Вне закона (джен)

В ту ночь Ваня спал как убитый, давно он так хорошо не высыпался, очень давно. И спал бы еще, если бы не проснулся посреди ночи. Его внутренние часы настолько четко отмеряли дозволенное время для отдыха, что разбудили хозяина ровно через пять с половиной часов. Противиться организму он не мог, поэтому встал, переоделся в домашнее, ведь лег, как оказалось, в рабочем да еще парадном костюме, и устроил ну очень поздний ужин, который воспринимался как завтрак. Плетясь обратно в спальню, Ваня все же взглянул на себя через темное зеркало. Он и правда был похож на пугало, заплатанную панамку только надеть — и вылитая иссохшая на солнце тыква получится из Ваниной головы. Мешки под глазами синели сильнее ночных теней, карие глаза еле-еле сияли живым блеском. А веснушки все же появились, но пока не все, осыпали щеки и чутка вздернутый нос. Губы только с зимы не зажили, все еще кровоточили, особенно после еды. На короткой, но худой шее кадык выделялся маленьким бугорком, ключичные впадины только синели не меньше мешков под глазами. Как давно Ваня выглядел так? Наверное, еще со студенчества.

Расправив все-таки постель, он снова лег спать. Видно, противостоять жесткому режиму все же смог и, как полагается, проспал до настоящего утра.

Следующий день прошел без всяких происшествий. Иным было лишь Ванино состояние: он чувствовал себя отлично и был готов работать за четверых. День после прошел точно так же, за ним выходные, еще полнедели… жизнь не менялась. О счастливом дне, когда он смог выспаться, Ваня вскоре позабыл.

Доброльский очень не любил, когда какие-либо совещания или презентации с его участием назначали на понедельник. Ну, неудачным был для него этот день недели. В какие-никакие, но в эту примету он верил. Поэтому совершал всевозможные ритуалы для привлечения удачи: надевал счастливое белье, вставал с левой ноги, да и вообще везде шагал с левой ноги, пальцы скрещивал за спиной, копейки, выходящие из оборота, по карманам распихивал. Помогало ли это? Не особо. Все же в душе Ваня был скептиком, холодным математиком, поэтому сам же своим скептицизмом перекрывал весь поток удачи, приносимый атрибутами.

А вернувшаяся усталость давала о себе знать. Не будь той разовой поблажки, она бы вскоре взяла вверх окончательно. А пока каждое утро Ваня лишь выходил из дома все позже. Дорога до офиса занимала около получаса. И так уж вышло, что туда удобней было добираться на метро, а обратно — на автобусе.

Как назло, именно в тот понедельник у Вани кончились заготовленные жетоны, пришлось тратить драгоценные минуты на их покупку. Только ступив с эскалатора на платформу, он услышал шипение закрывающихся дверей и гул уходящего поезда.

«Черт, полминуты не хватило, ну что за невезение! А мне выступать на совещании от лица команды…»

Но делать было нечего, и Доброльский побрел к скамейке, покачивая портфелем. Он присел рядом с каким-то мужчиной, сзади вскоре подсели две студентки. Ваня безнадежно взглянул на темные туннели, случайно его взгляд упал на газету, которую очень озабочено читал тот мужчина. Она была совершенно незнакомого дизайна, старомодная, можно сказать, бумага ее пожелтела, фотографии наполовину выцвели. Перелистнув большую страницу, мужчина случайно надорвал ее край. «Неудивительно, — промелькнуло в голове экономиста. — Наши газеты далеко не лучшего качества. Удивительно, что эта еще в труху не рассыпалась».

В этот момент за его спиной пронесся откуда-то взявшийся шумный ветер. Пролетел и стих. Ваня даже испугаться не успел. А через секунду к платформе подлетел нужный ему поезд. Объявления о прибытии даже, кажется, не было.

— А? А, ой! — увидев открывающиеся двери, он ринулся в вагон.

Больше никто на станции не сдвинулся с места.

