Рождество на площади Гриммо, или Как Пожиратели пришли Поттера побеждать (джен)

*Тем временем...*

— Нарцисса, — рык Люциуса сотряс стены дома на площади Гриммо. — Я сказал, остановись! Сейчас же!

— Сириус мой!

— Нет, мой!

— Ему кроме меня никто не нужен!

— Белла, ну пожалуйста! — Родольфус на коленях умолял свою супругу.

— Я тебе его не отдам! Он мой!

— Молли! Молли, здесь же дети! — Артур пытался укоризненно посмотреть на мать своих детей, но взгляд получился какой-то неубедительный и скорее испуганный.

— Вам, клушам, со мной не сравниться!

— Да нафига вы ему сдались, когда у него есть я?!

— Тонкс, прекрати! — Ремус попытался схватить Нимфадору, но та, резко развернувшись, случайно уронила на него античную вазу.

Внезапно все прекратилось, и ведьмы обнаружили себя в позе статуи сумасшедшего скульптора: Джинни тянула двумя руками Молли за волосы, а Нарцисса кусала Беллатрикс, оттягивающую Гермионе нос, за ногу.

— Что здесь происходит?! — первой очнулась Нарцисса.

— Это я тебя хотел спросить, дорогая! — Люциус был в бешенстве. Он тяжело дышал, а из ноздрей разве что дым не шел.

Нарцисса с непонимающим видом захлопала ресницами.

— Родольфус, — жалобно прохныкала Белла, не спеша, однако, отпускать Гермионин нос. — Она меня укусила!

— Белла, как ты могла?! — негодующе воскликнул Лестрейндж-старший. — Я еще могу стерпеть твои заигрывания с Лордом...

— Лучше б не терпел, — послышался голос Воландеморта.

— ...но крутить роман с Блэком не позволю!

— Что?

— Молли!

Негромкое пение вплелось в гвалт, заставляя спорщиков удивлённо замолчать:

— Не слышны в саду даже шорохи...

Шум постепенно стих, все навострили уши, прислушиваясь к тихому грустному голосу, доносящемуся из-под стола.

— Всё здесь замерло до утра, — выводил кто-то проникновенно.

Близнецы переглянулись и приподняли скатерть.

— Если б знали вы, как мне дороги, — продолжал рассекреченный Долохов, обнимая подушку и покачиваясь из стороны в сторону в такт песне. Рядом стояли две пустые бутылки из-под водки. — Подмосковные вечера-а-а-а-а... А-а-а-а-а!

— Долохов, кончай выть! — поморщился Сивый.

— Не могу-у-у-у!

— Что с ним? — участливо спросила Луна.

— Не обращай внимания, — отмахнулся МакНейр. — Он всё время так, когда напьётся: сперва руки распускает, а потом нюни.

— И не поймёшь, что хуже, — мрачно заметил Родольфус, поплотнее запахивая мантию.

— Вы ему, главное, гитару в руки не давайте, — подал голос Люциус.

— Ага, а то до утра глотку драть будет, — Сивый неприязненно покосился на всхлипывающего Антонина, над которым уже ворковала — под возмущённым взглядом благоверного — миссис Уизли.

Луна забралась под стол и дотронулась до плеча Долохова:

— Скажи, ты наргл?

Антонин удивлённо икнул и обернулся к ней:

— Чего?

— Нарглы сказали, что Снейп простудится, если будет лежать на холодном полу. Потом ты сказал то же самое. Значит, ты наргл. Да! — Луна захлопала в ладоши и звонко чмокнула ничего не понимающего Долохова в щёку. — Я знала, что они существуют! Пойду запишу, это должно появиться в следующем номере!

Луна выпорхнула из-под стола и побежала в соседнюю комнату. Антонин икнул ещё раз.

— Слушай, он заткнулся, — потрясённо проговорил МакНейр.

— Чётко сработано, — оценил Сивый. — Возьмём на вооружение.

— Только я его целовать не намерен.

— Я тоже. Ничего, подзатыльником обойдётся.

— Поддерживаю, — ухмыльнулся МакНейр.

— Вы зачем его пугаете? — возмутилась миссис Уизли, показывая на уставившегося в одну точку Долохова.

