Практически Ведьма (джен)

Над Стармином уже неделю стояли промозглые туманы. “Будто стадо драконов надышало”, — бурчали адепты Школы Чародеев, Пифий и Травниц. Цветень в этом году решил не торопиться, и вместо приятных прогулок под лёгким весенним солнышком да под задорный свист ветерка, сулящего тёплые перемены, мы прятались в общежитии, кутаясь в тёплые пледы и строя глазки Травницам, чтобы те по доброте душевной сварили ещё один чан согревающей настойки.

Мы с друзьями засели в нашей с Велькой комнате, но в этот раз поводом для сбора послужила не только ненастная погода. Каждый из нас сжимал в руке именной свиток со школьной печатью, и смотрели мы на них так, будто из свёрнутой бумаги вот-вот вылезет болотный хмырь.

Беда в том, что от свитков действительно можно было ожидать чего угодно, но не в виде нечисти, а в виде приговора: места прохождения практики. В конце девятого курса адепты приступали к написанию дипломной работы, для которой было недостаточно переписи пыльных фолиантов. Нас рассылали бороться с нечистью и исследовать магические явления по всей стране. Наблюдения следовало старательно записывать, а после защищать их бесценный вклад в магические науки перед комиссией.

Важек решился первым:

— Э-эх, была не была!

Он зажмурился и развернул свиток, затем аккуратно приоткрыл один глаз и громко выдохнул:

— Фу-у-ух, Замостье — это ж под Стармином. Я, правда, хотел хотя бы в Варокчу. Глушь, зато тамошние упыри покрупнее будут.

— Как будто ты их на шашлык присматриваешь, — Темар закатил глаза.

— И поумнее, — Важек насупился.

— На кой тебе умный упырь? — развеселилась я. — Так и вижу: сидишь ты на пеньке с пером и свитком наперевес, вокруг на кочках кипы книг, а рядом восседает упырь. Бедолага всё пытается увильнуть, а ты ему очередной вопрос: подскажите, уважаемый, классификацию ваших вкусовых предпочтений на примере человеческих потрохов.

Друзья рассмеялись, но Важек лишь пожал плечами:

— Ну, для диплома всё же интереснее… И посмотрим ещё, кому свезло больше. Темар, открывай!

Темар обречённо вздохнул и демонстративно встряхнул свой свиток, развернув его одним махом.

— Что-о-о?! Хохники?! Какого гхыра…

Теперь мы и вовсе покатились со смеху. Темар весь девятый курс запугивал товарищей, что всех надоевших преподавателям студентов отправляют на практику в легендарные Хохники вылавливать и изучать местных огнепиявок.

— За что боролся, — мудро резюмировала Велька.

— За то и будешь отдуваться, наслаждаясь пиявочным соседством, — я задорно ткнула друга в бок.

Мнение адептов по поводу места практики учитывалось, но лишь в третью очередь. Сперва брали во внимание запросы, присланные с разных уголков нашей прекрасной Белории. Поскольку в городах на всём тёпленьком сидели дипломированные специалисты, занимая самые лакомые места, студентов ссылали на самые задворки. Обычно ими становились сёла, где за годы отсутствия магов скопилась непрошеная нежить. Так можно было совместить приятное с полезным: и деревенским жителям помочь со “всяк чудищ”, и студентам диплом состряпать по итогам борьбы с нечистой силой.

Второй голос был за преподавателями. Конечно, особо отличившихся адептов могли отправить в подмастерья к архимагам, но гораздо чаще их использовали, когда требовалось заткнуть неприглядную магическую дыру, а бюджета или дураков не находилось.

Велька решилась посмотреть свой свиток следующей, но лишь пожала плечами: талантливая Травница получила своё направление в Придвирье, как и хотела.

Теперь все смотрели на меня, а я с замиранием сердца взглянула на зажатую в руке грамоту. Никто и не догадывался, сколь многое зависело от этого жалкого клочка. В голове всплыло воспоминание о прошлой осени: Лён, почти оседлавший своего жеребца, вот-вот уедет — тогда казалось, что навсегда. И это его: “Присылай документы, подпишу”.

А вдруг не подписал?

Все необходимые бумаги были высланы в начале весны, и я не знала наверняка, сдержал ли Лён свое обещание. Неделями меня грыз противный внутренний голос: а вдруг передумал? Я, конечно, посылала этот голос куда подальше, не скупясь на отборные тролльи ругательства, но его, заразу, так легко не заткнуть.

Я мотнула головой: я маг-практик или кто? Ну отправят за сто вёрст кикимор разгонять, что, я не сумею себя развлечь? Или, что ещё проще, найти безумных приключений на свою… голову?

Но, прочитав заковыристые руны на развёрнутой грамоте, я расплылась в улыбке:

— Ну, Вольха, не томи! — заторопил меня Важек.

— Догева! — торжественно заявила я, подавляя желание расхохотаться, завалиться на спину и задрыгать ногами. Ну или на худой конец расцеловать чудеснейший свиток.

Лица друзей, напротив, вытянулись, а Велька тихо пискнула.

— Не наездилась к своим кровососам? — с презрением спросил Темар.

— Ну не в Хохниках же мне сидеть, кормить пиявок, — язвительно бросила я.

Все покачали головами и переглянулись: уж лучше пиявок.

Оно и понятно — обитатели Догевы мало у кого были в почете. Мое близкое знакомство с “кровососами”, “вупырями” и “клыкастыми гадами” почти все в школе воспринимали в штыки. Над комментариями недоброжелателей я посмеивалась, на подколы друзей не обращала внимания. Потому что только я знала, что является байкой и какими были вампиры на самом деле.

Всего год назад я придерживалась не менее тёмных взглядов, что сейчас уже и вспоминать стыдно. Меня, нерадивую, но подающую надежды восьмикурсницу, отправили в Догеву — долину вампиров — с важным и секретным поручением. Справиться-то я справилась, причём со всеми геройскими почестями, да вот только поведать о них никому не могла — преподаватели строго-настрого запретили. Когда же Лён навестил Стармин прошлой осенью по не менее секретному и важному заданию, с которым мы вместе разобрались не менее героически, моим однокурсникам удалось кое-что разузнать: мой привлекательный и обаятельный товарищ — вампир.

Стоило ли говорить, что привлекательным его больше не называли, а друзей с тех пор у меня поубавилось. А потом невесть как просочилась информация, что я навестила Догеву на длинных выходных в конце листокраса и на каникулах после зимней сессии. В открытый конфликт со мной вступать не решались, и хотела бы я на это посмотреть: я входила в десятку лучших студентов кафедры практической магии, да ещё и заканчивала школу через год.

Но в тот момент невзгоды из-за социальных предубеждений не имели для меня никакого значения. Мой приговор подписан и красуется у меня в руках: последние месяцы девятого курса и несколько следующей осенью я проведу в Догеве.

* * *

В день моего отъезда сумрачные тучи благосклонно расступились, и туман развеялся, позволяя солнечным лучам озарить мой путь. Я не слишком полагаюсь на знаки, но мне нравится в них верить, особенно когда они являются в столь благоприятном виде.

Три дня пути по Старминскому тракту пролетели незаметно в предвкушении встреч с друзьями и раздумьях о предстоящей работе над дипломом, тем более что тему я выбрала жутко интересную.

Поднявшись на крутой холм у самой границы Догевы, я замерла на минуту, смотря на ставший почти родным осиновый лес, аккуратным кольцом опоясывающий долину. Мелкая молодая листва дрожала и переливалась, скрытые за осинами ели в своем неизменном облачении напоминали толстое махровое одеяло, в которое были обернуты поля, луга и городская часть с её обитателями.

Я обвела взглядом тонкие полосы утоптанных дорог, разделяющих зеленевший земной покров на лоскуты. Сердце забилось в ожидании, а глаз невольно высматривал впереди вороного жеребца и всадника с белобрысой шевелюрой.

Я пульнула вперёд телепатическим зарядом, заявляя стражникам границы о своем приезде. Вампиры могли лишь ощутить отправленные мной энергетические волны, но не расшифровать их — телепаты среди них встречались очень и очень редко, а магов не было вовсе.

Я пустила лошадь вальяжной походкой вперед. По-хорошему, стоило подождать стража, но никуда я от них не денусь.

И действительно, не успела я проехать и десяти минут, как ко мне вышел вампир в форме и расплылся в клыкастой улыбке. Я помахала старому знакомому и хотела было его поприветствовать, но он меня опередил:

— И что же столь прекрасная и невинная девица блуждает одна в тёмном и страшном лесу?

Вампир облокотился об осину, на месте которой я бы оскорбилась за “тёмный и страшный лес”, так как день был погожий, птицы разливались трелями, а солнечный свет мягко рассеивался меж безмятежных ветвей.

— Томлюсь в ожидании своей ужасной участи, — задорно ответила я, спешиваясь и демонстрируя вампиру свою девичью шейку.

— Вот вы смеётесь, а я только за последнюю неделю спровадил с приграничных земель четырёх назойливых барышень, которым ну очень хотелось незаурядных романтических приключений, — вампир обречённо покачал головой.

— Выискивали себе клыкастых любовников или жаждали бессмертия? — я хихикнула.

— Да всего сразу. И одной из них было не меньше пятидесяти.

Я ещё больше развеселилась, представив, как симпатичного стража домогается взлохмаченная полуобнажённая дамочка преклонных лет.

Но ничего удивительного в этой истории не было. Если даже мои образованные коллеги, прекрасно знавшие, что вампиры являются разумной расой, опирались на слухи и байки больше, чем на факты, что уж говорить о непросвещённой части населения.

— Что ж, приятно знать, что на страже девичьей невинности и целомудрия стоит столь добросовестный вампир, — весело сказала я, направляясь через кусты к знакомой тропке, ведущей к дороге.

— Приятно вновь видеть вас в Догеве, Вольха Редная, — страж проводил меня улыбкой и учтивым поклоном, и чёрные крылья за его спиной слегка колыхнулись.

— Рада буду вновь наделать шума в вашей прекрасной долине, — я отвесила импровизированный и порядком корявый реверанс.

* * *

Выехав на главную дорогу, я вздохнула полной грудью. До города было рукой подать, и я направила лошадь мягкой рысью вперед, наслаждаясь открывающимися видами. По правде сказать, ничего особенного в них не было: поля, луга да лес. Вдалеке тонкой нитью брели красивые и ухоженные бурёнки, с другой стороны поблескивало озерцо, то тут, то там виднелись редкие домики.

Вскоре я въехала в город, расположенный ровно в центре долины. На человеческие “крысятники”, как выражался Лён, он был совсем не похож. Я бы его определила как лес городского типа, причём не дикий и страшный, а очень даже умиротворяющий.

Склепам и гробам вампиры предпочитали аккуратные деревянные домики, которые строили на почтительном расстоянии друг от друга, чтобы не дай Бог не помешать соседям. Живность обитала только на окраинных фермах, в городе бродили лишь одомашненные волки. В первый свой приезд они меня поначалу насторожили, но оказалось, что они были не опаснее собак, зато гораздо умнее и спокойнее.

Около дороги были высажены палисадники с крокусами и гиацинтами, вылизанные и уютные дворики тоже купались в ранних весенних цветах, а жители, завидев меня, радостно улыбались и махали вслед.

— Здравствуйте, госпожа Вольха!

— Рады видеть вас в Догеве!

— Заглянете к нам чуть позже, матушка захворала?

Я пообещала заглянуть. Личность я была довольно приметная в первую очередь потому, что помогла Лёну разделаться со страшным оборотнем, который терроризировал местное население, — в этом и заключалось моё сверхсекретное прошлогоднее задание. Но я подозревала, что у местных были и другие, более прагматичные причины дружить с почти дипломированной ведьмой. То жуков заморских, поедающих картофельные поля, им разгони, то поспособствуй росту тыквы, то исцели болящие зубы. Я охотно разгоняла, способствовала и исцеляла. Помощь в хозяйстве я оказывала в благодарность за местное гостеприимство, на кое вампиры не скупились, а вот целительство мне и самой было интересно практиковать, особенно на другой разумной расе. До сих пор храню выдернутый клык с огромным дуплом — на память о своих первых догевских врачеваниях.

Видимо, местная ребятня успела оповестить полдолины о моём приезде, потому что Крина уже поджидала меня на крылечке. Стоило мне спешиться, как она засияла и заключила меня в крепчайшее объятие. У Крины я квартировалась с первого своего приезда, а одинокая и уже немолодая вампирка искренне радовалась моей компании.

— Проходи, проходи, деточка.

Едва я успела привязать лошадь, как Крина подхватила меня под локоть и потянула в дом. На столе возвышалась башня из ещё тёплых блинчиков, по бокам которой стояли глиняные пиалы со сметаной и смородиновым вареньем.

— Ешь, ешь, милая, — приговаривала она, наблюдая, как я приговариваю её стряпню. — Что-то ты осунулась, плохо кормят вас в этой школе.

— Да ношмально, — я проглотила полблина разом. — Сессия была ранняя в этом семестре из-за практики, сидели ночами, зубрили.

— Трудишься, вот молодец. А у нас всё по-старому…

Пока я наслаждалась трапезой, Крина делилась последними местными новостями. Потягивая ароматный липовый чай, я беспечно внимала её болтовне, чувствуя, как наполняюсь не только пропитанием, но и покоем. Однако кое-что мне не давало упокоиться окончательно.

— Крина, а где Лён? — успела ввернуть я, пока хозяйка отвлеклась на уборку стола.

Не то чтобы я надеялась, что он меня встретит… Разве что совсем чуть-чуть.

— Не знаю, деточка, я сегодня его не видела, загляни в Дом совещаний или поспрашивай на площади.

Допив чай и наскоро умывшись, я поспешила последовать её совету. Однако в Доме совещаний было пусто, а несколько подвернувшихся на моём пути вампиров ничего путного мне не подсказали. Я решила не терять времени даром и отвести лошадь к табунщику — в городе их держать было не принято, в первую очередь, по гигиеническим соображениям. Табунщик Рен поприветствовал меня со всей сердечностью, но где Лён, он тоже не знал. Я вгляделась в пасущихся вдалеке лошадей и заприметила статного вороного жеребца, который с надменным видом оглядывал окруживших его кобыл. Значит, Лён был не так далеко, раз отправился пешком.

Я потратила на его поиски не менее часа, но потерпела неудачу. Найти Лёна всегда было нелегко, а я к тому же устала с дороги, поэтому когда солнце потянулось к горизонту, я понуро побрела обратно. Заглянув в Дом совещаний ещё раз и никого там не обнаружив, я с печальной миной направилась к дому Крины.

По пути меня поприветствовал знакомый лавочник, и я без всякой надежды спросила у него:

— А вы случайно не знаете, где Лён?

В ответ я получила неизменно оторопевший взгляд, исполненный недоверия и уважения одновременно.

— Видел, как же. Повелитель утром ещё, кажись, по делам отправился, а вот куда — не знаю.

Я поблагодарила и поплелась дальше. Знала я его дела… На меня нахлынуло уныние. Я так рвалась в Догеву, так рада была каждому кустику и цветочку, а теперь солнце казалось слишком жёлтым, воздух до неприличия свежим, а во рту и вовсе стало кисло.

Он же знал, что я приезжаю сегодня. Так сложно было встретить желанную гостью, без пяти минут дипломированную магичку, близкого друга, в конце концов, с должными почестями? Устроить торжественный приём с расшаркиванием, кинуться в ноги и покаяться, что за эти месяцы они чуть не загнулись без моих профессиональных умений...

Только я начала плести в голове оскорбленную речь, как увидела впереди отблеск изумруда и россыпь льняных волос.

Мою хандру как ветром сдуло.

— Лён!

Я рванула к нему, но потом смекнула, что со стороны наверняка смотрюсь как собачонка, заждавшаяся хозяина. Свидетели этой упоительной сцены действительно поглядывали на меня не то с недоумением, не то с подавленным возмущением. Вампиры вообще редко демонстрируют своё недовольство открыто.

Лён меня явно заметил и степенной походкой вышагивал навстречу по вылизанной мостовой. Но тут я замерла, как вкопанная — Лён тоже. Затем я вознесла руки к небу и торжественно двинулась вперед. Остановившись от него локтях в десяти, я упала ниц и подобострастно залепетала:

— О, да здравствует ваше превосходительство, свет Догевы и надежда нации! Позвольте недостойной ведьме припасть к вашим ногам в смиренном приветствии, Повелитель, Арр’акктур тор Ордист, ой, то есть Ордвинст. Тор Орвист? Эм, Ш’ынел… Как там дальше?

Я посмотрела на него снизу вверх с мысленной просьбой о подсказке — выучить заковыристое имя Повелителя Догевы я так и не удосужилась. Лён, как истинный дипломат, лишь поднял бровь и чуть качнул головой: мол, начала спектакль, позорься до конца.

— Повелитель, — жалобно пролепетала я, — спасите!..

Лён вздохнул, подошел ко мне и, взяв за локоть, без усилий поднял меня на ноги. Окружающим явно хотелось покрутить пальцем у виска, да выдержка не позволяла, и они разбрелись по своим делам.

— Стыдно. Стыдно, без пяти минут дипломированная магичка, не запомнить одно малюсенькое вампирское имя. Может, не такой уж ты и друг? Да и насчет желанной гостьи — большой вопрос.

— Да ты сам его не помнишь, — огрызнулась я, отряхиваясь от пыли. — И опять ты за старое? Не успела пересечь границу, так сразу подслушивать?

— А ты думай потише, — едко ответил он и уже мягче прибавил: — Вольха?

— Ну чего? — я посмотрела на улыбающегося Лёна, и твердое намерение притвориться жестоко оскорблённой улетучилось без следа.

— Привет.

— Привет, — я расплылась в ответной улыбке, а потом кинулась к нему на шею.

И пусть любопытные таращатся — дружеские объятия ещё ни одному Повелителю не навредили.

Как оказалось, в тот день Лён действительно был занят делами долины. Не то чтобы обычно он от них отлынивал, но исполнял со скрипом, неохотно отвлекаясь от заплывов в укромном озерце, прогулок верхом или скитаний по догевскому лесу. Всем этим он предпочитал заниматься в одиночестве, по крайней мере, в моё отсутствие. Когда же я навещала Догеву, он благосклонно позволял мне нарушать свой покой, а я охотно принимала на себя столь почётную обязанность.

— Фермеры с западного сектора уже в конец меня извели, — доверительно сообщил мне Лён. — Плачутся, негодуют, вопрошают — будто я и погодой могу повелевать. Но весенние заморозки в этом году и правда многим дела подпортили.

Мы сидели на полянке посреди величественных вековых дубов. Солнце уже скрылось за кромками деревьев, и Лён благородно отдал мне одеяло для пикника, чтобы я в него укуталась — захватить куртку потеплее я забыла.

— Хочешь, съезжу в ближайшие дни, гляну, что там с вашим сельским хозяйством, — сочувственно предложила я, перебирая в голове известные мне чары.

Лён благодарно кивнул.

— Думаю, весь урожай уже не спасти. Ленорд — это владелец одной из лучших наших виноделен — чуть ли не каждый день бегает за мной, грозя обломанными ветками лозы. И я его понимаю: он успешно продаёт вино и в Белорию, и в другие долины. Даже в Ясневом Граде есть закупщики — а у эльфов губа не дура.

— Будете в этом году выживать за счёт экспорта чеснока, — попыталась пошутить я.

Чеснок вампиры не выращивали, но не потому, что он оказывал на них нежеланный эффект, а потому что люди в этот эффект свято верили. На границе чуть ли не ежедневно отлавливали охотников за вампирьими головами, которые наивно полагались на защиту из связок чеснока. Бравых смельчаков разворачивали и пинками отправляли восвояси, а продукт конфисковывали — чего добру пропадать, пусть вносит лепту в местную экономику.

Лён вскоре перевёл тему разговора. Видимо, бытовые заботы ему жутко наскучили, и оставшийся вечер я развлекала его байками о моих студенческих буднях, пока звёздная россыпь не накрыла нас с головой.

* * *

Как бы мне ни хотелось сопровождать Лёна, помогая или мешая ему исполнять повелительский долг, в этот приезд у меня была и своя работа. Тем более что тему диплома я выбрала нетривиальную, представляющую огромный интерес для науки.

Ещё после первого приезда в Догеву мне захотелось пройти практику именно здесь. Долина скрывала в себе уйму интересных магических явлений: от вольно разгуливающих единорогов до живой воды, беспечно плещущей из фонтана в самом сердце города.

Но изначально мой хищный глаз пал на белёсую шубку огромного волка, коим обращался Лён. Во время последующих визитов я выяснила, что каждый мужчина-вампир мог по собственному желанию использовать эту лохматую ипостась. Лён уверял, что передвигаться в волчьем обличье намного быстрее, а силы тратятся медленнее. Правда, одежда при превращении не сохранялась, поэтому перевоплощаться обратно вампиры предпочитали около припрятанной сменки или добравшись домой.

Навещая Догеву на прошлых каникулах, я вдохновенно заявила Лёну, что писать диплом буду по метаморфным обращениям на примере волчьего облика вампиров мужского пола. Ему же достанется почётное место быть моим главным подопытным — я клятвенно прибавила, что ни один волк или вампир в процессе не пострадает. На что получила категоричный ответ:

— Я скорее с тебя шкуру сдеру, чем позволю над своей издеваться!

Я юлила, упрашивала и подлизывалась — но всё без толку. Порой упрямству Лёна завидовала даже я. Но, оказалось, дело было не в трепете перед моей магической мощью или страхе перед немощью, а в безопасности долины.

На мою серию очередных непробиваемых аргументов, которые я старательно продумывала полночи, он ответил, серьёзно глядя мне в глаза:

— Вольха, ты же знаешь, что вампиров осталось не так много, и если людям вздумается стереть нас с лица земли, у них не должно быть информации, как именно это сделать. Чем меньше о нас знают — тем лучше. Пусть полагаются на мифы и байки, а мы и дальше будем зарабатывать на экспорте чеснока.

Поскольку тему метаморфов пришлось со скрипом отложить, убедив себя, что впереди меня ожидают четыре магистерских диссертации и соревнование с Лёном на звание самого упрямого осла, я нашла в Догеве кое-что не менее увлекательное.

Если жителю южной части города вздумалось бы навестить товарища, скажем, с северной, он мог устроить себе приятную прогулку на полтора часика по аккуратно вымощенной центральной дороге. Но если навестить требовалось кого-то менее лицеприятного, например, по поручению матери сходить к сварливой тётке, то нерадивый отпрыск мог свернуть в лес и вышагивать параллельно всё той же дороге. Но путь его в таком случае займёт три дня.

Тем, кто не проходил курс теоретической магии, такая разница покажется невероятной, а происходит это из-за уникального природного явления — эффекта черновика.

Вообразите большой лист бумаги, по которому ползёт муравей от одного края к другому. А потом тот же лист, только скомканный — и, если муравью повезёт и края соединятся правильно, его путь сократится в несколько, а то и в десятки раз.

Жителям Догевы повезло. Природные энергетические потоки, по которым вымощены городские дороги и протоптаны тропинки, позволяют перемещаться по всей долине в пределах суток, а если с них свернуть, то скомканный лист разворачивается, и путешественнику остаётся только ползать на своих муравьиных лапках.

Но черновик скрывает и другие хитрости: в определённых местах лист пересекается, создавая порталы — так называемые узловые точки. За время моих поездок в Догеву я к ним приноровилась и уже не удивлялась, если передо мой из ниоткуда возникала парящая лошадиная морда. И у меня роились смутные подозрения, что этим загадки черновика не ограничиваются.

Учителю моя идея понравилась, и тема диплома была одобрена. Лён тоже согласился с выбором, сказав, что врагов подобная чертовщина всё равно отпугивает. Наутро после моего приезда он торжественно вручил мне карту Догевы:

— Дарю. Вверяю её тебе на полное растерзание.

— Почему сразу растерзание? — я слегка обиделась.

Ну угробила я его любимые брюки в свой прошлый приезд, так это была чистая случайность.

— Потому что ты наверняка захочешь исписать её пометками, — Лён усмехнулся. — Разрешаю — она твоя. Марай с чистой совестью.

Мне уже доводилось рассматривать карту Догевы, и в этот раз я нашла север гораздо быстрее. Но тогда я не задумывалась об эффекте черновика и только сейчас обратила внимание на один любопытный факт:

— То есть вы ориентируетесь исключительно по свёрнутому пространству?

На карте изображалась сеть дорог, но все они были сокращёнными тропами — касаниями сгибов скомканного листа. Стоит свернуть на обочину и пройти полверсты, окажешься в развернутой плоскости без конца и края.

— На карту нанесены все важные для долины места, а их расположение можно с лёгкостью определить относительно той или иной дороги. А свернутое пространство — это в основном лес.

Знала я его “в основном”, но решила, что момент, чтобы прикопаться, ещё подвернётся. А карта меня всё больше разочаровывала.

— А как же порталы и переходы?

— А что с ними? — не понял Лён.

— Их нет! Вся Догева — это решето телепортации, и здесь не отмечено ни одной точки перехода! Как вы обходитесь без карты?

Лён посмотрел на меня с искренним недоумением.

— А ты по школе своей тоже с картой бродила? А в детстве в деревне сверялась с планом местности, чтобы сходить до колодца или по грибы?

