Путь (бывш. Амнезия) (гет)

Еще раз извиняюсь за паузу) Читайте. По моему мнение, название главы полностью отображает её суть х) Но в голову ничего не приходит, эта глава — переходная. Приятного прочтения)

О продолжении Испытания и речи быть не могло. И пусть Чемпионы с драконами кончились, главное заключалось в том, что Турнир Трех Волшебников в очередной раз обзавелся кровавой славой. Тут уж даже вечные придурки Дред с Форджем поутихли. Все время, пока готовилось испытание они только и говорили, что им скоро семнадцать стукнет, и вообще, не справедливо их, главных красавчиков и умняшек Хогвартса оставлять в рядах зрителей. Сейчас же, похоже, близнецы всерьез задумались о том, что им будет затруднительно продолжать свои шалости без какой-нибудь части тела. Ну, вот, головы, допустим.

— Ты как? — нарушил я молчание.

Виктор молчал. Это происходило уже не в палатке первой помощи, а в Больничном крыле Хогвартса, спустя трое суток после третьего испытания. До этого дня мадам Помфри никого в отдельную палату не пускала. Хотя многие пытались коварно просочиться. Я, например.

— Нормально, кажется, — буркнул Крам.

Мы вновь замолчали. Я изо всех сил боролся с собой, но не смотреть на обрубок руки Виктора было слишком тяжело. Перемотанная белыми бинтами, она приковывала к себе внимание. Кое-как пересилив себя, я уткнул взгляд на свои руки, сложенные на коленях. Пальцы мне показались чересчур хрупкими.

— Сколько у меня баллов? — наконец заговорил дурмстранговец.

Я заметно расслабился и расправил плечи. Что-то, а говорить я люблю куда больше, чем молчать. Но до Забини мне как пешком до Канады.

— 15 баллов.

— Bilyat! — выругался Виктор, я лишь слегка приподнял брови. — Я надеялся на большее... На следующем испытании форы у меня не будет.

— Слушай, а зачем ты вообще пошел на этот Турнир? Ты и так достаточно популярен, да и деньги, я полагаю, тебе не нужны...

— Кхм... Насчет денег тут ты прав. Семья Крамов довольно известна у меня на Родине как артефакторы, и это дело приносит не плохой доход. Но дело не в этом. Видишь ли, Турнир для меня был последней возможностью не оказаться выгнанным из Дурмстранга с позором.

Я ошалел.

— Что?! Ну, ты даешь... Чем же ты так провинился-то? Меня вот уже четвертый год терпят, хотя я не последняя моль в этом замке...

— За успеваемость, — нехотя проговорил Виктор. — Из-за квиддичных тренировок я вынужден был пропускать занятия. Просто чудо, что я смог набрать проходной балл на шестом курсе. А в начале этого года, последнего, меня пообещали исключить, если не возьмусь за ум.

Я присвистнул. М-да... Не знал, что у мировой звезды квиддича проблемы с успеваемостью. Если об этом узнала наша знаменитая Рита Скиттер, она бы просто в обморок от счастья грохнулась. Ну, разумеется, после написания статьи.

— Ну, я, в общем-то, тоже успеваемостью не отличаюсь...

— Но ты же в школе не гонял лафу целый год!

— С чего ты взял?

Виктор не нашел что ответить на это. Я и сам не знаю, с чего меня вырвалась эта фраза. Амнезия крепко держала мои воспоминания под контролем. И честно говоря, меня это начинало раздражать сильнее, чем я мог предположить раньше.

— Значит, наша школа действительно более сильная, чем ваша, — на лице Крама появилась неуверенная улыбка, а я вздохнул с облегчением.

— Кстати, можно называть тебя как-нибудь сокращенно?

— А чем тебе мое имя не нравится?!

— Длинное больно.

— Ну ладно... Только никаких Виков!

— Что, девушки-фанаты заколебали?

— Ты не представляешь как...

— В таком случае... Тор, подойдет?

Крам на несколько минут задумался, а затем улыбнулся.

— Забавно...

— Что?

