Гарри Поттер и Хранители Силы. (джен)

Северус распахнул глаза и жадно вдохнул чудесный аромат жарящихся сосисок. Над головой профессора в ярко-голубом небе плыли маленькие пушистые облачка. "Какого черта я сплю в Большом Зале?" — подумал Снейп, пока, наконец, не вспомнил все, что с ними происходило. Северус недовольно заворчал: он никогда не был "ранней пташкой". "Надеюсь, у них для меня найдется чашечка крепкого чая", — с надеждой подумал зельевар и осторожно выбрался из повозки.

Гарри, закутанный в его теплый плащ, сидел на земле, опираясь спиной на большое бревно. Эмрис кормил его маленькими кусочками хлеба с сыром.

— Присоединяйся к нам, Северус, Мы тут с Гарри уже немного пообщались. Я сменил ему повязки, и жар, наконец, спал.

Северус опустился на колени рядом с мальчиком, удостоверяясь, что с ним все в порядке. Похоже, ему действительно стало намного лучше.

— Как ты, Гарри? — спросил профессор, смахивая со лба мальчика непослушную прядку и ласково ероша его и без того спутанные волосы. Гарри очень удивился этому касанию и заботливому тону профессора Снейпа. Он помнил, что зельевар просил называть его Северус, но долгие годы жизни с Дурслями приучили его к тому, что люди могут менять правила игры тогда, когда они того захотят, и это будет очередным оправданием для того, чтобы бить его и орать. А профессор годами ненавидел его: Гарри не был готов довериться такой резкой смене характера Снейпа. От таких привычек сложно избавиться.

— Я хотел бы снять лубки, но Эмрис говорит, что кости еще не очень здоровы. Я могу погнуть их, или даже сломать, если буду слишком сильно опираться на них. Ребра тоже уже не болят. Мне почти не больно говорить. Правда, не получается глубоко вдохнуть, и болит после резких движений. Я даже сидеть сам пока не могу, но все лучше, чем вчера, — Гарри говорил уже целыми предложениями, не останавливаясь на передышку, но по-прежнему говорил короткими фразами, чтобы успеть сделать неглубокий вдох.

Северус быстро ополоснулся холодной водой ручья и вернулся к Гарри, чтобы напоить его чаем и накормить кусочками сосисок. Гарри наелся довольно быстро, и профессор принялся за свою еду, одновременно беседуя с Эмрисом. Снейп внезапно понял, что Артемиус за все это время так и не сказал никому ни слова. Эмрис заметил озадаченный взгляд зельевара в сторону молодого волшебника и ответил на невысказанный вопрос:

— Артемиус нем, но он вас прекрасно понимает. Он очень умный и сильный волшебник, но в детстве он пострадал от рук злого мага. Ему вырвали язык.

Гарри скривился и удивленно вздохнул, но Артемиус посмотрел ему в глаза, и мальчик услышал его голос у себя в голове, уверяющий, что все это было очень давно, и с тех пор он нашел другие способы общения с людьми.

— Я слышал его у себя в голове! Он — легилимент! — удивленно воскликнул Гарри.

— Верно, юный Гарри. Как ты об этом узнал? Это необычная способность, и она редко проявляется в столь раннем возрасте, — поинтересовался Эмрис.

Гарри виновато покосился на Северуса и пробормотал:

— Профессор Снейп пытался учить меня Окклюменции, но у меня не очень-то получалось. Наверное, я не очень старался, — мальчик опустил голову, расстроенный своей неудачей. Гарри старался не смотреть профессору в глаза, боясь, что тот опять выйдет из себя, как это обычно случалось на уроках. Когда зельевар ничего не ответил, мальчик осторожно приподнял голову и, судорожно сглотнув, посмотрел на него сквозь челку. Прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, Эмрис протянул руку и коснулся шрама на лбу Гарри. Затем старый волшебник закрыл глаза, пробормотал несколько фраз на латыни. Эмрис ошарашенно оглянулся на Северуса:

— Как может дитя, столь чистое душой и помыслами, быть погружено в пучину такого зла?