— Ну ты сравнил, — я вспомнила вечно грязный подход к колодцу в крошечной и ныне вымершей деревне Топлые Реды, откуда я была родом.

Лён лишь пожал плечами.

— Тропы черновика нам известны с детства. А если боишься затеряться в лесу — ходи себе по дорогам, и всё тут.

Я застонала, прикинув, сколько часов мне предстояло провести, по уши увязнув в топографии.

Исследование я начала ещё в Стармине. Ожидая помощи от обширной школьной библиотеки, я опешила от скудности материала. Эффект черновика считался довольно таинственным и капризным явлением. Теоретическая магия описывала его, но не анализировала изнутри — отчасти потому, что в Белории подобных пространств практически не было: одно в дремучем лесу, второе на топких болотах, третье в заваленном подземелье под руинами замка. Приручить эти территории люди не сумели. А вампиры — ещё как, я слышала, что его удобствами пользовались и в других долинах. Почему черновик процветал и благоденствовал именно на их территориях?

Загадка, с которой мне предстояло разобраться.

Раз школьная библиотека меня не обнадёжила, я решила проверить и догевскую. Вообще засиживаться среди пыльных стеллажей я не любила, предпочитая предаваться самообразованию на поле боя или, на худой конец, на занятиях. Книги я читала, но умеренно, как правило, с целью поразвлечь себя. Исключением были ситуации, когда мне позарез хотелось докопаться до сути: тогда я могла утонуть в древней писанине, не боясь ни словарей, ни нудности изложения.

Догевская библиотека была небольшой, но меня она покорила с первого взгляда. В долине дома строили в основном из дерева, но этот домик с покатой крышей был выложен из светлого камня. Охраняли его сумрачный покой старые клёны, а между ними на скамейках с резными спинками отдыхали жители, погружённые в чтение.

Внутри было сумрачно, что местных не смущало — вампиры прекрасно видели в темноте. Книжные полки были расставлены не прямыми рядами, а составляли узор причудливого лабиринта. Но больше всего меня поражало почти полное отсутствие пыли.

Стоило мне пересечь порог, как из глубины комнаты раздался голос:

— Надо же, какие гости пожаловали!

— Ага, жалуйте, — я улыбнулась знакомому вампиру, вышедшему из-за книжного стеллажа.

Он, разумеется, узнал меня ещё до того, как увидел, леший подери их сверхточное чутьё. Звали его Ороен, немолодой по местным меркам: уже прослеживалась седина на висках, да проглядывали лёгкие морщины. Лет триста точно разменял.

— Госпожа Вольха, вы так, побродить, или что-то конкретное желаете разыскать? — он уселся за стол и слегка подался вперед.

“Я так, побродить,” — было моим ответом, когда я посещала библиотеку в прошлые приезды. Мне было интересно узнать, чем местные литературные предпочтения отличаются от старминских.

— На этот раз есть конкретное задание — диплом пишу. Школу оканчиваю следующей весной, защита в конце выстуденя будет, но я решила не рубежить, начать заранее.

— Похвально, — Ороен кивнул. — На какую тему?

— Эффект черновика.

Он поднял брови.

— Тогда вы выбрали правильно место, юная особа, тут его даже с перебором, пожалуй, этого эффекта…

— Где? — я завертела головой, ища над книжными полками приколотый свиток с пометкой “всё и даже больше об эффекте черновика для написания первоклассного диплома”.

— В Догеве, — Ороен рассмеялся. — У нас ничего о нём нет.

Я искренне опешила.

— Что, совсем ничего?! Даже в нашей школьной библиотеке я наскребла манускриптов и книг о пространственной магии на восемь литературных источников!

— Так то библиотека школы Чародеев! На кой нам книги о магии? Сами же не практикуем.

— Но вы живете на магической жиле! У вас из главного фонтана хлещет живая вода, по всей Догеве можно подзаряжаться силой — бери не хочу. Ну и телепортация на каждом углу… Эх, вампиры, странные вы люди, тьфу, то есть нелюди, — я покачала головой.

— Нам не нужны книжки, чтобы по дорогам ходить, — Ороен откинулся на стуле, покачиваясь на двух ножках.

Смотрел он на меня сочувственно и, немного поразмыслив, прибавил:

— Ты же хорошо с Повелителем общаешься?

— Да вроде, — настороженно ответила я.

— Так расспроси его. Может, в догевских манускриптах есть что по черновику.

— Что за манускрипты? — я вновь оглянулась на стеллажи.

— Э-э, не, тут ты их не сыщешь. Манускрипты хранятся у Повелителя, в них переданы знания его предков. Не знаю, как Келла умудрилась их сохранить во время войны с людьми…

В этом месте я уже слушала его вполуха.

Знания от предков Лёна? Вот это было действительно интересно.

Война вампиров с людьми, завершённая семьдесят пять лет назад, серьезно повлияла на местную демографию. Ныне существуют всего два вида вампиров: с тёмными либо светлыми волосами. У нас подобный внешний признак ни на что не влияет — пол-Стармина ходит с соломой на голове. Но повстречать светловолосого вампира — всё равно что выиграть в лотерею: их осталось один на две-три тысячи темноволосых собратьев. Они многократно превосходят последних в силе, выносливости и способности к регенерации, поэтому во время войны и сражались в первых рядах. Поэтому их осталось столь мало — в Догеве Лён был такой один. Помимо прочего, природа наградила их способностью к абсолютной телепатии: мысли, ощущения, воспоминания — скрыться невозможно. Неудивительно, что именно беловолосые являлись повелителями всех вампирьих долин.

Получается, у Лёна хранятся знания его предков? И в них может быть информация о тайнах черновика? То есть его действие как-то связанно с местными жителями, а не является хаотичным магический явлением?

Я решила не терять времени даром и направилась на поиски Лёна. Благо в этот раз мне повезло больше, чем на кануне: он стоял неподалеку от Дома совещаний и чистил скребком своего вороного жеребца по имени Вольт.

— Лён?

Он обернулся и окинул меня испытующим взглядом.

— Вольха, я из-за всех сил стараюсь не читать тебя, но чую за версту: ты что-то задумала. Выкладывай.

Я немного замялась.

— Лён, а правда, что у тебя хранятся манускрипты?..

— Нет! — он резко оборвал меня и повернулся к жеребцу.

— Нет? — я расстроилась. — А Ороен сказал…

— Ух, пень болтливый, — прорычал Лён, проявляя излишний энтузиазм к чистке коня.

Вольт покосился на хозяина, но не осмелился перечить.

— Что, совсем никаких не осталось? — не сдавалась я.

Лён выпрямился, устало провёл рукавом по лбу, а затем окинул меня тоскливым взглядом.

— Осталось, Вольха. Я же знаю, что ты не отстанешь и даже мёртвого достанешь.

— Некромантией не владею, — обиженно пробурчала я.

— “Нет” означало, что я тебе их не дам.

— Почему? — я даже забыла о своей обиде, настолько разыгралось моё любопытство.

Раз Лён отказывался показать мне манускрипты, значит, там было что-то действительно стоящее и чрезвычайно секретное.

— Потому что не положено.

— А там есть что-то про эффект черновика?

Он замялся. Хитрость Лёна заключалась в том, что он очень не любил врать, а поэтому первоклассно владел мастерством недоговаривать и утаивать.

— Я не знаю, — неуверенно сказал он после некоторой паузы.

— Как так?

Чтобы Лён, этот изворотливый интриган и абсолютный телепат, да что-то не знал?

— Очень просто. Я их не читал.

Я так вытаращилась на него, что он не сдержал улыбки.

— Да, тебе это сложно представить, — он задумчиво потрепал Вольта. — Для тебя смысл жизни — изучать и практиковать магию. Мой смысл жизни определило моё рождение. Я отвечаю за Догеву и её жителей. Манускрипты можно вскрывать только в определённых случаях. Веками их никто не трогал, даже во время войны с людьми.

Его серые глаза смотрели так пронзительно, что мне стало немного не по себе. Что же за тайны скрывают манускрипты, если даже в столь страшный период их не посмели распечатать?

— Ага, понятно, — сообщила я своим ботинкам.

— Вольха, не бери в голову. Ты в Стармине что-нибудь вычитала по делу?

— Ну так…

— Для диплома хватит? И у тебя впереди два месяца практических исследований. Развлекайся! Не сомневаюсь, ты и сама разузнаешь то, что поразит свет белорской науки.

Я решила, что эту битву я проиграла и могу оставить Лёна в покое до поры до времени.

* * *

Сперва я, вооружившись конспектами, отправилась соотносить привезённые знания и полевые наблюдения. В моём арсенале также присутствовал амулет из лунного камня, который должен был мне помочь в поиске энергетических потоков сокращённого пространства. Вообще-то, я и сама их улавливала — моя магическая чуйка работала отлично, но Учитель заверил, что камешек мне пригодится. За день до отъезда он вручил мне амулет под роспись, а на просьбу приложить инструкцию лишь махнул рукой:

— Вот на месте и разберёшься.

Я направилась разбираться и очень быстро выяснила, что амулет по-разному реагирует на дороги и порталы. Над тропами он слегка приподнимался и смирно парил на своей верёвочке, тихо двигаясь в одном из направлений. Я отмечала на карте, в какую сторону дороги плыл амулет, решив позже разобраться в причине притяжения.

Но помимо троп, была еще россыпь бесчисленных порталов, будто скомканный лист пространства проткнули сотнями иголок. Оказавшись близ точки перехода, амулет устремлялся к ней, как домовой к миске со сметаной. Это его свойство меня особенно порадовало, так как я уже не раз ходила кругами по пятаку земли, тыкаясь и спотыкаясь, но всё никак не попадая в нужное место.

Я решила начать с нанесения на карту Догевы сети порталов. Дело оказалось сложным и путаным, так как отметить я могла лишь точку входа, а вот куда она вела, нередко было покрыто догевской тайной, особенно если я оказывалась посреди лесной чащи.

А всё же, существует ли точная карта Догевы? Можно ли вообще измерить её просторы? Что если пути Черновика закручиваются бесконечно? Существуют же бесконечные математические значения.

К концу пятого дня исследования местности я, уставшая и злая, тащилась домой. Устала я потому, что топала в гору целых шесть часов, отмечая переходы близ южной дороги. Злая, потому что была жутко голодной, забыв захватить что-нибудь для своего пропитания. И солнце это проклятущее решило подпалить мою макушку, словно был не цветень, а середина колосеня.

Около дома меня поджидал Лён. Я ещё издали заметила, как он стоит, прислонившись к косяку, с небольшой сумкой за плечом и мило болтает с Криной, которая в нём души не чаяла.

— Ну, как, деточка, хорошо поработала?

Я лишь махнула рукой, пытаясь принюхаться и узнать, что было на ужин.

— Что, уже раскусила нас, профессиональная магичка? — Лён клыкасто усмехнулся.

— Я тебе раскушу, — проворчала я и хотела уже протиснуться мимо него, разыграв учёную недотрогу, как он придержал меня за локоть. “Придержал” в исполнении Лёна, значило схватил мёртвой хваткой.

— А я тут тебя у Крины отпрашивал.

— От чего? — угрюмо спросила я.

— Да просто она уже кое-то сообразила на ужин, а я пришёл тебя похитить.

— Какой-то ты непрофессиональный вампир, похищаешь девушку при свидетелях, да ещё разрешение спрашиваешь.

— Иди-иди, деточка, отдохни, — Крина только посмеивалась над моим бурчанием. — Лён хотел с тобой прогуляться и захватить что-нибудь перекусить. Обождите, я мигом соображу.

Она убежала в дом. Едва я заслышала стук ложки о сковороду, как у меня потекли слюнки. Устало облокотившись на свободную половину косяка, я закрыла глаза. Я чувствовала, что Лён на меня смотрит и, решив проверить его на вшивость, тут же отметила лёгкий шепоток на краю сознания.

— Ах ты, противный вампирюга! — бросилась я на него.

Он и бровью не повёл.

— Что-то ты чересчур задумчивая, обеспокоенная, вот я и решил проверить, всё ли в порядке.

— Порядок был бы, если бы ты спросил меня в чём дело, а не проникал в мои мысли, — отчеканила я, скрестив руки на груди, и принялась плести заклинание-защиту от бессовестных вторжений.

Телепатия, как и защита от неё, не являлась моей специальностью, поэтому требовала больше усилий, чем мои основные заклинания. Блок держался минут двенадцать, а потом его необходимо было обновлять.

— Ну не ершись, чего ты такая злая? Если хочешь, я в другой день зайду.

Лён не сердился и выглядел искренне обеспокоенным. Я смягчилась:

— Нет, прости, просто немного устала. Давай погуляем, мне не помешает немного отвлечься.

В тот момент подоспела Крина, вручив Лёну корзинку с нашим пропитанием.

— Проследи, чтобы Вольха хорошо поела.

— Ты про вот эту Вольху? Да если б ты не собрала нам паёк, она бы меня слопала и не поперхнулась.

Я хотела его пнуть, но Лён, хохоча, уже направился куда-то по загадочной догевской дороге.

— А куда мы идем? — нагнала я его.

Я немного развеселилась. Наши взаимные колкости всегда действовали на меня ободряюще.

— Раз уж ты изучаешь местность, хочу расширить твои географические познания о Догеве. Свожу тебя в один укромный уголок.

— Хм, и останутся от меня рожки да ножки?

— Да, если Крина положила нам в корзинку целого козла. Больше от тебя точно ничего не останется, всё сожрёшь. Даже со мной не поделишься.

— Ну что ты наговариваешь! Я тебе оставлю хвостик.

— Щедрое у тебя сегодня настроение.

— Пользуйся, пока не передумала.

Я на ходу заглянула в корзинку, что было не так просто, потому что Лён ею беспечно помахивал.

— Ой, чур, куриные крылышки в чесночном соусе все мне!

— И кто посмеет меня в чём упрекнуть? — он возвёл глаза к небу.

Мы дошли до очередного портала, и Лён терпеливо позволил мне нанести новую пометку на мою исписанную карту.

Переместившись в неизведанный уголок, мы ещё минут десять шли по лесной роще. Наш путь освещало солнце, которое под вечер милостиво решило умерить свой пыл. Но воздух был всё ещё тёплый, и я, разгорячившись от ходьбы, повязала куртку на поясе. Стараясь не отставать от Лёна, я широко вышагивала и весело болтала руками, напевая под нос.

Вскоре я расслышала шум воды.

— Здесь протекает ручей?

— Лучше, — лукаво отозвался Лён.

Пробравшись через кустарник, мы вышли на низинную поляну, и я не могла с ним не согласиться.

Каменные глыбы уходили вниз, создавая природный бассейн, и с одной стороны из щелей между камней с озорным шелестом скатывался небольшой водопад.

— Подойди сюда, — Лён уже стоял около воды.

Я поспешила к нему.

— Потрогай.

Я недоверчиво оглянулась, и он усмехнулся.

— Никакого подвоха, честное слово.

Я пожала плечами и окунула ладонь в пузыристый водоём.

— Она тёплая!

— Да, источник не меняет температуру круглый год, — Лён тоже присел и окунул ладони. Я засмотрелась на его изящные длинные пальцы.

— Лён, в Догеве же нет вулканов?

— Нет, конечно! — он озадаченно посмотрел на меня. — Мы же в небольшой долине посреди холмов.

— Знаешь, с этим черновиком я уже ничему не удивлюсь, — я покачала головой, думая о том, что больше никогда не смогу применить к Догеве характеристику “небольшой долины”.

— Предлагаю тебе забыть о дипломе хотя бы на пару часов и приглашаю искупаться со мной.

— Но я не взяла ни полотенца, ни сменной одежды!

Я с сожалением подумала о том, что второй раз за день вышла из дома неподготовленной. Хорошо хоть еду прихватили.

— Полотенца я взял, а одежду ты и сама высушишь.

* * *

Лён захватил не только полотенца, но и покрывало, поэтому, искупавшись в тёплой воде, шипящей, подобно игристым винам, и проглотив ужин, мы упоённо предавались ленному возлежанию на молодой весенней травке.

— Как протекали твои повелительские будни в отсутствие почти профессиональной магички?

Лён лежал на спине, закрыв глаза. Светлые волосы выбились из-под золотого обруча с изумрудом и неряшливо разметались по сторонам. Его обнаженная грудь мерно колыхалась в такт дыханию. Тёмно-серые крылья аккуратно вытянулись вдоль стройного и подтянутого тела.

— В поисках новых торговых возможностей из-за неурожая, в разрешении споров вроде делёжки выводка поросят между свекровью и невесткой, в обозревании угодий и прочего. Кайел надоел хуже горькой редьки — опять у него то ключ от ларца потеряется, то дочка допоздна домой не приходит. Как я её понимаю…

На Лёна, а точнее, на его телепатию, полагались все жители долины в решении важных с их точки зрения вопросов.

— …короче, скука смертная.

Я приосанилась, а Лён продолжил:

— Никто не разворотит центральную догевскую площадь, не закопает меня под обломками волдачьего царства, брюки мои любимые не спалит.

— Но я же извинилась! — моему возмущению не было границ. — За брюки. В остальных случаях, я, между прочим, жизнь тебе спасала.

Лён приподнял голову и как-то странно на меня посмотрел.

— Скажешь, не так? — насупилась я.

— Не смею умалять ваши заслуги, госпожа магичка, — он откинулся обратно и положил на лоб ладонь тыльной стороной.

Я присела и вгляделась в шипящую россыпь водопада.

— Лён, а ты правда не читал эти манускрипты? — я слегка склонилась к нему.

— Правда.

— И ты уверен, что в них точно нет никакой безобидной для вампиров информации, которая ну очень поможет одной проклятущей магичке? — я повисла над ним, и ещё влажные пряди моих волос окаймили его лицо.

Лён застонал и закрыл глаза ладонью. Я подняла руку с его лица, и, что ещё более удивительно, он мне это позволил.

— Ну хоть скажи, там есть что-то про черновик?

Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня так обречённо, что мне даже стало жаль его, бедолагу. Связался на свою белобрысую голову с одной повёрнутой…

— Если скажу, ты отстанешь? — в его голосе явно проступала мольба. Видимо, не забыл, как я донимала его с темой метаморфных обращений в волка и обратно.

— Значит, есть! — я аж подпрыгнула, и мои лохмы хлестнули его по лицу и шее.

Лён поморщился, затем аккуратно, но настойчиво отстранил меня от себя и сел. Я ждала затаив дыхание.

— Я их только мельком видел. Вроде там есть что-то про пространство, но я без понятия, что именно.

— А ты можешь сам почитать, а потом мне рассказать? — я уселась рядом.

— Нет. Раз старейшины считают, что манускрипты просто так трогать нельзя, я этого делать не буду.

— А мое исследование не веский повод? — я насупилась.

— Для дипломной работы? — Лён улыбнулся. — Вот дослужишься до архимага, тогда посмотрим.

— Это ж сколько ещё тебе придётся меня терпеть?

— Всё в твоих руках. Можешь и не освящать Догеву своим присутствием.

— А как вы без меня будете полосатых заморских жуков травить? А радикулит старикам лечить? Да загнётесь вы тут без профессиональной ведьмы. Вот закончится преддипломная практика, уеду — и будете знать.

— Что, на распределение после выпуска уже присмотрела местечко попригляднее?

— А может и присмотрела, — я гордо воззрилась на лесную чашу напротив.

Деревья по ту сторону поляны были ещё молодые, гибкие и невысокие. Закатные лучи окатили их теплым светом парящего золота.

Я чувствовала, что Лён на меня внимательно смотрит. Затем он потянулся и провел рукой по кончикам моей растрепанной шевелюры. Я слегка растерянно оглянулась.

— У тебя изменился цвет волос. Когда мы только познакомились, они были немного светлее.

— Такое случается с возрастом, — назидательно сообщила я семидесятичетырёхлетнему вампиру. — Прокоптились от приобретённой премудрости, стали медными.

— Да нет, — Лён задумчиво склонил голову, — скорее золотистыми.

Я рассеяно пожала плечами и, не подав виду, что смутилась, на всякий случай настроила свой полный премудрости ум на обличение телепатического вмешательства. А то полезли в голову всякие непрошеные мысли о преимуществах стажировки в Догеве. Едва ощутив лёгкое шевеление, я зажмурилась и завопила мысленно что есть мочи:

“ЧЫМ ТЫ, МИЛЫ, ЗАДАЕШСЯ,

ШТО У ЦЯБЕ ЗА КРАСАТА?

ВОЧЫ ШЭРЫЯ, СТРАШНЫЯ,

ЯК У НАШАГА КАТА”.⁽¹⁾

Лён от неожиданности так вздрогнул, словно кто-то схватил его за крылья. Я была чрезвычайно довольна произведённым эффектом.

— Так тебе и надо!

— Ты сама сочинила этот… шедевр?

Теперь была очередь Лёна растеряться.

— Не, это дядька мой пел. Я от него и матным припевкам научилась, уши не то что свернутся — по миру пойдут. Хочешь ещё одну услышать, как раз про тебя?

Не дожидаясь согласия продолжить представление, я зажмурилась и мысленно заорала, прибавив сверху заклятье телепатии, чтобы наверняка:

“КАНАПЕЛЬКИ ИРВАЦЬ —

РУЧКИ, НОЖКИ БАЛЯЦЬ,

КАЛЯ ЛЁНУ ХАДЗИЦЬ —

СЕРАДЗИНКА БАЛИЦЬ”.

Пару мгновений Лён смотрел на меня так, будто отправит лечиться в известное учреждение, а потом откинул голову и захохотал. Я аж надулась от гордости.

Да, Повелитель, со мной вы не заскучаете, буду вас доставать, пока не выставите вон. Если осмелитесь.

— Пойдем, канапелька, — Лён встал, потянулся руками и крыльями. — Скоро совсем похолодает.

Я потянулась за брюками и тут же услышала подозрительное жужжание. Бросив штаны на землю, чтобы не наткнуться на мерзкого жука, я вскоре поняла, что звук исходит от кармана моей куртки, в котором по-прежнему лежит амулет. Видимо, за шумом водопада я не расслышала его сигнал. Поспешно вытащив его за шнурок и подвесив на пальце, я внимательно осмотрела артефакт. Он дребезжал, подёргивался, а лунный камень поблёскивал жёлтыми отсветами — амулет подавал прежде невиданный мной сигнал.

Лён с беспокойством оглянулся.

— Что-то не так?

— Очень даже так! — отозвалась я с восторженным волнением. — В этом месте что-то происходит!

1) Здесь и далее — элементы белорусского фольклора.

Вернуться к тексту

Мы проторчали у водопада ещё часа два. Я как оголтелая носилась вокруг бассейна, пытаясь обнаружить следы пространственных потоков, но результаты приводили меня лишь в большее замешательство, то есть отсутствовали.

Кончилось всё тем, что я поскользнулась и, картинно размахивая руками, шлёпнулась в воду. Лён поспешил мне на выручку, но не успел. Покачнувшись на краю камня и распахнув крылья для поддержания баланса, он отделался мокрыми рукавами, подхватив меня, пока я вылезала из воды.

— Может, хватит? — повторил он раз в пятнадцатый. — Пойдем домой, а завтра вернёшься и продолжишь бесноваться. Тем более уже совсем стемнело.

— Да? — я, наклонившись и отжимая волосы, завертела головой. — Да нет, вечера уже не такие мрачные, я нормально вижу и хочу ещё попробовать формулу телепортации по принципам молекулярных…

Лён меня уже не слушал, а, сердито зарычав, подхватил на руки. Перевернув мою дрыгающуюся тушку ногами вперед и свесив через плечо, он решительно зашагал прочь с поляны.

— Ну Лён, погоди! А вещи? Ты же теперь тоже мокрый! Ладно, ладно, уговорил, вернусь сюда завтра. Так даже лучше, не будет мешаться под ногами один занудный вампир.

Лён смачно сбросил меня на землю, умудрившись не поставить ни одного синяка, но мне всё равно было немного обидно. Его высокая фигура возвышалась на фоне чернильного неба, а упёртые в бока руки и развернутые крылья придавали ему довольно зловещий вид.

— Что? — робко спросила я.

— Надеюсь, на этот раз твои осушающие чары не лишат меня никаких предметов гардероба. А то с тобой не напасёшься…

Я очень хотела подпалить ему задницу или хотя бы крылышки, чтобы знал, как издеваться над ведьмой, но смилостивилась. Да и сама я порядком озябла.

Вернувшись домой, я и не подумала ложиться, сотворила парящий световой пульсар над рабочим столом и уселась за записи.

А что я, собственно, узнала? Если верить амулету, на поляне не было ни троп, соединяющих пространство, ни порталов, пронзающих его. Лён уверял и заверял, что переходов в том месте не находил, а он отлично знал догевскую сетку.

Я обратилась к конспектам, привезённым из Стармина. Значительную их часть занимали формулы соотношений кратких дорог к развёрнутой плоскости, и хвала Богам: хоть их самостоятельно выводить не придётся. Другая часть посвящалась природе телепортации, но она относилась не только к Черновику: большинство образованных магов умели перемещаться и без его помощи. Для диплома сойдёт, испишу лишних страниц семь, а вот для дела…

Так ничего и не выяснив, я признала, что утро вечера мудренее, и отправилась спать. Однако мой взбудораженный ум всё никак не унимался: я ворочалась, перебирая по кругу идеи, которые ещё не испробовала. Что же пространство вытворяет на этой поляне? И отчего оно так заупрямилось…

Я резко села на кровати.