— Тор — это мне нравится. Ты знаешь, что существовал когда-то скандинавский бог, с таким именем? Бог молнии и грома, если мне память не изменяет.

— Тогда тебе точно подходит, — фыркнул я и, выдержав паузу, задал вопрос, который мучил не только меня, но и многих людей за пределами Больничного крыла. — Ты будешь участвовать дальше?

— Разумеется, куда я денусь... — Виктор поморщился и прикрыл глаза. — Вот если бы я остался без ног, тогда можно было снять с дистанции. А теперь придется играть до конца. Когда набирали группу для кубка, я сунулся туда только ради того, чтобы меня не выгнали. Даже подумать не мог, что эта чертова деревяшка выберет меня!..

Неожиданная исповедь Крама выбила меня из колеи, но я внимательно его слушал. Мда, если кто-нибудь из фанатов узнает об этом, его ждет сильное разочарование. Вместо лучшего ловца года, идеального парня-мечты всех девушек Европы, на месте чемпиона Дурмстранга оказался самый обычный парень со своими проблемами и неприятностями. И этот парень недавно попал в самую большую передрягу, какую только мог. Карьера игрока в квиддич — коту под хвост. Учеба в лучшей школе Европы с уклоном в изучение Темных искусств тоже не блещет успехами. Здоровье собственного тела безвозвратно утеряно. Есть, от чего впасть в отчаяние. Тем более, когда у тебя впереди еще два Испытания, не уступающих по сложности предыдущему.

— Эй, Гарри, о чем задумался?

Я мотнул головой, отгоняя депрессивные мысли и внезапно уцепился за брошенную фразу Виктора.

— Деревяшки? Ты о чем?

— О кубке, разумеется, — друг внимательно посмотрел мне в глаза и осторожно помахал правой рукой перед моим лицом. — Что с тобой?

— Да со мной ничего! — я отмахнулся от руки, как от назойливой мухи. — Это с тобой что-то! Кубок Огня — это каменная чаша, я помню, как она выглядит до сих пор — целые сутки на неё, как дурак, пялился, вместе с остальными слизеринцами...

— Какая каменная чаша? — переспросил Крам, почесывая бинтовую повязку. — Я точно помню, что бросал пергамент с именем в деревянное блюдо! Еще удивился тогда этой странной магии — огонь в деревянной посуде, которая не загорается и даже не коптится...

Мы замолчали, с недоуменным удивлением разглядывая друг друга. Это что же получается... Я видел каменную чашу, а Виктор — деревянную тарелку. Но видели мы, кажется, одно и тоже... Магия самого кубка? Или какой-то дурацкий розыгрыш?..

— Все, молодые люди, время посещений окончено! Мистеру Краму нужно еще принять зелья...

— В гробу я видел эти зелья... — пробормотал себе под нос Виктор, заботливо поправляя наволочку подушки, из-под которой выглядывала бутылка сливочного пива. Я был бы гадом, если бы не принес другу хоть какое-то утешение. Хоть и безалкогольное.

Пожав напоследок руку Виктору и сочувствующе ему кивнув, я покинул Больничное крыло... чтобы тут же столкнуться нос к носу с деканом, лучшим другом и толпой обеспокоенных фанатов ловца сборной Болгарии по квиддичу. Ух, повеселимся...

— Ну, как он? — тихо, словно боясь, что его расслышит сам Крам, спросил меня Малфой, судя по всему, единогласно выбранный лицом всех обеспокоенных.

Я молчал. Целую минуту пытался привести в порядок нервы, чтобы не заржать раньше времени и не выдать себя каким-нибудь мускулом. Я начал говорить негромким скорбным голосом:

— В депрессии. Умирает. Мадам Помфри ничем не может помочь. Яд уже проник в кровь и скоро достигнет сердца. Он уже достиг мозга — Виктор бредит и читает стихи на болгарском. Колдомедики ничем не могут ему помочь...

На фанатов было больно смотреть. Казалось, они сейчас прямо здесь лягут на пол и умрут, истекая соплями и слезами. Причем больше соплями. Господи, во что только люди не поверят... Голос еще чуть-чуть тише и больше скорби.

