Merry dancers (гет)

— Твоя стряпня сегодня особенно невыносима!

Аберфорт с недовольством посмотрел на мага, сидевшего за ближайшим к барной стойке столиком. Сальные волосы и глубоко посаженные непонятного цвета глаза постояльца раздражали владельца трактира практически каждый день, и каждый день посетитель жаловался на еду, но все равно ел и выкладывал деньги. Сегодняшнее рагу из кабачков было, скорее, закуской к Огденскому виски, который был на несколько кнатов дешевле, чем в «Трех метлах». Аберфорт проигнорировал слова волшебника и продолжил лениво протирать стаканы.

— А вчера было ничего, — продолжил тот, с отвращением отодвигая пустую тарелку на край стола. — Может, у тебя было хорошее настроение, а, Аберфорт? Ещё виски! — скомандовал он, и только тогда хозяин заведения обратил на него внимание.

Нехотя Аберфорт бросил работу по протиранию кружек и затолкал замусоленную тряпку в карман передника. Обычно он был более разговорчив, но после замечания с едой стало не до разговоров. Он мысленно ругал девушку, которую навязал ему брат, за посильную помощь в последние три дня. Готовила она, как оказалось, сносно и даже вкусно. Старалась задобрить новоиспеченного дедушку своими кулинарными свершениями. Аберфорт налил в не очень чистый стакан порцию виски и отлевитировал его на столик раздражающего постояльца. Тот, не оценивая вкуса напитка, выпил разом и громко крякнул в кулак, а затем звонко опустил стакан на деревянный стол, привлекая внимание к своему будничному пьянству. Но подобные клиенты здесь были обыденностью, так что остальные двое у грязного окна не обратили на него внимания.

— Запиши на мой счет, — проскрипел он, проходя мимо барной стойки. — До завтра.

Хозяин трактира наблюдал за тем, как маг запахивает мантию потуже и выходит на улицу, впуская в помещение холодный воздух позднего января. Как только за ним закрылась дверь, Аберфорт обреченно вздохнул. И так каждый день: этот странный человек приходит в одно и то же время, как часы, заказывает порцию рагу или телячьих котлет и выпивает тройной виски. Обычно он не раздражал, ведь Аберфорт давно привык к таким посетителям, но сейчас что-то изменилось. И не потому, что маленькая самозванка готовит лучше него, а потому, что она вообще живет в его доме. Он не заметил, что вот уже пять минут протирает одно и то же место на барной стойке…

Аберфорт стал больше хмуриться, особенно когда смотрел на неё. Вылитая Ариана, и такая же непосредственная, как безвременно ушедшая сестра до той трагедии. О, конечно, Джине не рассказали настоящую историю, произошедшую около полувека назад. Выдумка о несчастном случае подошла, чтобы утолить её любопытство, которое, кстати, не было таким уж сильным. Девочка поняла сразу, что не добьется от Аберфорта должного отношения, и не пыталась звать его дедушкой. Он отругал её за порядок и чистоту, что она навела наверху в жилых комнатах, однако пустил к плите. Вид кухни «Кабаньей головы» поверг её в шок. Чистоплотностью это заведение не отличалось, а на кухне царила форменная антисанитария. Маленькая нахалка уговорила Альбуса прислать из Хогвартса домового эльфа на помощь, ведь сама, да ещё и без палочки, она вряд ли могла что-то сделать. Его болван-брат ходил у неё на поводу, он только умилялся о её знании, что в Хогвартсе есть эльфы.

Кстати, о палочке: если кое-какую одежду Альбус раздобыл для неё, то волшебную палочку следовало купить. Миссис Хейли рекомендовала ей не вставать с постели еще три-четыре дня, и, естественно, ни о каких прогулках и речи не шло, но на месте Джина не сидела. Она нашла стопку газет за последние полгода; некоторых выпусков не хватало, так как они отправлялись в камин, но по оставшимся изучала то, что происходило в Британии и в мире во время её отсутствия.

Больше ничего она не вспомнила, но и не ныла, и никаких нервозов, как предупреждала целительница, за ней не наблюдалось. У нее было достаточно странное поведение, как будто Джины не касалась ее собственная жизнь и пропавшая память.

* * *

Альбус с умилением смотрел на свою двоюродную внучку, припавшую к витрине «Сладкого Королевства» и разглядывающую танцующее имбирное печенье. Он видел отражение её улыбки и ореол влаги вокруг ладони и пальцев, прислоненных к стеклу. Словно маленький ребёнок, она искренне радовалась подобным мелочам. В белых локонах, торчащих из-под капюшона, и на ресницах застряли снежинки.