Рассуждая логически, завтра уже наступило. Я понимала, что Лён вряд ли придёт в восторг, узнав, что я решила побродить по лесу посреди ночи. С другой стороны, монстров в Догеве с прошлого лета не наблюдалось, а с захудалой кикиморой или заплутавшим упырём я и сама одной левой расправлюсь.

Спят вампиры не просто крепко, а почти мертвенно. Не зная об этой их физиологической особенности, можно бедолаг и в гроб уложить, и закопать успеть — а потом удивляться, кто это так настойчиво скребётся в крышечку. Крепость сна компенсируется его количеством: укладываются вампиры к часу ночи, а уже к пяти утра бодро уминают завтрак.

На улице не было ни души. Обитатели долины сладко посапывали в своих уютных домиках. Высокие сосны покачивались на разгулявшемся ветру, а растущая луна струящимся светом повелевала рябыми тенями на сырой земле.

Недолго думая, я направилась обратно к бассейну. Путь в этот раз показался мне длиннее, возможно потому, что я слишком часто замирала, заслышав хруст да шелест. Пару раз в прогалинах между кустарников мелькнул волчий хвост. Зверюг этих я не боялась, но всё равно ощущала себя слегка неуютно.

Рощица, которую вечером заливал солнечный свет, почти смыкалась угнетающей тенью над моей макушкой. Я глупо задирала голову и дергалась от хлопков крыльев летучих мышей. И когда я стала такой дёрганой, в первый раз, что ли, брожу по тёмным кущам? Или сказываются не слишком радостные воспоминания о прошлой самостоятельной вылазке в Догеве посреди ночи?

Амулет с лунным камнем я достала сразу после перехода через узловую точку, и он охотно парил на протяжении всего пути. То, что к поляне вел минимум один поток черновика, я уже знала — изучила, пока “бесновалась” накануне, но решила проверить путь целиком.

Заслышав шелест водопада, я почувствовала подступающее возбуждение. Вода сверкала от падающих наискось лучей лунного света, а пузыристая поверхность, казалось, состояла из россыпи жемчужин.

Я начала обходить поляну с амулетом и сходу отметила кое-что новое. Сперва камень спокойно отклонялся в сторону тропы, но спустя минут пять принялся дребезжать, словно майский жук, загнанный в банку. Значит, неведомый эффект проявлялся не сразу.

Я присела на траву неподалёку от бассейна, приложила руки к земле и чётко и уверенно сплела формулу энергетического импульса — довольно простая магия, силовой заряд энергии, рассекающей пространство. Импульс бойко вылетел, как пробка из бутылки игристого эльфийского. Но не успела я возрадоваться, как заряд вытолкнуло обратно, словно он был мячом, и напарник по ту сторону здорово по нему зарядил.

Я выдохнула. Что-то настойчиво не давало мне его распознать и проникнуть в омут с головой. Я была почти уверена, что на этой поляне стоит блокировка то ли прохода, то ли портала. Вечером я искала именно пути черновика, а сейчас попробовала прощупать саму защиту — и та отозвалась вполне отчётливо, вот только имя свое назвать не пожелала. Очередная тайна, покрытая шипящими пузыриками.

Я прощупала тем же методом ещё несколько точек, попыталась снять защиту известными мне средствами, но она упрямо не поддавалась. Постановив, что на этом ночной опыт можно завершить, я направилась домой отсыпаться.

Уже подойдя к порталу, ведущему из рощи в город, на открытом за ним поле мелькнула и исчезла юркая тень. Недолго думая, я поспешила следом. Надо будет не забыть отметить новый портал на карте, а вместе с этим прочесать окрестности — уж больно они дырявые.

Я безошибочно шмыгнула в точку перехода — спасибо амулету — и оказалась посреди лесной чащи. Неуловимая “тень” вышагивала между камней, и только я хотела её окликнуть, как она вновь исчезла. Я тихо выругалась, но всё равно упрямо последовала вперёд. Амулет указал на очередную точку перехода прямо над юрким ручейком. Струйки воды лихо плутали, отталкиваясь от россыпи камней, и переливались в лунном блеске. В Догеве этих ручейков и озер пруд пруди, не даром здесь ключом бьет живая вода — мощнейший источник магической силы, к которому я могу обратиться, если мой личный резерв истощится.

Я решительно шагнула в портал, надеясь, что на этом их цепочка завершится. “Тень” сидела на противоположном краю поляны, копаясь около мшистого пня, и тихо поругивалась. Так я и думала.

— Эй, Келла! — я замахала рукой.

Она нервно дёрнулась и выпрямилась, как тетива лука. Красивое, но немного зловещее лицо слегка заляпалось грязью. Чёрные, выразительные глаза смотрели одновременно и на меня, и сквозь меня. Тёмные шелковистые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Из карманов чёрного комбинезона торчали первоцветы, а на чёрном плаще поодаль лежали аккуратно связанные пучки розмарина.

— Привет, малышка, — она приветственно улыбнулась, не без тени надменной усмешки. — Не спится?

На её “малышку” я решила не обижаться ещё в свой позапрошлый приезд. Выглядела Келла моей ровесницей — ладной девицей лет двадцати, но внешность вампиров крайне обманчива. Когда Лён пешком под стол ходил, Келла уже разменяла свою первую сотню. Стареть вампиры начинают примерно после трёхсотлетнего юбилея, поэтому лет через пятьдесят Келла сможет смело поменять “малышку” на “старушку”, а я буду завидовать её прыткости и отсутствию морщин.

— Да, прогулки по ночному лесу очень способствуют работе мозга, — я раскинула руки и глубоко вдохнула, влажный весенний воздух щекотнул моё горло, и я закашлялась.

Келла скептически ухмыльнулась:

— Лён упоминал, что ты приехала. Правда, всю последнюю неделю я работала по ночам — некоторые травы лучше собирать при лунном свете, а погода стояла ясная.

— На горечавку охотишься?

— Пытаюсь, — она провела рукой по лбу, оставив очередной земляной след. — У нас не так много мест, где я могу её раздобыть, а здесь урожай не удался, — она в сердцах пнула горемычный пень в отместку за столь скудное профессионального содействие.

Келла была верховной догевской Травницей и вторым лицом в долине после Повелителя. Факт этот её порядком раздражал. Лён осиротел при рождении, и именно Келла заботилась о нём в первые годы. Но время, когда она могла заставить его доесть кашу или вымыть уши, давно прошло. В моменты разногласий Лён будет сколько угодно учтив и внимателен, но поступит всё равно по-своему. Правда, несмотря на то, что Келла периодически порыкивала на Лёна, когда он шёл ей наперекор, было очевидно, насколько трепетно она к нему относится. И готова оберегать, чего бы это ей ни стоило.

— А ты всё о нас разнюхиваешь? — она подозрительно покосилась на амулет, слегка клонящийся обратно к порталу.

— Ах, это, — я поспешно сунула камень в карман. — Да так, диплом пишу.

— Знаю, — Келла отвернулась и принялась выбирать травы по левую сторону от пенька. —

По эффекту черновика. И зачем? В Белории его всё равно не используют.

— А может, как раз из-за нехватки информации и не используют, — вдохновенно произнесла я, вообразив, как мой гениальный труд будут обсуждать на всевозможных конференциях, как Черновик станет повседневной частью жизни белорцев, и даже в самом захудалом селе прознают, кому обязаны за столь небывалый прогресс.

Келла выдернула меня из тщеславных мечтаний гнусным хмыканьем:

— Это вряд ли. Сомневаюсь, что он где-либо ещё будет работать так, как в долинах вампиров. Эй, малышка, не топчись под руками, — она стукнула меня костяшками пальцев по голени и вновь перебралась по краю поляны на несколько локтей, — сейчас все всходы мне подавишь.

Но я чуть не запрыгала ещё прытче.

— Что ты имеешь в виду?

Она выдернула несколько пучков жгучей крапивы, рассеянно оглянулась на меня и отступила ещё на несколько шагов. Я не отставала:

— Ты хочешь сказать, что черновик работает только в пространстве, заселённом вампирами?

Молчание.

— Я этого не говорила.

Отметив, как Келла напряглась, я заискивающе, с самым невинным видом произнесла, теребя веточку близ растущего кустика:

— Почему же тогда у Лёна хранятся манускрипты от его предков по пространственной магии?

— Кто тебе сказал? — она вытаращила глаза.

Я подумала, что не стоит предавать болтуна Ороена, но тут в памяти всплыло, что именно он мне поведал.

— Погоди-ка, — я сбросила образ ходячей невинности. — Это же ты сумела уберечь манускрипты во время войны с людьми?

Не представляю, как ей удалось вырастить Лёна настолько непробиваемым. Если Келла хотела что-то скрыть, это сразу отпечатывалось на её лице.

— Кто тебе сказал?! — повторила она.

— Да так, случайно услышала. Келла, ну будь другом, что в этих манускриптах? Ты же наверняка знаешь: главная Травница, чуть ли не первое лицо Догевы, с таким-то богатым и бесценным жизненным опытом…

Я уже чуть ли не хлопала ресницами, но она вновь сдвинулась в бок, выискивая травы, и резко прервала мой поток неприкрытой лести:

— И не старайся, малышка. Если на Лёна и могут подействовать твои причитания, хотя убей, не знаю, почему, то мне до них, как до тролльих …

— Ладно-ладно, — я бросила сладенький тон и заговорила серьёзно. — Я же не просто из любопытства или вредности достаю — я диплом пишу. Между прочим, это мой самый важный труд за десять лет учёбы! И я не хочу подвести ни Учителя, ни себя, ни Догеву. Я должна написать что-то действительно стоящее. Мы же коллеги, подсоби ради науки?

На секунду мне показалось, что я нащупала верный аргумент. Келла пристально меня осмотрела.

— А Повелитель тебе что сказал?

Я замялась.

— Да ничего такого… А что он должен был мне сказать? — я сделала последнюю отчаянную попытку.

— Вот с него и спрашивай! — огрызнулась она и тут же исчезла на месте, добравшись по краю поляны к точке перехода.

* * *

Если Келла хотела удрать от разговора, её не нагонят и профессиональные ищейки. Поэтому я поспешила вернуться в уютную кроватку и продрыхла почти до обеда.

За последующие дни я несколько раз возвращалась к водопаду с тщетными попытками распознать природу блокировки или найти способ её обхода. Но если с загадкой сигнала я терпела неудачу, то исследование местности показало, что вокруг рощи действительно располагалась целая россыпь порталов.

Ещё я была уверена в том, что на поляне с водопадом применены крайне мощные и редкие чары. Магов-практиков обучали распознавать магическую ауру, и я отлично находила её следы, если только их не заметали намеренно. В этот раз отпечаток находится прямо под моим носом, но мне не хватало знаний, чтобы с ним разобраться.

Я решила переключиться на другие задачи, но они приводили меня в сплошное уныние. Да, я расписала несколько примеров разворота пространства и подтвердила формулы, вычитанные в школе, да, я с успехом описала направление основных троп-потоков. Но вот о природе магии — как именно создался и работает черновик — я не открыла ничего нового.

Помимо работы над дипломом, у меня были и другие заботы. Я, как обещала Лёну, пришла на выручку фермерам и их подмёрзшим грядкам. В Белории сельское хозяйство занимает главное место в экономике, поэтому каждый маг-практик проходит курс полевых работ: изучает все известные меры по спасению урожая. Компенсировать весь ущерб мне не удалось, но я всё равно получила слёзные благодарности и гостинцы в придачу.

Также я занималась практикой врачевания. Целительство не являлось моей специальностью, поэтому за сложные задачи я не бралась, оставляя их на совести Келлы. Последняя смекнула, что может эксплуатировать мои знания и способности, поэтому регулярно просила подкрепить её снадобья заговорами.

Пациенты приходили почти каждое утро; в основном, это были пожилые вампиры. До трёхсот лет они регенерируют, и их здоровью никакие болячки не страшны, а вот после — подвержены хворям, как и мы. Иногда ко мне обращались и люди: жёны или мужья своих вампирьих половинок.

По вечерам я проводила время с Лёном. Мы бродили по долине, и я нагло пользовалась его знаниями сетки переходов. Внешне Лён не проявлял раздражения, когда я в очередной раз доставала замызганную карту, но изо всех сил старался меня отвлечь, и мы предавались праздному безделию.

Но помощь в исследовании мне оказал не только Лён. Мало кто знал всю Догеву так же хорошо, но все прекрасно ориентировались в порталах близ своего жилища. Ороен поводил меня по северо-западной части, где среди высоких сосен расположился его одинокий домик. Табунщик Рен лениво указал мне на переходы вокруг пастбища. Я даже села на хвост Келле и узнала о нескольких потайных закоулках, где она собирала травы и коренья.

Но раскусить черновик мне так и не удалось. Я бы и одолжила для этой задачи клыки Лёна — то есть манускрипты, — но он, жадина эдакая, решительно не хотел ими делиться. А я была уверена, что ключ к разгадке укрылся в недоступных мне записях.

Одним из вечеров, когда Лён был занят, я в очередной раз засела за конспекты, выискивая намёки и детали, которые до сих пор не смогла разглядеть. Мысли меня посещали крайне тоскливые.

Получается, я ничем не отличаюсь от своих предшественников: всего лишь описываю эффект черновика без глубокого погружения, пусть и детальнее, чем в прочитанных мною книгах. Но кому будет интересно узнать, что, войдя в сарай для метёлок, окажешься за кустиками в берёзовой роще? А в паре шагов от отхожей ямы из западной части города ты переместишься за амбар злобного фермера? Причём церемониться он не станет, спустит стадо кровожадных гусей — на своей шкуре проверила.

До чего обидно, нахожусь в эпицентре загадочного магического действа, а разгадать его никак не могу... Я плюхнулась головой на измученные конспекты и рассерженно зарычала. Надо же, совсем как Лён. Правильно говорят: с кем поведёшься…

Раздался вежливый стук в дверь — я ответила невнятным мычанием.

— Деточка, к тебе посетитель, — проговорила Крина за моей спиной.

— Лён? — я приосанилась и обернулась, но тут же сообразила, что Лён бы вошёл сам и без стука. Подкрался бы бесшумной тенью и произнес над ухом очередную колкость.

— Кайел, — голос Крины был преисполнен сочувствия.

Я тихо застонала, но встала и поплелась из комнаты. Самым надёжным способом спровадить Кайела было его принять, иначе он мог бы и заночевать под моим окном, причём стоя и глядя в него.

Кайел был головной болью Лёна и Келлы, пока я не приехала. Этот вампир в самом расцвете сил располагал крайне нежной натурой и очень богатым воображением, кое работало лишь в одном направлении: вообразить себе новую хворь, желательно смертельную. И если Лён и Келла благодаря вампирьему чутью вовремя уносили ноги, то магичку ожидали испытания на профессиональную прочность.

— Здравствуйте, Кайел, — я кисло улыбнулась.

— Госпожа Вольха, вы даже не представляете, что со мной сегодня делается!

Он сидел за столом, вытянув ноги. Его правая рука обмякла и свисала сбоку, левую он картинно приложил к сердцу.

Я молча села на соседний стул. Задавать уточняющие вопросы было совершенно излишне.

— Не иначе как оно, — Кайел тяжело дышал.

Я приподняла брови, безмолвно призвав продолжать.

— Инфаркт.

— М-м-м.

— Жжёт, уже часа два, вот здесь, — он тыкнул пальцем между рёбер.

Я постаралась не закатить глаза и приблизилась к безнадёжному пациенту. Направив внимание к потокам крови по сосудам, я менее чем за минуту опровергла диагноз. Но Кайел ни за что не согласится с моим профессиональным мнением так быстро.

— Жжёт, говорите, — я провела рукой над его грудной клеткой, изображая усиленную работу мысли.

— Ужас как, — он взмахнул рукой, чуть не стукнув меня по носу.

— Прошу, опустите руки — вам сейчас вредно перенапрягаться, — заверяла я, положив ладонь на его лоб.

— Вот и я так считаю, а эта непослушная особа совсем не жалеет бедного папочку, — захныкал он.

Я обрадовалась смене темы:

— И что в этот раз натворила ваша любимая дочурка?

— Опять загуляла с сыночком оружейника. Ждал, ждал её полночи, но не выдержал мой организм такой нагрузки. Прикорнул в сенях, да так и проспал до утра. А проснувшись, нашел лишь записку, что она убежала с соседскими девчонками верхом кататься, да пустую миску от пирожков. Пришлось хлебом с колбасой завтракать и помидорами консервированными.

Я в этот момент как раз добралась до его желудка.

— Кайел, у меня для вас хорошие новости: вам повезло, сегодня будете жить. Идите скорее домой, разведите пол-ложки соды на стакан воды, и чудодейственная жидкость спасёт вас от сих страшных мук.

— Ложка чайная или столовая?

— Чайная, чайная, идите скорее, лечитесь, не теряйте драгоценные минуты. И советую в ближайшие несколько дней есть кашу на воде и яйца. Картофель и курицу тоже можно, но ничего жареного.

Через минут десять мне всё-таки удалось спровадить Кайела. Он неустанно изображал предсмертные страдания, но я за него не переживала: от столь лёгкой изжоги ещё ни один вампир на моей практике не умирал.

* * *

— Спасибо вам, госпожа ведьма, что бы мы без вас делали!

— Что вы, что вы, мне не сложно, я тут мимо проходила…

Хозяйка небольшой фермы вручила мне баночку верескового мёда и, сладко улыбаясь, махала на прощание. Я бродила по тропинкам западной части долины, когда меня выловили, умаслили комплиментами и повели лечить корову от мастита.

Выполнив ведьминский долг, я вернулась к рощице с клёнами рядом с точкой перехода, ведущей в город. Молодые листики зелёными звездочками колыхались на легком ветру. День опять выдался тёплым, и я сделала привал в тени шершавого ствола. Прислонившись спиной к грубой коре, я закрыла глаза и прислушалась: древесные соки струились, возносясь к небесам по извилистым путям ветвей. Природа всегда успокаивала меня, а мне нравилось прислушиваться к незримому бурлению жизни. Я слушала отдалённое пение зеленушки, шелест колосьев, доносившийся с полей, журчание лесного источника. И лёгкое, но настойчивое дребезжание.

Я подскочила подобно пружинке, которую сжали до упора, а потом отпустили на волю.

Сунув руку в карман, я тихо выругалась: шнурок амулета спутался с лежащими там обрывками свитка. Я высунула этот позорный ком на свет. Сомнений быть не могло: амулет подавал тот же сигнал, что и на поляне около водопада!

— Госпожа ведьма, вам помочь? — раздался озорной голос прямо у меня над ухом.

Я поскорее сунула своё добро в карман и развернулась.

На соседнем клёне восседал парнишка, весело болтая ногами по разные стороны широкой ветви. Вид у него был беззаботный и довольно нахальный.

— Шпионишь?

— Я-то? Разве не вы полдня бродите по нашим полям?

— Твоя правда, — я покорно кивнула, а потом задумалась. — Хм, местный, говоришь?

— Ага, живу во-о-он на той ферме, — паренёк указал на виднеющийся за полем домик.

— А не хочешь, дружок, послужить благим целям магической науки? — я улыбнулась.

— А чего нет, — парнишка пожал плечами. — Дела на сегодня сделал, бабка ворчать не будет.

— А зовут тебя как?

— Падуб, — он широко улыбнулся, обнажив выступающие клыки.

— Колючее имечко, — я усмехнулась в ответ.

— Прозвище, — он пожал плечами и сиганул вниз прямо с ветки, словно дикая кошка.

— Вот про это можешь мне не рассказывать, — пробормотала я, в очередной раз радуясь, что вампирам не больше меня хочется ломать язык о собственные имена.

Падуб уже стоял рядом и отряхивал залатанные штаны. Он был с меня ростом, на вид лет пятнадцати, хотя с возрастом вампиров я попадала впросак не реже, чем с именами.

— Ну, что, краевед, хорошо ли ты знаешь местную сетку переходов черновика?

Мальчишка ответил очередной плутовской усмешкой:

— С бабкой я живу не так давно, но переходы и с закрытыми глазами отыщу, — он горделиво выпятил грудь.

— Глаза оставь как есть, но если покажешь ведьме порталы — в долгу не останусь.

— Выгодно, — он одобрительно кивнул и, подпрыгивая на ходу, устремился в чащу за клёнами.

Конечно, я могла обойти округу с амулетом, но тот реагировал на портал не ближе, чем за три аршина, поэтому мальчишка мне повстречался очень кстати. В первую очередь мне было любопытно: будет ли эта местность так же богата на переходы, как и полянка у водопада.

Падуб с очень важным видом показал мне два портала, но один из них я знала и сама — он вёл в городскую часть долины. Затем мы углубились в лес и за густым орешником обнаружили третий. Место показалось мне смутно знакомым, но я за последние пару недель насмотрелась на такое количество чащ, что перестала их различать. Мы шагнули в переход, и я не сдержалась:

— Не может быть!

— Почему это? — Падуб подозрительно на меня покосился. — Чего такого?

Я не ответила, а просто уставилась на тропу, ведущую через рощу к водопаду. Места с блокировками были связаны проходом, хотя это могло оказаться и простым совпадением.

Я уже было полезла за картой, как поняла, что забыла её вместе с сумкой под клёном.

— Ух, Леший… Давай вернёмся, вещи надо забрать.

Падуб лишь пожал плечами, и мы направились обратно. Когда мы пробирались через заросли орешника, мальчишка спросил:

— А как вы колдунствовать умеете?

— О, как только не умею, — я усмехнулась. — Могу вызвать грозу, а могу и глазами молнии метнуть. Могу спалить настырного упыря, а могу подпалить тебе брови. А ты магии не боишься?

— Я?! Боюсь?! — он искренне возмутился. — С чего бы? И вы, наверное, уже позабыли, что прошлой осенью спасли коз моей бабки. До сих пор вспоминает.

И тут меня озарила идея.

— Слушай, дружок, а сколько твоей бабке лет?

— Почём я помню, четыреста уж точно минуло, совсем старушечка.

— А хочешь внести ещё больший вклад в современную науку? — я заискивающе улыбнулась.

— Чего б нет, а бабка моя тут при чём? Она ничего современного уже внести не может, а с ейных баек песок сыплется.

— Вот это мне как раз и нужно. Расспроси её, не происходило ли что-то с Черновиком в этой местности.

Падуб почесал затылок.

— Это как — происходило?

— Возможно, раньше здесь был портал, а потом он заглох.

— С чего вдруг? — растеряно спросил Падуб.

— Работаю над одной гипотезой, — отмахнулась я с умным видом.

— Гипо… чего?

Мы добрались до моей забытой сумки.

— Предположение есть у меня. Ты её расспроси, я завтра зайду, хочу и другие порталы разыскать. В полдень, идёт?

— Ну ладно, — он недоверчиво покосился на меня.

Попрощавшись с Падубом, я поспешила в город. Мы с Лёном договорились встретиться у фонтана, чтобы потом забраться куда подальше и поджарить на костре картошечку. Однако его на месте ещё не было. Прождав минут десять, я решила заглянуть в пристройку Дома совещаний, где расположились комнаты Повелителя. Лёна я в них не обнаружила, но на двери в спальню висела записка: “Вольха, прости, пожалуйста, мне нужно съездить к границе: на одного из стражей напали ведьмаки. Обошлось, но хочу лично убедиться, что всё в порядке. Задержусь на час.”

Час так час. Лён часто ныл по поводу своих повелительских обязанностей, но я знала, насколько ответственно он к ним относится.

Я уже почти направилась домой пить чай и болтать с Криной, как вдруг увидела, что дверь его кабинета приоткрыта на щелочку.

Я оглянулась.

А что такого? Я в его кабинете сто раз была. Однажды даже развернула чернильницу на письмо от эльфийского посла, но Лён меня и тогда за дверь не выставил.

Я проскользнула внутрь. Кабинет, как и все покои Повелителя, был обставлен аскетично: большой стол из светлого дуба, удобное кресло, обшитое серебристым бархатом, несколько стеллажей с книгами да шкаф в углу.

У меня возник исключительно научный интерес к крайне важному вопросу: а где Лён хранит эти загадочные манускрипты?

Конечно, я ничего не собиралась делать. Так, узнать для справки, мало ли. Келле вон пришлось защищать их во время войны — может, это и к лучшему, если и я буду в курсе, где они спрятаны. Я же его друг.

Я внимательно осмотрелась: что пол, что стены — камешек к камешку. Может, потыкать их, и откроется секретная ниша? Но я не была бы магичкой, если бы не просканировала комнату на наличие чар. На всякий случай.

На мой пасс откликнулись сразу несколько предметов: ящик письменного стола, чернильница и шкаф в углу. От стола я отвернулась: ну не буду же я заглядывать в документы Лёна. Чернильница и должна была откликнуться — я сама её заговорила, чтобы в следующий раз, если мне вздумается плюхнуться с разбегу на стол, я её не снесла. А вот шкаф…

Я ещё раз огляделась и медленно приблизилась. Закрыто. Но что стоит магичке открыть обычный замок? Последовал тихий щелчок и двери с тоненьким скрипом распахнулись.

Я сразу поняла, что излучало магический след: внизу стоял красивый ларец с посеребренным узором на крышке.