— Когда я уходил, Виктор хотел выпрыгнуть из окна, но медики его удержали. Ему отказали ноги. Больно смотреть, как он захлебывается слюной и не может дышать...

Мне кажется, или Северус бьются головой об стену, в четной попытке скрыть откровенный смех, готовый вот-вот вырваться?..

— Врачи сказали, что вторую руку придется ампутировать. Иначе она сама отвалится — яд заставил ткани омертветь. Виктор почти не дышит, харкает кровью и не может есть. Мне только что пришлось кормить его с ложечки — у мадам Помфри не хватает рук, чтобы успевать залечивать и закрывать нарывы. Боюсь, мы уже не увидим Крама среди живых, дорогие друзья...

Боже, только бы не расхохотаться... только бы не взвыть в голос и не начать кататься по полу от рож этих фанатичных придурков, идол которых «умирает» в Больничном крыле... какие же они идиоты... они даже не слышат, что я им говорю. У них умирает герой. И им все равно, что обычный парень, по имени Виктор, недавно лишился руки и что он терпеть не может кашу. И им точно плевать на то, что китайский огненный шар — абсолютно не ядовитый дракон — единственный в своем роде.

Я прошел мимо застывших учеников, потянул за мантию Драко и Северуса. Уж они-то точно пришли сюда не за Тором, а за мной.

— Гарри... ты очень жестокий человек. Ничего смешнее в жизни не видел... а твое откровенное вранье, в которое не поверит ни один вменяемый человек... — Драко картинно схватился за грудь, изображая пораженного горем студента-медика, которому не выдали зачетку.

— Драко, сердце с другой стороны, — негромко напомнил Северус.

Малфой торопливо поменял положение рук и прислушался.

— Мда, а я же испугался, что стал инфери.

— Итак, господа, зачем я вам понадобился? — спросил я, когда мы зашли в пустой класс, подальше от чужих глаз и любопытных ушей.

— Есть новости о твоих родителях, Гарри.

Я тут же напрягся. От благодушного настроения не осталось и следа. Прошло уже почти три месяца с появления моей непонятной амнезии, и никаких вестей о семье не было. Кроме заметки в газете тем утром.

— Был зафиксирован всплеск магической энергии палочки Джеймса в Лидсе. Через некоторое время — то же самое от палочки Лили, но уже в ста пятидесяти милях к югу. В той местности уже работают авроры. Нашли какие-то следы, но никого нет. Я подумал, что тебе нужно это знать.

Я осторожно присел на край парты.

— До этого пытались обнаружить след, но он потерялся в заброшенном особняке Прюэттов. Мы подозреваем, что Пожиратели зашевелились неспроста. В стране участились случаи пропажи людей — как магглов, так и магов. Очень похоже на первые годы прошлой войны, когда Лорд только начинал свою деятельность.

— И... что теперь мы будем делать?

— Будем ждать.(1)

Ненавижу эту фразу.

Драко же на нее отреагировал флегматичным пожатием плеч, мол "что еще остается?" и ободряюще ударил меня кулаком по плечу. Он вообще в последнее время совсем забыл о конспирации — лыбится без причины, как укуренный гриффиндорец, треплет мою мантию на виду всей школы, ругается в гостиной Слизерина с Пэнси из-за фасона нижней юбки прабабки Паркинсон, урожденной Малфой, чей портрет во весь рост висит у кабинета Чар. Я был слегка обеспокоен таким легкомысленным состоянием друга, но воспитательную беседу решил отложить на более подходящее время.

— Северус, а как поживает Дорея? — подмигнул мне Малфой.

Мне показалось или щеки Крылана приобрели немного красный оттенок?

— Э-э-э.... А почему я должен об этом... э-э... знать? Ну, хорошо вроде...

— А кто такая Дорея? — вкрадчиво спросил я. Ох, чувствую, ответ мне очень понравится.

— Никто!

— Дорея Найтхаус — невеста Северуса.

— Драко!

— Что Драко?

— Она не МОЯ невеста! То есть...

— Ну, была не твоя, станет твоей...