Сегодня впервые она вышла из дома и подставила лицо небу. Каминная сеть доставила их из трактира прямо в «Дырявый котел», а оттуда — на запорошенный снегом Косой переулок. Она так и шла, задрав голову кверху, лишь изредка оглядывалась по сторонам, словно искала для себя что-то новое. Альбус трансфигурировал для неё свою мантию на несколько размеров меньше, но одежды у нее все равно не было, и поэтому первым делом за покупками они отправились в «Мадам Малкин». Выбор одежды слегка удивил Дамблдора: девочка из другого времени совсем ничего не смыслила в моде сороковых. Она предпочла брюки платьям и юбкам, что было несвойственно для современных юных волшебниц, стремящихся к утонченности и строгости. Эти же брюки, как сказала хозяйка заведения, никто не покупал три года. Вместо каблучков — мужские ботинки на шнуровке, а ещё Джина подобрала несколько пар цветастых и полосатых носков. Выбор блузок и свитеров был более приемлемым. Альбус не стал переубеждать Джину (она пока не привыкла к имени «Аврора»), но настоял на нескольких вещах по его выбору: пары платьев и юбок и ужасных, по её мнению, сапогах и туфлях на небольших каблуках. Во «Флориш и Блоттс» они купили несколько книг за пятый, шестой и седьмой курсы по нескольким самым важным предметам. Альбус собирался проверить её знания и, конечно, позволить ей учиться в Хогвартсе на следующий год. В Хогсмиде среди пьяниц и грязного помещения паба с хмурым хозяином она попросту зачахнет.

Джина очень стеснялась тратить их с Аберфортом деньги, ведь зарплата профессора в Хогвартсе не отличалась роскошью, а выручка в «Кабаньей голове» едва покрывала расходы Аберфорта, но Альбусу было отрадно тратить на неё деньги, ведь он сам мало в чем нуждался, пока жил в Хогвартсе.

— Идемте, мистер Дамблдор, а то моя палочка заждалась, — она улыбнулась ему и поспешила вперед к магазину волшебных палочек Олливандера, сама не понимая, что знает туда дорогу.

— Да, скорее, а то она от тебя убежит, — усмехнулся Альбус, возвращаясь из собственных мыслей к реальности.

Такие вспышки долгосрочной памяти за ней уже наблюдались, и Дамблдор, конечно, надеялся, что ей удастся вспомнить прошлое, но на самом деле не очень-то этого хотел. Нет, в этом не было никакой личной выгоды; он лишь желал девочке научиться жить заново в этом времени, а воспоминания о будущем ей могут помешать, иначе её пребывание здесь можно будет назвать вмешательством во время, что делать категорически запрещено. Джина не хотела вредить, но ведь она не просто переместилась в прошлое, а вернулась, и значит её место здесь — в сороковых годах, однако и вспомнить то, что с ней было раньше, она мечтала больше всего. Дамблдор её понимал. Чувствовать себя потерянной и не на своем месте воистину тяжело. Нет, она не плакала по ночам в подушку и не пыталась что-то достать из своей головы, вела себя так, будто все нормально и ничего не происходит, но по большим глазам цвета пасмурного лондонского неба, таким же, как у Арианы, можно было прочесть странную одинокую тоску. Страшно не помнить даже своего имени, страшно жить в прошлом, думая о том, что должна знать будущее. И всё же, что заставило её вернуться?..

Она смотрела на вывеску магазина Олливандера, поджидая Альбуса.

— Почему не заходишь?

— Вас жду, мистер Дамблдор, — ответила она, не отрывая взгляда от больших букв названия магазина, на которых лежал снег. Наконец, Джина перевела взгляд на него.

— Это место кажется тебе знакомым? — спросил Альбус, становясь рядом.

— Я была в Косом переулке раньше, — поведала она спокойно, — или позже, но, кажется, что этого магазина я не помню.

О, как это странно: полагаться на чувства, а не воспоминания. С первого дня в новом для неё мире все встало с ног на голову. Джина дала волю эмоциям и теперь обращалась за помощью именно к ним. Даже у «Сладкого королевства» она позволила обонянию решать за разум. Знакомо, не ново, пахнет медом, клубникой и печеньем. Она сумела окунуться в мир чувств, и они стали заменой памяти.

— Я думаю, что мистер Олливандер нас уже заметил, — сказал Дамблдор, взглядом указывая на витрину магазина, за которой стоял невысокого роста человек, изучая возможных покупателей.

Когда они вошли внутрь, где-то в глубине небольшого помещения зазвенел колокольчик, однако хозяин уже встречал их.

— Добрый день, Альбус, — поприветствовал Олливандер и обратил внимание на гостью, снимающую капюшон, с которого, как и с ее волос, тут же посыпался снег.

— Добрый день, Гаррик, нам нужна волшебная палочка для этой юной особы, — Альбус выдержал паузу для того, чтобы владелец магазина успел оценить улыбающуюся девушку, рассматривающую его с не меньшим интересом.

— Я вас раньше не видел, мисс…

— Джина, просто Джина, — представилась она и, наконец, оторвала от него взгляд, чтобы получше рассмотреть помещение.

Магазин был совсем крохотным, но так показалось только на первый взгляд. Были еще стеллажи, стоящие задней стенкой к клиентам, возвышающиеся практически до самого потолка. Они скрывали другое помещение, о размерах которого можно было только догадываться, но Джина почему-то подумала, что оно вовсе не большое.

— Джина, — сказал седеющий мужчина, — вы недавно в Англии?

— Да, она моя двоюродная внучка, — ответил за нее Альбус, заставляя продавца удивленно взглянуть на него.

