Практически Ведьма (джен)

Проснулась я в скверном настроении, но так бывало всякий раз, стоило мне полностью истощить магический резерв. И пусть источник у водопада наполнил до краёв: для измождённого организма его живительные потоки — как чистый спирт для протрезвевшего пьянчуги.

Толком выспаться мне не удалось: с утра пораньше начали подтягиваться пациенты. Подлечив два зуба, три вывиха и одну мигрень, я вспомнила о встрече с Падубом, на которую уже порядком запаздывала. Я скрестила пальцы в надежде не столкнуться в пути с неутомимо умирающим Кайелом и поспешила в западную часть долины. Страстно молясь себе вчерашней, чтобы наложенный мной временный блок на тропинке за орешником ещё не развеялся, я вбежала в кленовую рощицу.

Деревья, к моему облегчению, выглядели обыденно, а Падуб уже был на месте, восседая посреди раскидистых ветвей.

— Припозднились вы что-то, — пожурил он.

— Меня задержало призвание — помогать ближнему, — я указала пальцем в небо — пусть и там послушают, вдруг оценят.

— Всё ещё хотите разузнать о переходах около нашей фермы?

Я кивнула, и Падуб повёл меня лесными тропками и дорогами вдоль полей. Благо, цепкий орешник остался далеко позади.

Я кропотливо фиксировала все узловые точки, а, переместившись, Падуб указывал, где мы очутились. На карту он тыкал очень наобум, поэтому пометки наносились исключительно карандашом.

— Госпожа Вольха, а я расспросил свою бабку, — доверительно заявил он, когда мы прохаживались по аккуратно утоптанной дороге рядом с ещё не пробудившимся после зимней спячки полем.

— А? Да-да. Что же она тебе поведала?

Интересно, получится ли соотнести приобретённые накануне знания из древних записей с живой памятью людей?

— Сказала, что на её векáх новые переходы не появлялись, а вот те, что есть — перемещаются, — Падуб перешёл на таинственный шёпот.

— Не может быть! — я округлила глаза, изображая изумление.

— Раньше переход позади рощи вёл прямо в дерево — она не одну шишку там набила, бегая девчонкой, а теперь он в двух аршинах позади.

Два аршина за примерно четыреста лет? Черновик явно никуда не торопился.

Дойдя до конца поля, откуда виднелся дом Падуба, мы присели около большого камня на молодую травку. Я поделилась со своим ответственным провожатым прихваченными пирожками, а он, к моему удивлению, вынул из оттянутого кармана ломтик козьего сыра и домашний хлеб, мягкий с хрустящей корочкой.

— С тобой не пропадешь, — я одобрительно покачала головой, выковыривая ещё тёплый мякиш.

— А то! Я вообще самостоятельный: в одиночку хожу охотиться. И снаряжение собрать-разобрать могу, и с добычей справлюсь. Иногда неделями пропадаю в лесу по западную сторону от границы. Бабка ругается — жуть. Говорит, нечего мне там делать, а я не чураюсь. И в Стармин ездил, и в Камнедержец, и в Витяг — мать возила, когда помладше был да пока клыки не прорезались. Бороду мне клеить ещё смешно, а совсем не улыбаться — грустно. В последнем путешествии меня засёк страж, когда я стянул персик у рыночной торговки, а потом, как он понял, кто перед ним, запищал почище девчонки и дал дёру. То же мне, хранитель порядка.

Я рассмеялась.

— Не верите? — он слегка обиделся.

— Ещё как верю! — я улыбнулась, смотря вдаль. — Ты мне очень напоминаешь моего братца.

— Он тоже учится в школе магов? — Падуб с хрустом надломил хлеб.

Я помедлила с ответом.

— Он погиб. Девять лет назад.

Падуб искоса посмотрел на меня, улыбка сползла с его губ.

— Чума, — я неловко повела плечами. — Нас в семье было четверо, я единственная девочка, младшая. Марук был самым бесшабашным — настоящий разбойник, но с большим сердцем. А потом на нашу деревню налетело моровое поветрие. Марук мне всегда казался таким взрослым и сильным. Я всё никак не могла понять: почему я сумела пережить тот ужас, а он нет. Никто больше не пережил.

Падуб отложил хлеб и сжал кулаки. Костяшки его пальцев побелели.