То, что манускрипты существуют, мне и так известно, ну взгляну на них — что изменится? Если они вообще здесь.

Недолго думая, я поставила заклинание предупреждающего контура вокруг здания и потянула крышку ларца — а та взяла и откинулась. Так просто.

Это были они, аккуратно свёрнутые, каждый в своей деревянной выемке, а рядом надписи. Технически, Лён не запрещал мне их брать, лишь сказал, что сам не даст.

Я вновь провела рукой — поскольку магию я всё же считала, хватать их голыми руками было бы слишком опрометчиво. На свитках действительно лежала защита — поднести руку к записям было невозможно. Защита неплохая, не каждый адепт справится. Но я — не каждый адепт.

Я начала выплетать заклинание и почувствовала, как воздух над записями сгустился, а потом медленно стёк, словно вязаный хомут распустили по ниточке.

Интересно, если это такие важные манускрипты, почему на них наложены чары, которые любой магистр бы развеял? Эта магия не шла ни в какое сравнение с блокировками пространства, что я открыла с амулетом.

Кое-что Лён о магии знал, в первую очередь благодаря телепатии. Но чародеев в Догеве не водилось, а его контакты с моими коллегами были ограничены. И если, встретив колдуна, Лён с лёгкостью “заимствовал” его знания, то “прочитать” манускрипты он не мог — бумага хранит мысли не так, как живой разум.

Тут я опешила от посетившей меня догадки и замерла с открытым ртом.

Лён не мог прочитать манускрипты из-за магической защиты! Чтобы добраться до текстов, ему нужна была помощь мага, а раскрывать знания своих предков людям он бы не стал. Он даже не стал бы им сообщать о наличии подобных знаний. Его нелюбовь к представителям моей расы была широко известна.

Я почувствовала подступающую обиду: мне-то он мог довериться?..

Затем я вспомнила, что в тот момент довольно активно подрывала то самое доверие, причём на разбойные действия у меня было не так уж много времени. Решив разобраться с обидой на Лёна и муками совести позже, я вернулась к делу и с замиранием сердца вытянула свиток под аккуратно начертанной руной, означающей “пространство”.

Интересно, почему древние манускрипты вампиров написаны на всеобщем языке? Да и не выглядели они такими уж древними: нехитрые чары помогли определить, что свитку около трёхсот лет — по меркам вампиров совсем немного.

Выхватив чистый свиток из сумки, — я носила с собой запас для пометок и умных мыслей, — я приложила его сверху к манускрипту. Прошептав заклинание проявления, я наблюдала, как на моем свитке проступает копия текста. Манускрипт был локтя четыре в длину, поэтому мне понадобилось некоторое время, чтобы скопировать информацию целиком. Но не успела последняя страница проявится и стать чёткой, как я почувствовала сигнал от предупредительного контура.

Лён! Он же меня убьёт!

Я мигом засунула записи в сумку, и по щелчку пальцев манускрипт свернулся и спрятался обратно в ларец. Еще один щелчок — двери шкафа закрылись за замок. Я сиганула к окну и, наложив заклятье невидимости, без раздумий прыгнула вниз. Благо, кабинет выходил не на площадь, а в заросли позади Дома совещаний, и я стремглав полетела прочь.

Остановиться и отдышаться я себе позволила минут через пять, и только там до меня дошло, что контур не мог обнаружить Лёна. Он же телепат! Он бы мигом просёк, что я в его кабинете, и догадался бы, что я там вытворяю. Я бы и выпрыгнуть из окна не успела, как он бы схватил меня за пятки.

Возможно, это был кто-то из старейшин или жителей, пожаловавший с вопросом к Повелителю. А если они меня засекли? Чуйка вампиров ох как хорошо распознаёт вороватых ведьм. С другой стороны, никто бы не удивился, застав меня в покоях Лёна — я частенько туда заглядывала.

Руки и ноги у меня дрожали, но я поспешила домой, постоянно оглядываясь по сторонам — нет ли погони. Добравшись до своей комнаты, я спрятала сумку под кровать и, так и оставшись на полу, прижалась лбом к матрацу.

Ой-ой-ой, что же я наделала? Лён, конечно, постоянно обещает, что не будет меня “читать”, но отстранение от телепатии стоит ему усилий, как и мне использование магии, поэтому он всё равно что-нибудь да расслышит. И какой леший меня дёрнул?

Я вздохнула.

Я знала какой. Тот же, что корил меня все эти дни за неудачи в магическом исследовании.

Я села, скрестив ноги и выпрямив спину, аккуратно приложила указательные пальцы к вискам и принялась скрупулёзно проговаривать заученные формулы.

Не то чтобы я не доверяла Лёну — за это время он стал, пожалуй, моим самым близким другом. Но постоянное общение с телепатом имеет свои издержки. Поэтому я ещё зимой отыскала и выучила заклятье, способное скрывать мысли по отдельности. Ставить полный блок — энергии не напасёшься. А маленький кусочек — это можно. Да, и его придётся поддерживать, но на время практики как-нибудь справлюсь. А там, глядишь, подготовлю почву, найду нужный момент, может, он меня и пощадит.

Лён пришёл к фонтану, как и обещал. Я сидела на каменном бортике, погрузив ладонь в воду — пополнить магический источник мне было просто необходимо. Тем более, я не была уверена, что моя защита сумеет противостоять силе Повелителя.

Знала бы я, на какое испытание обрекаю свой растревоженный и неуёмный ум, сто раз бы подумала, стоило ли влипать в подобную авантюру. Лён отметил, что я чересчур задумчива, но либо блокировка работала исправно, либо он действительно меня не читал — и я отделалась отговоркой об усталости. Он извинился, что отвлекает меня от учебной практики бытовыми заботами, а я, раскрасневшись, нервно отмахивалась и заверяла, что спасение догевского урожая и исцеление её жителей — бесценный опыт для любой магички-недоучки.

Мы уселись на краю соснового леса на небольшом холме, под которым раскинулась широкая долина. К вечеру ветер усилился, и луговые травы переливались нежными волнами, словно кто-то поглаживал их против мягкой зелёной шёрстки. Костёр уже успел разгореться, и я, выполняя несложные пассы, забавлялась с языками пламени. Их неестественный танец порождал бесовские тени на тёмной земле.

— А как маги выбирают свою стихию?

Глаза Лёна отражали огненную рябь и казались призрачно-серыми.

— Да никак, она сама нас выбирает.

— Теперь всё понятно, — он улыбнулся. — От тебя только подгореть и может — что именно, не уточняю…

Я направила в его сторону столп искр, безобидных, для профилактики, но Лён машинально уклонился.

— А расскажи мне, как ты училась управлять огнём?

— Ты что, подсмотрел у кого, когда был в Стармине, как я спалила чучело химеры и полбороды Учителя?!

— Представь себе, нет, но теперь от подробностей не отвертишься, — рассмеялся Лён.

Я была только рада отвлечься от назойливого шёпота своей совести и красочно поведала ему и о том злоключении, и о волшебном моменте, когда в моей детской ладошке впервые вспыхнул лёгкий тёплый огонёк, и как на своём первом занятии по созданию световых пульсаров я чуть не ослепила половину одноклассников.

Лён слушал, склонив голову, посмеиваясь и вкрапляя неизменные колкости, но я знала, до чего он ценит мои россказни. Я была его окошком в другой мир, который, возможно, никогда не будет ему доступен. Повелителю не пристало надолго покидать долину, поскольку он её главный защитник от внешних невзгод и хранитель внутреннего порядка. Преступности в Догеве нет и быть не может: Лён всех рассудит по справедливости, а скрыть от него правду невозможно.

Неужели именно я внесу раздор в идеальный догевский порядок? Но я же не замыслила ничего плохого. И ни за что на свете я причиню вред Лёну и его долине. Так, одним глазком осмотрю захудаленький манускриптик и после спалю его на месте.

— Нет, Вольха, ты сегодня совсем отлыниваешь! Что дальше-то было, когда Учитель застукал тебя и Темара за распитием тролльего самогона у ворот школы? — затормошил меня Лён.

Я встрепенулась и поспешно вернулась к рассказу.

Впервые за всё время нашего знакомства я и страшилась, и жаждала расставания. Страшилась, потому что голос совести заглушать было всё сложнее, а она, настырная, сидя в укромном уголке моего подсознания, старательно заготавливала речь для беспощадного выговора. Но потом я вспоминала, что под моей кроватью лежит заветный ключ к тайне, и неуёмное любопытство распаляло меня неистовым пламенем.

Лён проводил меня до дома, попрощался и направился к Дому совещаний. Мгновение я смотрела на его стройный силуэт, затем внутри у меня что-то упало.

— Лён?

Он повернулся, его светлые волосы терзал сильный весенний ветер. Такие ветра сулят только перемены.

— Вольха? — отозвался он на моё молчание.

Я уже стояла на крыльце дома и слегка возвышалась над его макушкой. Он смотрел так пронзительно, выжидательно.

Я знала, что после прокляну себя, но я не смогла.

— Покатаемся завтра верхом? На перегонки.

Он поднял брови.

— Я на Вольте, а ты на этой своей кляче?!

— А ты мне поддайся.

— Ещё чего!

— Не хочешь, как хочешь. Буду и дальше догевскую карту терзать.

— Хочу, конечно. Я зайду за тобой вечером, — он улыбнулся и зашагал прочь.

Я закрыла дверь, прислонилась к ней и с тихим стоном сползла на пол.

Крина ещё не спала. Я слышала, как она весело напевала себе под нос под аккомпанемент плеска воды и стука посуды. Пожелав ей спокойной ночи, я прошмыгнула в свою комнату и сразу наложила полный телепатический блок. Способности Лёна простираются на достаточно большие расстояния, а мне к тому же хотелось зарыться так глубоко, чтобы никто никогда не достал.

Я присела на пол около кровати — сумка смиренно лежала, где я её и оставила. Я обернулась на дверь, а потом медленно засунула руку под кровать. Может, сразу всё спалить? Я уже потянулась за свитками, как с кухни раздался лязг, и я, чуть ли не подскочив до потолка, пнула сумку обратно. Вероятно, Крина просто задела печку сковородой, но моё сердце бешено стучало.

Я вскарабкалась на кровать и забралась под одеяло с головой. Лежала я долго, а в мыслях было непривычно пусто. С кухни перестали доноситься звуки — Крина отправилась спать.

Я медленно опустила одеяло.

Никто же не заставляет меня разбалтывать секреты всем и каждому? Если информация в манускриптах окажется важной для благополучия долины — мне не обязательно включать её в диплом. Но я буду знать.

А вдруг там вообще ничего такого нет, и я зря переживаю? А вдруг там найдется что-то ценное и для догевцев? Угрызения совести мне теперь все равно обеспечены, так почему бы не узнать, какую цену я за них заплатила?

Мне очень не хотелось открывать записи дома. Веской причины на это не было, но близость Дома совещаний и его обитатель не давали мне покоя. Ну не смогу я “расслабится и наслаждаться”, как поговаривает один мой знакомый тролль. К тому же, я опасалась, что телепатия Лёна всё-таки пробьётся через мой щит.

Накинув тёплую куртку и подхватив сумку, я отправилась прочь.

На улице ветер разгулялся не на шутку. Ветви обычно смиренного догевского леса изгибались и будто стонали. Шелест листиков казался укоризненным шёпотом, недвижные дома стояли безжизненными валунами посреди зловещей свистопляски.

Я ненадолго задумалась и решила, что отправлюсь прямиком в кленовую рощу. Конечно, я могла забраться и в укромную поляну посреди чащи, но мое тревожное состояние настаивало на несколько иной обстановке. Да и бродить лишний раз не придётся, если узнаю, как снять блок.

Дрожа и оглядываясь через плечо, я добралась до рощи, нашла укромный уголок, который почти не задувало ветром, и уселась на землю, мгновенно пожалев, что не захватила тёплое покрывало. Что ж, тем быстрее покончу с этим. Сотворив крошечный пульсар перед самым лицом и оглянувшись в последний раз, я достала злополучную копию записей, посмотрела наверх, выдохнула, опустила глаза и принялась за чтение: “Перевод и копия третьего манускрипта из альманаха Арр’ланделл, выполненная Тарсом Повольным по поручению Повелителя Догевы, благородного Отралл’анна тор Раслинга из клана Ш’эонэлл…”

Ага, получается кто-то из предков Лёна поручил переписать манускрипт некому господину Повольному. Значит, в ларце хранились такие же копии, пусть и сделанные официально. Интересно, а где зарыт оригинал?

“Шиворт’соон, именуемый иначе Пространственной магией, созданной и исполненной во времена правления великого клана Д’аонэллон и применённой на территории, ныне известной свету как Догева, дабы защитить её от вторжения клана Трайсверрлионнов…”

Я уставилась поверх свитка.

Неужели речь идет о войнах вампиров? Тысячи лет назад, ещё до того, как на эти земли пришли люди, вампиры являлись самой многочисленной расой в этой части света. Но клановые распри и непрерывные войны положили конец их могуществу. Ныне остались лишь общины по несколько тысяч жителей, замкнутые, неприступные. Да и конфликты с людьми не принесли ничего, кроме смерти.

То есть эффект черновика был создан для защиты Догевы во времена войн и являлся оружием? Да ещё и магическим. Может, древние вампиры всё же умели колдовать? Или им на помощь приходили маги: имечко “Тарс Повольный” явно не вампирье, неужели Повелитель Отралл’анн доверял человеку в столь деликатном вопросе?

Кажется, Лён ошибся со ставкой на безопасность, и надо было мне исследовать его волчью шкурку.

Я вернулась к чтению. Слог у текста был высокопарный и мудрёный, но за годы учёбы я приноровилась к подобному стилю. Тем более что знания мне открывались воистину уникальные.

Во-первых, черновик однозначно был создан никем иным, как магами. Ныне он считается природным явлением, но свиток сообщал мне заклятья и формулы преломления пространства!

Увы, приступать к практикуму я не торопилась: таких сложных чар я в жизни не видывала, что неудивительно, если им несколько тысяч лет. К тому же в свитке приводился список всевозможных “но” из двадцати восьми пунктов. Например, если неверно исполнить заклинание, можно отправить кусок территории в вечное небытие: человек будет хоть сто лет плутать по периметру и никогда не выберется. Можно напутать пропорции и обернуть их так, что либо местность станет исполинской, либо жители уменьшатся до букашек-таракашек. И неспроста черновик стоял на мощной магической жиле — без неё эффект бы сработал или быстро выветрился.

А вот это было действительно интересно: сеть потоков была живой, и подобно тому, как русла рек с течением времени меняются, изливаясь на новые территории или покидая старые, так тропы и порталы постепенно движутся и смещаются. Происходит это настолько медленно, что даже на вампирьем веку не заприметишь.

Изначально эта магия была разработана для защиты, но, судя по дополнениям, впоследствии её стали применять и для бытовых нужд. Ну да, война — жестокий и беспощадный двигатель прогресса, — подумала я, глядя на световой пульсар — потомок своего боевого собрата.

Так сетка порталов, изначально предназначенная для быстрой транспортировки воинов и оружия в одну сторону и мирного населения в другую, стала применяться для того, чтобы вернуть тёще решето или быстро сбегать за свежим козьим молочком на отдалённую ферму.

Я вглядывалась и, перечитывая руны, в конце концов остановилась на моменте, который волновал меня в первую очередь. В свитке были заклинания и точные указания их исполнения для наложения и снятия блокировки потока. Это могло подтвердить мою гипотезу: сильнейший и неведомый блок, который я считала, мог скрывать за собой переход в новую часть черновика!

Я осмотрелась: деревья как ни в чем не бывало колыхались на ветру, который немного присмирел. Когда я была здесь днём, то не успела толком проверить наличие блока, лишь услышала сигнал амулета, поэтому первым делом приложила ладони к земле. Она отозвалась ответным толчком.

Я медленно встала. Неужели я решусь опробовать неведомую магию вот так?

В школе нам все уши прожужжали про то, что следует использовать только разрешённые Ковеном заклятья. Разумеется, этой инструкции придерживались постольку-поскольку, но старинная магия вампиров… Так лихо идти наперекор заветам учителей мне ещё не доводилось.

Но до чего интересно узнать, что скрывает эта роща!

Я схватилась за свиток и раз десять внимательно перечитала место про снятие защиты. Да, чары крайне искусные, но всё же проще тех, коими создаются дороги и переходы. По крайней мере, к ним не прилагался длинный перечень “но”. И я прекрасно понимала, что до конца жизни не прощу себе, если не попробую.

Я потренировала указанные пассы — их составные элементы я знала хорошо, выучила наизусть заклинание, которое было не сложнее имени Повелителя. А вот хватит ли мне сил…

Чтобы сотворить магию, недостаточно просто произнести несколько слов да помахать руками — нужно поделиться с миром своим энергетическим резервом. У каждого мага он ограничен и возрастает с опытом и практикой. Я очень надеялась, что моего хватит для заклятья, а если по ту сторону будет что-то недоброе — можно просто сделать ноги. Они у меня пусть и не от ушей, но улепётывать горазды: практики на этом поприще было не меньше, чем на магическом.

Я потрясла головой, стараясь разогнать глупые мысли.

С первого раза я сбилась, и пришлось выплетать заклинание с начала. Подобравшись к последним словам, я ощутила, как мои кисти охватывает лёгкая дрожь, а сердце пронзают тонкие болючие иголки. От неожиданности я ойкнула и открыла глаза. Заклинание вновь развеялось.

Я в сердцах топнула ногой — только перевела зря резерв, а утекал он с неимоверной скоростью: чары жуть какие затратные, а я ещё и исполняла их впервые.

Настойчиво приказав себе не трусить и сосредоточиться, я начала проговаривать заклинание медленнее, что вызвало лишь большую боль, но я упрямо шла до конца. Он наступил неожиданно — руки и сердце отпустило, а внутри образовалась неприятная пустота.

Я открыла глаза. Темные клёны словно с разочарованием смотрели на неудачливую магичку.

— Но-но, — я погрозила им кулаком и достала амулет.

Он хранил молчание.

Мое сердце отчаянно забилось — блока больше нет! Я принялась прохаживаться по поляне и тут отметила, что между двумя кустами орешника амулет начал тихо отдавать в сторону. Я поспешила в указанном направлении и уже готова была проклясть сверхсекретные записи, что завели меня в столь густые и цепкие кусты, как вдруг впереди появилась тоненькая тропинка.

Я замерла. Не знаю, почему этот участок леса меня насторожил, но чутьё подсказывало, что ничего хорошего впереди меня не ожидает. Я обернулась: кусты за спиной не стали казаться реже.

И что, зря я так мучалась?

Я решительно направилась по тропинке, которая узкой змейкой петляла между орешником, за которым возвышались вековые сосны. Странно, около ферм прорастал смешанный лес, а не хвойный.

Потом я с недоумением осознала, что на тропке было довольно светло, а всё благодаря низкому туману. Я присела в недоумении: странный он какой-то, липкий, отдаёт желтизной. Колдовать я не решилась, так как от резерва оставалось всего ничего, а туман пока на меня не нападал.

Вскоре света стало ещё больше, и я вышла на широкую прогалину слишком правильной, почти прямоугольной формы. Сделала неуверенный шаг вперед — под сапогом смачно чавкнуло. Опять вода? Я присела и присмотрелась к земле, и у меня засосало под ложечкой: все открытое пространство густо заросло вехом — эта пакость чрезвычайно токсична. Интересно, а туманные испарения не ядовиты? Так и вижу себя на смертном одре, лепечущую покаяния, а Лён держит меня за руку и качает головой: "Вольха, ну я же говорил!" Я аж поморщилась: нет уж, дудки, не дождётся!

Я посмотрела вдаль: тишь да благодать. Всего на мгновение я прикинула, не обойти ли прогалину по периметру, но вид сплошных кустов поставил точку в этом вопросе.

Стараясь глубоко не вдыхать, я поплелась обратно. Я ожидала чего угодно, но только не очередную унылую поляну. Ну растет там отрава, подумаешь. Ландыш тоже ядовитый, а в Догеве их полно. Да и реакция вампиров на растения может быть не такой, как у людей. Надо будет спросить у Келлы.

Я чувствовала себя ужасно разочарованной и крайне измождённой и уже подумала о том, чтобы на пути к дому пополнить магический резерв из фонтана в центре города, как вдруг внутри у меня словно зажёгся огненный пульсар. Место с водопадом тоже являлось резервом, вдруг оно откроет мне что-то более впечатляющее?

Выбравшись наконец из проклятого орешника, я задумалась. Не оставлять же проход вот так? Но я потратила не меньше часа, чтобы освоить новое заклятье и снять блок, а его создание будет не менее трудоёмко — придётся разучивать с нуля. Сил на это у меня не осталось.

Я решила, что запечатать проход всё же стоит, но теми ресурсами, что доступны мне здесь и сейчас, а после вернусь и сделаю всё как положено.

Собрав волю в кулак, я поставила нехитрый, но эффективный блок, который оттолкнёт случайного посетителя, вытерла выступившую испарину и на пошатывающихся ногах поплелась к порталу.

Дорогу до водопада я почти не заметила, устав настолько, что даже перестала вздрагивать и оборачиваться на шорохи и скрипы. Завидев воду, я, как скиталец из пустыни, припала к камню и опустила в бурлящую жидкость обе ладони. Сила заструилась по телу, и я чуть ли не замурчала, как пригревшийся кот. Источник был такой мощный, что буквально за несколько минут я почувствовала себя преисполненной магией.

В этот раз дело пошло быстрее. Я внимательно перечитала записи и со второго раза сняла блокировку. С нетерпением вынув амулет из кармана, я сразу увидела, что он тянется к бассейну.

Мне стало не по себе. Я нерешительно приблизилась к бурлящей субстанции. Это мое воображение разыгралось, или она чуть ли не вскипела? Я осторожно потрогала воду — нет, напротив, стала ледяной. Эх, расстроится Лён, что я вот так испортила его купальню. Но что было ещё более странно — дно как будто отдалилось. Неужели путь черновика на этот раз расширился не в длину, а в глубину? Когда мы плавали, вода не превышала уровня моей шеи, сейчас же казалось, что передо мной простирается необозримая пучина. Неужели, чтобы разгадать её тайну, придётся спуститься на самое дно?

Долго размышлять мне не пришлось, так как, склонившись на пядь, я соскользнула с гладкого камня, и бурлящая стихия мгновенно накрыла меня с головой. Вода была слишком плотной и давящей, бурные потоки устремлялись наверх, а мне казалось, что я каменным грузом лечу ко дну. Я судорожно замахала конечностями и завертела головой, но каждое движение давалось с трудом. Вокруг моего тела струился холодный свет, чуть дальше клубилась тяжёлая давящая темень. Отчаянно посмотрев наверх, я увидела лишь бледный просвет, оставленный мне луной на прощание, вокруг которого смыкался обод всепоглощающей пучины.

Да уж, я всегда подозревала, что моя самонадеянность сведёт меня в могилу, хотя верила, что хитрости во мне не меньше и ускользнуть я всегда успею. А тут даже не могила: безвестно сгинуть в водной пучине безмолвия — худшей участи для мага огненной стихии и не придумаешь. Мои веки уже почти сомкнулись, тёмный свод расплылся, и тут я почувствовала, как мою руку резко дёрнули наверх.

Возвращение на воздух повергло мой изможденный организм в не меньший шок, чем погружение под воду. Каждый вдох полосовал лёгкие, но я хваталась за них, как умирающий от голода вгрызается в краюху хлеба. Сильные руки придерживали меня за плечи, не давая размякнуть окончательно.

Лён!

Но это был не Лён. Рядом со мной сидел Ороен, взгляд у него был порядком ошалевший.

— Да уж, подруга, вытворять ты горазда.

Я села на траву и принялась сушить одежду заклинанием — не хватало ещё воспаление лёгких подхватить.

— Как… Как вы узнали, что я здесь?

— Увидел, — просто ответил вампир.

— Когда? — я похолодела.

Неужели он знает, чем я тут занималась?!

— Да только что, — он выглядел очень обеспокоенным. — Засиделся у товарища в городе допоздна, отправился домой. Выхожу из портала и вижу, бредёт вдали девушка. Я сразу подумал, что это ты — в Догеве ни у кого таких волос нет. Решил проверить на всякий случай, всё ли в порядке. Вы, люди, обычно спите в это время.

“Вы тоже”, — подумала я, но вслух сказала:

— Да, бессонница сегодня накатила, вот и решила проветриться, поразмышлять. Нравится мне это место, прекрасно способствует ночным прозрениям. Но я оступилась и упала.

— А перед этим поколдовала? — с лёгкой улыбкой спросил Ороен. — Это же ты воду вскипятила?

— Да так, обычная тренировка, — нервно отозвалась я.

Я видела, что он мне не поверил, но и допрашивать не стал.

— Проводить тебя домой?

— Да нет, чего там, доберусь.

Он кашлянул.

— Вольха, я не просто из вежливости: Лён не простит мне, если я брошу тебя посреди ночи в таком состоянии одну.

Внутри у меня что-то ёкнуло.

— М-м-м, Ороен, а можно с тобой заключить сделку?

— Выгодную? — он усмехнулся.

— Как посмотреть. Давай я позволю тебе себя проводить, а ты не будешь говорить Лёну об этом инциденте?

