Путь (бывш. Амнезия) (гет)

Глава 5.

Хогвартс бурлил. Даже нет, не так. ХОГВАРТС БУРЛИЛ!

В срочном порядке в больницу Святого Мунго были отправлены два пациента с тяжелейшими травмами — один с неизвестным проклятием, другой с острой потерей крови и открытой раной. В Больничном крыле оказалось больше десяти человек, из которых лишь половина была женского пола. Среди девушек с острым нервным расстройством была Джинни Уизли, которая ближе всех видела травмы дуэлянтов. В конце концов, она смогла уснуть только под воздействием зелья Сна-без-сновидений. Впрочем, очень скоро её перевели вслед за дуэлянтами в больницу — потрясение было слишком сильным. Мадам Помфри пришлось прилично проредить свой лекарственный запас — как для зрителей злополучной дуэли, так и для некоторых преподавателей, оказавшихся в месте действия слишком поздно, что бы что-то предпринять.

Сириус Блэк, чей кабинет, как известно, был ближе всех, оказался в том злополучном кабинете в тот момент, когда его крестник потерял сознание, а его противник начал кричать от боли. Вскоре к Рону присоединились впечатлительные девушки, которые визжали от ужаса и никак не могли успокоиться — за исключением Джинни, которая молча осматривала коридор. Нужно отдать преподавателю должное — он почти не растерялся, а отправил наиболее вменяемых учеников к мадам Помфри с предупреждением и помощью.

Впоследствии самого Сириуса Блэка пришлось отпаивать успокоительными средствами. Мужчина был бел как мел и на вопросы друзей не отвечал. Не отличавшийся терпением Снейп воспользовался легиллеменцией, чтобы узнать о произошедшем и... его тоже пришлось отпаивать. Ремус, остававшийся самым вменяемым из компании присматривающих за неусидчивым Поттером, отправился в больницу Святого Мунго, чтобы «держать руку на пульсе».

Уроки были сорваны. Весть о страшной дуэли в коридоре школы разнеслась по всем курсам и факультетам. Мадам Максим была в шоке и ужасе и поносила Альбуса Дамблдора на трех языках. Каркаров, по слухам, напился и пошел поплавать в озере. Его удержали собственные ученики, которые, во главе с Крамом, успокоили директора и уговорили его отдохнуть. Что послужило причиной радости бывшего Пожирателя оставалось загадкой — то ли гордость за собственную школу, в которой такого бы просто не допустили, то ли весть о том, что два отпрыска влиятельных в ордене Феникса семей оказались в больнице Святого Мунго...

* * *

Когда я очнулся и открыл глаза, то мог только порадоваться, что меня никто не трогал. Потому что как только меня признали достаточно здоровым для посещений, я подвергся последовательному разбору моих поступков и моего мозга от трех человек. Первым был Блэк — он орал, плевался, то и дело переходил на собачий рык, и бегал по палате, что отличало его от Люпина. Оборотень ходил не столько по палате, сколько по потолку и стенам, предельно спокойным и тихим монологом описывая все, что он думал, думает, и еще когда-либо подумает обо мне. Взбешенный Блэк заставил меня немного вжаться в кровать от напора. Взвинченный оборотень заставил меня накрыться одеялом до носа. А вот ледяное спокойствие Снейпа заставило меня со стоном и скулением забраться под кровать. Что удивительно — мне это удалось. Правда, пришлось превратиться в некое подобие котенка-пантеры — тело нашло компромисс. За то когда Снейп меня все же выудил из-под моего убежища, и я превратился обратно в человека, моя рана открылась, и посетителей настоятельно выгнали из палаты.

Если бы я знал, что за этим последует, я бы попросил всех троих остаться. И пусть бы орали, упрекали, или молчали. Но за ними я мог бы спрятаться. Но когда в мою палату вошла сильно разозленная Молли Уизли...

Я всерьез подумал о том, что мне жалко Рональда и всех его братьев. Если такая энергичная мать будет так же ругать их за шалости... Я еще удивляюсь, почему Фред и Джордж до сих пор живы? Или это она просто на меня, как причину всех несчастий, взвилась?

Обдумывая это под трели шикарного голоса миссис Уизли, я внезапно вспомнил, что моя мама в чем-то с ней похожа. Только она предпочитала не кричать, а негромко так рычать. Мы с папой и Джорданом порой просто на стены были готовы лезть, если слышали её вкрадчивый голос. Это воспоминание отдалось в моем мозге резкой болью, и я непроизвольно застонал.

— ... и не надейтесь, что это так просто сойдет вам с рук!.. — Молли испуганно умолкла. Появившаяся словно из воздуха медсестра преувеличенно радостно сообщила, что время посещений окончено, и ловко выпроводила ошеломленную женщину из палаты, напоследок мне подмигнув. Я заподозрил, что персонал больницы просто сговорился в том, чтобы миссис Уизли выплеснула свою злость на мне, а не на них. Кстати, надо будет побеспокоиться о состоянии моего «доброго» врага...

* * *

После операции над моими внутренностями, я пролежал сутки без сознания. Когда очнулся, ко мне пришли посетители. Следующую неделю я проводил на грани между явью и бредом — бунтовалась мои анимагические формы. Рана то и дело открывалась, колдомедики ругались и штопали меня, а потом все начиналось сначала... Еще более ужасным было то, что мне не разрешалось есть нормальную пищу. Конечно, операция, проводимая магами, проходила существенно быстрее и качественнее, но это не избавляло пациента от необходимости потреблять пищу. Все, что давали мне эти гадкие врачи — мясной сок и... мясной сок.