— Спасибо.

Я уставилась на него.

— За то, что прикончили оборотня прошлым летом, — он подтянул к себе колени и уткнулся в них лбом.

Внутри у меня что-то оборвалось.

— Кто-то из жертв монстра был…

— Мама, — сиплым шёпотом произнёс он.

Слова поддержки, путаные и горькие, зароились в моем уме, но застряли в горле. Утешать я не умела, поэтому просто взяла его за руку. Моё сердце словно пыталось пропустить эту боль и разделить её с ним.

— Интересно, что сказал бы мой братик, знай он, где я провожу часы досуга и в какой компании, — я слабо улыбнулась. — У нас, простых селян, вы не очень-то в почёте. Но думаю, вы бы поладили — отменная шпана бы вышла, гроза догевских полей.

Падуб отпустил мою руку и утёр рукавом нос и щёки.

— Хотя нет, он был бы уже мужчиной, — задумчиво продолжила я. — Возможно, успел бы жениться, а мне поручил нянчить свору вопящих племянников.

— А сколько ему было бы сейчас?

— Двадцать три.

— А мне, — он улыбнулся, сверкнув клыками, — тридцать пять.

— Да ну вас! — я пнула его в бок, чувствуя, что в очередной раз попала впросак. — Ух, вампирюги, горазды вы морочить головы непорочным девам.

Падуб прыснул, а потом и вовсе захохотал, да так, что повалился на бок. Я не сдержалась и тоже начала смеяться.

Если возраст взрослых вампиров меня уже не смущал, то их отпрыски до сих пор приводили в замешательство. Вампиры не только стареют медленнее, но и растут, хотя точно соотнести их лета с человеческими довольно сложно. Селянская девчонка лет в четырнадцать уже может быть вполне оформившейся девушкой, а вампирские ребятишки в те же годы выглядят, как долговязые десятилетки. После они постепенно становятся похожи на подростков и замирают в столь юном обличье ещё лет на сорок. С одной стороны, они и ведут себя, как подобает существам в период полового созревания, с другой, прожитые годы накладывают свой отпечаток. Только в Догеве можно увидеть детей с таким проницательным и осознанным взглядом.

Лён меня уверял, что в переводе на человеческий возраст ему чуть больше двадцати. Но порой я остро ощущала, что нас разделяют десятилетия, не говоря о знаниях и опыте, которые он “заимствовал” своей телепатией. Но в другие моменты я чувствовала, насколько он ещё юн, особенно когда мы беззаботно дурачились. Со мной он мог вести себя, как беззаботный мальчишка, а не мудрый Повелитель. Все в Догеве обращаются к нему с почтенным придыханием, опускают взгляд, чуть ли не боготворят в благодарность за исполнение долга перед общиной. Меня же с детства не воспитывали повиноваться и поклоняться беловолосому божеству, поэтому я без зазрения совести могла расхохотаться ему в лицо и нагло заявить: это мы ещё посмотрим!

Всё же хорошо, что мы повстречали друг друга.

— Опять пришёл, только нервы треплет, — голос Падуба выдернул меня из раздумий.

Я замотала головой и разглядела вдали вампира, подходящего к домику у кромки поля.

— Твой знакомый?

— Если бы, — он хмыкнул. — Отец. Он владеет винодельней и живет в другом месте.

— А это случайно не он бегал за Лёном с лозой и обвинениями, что Повелитель не совладал с погодой? — вспомнила я.

Падуб фыркнул.

— Вполне. Вечно у него так.

— Как? — поинтересовалась я.

— Всё не так и всё не этак. Вчера тоже приходил, костерил Повелителя. Спорю на кинжал своего деда, что в лицо он ему и половины не скажет из того, что я вчера услышал. Хотя Арр’акктур, наверное, и так всё знает, куда ж нам от него скрыться…

— Твой отец костерил Лёна? — у меня аж глаза на лоб полезли.

Безропотное поклонение догевцев своему Повелителю меня и забавляло, и умиляло. Да что там: они готовы были слепо подчиниться любому его приказу — настолько сильным было их доверие и уважение.

— Да, подгнило что-то в королевстве Догевском, — я с умным видом почесала подбородок.

— Чего-чего?