Уже в вагоне было немного времени подумать.

«Подождите-ка, — разговаривал Ваня сам с собой, — обычно поезда приходят по очереди: на первый путь, потом на второй, снова на первый… А тут я не слышал прибытия на другую линию, объявления… Да и просидел я минуту, хотя здесь поезда с интервалом в шесть-семь минут приходят, — уж что-что, а житейские алгоритмы его мозг запоминал и анализировал отлично. — Ладно, наверное, я опять сплю на ходу. Главное, на совещание не опоздать».

И Ваня, благодаря подоспевшему к нему поезду, не опоздал. Очередной многомиллионный доклад о проделанной работе прошел идеально, слушатели остались довольны, некоторые даже похвалили Доброльского за его ораторские способности.

И это было единственное положительное событие за весь день. А Ваня уж размечтался, что проклятие понедельника чудесным образом исчезло. Нет… тому понедельнику смело можно было предъявить, что он — замаскированная пятница тринадцатого, хоть календарь показывал иное. Хотя с Ваней неприятность случилась только вечером. Но об этом знал только будущий, вечерний, так сказать, Ваня, а нынешний, дневной пока ни о чем не подозревал. Он лишь выполнял рутинную работу, в то время как весь коллектив страдал от пропажи вещей.

— Дарина, ты взяла мою помаду? — негодовала Ольга.

Подруга лишь помотала головой.

— Варлынская, что ли, дура эта, стащила? Новенькая совсем помадка…

— Да кому сдалась твоя помада? — ворчал Артём, в сотый раз перерывая свой портфель. — Я флэшку не могу найти, а на ней все три отчета, что я на выходных сделал. Блин, неужели дома оставил? Князь сегодня хотел собирать… — а так Артём прозвал начальника их отдела по фамилии Князев. Ну и фантазия… — Добро, ты не видел?

— Нет. Я только с совещания пришел, — сказал Ваня.

Оба его напарника тяжело вздохнули и продолжили поиски пропажи.

Погода в этот день была по-настоящему весенняя. Все окна открыты на проветривание, отчего по офису гулял небольшой сквознячок и ворошил стопки бумаг и чьи-то прически. Ваня набирал заумный текст, когда ему на клавиатуру медленно опустился бумажный листок. Видно, он долго планировал под потолком, пока никто не видел. Ваня тут же исследовал содержимое гостя и понял, что напечатан он был совершенно в другом отделе, за стенкой.

«Как же ты попал сюда?» — немного по-детски улыбнулся Ваня и пошел возвращать беглеца в его родной отдел маркетинга.

— Извините, здесь никто не терял график продаж за март? — спросил Доброльский, заглянув к соседям.

— Я! Я! — отозвалась сотрудница, подняв руку, как в школе. Она подбежала к Ване через лабиринт столов, чтобы забрать кусочек своего труда.

Идя обратно, Ваня увидел в коридоре Варлынскую. Он никогда с ней близко не общался, но не поздороваться не мог.

— Да, здравствуйте, — ответила она, набирая из кулера воду в стаканчик. — Сегодня так жарко, ну настоящее лето, как думаете?

— Не сказал бы, что лето…

Но комментарии Вани ей были абсолютно не нужны. Варлынская лишь продолжила извиваться на своих тонюсеньких каблуках, поворачиваясь то одной, то другой стороной и демонстрируя вызывающие, совсем не офисного стиля платье, красное, без рукавов, в обтяжку, со складками, хотя нельзя было сказать, что эта сотрудница стройная.

— Всем пить так хочется, что скоро вода на этаже кончится. В нашем отделе уже. Да вот мужчин нормальных нет, некому бутыль поменять. Приходится в коридор ходить…

Ваня ничего не успел ответить, он в принципе и не знал, что сказать, ведь к ним подошел Сергей Геннадьевич.

— Варлынская, что у вас за вид? Полноценное нарушение дресс-кода.

— Весна же, Сергей Геннадьевич, — она криво улыбнулась, приподняв пластиковый стаканчик, будто это бокал.