— Так ли это? — переспросил Олливандер, думая, что ослышался. — Но, насколько я знаю, она пропала несколько лет назад!

Эта информация была скрыта от общественности, когда Моргана пропала; по официальной версии: она и Аврора стали жертвами стада кентавров, охотящихся в лесах Шотландии. Тела так и не нашли, а о возрасте маленькой Авроры не всем было известно. Даже в прессе не оговаривался сей факт, тем более, позже появилось еще несколько безумных версий, придуманных разными людьми. Настоящей информацией владел очень узкий круг. Плюсом было и то, что ее отец, Ангус Уинтер, был главой невыразимцев, а их семьи были строго засекречены. Да, Альбус сделал вид, что рассказал целительнице Хейли больше, а главное, правду, хотя то была всего лишь более реальная выдумка. Правдивая ложь привела к доверию: ну не мог же он рассказать, как всё было на самом деле?

— Она нашлась совсем недавно, — поспешил заверить Олливандера Дамблдор. — Но это очень длинная история, а мы спешим, нам еще нужно успеть купить кое-какие вещи.

Хозяин лавки не стал спрашивать дальше, он наблюдал за девочкой, сложившей руки замком за спиной и рассматривающей пожелтевшую рекламу с футлярами и прикрепленной на крючки волшебной палочкой-муляжом.

— Ну тогда приступим, Джина? — позвал он.

Серые глаза с неподдельным интересом наблюдали, как линейка отмеряет расстояние от плеча до пола, затем от локтя до пальцев, а рулетка измеряет обхват запястья. Ей нравилась элементарная магия, ведь Олливандер управлял инвентарем, роясь в стеллажах с футлярами поодаль, однако частенько бросал на нее озадаченные взгляды. Наконец, линейка и рулетка упали на пол, а Джина уже наблюдала за увеличивающейся пирамидкой из длинных узких коробочек, стараясь скрыть волнение за покусыванием губы.

— А что случилось с вашей прошлой палочкой? — спросил он, но в ответ получил сосредоточенный взгляд.

— О, это все та же длинная история… — не дал ей раскрыть рот Альбус, за что Джина была благодарна.

Олливандер извлек первую волшебную палочку из футляра и протянул ей. Странное ощущение возникло внутри — и это было тем, по чему она соскучилась.

— Нет, не подходит, — внезапно сказал Олливандер, а её пальцы так и не коснулись заветного древка. — Попробуйте вот эту. Должна подойти: десять дюймов с четвертью, очень гибкая, из ивы, прекрасна для улыбчивых и жизнерадостных девушек, — сказал он, протягивая вторую.*

На этот раз волшебная палочка все же оказалась в её руках, только Джина совсем ничего не почувствовала, словно пальцы сжимали бесполезный кусок дерева.

— Хм, и эта не подходит, — кажется, Олливандера это озадачило. — Видимо, ей придется еще подождать свою волшебницу, но я был уверен, что она выберет вас, — с улыбкой сказал он.

— Значит, я не настолько жизнерадостная, — с ответной улыбкой произнесла она, принимая третью, про которую Олливандер не сказал ни слова.

Темное дерево, слишком длинная и, казалось, совсем неженственная. Задумчивость в глазах продавца волшебных палочек не скрылась и от Альбуса. Джина вернула ее продавцу, не дожидаясь новой фразы о том, что и эта не её палочка. Может, её собственная должна будет появиться в далеком будущем и просто еще не сделана?

Еще множество волшебных палочек она держала в руках, одна даже отскочила от неё, как ошпаренная. Джина смиренно принимала каждую, а Олливандер становился все угрюмее и угрюмее, он уже два раза ходил в подсобное помещение и доставал оттуда пыльные футляры с палочками неизвестного возраста. В следующий раз, когда он ушел за новой партией, Джина обессилено посмотрела на Дамблдора, но, кажется, и тот был в недоумении, хотя скрывал эмоции довольно хорошо.

— Ничего, Аврора, у Гаррика еще много палочек, я уверен, одна из них тебе обязательно подойдет, — Альбус с каждым днем все чаще произносил это имя, но все же звал её Джиной в большинстве случаев.

Она лишь печально вздохнула и от скуки снова взглянула на рекламный плакат. Мастер волшебных палочек никак не приходил, из подсобного помещения слышались выдвигающиеся звуки и хлопанье дверц. Джине не нравилось вот так стоять, и она решила подойти поближе, чтобы прочитать надписи мелким шрифтом внизу плаката. Там оказалась инструкция по выбору волшебной палочки, которую она и так сегодня наглядно узнала. Джина с любопытством потрогала волшебную палочку.

— О, боюсь, это всего лишь муляж, — сказал Олливандер, застав её за этим делом.

Он водрузил на письменный столик целый ящик с футлярами и сдул с них пыль. Он не собирался показывать при посетителях, что был в полной растерянности.

— Муляж? Она выглядит как настоящая, — задумчиво произнесла Джина, проводя пальцами по древку. Гаррик лишь усмехнулся, когда девочка сняла её с крючков и поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть, словно что-то понимала в тонком искусстве изготовления палочек.