— Я не собираюсь ни на ком жениться!

— Ну, кажется Дорея другого мнения...

— Меня это не волнует!

— Да-а-а?!

— Да!

— Что, правда что ли?!

— Да!!

— На свадьбу пригласишь?

— Да!!!.. Что?!.. НЕТ!!!

— Первое слово дороже второго. Обустройством свадьбы будет заниматься моя мама — она всегда мечтала выдать тебя наконец под белы рученьки какой-нибудь умной дамы, чтобы ты ей глаза сильно не мозолил... Ну а маме будет помогать миссис Поттер, да Гарри? Ох, как они оторвутся на этом мероприятии... Лавины нарциссов и лилий... моря виски и ликера... бескрайние равнины канапэ...

— Метеоритные дожди из мяса невесомой цапли... косяки пирожных с начинкой из трех вкусов... а еще шикарный громадный торт из крема и сливок...

— Высотой в два этажа...

— Трехъярусный...

— На первом фигурки колбочек и бесконечных котлов...

— На втором горочки ингредиентов...

— А на третьем две фигурки в полный рост...

— Огромная летучая мышь из изюма...

— И змея из винограда киш-миша...

— Заткнулись оба!

— А еще хлопушки доктора Феерверкуса во всех салатницах...

— Прекратите! Не будет никакой свадьбы!..

— Почему?!

— Почему?!

— Гарри оставил дома кольцо, которая должна была передать мне Лили!

Молчание.

— И ты считаешь это достойным поводом не предложить даме своего сердца данный орган и свою руку?

— Северус я думал о тебе лучше, а ты...

— Ничтожество...

— Убожество...

— Слизняк...

— Идиот не видящий своего счастья...

— Кретин, который заставляет женщину плакать...

— Жалкая пародия на человека...

— Джентельмена...

— ... и достойного мага...

— Господа, а не кажется ли вам, что вы увлеклись?..

Мы переглянулись. Я мысленно прокрутил нашу с другом речь и пришел к выводу, что да. Мы еще не все сказали.

— Остается только добавить...

— ... что ты еще и трус...

— ...не желающий смотреть правде в глаза...

— ... и боящийся принять реальность.

— Вы закончили?

— Да.

— Нет.

— Что еще?!

— Я только хотел добавить, что тебе бы совсем не помешала женская рука...

— Еще хоть слово, господа, и до конца своей учебы в Хогварстве вы будете вынуждены проводить вечера в обнимку с зубной щеткой и ванной комнатой.

* * *

Фанаты моего розыгрыша не поняли, и лично мне не простили. Когда Тор вышел из Больничного крыла — вполне себе здоровый и довольный — фанаты уже разве что по нему панихиду не спели. Их останавливало пока то, что мертвого тела великого героя они не видели, правда, в безвременной кончине уже не сомневались. Через десять минут после того, как Крам вышел из лазарета, я встретил взъерошенного Малфоя, который, судорожно дыша и кашляя, прохрипел мне только одно:

— Беги.

Я поверил помятому виду и его испуганному взгляду, и побежал. Дело было на втором этаже, и я поспешил в сторону библиотеки — ученики, кроме рейвенкловцев, здесь редкие гости. Однако едва я вырулил из последнего поворота, как столкнулся нос к носу с Пэнси Паркинсон — она была в группе преследователей, и ко всему прочему, слышала мои скорбные речи. Несколько секунд она молча и с удивлением меня рассматривала, затем до мозга девушки дошло, кого она видит, и с грозным воем «Поттер!» это мопсоподобное создание рвануло в мою сторону.

Я развернулся и помчался в мужской туалет — не идеальное, но все-таки укрытие, к тому же находящееся на этом этаже. Но и тут меня ждало разочарование — я не успел добежать до туалета всего десятка метров, когда из него вышел... Джастин Стоун — один из самых ярых квиддичных фанатов (естественно, Тор был его кумиром). Семикурсник сориентировался быстрее Пэнси — он тут же крикнул кому-то «он здесь!» и припустил в мою сторону, с явным намерением начистить ро... подправить лицо.

