Птица на ветру (гет)

По Ноктюрн аллее пронесся смерч. Обезлюдевшие улочки лениво потягивались пыльным змеем вдоль обочин, разминали затекшие ставни и робко перешептывались выбитыми стеклами. Да, авроры могли разогнать бродячих торговок и предсказательниц и патрулировать квартал после наступления темноты, придать сгорбленным домикам и беззубым заборам благопристойный вид и уничтожить неумолимых стражей аллеи — каменных горгулий, обвивающих фонари, но главная площадь продолжала глумливо скалиться, мерцая крошечными солнцами в каждом осколке, неистребимыми и бессмертными, как сама магия.

Уверенность Миллисент улетучилась, не успели ворота парка затвориться за ее спиной. Еще горчил на языке лавандовый чай, доносился, будто издалека, ласковый голос судьи, однако при мысли о разговоре с мистером Борджином сердце проваливалось в глухой колодец.

Неподалеку от границы антиаппарационного поля Миллисент ждала встреча, оставившая послевкусие незавершенности. Незнакомая волшебница, судя по роскошной одежде и ухоженным рукам, некогда смело называла особ вроде Рут Макдугалл или миссис Гринграсс своими подругами, однако сегодня явно пришла к судье не за тем, чтобы составить приятную компанию за завтраком.

— Дальше нельзя, — на пути гостьи тут же вырос домовой эльф с насупленными бровями. — Хозяева не принимают.

— Я понимаю, я вам уже надоела, — женщине стоило огромной жертвы обратиться к домовику, как к равному, — но судья обещал рассмотреть мое ходатайство до конца недели. Анна, меня зовут Анна.

— Не имею распоряжения пускать, — неумолимо отрезал эльф. — Хозяев нет.

— Я готова подождать, — от отчаяния женщина даже всплеснула руками, — дело — пара пустяков. Три дня назад я отправляла письмо, но...

Не беспокоясь о формулах вежливости, домовик аппарировал с громким хлопком, прервав ее на полуслове. Несколько секунд дама растерянно смотрела в пустоту, а потом расплакалась, обхватив голову руками.

— Простите, — Миллисент с трудом поборола необъяснимое желание последовать примеру эльфа и приблизилась к незваной гостье, — я могу вам помочь?

Женщина медленно вскинула голову и неприязненно посмотрела на свидетельницу своего унижения.

— Дайте подумать... вы явно не адвокат, творящий чудеса, и не одна из девиц Гринграсс, — она перевела взгляд на видавший виды рюкзак Миллисент, — и здесь едва ли скрываются запасы успокоительного зелья, следовательно, нет. Нет, помочь мне вы никак не можете.

Милли пожала плечами. После волны арестов, последовавших за победой светлой стороны, они встречались повсюду: дочери, матери, жены, еще не разобравшиеся, что важнее сохранить — надежду или чувство собственного достоинства. Немногие могли позволить себе роскошь следовать путем Аделаиды Кребб: большинство не пускали в новую жизнь узы долга, совести или еще не погасшего чувства. Очевидно, Анна относилась к последним, ибо, невзирая на холодный прием, она уселась на дубовую лавочку возле изгороди, намереваясь прождать здесь еще немало часов.

Винсент вернулся, как только Милли добралась до Лондона, и с тех пор без устали иронизировал по поводу ее неудач.

— Борджин, конечно, редкий мерзавец, но ему палец в рот не клади. Признайся, больше всего ты боишься оказаться на месте Анны.

— Боюсь, — охотно согласилась Миллисент. — Я и на своем месте чувствую себя круглой дурой. Представь, что будет, если у Борджина меня увидит, например, Паркинсон. Плохие слухи разлетаются быстрее, чем хорошие.

— Ничего она тебе не сделает, — Винс резко махнул рукой, и его черты задрожали, как отражение в расходящейся кругами воде. — Пэнси помнит о нашем родстве и о том, как мало Малфой беспокоился о ее добром имени. Ты можешь слишком много знать, а этому семейству скандалы ни к чему.

Миллисент такой вывод вовсе не казался очевидным, но Винсент, несомненно, смотрел на вещи куда глубже.

— Вместо того чтобы заниматься поисками гоблина, вы предлагаете убивать время в грязной лавке, — пожаловалась она, уже в который раз меняя направление своего пути. — Гринграсс болтал вздор, зачем-то приплел Грейнджер, но ничего толком не обещал. И твои цели для меня по-прежнему загадка.