Но я был бы не Поттером, если бы даже в таком состоянии не нашел приключений на свой хвост. Однажды я, под видом пантеры, выбрался из палаты и начал бегать по больнице. Медсестрам стоит отдать должное — даже на каблуках они отставали от меня ненамного. Если изначально моей целью было простое исследование этажа и небольшая разминка лап, то потом я стал просто носиться по всем этажам, заставляя смеяться детей и отчаянно ругаться раскрасневшихся медсестер. При моем появлении все колдомедики мужского полы старались убраться с пути и долго смотрели в след, однако не пытаясь помочь сотрудницам.

Как ни странно, поймала меня маленькая девочка. Она сидела на скамеечке в коридоре пятого этажа (моя палата находилась здесь же, но я не поленился намотать три круга по всем ярусам) и болтала ногами. Увидев выбегающего из-за угла «большого котика», за которым бежало штук двадцать женщин и девушек в форме медсестер, девочка встала посреди коридора попыталась «поймать» меня в объятья. Я резко затормозил, увидев эту малолетнюю преграду, и угодил подбородком ей в макушку. А потом замер и заурчал, когда девочка начала гладить меня, восторженно бормоча. Мур, давай, за ухом еще, и щеки, да, ой как пррриятно... Персонал больницы был в шоке, а меня оторвали от нее только через час. Оказывается, на ней лежала какая-то отвратительная порча, из-за которой девочка медленно умирала. Колдомедики не знали, что с ней делать и изо всех сил пытались найти способ её вылечить. Сама же пациентка, то ли подслушав, то ли предчувствуя что-то плохое, замкнулась в себе и перестала со всеми разговаривать. Меня и увели от неё потому, что организм требовал возвращения в человеческую форму, а девочке явно не стоило видеть, как открывается моя рана.

* * *

В другой раз под видом пантеры я не стал бегать по лечебнице. Но в палате было скучно, у «кисы» чесались когти, и она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы немножко пройтись. И я прошелся. Задался целью исследовать этаж и просмотреть десяток палат — авось найду ту девочку, она хотя бы меня пожалеет. Однако девочку я не нашел, зато нашел кое-что другое. Ладно, кое-кого другого...

Началось это с того, что я, не глядя, задом прошел в палату. Почему задом — потому что спешно пытался найти хоть что-то, что бы спрятало меня от колдомедика, который как раз показался на том конце коридора. Дверь в палату оказалась открыта, и я просто ввалился туда. Просидев под дверью с минуту, и прислушиваясь к звукам за ней, я не сразу обратил внимание на учащенное дыхание и негромкое попискивание, отдаленно напоминающее призывы о помощи. А когда услышал и обернулся...

Рональд Уизли, собственной незабвенной персоной, лежал на кровати и огромными глазами смотрел на меня. Рот у него то и дело раскрывался и закрывался в безмолвном вопле. Когда я еще и обернулся к нему, слегка обнажив клыки, (никаких крамольных мыслей — я раскрыл пасть, чтобы лучше почувствовать запахи в комнате!) он, кажется, вообще чуть в обморок не упал. Я его не виню. Когда такая большая киска с оскаленной пастью заглядывает в твою палату, вольно или невольно задаешься вопросом — а не кусается ли она?..

В общем, вид Рона меня повеселил. Я ухмыльнулся еще шире, а мой однокурсник побелел еще больше. С видом хозяина я прошелся по палате, с интересом заглядывая во все уголки и шкафы (это была одноместная палата, как у меня), стараясь не подходить к кровати Уизли ближе чем на метр. Он и так был испуган дальше некуда. Довольно быстро я устал и заскучал — ничего принципиально нового в этой палате не обнаружилась, так как она мало отличалась от моей собственной. Мой взгляд наткнулся на кресло рядом с кроватью, на котором лежало что-то темное. Движимый одним хулиганским порывом, я потянул это темное с кресла и уронил на пол, чтобы разглядеть поближе. Вязаный свитер. С большой буквой «Р». Ну, был ваш, стал мой. Я оттащил свитер в угол, расправил поудобнее и... улегся на него с самым независимым видом.

Рональд довольно быстро справился со своими эмоциями. В течение еще минут пятнадцати он подозрительно косился в мою сторону, но быстро увлекся чем-то другим и про меня временно забыл. Я увидел то, что заметил не сразу — Рон читал книгу. Книгу! Не каталог «Все для Квиддича», ни любимую «Историю Квиддича»! Это была довольно большая книга с серой обложкой и без надписей. Я жопой почувствовал, что здесь и не пахнет бладжерами.

В течение еще нескольких дней все проходило по почти одинаковому расписанию — я приходил в палату Рона (когда меня оставляли в покое), ложился в «своем» углу, на «своем» свитере, и лежал там. Уизли читал, и обращал на неожиданного гостя все меньше внимания. А я сделал удивительное открытие! Меня-таки водили за нос! Точнее, того меня, что до амнезии учился и хулиганил в Хогвартсе.

Познакомились мы еще до Хогвартса. Семья Уизли когда-то давно приходила на приемы, которые устраивали папа с мамой. Последний раз они приходили, когда мне было лет семь. Рональд как-то сразу задрал нос и, едва мы оказались одни, стал задавать глупые вопросы и вставлять свои грубые комментарии. Я, не отличавшийся и в те времена особым терпением, дал рыжику в нос. Он ударил в глаз. Дальше драка не пошла — на нас обратили внимание взрослые.

