявил подол её платья.

Гермиона рассмеялась и погладила Пайлота за ушами.

— Чему вы смеётесь, Джин?

Гермиона вздрогнула. Она не привыкла, чтобы её так называли, но ещё удивительней, пожалуй, было слышать этот голос без ноток сарказма или желчи.

— Просто Пайлот здорово напоминает мне Клыка.

— Это собака Хагрида, верно?

— Клык погиб. Сгорел во время Битвы, когда Пожиратели подожгли избушку. Фу, Пайлот, нет!

— Что происходит, Джин?

— Я не знаю! Он себя странно ведёт. И этот взгляд… Я, конечно, понимаю, что собаки все похожи, но такие же глаза были у Клыка.

— Действительно… Очень странно. Возможно, не только мы с вами переместились сюда?

— Вы шутите, да?

— Нет, пытаясь найти разумное объяснение. Мне не даёт покоя одна мысль, но я никак не могу ухватить её, понять. Кажется, что истина буквально на поверхности.

— Иногда губная гармошка всего лишь губная гармошка.

— О чём вы?

— Да так, не обращайте внимания.

Настроение сдулось. Пропало всё оживление. Гермиона замолчала, Пайлот вскоре тоже успокоился и задремал.

— Что, Джин, все облака, похожие на Поттера в очках, закончились? — услышала она рядом голос часом спустя. — Пойдёмте домой, становится прохладно. Наверное, снова будет дождь.

Он встал, потирая левую руку и поджидая, когда Гермиона поможет ему выбрать верное направление в сторону дома.

После обеда Гермиона хотела почитать, тем более, в комнате, где её разместили, было много книг, но ноги сами понесли её в гостиную.

Снейп сидел по обыкновению в кресле и смотрел в окно. Он был повёрнут сейчас к Гермионе здоровой, правой стороной, и она задержалась в дверях, вглядываясь в его профиль. Хотелось подойти и дотронуться до этого бледного лица, провести по линии носа, коснуться губ, ломаной линией сомкнутых в немой скорби и раздумьях.

— Ну что, Джин, чем займёмся? — повернулся он к ней, разгоняя наваждение.

— Вы делаете успехи, сэр. Вот вы уже и не путаете меня с Мери, — ответила ему в тон Гермиона и прошла к окну.

— Просто Мери с Джоном отпросились после обеда до завтрашнего утра. Я в полном вашем распоряжении, — поклонился Снейп.

Гермиона старалась не думать о том, что они остались в доме одни, и уж тем более не собиралась показывать вида, что это известие её взволновало.

— Можно поиграть в шарады, — выпалила она первое, что пришло в голову.

— Вы считаете, что взрослые люди, оставшись наедине, играют в шарады? — вкрадчиво спросил Снейп.

— Зачем вы надо мной смеётесь? — вспыхнула Гермиона.

— Отнюдь, мисс Грейнджер. О нет, Джин! Я просто стараюсь играть по вашим правилам. Мы же вроде как почти обвенчались, не так ли?

Гермиона промолчала.

Не дождавшись ответа, Северус Снейп самым своим обычным скучным голосом спросил:

— Что там за шарады? Удивите меня.

В голову ей ничего не приходило, кроме детских загадок. Но с чего-то ведь надо было начать.

— Первое — нота,

Второе у лося на голове:

А хочешь целое найти?

Тогда ищи его в пути.

— Это загадка про Поттера? — не удержался Снейп от колкости.

— Почему?

— Поттер — олень. Всегда олень. Впрочем, я слышу по вашему тону, что это неверный ответ. Что же это?

— Почему вы всё время надо мной смеётесь?

— Может быть, потому, что мне надоело ваше общество?

Гермиона встала и молча пошла к двери, чувствуя, как душат слёзы. Когда она уже взялась за ручку, её догнал голос:

— А может быть, от того, что я сам себе надоел. Правильный ответ — «дорога». Джин, зачем вы вступили со мной на одну дорогу? Это неверный путь.

Рука повисла в воздухе, так и не дотянувшись до двери. Гермиона обернулась в нерешительности.

— Моя очередь, — как ни в чём не бывало сказал Северус Снейп. — Вот вам моя загадка: «Я оранжевая, я ношу зеленую шляпку и звучу как попугай, что я?»