— Отец всегда старался держаться подальше от Гринграсса, — усмехнулся Винсент. — В годы бурной молодости тот был одним из приглашенных судей по делу Гринделвальда. В сущности, это он настоял на том, чтобы смертную казнь заменить пожизненным заключением, а вовсе не Дамблдор. Нет, судья — темная лошадка... На многое пойдет ради дочерей, Эсти в особенности, она его любимица. Ты ведь не знаешь, что за интерес у него к Борджину.

Миллисент закатила глаза.

— Какая-нибудь дрянь, достаточно вредная, чтобы прятать ее от аврората, и достаточно редкая, чтобы набивать ей цену.

— Ты не знаешь, — повторил Винсент, — ты не можешь знать, где старик успел наследить во время войны. Или что происходило после того, как ты бросила школу. Судья не слишком жалует Пожирателей смерти, оставшихся на свободе, и ему нужны Малфои.

— Малфои? — удивилась Миллисент. — Но почему?

— Таково его понятие о справедливости, — туманно пояснил Винсент. — И здесь наши с судьей устремления пересекаются. Вот ответ на твой второй вопрос, Милли.

— Хочешь подставить Малфоя? — хмыкнула Милли. — Великолепно, хотя нелогично. Никогда не пробовал пресечь его тиранию при жизни?

— Единственная попытка завершилась не слишком удачно, — помрачнел Винсент. — Ты напрасно смеешься. Когда ты узнала о моей смерти, хоть раз ты задумалась, Милли, что такое умирать в Выручай-комнате?

Миллисент ответила не сразу.

— Я подумала, что это страшно и глупо — сгореть заживо, — медленно проговорила она. — Что несколько веков назад наши далекие предки спасались от костров инквизиции, но тебя огонь не пощадил.

— Адское пламя, — взгляд Винса затуманился от болезненных воспоминаний. — Древняя магия стихий, вырвавшаяся из-под контроля. Если верить легенде, Выручай-комнату создал сам Гриффиндор, больше других преуспевший в огненных чарах. Стены замка вспомнили это тысячелетнее колдовство, слились с ним воедино, и я оказался беспомощен. Но все же комната не могла окончательно отступить от цели своего создания. Мое тело сгорало, но сознание оставалось живым. Я не верил в возможность спасения, но отчаянно пожелал задержаться в этом мире, остаться ради мести. И комната исполнила последнее желание, загаданное в ее стенах. Она не только сохранила мне жизнь, но и изменила мой разум.

— Значит, ты не дух? — бледная Миллисент прислонилась к каменной мокрой стене. — От Винса в тебе только воспоминания и злость.

— Меня сотворила Выручай-комната, — призрак глухо рассмеялся. — О своей природе мне известно слишком мало. С уверенностью я могу заявить лишь одно: исчезнуть раньше, чем свершится правосудие, мне не удастся.

— Но почему правосудие должна вершить я? — истерично воскликнула Миллисент, больше не беспокоясь об опасности быть подслушанной. — Допустим, Малфой поступил подло, бросив тебя умирать, но меня даже не было в Хогвартсе в тот день.

— Не думай, что я не задавал себе этот вопрос, — насупился Винсент. — Я был вырван из тела и испытывал чудовищную боль. А потом перед моими глазами возникла ты. Твоя размеренная и тихая жизнь в Исландии, сказки старой няньки, печенье с молоком и цветы на прикроватной тумбочке. Ты вдыхала запахи дождя, слышала пение птиц, радовалась и печалилась, ты жила. Мне никогда не была ясна логика Гриффиндора. Возможно, комната предвидела, что отец погибнет, а мать от меня откажется. Друзей, кроме Малфоя и Гойла, у меня не было. После седьмого курса ты оставалась единственным человеком, не желавшим мне зла. И именно о тебе я подумал перед смертью.

— Что же ты подумал? — Милли сжала виски, тщетно надеясь унять приступ мигрени. — Что мне теперь достанется все ваше состояние?

Лицо Винсента исказилось в гримасе, призванной изображать улыбку.

— Я подумал, что моей сестренке одной придется непросто, но она еще всем покажет.

