Вне закона (джен)

Вечером, готовясь ко сну, Ваня не мог перестать думать о своем знакомом. Это неудивительно, ведь новость о том, что кто-то управляет чужим временем, любому не давала бы покоя. Однако Доброльский до сих пор отказывался верить. В ход пошел логический анализ.

«Фокус с мороженым пока под вопросом, случай на перекрестке — вообще необъяснимое явление, — размышлял Ваня. — Что еще было странного в эти дни? Поезда приходили быстро. Это он ускорял время их прибытия, чтобы я на работу успевал? Ладно, это сойдет за правду. Что еще? Программы на работе стали загружаться быстрее, я ухожу вовремя, ночи длиннее — это все в копилку изменений времени пойдет. И… и светофоры туда же, — Ваня вспоминал каждую подозрительную деталь, произошедшую с момента их знакомства. — О, был еще день, когда все что-то теряли, а я находил. Это как объяснить? Так, рассуждаем логически. Что было со всеми эти предметами? Они своевольно, то есть с помощью силы Блэра, перемещались из одного места в другое. Объекты материальны, они изменили свое положение в пространстве. Значит, Блэр двигал пространство, так, что ли? Ладно, вроде звучит правдиво, — Ваня вдруг застыл на месте, задумавшись немного о другом: — А зачем он вообще устроил этот переполох? Та-а-ак… Если это и вправду был он, то я ему устрою… Подождите, а откуда он вообще знал, что куда нужно двигать? Я уже не задаюсь вопросом, как он это делал… Но чисто теоретически, чтобы передвинуть предмет силой мысли, нужно видеть этот предмет и то место, где он должен оказаться, или хотя бы четко все это представлять, находясь при этом далеко. Но Блэр никогда не был в нашем офисе, почему-то я в этом уверен. Черт, как это сложно…»

Была половина двенадцатого ночи, а Ваня все анализировал необъяснимые явления. Блэр бы, наверное, с удовольствием понаблюдал за этими тщетными попытками понять устройство мира. Хотя не сказать, что совсем уж тщетными, какие-то ведь цепочки Ваня смог выстроить, но чтобы связать их воедино, требовалась помощь со стороны.

«Помню, был день, когда все вернули мне долги за кофе, — размышлял Доброльский, глядя в потолок. — Вот это я не могу объяснить ни со стороны пространства, ни со стороны времени. Деньги же не сами переместились мне в бумажник, их принесли люди, которые почему-то думали, что обеденный перерыв только начался, — долго его фантазия придумывала причину произошедшего, пока воспоминания вдруг вновь не перекинулись на прошедший день. — Стоп, точно, тот момент чем-то схож с сегодняшней ситуацией в кафе. Официантка думала, что обслуживает утреннего клиента, хотя был день. Так и в офисе случилось, наверное. Хах, Вадима бы перемотать в тот момент, когда он мне долг возвращает, я бы ни в чем не сомневался! — но снова мысль о шпионе закралась в его голову: — Да откуда он все это знал?! — Ваня даже по одеялу кулаком стукнул. — Этот Блэр… всевидящий, что ли? Зачем он меня расспрашивал обо всем подряд? Следить и тайно помогать удумал? Нет, спасибо, такая помощь мне не нужна».

Вскоре после этого Доброльский уснул. Спал он крепко, выходной день пошел ему на пользу. Проснулся он от писклявого будильника. На автомате выключив его, Ваня не поспешил вставать, а лениво перевалился с бока на спину, раскинув руки во всю ширину кровати.

«Зачем идти на работу? Меня все равно уволят».

Долго смотря в одну точку на потолке, в которую смотрел и вечером, Ваня снова начал проваливаться в сон, он даже не заметил, как прикрыл глаза. Второго будильника он никогда не заводил, зато внутренние часы встряхнули его, призывая к бодрствованию. Сначала напугавшись, но быстро успокоившись, Ваня вновь убедил себя в ненадобности покидать постель: «Нет, нет, не надо на работу. Не хочу туда идти». Для разнообразия он взял в руки телефон, но тут же забыл зачем, потому что его смутило табло с датой и временем.