— Отсылка на одного писаку заморского.

— Только вы ему не говорите, ладно? — Падуб забеспокоился. — Повелителю то есть. Я знаю, что он ваше мнение высоко ценит.

Я довольно улыбнулась и подмигнула:

— Ты и сам сказал — он всё слышит. Да, и мне-то что.

"А Лёну так вообще полезно для профилактики", — прибавила я про себя.

— Да, здесь такое не принято. Но, может, это потому что отец — полукровка? Его отец тоже был из Повелителей, вот он и возомнил себя выше остальных.

Я лишь с сочувствием покосилась на Падуба — его дедушка наверняка погиб во время войны, как и другие беловолосые вампиры. Это ещё вопрос, к кому судьба относится благосклоннее: к тем, кто преждевременно уходит, или к тем, кто остаётся.

— Что ж, рада была разделить с тобой эту замечательную трапезу, но пора и честь знать.

— Хотите, провожу вас?

Я слегка замялась. На самом деле я подумывала о том, чтобы побыстрее приступить к изучению чар блокировки, но, с другой стороны, сомневалась, стоило ли это делать при свете дня.

— Конечно, спасибо, — я улыбнулась ему.

Мы направились обратно к роще, болтая и перебрасываясь глуповатыми шутками. Но приблизившись к клёнам, Падуб замер и нахмурился, высматривая что-то впереди. Оглянувшись в том же направлении, я увидела мужчину: он стоял к нам спиной, странно сгорбившись, его руки словно свела судорога, и они были выпачканы в чем-то до жути напоминающем кровь.

У меня в голове зароились смутные подозрения, подтверждающие самые страшные опасения: неужели что-то всё же произошло из-за открытого прохода?! Сердце застучало быстро-быстро, и я стремительно зашагала вперед, но, бросив беглый взгляд на землю, замерла как вкопанная.

Из моей груди словно выбили весь воздух одним прямым ударом в солнечное сплетение: на траве лежали два тела. Из рваных ран сочилась кровь, а глаза их были безнадежно закрыты. И тут мужчина медленно развернулся и хищно уставился мне прямо в глаза. Я ахнула, отступив на шаг.

Это был Ороен. Но передо мной предстал не приветливый библиотекарь или храбрый спаситель неразумных девиц, решивших окунуться в магическую пучину. Его безупречная осанка превратилась во вздыбленный горб, кожа приобрела жёлтый, болезный оттенок, на лице и руках проступили позеленевшие сосуды, а глаза янтарными фонарями светились в тени, заставляя думать лишь об одном:

— Беги! — завопила я, но приказу своему не последовала.

Выставив руку вперед, я сбила Ороена резкой энергетической волной, давая Падубу возможность скрыться. Увидев боковым зрением, что тот побежал прочь, я только и успела что отпрыгнуть в сторону, как Ороен подскочил и набросился на меня с явным желанием разорвать на кусочки.

Я сумела сбить его с ног ещё раз, но он перекрутился, по-волчьи вскочил на четвереньки, затем медленно поднялся и оголил клыки в зверином оскале. Его шея была исполосована уродливыми выступающими венами, кровавые пальцы неестественно скрючились, в дыхании слышался сип, от которого сворачивался желудок.

Когда маг-практик встречает в тёмном лесу озверевшего упыря — он без зазрения совести обнажает меч и выпускает боевой пульсар, готовый к полноценной атаке. Но как следовало поступить мне? Кто виноват в том, что Ороен лишился рассудка, превратившись в бешеного монстра?

Я, пытаясь подавить панику, отточенным движением выполнила пасс: ветвь соседнего дерева вытянулась, изогнулась и, подобно мускулистому удаву, обвилась вокруг его груди. Он издал странный звук: не крик и не рык — демонический рёв, затем резко развёл руки, и древесина разошлась с пробирающим до костей скрежетом. Меня передёрнуло, от запаха крови и затхлости затошнило, ноги вновь подкосились. Но я упорно твердила себе, что временем на проявление слабости я не располагаю, и единственное, о чём следует позаботиться, — увести Ороена подальше от жителей.

Я сделала ещё несколько пассов, но уже двумя руками: с полдюжины ветвей обвили его конечности и туловище. Рёв был настолько пронзительным, словно в моих ушах заскребли изогнутым кинжалом. Я стремглав кинулась к порталу, моля лишь о том, чтобы Ороен, когда освободится — а я не сомневалась, что освободится — последовал за мной.