В следующий раз я встретил Рональда только Хогвартс-экспрессе. Мы встретились в узком коридоре, и как-то сразу почувствовали острую неприязнь друг к другу. Вернее, я-то точно её почувствовал. Я «вежливо» попросил Уизли убраться с моего пути. Он не менее вежливо послал меня к моей далекой прабабушке. Все вновь закончилось потасовкой. Однако когда мы стояли в Большом зале, ожидая своей очереди, чтобы надеть Шляпу, я выглядел не в пример лучше рыжика — Малфой помог мне привести в порядок одежду, а вот Рональд так и пошел к шляпе с рассеченной губой, синим глазом и помятой грязной одежде.

Дальнейшие наши отношения проходили в таком же порядке. Встречаясь в школе, мы перебрасывались сначала словами, затем искрами из палочек. После обычно нашу перепалку замечал кто-нибудь из старших (или преподаватели, или старосты) и с нас снимали баллы. В какой-то момент, я даже и сам не успел заметить в какой, наши перебранки стали начинаться не с моих слов, а с действий рыжика.

За три года у меня успел в голове сложиться образ высокомерного и грубого мальчишки, лентяя и явного неудачника. И этот образ стойко держался эти три года и пару месяцев. Амнезия показала, что я сам довольно глуп и невнимателен.

Рон отнюдь не был глупцом. Он поставил себе какую-то определенную цель и твердо к ней шел. Я не заметил какой-то особой любви к книгам, но вот интерес к определенной тематике был. И это был отнюдь не квиддич. Однажды я, движимый Шилом, подобрался поближе к давнему недругу и заглянул ему в книгу. Это была медицинская энциклопедия. Он успел немного привыкнуть к моей компании, поэтому Рональд не стал вжиматься в угол, увидев мою морду так близко. Провел рассеяно по моим ушам и вновь погрузился в книгу. Я устроился в «своем» углу и стал думать. Наблюдал за его поведением и его характером. С медсестрами он вел себя сдержанно и дружелюбно, в то время как тот Уизли, которого образ которого сложился у меня в голове с первого курса, вел бы себя глупо — стал бы бахвалиться, краснеть и говорить глупости.

Почему он не попал в Слизерин?

По той же причине, по которой я не попал в Гриффиндор. Не хотел.

* * *

В коридоре раздался какой-то шум. Я лежал на темном свитере Уизли неподвижно, плотно сжав зубы и крепко прижимая голову к лапам. Меня начали донимать боли в животе теперь еще и в образе пантеры. Это было плохо. Или хорошо — значит, пантера становится ближе к моему анимагическому облику. Хотя в данный момент меня это беспокоило в последнюю очередь — было слишком больно и неприятно.

В палату заглянула знакомая мне женщина. Немолодая, строгая, с длинными черными волосами и очками в железной оправе. Она оглядела комнату цепким взглядом и мгновенно заметила меня. Упс. Финита ля комедия.

— Ах, вот вы где! Вас ищут уже по всей клинике! Немедленно вернитесь в свою палату, мистер Поттер!

Я, с деланной ленцой, поднялся, подтянулся, и неторопливо пошел к выходу. Но уже стоя перед самым порогом, не удержался, и, глянув напоследок через плечо, показал ошарашенному Рональду зубастую ухмылку. И вышел.

* * *

Когда мы, наконец, вернулись в школу (спустя две недели после того инцидента), близился первый тур. Первым делом меня вызвали к директору, где я, покаянно опустив голову и рассматривая узор ковра (красные фениксы вперемешку с лимонными дольками), слушал глубокомысленное и укоризненное молчание Дамблдора. Говорил за него его феникс Фоукс, который бросал на меня не очень довольные взгляды и время от времени пронзительно вскрикивал. В конце концов меня отпустили, пожурив напоследок и попросив больше не нападать на студентов. Можно подумать, я это каждый день делаю...

Школа была рада моему появлению! Я понял это, едва войдя в Большой зал. Кто-то из студентов, может быть, и не был счастлив, но родная школа поприветствовала меня приятным теплом где-то в районе живота. Дурмстрангцы и шармбатонцы смотрели на меня еще более настороженно и испуганно, но слизеринцы, с привычной сдержанностью, мне обрадовались. Малфою, кажется, только Крэбб с Гойлом мешали сплясать от радости. Я тоже был рад видеть все эти глупые рожи и белобрысого друга.

Однако следующий день показал, что кое-кто не испытывал благоговения при виде моей бесценной туши. Во время завтрака на меня спикировала злая сипуха. Она бросила свою письмо мне в пюре, попыталась выклевать глаз, стащила здоровенный кусок бекона с тарелки Нотта и улетела. В общем, вам ясны причины, по которой это письмо я открывал очень осторожно — на вытянутых руках и приготовившись сразу отбросить бумагу, если что-то случилось. Отбросить я не успел, хотя ничего и не случилось. Просто спустя мгновенье, как я раскрыл конверт, точно напротив моего глаза оказался длинный железный шип. Пару миллиметров ближе — клиника Святого Мунго получила бы своего пациента обратно. От кого пришло письмо было и так понятно — знакомый изящный почерк с завитушкой на букве «р». Джиневра. Хм, наверное, у неё была не очень приятная неделя, после той дуэли...

— Друг, послушай что я тебе скажу... — негромко сказал мне Драко, когда мы выходили из Большого зала — меня еще немного колотило, — не делай так больше.

— Постараюсь, — очень.

* * *

В тот же день я решил не откладывать в долгий ящик своё любопытство. Поэтому перед ужином я поймал Рональда и, не слушая его грязных ругательств и оскорблений (прямо как в старые добрые времена, аж прослезиться хочется...), я толкнул его в пустой класс и зашел следом. Закрыл дверь, на всякий случай наложил заглушающее заклинание и обернулся к рыжику. Ругаться тот перестал, но выглядел растрепанным и недовольным, словно большой воробей.