«Вторник, восемнадцатое апреля? Вчера был вторник, — Ваня, что называется, завис на некоторое время. — Ну, нет. Я точно помню, что вторник был вчера. Даже в кафе было написано, что блюдо дня во вторник — творожная запеканка в шоколадной глазури, я ее много у кого видел».

Ваня сел на край кровати, несколько раз включил и выключил телефон и даже обновил настройки даты. Без толку, телефон утверждал, что вторник — это сегодня.

— Сто-о-оп! — вдруг выкрикнул Доброльский. Его осенило: — Я вчера сказал Блэру, мол, если ты правду управляешь временем, то сделай так, чтобы этот день вернулся, а то… я не хочу терять работу…

Ваня был в шоке. Он несколько раз прокрутил в голове тот момент, дословно вспомнив свое желание. Блэр его исполнил? Видимо, да. Сегодня восемнадцатое.

— Сегодня… это то, что должно было быть вчера… — бубнил Ваня. — Значит… черт, я опаздываю!

Надев то, что под руку попалось, Ваня вылетел из дома. В метро он не чувствовал под ногами ступеней эскалатора. На объяснения с Блэром времени не было, и тот это, кажется, прекрасно знал. Мрачный повелитель времени сидел как обычно на скамейке и читал газету. Только Ваня появился на платформе, как нужный состав зашумел на путях. Перекинувшись с Блэром взглядами, Ваня спрятался в ближайшем к нему вагоне.

Офис его встретил без косых взглядов, значит, все шло как обычно, никакого прогула не было. Но только Ваня опустился на свое рабочее место, начальник вызвал его к себе.

— Подготовил материал для статьи? — с презрительной ухмылкой спросил Князев.

Ах, ну да, кто бы подал Ване тот пакет с документами, когда он убегал из дома…

— П-подготовил… но он остался дома. Прошу прощения.

— Да не переживай, это я так проучить тебя решил.

Ваня резко поднял взгляд от такой честности. Что это за манера общения начальника подчиненным?

— Прос… — но Ваня вдруг вспомнил, что Блэр советовал ему не извиняться, когда не виноват. — Кхм, Сергей Геннадьевич, позвольте сказать. Я считаю вашу методику воспитания работников непрофессиональной. Наказаниями могут быть лишь замечание, выговор и увольнение. Не так давно я опоздал к началу рабочего дня. Свое дисциплинарное наказание я уже получил в виде второго из этого трио. А необоснованно загружать сверхурочной работой, причем одного и того же работника, без должного вознаграждения вы не имеете никакого права. Впредь я отказываюсь выполнять какие-либо поручения в свое свободное время, если на то нет письменного приказа, и задерживаться в офисе и минутой дольше положенного. Время, знаете ли, дорогая штука.

Высказав это в лицо начальнику, Ваня просто вышел из кабинета. Князев тут же ринулся за ним. Распахнув дверь, он громко сказал на весь отдел:

— Доброльский, а ну вернитесь! Что вы себе позволяете?

— Я лучше вернусь к работе, чтобы в конце месяца получить зарплату в должном размере. Все должно быть по-честному, — насколько же спокойным и уверенным был в тот момент Ваня, что начальнику ничего не осталось, как позволить подчиненному работать.

— Не умничай, Доброльский. Еще одна такая выходка, и тебя постигнет самое жестокое наказание из твоего списка.

Весь отдел наблюдал за этой короткой стычкой. Когда все утихло, к Ваниному столу подъехали сразу два стула на колесиках.

— Добро, ты чего?

— Вань, что случилось?