Добравшись до передвижной лестницы, я прыгнул на первую попавшуюся ступеньку, которая в составе пролета тут же начала неторопливо поворачиваться и перелетать к площадке пятого этажа. Я оглянулся и всерьез забеспокоился за свою тушку — по мою душу собралось уже с десяток человек, совершенно разных курсов и факультетов. Мелькнула парочка синих гербов даже. И эта толпа уже нашла тот путь, который привел бы их ко мне...

К моему большому сожалению, это был выходной день, а потому гнаться за мной ученикам не могло помешать никакое расписание. На меня объявили облаву и спрятаться я нигде не мог. Гнали, как дикого зверя, с самих подземелий к башне Предсказаний. Я, не будь дураком, побежал к восьмому этажу, пока туда не добрались мои преследователи. Вспомнив, что Сириус говорил о какой-то комнате, которая способна выручить в любой ситуации как раз где-то рядом, я изо всех сил начал думать о безопасном убежище, куда можно забраться и переждать бурю. Появилась дверь, в которую я тут же торопливо юркнул и затаился.

Комната имела вид старого захламленного класса. Устроившись на какой-то пыльной парте, я достал карту Мародеров, чтобы отследить перемещения моих преследователей. Ага... Только что большая группа точек забежала на восьмой этаж. Вот точки постояли на одном месте, и начали расходиться в разные стороны. Ага, решили обыскать этаж, чтобы меня найти. Ну, ищите, ищите! А я тут пока посижу, поскучаю... Кстати, а как там Драко? Успел убежать? Ох, друг, да ты предатель! Устроился в кабинете учителя УзМС, вместе с Ремусом сидят, небось, чаек пьют, драконов обсуждают... А мне тут, как дураку, в пыльном классе на пустой желудок сидеть? Впрочем, я не против — главное, что бы фанатики ушли. А потом... хоть потоп!

* * *

Потопа не случилось, однако выбраться из Выручай-комнаты я смог только после отбоя — до последней минуты кто-то еще крутился рядом с тем местом, где, предположительно, могло находиться мое убежище.

Когда я выбрался в коридор — растрепанный, злой и голодный, — наткнулся на патрулирующего коридоры Северуса. Ну что ж, все когда-нибудь происходит в первый раз — даже назначение отработки, первые за четыре года.

* * *

Ноябрь закончился как-то незаметно — казалось, только недавно было первое испытание, а уже начало декабря. Ученики, едва успевшие привыкнуть к строгому распорядку дня после разгульных летних каникул, встрепенулись и зашевелились, в ожидании скорых зимних каникул. Особенно это стало заметно после выступления нашего «обожаемого» директора однажды на ужине.

— Прежде, чем вы все разойдетесь по спальням, я хотел бы сделать объявление! Как вы все знаете, скоро наступит Рождество, а за ними — зимние каникулы, которых вы все заждались. Однако в этом году, из-за проведения Турнира Трех волшебников, было внесено одно изменение. Вечером, в первый день каникул, в школе будет проводиться Святочный бал, куда разрешен допуск старшим курсам, начиная с четвертого. Детали узнаете позже, от своих деканов. Всем спасибо за внимание, и спокойной ночи!..

* * *

За неделю до Святочного бала в Хогвартсе творилось сущее безобразие. Все, абсолютно все обитатели огромного замка сходили с ума. Каждый по-разному, но с одинаковым усердием. Кто отличился больше — Дамблдор или Сириус — было сложно сказать, ибо оба делали все возможное, чтобы у окружающих появлялось все больше поводов для веселья.

Победитель Гриндевальда, войдя во вкус, начал вводить в мероприятие все больше и больше разных условностей. Если изначально было прописано, что нужна парадная одежда, то за неделю до празднества планы внезапно сменились и теперь все участники бала должны были прийти в маскарадных костюмах. Мужская часть населения схватилась за голову, а женская восторженно запищала от счастья (да-да, даже МакГонагалл!). Присутствие учителей на балу раньше просто подразумевалось. Теперь же ни у кого не было достойного повода чтобы отказаться — даже у Филча с его радикулитом и артритом. Однако кое-что полезное он ввел — не иначе, с подачи Сириуса — возможность пригласить на бал человека со стороны.