Уже у точки перехода, я обернулась: последняя ветка лопнула, и Ороен ринулся в мою сторону. Я отскочила в проход, оказавшись около дороги, ведущей к водопаду, и со всех ног припустила в противоположном направлении. За спиной раздался истошный вопль, но я, даже не повернувшись, выбросила руку назад и пальнула ещё одной отталкивающей волной. Другой возможности не дать себя нагнать у меня не было: в физической силе и выносливости я и среди людей — серая посредственность, а вампиру тем более не ровня.

Вскоре мы вбежали через очередной переход в отдалённую лесную чащу. Я начала петлять по лесу, прячась за стволами и отправляя погоне хлесткие удары оживших ветвей. Они требовали меньше энергетических затрат, чем чистые волны, но и работали не так эффективно.

— Что здесь?..

Я врезалась во что-то чёрное и крайне недовольное и свалилась ничком на землю, споткнувшись о выступающий корень. Надо мной, не сдвинувшись ни на пядь, возвышалась Келла. Сперва она хотела меня разбранить, затем, увидев мой взгляд, обернулась и завопила не менее пронзительно, чем Ороен.

— Бежим! — она дернула меня за руку так, будто планировала выдрать её с корнем, как пучок сорняков, и потянула вглубь леса.

Бежала Травница настолько быстро, что я моментально запуталась в собственных ногах и толстых корнях деревьев.

— Погоди, стой… Келла!

Я сдалась, обвиснув на её руке, и она всё же остановилась, окатив меня не менее ошалевшим взглядом, чем у Ороена. Благо, глаза её оставались чёрными. Я, не теряя времени, вновь отбросила вампира на несколько аршинов назад в густой кустарник.

— Не понимаю… — её голос дрожал. — Откуда, как?! Этого не может быть!

Ороен уже успел выпутаться из сети прутьев и веток и кинулся на нас. Мы попятились — каждая в свою сторону, и охотник, оценив прыткость и ловкость обеих противниц, выбрал меня — я только и успела, что выставить руку. Он прошёлся клыками по всему предплечью, и я завопила от боли. На моё лицо хлынула кровь.

Но тут его бесцеремонно оттащили за шиворот и отбросили в сторону.

— Подъём, малышка!

Келла подхватила меня за подмышки и легко поставила на ноги.

— Давай, подойди-ка сюда, — она уже стояла чуть поодаль и подзывала Ороена к себе.

Он, не будь дураком, ринулся вперед, но я даже заметить не успела, как Келла выскользнула из-под его рук. Их странный танец продолжался с минуту, а я стояла, как истукан, пытаясь справиться с паникой и сообразить, что мне делать.

— Вольха, очнись же! Я не смогу его отвлекать вечно! — Келла в очередной раз выскочила из-под Ороена и бросила мне злой взгляд. — Заморозь его как-нибудь! Его надо обезвредить!

Заморозить? Мне? Магу огненной стихии?!

Меня чуть не разобрал истерических хохот, но я вовремя взяла себя в руки. Главное, придумать, как остановить его, чтобы не брыкался и клыки не распускал, а там разберёмся.

Конечно, я владела заклинанием психосоматической блокады, что способно обездвижить человека. Но подействует ли оно на вампира? На эксперименты не было ни времени, ни магического резерва.

— Келла, у тебя есть снотворное?

На мгновение её глаза расширились от удивления, но потом она поняла. Ороен же, заслышав мой голос, решил, что парные танцы ему надоели, и сменил цель. Я рванула в сторону Келлы, которая бросила мне небольшой пузырёк. Взмахом руки я отправила его Ороену в лицо, щёлкнула пальцами — и ёмкость раскрылась, излив содержимое прямиком в его оскаленный рот.

Видимо, вампир принял месячную дозу за раз, потому что тут же замер, покачнулся, глаза его закатились и он, будто тряпичная кукла, брякнулся на землю.

Мы осторожно подошли поближе. Я решила не испытывать судьбу и вытянула руки ладонями вниз: корни ближайших деревьев принялись извиваться, и вскоре Ороена окружил плотный кокон — этот так просто не разорвать. Келла одобрительно кивнула.