Артём и Оля разглядывали своего кудрявого друга, пока тот деловито открывал папки с файлами на компьютере. Ваня, признаться, и сам не мог объяснить, откуда в нем взялись эти смелость и дерзость, но он ни сколько не жалел о сказанном. Он, конечно, не юрист, а экономист, поэтому с правами работодателя мог и напутать, но основные положения своего трудового договора он знал. Хотя и на него становилось наплевать, что уж говорить о негласных правилах рабочего этикета, которые, как видно, уже потеряли свое значение в Ванином сознании.

Друзья не дождались должного ответа. Настойчивая Оля стала расспрашивать подробнее.

— Своим подругам расскажешь? — вдруг заявил Ваня, чему Марская актерски удивилась. — Не прячь, я видел, что ты снимала видео. Оно получилось неинтересным, да?

До чего же язвительным иногда бывал практичный ум Доброльского. Не человек, а машина для подсчета справедливости. Замечать в себе такие перемены он стал со дня, как все вернули долг за кофе. Хоть и осознавал, но прекращать этого не хотел.

— Д-да о чем ты?.. — хлопала накрашенными глазками Оля. — Я по-дружески поддержать хочу, а ты…

И она отвернулась к своему столу, обидевшись.

— А правильно, — подхватил Артём. — Бабы только и умеют, что сплетничать о мужчинах в своем коллективе. Да и Князь не лучше, заманал закидывать работай, особенно на выходные. Я с семьей видеться не успеваю, из-за компьютера не встаю.

— То, что ты из-за компьютера не встаешь, в этом я не сомневаюсь, — тихо говорил Ваня, щелкая по клавиатуре.

— Вот, подтверждаешь. Ты ведь тоже ночами не спишь.

— Я не сплю, потому что работаю, — противно спокойно объяснял Ваня, — теперь такого не будет. А ты дни и ночи в игры рубишься, поэтому не осанка у тебя, а невесть что.

Артём даже не нашел, что сказать. И такие едкие разговоры стали повторяться все чаще. Оля списывала это на плохое Ванино настроение, или быстро забывала, или пререкалась в том же духе, пока сам Ваня ей не уступал. А вот Артём четко ловил в этом тоне нотки неприязни. Он уже разговаривал так вежливо, как только мог, словно Ваня был высокопоставленным лицом, а не другом, а отношение Доброльского все равно не менялось. Ваня тоже заметил одну закономерность: чем объемнее была работа, тем отдаленней и ненавязчивее начинался их разговор. Быстро смекнув, что Ваня не берет никакую работу на дом, Артём пытался предлагать обменяться и выполнить ее в рабочее время в офисе.

— Что за новости: делать работу друг за друга? Мы не в средней школе, где списывают контрольные. К тому же вдруг ты не так что-то сделаешь, мне переделывать, — аргументировал Ваня и был прав, но дружба постепенно сходила на нет.

А была ли то дружба? В начале года, когда их объединили в группу, Ваня очень на это надеялся. Теперь же понял, кем он был в этом коллективе, поэтому не жалел об ухудшающихся отношениях. Вообще ни о чем не жалел.

Дошло до того, что перед майскими выходными Ваня раскритиковал отчет Артёма, когда тот сам об этом попросил. Несмотря на выходку восемнадцатого апреля, когда Ваня высказал свою позицию по поводу рабочего положения, его в скором времени повысили, он стал ведущим специалистом, теперь группа, состоящая из Оли, Артёма, Дарины и еще пары человек, подчинялась ему официально. И когда Артём по наставлению нелюбимого им Князя попросил Ваню о помощи, то был крайне недоволен результатом.

— Ты так изменился, когда стал нами командовать, — говорил Артём, сдвинув брови. — Хотя нет, это начало происходить еще раньше.

— Ты неверно составил отчет, я прямо говорю тебе об этом, и здесь ни при чем моя и твоя должности.

Однако Артёма это не успокоило.

— Знаешь, Ваня, ты уже не Добро, ты превратился в какое-то Зло.