— Всего лишь кусок дерева. Продолжим? — как можно добродушнее сказал продавец, но от Альбуса не скрылось его волнение.

Дамблдор приподнял бровь, заметив странное поведение Олливандера, у которого из рук случайно выскользнул один из футляров и упал на пол.

— Я помогу, — сказала Джина, оказавшаяся рядом с ним. — Вингардиум Левиоса, — неожиданно произнесла она, и продолговатая коробка взмыла в воздух и приземлилась на стол совершенно обескураженного Олливандера. Из его рук едва не выпали остальные два футляра.

— А говорил — ненастоящая! — посмеиваясь, пожурил Альбус, глядя на улыбающуюся Джину и её приобретение. — Что ж, думаю, на этом можно закончить.

— Но она ненастоящая! — внезапно воскликнул Олливандер, удивленный таким поворотом событий. — Эта палочка никогда не работала ни в чьих руках! Мерлин, это просто невероятно!

Он не очень аккуратно кинул волшебные палочки обратно в коробку.

— Самая что ни наесть настоящая! — возмутилась Джина. — Вы не хотите её продавать?

— Нет-нет, что вы! Я просто… — но он запнулся, не в состоянии отойти от шока. — Это первая палочка, сделанная руками моего деда, она не работала никогда до сих пор! — он не мог понять, радуется или грустит, глядя на это чудо. — Понимаете, в её сердцевине перо Авгура — это просто невозможно! Мой дед пытался доказать, что эта птица способна дать сердцевину волшебной палочке. Он очень рисковал, добывая перо, ведь услышать крик Авгура — к смерти, это птица скорби и одиночества, она летает только в дождь, но Авгур сам предложил перо! Вы понимаете? — продавец захлебывался словами и уже мало понимал, что говорит.

— Я люблю дождь, — с улыбкой заметила Джина, пожав плечами.

— Мой дед был прав! Мерлин всемогущий, он был прав! — продавец схватился за голову и немного напоминал сумасшедшего. — Он говорил, что ольха сможет проявить магические способности Авгура, а его все переубеждали!

— Тише, мой друг, ты напугаешь Аврору, — засмеялся Дамблдор, глядя на вспыхнувшие небывалым огнем глаза хозяина лавки. — Сколько мы за неё должны?

— Как она могла подойти вам? Вы совсем не похожи на того, кому могла бы принадлежать эта палочка! — к концу фразы его голос заметно понизился. — Я отдам её за один кнат, Альбус, — уже с улыбкой и навернувшейся слезой сказал Олливандер.

— Но почему так дешево, мистер Олливандер? — спросила Джина удивленно. — Она стоит намного больше, — она с нежностью провела по гладкой, совсем неиспорченной временем волшебной палочке.

— Нет, моя дорогая, она не стоит даже этих денег, это всего лишь символическая плата за её долгую службу, понимаете? Так принято у нас, мастеров. Мерлин, это чудо! — все восхищался он, глядя на смущенную Джину. — Считайте, что это подарок, но помните, что Авгур подчиняется только своим принципам. Палочка может оказаться своенравной…

— Ничего, думаю, мы поладим…

Звякнул колокольчик, когда Дамблдор и довольная приобретением Джина покинули магазин. Теперь место на плакате пустовало, и на пожелтевшей бумаге остался белесый отпечаток волшебной палочки, которая наконец-то нашла своего хозяина. Эту историю Олливандер никогда не забудет, однако, будучи всегда предупредительным, он за потоком нескончаемых эмоций забыл сказать одну вещь — эта палочка просто не могла достаться человеку с легкой судьбой…

* * *

Последующие недели Джина штудировала учебники, готовясь к экзаменации Альбуса. Издания за пятый курс она проглядела только мельком, не подчеркнув для себя нового, ведь Дамблдор был прав: у неё было образование, и заклинания всплывали в памяти с отточенной легкостью. Вопреки предупреждениям Олливандера, волшебная палочка слушалась её хорошо. Заклинание надзора не действовало в месте, полном скопления магов, а в «Кабаньей голове» всегда находились пьяницы. Вероятно, что на Джину надзор мог и не распространяться, ведь Аврора Уинтер официально мертва.

Она помогала Аберфорту на кухне и иногда в баре, за что, конечно, не получала благодарностей, но и игнорировать прирост клиентов хозяин трактира тоже не мог. У него стали покупать еду благодаря девочке. Джина и в баре постаралась навести порядок. Окна теперь пропускали солнечные лучи, и в трактире стало светлее. Столы были очищены от жира, а пол — от грязи, заставлявшей думать, что вместо него под ногами находится земля. Отношения сожителей улучшились, но ненамного. Каждый день Аберфорт получал пожелания доброго утра, только если и отвечал на них, то так, будто девочка спрашивала, кого хоронят.