Благодаря последнему введению, у Сириуса развязались руки. Однако мозгов не прибавилось. Поскольку поклонниц у моего крестного было более чем в достатке, приглашения на бал ему сыпались гурьбой. Будучи слишком хорошо воспитаным и чересчур быстро подающимся женским чарам, он пообещал пойти на бал как минимум с дюжиной человек. Всего за один вечер.

С ума сходили и девчонки, точнее вся женская часть школы — от декана львов до миссис Норрис. Казалось, что они целыми сутками готовы обсуждать наряды, аксессуары и своих кавалеров. Наверняка, даже во сне они перечисляли все свои рюшечки и бантики. По коридорам они передвигались медленно, зато всей массой. Пытаться пройти сквозь такую толпу — бесполезное занятие, стройные ряды девушек едва ли не сметали со своего пути всех и вся. По этой причине мужская часть замка перешла на подпольный режим передвижения — тайные ходы перестали быть таковыми.

Стоит так же отметить, что за неделю до празднества парни начинали чувствовать смутное беспокойство и вяло искать себе партнершу. Разумеется, из-за передвижения девчонок грозной и неумолимой волной, сделать это было не так то просто. Даже бесстрашные львята трусливо прятались в ниши, стоило появиться хоть одной девчонке. Ибо все знали — по одиночке они не ходят, и свита где-нибудь неподалеку.

За три дня до бала в голову директора ударила очередная блестящая мысль — а что, если распылить в коридорах школы слабенькую Амортенцию?.. Основатели, наверное, перевернулись в гробу, узнав об ужасе что творился в их замке...

До того как Северус и Ремус смогли дать Сириусу противоядие, он пригласил на бал еще десять семикурсниц, пять шестикурсниц, двух пятикурсниц и Дракучую Иву. На следующий день он схватился за голову, как от бодуна и поклялся не выходить из кабинета вплоть до начала бала. Впрочем, долго не продержался, как всегда.

Энтузиазм «девочек» заметно возрос. От паров Амортенции у них что-то помутилось (или повредилось?) в голове. Львицы окружали тесной группкой маленького барсучонка и начинали с ним в открытую заигрывать. Вороны, по одиночке или группами, ловили в свои сети (в буквальном смысле слова!) львов-семикурсников и щекотали их до согласия пойти с ними на бал. Королевские кобры, совершенно не скрываясь, шантажировали воронов всем, что о них знали. Знали они, видимо, немало, так как своего добивались. Ну, а больше всех выделились барсучихи. Они окружали величественных василисков и, часто моргая и хлопая влажными ресницами, робко приглашали их на бал. Умильное личико вкупе с огромными влажными глазами могло разжалобить любого.

Поэтому мужская часть населения испугалась еще больше и пошла еще дальше, хотя дальше вроде бы некуда — начали проделывать с стенах замка собственные ходы. Как замок еще не развалился от столь наглого вторжения в собственные защитные чары — уму не постижимо. Однако кто-то все же отваживался выползать из убежищ — смутное беспокойство превратилось в стойкую панику.

За сутки до бала Дамблдор впал в депрессию и взмахом палочки раскрасил всех призраков в розовый цвет. Неизвестно, задумывалось это изначально, или нет, но люди, сквозь которых пролетали привидения, окрашивались в розовые сердечки.

Сириус, всего на пять минут забыв о своей клятве, вышел в коридор: амортенция не развеялась, по замку летают розовые сердечки... Больше Сириуса никто не видел вплоть до Рождества.

В связи с тем, что до бала оставалось всего ничего, мужской части замка пришлось выйти из своих укрытий и отправиться на поиски еще свободных девушек. Половина замка разочаровано вздохнула, утратив Блэка, и, будучи в депрессии, цеплялась за первого попавшегося студента. В итоге все благополучно (или не очень) обзавелись парами, и в день бала не оказалось ни одной одинокой души.

А когда погасло солнце, началось безумие второго порядка.