Но Доброльский навсегда останется Доброльским. Ему было абсолютно безразлично, как к нему относились в коллективе, лишь бы работу выполняли.

Все шептались за спиной Вани, редко кто так же, как Артём, высказывался прямо в лицо. Один лишь Блэр вел себя по-прежнему: встречал в метро, говорил порой какие-то странности, зависал во время разговора и очень надолго, иногда провожал Ваню до дома. То, что Блэр застывал как статуя, Доброльского постепенно перестало пугать, а начало даже смешить.

«Возможно, это какой-то побочный эффект его способностей», — решил Ваня и никогда не спрашивал об этом.

С ним Ване было комфортно, он даже сам не знал почему. Может, новый друг пришел на замену старым? Хотелось в это верить.

Но в один день объявился еще один друг из прошлого. Теперь не в телефоне, а прямо перед Ваниным носом предстал рослый, широкоплечий, просто-напросто огромный Вадим. Это случилось в выходной день, когда Ваня и Блэр прогуливались по аллее. Доброльский узнал его не сразу в толпе таких же любителей ставок, потому что был увлечен беседой.

— Хэй, это ж Ванек! — громко объявил Вадим своей братве. — Ванек, здорово! Как жизнь, как работа?

Тяжелая мускулистая рука легла Ване на плечи. Блэр учтиво отошел в сторону, его никто и не заметил.

— Ага, привет, — выдавил Ваня, чувствуя неслабый запах пива.

«Как же давно я его не видел вживую», — подумал он.

— Знаешь, твой вклад в нашу ставку был весьма значительным, — весело и громко сказал Вадим и кивнул братве. — Эй, парни, вот этот человек, на которого мы всегда так надеемся.

Несколько рослых мужиков одобрительно переглянулись, а Ваня им криво улыбнулся.

— Рад за вас, что выигрываете, — вякнул он.

— Да знаешь, в последнее время что-то не очень идет, — признался Вадим, все не отпуская Ваню. — Мелкие ставки, как я понял — фигня. Нам бы на что-то стоящее замахнуться… Да, парни? — те снова закивали. — Как раз контору выбираем, не подкинешь деньжат для первого взноса?

Вадим, полный дружеской уверенности, уволакивал Ваню к друзьям. Но тот, как услышал про деньги, сразу извернулся из расслабленной хватки и уверенно заявил:

— Не буду ничего давать.

Мужики недовольно хмыкнули, Вадим же дружелюбно развел руки.

— Ванек, ну ты чего перед братвой-то. Мы ж договорились, что дашь.

— Ничего мы не договаривались. Не хочешь тот долг возвращать, а я уже понял, что не дождусь его, так теперь и на копейку не рассчитывай.

Эх, будь Ваня таким же сильным, как все они, такую бы драку здесь завязал. Но одному против как минимум пяти вышибал ему шансов нет. Но все ли должно решаться силой? Если да, то никто не сказал, что это обязательно должна быть физическая сила.

Отступая, пока Вадим диктовал какие-то угрозы, Ваня врезался спиной в Блэра, стоящего черной стеной все это время.

— Какие-то проблемы? — равнодушно спросил он, словно не был свидетелем разговора.

Тут Ваня решил, что нестандартная ситуация — лучший способ проверить способности Блэра. К слову, Доброльский до сих пор не был в них уверен, за последнее время не происходило никаких временных парадоксов.

— Этот человек задолжал мне немалую сумму денег, — негромко сказал Ваня. — Можешь сделать так, чтобы он вернул мне ее прямо сейчас?

Это не время и не пространство, а то и другое вместе, да еще и убеждение разума человека в том, что он должен что-то сделать помимо своей воли и не понять этого.

— Хэй, дружок, ты ответишь или нет? Братва ждет, — Вадим подошел настолько близко, что попытался схватить Доброльского за шиворот.