— Да, смотреть на сделку надо однозначно с твоей стороны, — он рассмеялся. — Но, кажется, ты забыла, о ком идёт речь.

— Ну, Лён же не просматривает все мысли всех жителей Догевы! Просто при встрече не думай об этом, а он не станет копаться без причины. Ну, пожалуйста, Ороен!

— Ладно, я постараюсь, — смиловался тот, покачав головой.

— Погоди, я приведу всё в порядок.

Сказать легче, чем сделать. Учить заклятье блокировки на глазах Ороена как-то не хотелось. Я вновь решила наложить известный мне блок, но более мощный. Повторив заклятье несколько раз, я удивленно уставилась на бассейн: к моему изумлению, он вернулся к прежнему состоянию. Однако я чётко понимала, что моих чар хватит очень ненадолго. Сегодня у меня ни на что большее сил не осталось — вернусь завтра и всё исправлю.

Ороен проводил меня до крылечка, и я, спохватившись, сердечно поблагодарила его за своё спасение. Он отмахнулся и посоветовал проветривать голову в менее скользких местах.

Оказавшись в комнате, я сразу же упала на кровать. Какие бессмысленные приключения получились. То, что я узнала о черновике, конечно, невероятно интересно. Прогалина выглядела посредственно, но неприятно, а вот бассейн…

Если черновик призван защищать жителей во время военного вторжения, может, предки Лёна отравляли вехом своих врагов, а в бассейне топили тех, у кого иммунитет? И неугодных поданных — туда же…

Но больше всего в этой истории меня интересовало другое: и черновик, и все эти блокировки были, без сомнений, созданы магами. То есть мои предки, пусть по ремеслу, а не крови, сыграли для древней общины вампиров значимую роль. Но при чём тут сами вампиры? Почему черновик используется только в их долинах?

Стараясь не менять положение тела, я стянула с себя одежду и решила обдумать всё утром. Главное, побыстрее замести следы.

Сон накрыл меня быстрее водной пучины.

Проснулась я в скверном настроении, но так бывало всякий раз, когда я полностью истощала магический резерв. И пусть источник у водопада наполнил меня до краёв: для измождённого организма его живительные потоки — как чистый спирт для протрезвевшего пьянчуги.

Толком выспаться мне не удалось: с утра пораньше начали подтягиваться пациенты. Подлечив два зуба, три вывиха и одну мигрень, я вспомнила о встрече с Падубом, на которую уже порядком запаздывала. Я скрестила пальцы в надежде не столкнуться в пути с неутомимо умирающим Кайелом и поспешила в западную часть долины. Страстно молясь себе вчерашней, чтобы наложенный мной временный блок на тропинке за орешником ещё не развеялся, я вбежала в кленовую рощицу.

Деревья, к моему облегчению, выглядели вполне обыденно, а Падуб уже меня поджидал, восседая на особенно раскидистом дереве.

— Припозднились вы что-то, — пожурил он.

— Меня задержало призвание — помогать ближнему, — я указала пальцем в небо — пусть и там послушают, вдруг оценят.

— Всё ещё хотите разузнать о переходах около нашей фермы?

Я кивнула, и Падуб повёл меня лесными тропками и дорогами вдоль полей. Благо, цепкий орешник остался далеко позади.

Я кропотливо фиксировала все узловые точки, а, переместившись, Падуб указывал, где мы очутились. На карту он тыкал очень наобум, поэтому пометки я наносила исключительно карандашом.

— Госпожа Вольха, а я расспросил свою бабку, — доверительно заявил он, когда мы прохаживались по аккуратно утоптанной дороге рядом с ещё не пробудившимся после зимней спячки полем.

— А? Да-да. Что же она тебе поведала? — мне стало интересно соотнести приобретённые накануне знания с живой памятью людей.

— Сказала, что на её векáх новые переходы не появлялись, а вот те, что есть — перемещаются, — Падуб перешёл на таинственный шёпот.

— Не может быть! — я округлила глаза, изображая изумление.

— Раньше переход позади рощи вёл прямо в дерево — она не одну шишку там набила, бегая девчонкой, а теперь он в двух аршинах позади.

Два аршина за примерно четыреста лет? Черновик явно никуда не торопился.

Дойдя до конца поля, откуда виднелся дом Падуба, мы присели около большого камня на молодую травку. Я поделилась со своим ответственным провожатым прихваченными пирожками, а он, к моему удивлению, вынул из оттянутого кармана ломтик козьего сыра и домашний хлеб, мягкий с хрустящей корочкой.

— А с тобой не пропадешь, — я одобрительно покачала головой, выковыривая ещё тёплый мякиш.

— А то! Я вообще самостоятельный: в одиночку хожу охотиться. И снаряжение собрать-разобрать могу, и с добычей справлюсь. Иногда неделями пропадаю в лесу по западную сторону от границы. Бабка ругается — жуть. Говорит, нечего мне там делать, а я не чураюсь. И в Стармин я ездил, и в Камнедержец, и в Витяг — мать возила, когда помладше был да пока клыки не прорезались. Бороду мне клеить ещё смешно, а совсем не улыбаться — грустно. В последнем путешествии меня засёк страж, когда я стянул персик у рыночной торговки, а потом, как он понял, кто перед ним, я запищал почище девчонки и дал дёру. То же мне, хранитель порядка.

Я рассмеялась.

— Не верите? — он слегка обиделся.

— Еще как верю! — я улыбнулась, смотря вдаль. — Ты мне очень напоминаешь моего братца.

— Он тоже учится в школе магов? — Падуб с хрустом надломил хлеб.

Я помедлила с ответом.

— Он погиб. Девять лет назад.

Он искоса посмотрел на меня, улыбка сползла с его губ.

— Чума, — я неловко повела плечами. — Нас в семье было четверо, я единственная девочка, младшая. Марук был самым бесшабашным — настоящий разбойник, но с большим сердцем. А потом на нашу деревню налетело моровое поветрие. Марук мне всегда казался таким взрослым и сильным. Я всё никак не могла понять: почему я сумела пережить тот ужас, а он нет. Никто больше не пережил.

Падуб отложил хлеб и сжал кулаки. Костяшки его пальцев побелели.

— Спасибо.

Я уставилась на него.

— За то, что прикончили оборотня прошлым летом, — он подтянул к себе колени и уткнулся в них лбом.

Внутри у меня что-то оборвалось.

— Кто-то из жертв монстра был…

— Мама, — сиплым шёпотом произнёс он.

Я не нашлась что сказать. Утешала я плохо, поэтому просто взяла его за руку. Моё сердце словно пыталось пропустить боль, которую я могла с ним разделить, потому что и я носила её в себе.

— Интересно, что сказал бы мой братик, знай он, где я провожу часы досуга и в какой компании, — я слабо улыбнулась. — У нас, простых селян, вы не очень-то в почёте. Но мне кажется, вы бы с ним поладили — отменная бы шпана вышла, гроза догевских полей.

Падуб отпустил мою руку и утёр рукавом нос и щёки.

— Хотя нет, он был бы уже мужчиной, — задумчиво продолжила я. — Возможно, успел бы жениться, а я бы нянчила свору вопящих племянников.

— А сколько ему было бы сейчас?

— Двадцать три.

— А мне, — он улыбнулся, сверкнув клыками, — тридцать пять.

— Да ну вас! — я пнула его в бок, чувствуя, что в очередной раз попала впросак. — Ух, вампирюги, горазды вы морочить головы непорочным девам.

Падуб прыснул, а потом и вовсе захохотал, да так, что повалился на бок. Я не сдержалась и тоже начала смеяться.

Если возраст взрослых вампиров меня уже не смущал, то их отпрыски до сих пор приводили в замешательство. Вампиры не только стареют медленнее, но и растут, хотя точно соотнести их лета с человеческими довольно сложно. Селянская девчонка лет в четырнадцать уже может быть вполне оформившейся девушкой, а вампирские ребятишки в те же годы выглядят, как долговязые десятилетки. После они постепенно становятся похожи на подростков и замирают в столь юном обличье ещё лет на сорок. С одной стороны, они и ведут себя, как подобает существам в период полового созревания, с другой, прожитые годы накладывают свой отпечаток. Только в Догеве можно увидеть детей с таким проницательным и осознанным взглядом.

Лён меня уверял, что в переводе на человеческий возраст ему чуть больше двадцати. Но порой я остро ощущала, что нас разделяют десятилетия, не говоря о знаниях и опыте, которые он “заимствовал” своей телепатией. Но в другие моменты я чувствовала, насколько он ещё юн, особенно когда мы беззаботно дурачились. Со мной он мог вести себя, как беззаботный мальчишка, а не мудрый Повелитель. Все в Догеве обращаются к нему с почтенным придыханием, опускают взгляд, чуть ли не боготворят в благодарность за исполнение долга перед общиной. Меня же с детства не воспитывали повиноваться и поклоняться беловолосому божеству, поэтому я без зазрения совести могла расхохотаться ему в лицо и нагло заявить: это мы ещё посмотрим!

Всё же хорошо, что мы повстречали друг друга.

— Опять пришёл, только нервы треплет, — голос Падуба выдернул меня из раздумий.

Я замотала головой и разглядела вдали вампира, подходящего к домику у кромки поля.

— Твой знакомый?

— Если бы, — он хмыкнул. — Отец. Он владеет винодельней и живет в другом месте.

— А это случайно не он бегал за Лёном с лозой и обвинениями, что Повелитель не совладал с погодой? — вспомнила я.

Падуб фыркнул.

— Вполне. Вечно у него так.

— Как? — поинтересовалась я.

— Всё не так и всё не этак. Вчера тоже приходил, костерил Повелителя. Спорю на кинжал своего деда, что в лицо он ему и половины не скажет из того, что я вчера услышал. Хотя Арр’акктур, наверное, и так всё знает, куда ж нам от него скрыться…

— Твой отец костерил Лёна? — у меня аж глаза на лоб полезли.

Безропотное поклонение догевцев своему Повелителю меня и забавляло, и умиляло. Да что там: они готовы были слепо подчиниться любому его приказу — настолько сильным было их доверие и уважение.

— Да, подгнило что-то в королевстве Догевском, — я с умным видом почесала подбородок.

— Чего-чего?

— Отсылка на одного писаку заморского.

— Только вы ему не говорите, ладно? — Падуб забеспокоился. — Повелителю то есть. Я знаю, что он ваше мнение очень высоко ценит.

Я довольно улыбнулась и подмигнула:

— Ты и сам сказал — он всё слышит. Да, и мне-то что.

"А Лёну так вообще полезно для профилактики", — прибавила я про себя.

— Да, здесь такое не принято. Но, может, это потому что мой отец — полукровка? Его отец тоже был из Повелителей, вот он и возомнил себя выше остальных.

Я лишь с сочувствием покосилась на Падуба — его вторая бабушка наверняка погибла во время войны, как и другие беловолосые вампиры. Это ещё вопрос, к кому судьба относится благосклоннее: к тем, кто преждевременно уходит, или к тем, кто остаётся.

— Что ж, рада была разделить с тобой эту замечательную трапезу, но пора и честь знать.

— Хотите, провожу вас?

Я слегка замялась. На самом деле я подумывала о том, чтобы побыстрее приступить к изучению чар блокировки, но, с другой стороны, сомневалась, стоило ли это делать при свете дня.

— Конечно, спасибо, — я улыбнулась ему.

Мы направились обратно к роще, болтая и перебрасываясь глуповатыми шутками. Но приблизившись к клёнам, Падуб замер и нахмурится, высматривая что-то впереди. Оглянувшись в том же направлении, я увидела мужчину: он стоял к нам спиной, странно сгорбившись, его руки словно свела судорога, и они были выпачканы в чем-то до жути напоминающем кровь.

У меня в голове зароились смутные подозрения, подтверждающие самые страшные опасения: неужели что-то всё же произошло из-за открытого прохода?! Сердце застучало быстро-быстро, и я стремительно зашагала вперед, но, бросив беглый взгляд на землю, замерла как вкопанная.

Из моей груди словно выбили весь воздух одним прямым ударом в солнечное сплетение: на траве лежали два тела. Из рваных ран сочилась кровь, а глаза их были безнадежно закрыты. И тут мужчина медленно развернулся и хищно уставился мне прямо в глаза. Я ахнула, отступив на шаг.

Это был Ороен. Но передо мной предстал не приветливый библиотекарь или храбрый спаситель неразумных девиц, решивших окунуться в магическую пучину. Его безупречная осанка превратилась во вздыбленный горб, кожа приобрела жёлтый, болезный оттенок, на лице и руках проступили позеленевшие сосуды, а глаза янтарными фонарями светились в тени, заставляя думать лишь об одном:

— Беги! — завопила я, но приказу своему не последовала.

Выставив руку вперед, я сбила Ороена резкой энергетической волной, давая Падубу возможность скрыться. Увидев боковым зрением, что тот побежал прочь, я только и успела что отпрыгнуть в сторону, как Ороен подскочил и набросился на меня с явным желанием разорвать на кусочки.

Я сумела сбить его с ног ещё раз, но он перекрутился, по-волчьи вскочил на четвереньки, затем медленно поднялся и оголил клыки в зверином оскале. Его шея была исполосована уродливыми выступающими венами, кровавые пальцы неестественно скрючились, в дыхании слышался сип, от которого сворачивался желудок.

Когда маг-практик встречает в тёмном лесу озверевшего упыря — он без зазрения совести обнажает меч и выпускает боевой пульсар, готовый к полноценной атаке. Но как следовало поступить мне? Кто виноват в том, что Ороен лишился рассудка, превратившись в бешеного монстра?

Я, пытаясь подавить панику, отточенным движением выполнила пасс: ветвь соседнего дерева вытянулась, изогнулась и, подобно мускулистому удаву, обвилась вокруг его груди. Он издал странный звук: не крик и не рык — демонический рёв, затем резко развёл руки, и древесина разошлась с пробирающим до костей скрежетом. Меня передёрнуло, от запаха крови и затхлости затошнило, ноги вновь подкосились. Но я упорно твердила себе, что временем на проявление слабости я не располагаю, и единственное, о чём следует позаботиться, — как увести Ороена подальше от остальных жителей.

Я сделала ещё несколько пассов, но уже двумя руками: с полдюжины ветвей обвили его конечности и туловище. Рёв был настолько пронзительным, словно в моих ушах заскребли изогнутым кинжалом. Я стремглав кинулась к порталу, моля лишь о том, чтобы Ороен, когда освободится — а я не сомневалась, что освободится — последовал за мной.

Уже у точки перехода, я обернулась: последняя ветка лопнула и Ороен ринулся в мою сторону. Я отскочила в проход, оказавшись около дороги, ведущей к водопаду, и со всех ног припустила в противоположном направлении. За спиной раздался истошный вопль, но я, даже не повернувшись, выбросила руку назад и пальнула ещё одной отталкивающей волной. Другой возможности не дать себя нагнать у меня не было: в физической силе и выносливости я и среди людей — серая посредственность, а вампиру тем более не ровня.

Вскоре мы вбежали через очередной переход в отдалённую лесную чащу. Я начала петлять по лесу, прячась за стволами и отправляя погоне хлесткие удары оживших ветвей. Они требовали меньше энергетических затрат, чем чистые волны, но и работали не так эффективно.

— Что здесь?..

Я врезалась во что-то чёрное и крайне недовольное и свалилась ничком на землю, споткнувшись о выступающий корень. Надо мной, не сдвинувшись ни на пядь, возвышалась Келла. Сперва она хотела меня разбранить, затем, увидев мой взгляд, обернулась и завопила не менее пронзительно, чем Ороен.

— Бежим! — она дернула меня за руку так, будто планировала выдрать её с корнем, как пучок сорняков, и потянула вглубь леса.

Бежала травница настолько быстро, что я моментально запуталась в собственных ногах и толстых корнях деревьев.

— Погоди, стой… Келла!

Я сдалась, обвиснув на её руке, и она всё же остановилась, окатив меня не менее ошалевшим взглядом, чем у Ороена. Благо, глаза её оставались чёрными. Я, не теряя времени, вновь отбросила вампира на несколько аршинов назад в густой кустарник.

— Не понимаю… — её голос дрожал. — Откуда, как?! Этого не может быть!

Ороен уже успел выпутаться из сети прутьев и веток и сразу же кинулся на нас. Мы попятились — каждая в свою сторону, и охотник, оценив прыткость и ловкость обеих противниц, выбрал меня — я только и успела, что выставить руку. Он прошёлся клыками по всему предплечью, и я завопила от боли. На моё лицо хлынула кровь.

Но тут его бесцеремонно оттащили за шиворот и отбросили в сторону.

— Подъём, малышка!

Келла подхватила меня за подмышки и легко поставила на ноги.

— Давай, подойди-ка сюда, — она уже стояла чуть поодаль и подзывала Ороена к себе.

Он, не будь дураком, ринулся вперед, но я даже заметить не успела, как Келла выскользнула из-под его рук. Их странный танец продолжался с минуту, а я стояла, как истукан, пытаясь справиться с паникой и сообразить, что мне делать.

— Вольха, очнись же! Я не смогу его отвлекать вечно! — Келла в очередной раз выскочила из-под Ороена и бросила мне злой взгляд. — Заморозь его как-нибудь! Его надо обезвредить!

Заморозить? Мне? Магу огненной стихии?!

Меня чуть не разобрал истерических хохот, но я вовремя взяла себя в руки. Целью было остановить его, чтобы не брыкался и клыки не распускал, а там разберёмся.

— Келла, у тебя есть снотворное?

Я увидела, как на мгновение её глаза расширились от удивления, но потом она поняла. Ороен же, заслышав мой голос, решил, что парные танцы ему надоели, и сменил цель. Я рванула в сторону Келлы, которая бросила мне небольшой пузырёк. Взмахом руки я отправила его Ороену в лицо, щёлкнула пальцами — и ёмкость раскрылась, излив содержимое прямиком в его оскаленный рот.

Видимо, вампир принял месячную дозу за раз, потому что тут же замер, покачнулся, глаза его закатились и он, будто тряпичная кукла, брякнулся на землю.

Мы осторожно подошли поближе. Я решила не испытывать судьбу и вытянула руки ладонями вниз: корни ближайших деревьев принялись извиваться, и вскоре Ороена окружил плотный кокон — этот так просто не разорвать. Келла одобрительно кивнула.

— Дай посмотрю твою руку, — она уже доставала из кармана сумки резко пахнущую мазь.

Я, дрожа, опустилась на землю и позволила ей себя осмотреть — рана была неприятная, но неглубокая.

— Интересно, я теперь тоже превращусь в желтоглазого монстра? — у меня вырвался истеричный смешок.

Келла методичными жестами обработала, смазала и забинтовала рану, а затем серьёзно посмотрела на меня:

— Вольха, что произошло?

Я сбивчиво начала рассказывать, как мы наткнулись на Ороена и где, но у меня тут же защемило горло, и я вцепилась в её руку.

— Скорее, там были пострадавшие!

Ее глаза наполнились ужасом.

— Он встретил до тебя кого-то ещё? — прошептала она и тут же вскочила. — Веди.

— Оставим его так? — я покосилась на ворох из корней.

— Думаю, несколько часов форы нам обеспечены — зелье очень крепкое.

Я предпочла довериться её профессиональной оценке и старалась не думать о том, что на вампиров в озверевшем виде снотворное могло действовать иначе.

Мы двинулись в путь настолько быстро, насколько это позволяли мои подкашивающиеся ноги. За последние полчаса я пробежала больше, чем за весь учебный год, к тому же второй день подряд использовала почти весь свой магический резерв за невероятно краткий срок.

— Что с ним случилось? — спросила я, бросив взгляд через плечо — но курган из свитых корней уже скрылся за деревьями.

— Шаль, — резко ответила она.

— Это… ваша болезнь?

Она замешкалась.

— Не совсем.

И тут она резко остановилась и в ужасе уставилась на меня.

— Вольха, ты что-то делала с черновиком?

Я открыла рот, но не смогла издать не звука. Келла поняла всё и без слов.

— Что ты натворила? — в её голосе даже не было обвинения, наоборот, робость и страх.

Я уставилась вниз и мои глаза наполнились слезами.

— Скорее, нам нельзя мешкать, — мы зашагали вперед ещё быстрее.

— Келла, честное слово, я не знала! Я не понимаю, что произошло. Я лишь открыла проход из кленовой рощи.

Она вновь резко остановилась.

— Вольха, мне нельзя в ту рощу, — теперь в её глазах читался откровенный ужас.

— Ты тоже станешь?.. — я охнула и прикрыла рот рукой.

— Не знаю, но я не могу так рисковать.

— Там жертвы, две девушки.

— Придётся тебе справиться с ними самостоятельно и перенести их в другое место, — её голос дрожал.

Видимо, вид у меня был совсем уж безнадёжный, потому что Келла обхватила моё лицо руками и мягко, но уверенно произнесла:

— Вольха, пожалуйста, ты мне очень сейчас нужна, не смей раскисать. Возвращайся в рощу и перемести пострадавших через портал в город. Я же предупрежу жителей долины: им необходимо запереться в жилищах и не выходить на улицу. Передай это каждому, кого встретишь. Говори — это приказ Повелителя. Я встречу тебя в центре у фонтана — нам нужно будет отправится на поиски других заражённых.

— Их может быть больше? — я ахнула.

А если есть ещё заражённые, значит, есть и…

— Вот, — Келла всучила мне ещё два флакона со снотворным. — У меня их с собой не так много, но лучше не экспериментируй с дозировкой и используй бутыль целиком.

— А если я встречу больше двух?.. — у меня сорвался голос.

Она промолчала.

— Тогда всё бросай и беги в город. Даже если заражённый вампир последует за тобой, он не будет заразен для остальных. Шаль так не передаётся, а в одиночку тебе с ними не совладать. Нам очень повезло, что Ороен уже в возрасте, был бы на его месте молодой мужчина, мы бы так легко не отделались. Ну же, марш!

Она шлепнула меня по ягодице, я тихо пискнула и поспешила в проклятую кленовую рощу.

Хвала Богам, в ней никого не было. Кроме…

Я припала к земле, позволив себе лишь секунду слабости.

Две девушки, совсем ещё молодые. У одной разворочена грудная клетка: правое лёгкое будто сдулось, и лишь едва слышимый сип позволял различить слабое дыхание. У второй разодран низ живота, кровь, пульсируя, сочилась из раны, но, к счастью, главная аорта не была задета. Есть ли у них шанс выкарабкаться? Справится ли регенерация вампиров со столь серьёзными ранениями?

Но я не теряла минуты в размышлениях. Исцелить их мне было не по силам, однако наложить чары, которые обрабатывали рану, замедляли кровотечение и фиксировали тело, я могла. На лбу проступила испарина: резерв был на исходе. Дыхание сбилось, тело колотило, но я поднялась на ноги и сосредоточилась на последней цели.

Тела поднялись в воздух и медленно поплыли вперед. Из моей груди вырвался стон — мышцы на руках защемило, но я упорно зашагала к точке перехода. Левитировать сразу двоих было невыносимо, но я сомневалась, что смогу пройти этот путь дважды, да и время было слишком драгоценным, чтобы его терять.

У меня начало плыть в глазах, когда я, наконец, перешагнула через портал и очутилась близ дороги, ведущей к фонтану. Заслышав крики, я вздрогнула и чуть не потеряла контроль — но это был не рёв монстра, просто крики жителей. Ко мне подбежали несколько вампиров, девушек подхватили, и я опустила окаменевшие руки.

Я бы свалилась в тот же момент, но кто-то меня придержал.

— Простите, — пролепетала я и отключилась.

Правда, пришла я в себя почти мгновенно. Выпила поднесённый стакан воды и, поблагодарив, попыталась подняться.

Незнакомый вампир поддерживал меня под руку.

— Надо… к фонтану, несите их туда.

— Не беспокойтесь, госпожа Вольха, их уже отнесли куда следует.

— Мне тоже надо туда, — прошептала я.

— Я вам помогу.

Меня подхватили на руки и быстро понесли вперед. Я была настолько вымотана, что даже не сопротивлялась.

Очутившись у фонтана, я сразу же припала к воде и только тогда смогла и выдохнуть толком, и вздохнуть.

— Вольха! Как ты? — Келла присела рядом со мной прямо на землю.

— Почти порядок, — умирающим голосом проговорила я, помахивая ладонью у носа маленькой рыбки.

— Сможешь присоединиться к поискам заражённых? — в её голосе звучало сомнение.

— Да! — без раздумий отчеканила я. — Вот только резерв пополню — иначе от меня никакого проку. Ваша живая вода воистину чудотворна — это займет всего лишь несколько минут.

Келла повернулась спиной к каменному бортику, откинула голову и закрыла глаза.

— Нашли ещё троих.

— Жертв? — в ужасе спросила я.

— Заражённых. Жертв насчитали семнадцать.

В глазах у меня потемнело.

— Думаю, это указывает на то, что и заражённых больше — вампиров не так легко одолеть…

— Но и они вампиры, — обречённо произнесла я.

— Нет, не совсем. Шаль делает нас почти зверьем, но не прибавляет ни силы, ни ума. И если силой заражённые с нами ещё смогут помериться, то с умом всё наоборот.

— Ты знаешь, что это за холера такая? Такое уже случалось? — я нахмурилась.

Келла не спешила с ответом.

— Случалось, — едва слышно отозвалась она.