— Успокойся, туземец, я с миром, — пафосно изрек я.

И я увидел.... Просто волшебное превращение. Всего секунду назад передо мной стоял злобный болотный хмырь, готовый порвать меня на тряпки из благих побуждений, а сейчас... серьезный мрачный парень, глядящий на меня с любопытством хирурга-новичка.

— Слушай, Уизли, какой Мерлина ты ведешь себя как идиот? Ты же не дурак... Ну, или не совсем... — я не знал как оформить в удобоваримую тираду свои мысли и домыслы, поэтому вышло не совсем красиво, зато понятно.

— Спасибо за лестный отзыв, о, великий отпрыск древнейшего и благороднейшего рода Поттер!.. — Рональд отвесил шутовской поклон в духе сэра Николаса, и продолжил неожиданно серьезным и немного угрожающим голосом, — послушай что я тебе скажу.Не лезь не в свое дело.

Рыжик спокойно обошел меня, снял заглушку, открыл дверь и вышел. Я постоял немного в раздумьи, а затем решил махнуть рукой. Действительно это ведь не мое дело. Но на душе как-то полегче стало — нет больше недомолвок и мистики. Теперь я прекрасно знаю, что Рон так же играет на публику, как и... в сущности, бОльшая часть людей. Закрывая дверь класса, я подумал, что теперь мир стал намного интереснее и загадочнее. Странно. Я уже давно отвык от этого. Кто бы мог подумать, что ощущение вселенской тайны вернет мне никто иной, как Рональд Уизли.

* * *

Спустя пару дней, на выходные, я вновь пересекся с Крамом. До этого мы не могли нормально пообщаться, так как вся дурмстрангская группа ходила на уроки вместе с седьмым курсом, на завтраке все были, как правило, сонные, на обеде парни не замечали ничего кроме еды, а на ужин приходили изредка — наверное, занимались на своем корабле.

Виктор стоял возле фонтана во дворе с метлой на плече и, когда я подошел к нему со спины, меня не заметил.

— Кого-то ждешь?

Крам еле заметно вздрогнул и резко развернулся, выбросив воздух кулак, в районе моего уха. Я едва успел отскочить в сторону.

— С ума сошел?!

Виктор слегка смутился, и спрятал руку в карман.

— Прости. Я думал... не важно.

Повисло немного нервное молчание. Я еще приходил в себя от испуга, а Крам рассматривал каменные плиты под ногами.

— Слушай, а у вас есть квиддичное поле? — внезапно спросил он.

— Да. Хочешь похвастаться своими знаменитыми умениями?

— Хм, ну это тоже было бы неплохо. Я вряд ли найду себе достойного соперника.

— Ну, не скажи! Спорим на... желание, что я поймаю снитч быстрее тебя?

Он смерил меня недоверчивым взглядом, усмехнулся и кивнул.

— Давай. Я, так уж и быть, соскребу твои останки с квиддичного поля, когда поймаю снитч.

— Посмотрим кто кого! Подожди только, у меня метлы нет... Малфой!

Ну прямо удивительно, как мой друг умудряется оказываться в нужное время в нужном месте? Драко вопросительно глянул на меня из-под бровей, стоя вместе со своими неизменными телохранителями в тени вишни и присматривая за зелено-серебряными первокурсниками.

— Одолжишь метлу?

Реакция Драко была... несколько странной. Он словно подавился воздухом и быстро направился ко мне.

— Ты уверен? Может, тебе лучше сразу к мадам Помфри обратиться? — Забота о моей персоне так и прет...

— Ты дашь мне метлу?

Несколько секунд друг смотрел мне в глаза, а затем медленно кивнул.

— Я иду с тобой. — Ну кто бы сомневался.

Впятером мы направились в сторону стадиона. Метлы учеников находились в тех же помещениях, где и школьные. Никому еще в голову не пришло украсть или взять себе чужую метлу без разрешения хозяина. По крайней мере, на моей памяти. Хотя ходили какие-то подозрительные слухи про Пивза и о том, как он стал полтергейстом...

Взяв снитч из учебного сундука, мы с Крамом вышли на середину поля. Драко встал между нами, Крэбб и Гойл, с палочками наготове, рядом с кольцами. Мой друг еще раз внимательно посмотрел мне в глаза и отпустил снитч, который сразу исчез из вида.

— Дадим ему улететь. — Немного хриплым голосом предложил Малфой. Мы кивнули.

Я крепко сжал коленями Малфоевский Нимбус-2001. У Крама метла была незнакомой мне марки, но точно не Молния, на которой он летал на Чемпионате. Когда он показывал метлу, я успел только различить какую-то непонятную надпись «Sapsan».

Драко дунул в наколдованный свисток и мы сорвались с места. Радость полета мгновенно наполнила меня до отказа. Почему я раньше не садился на метлу? Почему, от одной мысли о квиддиче у меня начинала болеть голова? Мерлин его знает, потому что едва я оказался в воздухе, как меня наполнил невообразимый восторг и адреналин. Хотелось закричать во всю мощь легких и, хохоча, пролететь над самой головой бледного друга, который следил за мной слишком напряженно.

Однако пришлось опомниться. Пока я летал вокруг стадиона, Крам успел подняться выше уровня колец. Он неторопливо летал от одного конца поля к другому, внимательно оглядываясь в поисках золотого мячика. Я заставил себя сконцентрироваться и тоже начал искать золотую искру.