— Дай посмотрю твою руку, — она уже доставала из кармана сумки резко пахнущую мазь.

Я, дрожа, опустилась на землю и позволила ей себя осмотреть — рана была неприятная, но неглубокая.

— Интересно, я теперь тоже превращусь в желтоглазого монстра? — у меня вырвался истеричный смешок.

Келла методичными жестами обработала, смазала и забинтовала рану, а затем серьёзно посмотрела на меня:

— Вольха, что произошло?

Я сбивчиво начала рассказывать, как мы наткнулись на Ороена и где, но у меня тут же защемило горло, и я вцепилась в её руку.

— Скорее, там были пострадавшие!

Ее глаза наполнились ужасом.

— Он встретил до тебя кого-то ещё? — прошептала она и тут же вскочила. — Веди.

— Оставим его так? — я покосилась на ворох из корней.

— Думаю, несколько часов форы нам обеспечены — зелье очень крепкое.

Я предпочла довериться её профессиональной оценке и старалась не думать о том, что на вампиров в озверевшем виде снотворное могло действовать иначе.

Мы двинулись в путь настолько быстро, насколько позволяли мои подкашивающиеся ноги. За последние полчаса я пробежала больше, чем за весь учебный год, к тому же второй день подряд использовала почти весь свой магический резерв за невероятно краткий срок.

— Что с ним случилось? — спросила я, бросив взгляд через плечо, — но курган из свитых корней уже скрылся за деревьями.

— Шаль, — резко ответила она.

— Это… ваша болезнь?

Она замешкалась.

— Не совсем.

Тут она резко остановилась и в ужасе уставилась на меня.

— Вольха, что ты сделала с черновиком?

Я открыла рот, но не смогла издать не звука. Келла поняла всё без слов и телепатии.

— Что ты натворила? — в её голосе звучало не обвинение, а страх.

Я уставилась вниз, и мои глаза наполнились слезами.

— Скорее, нам нельзя мешкать, — мы зашагали вперед ещё быстрее.

— Келла, честное слово, я не знала! Не понимаю, что произошло. Я лишь открыла проход из кленовой рощи.

Она вновь резко остановилась.

— Вольха, мне нельзя в ту рощу, — теперь в её глазах читался откровенный ужас.

— Ты тоже станешь?.. — я охнула и прикрыла рот рукой.

— Не знаю, но я не могу так рисковать.

— Там жертвы, две девушки.

— Придётся тебе справиться с ними самостоятельно и перенести их в другое место, — её голос дрожал.

Видимо, вид у меня был совсем уж безнадёжный, потому что Келла обхватила моё лицо руками и мягко, но уверенно произнесла:

— Вольха, пожалуйста, ты мне очень сейчас нужна, не смей раскисать. Возвращайся в рощу и перемести пострадавших через портал в город. Я же предупрежу жителей долины: им необходимо запереться в жилищах и не выходить на улицу. Передай это каждому, кого встретишь. Говори — это приказ Повелителя. Я встречу тебя в центре у фонтана — нам нужно будет отправится на поиски других заражённых.

— Их может быть больше? — я ахнула.

А если есть ещё заражённые, значит, есть и…

— Вот, — Келла всучила мне ещё два флакона со снотворным. — У меня их с собой не так много, но лучше не экспериментируй с дозировкой и используй бутыль целиком.

— А если я встречу больше двух?.. — у меня сорвался голос.

Она промолчала.

— Тогда всё бросай и беги в город. Даже если заражённый вампир последует за тобой, он не будет заразен для остальных. Шаль так не передаётся, а в одиночку тебе с ними не совладать. Нам очень повезло, что Ороен уже в возрасте, был бы на его месте молодой мужчина, мы бы так легко не отделались. Ну же, марш!

Она шлепнула меня по ягодице, я тихо пискнула и поспешила в проклятую кленовую рощу.

Хвала Богам, в ней никого не было. Кроме…

Я припала к земле, позволив себе лишь секунду слабости.

Две девушки, совсем ещё молодые. У одной разворочена грудная клетка: правое лёгкое будто сдулось, и лишь едва слышимый сип позволял различить слабое дыхание. У второй разодран низ живота, кровь, пульсируя, сочилась из раны, но, к счастью, главная аорта не была задета. Есть ли у них шанс выкарабкаться? Справится ли регенерация вампиров со столь серьёзными ранениями?