Варлынская еще недавно была в Ванином отделе, поэтому Князев сохранил привычку делать замечание бывшей подчиненной.

— Весна… У меня от нее давление скачет, голова целый день кружится, — пробубнил Сергей Геннадьевич, набирая себе освежающий стаканчик. — К чему не потянусь, так предмет в сторону едет, как из рук убегает… — видимо, поэтому он держал стаканчик обеими руками, пока пил.

— Вы, должно быть, переусердствовали, — побеспокоился Ваня.

— Чтоб все в нашем отделе так переусердствовали! Дела бы в гору пошли…

Вскоре Ваня вернулся на рабочее место, к нему тут же повернулась Оля.

— О чем вы там разговаривали?

— О погоде, — честно ответил Ваня.

— Да конечно!.. Ладно, черт с вами. Видел, какое платье на Варлынской? Ну точно такого же цвета, как у меня помада. Ты не заметил, у нее губы как накрашены?

— А… э… тьфу ты блин, Оля. Ты думаешь, я обращаю на подобное внимание? Это ваши женские штучки. Да и зачем ей красть твою помаду? — Ваня взъерошил свои волосы, дивясь женской логике.

— Ваня… О, смотри, вон она, — Оля указала на соседний отдел, который был за полупрозрачной перегородкой. Ваня нехотя обернулся. — Сейчас посмотрим, что она хранит у себя на столе.

Доброльский видел, как Варлынская села на стул, закинув ногу на ногу, все еще демонстративно держа в руке полный стаканчик воды. Напечатав что-то в телефоне, она, наконец, решила утолить жажду. Только она поднесла стаканчик к губам, как тут же дернулась, пролила большую часть воды на свое заметное платье, подскочила, махая руками, словно веерами, и закричала так, что это услышали Ваня с Олей:

— Горячо! Горячо! Кипяток!

К ней подбежали такие же сотрудницы и замахали листами с отчетами, остужая ошпаренную Варлынскую. А Оля давилась смехом:

— Ты смотри, ну и дура… Неуклюжая как бегемотиха… Это ж надо так…

«Кипяток? — с искренним беспокойством думал Ваня. — Ей же было жарко. Она явно бы набрала холодную воду. И неужели она не чувствовала жар через пластмассу?» — в работу снова включился аналитический анализ произошедшего.

Неловкий инцидент, конечно, не повлиял на работу офиса, разве что Варлынская надолго пропала со своего рабочего места. Но Ваня нормально заняться любимыми графиками так и не смог: князь вызвал к себе холопа.

— Доброльский, у меня есть для тебя поручение, — сказал начальник отдела, копаясь в ящиках стола.

— Какое же?

— Ты парень ответственный, документы потерять себе не позволишь… в отличие от Сахова, — Ваня с первых слов понял, что это он об Артёме, который так и не нашел свою флэшку. — Поэтому уйдешь с работы пораньше, отнесешь отчеты в отдел на Красноармейской, это как раз по пути к твоему дому.

— Хорошо, Сергей Геннадьевич.

— Щас только… отмечу маркером, что в каком порядке… Черт, да куда он закатился…

— Вы что-то потеряли? — поинтересовался Ваня.

— Да вот, собственно, маркер… Ладно, иди, потом отчеты заберешь.

Ваня хотел предложить позаимствовать маркер с любого рабочего места, но передумал вмешиваться и направился к двери. Но начальник окликнул его раньше, чем он прикоснулся к ручке:

— Постой, вот, нашел.

Ваня обернулся. Наблюдая за действиями начальника, он вдруг заметил неладное.

— Стойте! Чем вы пишете? — рявкнул Доброльский на эмоциях так, что начальник дернулся.

— Зачем так кричать? Маркером пишу, чем же еще?