— Морковь?⁽¹⁾ — ответила Гермиона, невольно улыбаясь.

— А вот и не угадали! — довольно произнёс Снейп. — Это Молли Уизли!

Повисла пауза.

— Что-то не так? — спросил Снейп через пару минут.

— Молли… Она погибла. Её убила Беллатрикс в самом конце Битвы.

— О боги, — прошептал Снейп. — Я не знал.

Он встал, на ощупь дошёл до фортепиано в углу, откинул крышку.

По гостиной поплыли волшебные звуки бетховенской багатели «К Элизе». Мелодия растекалась волной, вспенивалась гребнем и рассыпалась сотней брызг. Они будоражили что-то внутри, текли из глаз слезами; когда последняя нота печально вылетела в открытое окно, Гермиона поняла, что плачет уже просто навзрыд.

Она чувствовала себя несчастной и одинокой. Она запуталась во времени и пространстве, она бежала сама не зная куда и искала неведомо кого. Чьи руки сейчас обнимали её, ласково баюкали в объятиях? Чей голос мягко успокаивал, обещал, что всё непременно будет хорошо?

Когда она немного успокоилась, он подвёл её к диванчику возле книжного шкафа и усадил.

— Я бы сходил на кухню за чаем, но, боюсь, там я не так хорошо ориентируюсь, как в гостиной, — произнёс он. — Здесь я давно изучил, сколько шагов в какую сторону нужно сделать, чтобы не быть полным болваном.

Его привычный сарказм отрезвлял быстрее уговоров и успокаивающих слов. Гермиона достала носовой платок, хорошенько высморкалась.

— Вы настоящая леди, Джин, — услышала она рядом.

Плевать.

— Простите меня, — продолжил он. — Мне искренне жаль, что Молли погибла. Она была иногда излишне шумной, но, наверное, на ней держались вся Нора и половина магической Британии.

— Где вы научились так играть? — спросила Гермиона, желая скрыть неловкость из-за своей истерики.

— О, я бы и сам хотел узнать. Видите ли, Тёмный Лорд когда-то невольно наградил Поттера способностями разговаривать на змеином языке. Я так думаю, что попав в тело этого мистера Рочестера, я вместе с наружностью вобрал в себя и некоторые его черты. Уверяю вас, я бы ни за что не стал играть с вами в шарады раньше.

— Правда? В смысле, я хотела сказать, что тоже в себе обнаружила кое-что новое, то, чего во мне не было раньше. Наверное, вы правы. Джейн Эйр и Эдвард Рочестер незримо витают рядом.

— Надеюсь, мы не сильно их потеснили, вселившись в их тела.

— Надеюсь, мы найдём способ вернуться обратно, а их оставить здесь.

— Джин…

— Да?

— Почитайте мне что-нибудь.

Она вытащила наугад книгу из книжного шкафа, перелистнула страницы:

— Любовь, какую ни один,

Быть может, человек

Из сердца пламенных глубин

Не исторгал вовек,

Примчалась бурною волной

И кровь мою зажгла,

И жизни солнечный прибой

Мне в душу пролила.⁽²⁾

— Достаточно… — прозвучал резкий голос.

— Я плохо читаю?

— Отвратительно. Идите сюда, Джин.

Гермионе хотелось швырнуть книгу и уйти к себе, но отчего-то повиновалась. Аккуратно поставила стихи на место, она подошла к дивану.

Он протянул руку, нашёл её ладонь, несильно сжал.

— Сядьте рядом. Пожалуйста…

Она села.

Секунды длились, он молчал, она тоже, боясь, что он точно слышит сейчас бешеный стук её сердца.

Но, испытывая крайнее замешательство, я всё-таки нерешительно следовала за ним, тщетно стараясь выдумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти. Однако он был так спокоен и сдержан, что мне вдруг стало стыдно за моё смятение. Если во всём этом было что-то дурное, оно, видимо, заключалось только во мне самой. Сам же он ни о чём не подозревал и был совершенно спокоен.

А потом он притянул её к себе и поцеловал.

1) Морковь (англ.) — carrot; попугай (англ.) — parrot

Вернуться к тексту

2) Этот романс пел Эдвард Рочестер в книге Шарлотты Бронте «Джейн Эйр».

Вернуться к тексту