— Идём, я готова, — я поднялась.

Дрожь унять я так и не смогла, но хотя бы магическими силами наполнилась.

Нашим спасением стало то, что снотворное — одно из самых востребованных снадобий, поэтому дома у Келлы всегда хранился большой запас. Сперва мы зашли к ней и с моей помощью быстро распределили отвар по пузырькам.

Келла знала о Шали немного, но уверенно заявила, что заразиться можно лишь на определенной дороге, которая тянется от кленовой рощи близ фермерских домиков к границе долины.

Встретившись с поисковыми группами и распределив между ними запасы зелья, я присоединилась к осмотру западной части Догевы в компании восьми вампиров-стражей. Келла нас оставила, сказав, что её помощь нужна раненым. Я было напросилась к ней, но получила категоричный отказ, и она исчезла без разъяснения причин.

Поиски велись верхом, но приходилось часто спешиваться и обшаривать закоулки. Опасного участка мы старательно избегали, но идти по развёрнутому пространству было долго и изнурительно. Не знаю, можно ли это считать удачей, но заражённые не стремились спрятаться от нас, а наоборот, кидались, не оценив ситуацию и силы. Вампиры осторожничали: убивать нападавших было никак нельзя.

Мы действительно нашли ещё двоих. Зрелище было жуткое, особенно во второй раз, когда на нас из кустов выпрыгнул мальчишка лет двенадцати на вид: такая же болезненная жёлтая кожа, светящиеся янтарные глаза, скрюченные пальцы и бешеный рёв.

Я моментально плеснула ему в лицо снотворным, и он упал, словно подбитый заяц. Вампиры обматывали уснувших заговорённым эльфийским тросом, и двое из стражей сразу же куда-то их увозили. Я спросила, куда их забирают:

— Под замок, — угрюмо отозвался один из моих спутников.

В какой-то момент — я так и не поняла, как они это определили, — поиск сочли завершённым.

Я устала настолько, что чуть не выпала из седла, и почти не заметила, как мы вернулись в город. Спешившись, я вновь побрела к фонтану, плюхнулась на бортик и обхватила голову руками. Я не смела даже пополнять резерв — мне казалось, что этой чести я больше никогда в жизни не буду достойна.

Неужели это моих рук дело?! Келла спросила про черновик — значит, догадалась, что я сделала? И в этот момент я уже не могла сдерживать мысль, которую несколько часов старательно прятала в самый дальний угол своего отчаявшегося сознания.

Лён наверняка уже знает, кто повинен в этом кошмаре.

Неужели всё дело было в том странном тумане? Не зря он показался мне подозрительным. С другой стороны, больше я нигде туман не заметила… Может, он рассеялся, оставив лишь токсичные испарения? И почему Келла побоялась идти в рощу, а меня отправила без колебаний? Эта штука действует только на вампиров?

Мне было плохо, больно, страшно и стыдно.

Как я могла проявить столь преступный идиотизм и посягнуть на чары, которые толком не понимаю? Почему я не последовала заветам преподавателей? И главное: как я могла так жестоко предать Лёна?

Теперь он точно меня убьёт. Он каждый день заботится о том, чтобы община была в безопасности и не знала забот. Ему не нравится быть Повелителем, но он исполняет свой долг ради блага других, потому что больше это делать некому.

Я услышала, как ко мне подошли.

— Госпожа Вольха?

Голос был незнакомый. Я подняла голову и увидела молодого вампира, уставшего и какого-то обречённого.

— Вас ждут в Доме совещаний.

* * *

Помещение было погружено в сумрак. Вампиры видят в темноте ещё лучше, чем днём, но ради меня никто и не подумал расставить свечи. Старейшины выстроились в ряд мрачными силуэтами, и, хотя лица я разглядеть в тусклом свете не могла, всё равно ощущала, что смотрят они на меня с понурой суровостью. Келла стояла чуть поодаль, её черные глаза, казалось, буравят во мне бездонные дыры.

Но потом я осмелилась поднять взгляд на Лёна, и меня словно пригвоздили к полу заклятием пожизненной недвижимости.

В моей памяти всплыли слова Учителя, сказанные давным-давно, которые тогда показались мне и обидными, и смешными. Поручив мне сопровождать Лёна во время старминского стрельбища, он сурово наставлял: “И оставь этот фамильярный тон. Он тебе не брат, не коллега и даже не ровесник. Прежде всего, он Повелитель Догевы”.

Повелитель восседал на высоком кресле в официальном белоснежном облачении, которое так ненавидел. Изумруд на его обруче отчего-то казался чёрным. Лицо было осунувшимся, невероятно уставшим, на мгновение мне даже показалось, что ему стоит усилий держать спину так прямо. Пальцы крепко вцепились в подлокотники, губы поджаты. А его взгляд…

Холод и разочарование пронзили меня насквозь, забираясь к каждый уголок моего сердца, заставляя онеметь от макушки до пят. Больше всего на свете мне хотелось сбежать от этого жуткого взгляда — я бы с большей охотой встретилась с янтарными глазами обезумевшей бестии. Но я смотрела на него, как кролик на удава, не смея пошевелиться.

— Госпожа Вольха, вы знаете, почему вы здесь? — произнес один из старейшин.

Сколько раз я слышала эти слова в кабинетах преподавателей — и ни разу не созналась в содеянном прямо. Сперва необходимо узнать у стороны обвинения, в чём, собственно, это “содеянное” состоит, а уж потом каяться. Тем более что в девяти случаях из десяти реальность была хуже тех её обрывков, о которых прознавали учителя. Но в этом зале скрыться от реальности было невозможно.

— Да, — тихо, но твёрдо произнесла я и, собрав все свое мужество, прибавила, смотря Лёну в глаза: — Я это сделала не специально.

Он облокотился на подлокотник и положил подбородок на руку. Я почувствовала в голове легкий шепоток, но не противилась ему. Я знала, что так будет лучше: пусть он всё прочитает, тем более что от моих блокировок не осталось и следа. Минуту спустя глаза Лёна полыхнули недобрым пламенем, и я едва удержалась, чтобы не попятиться.

— Что же ты сделала, Вольха? — Лён выпрямился, продолжая смотреть на меня в упор.

Я сглотнула.

— Я открыла новый проход Черновика. В кленовой роще: там за орешником есть тропинка. Оттуда что-то вырвалось — я так думаю. Я не знала, что так будет, я закрыла проход, но… — в горле застрял ком.

Выдержки мне все-таки не хватило, закончила говорить я уже своим ботинкам.

— Нет, я не об этом, — произнёс он почти шёпотом.

Я опешила настолько, что вновь посмотрела на Лёна. Ох, лучше бы я этого не делала. Он подался вперед, а я вжала голову в плечи:

— Ты вошла в мой кабинет и без спросу взяла манускрипты. Один из них был похищен.

Я моргнула и всё же сделала два шага назад.

— Я ничего не брала! Лён, честное слово, ты же знаешь! Да, я действительно… Я заглянула в манускрипт по Черновику, но я ничего не крала! — я посмотрела на старейшин и Келлу в отчаянной попытке найти в них поддержку. Лён в этот момент источал такую безмолвную ярость, что их понурые лица показались мне спасительной гаванью.

— Нет, Вольха. Манускрипт о пространстве долины покоится там, где ему и положено.

Еще секунду я отчаянно пыталась понять, что происходит, но потом осознание накрыло меня с головой, и я чуть не застонала.

Магическая защита, которую я сняла с ларца, но не вернула обратно!

— Да, именно, — голос Лёна напоминал треск льда. — Недостает манускрипта под номером пять. Проклятье Шали.

Меня словно сдавили стальным обручем.

— Я не брала его, — полушёпотом пролепетала я. — И не открывала ничего, кроме текста по Черновику.

— Знаю. Но ты сняла защитные чары, и кто-то другой сумел проникнуть в ларец и выкрасть его.

У меня промелькнула жалкая мысль: в таком случае я не виновата, раз кто-то из его поданных совершил кражу, а следом совершил нечто настолько ужасное... Но произносить этот сомнительный аргумент в свою защиту мне не пришлось. Лён и так его услышал и от злости вскочил на ноги:

— Вот как, ищешь себе оправдания? — в его голосе проступали раскаты волчьего рыка. — Не переживайте, госпожа магичка, святая невинность, несравненный профессионал и надёжный друг. Преступник будет найден и наказан соответственно. Но если ты думаешь, что сможешь и дальше так беспечно расплескиваться моим доверием, оно очень скоро исчерпает себя, и путь в Догеву будет тебе закрыт. Навсегда.

До того момента самым ужасным приговором, который я могла вообразить, было исключение без права на восстановление из старминской Школы Чародеев. Теперь мне бы и смертный приговор показался благостной милостью.

Лён устало опустился обратно в кресло и перевел взгляд на сумрак за окном.

— Повелитель, — подала голос Келла, — думаю, вы всё же слишком суровы.

Я оторопела — вот уж от кого не ожидала услышать слова поддержки. Но она тут же продолжила:

— Вольха все-таки человек, она не понимает наших порядков, и…

Лён, сердито хмыкнув, перебил её, не глядя в мою сторону:

— Верно, ты всегда мне твердила, что все люди без исключения бестолковы и эгоистичны. Пора бы мне это усвоить.

Помнится, как-то на практикуме я по ошибке подставилась под удар молнии архимага. Лёну магия не понадобилась.

Как только я убедилась, что ноги всё ещё подо мной и я могу ими передвигать, я пулей вылетела из Зала совещаний, поймав взгляд Келлы, полный тошнотворного сожаления.

Я была уверена, что ночью мне не удалось сомкнуть глаз, однако сознание помнило обрывки сновидений. Тревожных и безобразных.

Я лежала на кровати в доме Крины, уткнувшись носом в стену, и смотрела на диагональный узор на стыке берёзовых досок, который то и дело расплывался от проступающих слез. Я упорно их смахивала, а они упорно возвращались.

Решение было принято легко, потому что выбора у меня не было: я останусь лежать на кровати, пока не умру, а мой труп не съедят догевские волки. Чтобы убраться из долины, мне пришлось бы выйти на улицу, но допускать, чтобы сотни вампиров узрели виновницу их страшных бед, мне не хотелось. Телепортацией я и в лучшие времена владела скверно, а в тот момент ощущала себя голодной и обессилившей. Да и бросать всё и сбегать не в моем духе. Поэтому мне предстояло потонуть в собственной никчёмности на этом проклятущем месте.

Я знала, что лежу очень долго, так как весеннее солнце, явно издеваясь, светило вовсю. Едва мне удалось приглушить муки совести и задремать, над моим ухом раздался вкрадчивый голос:

— Кто рано встает, тому знаешь что бывает?

Я не ответила, потому что Лён выдернул меня из дремоты, и мое сердце застучало от резкого пробуждения. И не только поэтому. Я услышала, как около моей кровати скрипнул стул.

— Я погорячился.

Я фыркнула так, будто это он должен был ползать на коленях, вымаливая у меня прощение, а не наоборот.

— Я рассердился на тебя.

— Да-а-а, а ты, случаем, не преувеличиваешь? — моим сарказмом можно было удобрять грядки.

— Вольха, я знаю, что был суров в Доме совещаний, но я был в ярости, жутко уставший и… испуган, — тихо прибавил он.

Я замерла, а Лён продолжил, медленно и вкрадчиво:

— Ты должна понять: быть Повелителем значит отвечать за каждую жизнь в долине. Нас осталось ничтожно мало, и мой долг — оберегать своих подданных от любых невзгод. Что бы ни произошло, я обязан действовать в наилучших интересах общины. И доверие в Догеве значит очень многое: каждый житель знает, что может на меня положиться, потому что я сделаю всё, чтобы встать на его защиту.

Я шмыгнула носом, глаза вновь заволокло слезами.

Дело было не только в том, что так сильно подвести Лёна мне и в самом кошмарном сне не снилось, но и в том, что я тоже успела полюбить Догеву. Я находила здесь покой, мне нравились её жители, нравилось открывать этот дивный неизведанный мир. Долина стала для меня вторым домом после Школы. И даже если кто-то другой напустил эту Шаль, я никогда не смогу себя простить.

— И я хочу, чтобы ты знала — никто не умер.

Я замерла.

— Всех удалось спасти, — спокойно продолжил Лён.

Я резко вздохнула, челюсти свело судорогой, из глаз заструились слёзы.

— Ты планируешь пролежать здесь всю оставшуюся практику?

“Да!” — хотела в сердцах завопить я, но издала лишь всхлип, узор меж досок расплылся окончательно, и я разрыдалась. Не знаю, что в итоге выжало из меня остатки слёзных ресурсов: осознание того, насколько я его подвела, или того, что всё обошлось.

Лён молча ждал, пока я навсхлипываюсь. Вчера от него веяло холодом и жёсткостью, но сегодня я вновь ощутила покой и безопасность. Я решилась повернуться к нему и даже приподнялась на подушке.

Он сидел на стуле, поставив его спинкой вперёд и сложив на ней руки и подбородок. Его серые глаза смотрели на меня грустно, но мягко.

— Лён, пожалуйста, прости меня, — мой голос походил на мяуканье.

— Хм, споёшь мне песенку “прости, я больше так не буду”? А мне прикажешь сделать вид, что я поверил? — его насмешка, как ни странно, придала мне сил.

— Мне правда очень-очень стыдно. Я и подумать не могла, что всё так обернётся.

Он вздохнул.

— Я знаю. Я слышу. Ты просто хотела докопаться до истины, как и всегда, — он внимательно посмотрел на меня.

Я пожала плечами.

— Так может, применишь это на пользу дела?

— Ты ещё хочешь, чтобы я что-то применяла? — неуверенно уточнила я. — Здесь? Ты не вышвырнешь меня за шкирку из Догевы?

— Без права на восстановление? — Лён клыкасто усмехнулся. — Нет. Я и правда погорячился. И кое в чем ты была права, а я нет.

— Что?! Как? В чем?

— Ты права в том, что виновен в содеянном местный, — Лёна аж перекосило. — А я был не прав в том, что все люди бестолковые и эгоистичные.

Я приободрилась, но сразу же поникла.

— Но это всё равно мог сделать человек? В Догеве живут люди. Да и были случаи, когда чужаки тут портили погоду…

— Нет, это вряд ли. Такое под силу только вампиру. Хотя без помощи одной бестолковой ведьмы он всё же не обошёлся.

Теперь перекосило меня.

— Будешь мне вовеки это припоминать, да?

— У тебя есть шанс реабилитироваться, — Лён встал и подал мне руку. — Перестать предаваться размышлениям о преждевременной смерти и помочь мне всё исправить. Ах да, выбора у тебя действительно нет: если откажешься, превращусь в волка и съем.

Я тупо уставилась на его открытую ладонь.

— Я не одета, — пробормотала я.

— Приводи себя в порядок. Мы ждем тебя на кухне.

— Мы? — я с ужасом подумала о старейшинах. А от этого милого видения недалеко и до разъярённой толпы с вилами и кольями.

— Я и Келла. И прихвати копии манускрипта. Все до единой.

* * *

Келла сидела за кухонным столом, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Вид у неё был ещё более недовольный и надменный, чем обычно. Лён стоял поодаль и смотрел в окно через ажурную занавеску.

— А где Крина? — робко поинтересовалась я, положив стопку свитков в центр стола.

— У подруги, — Лён обернулся. — Она оставила тебе послание — загляни в печку.

Я бросилась на кухню и к своему огромному удовольствию нашла в печи горшочек с запечённой картошкой и грибами. Он ещё хранил тепло, и я, обхватив его руками, вдохнула аромат розмарина. Усевшись за стол и приступив к поглощению пищи, я робко спросила у Келлы — смотреть на Лёна мне было всё ещё страшновато:

— Что с ранеными?

— Жить будут, — ответила Келла, и они с Лёном мрачно переглянулись. — Некоторых ожидает длительное и болезненное восстановление, но мы выделим столько плоти и крови на их поправку, сколько потребуется.

Еда застряла у меня в горле.

Несмотря на то, что кровожадность вампиров изрядно преувеличена, слухи о ней имеют под собой некоторое основание. Конечно, то, что все они мечтают припасть к девичьей шейке, для местных — давно надоевший анекдот. Но если вампиру сильно не поздоровилось и собственная регенерация давала сбой, он мог “позаимствовать” кровь у ближнего своего. Когда подобное лечение проводилось под надзором, ближним зачастую становился крепкий молодой бычок. Но если случайный прохожий натыкался на вампира в предсмертном состоянии… Лён рассказывал, что бывали “накладки”. И пусть удовольствия от человеческой плоти они испытывают не больше, чем мы, это едва ли станет утешением для неудачливой жертвы.

— А заражённые? Они всё ещё?..

Келла кивнула.

— Их двенадцать. Пока что всех подверженных действию Шали изолировали, в том числе друг от друга, в помещениях, которые во времена войн использовались как темницы. Вот уж не думала, что вновь там побываю, — Келлу слегка передёрнуло.

Я опустила вилку.

— А оно само со временем не выветривается? Или, может, есть противоядие?

— Нам о нём неизвестно, — спокойно ответил Лён и тоже присел за стол. — Видишь ли, вора нельзя обвинить в непредусмотрительности. С одной стороны, оставив пустую выемку в ларце, он выдал своё деяние, с другой, лишил нас возможности узнать, как нейтролизовать эффект Шали.

— Но что-то вам о ней известно? — я с отчаянием посмотрела на Келлу. — Ты говорила, что подобное уже случалось?

Она помрачнела и заговорила с явной неохотой:

— Я была тогда сопливой девчонкой. Даже более сопливой, чем ты сейчас. Мои родители заприметили во мне талант к растениеводству и отдали в помощницы догевской Травнице. Напасть случилась в самый первый год моей практики. Дело было на закате дня, мы прибирались после работы, как вдруг к нам вломились местные фермеры, внося раненую вампирку. Совсем молодая, красивое лицо почти не пострадало, но половина тела порвана в клочья. Она чудом выкарабкалась. Через час мы узнали, что около полусотни догевцев стали кровожадными монстрами, несколько вампиров пожилого возраста убиты, десятки нашли ранеными. Я своими глазами видела, в кого нас превращала Шаль. И ещё двести лет пройдет — не забуду, — Келла нервно всхлипнула.

— А что стало с теми, кто попал под её действие?

Тяжесть молчания послужила исчерпывающим ответом. У меня окончательно пропал аппетит.

— У общины не было выбора. Мы ждали долго. Олия, Травница, рвала на себе волосы, пытаясь вернуть им рассудок. Но никто так и не узнал, что произошло на самом деле. Те обрывки, что мне известны, я подслушала годом позже из разговора Олии и ее мужа, и дело было нечисто. По долине ходили слухи, что Шаль напустил один из Повелителей правящего клана Тул’оиэн. Община желала видеть у власти его племянника, но в итоге оба погибли при сомнительных обстоятельствах спустя несколько месяцев после бедствия. Это окончательно подорвало доверие к их клану и управление долиной вернулось к Ш’эонэллам. Поговаривали, что один из Тул’оиэнов напустил Шаль, желая обвинить соперника то ли в злодеянии, то ли в беспомощности, а затем спасти долину и предстать героем. Кто виновен — осталось загадкой, но поплатились мы все, — горько завершила Келла.

Я присвистнула.

— А я-то думала, у вас тут цивилизация, тишь да благодать. А оказывается, белорскому королевскому двору ещё есть куда стремиться.

— Когда есть власть, найдутся и те, кто станут за неё бороться, — сухо проговорил Лён. — А с ними появятся соответствующие методы борьбы. Но теперь ты понимаешь, почему я не желал снимать защиту с манускриптов? Если бы ты видела те жуткие события, то и сама бы не полезла.

Я поёжилась, вспоминая вчерашний взгляд Ороена и израненные тела в кленовой роще.

— А как вы узнали, что Шаль связана с манускриптами?

Лён ехидно покосился на Келлу, та криво усмехнулась.

— Во время последней войны, когда люди прорвали нашу границу, я поспешила припрятать некоторые реликвии: обруч Повелителя, например. И ларец. Заглянув в него, я увидела надпись “Шаль” и обомлела. Про манускрипты Повелителей ходили слухи, но что в них написано, толком никому не было известно. Когда Лён подрос, я сочла своим долгом передать ему ларец — бедняге и так ничтожно мало осталось от его родни.

— И приправила ты подарок красочными воспоминаниями о трупах и обезумевших, преданных умерщвлению. Можешь себе представить, какие она мне рассказывала сказки перед сном, — зловеще сообщил он мне.

Келла метнула в его сторону недобрый взгляд и поспешила перевести тему:

— Лён уже поведал мне о твоих преступлениях и злоключениях. В проходе у кленовой рощи ты открыла проход к поляне, поросшей вехом, верно? Травка, конечно, ядовитая, но чтобы вызвать такое…

— Нет, — я покачала головой. — Дело в чарах, и очень мощных, особенно если они не улетучились спустя длительное время. Да и в манускрипте о пространстве я вычитала, что дороги и переходы Черновика созданы магией. Лён, ты по-прежнему не желаешь прочесть манускрипты?

Он слега оторопел и после недолгого размышления ответил:

— Желать — не желаю. Но нынешний повод соответствует заветам, поэтому прошлой ночью я их прочёл.

Я изумлённо уставилась на него, а он продолжил:

— Со слов старейшин, манускрипты можно вскрывать лишь в одном случае: серьёзном конфликте с вампирьей общиной. Сейчас, хвала Богам, о войне речь не идет, но Шаль — жестокое оружие, которое действует исключительно на нашу расу, и применили его с явно недобрыми намерениями. Хотя изначально чары эти предназначались для врага: по воспоминаниям жителей мне известно, что заразиться можно только на определённых дорогах.

— Не только около рощи? — я опешила.

— Нет. В прошлый раз были открыты три дороги, все вели к границе, да и своё начало брали неподалёку. К тому же зачем превращать своих же подданных в опасных монстров? Нет, зараза эта предназначалась другим.

— Ничего не понимаю. Зачем обращать врага в безумного монстра?

— Вот именно — безумного, — подтвердила Келла. — Олие удалось выяснить, что Шаль лишь распаляет вампира, не придавая ему ни сил, ни выносливости, а смекалку и вовсе отрубает. Против ничего не ожидающих фермеров заражённые представляют опасность, но против вооружённого отряда им не выстоять.

Лён кивнул.

— Поэтому я и не стремился прочесть манускрипты— не хватало нам знаний об оружии массового поражения вампиров! Но, к сожалению, в стародавние времена наши общины не отличались миролюбием.

— А у вас есть предположения, кто это мог быть?

Лён и Келла вновь переглянулись.

— Соображения, — осторожно ответил Лён. — Я уже объездил отдельные части долины, послушал некоторых жителей, но, увы, главный подозреваемый выехал из Догевы несколько недель назад по торговым делам. Разве что ему удалось как-то проскользнуть мимо стражей… Но провернуть подобное не так-то легко.

— Кто?

— Ты его не знаешь.

— Почему ты считаешь, что виновен именно он?

Лён колебался.

— Почерпнул сведения из остальных манускриптов.

Я выжидательно смотрела на него.

— Видишь ли, чтобы сделать подобное, необходимо владеть магией.

Я уставилась на него, как дракон на рыцаря в доспехах из скорлупы.

— Но среди вампиров нет магов!

И тут я вновь вспомнила о главной загадке Черновика: как столь сильная магия, призванная быть оружием вампиров, оказалась у них в руках?

— Обученных нет. Но не все в Догеве чистокровные вампиры, а потомки от смешанных браков могут в той или иной мере обладать магическими способностями.

— То есть в манускриптах и правда говорится о древней магии! — я ощущала одновременно и воодушевление, и досаду. — Лён, а может…

— Нет!

— Ну хоть глазочком…

— Вольха, нет!

— Но я, в отличие от тебя, разбираюсь в практической и теоретической магии! Я почти что образованная ведьма, может, запримечу в записях то, на что ты не обратил внимания!

— Там нет ничего, что нам поможет, кроме знания, что наш противник — маг.

— Может, напоить её настойкой, чтобы память отшибло? — Келла закатила глаза, а я зареклась больше ничего не брать из её рук. — Почему ты вообще не запрятал манускпирты куда подальше, когда эта сорока о них прознала?

— Да, Лён, почему? — саркастически поддакнула я.

— А я тебе доверяю, — прошипел он, склонившись над столом.

Келла отправила ему полный сочувствия взгляд, а я, ощутив, что наливаюсь краской, открыла рот, чтобы вернуть колкость, но Лён опередил меня:

— Тихо, у нас скоро будут гости.

Он выругался себе под нос и, демонстративно от меня отвернувшись, отошёл ко входу. Не успели в дверь настойчиво забарабанить, как Лён её распахнул, и я с удивлением уставилась на нежданных гостей: на пороге стоял мой самый благонадежный пациент Кайел, а рядом с ним — отец Падуба, сердитый винодел.

— Кайел, Ленорд, что вы здесь делаете? — строго спросила Келла. — Повелитель приказал всем оставаться по домам.

Вид у Кайела был напуганный и растерянный, а Ленорд вскипал от злости.

— Вот! — он запустил в Лёна листом бумаги, благо тот лишь вспорхнул и плавно опустился на пол.

Келла чуть не задохнулась от возмущения, но Лён спокойно склонился и поднял лист. Он стоял ко мне спиной, но я увидела, что его силуэт словно одеревенел.