Блэр ничего не ответил, но взял Ваню за руку, сжав его кисть в своей.

— Ай, тише ты, пальцы сломаешь, — зашипел на него Ваня.

Под давлением два пальца щелкнули, Ваня не любил, когда так делали другие, и терпеть не мог, когда ощущал подобное на себе. Через секунду, переведя взгляд на Вадима, он увидел, как тот роется по карманам, собирая в стопку одну мятую купюру за другой. Ваня не верил своим глазам. Сосчитав все, что при нем было, Вадим направился к своей братве, чтобы просить недостающую сумму. Те, конечно, посмотрели на него как на дурачка, и не обошлось без нескольких взмахов кулаками, но Вадим протянул Ване пачку собранных денег.

— Вот, давно хотел отдать, — говорил он, будто сам не свой. — Но тут не все, остальное переведу, как появятся. Все переведу, обещаю.

— Э! Вадик! Что за…

И то хорошо, что братва решила разобраться с Вадимом, а не Ваней, который быстро взял деньги и потащил Блэра подальше отсюда.

«Нужно будет обменять их на нормальные или на счет перевести», — рационально думал Доброльский, пока на краю сознания маячило неслабое впечатление от случившегося.

Только через несколько минут, когда они были далеко от места неожиданной встречи, Ваня поднял глаза на Блэра.

— Теперь все в порядке? — спросил тот.

— Думаю да.

— Не сомневайся, он вернет все деньги, убеждение действует до тех пор, пока задача не будет решена.

— Так все-таки это убеждение? — не сдержался Ваня, поэтому его голос взял высокие ноты. — Как это работает?

— Точно не знаю, — ответил Блэр. — Но это сложнее, чем подогнать поезд или переключить светофор. Я настраиваю время, когда бы он захотел вернуть деньги, и перемещаю пространство, заставляя его тело действовать так, как ты только что видел. Но прежде мне нужно найти эти моменты в его жизни, они не всегда совпадают. Он думал, что возвращает тебе долг, а двигался так, как в детстве, отдавая спрятанные карточки в какой-то игре, и при всем этом находился здесь и сейчас с той скоростью, с которой мы все живем.

— Знаешь, это невероятно, — отчего-то Ване стало так радостно. — Нет, все, больше у меня не осталось сомнений в твоих силах.

— А у тебя были сомнения? — обернулся к нему Блэр, тоже улыбаясь.

Он специально навалился на Ваню, толкая в бок. Но в этом не было ни капли злобы. Просто по-дружески они шли по аллее вразвалку.

Благодаря таким прогулкам Ваня снова вернулся в школьно-студенческие годы. Вроде бы ему и забывать о них не следовало, ведь только год назад университет окончил, но из-за своей чрезмерной практичности долгое время чувствовал себя намного старше. Всего за месяц он так изменился, а началось-то все со столика в дешевом кафе, за которым он уснул; в последнее время Ваня часто это вспоминал и, смущаясь, смеялся. Зато все реже стал являться кошмар про аварию, но светофоры продолжали его напрягать, потому что переключались как хотели.

Но в одно воскресенье вечером было не до них. Проходя с Блэром у очередного нагруженного перекрестка с трамвайными путями в том числе, Ваня заметил, как несколько подростков на противоположной стороне дороги мучили кошку. На глазах у прохожих, но всем было все равно. Мысленно упрекнув ребятню и посочувствовав бездомной кошке, Ваня продолжил разговор с Блэром, ведь знал, что ничем помочь не может. Через минуту ему вновь пришлось отвлечься, ведь краем глаза он заметил, как бедная кошка вывернулась из хватки мальчишки и бросилась на свободу. Бросилась прямо на проезжую часть. Чудом она пронеслась через три полосы движения и замерла как вкопанная в центре всего перекрестка. Ваня с замиранием сердца смотрел, как мимо кошки проносилась одна машина за другой и как та от страха сжималась в комок. Он мысленно командовал ей, когда попытаться побежать, но тщетно. Недолго думая, Ваня сам выбежал на дорогу, крикнув Блэру, чтобы тот остановил время так же, как и тогда.