К ним часто наведывался Альбус, проверяя способности Джины. Он учил её трансфигурации, зельеварению, чарам и другим предметам за шестой курс. Вместо лаборатории Аврора использовала кухню, и оттуда не раз доносился не очень приятный запах, заставляющий посетителей сбегать. Она находила удовлетворение в работе. К ним пару раз заглядывала целительница Хейли и подолгу разговаривала с Авророй. Эмма очень обрадовалась тому, что на следующий год её любимая пациентка поступит на седьмой курс в Хогвартс и сказала, что девочка очень быстро реабилитируется и отходит от тревожных мыслей о памяти, которая так и не вернулась.

С приходом весны и сезона дождей Джина все чаще стала выбираться на улицу. Она гуляла подолгу по окрестностям Хогсмида, и её теперь знали все: от хозяйки «Трех метел» мадам Розалии, до жителей окраины деревеньки. Она любила подолгу болтать с Розалией в её пабе в компании Чарли — молодого продавца из «Дервиш и Бенгз» и с радостью проводила целый день на улице во время хогвартских прогулок в волшебную деревню, когда в «Сладком королевстве» толпились студенты-сладкоежки, а у «Зонко» — самые отъявленные шалопаи. В «Чайной мадам Паддифут» она познакомилась с тремя девушками с пятого курса Хаффлпаффа. Вечером Джина приходила в «Кабанью голову», чтобы поглазеть на будущих преподавателей, хотя в большинстве своем они выбирали трактир Розалии, но ближайшие друзья Альбуса были гостями Аберфорта. К ним и в обычные дни часто заходил Гораций Слагхорн — веселый пузатый волшебник, преподающий зелья и заведующий факультетом Слизерин. Она могла с точностью сказать, что видела его в своем прошлом. Иногда появлялась Галатея Меррисот — серьезная, но, в то же время, приветливая пожилая женщина, которая будет присутствовать в экзаменационной комиссии по СОВ…

В общем, жизнь Джины налаживалась, и она с нетерпением ждала сдачи экзаменов, в своих силах была уверена, а с таким преподавателем, как Дамблдор, у неё не оставалось ни единого шанса не сдать как СОВ, так и промежуточные экзамены за шестой курс. Она уже выбрала предметы, которые будет изучать на седьмом курсе и, надо сказать, неплохо в них ориентировалась на радость Дамблдору. Однажды Джина вспомнила некоторые сведения из её прошлого по зельеварению, но Альбус лишь удивился и посоветовал не распространяться о зельях, которые еще не изобрели.

Улочки, полные веселого смеха студентов Хогвартса, постепенно пустели, на Хогсмид опускались сумерки, по краям дороги загорались фонари, а в помещениях можно было разглядеть людей. Джина торопилась скорее попасть в «Кабанью голову»: сегодня должна прийти профессор Меррисот. Лужи хлюпали под резиновыми сапожками в цветочек, и она с какой-то невероятной радостью бежала по ним к трактиру. Ноги уже промокли, но Джина не замечала этого. Вновь начинающийся дождь забарабанил по козырькам и крышам. Она весело помахала Чарли, протирающему витрину «Дервиш и Бенгз», и помчалась дальше. Четверо припозднившихся студентов в гриффиндорских шарфах выходили из «Зонко» с небольшими пакетиками будущих «отработок». Они проводили взглядом немного странно одетую девушку, буквально летящую по лужам, и засмеялись. Помимо цветастых сапожек и салатовой мантии «вырви глаз», на ней была яркая желтая шапка, подаренная Розалией, нашедшей этот предмет гардероба слишком ярким для того, чтобы носить самой. Но, к всеобщему удивлению, несмотря на пестроту, одежда неплохо сочеталась. Возможно, всему виной был юный возраст, которому шли радостные цвета.

Вот таким ярким пятном Джина неслась по улице, привлекая к себе внимание привыкших видеть её жителей деревни и любопытных студентов. Дождь усиливался, и она радовалась ему, подставляя лицо каплям…

* * *

— Я видел сегодня, как Прюэтт со своими дружками заходит в «Зонко», — произнес шестикурсник, ставя кружку со сливочным пивом на стол. — Опять планируют какую-то гадость. Я слышал, они снова сцепились с Розиром…

— Очень важная информация, Цигнус, — ответил Том, боковым зрением оглядывая посетителей трактира. — Мне плевать на ваши разборки, — холодно продолжил он. — Ты сам постоянно нарываешься на стычки с ними, и я уже устал от этой вашей детской возни. Это не то, о чем ты должен думать. — Его спутник ничего не ответил, пытаясь отследить, куда же смотрит Риддл. — Ты — потомок древнейшего чистокровного рода Блэков, пора уже вылезти из пеленок и быть выше этого. В отличие от тебя, Розир не бежит ко мне жаловаться по каждому мелкому поводу.

— Правильно, потому что у Розира сестра — префект, он все выкладывает ей.

Риддл смерил Цигнуса уничтожающим взглядом. Ни одно дело не решается без ведома Тома, ни одна ссора или мелкая склока не проходит мимо его черных глаз, и он прекрасно знает, что Розир частенько перебрасывается не самыми приятными заклятиями с Прюэттом и Уизли, но он намного умнее истеричных Блэков всех вместе взятых. Йен Розир прекрасно знает, что Риддл осведомлен обо всех его делах, но никогда не жалуется и не доносит ни на кого. То есть, доносит, но только по важному поводу, что делало его фаворитом Тома.