Эмрис посмотрел Гарри прямо в глаза, и мальчик почувствовал нежное успокаивающее прикосновение к своему разуму. Гарри почувствовал, что его злость на Дурслей, печаль и страдания по поводу смерти родителей и Седрика утихли. Он по-прежнему чувствовал эту боль, но она больше не терзала его мысли, отступив назад, в глубину его сознания. Парень посмотрел на Эмриса, широко распахнув глаза:

— Как вы это сделали? Мой шрам больше не болит!

Гарри обернулся к Северусу и пояснил:

— С тех самых пор, как Волдеморт взял мою кровь, шрам болел постоянно. Боль слепила меня, а иногда я даже терял сознание. И шрам иногда кровоточил, когда Волдеморт был зол или, наоборот, чудовищно счастлив. И я всегда чувствовал, когда он насылал на кого-то Круциациус, как будто он использовал его на мне, хотя это было не так больно, как когда он применил его ко мне напрямую тогда, на кладбище.

Северус был шокирован и очень расстроен словами мальчика. Альбус говорил ему, что Гарри связан с Лордом через шрам, но о такой связи он даже не догадывался! Зельевар содрогнулся, вспомнив, как часто Том применял это заклятье на своих подчиненных, и какую адскую боль оно несло. А мальчик говорил о ней так просто.

Гарри и Северус вопросительно посмотрели на Эмриса.

— Я наложил на сознание Гарри Щит, который поможет сдержать злой разум, пока мы окончательно не прервем их связь. Северус, ты не можешь защитить сознание от того, кто и так находится внутри, — мягко попенял он зельевару. — Я верю, юный Гарри, что ты изо всех сил старался сдержать присутствие зла, но то, что оно уже внутри, делает эту задачу практически невыполнимой. Ты же не в состоянии заблокировать свои же мысли от самого себя. Так что когда злодей чувствует гнев или радость, ты тоже чувствуешь их — они прорываются сквозь твою защиту.

Гарри запаниковал.

— Я не хочу быть Темным Лордом, я не могу быть таким же, как он. НЕТ, НЕТ, я не…

— Тише, дитя. Ты никак не можешь стать таким же. Жажда власти любой ценой, удовольствие от чужих страданий и тьма в душе не твои. Я видел твою душу, она чиста подобно душе феникса или единорога. Это не только не свойственно тебе, но и, я уверен, ты не смог бы стать злым, даже если бы захотел. Твои душа и разум уже столько времени сражались со злом, что ты уже просто не переносишь любое его проявление. Вот почему твой шрам болит, когда рядом зло, или когда оно пытается заполнить твой разум изнутри.

Северус печально посмотрел на Эмриса:

— Вы сказали, что можете прервать эту связь. Как? Я знаю, что наш директор, Альбус Дамблдор, все последние четырнадцать лет провел в поисках способа, который мог бы убрать этот шрам. А в последнее время почти весь Орден ищет решение этого вопроса, чтобы Гарри не мучился кошмарами и болью от проклятий. Дамблдор говорит, что Волдеморт рано или поздно обнаружит эту связь и либо вселится в Гарри, либо будет посылать ему ложные видения, чтобы заманить нас в ловушку.

— Да, для изгнания зла из невинной души существует особый ритуал. Он известен лишь немногим и может быть проведен только в одном месте. Я могу провести его, да и место его проведения находится недалеко, немного в стороне от нашего пути домой. Но очищаемый должен сам этого захотеть. Ритуал может быть проведен только тем, кто хорошо знает и заботится о проклятом, и только из чистейших побуждений. Мне нравится юный Гарри, но я не могу наложить это заклятье, потому что знаю его слишком мало для того, чтобы по-настоящему заботиться о нем. К тому же, я единственный знаю, как провести ритуал, а он должен быть проведен над тобой, Гарри, сам ты его не сможешь провести.

— Тогда мы обречены, потому что я никак не могу отнести себя к невинным. Я — бывший Пожиратель смерти, и даже то, что я сейчас лазутчик Света, не отменяет крови и смертей на моих руках, — Северус почувствовал, что его накрывает тяжелая волна отчаяния. В его темных глазах отражались боль и грусть.