Но я не теряла минуты в размышлениях. Исцелить их мне было не по силам, однако наложить чары, которые обрабатывали рану, замедляли кровотечение и фиксировали тело, я могла. На лбу проступила испарина: резерв был на исходе. Дыхание сбилось, тело колотило, но я поднялась на ноги и сосредоточилась на последней цели.

Тела поднялись в воздух и медленно поплыли вперед. Из моей груди вырвался стон — мышцы на руках защемило, но я упорно зашагала к точке перехода. Левитировать сразу обеих было невыносимо, но я сомневалась, что смогу пройти этот путь дважды, да и время было слишком драгоценным, чтобы его терять.

У меня начало плыть в глазах, когда я, наконец, перешагнула через портал и очутилась близ дороги, ведущей к фонтану. Заслышав крики, я вздрогнула и чуть не потеряла контроль — но это был не рёв монстра, просто крики жителей. Ко мне подбежали несколько вампиров, девушек подхватили, и я опустила окаменевшие руки.

Я бы свалилась в тот же момент, но кто-то меня придержал.

— Простите, — пролепетала я и отключилась.

Правда, пришла я в себя почти мгновенно. Выпила поднесённый стакан воды и, поблагодарив, попыталась подняться.

Незнакомый вампир поддерживал меня под руку.

— Надо… к фонтану, несите их туда.

— Не беспокойтесь, госпожа Вольха, их уже отнесли куда следует.

— Мне тоже надо туда, — прошептала я.

— Я вам помогу.

Меня подхватили на руки и быстро понесли вперед. Я была настолько вымотана, что даже не сопротивлялась.

Очутившись у фонтана, я сразу же припала к воде и только тогда смогла и выдохнуть толком, и вздохнуть.

— Вольха! Как ты? — Келла присела рядом со мной прямо на землю.

— Почти порядок, — умирающим голосом проговорила я, помахивая ладонью у носа маленькой рыбки.

— Сможешь присоединиться к поискам заражённых? — в её голосе звучало сомнение.

— Да! — без раздумий отчеканила я. — Вот только резерв пополню — иначе от меня никакого проку. Ваша живая вода воистину чудотворна — это займет всего лишь несколько минут.

Келла повернулась спиной к каменному бортику, откинула голову и закрыла глаза.

— Нашли ещё троих.

— Жертв? — в ужасе спросила я.

— Заражённых. Жертв насчитали семнадцать.

В глазах у меня потемнело.

— Думаю, это указывает на то, что и заражённых больше — вампиров не так легко одолеть…

— Но и они вампиры, — обречённо произнесла я.

— Нет, не совсем. Шаль делает нас почти зверьём, она не прибавляет ни силы, ни ума. И если силой заражённые ещё смогут помериться, то с умом всё наоборот.

— Ты знаешь, что это за холера такая? Такое уже случалось? — я нахмурилась.

Келла не спешила с ответом.

— Случалось, — едва слышно отозвалась она.

— Идём, — я поднялась.

Дрожь во всём теле унять не удалось, но хотя бы магический резерв восстановила.

Нашим спасением стало то, что снотворное — одно из самых востребованных снадобий, поэтому дома у Келлы всегда хранился большой запас. Сперва мы зашли к ней и с моей помощью быстро распределили отвар по пузырькам.

Келла знала о Шали немного, но уверенно заявила, что заразиться можно лишь на определенной дороге, которая тянется от кленовой рощи близ фермерских домиков к границе долины.

Встретившись с поисковыми группами и распределив между ними запасы зелья, я присоединилась к осмотру западной части Догевы в компании восьми вампиров-стражей. Келла нас оставила, сказав, что её помощь нужна раненым. Я было напросилась к ней, но получила категоричный отказ, и она исчезла без разъяснений.

Поиски велись верхом, но приходилось часто спешиваться и обшаривать закоулки. Опасного участка мы старательно избегали, но идти по развёрнутому пространству было долго и изнурительно. Не знаю, можно ли это считать удачей, но заражённые не стремились спрятаться от нас, а наоборот, кидались, не оценив ситуацию и силы. Вампиры осторожничали: убивать нападавших было нельзя.