— Повелитель, — умирающим голосом произнес Кайел и протянул Лёну ещё один клочок бумаги.

Мне впервые показалось, что эта его интонация, так хорошо мне знакомая по чуть ли не ежедневным приёмам, начисто лишена притворства.

— Вы сделаете что-нибудь или будете стоять, как после встречи с василиском? —прорычал Ленорд, брызгая слюной.

— Когда вы их видели в последний раз? — ледяным голосом проговорил Лён.

— Я свою утром, — дрожащим голосом начал Кайел. — Мы опять повздорили, потому что она сказала, что не брала мою грелку для ног, но я же знаю, что брала. Хлопнула дверью и ушла к себе комнату. Я забеспокоился, что она ничего не ела с завтрака, вдруг заболеет. Стучал, стучал — не открывала, обошел дом, смотрю — в комнате пусто, окно открыто. Я сначала подумал, опять с сынком оружейника ускакала, но после заметил записку…

Кайел приглушенно всхлипнул и умолк. Лён кивнул и повернулся к Ленорду.

— Мой и к завтраку не вышел, очень его напугало вчера… Когда он наткнулся… Что прикажете делать, Повелитель? — язвительно поинтересовался он.

— Возвращайтесь домой, — спокойно ответил Лён.

Кайел выглядел неуверенно, но Ленорд чуть не задохнулся от возмущения:

— Нет уж! Моего ребёнка утащили непонятно куда и хотят обменять на какие-то паршивые документы! Доставайте их немедленно! — он вытянул вперед ладонь.

— Ленорд, возвращайтесь домой. Здесь сказано, что явиться должен я один. Да и опасно другим вампирам бродить близ заражённой территории. Вы же не захотите рисковать ничьими жизнями?

И тут он плюнул Лёну под ноги. Келла негодующе воскликнула, а Кайел отстранился от него, как от прокажённого.

— А вы, Повелитель? Ну да, вам не впервой. Его мать уже стала расходным материалом из-за вашей дипломатической снисходительности!

Судя по тому, что Ленорд опустил глаза, я догадалась, каким взглядом окатил его Лён. Слишком свежи были мои личные воспоминания со вчерашнего ласкового приёма в Доме совещаний.

— Кайел, проводи, пожалуйста, Ленорда до дома, затем отправляйся к себе. Я верну ваших детей, чего бы мне это ни стоило.

Ленорд обвел всех собравшихся презрительным взглядом, затем развернулся и бросил через плечо:

— Сам дойду.

Он отправился прочь, звук его шагов хлестко разносился по опустевшей улице. Кайел неловко потоптался, затем кивнул и вышел следом.

Разлилась неприятная густая тишина. Мы с Келлой обменялись беспокойными взглядами, затем уставились на Лёна, не решаясь задать прямой вопрос.

— Да, Вольха, — он выдохнул. — Дочка Кайела и сын Ленорда пропали. В их комнатах нашли записки, в которых говорится, чтобы я принес манускрипты сегодня после заката, взамен на них я получу сведения о Шали. Да, Келла, я намереваюсь отправиться и пообщаться с этим мерзавцем.

— Ты поддашься на шантаж? — прошептала она, буравя его своими чёрными глазами.

Лён ответно полоснул её яростным взглядом.

— На кону жизни. Не только детей — всех заражённых.

— Лён, дай взглянуть! — я протянула руку к запискам. — Надпись сделана магией. Значит, он действительно колдун?

Я посмотрела на Лёна снизу вверх, вид у него был обречённый.

— Ты правда собираешься передать сведения манускриптов тому, кто совершил подобные злодеяния? — Келла была в ужасе.

— Я собираюсь вернуть детей. И позабочусь о том, чтобы свитки у него не остались.

— А где манускрипты сейчас? — я нахмурилась.

— В кабинете, под стражей.

— Лён, — я замялась. — Он же хочет, чтобы ты встретил его у западной границы.

— Нет! — Келла вскочила.

Лён озадаченно посмотрел на нас.

— Келла, судя по воспоминаниям, ни один из Повелителей не подвергся действию Шали.

— Я не позволю тебе так рисковать! А если противоядия не найдётся? Если его вообще не существует?

— На меня почти никакая магия не действует. Да и не буду я соваться на заражённый участок.

— Лён, прошу, давай соберем вооруженный отряд! Мне показалось, что она готова была пасть перед ним на колени.

— Келла, я справлюсь, — он растерянно улыбнулся.

— Упрямый мальчишка! Когда ты наконец поймешь, что не всё в мире тебе по зубам и ты не обязан действовать в одиночку!

— Вот именно! — поддакнула я. — Я иду с тобой, буду прикрывать!

— Ещё чего! Я уже как-то оставил тебя на растерзание одной твари.

— Но я же с ней разделалась!

И вновь Лён и Келла переглянулись.

— Знаешь, мне кажется, это не такая плохая идея, — Келла задумчиво кивнула в мою сторону. — Мы имеем дело с магией, а она, уж извини, разбирается в ней лучше тебя.

Я просияла, но Лён помрачнел.

— До тех пор, пока я сохраняю рассудок, мне любой маг по зубам.

— Но в прошлый раз против мага моя помощь оказалась незаменима! — я уже почти забралась с ногами на стул. — Разве я тебя тогда подвела?

— Мантихора, — злобно прошипел Лён в мою сторону.

Я слегка покраснела, вспомнив, как в самый ответственный момент борьбы с нечистью заклятье скрылось в недрах моей памяти и не пожелало оттуда вылазить.

— Крошечная погрешность, — не растерялась я. — Без них никто не обходится!

— Но не Лён, — ядовито заметила Келла. — Он считает, что просчитал всё до мелочей. И ему всё ни по чём — он же у нас всевидящий и всеслышащий, всесильный и непобедимый.

На этот раз заговорщически переглянулись мы с Келлой.

— Ладно, — отчеканил Лён, рухнув на стул. — Ты учёная магичка, делай, что хочешь. А если по дороге тебя прибьёт взбешённый вампир, не откажи в услуге: прилети ко мне бесплотным призраком, чтобы я мог вдоволь насладиться словами: я же тебе говорил!

Я торжественно пообещала нарушать его покой и после моей преждевременной кончины, и мы приступили с составлению плана.

В записках было сказано, что Лён должен прибыть в приграничный лес близ Западного холма вместе с манускриптами. Сперва мы наведались в Дом совещаний, и я создала копию ларца и записей, а затем наложила на свое творение заклятье исчезновения: к утру всё до последней строчки должно было испариться. Я не была уверена, что трюк сработает, но Лён заверил, что нас ожидает встреча с малообразованным магом, поэтому для переговоров хватит и подобной уловки. Мои воровские копии Лён конфисковал, но я решила, что это небольшая плата за мою выходку.

Мы решили сразу отправиться к месту переговоров и разместиться близ холма, чтобы Лён мог просматривать округу телепатией. Сперва следовало высмотреть противника на расстоянии, а потом принять решение, как к нему подступиться, хотя Лён настаивал, чтобы я оставалась в стороне. Келле удалось его убедить в необходимости подкрепления в виде стражей, и мы условились, что те разместятся в нескольких верстах, а при случае я запущу в небо сигнальный импульс.

Мы с Лёном остались довольны приготовлениями, хотя с того момента, как нам принесли записки, мои внутренности сжимались в гнетущий комок. Келла всем своим видом демонстрировала, насколько ей не по душе наша затея:

— Лён, пообещай мне, что не выйдешь на заражённый участок. Поклянись, что не станешь рисковать.

Однако пронизывающий взгляд Келлы достался мне. Следом на меня покосился Лён.

— Обещаю.

И тут до меня дошло, почему Келла так хотела, чтобы я отправилась вместе с ним: “не рисковать” предстояло в первую очередь мной.

* * *

Западный холм вздыбился чёрным горбом на фоне броских красок закатного неба. Мы приехали к границе верхом на Вольте: он не был доволен поклажей в виде меня, но ограничился надменным фырканьем. Разместились мы под широким стволом одинокого дуба и молча сидели бок о бок, направив взор и мысли куда-то вдаль. Пока я была занята планами и приготовлениями, мне удавалось отвлечься и оттеснить свои страхи. Но в тягучие минуты ожидания мрачные мысли так и норовили подорвать мой боевой дух.

Я покосилась на Лёна — он был, как всегда, спокоен и сосредоточен, ни один мускул на его лице не выдавал тревогу и горечь, которую он, без сомнений, испытывал.

— Лён?

— М-м?

— Ты же всё ещё на меня сердишься?

— Сержусь. Надеюсь, тебе всё ещё стыдно? — он усмехнулся.

— О-о-о, — жалобно протянула я.

Мы помолчали.

— Почему тогда сегодня утром ты пришёл с миром?

— Считаешь, надо было устроить тебе публичное бичевание на главной площади?

— Ну уж нет. Просто когда я оплошала с какой-то жалкой мантихорой, ты со мной сутки не разговаривал.

Лён склонил голову, и я увидела в его глазах тень отчаяния.

— Знаешь, почему я в тот раз так сильно на тебя разозлился?

— Потому что я тебя ослушалась, подорвала наши силы на, в общем-то, необязательную авантюру, поручила тебе быть приманкой для бестии, а в самый ответственный момент не смогла вспомнить заклинание по её ликвидации?

— Нет. То есть, да. Но больше всего я сердился из-за другого. Весь следующий день я всё никак не мог понять: что тебе стоило заглянуть в конспект заранее? Он же лежал в твоей сумке, ты могла сто раз повторить заклинание, прежде чем втягивать нас в неприятности. Ну как можно было поступить настолько непредусмотрительно! — он склонил голову. — Теперь мне предстоит терзаться самому. Я мог сто раз прочитать эти паршивые манускрипты.

— Да, муки совести — страшная сила, — я ободрительно потрепала его по плечу.

Оранжевое зарево растворялось в опадающей синеве. Мирное посапывание Вольта успокаивало, но лес вокруг казался мрачным и враждебным. А может, я просто опасалась наткнуться в подкрадывающейся темноте на пару янтарных глаз?

— Лён, а ты уверен, что всех заражённых нашли?

Он неопределённо пожал плечами.

— Стражи опросили жителей и пересчитали тех, кто находится в долине. Торговцы в основном пересекают южную границу, и мы отправили отряд сторожить окрестности западной, если вдруг кто надумает прибыть с той стороны. Жителям приказали запереться и не покидать дома, кроме патрулирующих отрядов.

Меня его слова не успокоили. И хуже всего мне было от мысли, что мы можем так и не выяснить, как спасти Ороена и остальных. И вдруг преступника не убедит наша приманка — что он сделает с Падубом и дочкой Кайела?

— Боишься, что не обойдется? — вкрадчиво спросил Лён.

— Опять подслушиваешь? — я нахмурилась.

— Честное слово — нет, — его голос звучал очень серьезно. — Просто иногда мне не нужно слушать тебя, чтобы слышать.

Я медленно повела рукой по земле и коснулась кончиками пальцев его прохладной ладони. Лён подхватил мою руку и крепко прижал к своей груди.

— Лён, мне не следовало рыскать в твоём кабинете без разрешения. И уж тем более что-то менять в переходах Черновика.

— Да, — он выдохнул и улыбнулся. — Это было жутко безответственно.

Я склонила голову на его плечо и зажмурилась, почувствовав, как он обвил меня крылом, окутав теплом.

* * *

Не знаю, сколько верст я пробежала по мрачному лесу, затягивающему меня в свои бесконечные глубины. Я уворачиваясь от цепкого кустарника и толстых корней вековых деревьев, но они вырастали словно из ниоткуда, намереваясь сбить меня с ног. Бежала я на диво легко, касаясь лишь одними носочками тумана, парящего над землёй. За спиной раздался вопль, раздирающий душу пополам, я споткнулась и кубарем покатилась со склона холма. Почувствовав под пальцами скользкий камень, я с ужасом осознала, что ещё миг — и провалюсь в бурлящую пучину. Мои ноги поглотила вода, которая была необыкновенно тёплой, и тут впереди появился Лён. Он рывком поднял меня, обнял, закрывая крыльями от кошмара, который, казалось, проглотит без остатка.

Я вздрогнула и проснулась. Я по-прежнему лежала около ствола, укрытая курткой Лёна, но его самого нигде не было видно.

Я вскочила на ноги.

Как он мог оставить меня одну, даже не предупредив, что отправляется на переговоры!

Или… Может, он заметил что-то подозрительно поблизости и решил осмотреться? Может, он прямо сейчас идёт по следу преступника? Я чуть не зарычала от досады, что этот самодовольный упырь вот так меня бросил.

Но потом я поняла, что Лён бы ни за что так не поступил. Он бы не оставил меня одну в лесу, да еще погружённую в сон. Раз он укрыл меня, значит заметил, что я прикорнула.

Что-то было не так.

За моей спиной раздался громкий хруст, я обернулась и взвизгнула, увидев большую чёрную тень. Мои руки уже начали выплетать пассы, чтобы изничтожить нечисть, как вдруг, “нечисть” раздраженно фыркнула.

У меня отлегло от сердца: за деревом топтался Вольт.

И тут из темноты леса я услышала громкий девичий крик. Он раздался неподалёку и я, не раздумывая, побежала ему навстречу. Я знала местность, так как всего несколько дней назад исследовала западные переходы в сопровождении Ороена — его дом стоял поблизости от холма. Глаза приноровились к окутавшей деревья темноте, и я без труда различала кочки и овраги.

Я уже решила, что бегу в неверном направлении, как по обратную сторону широкой лесной прогалины заметила движение теней, исчезающих в темноте.

Я пуще прежнего бросилась к переходу. Портал был мне знаком — он вёл в лесную чащу.

В боку закололо, ноги дрожали от обильной и крайне нежелательной нагрузки, я молила себя не навернуться в самый неподходящий момент — и мои мольбы были услышаны. Сбив дыхание окончательно, я пересекла портал, и меня окатило волной облегчения при виде знакомого силуэта.

— Лён!

Я выдохнула и согнулась пополам, но так и замерла, глядя вперед.

Лён развернулся. Медленно, хищно.

Его серые глаза, которые неизменно погружали меня в покой, полыхнули в темноте яркими янтарными бликами.

В этот раз Лён действительно меня убьёт.

В этом не могло быть никаких сомнений: если против темноволосого вампира в озверевшей ипостаси я выстояла только с помощью Келлы, то против Повелителя у меня не было ни малейшего шанса.

Лён непривычно сутулился, его красивая, чуть тронутая загаром кожа болезненно пожелтела, сосуды расползались зелёной паутиной от ворота рубашки, клыки оголились в зверином оскале.

Мои ноги словно вросли в землю, и я с ужасом осознала, что пузырьки снотворного, которые Келла предусмотрительно всучила мне накануне, остались в сумке под деревом.

Лён сделал выпад, и я зажмурилась, готовая поприветствовать свою позорную преждевременную кончину. Но вместо бесовского рёва я услышала лишь сдавленный хрип.

Приоткрыв глаза, я с изумлением обнаружила, что Лён застыл на месте, его скрюченные пальцы елозили в полупяди от шеи, будто он пытался разорвать невидимый железный обруч, сковавший его прямо в воздухе. Ноги беспомощно дёргались, но не отрывались от земли.

— Надо же, не ожидал, что всё будет так просто, — раздался голос у меня над головой.

Мне не хотелось выпускать Лёна из вида, но я подняла взгляд и уставилась на тёмный силуэт Падуба, заслонённый раскидистыми ветвями. Он вальяжно прислонился к стволу дерева, держа в руке свиток и похлопывая им по ладони. На земле поодаль я увидела бесчувственное тело девушки — дочери Кайела.

— Она в порядке, просто решила прикорнуть, — Падуб хмыкнул.

— Этого не может... — мой хрип прекрасно вписался в какофонию звуков, доносившихся со стороны Лёна.

— Согласен, не может такой милый недалёкий паренёк быть в ответе за весь переполох, — он развел руками и зацокал языком. — Ох, люди, как же легко ввести вас в заблуждение. Хотя я и с вампирами неплохо справляюсь, даже с пресловутым Повелителем. Видела бы ты, как он на меня смотрит: ах, бедный-несчастный сиротка.

У меня пересохло в горле. Я смотрела и не верила своим глазам.

Падуб грациозно спрыгнул на землю, я слегка попятилась. И тут он вскинул руку и запустил в меня боевым пульсаром. Я машинально его отбила и перенаправила в строну дерева, оставив на стволе выжженный след. Краем сознания отметила, что заряд-то был слабенький.

— Оказывается, одурачить почти профессиональную Ведьму проще простого. Да-да, я тоже владею магией. И да, это я заглянул в кабинет Повелителя после тебя, — он отвесил издевательский поклон. — Услышал, как Травница отчитывает библиотекаря: мол, распустил язык, разболтал этой неуёмной магичке о таинственных записях Повелителя, мало им было Шали двести лет назад... Вот тут-то я и решил, что мало.

— Но зачем? — прошептала я. — Что они тебе сделали?

— Они? — он развеселился. — Да, за ними я могу зачесть некоторую повинность: свято и слепо надеяться и уповать на одного единственного якобы всемогущего Повелителя.

— Лён не считает себя всемогущим, — спокойно ответила я, наконец отступив настолько, чтобы вся поляна оказалась в поле моего зрения.

— Считает. Поэтому и нарывается на проблемы. А гордость не позволяет допустить, что в Догеве есть те, кто способен на нечто большее, — Падуб кивнул в сторону закованного в воздушные кандалы Лёна. — Эх, знал бы я, что скрывается в том ларце, прихватил бы всё содержимое разом. Оплошал, признаю. Я-то думал, что Шаль — просто зараза, эпидемия, а оказалось, эта сила совсем иного порядка.

— И как твои ручонки сумели её приподнять, позволь спросить?

Я украдкой косилась на свиток, думая о том, мог ли тот скрывать формулу противоядия. Но нельзя было действовать резко: Падуб сковывал Лёна некими чарами, и я ощущала натянутую незримую нить между ними, благодаря которой мы ещё не превратились в фарш. Оборви я её — Лён разделается с нами быстрее, чем я успею прочесть первую строчку.

— Значит, он тебе ничего не сказал? — Падуб расплылся в самодовольной ухмылке. — Да, он и раньше людей ни во что не ставил, а ты, видимо, подрубила на корню жалкие зачатки его доверия.

— Не сказал что? — мои руки и ноги словно налились свинцом, и мне не хотелось признавать, что Падуб задевает одновременно и моё больное место, и моё любопытство.

— Когда я пробрался в кабинет, то думал, что всего лишь заполучу сведения о благонадёжном способе очернить Повелителя — наслышан я о действии Шали, которая покончила с правлением прошлого клана. Жаль, к Дому совещаний направлялись старейшины, и у меня было время лишь на то, чтобы прихватить свиток, — он помахал вещественным доказательством и продолжил: — Но, добравшись домой и изучив содержимое… Знаешь ли ты, кем был Тарс Повольный? Его рукой написана эта копия. Имечко, конечно, не вампирское, но был он полукровкой, рождённым от Повелительницы и мага. Ещё древние вампиры обнаружили, что иногда от подобной гремучей смеси на свет появляются непростые детки, вбирающие в себя силы обоих родителей. От союза с темноволосыми эффект получался попроще, но и такие маги-полукровки достигали высот. Увы, лишь прочитав запись, я понял, что хранится в ларце: знания о магии, созданной чуть ли не иной расой, превосходящей и людей, и вампиров. Только представь, если они создали Шаль, какие таинства скрывают остальные свитки?

Краем глаза я заметила, что Лён дернул правой ногой сильнее обычного.

— И ты — представитель великих полукровок? Твоя мать была магичкой?

— Н-да, долго до тебя доходит. Не шибко вас учат в этой школе, в которую меня, спасибо папочке, не взяли. Видите ли, вампирам там не рады. Но мне повезло с учителем. Моя мать была магистром теоретической магии, она исследовала способности разных рас и прознала о чарах, подвластных одним лишь потомкам вампиров и чародеев.

Лён вновь дёрнул правой ногой, и она оторвалась от земли.

— Что ж ты пропускал уроки по вскрытию ларцов? Давно бы обладал силушкой магическо-вампирской.

— Сказал же, я только недавно узнал о записях. И, честно говоря, понадеялся, что вина падёт на тебя, — Падуб скривился. — Я был убеждён, что ты, учёная магичка, скрываешь от него свои мысли, и что на слово он тебе верить не станет. Неужели ты всё ему показываешь?

Я замялась.

— Так я и думал. Конечно, кто захочет быть открытой книгой. Неудивительно, что он бродит как тень по долине в твоё отсутствие… Хотя я, пожалуй, мог бы составить ему компанию: пару-другую уроков я у своей матери взял, за тридцать четыре года-то. Особенно усердно я занимался телепатией. Впервые приехав в Догеву, я бесился от мысли, что какой-то надменный чужак будет читать меня, сколько ему вздумается. Я дрожал, как листок на ветру, завидев его, а после настойчиво тренировался. Скрыть все мысли надолго довольно сложно, да и не нужно. Достаточно оградить отдельные части сознания. Мне ли тебе рассказывать? Хотя ты по его пятам носишься, в рот заглядываешь…

Лён с силой дёрнул левой ногой.

— Да как тебе сказать, поносилась по пятам — будет мне диплом интересный. Заглянула в рот — сняла слепок клыков для школьного музея…

Падуб оценил шутку и с уже большим интересом посмотрел на меня.

— Да, видел я, как ты рыскаешь по долине по следам черновика. И надо же, раскопала, что кленовая роща что-то скрывает — вот это мне свезло. Ведь именно там начинается одна из троп, распространяющая Шаль. Да, эта зараза связана с черновиком: магия дорог подхватывает проклятье и разносит до границы. Так я его, дурня, и заманил, — он кивнул в сторону Лёна. — Подпустил поближе проверить, кто шастает по лесу, схватил девчонку, заставил разок-другой вскрикнуть, он бросился и пересёк заражённую тропу. И это непобедимый Повелитель? Который смеет считать себя единственным надежным защитником долины?!

— Он тебя как то обидел? — миролюбиво спросила я, усердно размышляя, как перехватить свиток, если нить внезапно оборвётся, и одновременно задержать Лёна, который явно не планировал был скованным весь остаток вечера.

Падуб помрачнел.

— Моя мать попросила Повелителя поделиться знаниями о магии полукровок. И он, представь себе, отказал, заявив, что ни о чём подобном не слышал. Но мама общалась с самой дочерью Повольного, эта полоумная старуха и разболтала ей о своём отце — последнем маге-полукровке Догевы. И что Повелитель?

— Считаешь, должен был организовать тебе спецпрактикум для особо одарённых?

Падуб оставался серьёзен.

— Он заграбастал себе бесценные знания о могущественных чарах, хотя сам не способен исполнить простейший боевой пульсар! Как он смеет требовать поклонения себе, когда даже не сумел защитить долину от твари, сгубившей мою мать и ещё дюжину людей? Всесильный вампир? Ха! Его обошла сопливая девчонка — и всё потому, что владела магией. А на что был бы способен отряд обученных полукровок? Ему следовало всерьёз озаботиться защитой долины, положившись на таких, как я!

— Нет! — с жаром ответила я, и волны возмущения захлёстывали меня с головой. — Лёну не нравится быть Повелителем, он никого не станет использовать для собственной выгоды. И уж тем более пренебрегать безопасностью Догевы!

— И ты туда же, — Падуб зло осклабился и прибавил писклявым голосом: — Ах, какой вы идеальный, распрекрасный Повелитель. А может, ты с ним спишь? Скорее всего…

Я аж поперхнулась.

— Конечно нет!

— Ну да, с чего бы ему, непревзойдённому, нисходить до человеческой девчонки. Он и мать мою ни во что не ставил, раз отказал ей в просьбе!

Я уставилась на него. То, что Лён недолюбливал людей, знали все. Но он скорее в целом презирал людское сообщество, которое обитало за пределами границы и было способно на террор, геноцид или просто идиотизм. Каждого человека в отдельности он оценивал по достоинству. Но, видимо, даже его телепатия и чутьё допускали погрешность, пусть и одну на миллион.

— Ты ошибаешься, — горько проговорила я. — Лёна до сих пор мучают те смерти.

— Что ж, муки совести пойдут ему на пользу. На мнение других он чхал с высоты своего положения — и виновны в этом сами догевцы. Они превозносят его, вверяя полную и абсолютную власть. Вот только насчёт способностей своих он просчитался, моих — тем более.

Падуб замолчал, сжав кулаки и уставившись в землю.

— А я ведь почти убедил себя, что ты проникла в Догеву, поточу что серьёзно занимаешься магическими науками. Ты с такой самоотдачей бродила по долине — я видел, как ты одна в ночи читала запретный манускрипт, и подумал: хоть кому-то удастся обвести Повелителя вокруг пальца. Проникнуть в тайны, которые он держит под замком из глупой гордости.

Я ощутила, как мои внутренности сжимаются в болезненный ком.

— Да, я очень люблю изучать магию. Но Лён — мой лучший друг.

— Значит, я тоже просчитался. А ты могла бы подойти на роль моего учителя — всё же в моем образовании присутствуют некоторые прорехи. А я бы поделился своими талантами на пользу твоего дела, — он провёл рукой по свитку.

— Я скорее буду клопов тренировать, чем того, кто подверг долину такой опасности! — бросила я ему в лицо.