— Но…

Ни Ваня, ни Сергей Геннадьевич не могли поверить своим глазам: в руке начальника была женская красная помада, которой он успел написать несколько букв на корешке папки с документами. Буквы были жирными, с мягкими крошками вокруг. Наконечник помады быстро надломился из-за использования не по назначению, а пальцы начальника были испачканы красной массой.

— Твою ж… Что за фокусы?! — выругался начальник, отбросив помаду в сторону.

— Кажется, это Олино… — промямлил Ваня.

— Какого черта это оказалось в моем ящике и в моей руке?

Князев встал из-за стола и подошел к стеллажам у окна, чтобы взять салфетки.

— Ужасный день, да что такое… — ворчал он себе под нос.

— Зачем вы вытираете руки шторой? — в еще большем удивлением, чем от помады, выдал Ваня, смотря на странные действия начальника.

— Что? Тьфу ты… — Князев был уверен, что взял салфетку из стопки, но каким-то образом, словно под гипнозом, он действительно пачкал помадой с пальцев оконную штору. — Что со мной такое… теперь в химчистку сдавать.

— Думаю, вы перетрудились, — повторил свое утреннее замечание Доброльский. — Погода на вас влияет.

— Ты прав. Ладно, иди, чтобы я сохранил хоть каплю достоинства перед подчиненным, — начальник подошел к двери и демонстративно открыл ее для Вани. — Отчеты чуть позже отдам.

— Да, хорошо, но… Вы держите дверь шкафа, — Ваня еле сдержался, чтобы не искривиться в улыбке.

Начальник изумленно взглянул на свое открытие, в прямом смысле этого слова, с мрачным видом потер переносицу и тихо сказал, закрывая шкаф:

— Иди уже. Ради бога, иди…

— Слушаюсь. Только позвольте… помаду я все-таки заберу.

Не дождавшись ответа, Ваня дотянулся до искореженной помады, зажал ее в руке и мигом скрылся за настоящей входной дверью.

Ваня шел к своему рабочему месту, как вдруг его остановила Оля и сказала, будто продолжая недавний разговор:

— Прикинь, Варлынская до сих пор сушит свое драгоценное платье в туалете. Ее начальники уже обыскались. Нечего было приходить в платье из ста слоев, не сохла бы так долго и не потела бы вообще…

— Э… Оля, что у тебя на лице? — Ваня нагнулся, чтобы рассмотреть странные полосы вокруг ее рта. Его мало интересовала Варлынская.

— А что такое? Помада смазалась? — она обтерла уголки рта большим пальцем и прочистила передние зубы языком.

— Не знаю, но… ты похожа на клоуна, — Ваня не удержался от смеха, все же его подруга был как маленькая девочка, испачкавшаяся в красках и фломастерах.

— Сам ты клоун. Чуть-чуть у девушки макияж под конец дня испортился, а ты сразу смеяться. Я зато свою помаду нашла, пока ты где-то гулял, — и она демонстративно показала найденную вещицу.

— Оля… Я, конечно, плохо девушек понимаю, моду и все такое… Но это красный маркер. Обычный спиртовой маркер.

Ваня отчетливо видел то, что видел. Галлюцинаций не было хотя бы потому, что в правой руке он сжимал жирный тюбик, а перед носом витал запах спирта.

Оля смотрела на него несколько секунд, а потом словно очнулась от транса. Она глянула на свою руку и сама не поняла, зачем держит эту штуку.

— Вот твоя помада, Оль, — Ваня вернул ей пропажу.

Она аккуратно взяла вещицу, пришедшую в негодность. По лицу было видно, что она расстроилась, но потом ее словно осенило:

— Чем я тогда губы красила?..

И бедняжка кинулась к зеркалу у входа в офис, а Ваня ей вслед крикнул:

— Маркером, Оля, маркером.

Так за один день пострадала внешность двух сотрудниц, ненавидевших друг друга. Оля остаток рабочего времени тоже провела в уборной, пытаясь смыть спиртовые красные полосы. Как Ваня чуть позже узнал, Варлынская и вовсе ушла домой до обеда, сославшись на ожог от пролитой воды. Хотя еще никто не получал ожога от воды температурой кулерного нагревателя да еще через одежду, ее отпустили под предлогом мелкой производственной травмы.