Мы действительно нашли ещё двоих. Зрелище было жуткое, особенно во второй раз, когда на нас из кустов выпрыгнул мальчишка лет двенадцати на вид: такая же болезненная жёлтая кожа, светящиеся янтарные глаза, скрюченные пальцы и бешеный рёв.

Я моментально плеснула ему в лицо снотворным, и он упал, словно подбитый заяц. Вампиры обматывали уснувших заговорённым эльфийским тросом, и двое из стражей сразу же куда-то их увозили. Я спросила, куда их забирают:

— Под замок, — угрюмо отозвался один из моих спутников.

В какой-то момент — я так и не поняла, как они это определили, — поиск сочли завершённым.

Я устала настолько, что на обратном пути дважды чуть не выпала из седла, и почти не заметила, как мы вернулись в город. Спешившись, вновь побрела к фонтану, плюхнулась на бортик и обхватила голову руками. Я не смела даже пополнять резерв — мне казалось, что этой чести я больше никогда в жизни не буду достойна.

Неужели это моих рук дело?! Келла спросила про черновик — значит, обо всём догадалась? Сдерживать мысль, которую я несколько часов старательно прятала в самый дальний угол своего отчаявшегося сознания, было более невозможно.

Лён наверняка уже знает, кто повинен в этом кошмаре.

Неужели всё дело в странном тумане? Не зря он показался мне подозрительным. С другой стороны, никакой дымки я больше нигде не заметила… Может, он рассеялся, оставив лишь токсичные испарения? И почему Келла побоялась идти в рощу, а меня отправила без колебаний? Эта штука действует только на вампиров?

Мне было плохо, больно, страшно и стыдно.

Как я могла проявить столь преступный идиотизм и посягнуть на чары, которые толком не понимала? Почему я не последовала заветам преподавателей? Как я могла так жестоко предать Лёна?

Теперь он точно меня убьёт.

Он каждый день заботится о том, чтобы община была в безопасности. Ему не нравится быть Повелителем, но он исполняет свой долг ради блага других, потому что больше его исполнить некому.

Рядом раздался едва слышимый шелест шагов.

— Госпожа Вольха?

Голос был незнакомый. Я подняла голову и увидела молодого вампира, уставшего и будто обречённого.

— Вас ждут в Доме совещаний.

* * *

Помещение было погружено в сумрак. Вампиры видят в темноте лучше, чем днём, но ради меня никто и не подумал расставить свечи. Старейшины выстроились в ряд мрачными силуэтами, и, хотя лица я разглядеть в тусклом свете не могла, всё равно ощущала, что смотрят они с понурой суровостью. Келла стояла чуть поодаль, её черные глаза, казалось, буравят во мне бездонные дыры.

Но потом я осмелилась поднять взгляд на Лёна, и меня словно пригвоздили к полу заклятием пожизненной недвижимости.

В моей памяти всплыли слова Учителя, сказанные давно, которые тогда показались мне и обидными, и смешными. Поручив мне сопровождать Лёна во время старминского стрельбища, он сурово наставлял: “И оставь этот фамильярный тон. Он тебе не брат, не коллега и даже не ровесник. Прежде всего, он Повелитель Догевы”.

Повелитель восседал на высоком кресле в официальном белоснежном облачении, которое так ненавидел. Изумруд на его обруче отчего-то казался чёрным. Лицо было осунувшимся, невероятно уставшим, на мгновение мне даже показалось, что ему стоит усилий держать спину так прямо. Пальцы крепко вцепились в подлокотники, губы поджаты. А его взгляд…

Холод и разочарование пронзили меня насквозь, забираясь к каждый уголок моего сердца, заставляя онеметь от макушки до пят. Больше всего на свете мне хотелось сбежать от этого жуткого взгляда — я бы с большей охотой встретилась с янтарными глазами обезумевшей бестии. Но я смотрела на него, как кролик на удава, не смея пошевелиться.

— Госпожа Вольха, вы знаете, почему вы здесь? — произнес один из старейшин.