Видимо, Блэр сообразил не сразу, потому что прямо за спиной Вани промчался огромный грузовик. Секундой раньше он бы точно сбил Ваню, а так лишь задел своим грубым кузовом Ванин пиджак, разорвав его на плече.

«Стой! Замри!» — мысленно командовал кошке Доброльский, чтобы та дождалась помощи.

Время все же замедлилось, но не так сильно, Ваня видел, как движутся машины в замедленной съемке. Наконец подобрав кошку — она, должно быть, была в таком же замешательстве, как Ваня в тот раз, — тот спокойным шагом направился к тротуару. Там его ждал Блэр, взволновано высматривая друга. Понятно дело, на него его же силы не действовали. Заглянув ему в глаза, Ваня увидел в них неподдельное удивление, смешанное с испугом и непониманием.

— Прости, напугал, да? Так резко пускать способность в ход вредно, наверное, — негромко говорил Ваня, поглаживая ухо кошки, что столь же испуганно озиралась по сторонам, но убегать не рисковала. — Но спасибо, что помог. Вот, спасли еще одного неаккуратного пешехода, — сам же Ваня на удивление был абсолютно спокоен, будто он и не рисковал жизнью вовсе. Данная ситуация даже подняла ему настроение.

— Это сделал не я, — кашлянув, выдал Блэр. — У тебя пиджак порвался.

Взглянув на царапину, Ваня немного расстроился. Когда же Блэр слегка отдернул ткань, чтобы выровнять ее, время вновь вернуло прежний свой ход. Раз больше никому не нужна была экстренная помощь, друзья продолжили путь с новым компаньоном.

Ваня решил оставить кошку у себя. Он давно хотел завести питомца, еще в студенческие годы, но никак не решался, потому что знал, что из-за занятости некогда будет за ним ухаживать. Сейчас дел, конечно, не убавилось, но зато переживания исчезли. Ваня был уверен в себе и в своем будущем. Бездомная особа была черно-белого окраса, пушистая, Ваня так сначала ее и называл — Бездомная, а потом подумал, что теперь-то у нее есть дом. Несколько дней думал над именем, спросил Блэра, но тот предложил лишь имя Маркиза, мол, в его родном доме так звали кошку. Нет, решил Ваня, Маркиза для уличной кошки — слишком неестественно.

В итоге спасенную назвали Василиса или просто Вася по названию улицы. Тот перекресток был пересечением улицы Васильева с проспектом Октябрьским, фантазия Вани выбрала что легче. Так стали жить вместе Ваня и Вася.

В тот вечер после обязательной ванны Доброльский наблюдал, как его сожительница, еще до конца не обсохнув, уплетала вареную курицу. Изголодалась на улице. Наблюдая, Ваня чувствовал в душе тепло. Не сказать, что до встречи с Блэром его жизнь была плохая, но сейчас она словно налаживалась, шла на подъем. Это дарило радость, уют, смысл существования. Жизнь ведь не вечна, как ее не замедляй, поэтому нужно прожить ее в свое удовольствие, прожить счастливо, запомнив каждый момент. А еще хотелось бы, чтобы рядом протекала жизнь кого-то дорогого сердцу. Верного друга, смышленого питомца, заботливого родителя и любимого человека. Блэр, наверное, знал о трудностях сохранения жизни близких рядом со своей, поэтому сразу сказал Ване:

— Замедли ее жизнь. Тогда эта кошка проживет с тобой до твоей старости.

«Нет, что за ерунда, — думал тогда Ваня, сидя на корточках на полу в кухне. — Каждый должен жить столько, сколько ему отмерено. Нельзя насильно продлевать чью-то жизнь вопреки законам природы. Это нечестно».