Они давненько не заходили в «Кабанью голову», плюс этого паба был в том, что здесь практически никогда не было ушей, и, на удивление, даже сегодня, в день прогулки в Хогсмид, сюда не заглянул ни один преподаватель. Хотя еще не вечер… Том скрыл удивление от того, что в трактире отчего-то стало намного чище. Стаканы, впрочем, все равно приходилось очищать заклинаниями.

Том даже не пытался выглядеть заинтересованным в беседе с Блэком, он вообще мало интересовался другими людьми, но не всегда… Цигнус был нужен: он был ушами и глазами Хогвартса. Такие, как этот богатенький мальчик, были чуть выше серой массы Слизерина, которая негласно подчинялась Тому. Круг так называемых избранных — чистокровных отпрысков магического мира — был посвящен в тайну происхождения Риддла — потомка самого Салазара Слизерина. Трое доверенных — Цигнус, Розир и Каспар Крауч, вокруг которых бурлила вся факультетская жизнь — были его свитой. Своим благоговейным отношением они побуждали всех лебезить перед Томом, но нередко ругались между собой, вынуждая своего лидера их мирить. Том вел «светскую жизнь» в Хогвартсе, выстроил под собой пирамиду из вассалов и сюзеренов. И ни один из его псевдодрузей не мог похвастаться настоящим знанием его биографии.

Префект Слизерина был скрытен и выдавал только ту информацию, которая была ему выгодна. Замкнутый круг — его уважали и превозносили лидером за то, что он ими манипулировал, но всё было не так просто. Он выбирал своих «друзей» из тех, кто меньше всего ладил между собой. Один отколется, другие «помогут» найти свое место в самом низу лестницы. Крауч и Блэк доносили друг на друга и на Розира, пытаясь встать выше него, но вместе могли работать как часы, слаженно и четко, а если это «слаженно» становилось слишком слаженным, Том находил повод для новой ссоры «друзей»…

— Ну, Цигнус, ты ещё что-то хочешь мне сказать? — поинтересовался Том, от которого не скрылся бегающий взгляд собеседника. Такое с тем бывало от нетерпения.

— Да, — негромко ответил Цигнус, наклоняясь чуть ближе к Тому, — кажется, я видел сегодня перед прогулкой в Хогсмид двух милых голубков во внутреннем дворике.

— Можно без эпитетов и метафор. Что ты видел? — как бы равнодушно произнес Том.

— Не что, а кого! — глаза Цигнуса блестели огнем. — Розир ворковал с Уилкис, кажется, это было похоже на ненавязчивую беседу, знаешь ли…

— Мне нет никакого дела до них, — не меняя интонаций, ответил Том, но в тусклом освещении паба невозможно было не заметить, как еще больше потемнели от гнева его глаза.

— Мне казалось, что она тебе небезразлична, — удивился Цигнус.

— Тебе в последнее время много чего кажется.

Уилкис копала под него и уже давно. Эта самонадеянная хитрая слизеринка наблюдает за ним с самого открытия Тайной комнаты. Она слышала, как Том шипит на Парселтанге, когда он закрывал проход туда на втором этаже в женском туалете, где позже подохла Миртл. Открытие комнаты было ошибкой…

Том ненавидел Эвелин ещё и за то, что она не распускала язык, ничего так никому и не сказала, не дала повода себя «обезоружить». Эту девушку сложно было назвать глупой, но она действительно не понимала, с кем связывается и куда лезет. А теперь она пытается навязать свое общество Розиру, чтобы узнать правду о прошлогодних событиях. Пусть, к её разочарованию, никто из троих друзей ничего не знал о происшествии, но не стоило подпускать эту ищейку так близко. Йен в этом году оканчивал школу, и как любого другого чистокровного отпрыска его заставят жениться, а Уилкис… Чистокровная, богатая аристократка. Чем не завидная невеста?.. Она явно собиралась стать спутницей жизни его главного «компаньона», с которым Том не намерен прекращать общение. Пташка метила слишком высоко и совала свой нос в чужие дела…

Дверь в «Кабанью голову» распахнулась, и в паб вошло яркое салатово-желтое нечто с веселой рожицей. Это «нечто» сняло мокрую шапку с головы и выжало её на пол, на котором тут же образовалась лужица.

— Это еще что за подсолнух? — засмеялся Блэк; кажется, на сегодня сливочного пива ему было достаточно. — Да нет, это кузнечик.

Девочка оглядела помещение, но, видимо, никого не нашла, поэтому отправилась в сторону одинокой двери в углу рядом с баром, хлюпая сырыми ногами в сапогах и оставляя на деревянном полу следы.

— Джина, ты рано, — послышался голос Аберфорта.

Том заметил, что тот не вкладывал в фразу никаких интонаций, лишь проявлял дежурную заинтересованность.

— На улице сильный дождь, а у Розалии нет на меня времени, сегодня в «Трех метлах» все столики заняты, — поведала девочка. — Я сейчас переоденусь и помогу вам.