Эмрис аккуратно коснулся ладонями головы зельевара и внимательно посмотрел тому в глаза. Мужчины надолго замерли. Северус пустил Эмриса дальше, чем когда-либо кому-либо дозволял проникнуть. Даже Альбусу. Что-то в старом волшебнике подтолкнуло Снейпа к тому, чтобы быть честным с ним до самого конца. Эмрис отвел взгляд, позволил рукам соскользнуть на плечи Северуса и легонько пожал их.

— Мальчик мой, ты уже множество раз искупил свою вину перед всеми, кроме себя самого. То добро, что ты совершал, покрыло твой долг. Ты сможешь произнести заклятье для Гарри. Ты не можешь лгать в глубине своего сознания, и я увидел твою любовь и заботу о мальчике, к которому ты начинаешь относиться, как к собственному сыну. Твои родители не предоставили тебе выбора, заставив тебя принять черную метку, и ты принял это великое зло, сумев обратить его во благо. Ты воевал, а на войне Свету иногда приходится делать страшные вещи. И тебе, как воину, приходилось слушаться приказов и пытаться выжить, — Эмрис говорил с состраданием и совсем без осуждения в голосе.

Альбус уже много раз пытался донести до Северуса все то же самое, но только прямота и уверенность Эмриса наконец-то достигли его сердца. Гарри за прошедшую неделю и так основательно потревожил глухую стену вокруг души зельевара, а теперь она окончательно рухнула, и Северус открыто расплакался на плече старого волшебника. Через несколько минут профессор привлек к себе Гарри, и они оба слезами выразили свое облегчение по поводу грядущего освобождения от зла.

Гарри и Северус неловко отстранились из объятий друг друга. У Гарри тряслись губы и ощутимо дрожал голос, но он все-таки решился спросить:

— Ты все еще хочешь быть рядом со мной? Даже несмотря на то, что я — тяжкое бремя? Всех, кто рядом со мной, вечно убивают. Это я во всем виноват… мои родители… Седрик… Волдеморт убил их из-за меня, это моя вина, — последние слова Гарри почти что прошептал.

Северус осторожно обнял мальчика, стараясь не касаться поврежденных мест.

— Гарри, я же видел все твои воспоминания, ты помнишь? Я знаю, что твои родственники пытались тебе сказать. Но если ты беспокоишься обо мне, а Эмрис говорит, что я заслужил искупление, то ты никак не можешь быть повинен в чьей-либо смерти. Помнишь, что Эмрис сказал о твоей душе? Дурсли с их оскорблениями ничуть не лучше Пожирателей. Маги, которые утверждают, что ты не побеждал Темного Лорда, ведут себя не лучше самого Тома. Неважно, сколько Том будет распинаться о чистоте крови, это все равно останется неправдой. И зло, о котором говорят твои родичи, тоже не существует. А я всегда буду рядом с тобой, если, конечно, ты сам этого захочешь.

Никто из этих двоих не получил в жизни достаточно любви и ласки, чтобы узнать чувство, которое они сейчас ощутили друг к другу. Никто не знал, как объяснить это другому, но крепких объятий оказалось вполне достаточно.

Пока Северус и Гарри выясняли свои новые отношения, Эмрис с Артемиусом собрали все вещи и сложи всю поклажу в повозку. Эмрис подошел к ним:

— Нам пора ехать, особенно, если мы хотим добраться до места проведения ритуала затемно. Я бы не хотел передвигаться по ночам без крайней на то необходимости, а сам ритуал нужно проводить на рассвете.

Северус напоил Гарри Снотворным и Болеутоляющим зельями и дождался, пока мальчик уснет. Передав уж слишком легкого мальчика на руки Артемиусу, профессор забрался в повозку, устраиваясь на мягких подушках. Эмрис с Артемиусом передали мальчика Северусу, устроив голову мальчика на коленях у мужчины, внимательно проследив, чтобы все больные места были хорошо защищены.

Пока повозка плавно ехала по лесной дороге, Северус рассказал им историю жизни Гарри Поттера начиная с того момента, как мальчик умудрился выжить после смертельного проклятья, до того, как Темный Лорд возродился и убил на глазах у Гарри его сокурсника полгода назад. Профессору пришлось несладко, пока он пересказывал все события прошедшего года: кошмары, постоянную боль от Круциатусов, о которой профессор не знал, и неприятный опыт занятий Окклюменцией. Северус проговорил почти все время, пока они ехали, за исключением, разве что, нескольких остановок, чтобы поесть и напоить лошадь. К полудню Северус закончил свой рассказ и окончательно охрип. Следующий час они ехали молча, обдумывая все услышанное.