Второй раз за день зайдя в отдел маркетинга, чтобы что-то отдать или забрать, Ваня обратил внимание на пустующее место. Воду на полу так никто и не вытер, а на столе печально стоял мятый пластиковый стаканчик.

«Тот самый или другой?» — со смешанными чувствами подумал Ваня.

В стаканчике было немного воды, и Доброльский почти случайно заметил на дне какой-то мелкий предмет.

«Что это?»

Пока никто не видел, он аккуратно достал его двумя пальцами из остывшей воды и сразу узнал в предмете компьютерную флэшку. Покрутил, перепроверил, действительно флэшка ли это, ведь все-таки ее местонахождение никак не согласовалось с функциями. Одна мысль возникла у Вани, пока он стоял у чужого рабочего места, чем начинал вызывать подозрение. Он все же решил попробовать, а если мысль окажется ошибочной, он просто вернет флэшку на место. Не в стакан, конечно, а рядом. Окинув отдел взглядом, он спрятал в кулаке вещицу и пошел обратно. Оставив документы на своем столе, Ваня подошел к Артёму.

— Слушай, ты нашел флэшку?

— Нет, блин, — огрызнулся Артём. День явно испортил ему настроение не один раз. — Вся работа насмарку. Еще и замечание получил.

Ваня решил не тянуть с расспросами и объяснениями.

— Это она? — он протянул другу влажную флэшку.

Артём нехотя повернулся и мигом оживился.

— Ага. Ты где нашел? Стоп, а в чем это она?

— Она... упала в воду при странных обстоятельствах… Не я ее уронил, нет. Надеюсь, будет работать…

— Я тоже надеюсь, — вздохнул горе-работник. — Ладно, спасибо, Добро.

Наконец все встало на свои места, ну, или практически все. По крайней мере, все пропажи нашлись. Что касается того, кто все это организовал… оставалось загадкой. А о причинах странного поведения сотрудников можно было только догадываться. Но Ваня был уверен, что всему есть объяснение, просто в данной ситуации у него было мало данных для вычисления виновника, если таковой имелся, и для восстановления цепочки событий.

Вечерело, оставалось одно невыполненное дело. Ваня все же получил от начальника пакет с документами и лезть в них не стал. Было любопытно, что стало с папкой, подвергшейся раскрашиванию помадой, но выяснять это Доброльский счел невежливым.

Маршрут от пункта «Офис» до пункта «Отдел на Красноармейской» выстроился в голове Вани довольно быстро. Но выйдя из здания, он понял, что времени на доставку мало, нужно торопиться, а то начальник предупредил, что некий получатель может уйти раньше положенного. Засмотревшись на наручные часы, Ваня не глядя шагнул на пешеходный переход, отчетливо слыша звон светофора. Но разрешающий трезвон заглушил гудок несущегося на Ваню автомобиля. Фары на секунду ослепили, а сердце замерло в груди, но до этого в мимолетный промежуток времени Ваня успел глянуть на светофор.

«Красный?»

Ваня даже не успел ни о чем подумать, просто замер на месте, как парализованный от страха зверек. Но автомобиль, цвет которого не отпечатался в Ваниной памяти, затормозил в нескольких сантиметрах от горе-пешехода.

Несколько секунд Ваня стоял столбом, даже не зная, дышит ли он. Ничего он не видел из-за света фар, что заполонил взор. А если и видел, что не мог осознать этого.

«Может, это тот самый свет…» — мелькнуло на краю сознания.

И длилось это бесконечно, пока в один миг он не очнулся, буквально почувствовав, как душа вернулась в тело и вновь взяла над ним контроль. Шатко отступив на несколько шагов назад, Ваня хаотично оглянулся по сторонам и уставился на судьбоносный автомобиль. Через лобовое стекло он увидел искривленное в испуге лицо водителя.