Хозяин паба нахмурился от её слов. В «Трех метлах» всегда было много посетителей, это заведение составляло главную конкуренцию пабу Аберфорта.

— Да… — протянул Блэк, когда девушка исчезла за дверью. — И кто это?

— Послушай, до меня дошли слухи, что твоя троюродная сестрица Каллидора пропустила вчера зельеварение, — вернулся к разговору Том. — Не знаешь, в чем дело? — задачей старосты было следить за успеваемостью и посещением уроков, но Риддлу просто нужен был повод поставить одного гриффиндорца на место.

Том не прогадал, реакция Цигнуса говорила сама за себя. Парень крепче сжал ручку от кружки со сливочным пивом и забыл о салатово-желтом «пятне». Да, вся семейка Блэков, все родные, двоюродные и троюродные братья и сестры с ума сходили из-за этой несносной девочки. Каллидора Блэк взяла моду игнорировать семейные принципы и водила шашни с Харфангом Лонгботтомом. Дело было вовсе не в том, что он гриффиндорец; он был одним из шайки Прюэтта — студентов, пытающихся попортить кровь Тому и его прихвостням. И Каллидора не впервые пропустила занятия. Она училась на пятом курсе, а Харфанг с ними на шестом, и его тоже вчера не было на последней паре по трансфигурации.

Цигнус и Том продолжили обсуждение плана действий по прекращению этих недостойных семейства Блэк отношений. Харфанг был полукровкой — еще куда не шло, но половина его друзей были магглорожденными, что было неприемлемо в высшем обществе. Риддлу на самом деле было глубоко плевать на проблемы Цигнуса, но он должен был создавать хоть какую-то видимость заинтересованности.

— Смотри, опять эта цветастая, — сказал Цигнус, но Том не обратил внимания на девочку, вернувшуюся в бар, он был слишком занят своими мыслями. — Мерлин, что на ней надето!

* * *

Джина как ни в чем не бывало принялась помогать Аберфорту натирать кружки и развешивать их на полозья и крючки, прикрепленные к верхней части барной стойки. Посетители сегодня ели мало, и заготовок хватало, чтобы не нестись сломя голову на кухню и готовить что-то новое.

— А где профессор Меррисот? — спросила она негромко у Аберфорта.

— Понятия не имею, — он не обратил внимания на внучку, выписывая счет. — Пришла сюда, так работай, — угрюмо добавил Аберфорт, протягивая листок Авроре. — Вон туда, — и взглядом указал на угловой столик в глубине помещения.

Джина не пользовалась магией при людях, чтобы не вызвать возмущений,

она любила работать в зале и разносить напитки и счета на подносе, как это делает Розалия. Та говорила ей, что многое в ресторанном бизнесе зависит от общения, и Джина старалась уделять внимание каждому посетителю.

* * *

— Мистер Дамблдор, он спит! — почти громко сказала девушка, застывшая у столика с мирно посапывающим посетителем, улыбающимся одному ему ведомым снам.

Том нехотя посмотрел на неё: и чего же так орать? Этот пьяница не проснется даже если его столик разнести Бомбардой. Том неожиданно понял, о чем говорил Цигнус, обращая на неё внимание в прошлый раз. Всё бы ничего, но её белый передник украшали огромные синие звезды, а на ногах красовались всё те же сапоги, но они больше не оставляли следов за собой и не были мокрыми. Так значит, высушила заклинанием…

Том уже с интересом смотрел на светловолосую девочку с огромными серыми глазами. Она выглядела лет на шестнадцать, а значит, не имела права колдовать, или изобрели самовысушивающуюся обувь?

— Ну так разбуди его, — просто сказал Аберфорт.

Похоже, что его предложение озадачило нарушительницу закона об использовании магии несовершеннолетними. Она переводила взгляд с пьяницы на хозяина лавки.

— А… а как? — казалось, что девочка не знала, как подойти к спящему клиенту, она неуверенно ткнула его пальчиком в плечо, но ничего не произошло.

Том был прекрасно знаком со скверным характером Аберфорта, но тот почему-то не собирался повышать на нее голос, что несказанно удивляло. Он бросил тряпку на барную стойку и недовольно посмотрел в сторону девушки, но потом сам решил разобраться с ситуацией.

— Просыпайся, Артур, — толкнул спящего Аберфорт, но тот что-то тихо простонал и не открыл глаз. — Просыпайся! — напирал он, но тот отмахнулся от него.

— Не-ет, — протянул сквозь сон пьяный маг, — это не т-то, что ты подумала, Лиз…

Девушка не выдержала и засмеялась, а Цигнус решил привлечь к себе внимание. Ему наскучил этот бар с его пьяницами.

— Еще сливочного пива, — произнес он, и взгляд серых глаз обратился к нему.

— Джина, принеси мне с кухни отрезвляющее зелье, — попросил Аберфорт, забывая о попытках разбудить Артура.

— Секундочку, — сказала она и, все еще посмеиваясь над спящим магом, отправилась в сторону барной стойки.