После примерно часа езды по открытой местности они добрались до лужайки перед самым кристально чистым озером, которое Северус когда-либо видел. Озеро наполнялось из водопада на северном берегу. Вода падала с высоты примерно двадцати футов, и ее брызги сверкали на солнце, как ограненные бриллианты. Водоём был почти идеальной круглой формы, и к югу от водопада из него вытекала небольшая речушка. Профессор подумал о том, что озеро слишком прекрасно для того чтобы быть просто природным образованием, однако не было и никаких следов, свидетельствующих о его рукотворности.

Артемиус с Эмрисом быстро разбили маленький лагерь и, устроив для Гарри удобную лежанку, забрали мальчика с колен Северуса. Зельвару нравилось держать Гарри на руках, но, из-за долгого сидения, у него затекли ноги, и теперь он всерьез опасался, что не сможет встать без посторонней помощи. Он смог слезть с повозки, опираясь на плечо Артемиуса, и теперь разминал конечности, отправившись набрать воды. Эмрис строго наказал ему набрать воды только из речки, не раньше второго поворота от озера. Зельевар мельком подумал о тварях, живущих в озере Хогвартса, и решил, что и здесь имеет дело с чем-то подобным. Но раз старый волшебник сказал принести воды из реки, значит, так тому и быть. Он обратил внимание кристально чистую воду речужки: на дне был виден каждый камушек, однако там не росло водорослей и не было видно рыбы. Значит, дело и впрямь было в озере.

Артемиус со старым волшебником явно были опытными путешественниками, они работали как одна слаженная команда. К тому времени, как Северус вернулся от реки, Артемиус уже вовсю жарил сосиски с луком и морковью, найденными Эмрисом неподалеку. Профессор отдал молодому человеку воду, чтобы он прокипятил ее в котле, стоящем у огня. Артемиус разложил нехитрые припасы, чтобы заварить чай и сделать еще немного восхитительных бутербродов с сыром. Северус предположил, что мужчины истратили большинство своих припасов, пока разыскивали их. Однако сейчас их главной задачей было доставить Гарри в замок, так что на скудость рациона можно было не обращать внимания. По крайней мере, это были не зайцы и белки!

Северус опустился на колени рядом со спящим Гарри и аккуратно потряс его за плечо. Он был рад увидеть, что мальчик не попытался увернуться от малейшего прикосновения. Когда они только очутились на поляне, каждый раз, когда профессор дотрагивался до мальчика, Гарри вздрагивал всем телом, тщетно пытаясь защитить голову. Несмотря на перебитые в нескольких местах руки и сломанные ребра, он пытался закрыть голову и сжаться в комок. Северус понимал, что в полубессознательном состоянии мальчик принимал его за своего дядю, но зельевару все равно было больно осознавать, что Гарри настолько боится его. Первые два дня Северусу пришлось долго уговаривать мальчика спокойным, ровным голосом, чтобы он, наконец, расслабился и дал себя осмотреть. И все эти дни профессор внимательно изучал воспоминания мальчика, понимая, насколько он сам был неправ. Северус порылся в памяти, перебирая все их многочисленные стычки.

И зельевар пришел к неутешительному выводу, что сам был подстрекателем их вечной вражды, и только усиливал ее, все время унижая мальчика и выражая ему свое неудовольствие, постоянно сравнивая с Джеймсом. И ему все никак не удавалось найти причину, из-за которой мальчишка порождал в нем такую жгучую ненависть. Северус не очень-то любил Джеймса, но мог сотрудничать с ним — им приходилось вместе работать над проектами Ордена. То же самое касалось и Сириуса. В бесконечной череде дней и бессонных ночей, занятых уходом за раненым мальчиком и тупым сидением на одном месте, профессор все больше размышлял, что же было причиной для таких сильных эмоций. Для всех Северус был человеком без эмоций, успешно скрывающим свои чувства за маской безразличия, но с юным гриффиндорцем он терял всякий самоконтроль. К концу недели зельевар так и не пришел ни к одному разумному выводу. Ему уже приходилось учить детей тех, кто ему категорически не нравился, но он не сходил с ума от одного их вида. Черт возьми, он учил дочку Фаджа и не помнил даже, как она выглядит. А министра, надо отметить, он терпеть не мог гораздо сильнее, чем Джеймса Поттера. В конце концов, именно Фадж засунул его в Азкабан, и Альбусу пришлось потом вызволять его оттуда бесконечные пять недель!