Десять минут прошли в бесплодных попытках найти маленький шарик. Он словно сквозь землю провалился, а не взлетел. Хотя, чего я хочу? Это ведь учебный снитч. Он быстрее и шустрее того, что выпускают на матче. В нем больше магии, и он остается таким же быстрым на протяжении шести часов, пока его опять не накачивают магией. Тот же снитч, что выпускают на игре, имеет куда меньший запас магии, но зато был более маневренней...

Перед глазами мелькнуло что-то желтое и я рефлекторно рванул вперед. Снитч летел дразнящее близко, всего в паре метров, но рука у меня была короче. Шарик не петлял и летел пока что по прямой, но я знал, что это ненадолго. Спустя несколько секунд я краем глаза заметил Крама, который летел немного выше. Когда до столба среднего кольца оставалось всего ничего, снитч резко свернул в сторону и вниз. Я с трудом избежал столкновения с шестом, резко развернул метлу и бросился за снитчем, который заметно ускорился. Откуда-то сверху послышалась незнакомая ругань — Виктор предполагал, что мяч уйдет вверх. Я позволил себе на секунду отвлечься, чтобы посмотреть далеко ли соперник, а снитч за это время успел вновь поменять траекторию и теперь пикировал вниз. Расстояние небольшое, всего четыре метра, из такого пике легко выйти, но снитч не менял направления движения до победного конца — я даже на какое-то мгновение подумал, что мячик потерял магию и лежит в траве, но тот вновь задорно блеснул золотым перед моими глазами и резко полетел вверх. Я рванул метлу на себя и устремился следом.

Ветер шумел в ушах, Крам летел где-то рядом, и все было хорошо, пока земля была в десяти метрах. Но потом начались проблемы. Хотя я, кажется, совсем не могу без них...

Вместо того чтобы лететь вертикально вверх моя метла взбрыкнула и попыталась меня сбросить. Ей это почти удалось, но я только крепче прижался к гладкому древку и метнулся вправо. Виктор крикнул что-то, кажется, нецензурное и нырнул вниз, чтобы избежать столкновения со мной. Спустя секунду он опять крикнул что-то, потому что снитч, который по всем законам магии должен был нырнуть вниз, развернулся вправо.

Десять минут мы летали с Крамом и снитчем наперегонки. Снитч лидировал, а я пытался удержаться на метле, которая внезапно решила, что разбиться в щепки о трибуны на полной скорости — самый романтический конец. Я был с ней в корне не согласен.

Настал момент, когда снитч вновь вошел в пике. Метла внезапно совершенно перестала меня слушаться — она тоже нырнула в пике, но напрочь отказывалась куда-либо сворачивать. Крам прокричал мне что-то, но я не слышал. Я протянул руку, чтобы поймать снитч, который летел почти рядом и совершенно перестал следить за метлой. Что-то начал орать Малфой, к нему побежали Крэбб и Гойл, с трибун послышался странный шум...

Когда моя рука сомкнулась на золотом мячике, метла резко рванула вперед. Послышался какой-то хруст и меня поглотила тьма...

* * *

Наверное, это действительно свинство — попадать в Больничное крыло спустя несколько дней после выписки из клиники Мунго. С этим я согласен. А вот с тем, что я кретин, дебил, умственно отсталый придурок, не умеющий думать собственной деревянной башкой, в которой давно нет мозгов, потому что их съели страшные жуки-короеды, я не согласен.

Но у меня сломана челюсть и я не могу возразить.

Спрашиваете, кто на меня так сердит? Мой лучший друг, Драко Малфой. Самое обидное — Крэбб время от времени ему поддакивает, а Гойл помогает искать нужные слова. Крам ждет своей очереди немного позади, но от его взгляда тоже лучше не становится. Мадам Помфри успела уже скрыться, но я уже успел выслушать и её мнение.

Причина столь бурной реакции моего друга заключается в том, что я не помнил о том, что случилось в конце второго курса. Тогда я тоже очень неудачно приземлился в погоне за снитчем. С тех пор мне противопоказано садиться на любую метлу. Кто-то наложил на меня вредное, но очень сильное проклятье, из-за которого любая метла в моих руках просто начинает беситься. Чтобы снять проклятие, нужно знать, кем оно наложено. Именно этим и занимались мы с родителями летом, после второго курса. Мастеров, способных так подгадить, было немного, но найти их было куда труднее.

В общем, в теении получаса я имел возможность выслушать весь запас ругательств, в том числе и русских — Виктор специально для меня после каждого сравнения переводил фразы на английский. Я мог только слушать и кивать. Потому что не имел возможности даже спрятать голову под подушку. В конце концов вышла мадам Помфри и выпроводила докучливых посетителей вон, громко хлопнув дверью перед носом моего декана, который явно собирался добавить к вышеназванным сравнениям еще парочку. Я утешался мыслью, что когда колдомедик меня отпустит, все мои дядечки-нянечки успеют остынуть и выбрать для меня какое-нибудь другое наказание. С этой мыслью я и заснул...

* * *

Вот и настал день первого тура! Солнышко светит, птички щебечут, чемпионы бледнеют с каждой минутой все больше... Красота!

Толпа зрителей направлялась в сторону площадки, где должно было проходить действо. Слизеринцы, как обычно, шли тесной группкой, негромко обсуждая шансы и делая ставки. Почти все решили поставить на Крама — хоть и темная лошадка, но учится он в Дурмстранге, а значит не один козырь в рукаве имеет. В нашего хаффлпаффского парня мало кто верил, но были и такие. А вот на шармбатонку смотрели с некоторым презрением. За то время, что она была в нашей школе, никаких особых талантов за ней не наблюдалось. Исключая, конечно, красоту и чары вейлы. Девчонки госпожу Делакур на дух не переносили, и причины на это у них, разумеется, были — стоило только привести себя в порядок, быть готовой игнорировать заинтересованные взгляды и внутренне ликовать от внимания противоположного пола, как тут же мимо по коридору проходит "шармбатонская курица" и все парни пускают слюни, а на тебя не обращают внимания.