Том не сильно интересовался окружающими его людьми, но замечал всё необычное. Эта девчонка нарушает закон, хотя, может, ей уже есть семнадцать, и именно поэтому она здесь, а не в Хогвартсе или других школах. Нет, конечно, в Хогвартсе она точно не училась, слишком странная, чтобы не заметить, а Том помнил всех. При этом она не использовала магию, чтобы отправить счет от барной стойки до столика, а это значит… что Том был прав.

Порыв свежего влажного воздуха ворвался в помещение, когда в Кабанью голову вошли новые посетители. Том был совершенно не рад видеть вошедших — его профессоров ЗОТИ и трансфигурации.

— Добрый вечер, мистер Дамблдор и профессор Меррисот, — как-то чересчур счастливо сказала девушка, появившаяся из кухни с пузырьком отрезвляющего.

Она улыбалась так, словно это был самый счастливый день в её жизни, и Тома это раздражало. Иной раз ему было бы плевать, но эта странная официантка сияла, как елочная гирлянда, высасывая из мира плохие эмоции, словно антипод дементору. Более того, Джина, как назвал её Аберфорт, требовала улыбки в ответ, и люди ей потакали. Меррисот положила руку ей на плечо и что-то шепнула на ушко, после чего девочка сосредоточенно кивнула, а Галатея внезапно достала из кармана мантии маленькую книжку, вернула ей прежний размер и передала девочке. Видимо, какой-то фолиант почтенного возраста. Джина прижимала к себе книгу, словно живую, этим жестом благодаря профессора ЗОТИ.

* * *

— Спасибо, я обязательно верну её, как только прочитаю.

— Можешь не торопиться, книга-то большая, вернешь, когда сможешь. Там очень интересный подход к некоторым предметам, — сказала Галатея, глядя на то, как Джина кладет книгу на стол и наливает в кружку сливочного пива. — Эта книга в свое время была для меня путеводителем по изучению магии. Там много дельных советов, но, конечно же, есть и совершенно бредовые, как и в любой другой книге.

— Я сейчас вернусь, мне нужно отнести заказ, — сказала девочка, взяла кружку сливочного пива и направилась к столику молодых людей, но они там уже не сидели.

— Ваше пиво… — в некотором замешательстве сказала она.

— В следующий раз можешь нести быстрее, — не глядя на нее, произнес молодой человек с каштановыми волосами до плеч и прошел мимо.

— Мистер Блэк, — услышал он, — можете быть хоть чуточку повежливее?

Цигнус оглядел профессора ЗОТИ с недовольством, но в следующую секунду улыбнулся.

— В следующий раз можешь нести побыстрее… пожа-алуйста! — растянул он последнее слово.

Том подтолкнул его к барной стойке.

— Добрый вечер, профессор Меррисот, профессор Дамблдор, простите Цигнуса, на него плохо действует сливочное пиво, — губы Риддла расплылись в вежливой улыбке. — Сколько мы должны? — повернулся он к Аберфорту.

Он знал, что Дамблдора раздражает его лицемерие и все сопровождающиеся им эмоции на его лице. Цигнус достал кожаный мешочек, вынул оттуда монеты и положил на стойку больше, чем озвучил Аберфорт.

— Без сдачи, — коротко бросил Блэк, поворачиваясь к Аберфорту, который вливал пьянице отрезвляющее зелье; тот лишь кивнул.

— Не знал, что вы предпочитаете «Кабанью голову» «Трем метлам», мистер Риддл, — обратился к нему Альбус с наигранной доброжелательной улыбкой. Он-то знал, что Тому нужно было какое-то уединенное место, чтобы что-то обсудить.

— Что вы, профессор Дамблдор, — в той же манере продолжил парень, — я вовсе не собирался идти сюда, просто у мадам Розалии полная таверна посетителей, — сказал он, вспоминая слова Джины. — А здесь, похоже, стало хм… чище и приятнее, — отвесил жидкий комплимент «Кабаньей голове» Том. — Прошу прощения, но нам нужно идти, сегодня моя смена по патрулированию коридоров.

— Мистер Риддл, вы всегда такой обязательный! — сказала Меррисот, с восхищением глядя на лучшего студента Хогвартса, который галантно улыбался, принимая комплимент.

— Что ж, тогда не смеем вас задерживать, — с едва уловимой иронией перебил Альбус; Том прекрасно знал, что Дамблдор его недолюбливает в отличие от других преподавателей.

— До свидания, — сказал он.

Цигнус последовал его примеру и попрощался с профессорами.

* * *

От проливного дождя, размывающего улицы Хогсмида, их укрывало заклинание. Том был не особо рад встрече с профессорами Хогвартса, и еще больше его удивило их теплое общение с официанткой, которую он до этого в жизни не видел. Это отношение что-то значило, возможно она была не просто работницей, более того, она пришла в трактир поздно. Джина помогала Аберфорту, а не работала на него…

Джина — несовершеннолетняя девочка, использующая магию вне стен какой-либо школы…

* * *

— Волшебная палочка Лили Эванс.

Если вы увидите какие-либо ошЫбки, я искренне надеюсь, что вы поможете мне.

Вечно с вами, Шинигами…