Северус прекрасно знал, что он был порядочной сволочью и обожал издеваться над своими учениками, особенно гриффиндорцами, но он бы никогда никого не ударил, даже Поттера, пусть даже он и терпеть его не мог. Это заняло целых восемь дней, но теперь мальчик хотя бы не вздрагивал, когда профессор дотрагивался до него. Это был большой шаг вперед, но Северус прекрасно понимал, что им обоим предстоит долгий путь, прежде чем они действительно научатся понимать друг друга. Он просто надеялся на то, что Гарри все же подпустит его к себе, и они справятся со взаимной ненавистью.

Северус отнес проснувшегося, но все еще сонно хлопающего глазами Гарри ближе к огню, чтобы накормить его ужином. Мальчик настолько устал, что чуть ли не засыпал между глотками. Гарри все еще предпочитал принимать пищу из рук зельевара. Он пока не настолько пришел в себя, чтобы адекватно воспринимать происходящее, и не очень-то доверял их новым знакомым. Они понравились мальчику, но он чувствовал себя спокойнее, когда его кормил профессор. О Мерлин, как же он хотел, чтобы его руки поскорее зажили, и они смогли бы снять повязки. Он ненавидел чувствовать себя зависимым и абсолютно беспомощным.

После того, как все поели, они устроились вокруг огня, потягивая крепкий чай. Костерок постреливал искорками, а глубокое ночное небо мерцало мириадами звезд. Волдеморт и его пожиратели, казалось, были совсем далеко. Эмрис посмотрел на двоих, прикорнувших у бревна: Гарри склонил голову на плечо Северуса, а профессор протянул руку, обнимая тощие плечи подростка. Ему совершенно не хотелось нарушать спокойствие и уют, воцарившиеся вокруг костра, но они должны были узнать еще кое-что о завтрашнем ритуале.

— "Ритуал Невинных" берет свое начало от магии древних друидов и предназначается для изгнания демонов, овладевших маленькими детьми. Озеро называется "Озером Невинных", потому что когда-то очень давно злой волшебник похитил из ближней деревни всех детей и женщин для проведения кровавого ритуала, чтобы получить бессмертие и власть. Но ночью женщины взяли своих детей, пришли сюда и добровольно утопились, лишь бы их не использовали для таких темных целей. С тех пор любой, кто проводил соответствующий ритуал, взывая к духу озера и прося очищения для своей души, получал его, избавляясь от всего причинённого ему зла. Над душами злыми ритуал не имел никакой силы изначально. Но кому-то, как тебе, Гарри, и тебе, Северус, ритуал поможет, очистив вас от всего зла, что накопилось в ваших душах. Мне нужно, чтобы ты, Северус, прошел через ритуал первым, чтобы потом мог помочь Гарри, который еще не в состоянии передвигаться самостоятельно. Его кости еще слишком хрупки, чтобы выдержать его вес, а на нем не должно быть ничего лишнего. Я не могу объяснить тебе суть ритуала, ты должен войти в воду без лишних размышлений. Но я буду направлять тебя, когда будет такая возможность, и я должен попросить у тебя разрешения использовать мысленную связь, если мне понадобится. Вы оба должны попытаться максимально очистить свой разум, особенно между первым и вторым заклинанием. Вы поймете, о чем идет речь, завтра с утра. Сейчас же нам всем нужно отдохнуть. Мы отправимся дальше сразу же после ритуала, чтобы к ночи достигнуть замка. Тут по-прежнему кругом шатаются бандиты, мы должны быть очень внимательны.

Потом они распределили очередь ночных дежурств и молча подготовились ко сну. Каждый размышлял о грядущем ритуале и желал удачи хрупкому подростку, перенесшему в своей жизни столько боли. Гарри, напоенный сонным зельем, спал спокойно, не подозревая об этих мыслях.