«Мастер… Так вовремя затормозить… Но сейчас он мне так наваляет…»

Ваня приготовился оправдываться и извиняться, но водитель из автомобиля не выходил, он вообще не шевелился, напуганная гримаса застыла на его лице маской. Приглядевшись, Ваня даже подкрался к капоту, чтобы удостовериться. Только он коснулся гладкой поверхности, его словно током ударило, он еще раз очнулся. Тогда-то вернулись основные чувства. Ваня понял, что находится в полноценной тишине, никакого гула вечернего города, криков очевидцев, рева транспорта нет, все как будто погрузилось в воду. Не было и запаха резины и бензина, который Доброльский так не любил. Все остановилось, время остановилось. Обернувшись вокруг себя несколько раз, Ваня четко увидел, что все в мире замерло: люди, транспорт, птицы, даже леденец у девочки падал на асфальт бесконечно долго, а брызги, которые подняла собака, скачущая в луже, не спешили плюхнуться обратно.

— Что такое? П-почему все стоят?.. Х-х-хе-е-ей… что происходит?! — Ваня начинал паниковать, его голос резко взял высокие ноты.

Крутясь по сторонам, но боясь двигаться с места дальше, чем на метр, Ваня готов был зареветь, настолько его пугало происходящее. Как он: умер ли, живой, призраком стал?..

Наконец-то краем глаза он заметил чье-то движение. Развернувшись лицом к стороне дороги, откуда он шел, Доброльский увидел, как к нему уверенно, смело, быстро шагает рослый мужчина. Он смотрел именно на Ваню, шел именно к нему, затем настойчиво схватил у локтя и потащил на противоположную сторону. Настолько сильной была его хватка, а шел он стремительно и размашисто, что Ваня, запинаясь, тащился за ним, боясь каждого своего шага в этом странном пространстве.

Приблизившись к тротуару, Ваня невольно бросил взгляд на светофор. Горели оба сигнала: красный и зеленый. Оба!

Только они ступили на бордюр — мир резко ожил. Ваня снова очнулся, почувствовал, как сердце пропустило удар, поэтому даже закашлялся. Люди снова задвигались и зашумели, двигатели машин и автобусов взревели, трамвай издал привычный ему звонок. Мир продолжил жизнь, а Ваня пока не мог разобраться со своей.

«Я… я умер? Душа здесь, а тело там?»

Но на дороге никакого тела не было, роковой автомобиль давно исчез вдали, а пешеходы прошлись по тому месту, где только что топтался Ваня, несколько раз. Еще одним доказательством, что тело двадцатипятилетнего Доброльского при нем, стало то, что какой-то мальчишка на самокате уж очень хотел успеть на зеленый сигнал, поэтому промчался, не слезая со своего транспорта, и больно задел Ваню за плечо.

Постояв в оцепенении еще какое-то время, он вдруг вспомнил про своего спасителя. Обернувшись, он почему-то думал, что никого рядом с собой не обнаружит, но рослый мужчина все это время терпеливо ждал, пока на него обратят внимание.

— Т-ты… смерть? — выдавил Ваня не своим голосом. — Ну, та, что с косой.

Но косы нигде не было. Хотя этот мужчина здорово походил на посланника преисподней: черные волосы, как пакля, несимметричное лицо, глаза какие-то потухшие, прямой нос и тонкие губы. Плечи были широкие, но кожаная куртка смотрелась на нем неказисто. Какие-то старомодные затертые джинсы, со сложенной в три погибели газетой в кармане, и черные туфли, совершенно не вписывающиеся в этот образ непонятно кого. Хотя, может, нечисти позволено выглядеть, как хочется.

— Ну, отвечай, — скрипел Ваня. Вся его манера вежливого общения улетучилась еще давно. — Ты… спас меня. Ты ангел?.. — но незнакомец молчал, изредка моргая. — Что это только что было? Ну же, отвечай, кто ты?

Наконец тонкие губы разомкнулись.

— Я Блэр.