В загоне заканчивались какие-то приготовления. Вся площадка представляла собой нечто вроде каменной пустыни — высокие и низкие валуны неровной формы, как в горах выше двух тысяч метров.

Посреди арены был выложен каменный «очаг», над которым в данный момент колдовали... плохо различимые среди седых скал фигуры в серых мантиях. Бэгмен тяжело пыхтя и отдуваясь, ввалился на собственное место комментатора. Повозился немного, наложил заклинание соноруса, и над стадионом разнесся его преувеличенно бодрый и задорный голос.

— Уважаемые зрители! Студенты и преподаватели! Гости и судьи! Я объявляю восемьдесят третий Турнир Трех Волшебников открытым! — трибуны ободрительно зашумели, кто-то даже запустил фейерверк, — Бэгмен широко улыбнулся и продолжил. — Участники должны были подготовиться к первому испытанию, и сегодня они покажут, на что способны! Итак... — зрители затихли, правильно истолковав его тон. — Цель наших чемпионов — завладеть вот этим! — Судья левитировал над полигоном блестящее золотом яйцеподобное нечто. — В нем находится ключ ко второму заданию. За этот этап будет присуждена оценка по среднему баллу среди судей, максимально возможный — десять. И первым, кто должен будет пройти испытание будет... Се-е-едрик Диггори-и-и! — яйцо медленно опустилось вниз, и теперь я заметил, что там лежат другие — вполне обычные.

Наши, хогвартские ученики, дружно взревели, приветствуя чемпиона. Эх, патриотизм, есть патриотизм... Диггори, вперееед!!

Прозвучал свисток и хаффлпафовец вышел на площадку, бледный как Кровавый Барон. И бледность его была вызвана явно не волнением. Только после того как появился первый участник, в загон ввели... его первое испытание... дракона...

Так, и какова задача, еще раз... Просто забрать яйцо? Одно яйцо? Черт, я только собирался взять свои слава назад, по поводу легкости заданий... В прежние времена вместо этого чемпиону пришлось бы победить дракона и заставить его склонить голову, чтобы иметь возможность срезать у него маленькие чешуйки под глазами — самые ценные компоненты в любом зелье, да и просто прекрасный трофей. Здесь же яйцо можно добыть любым другим способом, не побеждая рептилию. Даже если акцио не подействует, дракона можно усыпить, ослепить, обмануть, отвлечь... Эх, куда катится магический мир и старые традиции?..

Сейчас перед хаффлпаффцем была озлобленная самка шведского тупорылого дракона. На самом деле эти драконы не настолько злобны и ужасны, какими их описывали древние волшебники. Они (драконы) всегда старались прятаться в диких и наиболее пустынных местах, подальше от людей. А все жертвы, которые приписывали этим драконам, чаще всего гибли просто от своей глупости.

Наконец, шум на трибунах стал тише. Множество глаз сейчас наблюдали за простым хогвартским парнем, который в уме, наверное, уже успел проклясть и Турнир, и Дамблдора, и Министра, и весь магический мир заодно. Несколько минут Диггори разглядывал дракониху, выглядывая из-за большой каменной скалы, куда загнала его первая же струя пламени. С трибун я видел, что губы парня шевелились, а палочка в дрожащих руках выделывала какие-то не очень уверенные пасы. Видимо, заклинание не удалось, поскольку ничего не произошло, а хаффлпаффец довольно громко выругался. На звук его голоса отреагировала дракониха и пустила длинную струю синего пламени, которая разбилась о каменную преграду и щедро осыпала землю огненными искрами. Девчонки (со всех факультетов!) дружно вскочили и тревожно запричитали, а затем облегченно выдохнули, когда невредимый Диггори выскочил из убежища, чтобы спрятаться за другим камнем.

Я наблюдал его метания со все возрастающей скукой. Драко рядом со мной кривился и плевался, что-то бурча себе под нос.

— Неужели ты поставил на хаффлпафф, мой скользкий друг?

— Будь проклят длинный язык Забини, будь проклят я, что слушал его речи... — пробормотал в ответ Драко, сильно дергая себя за светлые волосы.

— Ну, может что-то еще изменится...

— Напомни мне об этом раньше, чем выйдет Крам, договорились?

Я хмыкнул и продолжил смотреть на метания обезьянки от одной каменной скалы к другой.

Кажется, Диггори впадал в отчаяние. Он предпринял еще несколько попыток выполнить какие-то заклинания, но, похоже, они не действовали. А время тикало...

Внезапно из-за скалы, совершенно с другой стороны от той, где сидел хаффлпаффец, выскочила собака и бесстрашно бросилась в сторону дракона. Зрителям потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что собака была ненастоящая, и некоторые энтузиасты уже хотели выбежать в загон, чтобы поймать бедное животное. Животное, меж тем, завладело вниманием драконихи и начало её дразнить. Рептилия раздраженно щелкала длинным хвостом, чихала пламенем, но не отходила от гнезда. Похоже, это заставило Диггори плюнуть на все, так как он сам внезапно выскочил из-за скалы и, перебегая от одной каменной преграды к другой, уверенно двигался к гнезду. Несколько шагов, на носочках...

— Еще немного!!! Давайте, мистер Диггори!