Сколько раз я слышала подобный вопрос в кабинетах преподавателей — и ни разу не созналась в содеянном прямо. Сперва необходимо узнать у стороны обвинения, в чём, собственно, это “содеянное” состоит, а уж потом каяться. Тем более что в девяти случаях из десяти реальность была хуже тех её обрывков, о которых прознавали учителя. Но в этом зале скрыться от реальности было невозможно.

— Да, — тихо, но твёрдо произнесла я и, собрав все свое мужество, прибавила, смотря Лёну в глаза: — Я это сделала не специально.

Он облокотился на подлокотник и положил подбородок на руку. Я почувствовала в голове легкий шепоток, но не противилась ему. Я знала, что так будет лучше: пусть он всё прочитает, тем более что от моих блокировок не осталось и следа. Минуту спустя глаза Лёна полыхнули недобрым пламенем, и я едва удержалась, чтобы не попятиться.

— Что же ты сделала, Вольха? — Лён выпрямился, продолжая смотреть на меня в упор.

Я сглотнула.

— Я открыла новый проход Черновика. В кленовой роще: там за орешником есть тропинка. Оттуда что-то вырвалось — я так думаю. Я не знала, что так будет, я закрыла проход, но… — в горле застрял ком.

Выдержки мне все-таки не хватило, закончила говорить я уже своим ботинкам.

— Нет, я не об этом, — произнёс он почти шёпотом.

Я опешила настолько, что вновь посмотрела на Лёна. Ох, лучше бы я этого не делала. Он подался вперед, а я вжала голову в плечи:

— Ты вошла в мой кабинет, без спросу взяла манускрипт, а после один из них был похищен.

Я моргнула и всё же сделала два шага назад.

— Я ничего не брала! Лён, честное слово! Да, я… Заглянула в манускрипт по Черновику, но ничего не крала!

Я посмотрела на старейшин и Келлу в отчаянной попытке найти в них поддержку. Лён в этот момент источал такую безмолвную ярость, что их понурые лица показались мне спасительной гаванью.

— Нет, Вольха. Манускрипт о пространстве долины покоится там, где ему и положено.

Еще секунду я отчаянно пыталась понять, что происходит, но потом осознание накрыло меня с головой, и я чуть не застонала.

Магической защиты, что десятилетиями оберегала ларец, больше не было.

— Да, именно, — голос Лёна напоминал треск льда. — Недостает манускрипта под номером пять. Проклятье Шали.

Меня словно сдавили стальным обручем.

— Я не брала его, — полушёпотом пролепетала я. — И не открывала ничего, кроме текста по черновику.

— Знаю. Но ты сняла защитные чары, и кто-то другой сумел выкрасть его.

У меня промелькнула жалкая мысль: в таком случае я не виновата, раз кто-то из его поданных совершил кражу, а следом — нечто настолько ужасное... Но произносить этот сомнительный аргумент в свою защиту мне не пришлось. Лён и так его услышал и от злости вскочил на ноги:

— Вот как, ищешь себе оправдания? — в его голосе проступали раскаты волчьего рыка. — Не переживайте, госпожа магичка, святая невинность, несравненный профессионал и надёжный друг. Преступник будет найден и наказан соответственно. Но если ты думаешь, что сможешь и дальше так беспечно расплескиваться моим доверием, оно очень скоро исчерпает себя, и путь в Догеву будет тебе закрыт. Навсегда.

До того момента самым ужасным приговором, который я могла вообразить, было исключение без права восстановления из старминской Школы Чародеев. Теперь мне бы и смертный приговор показался благостной милостью.

Лён устало опустился обратно в кресло и перевел взгляд на сумрак за окном.

— Повелитель, — подала голос Келла, — думаю, вы всё же слишком суровы.

Я оторопела — вот уж от кого не ожидала услышать слова поддержки. Но она тут же продолжила:

— Вольха все-таки человек, она не понимает наших порядков, и…

Лён, сердито хмыкнув, перебил её, не глядя в мою сторону:

— Верно, ты всегда мне твердила, что все люди без исключения бестолковы и эгоистичны. Пора бы мне это усвоить.

Помнится, как-то на практикуме я по ошибке подставилась под удар молнии архимага. Лёну магия не понадобилась.

Убедившись, что ноги всё ещё подо мной и я могу ими передвигать, я пулей вылетела из Зала совещаний, поймав взгляд Келлы, полный тошнотворного сожаления.