— Лучше бы ты подумал о наследстве, — буркнула Миллисент, от всей души досадуя на кузена. — И что прикажешь теперь с тобой делать? Я не собираюсь четвертовать Малфоя, только чтобы твоя душа нашла успокоение. Я не хочу в Азкабан.

— Убийство? — Винсент мстительно ухмыльнулся. — Не скрою, этот вариант выглядит крайне соблазнительно. И все же Малфой не может умереть. Спасшись из Выручай-комнаты, он украл мою жизнь. Все они: Гойл, Поттер, Уизли, Грейнджер, — разделили между собой мои непрожитые годы. Уйти за грань, избежав страданий, на которые обречен я? Это было бы слишком просто.

— Тогда что же? — нахмурилась Миллисент. — Допустим, Гойл и без того не радуется жизни, покуда его папаша в Азкабане. Но связываться с Малфоями — себе дороже. Я уж не говорю о Поттере и его компании. Вся Англия готова им руки целовать. У меня нет никаких шансов причинить им даже мизерный ущерб.

— О нет, — сладко пропел Винс, — ты недооцениваешь свои возможности. Твой главный козырь — анонимность. Твои бывшие подруги навсегда вычеркнули из своей жизни Милли Булстроуд. Моя достопочтенная матушка, как только получит обратно состояние отца, и думать о тебе забудет. Твоей собственной семьи все равно, что нет. В девочке из магазина пройдохи Борджина не станут искать вселенское зло.

Миллисент скривила губу.

— Великолепно. Я только что вступила в сговор с привидением. Невозможно представить себе ничего более нелепого.

— Но ты же хочешь однажды от меня избавиться, — невинно посмотрел на нее Винсент. — И ты хочешь найти Дарка и забрать то, что принадлежит тебе и Ирме по праву.

— Найти Дарка невозможно, — рассеянно проговорила Миллисент и вдруг вспыхнула от внезапного гнева: — Тебе удалось его разыскать!

— Я слизеринец, Милли, — просто ответил Винс. — Ты встретишься с гоблином, если дашь мне обещание. Ты не верила в историю Эммы Гринготтс, но я тоже предлагаю тебе обмен. Отдай мне их души — если не хочешь, чтобы я уничтожил твою.

— Одна душа не стоит пяти, — головная боль становилась нестерпимой, но Миллисент с несвойственным ей упрямством вздернула подбородок. — Я тоже слизеринка, дорогой кузен. Я хочу знать, что получу взамен.

От призрака Винсента исходил могильный холод, и его цепкие щупальца дотягивались девушке до самого сердца.

— Возможно, я последняя частичка магии, оставшаяся от Выручай-комнаты, Милли. Я все еще могу исполнять любые желания, — блеснул он глазами. — Мои возможности куда шире пустых обещаний Гринграсса или сомнительных возможностей, которые предоставят таким, как ты, победители. Я могу дать тебе все. Все, что ты только пожелаешь.

— Например? — Милли склонила голову набок. — Деньги? Даже денег однажды может накопиться слишком много.

— А что ты скажешь о красоте? — ухмыльнулся Винс. — Ты всегда хотела быть похожа на Дафну Гринграсс — она покажется серой мышью на твоем фоне. Или о семье? Ты ведь мечтала иметь настоящую семью. Выручай-комната создала меня — значит, она может преобразовать материю или повернуть время вспять. Твои родители будут рядом, и они будут любить тебя. Если ты отомстишь за меня, я, как Винсент Кребб, исчезну навсегда, но не исчезнет моя благодарность. Ты можешь выбрать состояние, могущество, великие познания. Ты можешь продолжить наш род уже как Миллисент Кребб или потребовать от гоблинов выплаты родового долга.

— Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой, — скривилась Миллисент. — Не говоря уже о том, как труднодостижимо то, о чем ты просишь. Люциус Малфой пережил Дамблдора и Волдеморта. Его сынок — такая же изворотливая тварь. У него нет слабых мест.

— У каждого есть слабые места, — довольно рассмеялся Кребб. — Малфой не исключение. Помоги Гринграссу — и поможешь мне. Ты все поймешь, как только начнешь действовать.

— Вы с Гринграссом уверены, что у Борджина есть что-то на Малфоя, — задумалась Миллисент. — Что это?

— Сейчас я скажу только одно, — девушка затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова из едва различимого шелеста призрака. — Разузнай как можно больше об Исчезательном Шкафе.