Вот кто его за язык тянул-то, а?! Парня, уже протянувшего руку, чтобы схватить золотой бок яйца, окружило пламя. Девчонки, уже не скрывая эмоций, дружно завизжали, переорав даже сонорус Бэгмена. Преподаватели вскочили со своих мест, драконологи забегали и засуетились вокруг барьера, десятка два работников питомника направили палочки на шведского тупорылого, но долго это не продлилось.

Когда стена огня спала, зрителям предстала картина вполне живого и здорового Диггори, правда немного закопченного, но с яйцом в руках. Зрители дружно заорали (теперь уже не только девчонки) — кто от облегчения, кто от радости, а кто от разочарования. Парня увели (читай — унесли) в палатку колдомедика. Похоже, оценки судей ему увидеть не удастся...

Дамблдор поставил девять. Интересно, похоже, он учел, что Бэгмен практически сорвал испытание нашему чемпиону — не возопи тот на весь полигон, возможно дракониха и не заметила бы пропажи. Остальные жюри не были столь лояльны — Максим поставила шесть, Крауч — семь, Бэгмен — семь, Каркаров — четыре. Не сомневаюсь, десять он поставит только Виктору.

— Что ж, оценку судей мы увели. Пришло время для второго участника Турнира, ми-и-исс... Флер Делаку-у-ур!

Вейла выглядела не столь испуганно, как Диггори. У меня были некоторые мысли по этому поводу, и я не преминул их выразить:

— Похоже, птичка знала заранее, что будет на первом испытании.

— Значит, Крам тоже знает?

— Скорее всего. У директоров своя логика. Наверное, только мы такие правильные и честные — выпустили своего чемпиона без знаний о драконах.

— Тогда наши шансы совсем малы. Несколько баллов Диггори сняли как раз из-за времени — он слишком долго трепыхался.

Пока мы переговаривались, в загон ввели другого дракона. Зеленый, покрытый гладкой чешуей, он извивался в магическом ошейнике и то и дело громыхал мощными задними ногами. Увидев яйца с очередным золотым призом, сверкнул глазами.

— Валлийский зеленый дракон, — отозвался на мои мысли Драко, внимательно рассматривая «зверушку».

Я нервно заржал. На меня покосились, но ничего не сказали. Да они издеваются! Еще бы голубого карлика вывели! У них кончились драконы?! Ни одного опасного! Ни хвостороги, ни огненного шара, ни ядозуба, даже обычного скального дракона нет! Никакой экзотики...

Тем временем прозвучал свисток, обозначающий начало испытания. Флер начала медленно продвигаться вперед, прячась за валунами. Она действовала и соображала куда быстрее Седрика — значит, действительно знала о предстоящем задании. Наконец, девушка остановилась за одной скалой и замерла, приготавливаясь. В следующий миг все зрители (ну, и я в том числе) дружно охнули. Делакур выскочила на открытое место, прямо перед мордой драконихи. Та от такой наглости даже замерла на долгие семь-восемь секунд. Наверное, этого Флер и требовалось, так как она начала действовать сейчас же.

Девушка скинула легкую мантию, оставшись в одной майке и юбке, и начала... танцевать?! Валлийская "зелень" тоже малость оторопев, недоуменно склонила голову перед девушкой. Моя первая мысль — обед с кружевной оторочкой.

Сбросив оцепенение, я понял, что происходит, хотел уже засмеяться и крикнуть этой дурочке, что магия вейл вряд ли подействует на самку дракона, и что ей лучше сейчас же спрятаться, но...

... но теплые огоньки мелькавшие перед глазами, так приятно кружили голову...

... но светлые снежинки так легко танцевали в воздухе...

... но голова вдруг так закружилась, легко и плавно, словно я не стоял на твердом полу, а летел... летел вниз... навстречу облакам и звездам... навстречу двум ярким рубинам, что глядели на меня прищуренными глазами ворона...

— Поттер! — негромко громыхнул чей-то голос у меня под ухом.

Я почувствовал толчок в бок и резко подскочил. Крэбб улыбнулся и похлопал меня по плечу, едва его не вывихнув.

— Не смотри на неё, а то опять уснешь.

Винсент отвернулся и начал осторожно будить сидящего рядом Нотта. Сзади то же самое делал Грегори с Пэнси Паркинсон. Я помотал головой и тут же за неё ухватился. Головокружение никуда не делось, но приятным быть перестало. Стараясь не смотреть в сторону загона, я начал расталкивать Драко, который, устроив голову на руках, пускал слюни на свою мантию. Когда я его встряхнул, он лишь недовольно что-то пробормотал и попытался заехать мне кулаком в глаз. Тоже мне аристократ. Я увернулся, обиделся, и решил применить подлый прием.

— Вставай Драко, твой отец здесь...

— Что?! Где?! Рад видеть тебя, о... — Малфой вскочил на ноги и ошарашенно стал оглядываться, моргая от яркого света.

Обнаружив, что отца рядом нет, он обернулся ко мне за разъяснениями.

— Делакур усыпила... всех. И дракона, и судей, и зрителей... И тебя, и меня, и отца твоего... — глубокомысленно изрек я.

— Заткнись, я понял.

Я решился посмотреть, что твориться в загоне и обомлел. Шармбатонка обошла дракона и подошла к гнезду с яйцами. Дракониха не возражала — она спала, повернув голову к гнезду и тесно прижавшись шеей к когтистым лапам, негромко рыча и выдыхая маленькие колечки дыма.

Большая часть зрителей уже успела очнуться, как и жюри. Все затаили дыхание, зорко следя за действиями девушки. Она уже определенно могла получить гораздо больше баллов, чем Диггори, хотя бы потому, что управилась куда быстрее. Да и ран не получила...