В его глазах полыхнул недобрый огонь, и он сделал очередной шаг мне навстречу. Лён, давно высвободивший обе ноги, отчаянно боролся с оковами у шеи.

Падуб заговорил почти шёпотом:

— А ты знала, что Шаль не просто лишает вампиров разума? Она предназначена для врага, который вторгся в долину, чтобы превратить его армию в сборище тупых марионеток. Эти чары позволяют управлять озверевшими бестиями. Думаешь, Повелитель по своей воле стоит так смирно?

Я решила не просвещать его насчёт того, что Лён уже давно не стоит по струнке, а отплясывает невероятные па.

— Раз со мной тебе не по пути, придётся испробовать и другие заклятья, что поведал мне чудесный свиток. Интересно, что скажет Ковен, если под крылом Повелителя погибнет их ученица? — он болезненно улыбнулся. — Я бы вернул твоему Повелителю рассудок, чтобы он мог лицезреть, что сотворил со своей любимой игрушкой. Да боюсь, он успел меня засечь. И остальные свитки хотелось бы прихватить себе…

Я ощущала, что от нити чар остался лишь жалкий клочок. И в этот момент Падуб открыл свиток и завопил:

— Халлвиях харршиин омноггеттлен сунн! Убей её, — он указал в мою сторону.

Я сразу поняла: что-то пошло не так. Если столько лет заниматься практической магией, то неуёмные волны её энергии считать легче простого. Падуб произнёс слова, но не вложил в них магического эффекта. Точнее, эффект получился вовсе не такой, на какой он рассчитывал. Лён наконец выбрался из невидимой оковы, а затем незримой стрелой подлетел к своему “повелителю”.

В полумраке брызги крови казались чёрным кружевом, взметнувшимся в воздух и безнадёжно павшим на землю. Падуб пролетел по воздуху и повалился ниц, неестественно раскинув руки, и больше не шевелился. Вокруг его тела расползалось густое тёмное пятно. Свиток вспорхнул на ветру и медленно полетел в моем направлении. Мы с Лёном наблюдали за ним долгое мгновение, а затем он бросился на меня так быстро, что я только чудом успела сплести энергетическую волну.

Лёна откинуло на десяток аршинов, и он хищно уставился на меня. Зрачки его глаз неестественно сузились, отчего взгляд казался пустым, белки отсвечивали в темноте, а на лбу, словно прожилка плесени, пульсировала позеленевшая вена.

Но было и кое-что другое, что бесповоротно отличало этого монстра от моего Лёна. Смутная догадка промелькнула в моей голове, и я, что есть мочи, мысленно завопила: "Вперёд!" А сама бросилась к свитку, вскинув руку, и ветвь ближайшего дерева обвилась вокруг туловища Лёна. Не теряя драгоценных мгновений, я рванула к порталу. Мне не хотелось дожидаться момента, когда он обнаружит, что под деревом лежит вполне аппетитная дочка Кайела.

Уловка дала мне крошечную фору, потому что с деревом Лён справился в три раза быстрее, чем Ороен, но я успела отбежать от портала, когда заслышала шаги, а затем застыла на месте и пальнула очередной волной, подумав: "Бегу влево!" Лёна вновь отбросило назад.

И тут мой боевой дух воспрянул троекратно. Обезумевший Лён лишился своего главного и самого отточенного оружия — телепатии! Он по-прежнему был необыкновенно быстр и силён. Но, как и говорила Келла, Шаль распаляет вампира, но не придает ему ума.

То есть, возможно, мне представился единственный в жизни случай надрать ему задницу, а главной задачей теперь было выкроить момент, чтобы заглянуть в манускрипт.

— Эй, Повелитель, сюда!

Я бросилась в сторону, где прорастал густой кустарник, и заставила ветви обвить Лёна. Он истошно завопил, пытаясь вырваться из живого кокона, а когда передо мной уже стоял огромный подвижный шар, я выдохнула и открыла свиток.

“Перевод и копия пятого манускрипта...”

Это и так знаем…

“…выполненная Тарсом Повольным…"

Чтоб его…

Кокон из ветвей затрещал, мои руки задрожали, и я подняла глаза. Следовало поторопиться.

“Невероятные чары, способные околдовать существо исключительно вампирьей расы и подчинить великой воле…"

Да я в своих курсовых работах меньше воды лью, чем эти полукровки в сверхсекретных документах!

Ветви затрещали ещё сильнее.

Я судорожно просматривала формулы активации чар, которые тянули свою силу из тумана над поляной, покрытой вехом. Пропустила векторы их возможных связей с потоками черновика, и наконец мой взгляд наткнулся на строчки: “И если будет исполнена непоправимая ошибка от рук защитников наших, и благородные жители Догевы подвергнутся влиянию бесовскому, следует вести их туда, куда ведёт множество переходов...”

В этот момент раздался дикий треск, и на меня полетел разъярённый Лён. Точнее, мне почудилось, что он летит, так как крылья за его спиной расправились, прожилки и косточки в них позеленели. Он с шипением нёсся вперед и, казалось, вот-вот взлетит.

Я вскрикнула и машинально пальнула в него тепловой волной.

Даже не знаю, чей вопль оказался громче: мой или Лёна. Я запустила огненную струю слишком близко, и она задела мою выставленную руку, а в следующую секунду я увидела, как развевается пепел.

Бесценные магические знания, что хранились у Повелителей Догевы несколько тысяч лет, были безвозвратно утеряны. А также мой шанс спасти заражённых.

Увы, возможности предаться размышлениям касательно собственной тупости мне не представлялось, так как Лён, хорошенько прочистив глотку, уже поднялся, чтобы повторить попытку задрать одну непокорную ведьму.

Я даже не успела в полной мере ощутить полноту своего отчаяния, как глубоко вздохнула, очертила руками широкий круг, словно пробираясь через густую жидкость, и резко выдохнула, припечатав ладонями землю. Вокруг меня вспыхнуло кольцо пламени; оно отплясывало высоко и дерзко. Моё тело обдало жаром, стало тяжело дышать. Я видела, как к огненной стене приблизилась угрожающая тень.

Неужели так я и погибну?

Я посмотрела на небо, которое со дна пламенного колодца казалось беспросветно чёрным. Что ж, такая кончина для мага огненной стихии всё же предпочтительнее.

Но тут я ахнула и уставилась перед собой, не замечая ни бушующей стихии, ни мелькающего силуэта.

“Туда, куда ведёт множество переходов…”

Конечно, эти предусмотрительные, до одури продуманные вампиры всё просчитали и учли. И создали бы подходы отовсюду, чтобы в случае чего иметь путь к отступлению.

Я закричала и хлестнула руками по сторонам. Лён издал истошный вопль, но я, не оборачиваясь, рванула в сторону. Я знала, куда бежать, проблема заключалась в том, что бежать предстояло долго.

Погоня заставляла не сбавлять темп. Я отбивалась то волнами, то деревьями, если те были под рукой.

Когда я подобралась к роще, мои силы были на исходе, но я всё равно выкинула руку назад и швырнула на ходу силовую волну. Я чувствовала подступающую дрожь от истощения и уже ненавидела проступающую боль в боку.

Но оставалось совсем чуть-чуть...

Я бросила волну в последний раз, потом в самый последний. Шаги неумолимо следовали за мной.

Сердце билось так, что я даже не расслышала шелест водопада. С первого взгляда я поняла, что от моих жалких чар, закрывающих проход, и след простыл. Ринувшись в воду, я вскинула руку в самый-самый последний раз и вскрикнула от боли — Лён все же нагнал меня и попытался схватить, но лишь оцарапал предплечье и камнем рухнул следом.

А я могла думать лишь о высокой берёзе, растущей близ бассейна. Кажется, я никогда не произносила про себя заклинание с такой отчаянной мольбой. И прежде чем моя вытянутая ладонь полностью скрылась под водой, я почувствовала, как извилистый прут обвивает моё запястье. Дерево сдавило руку с такой силой, что я перестала её чувствовать — но это было неважно. Другой рукой я отчаянно барахталась в бурлящей пучине. Я не могла его потерять!

Как следует набрать воздух перед погружением я не успела из-за вскрика, но чудесная сила живой воды начала заполнять меня энергией.

Я вытянула руку, и световой пульсар, в миг погасший, успел осветить отдаляющуюся призрачную ладонь. Резко подавшись вперед, я чуть не взвыла от боли — казалось, дерево сейчас оторвёт мою руку по локоть, — но всё же успела схватить Лёна и сжать его запястье сильнее любой березовой ветви.

Если бы водоём не являлся источником силы, я бы, вероятно, потеряла сознание, но какой бы наполненной ни была магическая аура, живой организм тоже требует своих ресурсов.

Я только и могла думать: "Давай же, тяни".

Не знаю, к кому я обращалась: к себе, к дереву или к магической нити, что нас связывала. И когда сумрак в мыслях начал казаться беспросветным, что-то ударило по моей макушке.

Да это же воздух!

Не успела я сделать вздох, как получила удар в ребро — ветвь притянула меня к краю бассейна, бесцеремонно шмякнув о него, и вытащила наружу.

Что-то другое, тяжелое, тянуло меня обратно. Я обернулась: Лён, в которого я вцепилась мёртвой хваткой, лежал на поверхности воды. Я сделала самое последнее усилие — единственное, на которое была способна, — и ветка гибко втянулась в ствол, отпуская меня, элегантно качнулась и замерла, поддаваясь лишь дуновению ветра.

Я закашлялась и выплюнула воду, которой успела наглотаться. Меня всю колотило от физического истощения, магической наполненности и нервного потрясения.

— Во… Вольха, — услышала я сдавленный голос, в котором тенью промелькнул утихающий демонический рёв. — Ты… Зачем… Нет, я точно тебя убью!

— Лён! — я бросилась к нему, запуталась в онемевших ногах и повалилась ничком, стукнувшись лбом о его голень.

Лён сидел, откашливаясь. Я присела рядом и приобняла его за плечи.

— Ну зачем… ты… полезла… в одиночку…

— Надо было оставить тебя там?

— Позвала бы… стражей…

Я видела, что Лёна колотило не меньше, чем меня. До меня дошло, что теперь мы, ко всем прочим бедствиям, были мокрыми до нитки.

— Подожди, я сейчас, — я вытянула руки.

— Не надо, я вижу, в каком вы состоянии, госпожа магичка, — он обхватил мои ладони.

— Ерунда.

Я упрямо отстранилась и пролепетала заклинание. От Лёна повалил пар, и он блаженно откинул голову назад, позволяя тёплому воздуху себя укутать. На его лице виднелись следы неестественного румянца — сильно же я его полоснула стеной пламени... И пусть я знала, что он регенерирует быстрее, чем любое другое существо, мне всё равно было совестливо.

Кстати, о пламени. Рубашка на его груди начала медленно дымиться.

— Ой! — воскликнула я и принялась стучать по едва не вспыхнувшей ткани.

Над моим ухом сдавленно хихикнули.

— Не смешно, — руки у меня дрожали, щеки горели, тело обдало холодом от налетевшего ветра.

Лён начал давится неуёмным хохотом — кажется, я довела его до истерики. Или он меня, потому что по моим щекам вновь потекли глупые слёзы.

— П-п-прекрати!.. — у меня зуб на зуб не попадал. И если бы не это досадливое недоразумение — я бы ему такую взбучку устроила!

Лён развернул крылья, обернул их вокруг нас, и воздух внутри словно замер. До слуха доносились лишь шелест водопада да клацанье моих зубов.

Я сдалась и прижалась к его груди, затем обхватила и сжала его так сильно, как только позволяли мои ослабевшие руки. Лён обнял меня в ответ, положив подбородок на мою макушку.

— Бестолковая ты магичка, — прошептал он.

— Неправда, — сдавленно сообщила я его шее.

— Знаю.

— Что, хана твоему укромному местечку? — ехидно спросила я Лёна, когда поляна у водопада наконец опустела.

— Почему это? Ты вернешь всё, как было раньше.

— А как, по-твоему, я это сделаю без манускрипта?

— Выдам под роспись. Кровью.

Я фыркнула.

— А толку? Ты же всё равно не знаешь, как заговорить подобную сделку, чтобы кровь была не просто кляксой на бумаге.

— А на что мне профессиональная магичка? Найму тебя зачаровать договор, и если опять будешь проказничать, у тебя уши отвалятся или что-то такое.

Я состроила недовольную мину, Лён рассмеялся.

Солнце уже заглядывало на поляну со стороны рощи, а мы, уставшие, но довольные, повалились на траву. Все заражённые уже приняли ванну с моей ветвистой подстраховкой, вернув себе рассудок и облик обыкновенных вампиров, без воплей, оскалов и желания растерзать первого встречного.

— Ты же понимаешь, что мне всё равно придётся взять манускрипт, чтобы выучить заклятье блокировки? Не можете же вы полностью изолировать западную дорогу у границы?

— Ты уверена, что это сработает?

— Падуб сказал, что Шаль распространяется через потоки черновика, поэтому я почти уверена, что если их перекрыть, эта пакость застрянет на поляне с вехом. Правда, в том участке чары будут активны.

— А может, ну его, этот бассейн? Пусть лучше останется лечебный источник от бесовской хвори?

— Надо будет, — я широко зевнула и потянулась, — распакую.

— А кто сказал, что тебе позволят и дальше тут ошиваться?

— А практика! — я аж подскочила. — Повелитель, вы подписали документы! Ближайшие полгода буду ошиваться, как миленькая!

Лён засмеялся.

— Думаю, за практику мы выясним, будет ли расползаться эта гадость. А раз для распределения ты присмотрела местечко попригляднее, будем самостоятельно обеспечивать заботы на свою голову. Некому будет мою рубашку подпалить, хворь неведомую наслать…

— Всегда к вашим услугам.

Мне хотелось приступить к работе над ошибками незамедлительно, но Лён заставил меня отправиться к Крине и как следует выспаться. Вечером того же дня я явилась в Дом совещаний и под его присмотром — хотя он утверждал, что в его компании, — старательно изучила чары блокировки прохода. Они оказались такими же замысловатыми, как и чары снятия блока, но я была уверена: раз справилась с первым, получится и второе.

На закате я, невероятно довольная собой, встретила Лёна недалеко от кленовой рощи: он приехал на Вольте со стороны ферм, благоразумно не приближаясь к прокажённому месту на случай, если магия не выветрится столь быстро.

— Сработало! — радостно заключила я. — Амулет среагировал на блокировку, значит, проход запечатан, а тропинки нигде не видать. Но придётся вам кем-нибудь рискнуть чуть позже, чтобы проверить, останавливает ли блок распространение Шали.

Лён расплылся в благодарной улыбке.

— Да, придётся сыскать смельчака. Поэтому с блокировкой бассейна немного повременим.

Мы увидели вдалеке одинокую фигуру, бредущую по дороге к фермерскому домику.

— Как он? — тихо проговорила я.

Нам обоим было жутко осознавать, что, окажи я помощь сразу же, Падуб мог бы и не погибнуть. Но разъярённый Повелитель, желающий в тот момент порвать меня на части, не дал мне возможности оказать первую помощь магу-вампиру, пусть и преступнику.

— Плохо, — тихо проговорил Лён. — Держись.

Он подал мне руку. Вольт недовольно покосился на хозяина, который то и дело таскал на его благородной спине всяких магичек, но позволил Лёну поднять меня, словно пушинку, и усадить за собой. Мы медленно поехали по дороге меж полей, залитых закатным солнцем.

Я приобняла его за талию и выжидательно буравила взглядом его затылок. Лён обернулся со слабой улыбкой.

— Да, я тоже не предполагал, что он способен обвести меня вокруг пальца. Видишь ли, его дед был Повелителем, думаю, именно поэтому ему так хорошо удавались телепатические заклятья.

— Ты совсем не подозревал, что это Падуб напустил Шаль?

— Вчера я проехал близ всех домов, где проживают полукровки — конечно, к нему я направился чуть ли не в первую очередь, но ему мастерски удалось спрятать от меня все крамольные мысли.

— И ты никогда раньше не замечал в нем преступных наклонностей?

— Нет. Но он перебрался в Догеву совсем недавно, жил на отдалённой ферме, предпочитал одиночество — и разве я мог его в этом винить после того, что он пережил? Падуб родился и вырос среди людей — они с матерью кочевали по городам и переезжали всякий раз, когда соседи начинали что-то подозревать, ведь маг-полукровка рос гораздо медленней, чем его сверстники. Его мать изучала теоретическую магию и предпочитала жить в Белории, но около двух лет назад в Витяге на неё напали, после того, как прознали, что её сын якобы бесовское отродье. Тогда я и убедил Ленорда, что Падубу стоит перебраться в Долину. Он и раньше приезжал навещать отца и бабку, но его родители не ладили и даже не были в браке. Я был рад, что они смогли здесь укрыться, и до сих пор не могу себе простить, что не уберёг его мать от твари.

— А она была магичкой, — задумчиво протянула я.

— Что ж, оборотень прикончил четырёх магистров, лишь одна бестолковая адептка ему оказалась не по зубам, — Лён продемонстрировал мне клыкастую улыбку и я ткнула его между лопаток.

— Но-но, если бы не я, бегал бы ты сейчас желтоглазым упырём, слюни пускал!

Некоторые время мы ехали молча.

— Ты говорил с ним? С Ленордом?

— Да. Он очень подавлен, но ни в чём меня не винит — даже странно как-то. Но в Догеве он не останется.

— А как же его именитая винодельня? — я удивилась.

— Он сказал, что в Леске климат лучше, поэтому решил уехать туда вместе с матерью и начать все с начала. Думаю, так будет лучше для всех. Может, Повелитель Леска вызовет у него больше уважения, — Лён пожал плечами.

— Лён, в этом нет твоей вины!

— Конечно нет, — он вновь обернулся с очередной гнусной ухмылкой. — Угадай чья есть?

— Да ну тебя, — я отвернулась.

— Вольха, я шучу. Да, ты поступила безответственно, да, я всё ещё на тебя сержусь. Но я не виню тебя в преступлениях, которые ты не совершала. И, кажется, жизнь в очередной раз показала всем нам, что играть с огнём нужно осторожно, а иногда нелишним будет знать, как тушить распалившееся пламя.

Я благодарна уткнулась лбом в его широкую спину.

* * *

К великому облегчению, моя репутация в Догеве несильно пострадала — по крайней мере, разъярённая толпа не пришла по мою душу с вилами да кольями. Однако я периодически ловила на себе подозрительные взгляды прохожих.

— Они теперь будут бояться, что я нашлю на них очередную гадость? — расстроенно спросила я у Лёна.

Лён оглянулся в сторону зевак, и те тут же потупились.

— Нет, — он усмехнулся. — Они в ужасе, потому что Келла разболтала, что ты смогла остановить озверевшего Повелителя.

Я почувствовала себя выше на полпяди.

Спустя неделю было решено проверить западную дорогу, и, к радости долины, Шаль перестала распространяться. Я была уверена, что за запечатанным проходом чары всё ещё действовали, но теперь это не имело значения, а я могла со спокойной совестью вернуть Лёну его пузыристый бассейн.

Дни вошли в привычную колею: я продолжила работу над дипломом, заранее уточнив у Лёна, могу ли использовать кое-что из подсмотренных знаний. Мы условились, что про магию полукровок всё же лучше умолчать, и я наложила на ларец новую защиту, причём более мощную. Сам ларец Лён всё же перепрятал.

— Доверяй, но проверяй, — рассмеялась Келла, когда я угрюмо сообщила ей эту новость.

Осмотрев раны на моих руках — на левой от Ороена, на правой от Лёна — она присвистнула.

— Ничего себе, малышка, ты живучая! Следов почти не осталось.

Я с удивлением осмотрела покрасневшие дорожки на предплечьях.

— Да, в последнее время я сама себя исцеляю и даже не помню, как и когда.

Келла закусила губу, проведя тонкими пальцами по красноватому следу.

— Хм-м, не помнишь, говоришь… — она нахмурилась и тут же спохватилась: — Скоро Кайел придёт, ты меня не видела!

И выпрыгнула в окно.

Я лишь покачала головой: верховная догевская Травница, которая постоянно отчитывает Лёна за уклонение от подобающих Повелителю традиций, двухсотлетняя вампирка, сигает из окна как непослушная девчонка.

Я решила смириться со своей судьбой и сама вышла на кухню.

— Здравствуйте, госпожа Вольха! — просиял Кайел.

Я насторожилась — уж больно жизнерадостно он меня повстречал.

— Добрый день, Кайел, что вас беспокоит сегодня? Симптомов инфаркта больше не замечали?

— Да типун вам на язык, — он нахмурился.

— Чахотка?

— Да уже месяц как не приходится жаловаться на сей жестокий недуг.

— Гангрена? — я решила сработать на опережение.

— Да нет же!

— Может, брюшной тиф?

— Это в прошлом году было.

Я задумалась.

— Столбняк?

— Насморк, — он хлюпнул носом, а я едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

Решив всё же следовать профессиональной этике, я щедро отсыпала ему всевозможные рекомендации.

— Как дочурка ваша? — поинтересовалась я.

Он слегка сник.

— Расстроена. Этот фермерский парнишка на свиданку её позвал, а потом устроил не пойми что. Главное — цела. А может, временно перестанет шастать по ночам с кавалерами бессовестными.

Мне оставалось только пожелать ему семейного благополучия и скорейшего выздоровления.

* * *

Весна подкралась к своему завершению, решив напоследок окатить нас холодной колючей моросью, чтобы потом было что вспоминать в жаркие и душные дни лета. Мне следовало вернуться на неделю в Стармин, чтобы поделиться промежуточными успехами с Учителем и получить дальнейшие наставления в работе над дипломом.

И хотя я знала, что вернусь в Догеву очень скоро, в день отъезда меня накрыло необъяснимой печалью — под стать непроглядным тучам.

Крина подготовила мне в дорогу еду, но, к моему разочарованию, паёк выглядел скуднее обычного. Моей раздосадованной мине принесли извинения и сообщили, что у Крины выдались чрезвычайно занятые дни. Знала я, чем она так занята: разгуливает вечерами под ручку с Ороеном и хихикает почище адепток-старшекурсниц.

Лён поджидал меня верхом у фонтана, его светлые волосы под золотым обручем слегка вздыбились от влаги, но он все равно выглядел величественно, словно Повелитель бури.

Лён хитро улыбнулся.

— А я думал, это магички управляют ветрами и тучами!

— Брысь, — я картинно замахала руками около своей головы и припустила коня по направлению к южной дороге.

Лён рассмеялся и тут же меня нагнал.

— Я не специально, — повинился он. — Просто думал о тебе, когда ждал, вот и подсмотрел мысли.

Но я не обижалась. Переговаривались мы в пути мало — больше переглядывались.

Лён, не изменяя традициям, проводил меня до холма, за которым лежала дорога к Стармину. Выехав на пригорок, мы спешились.

— Не скучайте тут без меня, — я нарушила молчание, которые рисковало стать неловким.

— Придётся перебиваться в твое отсутствие, — Лён улыбнулся.

— К хорошему быстро привыкаешь. Жуков заморских полосатых не потравите, да и Кайела исцелить не по вашим вампирским зубам. Как же вы без мага-практика протянете эти недели?

— Да вот обходились же как-то. Но разве ты оставишь Догеву в покое?

— Ни за что.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мы посмотрели друг другу в глаза, а потом разом отвернулись.

Лён извлёк из внутреннего кармана исписанный свиток.

— Что, неужели очередное послание моему Учителю? — я закатила глаза.

— А как же, раз уж ты с ним свидишься, — Лён заискивающе усмехнулся. — Вольха?

— Знаю-знаю, не вскрывать, не читать, нос свой не совать, — я сунула свиток за пояс, и Лён подсадил меня на лошадь.

— Хоть чему-то тебя эта практика научила, — он потрепал меня по колену.

Я презрительно хмыкнула и отправилась в путь. Спустившись с холма, я вновь придержала кобылу и оглянулась: на вершине стоял великолепный белый волк. Как в прошлый раз. Волк вильнул хвостом и подмигнул мне. Я улыбнулась и помахала на прощание, которое в этот раз предстояло быть совсем недолгим.

Не проехав и версты, я почувствовала, что свиток уж очень трёт мне бок. Воровато оглянулась и, не раздумывая, вскрыла печать.

Внутри лежали сделанные мной копии манускрипта с запиской: “До скорой встречи, без одной минуты дипломированная магичка. Верю, что ты найдешь этим знаниями правильное применение”.

Я долго смотрела на записку, открыв рот, а потом рассмеялась. Ну конечно, теперь я сто раз подумаю, что следует включить в диплом, раз Лён так благосклонно и нагло переложить эту ответственность на мою совесть. И поделом мне.

Я направила лошадь вперед неспешной походкой, вглядываясь в записи формул. Лён нехотя подтвердил, что вся магия, описанная в манускриптах, была создана вампирами-полукровками и им предназначалась.

И тут я резко пришпорила кобылу.

А как же блокировка проходов?! Это древняя, невероятно мощная магия, раз она не истощилась за века. Как же мне, человеку, удалось снять, а потом вернуть печать на потоки черновика?

Я обернулась, хотя знала, что волка уже давно и след простыл. Вопросы роились в моей голове, но задать их было некому. До поры до времени.

— Ну Лён, погоди!