Словно откликаясь на мою мысль, дракониха недовольно шевельнула крылом, открыла на мгновение глаза, и... чихнула струей кинжального пламени. Флер, уже схватившая яйцо, вскрикнула от неожиданности и боли — пламя задело её юбку и да быстро загорелась. Шармбатонка отвлеклась, чтобы сбить веселые красно-голубые язычки с чернеющего шелка, а дракониха, услышав посторонние звуки, очнулась окончательно и выпустила еще один всполох огня, уже более прицельно. К счастью, драконологи уже выбежали на площадку и закрыли чемпионку мощным щитом.

Зрители, еще не совсем отошедшие от сна, неуверенно зааплодировали. Вскоре овации стали громче и увереннее, и Флер Делакур гордо покинула загон под громкий свист и рукоплескания.

— Во ведьма... Во дает... — слышались восторженные слова тех, кто до первого испытания поносил шармбатонку последними словами. Впрочем, девушки остались при своем мнении. Дай им волю — обязательно бы пустили в дракониху заклинание щекотки и посмотрели бы, что будет.

— Мда. У Диггори нет шансов, — уныло сказал Драко, чей несчастный вид заставил бы и мантикору расплакаться.

— Путь оптимистом, друг. Ты же поставил на Диггори не тысячу галеонов? — Драко смотрел на меня взглядом голодного вурдалака, и мой собственный оптимизм начал медленно испаряться. — Драко, ты что, хочешь сказать, что?.. Драко, ты... ты идиот.

— Поттер... прошу тебя... умолкни...

Я понял и обернулся к загону, чтобы увидеть решение жюри. Дамблдор — девять. Максим — десять. Крауч — восемь. Бэгмен — семь. Каркаров...

— Жмотина. — буркнул я, уныло рассматривая пятерку в воздухе.

— Итак, остался последний чемпион! Теперь с драконом должен будет справиться Ви-и-иктор Кра-ам!

Бурные овации и свист. Тяжело определить, за кого болели больше — за Диггори или за Виктора. За хаффлпаффца стоял весь Хогвартс. За Крама — маленькая группа из Дурмстранга и любители Квиддича, которых в Хогвартсе... четыре факультета за вычетом магглорожденных. Да и те за редким исключением.

Когда в загон ввели последнего дракона, я остро пожалел о своих предыдущих мыслях о экзотике. Из всех претендентов на кубок Турнира, только Виктору так не повезло. Китайский огненный шар — даже я знал, как он выглядит. Самой опасной считается венгерская хвосторога, но огненный шар уступает ей не намного. Только на число жертв — Шар исторически предпочитал китайцев, а хвосторога не брезговала и индусами.

Трибуны погрузились в тишину. Виктор не стал подходить к драконихе, как Флер (еще бы он танцевал), а запустил свое заклинание сразу, как только вышел из-за скалы и увидел рептилию. Заклинание угодило ей прямо в глаз. Наверно, это было больно, так как дракониха взревела и начала мотать головой, пытаясь сбросить слепоту. Пользуясь тем, что ящерица отвлеклась, Виктор подбежал к ней довольно близко. Услышав человеческие шаги, дракониха перестала реветь и вертеть головой, а замерла, опустив шипастую голову к земле. Крам тоже остановился. Около минуты оба были неподвижны. Затем ловец века вновь начал двигаться, но медленнее и осторожнее, обходя камни, практически на цыпочках и стараясь не выдавать себя. Хвостатое продолжало неподвижно сидеть, вслушиваясь в окружающую её тишину. Когда Виктор пнул какой-то камешек, рептилия отреагировала мгновенно — выпустила шар огня и замерла вновь, пытаясь понять, где находится её жертва. Крам пошел осторожнее. Пару раз он специально подбирал небольшие камушки и бросал их в стороне от себя, чтобы отвлечь дракониху. За десять минут он подобрался к боку рептилии, до чешуи оставалась пара-тройка метров. С меня успело сойти семь потов, а с дурмстрангца небось все сто. Дракониха отошла от гнезда с яйцами и сидела теперь повернувшись к ним в полоборота, на расстоянии нескольких шагов.

Где-то Крам допустил ошибку. Возможно, недооценил противника, может, переоценил свои возможности, а может просто забыл об опасности. В тот момент, когда Виктор поднялся на ноги с золотым яйцом на вытянутой руке, дракониха развернулась и сделала молниеносный рывок вперед. Она не зарычала и не стала плеваться огнем, в общем, по мелочам не разменивалась. Просто...

Хрум.

— ГРРРААААААААААААААААААААААААА!!!..

... сомкнула челюсти на яйце, вместе с левой рукой Виктора.

Я с дрожью вспоминают тот момент. Все зрители как один вскочили с мест и закричали. Шок, ужас, непередаваемое чувство паники... Но громче всех и страшнее кричал сам Виктор. Услышав вопль, дракониха резко дернула головой и Крама просто отбросило от неё. Ослепленную, плюющуюся огнем во все стороны рептилию драконологи связали и увели, но дурмстрангцу эту уже вряд ли могло помочь. В палатку колдоведьмы его уносили группой. Я кое-как затесался в толпу и оказался рядом с остальными дурмстрангцами, потеряв где-то по пути увязавшегося за мной Малфоя.

Мадам Помфри колдовала над окровавленной рукой. Бесконечные бинты были рубиново-красного цвета, казалось, даже пол был этого тошнотворного оттенка. Когда кровь смогли остановить, и прочистили рану, стало ясно, что квиддич для Виктора закрыт навсегда. Потом будут и истерики, и шок всего магического спорта, и обвинения Каркарова... Но все было видно уже сейчас, и что будет дальше, понимали все.

Кисть восстановлению не подлежала. Восстанавливать было попросту нечего.