— Его напугаешь! — хохотнул МакНейр.

— Она... Она назвала меня нарглом, — потрясенно прошептал очнувшийся Долохов и выполз из-под стола. — Она собирается написать про меня статью. Мерлин, она меня раскрыла! — внезапно взвыл страдалец. Все аж подскочили от его вопля.

Долохов заметался по комнате, что-то бубня себе под нос.

— А вот и третья стадия опьянения, — задумчиво сказал Люциус, отодвигая Нарциссу с траектории движения Антонина. — Паника.

— Да, давненько он до такого не допивался, — протянул Сивый. — В последний раз он переживал из-за того, что не блондин, и все пытался обрить Люца, чтобы сделать себе парик.

— Ага, а в позапрошлый — собирался построить какую-то баню и наколдовать сугробы, потому что, видите ли, соскучился по родине, — добавил МакНейр.

— А ещё он как-то припёрся в наш дом и втирал, что это он там живёт, — наябедничал Родольфус. — И обозвал Беллину стряпню гадостью. Оно, конечно, правда, но кто ж такие вещи вслух при Белле произносит?!

— Я должен убить её, чтобы сохранить свою тайну, — патетически воскликнул Долохов, останавливаясь посреди комнаты и картинно заламывая руки. — Но она такая милая... Я не могу! Что делать?

— Попробуй с ней поговорить, — посоветовал Люциус. — Так, мол, и так, это мой секрет, его нельзя разглашать, иначе козлёночком станешь, и так далее.

— Думаешь, поможет?

— Попытка не пытка.

— Пытка, — задумчиво повторил Долохов. — Нет, это на крайний случай... Ладно, пойду потолкую с ней.

— Как бы он её не убил, — пробормотала Нарцисса.

... В комнату вошёл Долохов, подсчитывающий что-то на пальцах.

— Ну как? — полюбопытствовал Рабастан.

— Я ухожу от вас, — неожиданно заявил Антонин. — Мы с мисс Лавгуд всё обсудили и пришли к выводу, что после публикации статьи обо мне "Придира" будет идти нарасхват, и мы разбогатеем. По крайней мере, я — точно. Очаровательная барышня — Луна... Хм...

— Ты же не хотел, чтобы твой секрет раскрыли, — напомнил задумчивому Антонину Сивый.

— Я передумал.

— А ты больше ничего не хочешь передумать, Антонин? — послышался вкрадчивый голос Темного Лорда.

— Точно, мой Лорд, — очнулся от своих мыслей Долохов. — Вашблагородь, как вы думаете, мне с какого ракурса лучше: с этого, — Антонин встал к Лорду боком и игриво посмотрел на него. — Или с этого? — повернулся к нему лицом и пошевелил бровями.

Воландеморт, не ожидавший такой наглости, завис.

— Ну, так как, вашблагородь? — ныл Долохов. — Мне фотографироваться надо, а я не знаю, в какой позе лучше.

— Давай ещё раз первую, — скомандовал Люциус.

Долохов тут же повернулся к нему.

— Голову чуть правее, — прищурился Малфой. — Подбородок выше. Так. Меньше страсти, это "Придира", а не журнал для взрослых. Вот, вот!

— Кстати, мне что лучше: три четверти или анфас?

— Анфас и профиль! В колдографии на деле Министерства! — рявкнул очнувшийся Волдеморт. — Сейчас же выбрось из головы эту дурь, не то я выбью её сам!

— Ну, вашблагородь, ну я, может, всегда хотел прославиться, — заскулил Долохов.

— Ты и так знаменит, как и все мы.

— И где толпы поклонников и поклонниц? — возопил Антонин. — Где автограф-сессии? Да на меня смотреть бояться, а я хочу с фанатками фотографироваться! На приёмы ходить хочу!

— Антонин! — прошелестел голосок Луны.

— Чего? — Долохов обернулся и тут же зажмурился от вспышки допотопной колдокамеры. — Уй!

— Ну вот, отлично. Эта колдография будет на обложке. А теперь для статьи.

— Ай! Всё?

— Всё.

— Ну, покажи хоть.

— Пожалуйста.

— Удали! — не своим голосом завопил Долохов, едва увидев на экранчике свою перекошенную физиономию.

— Нет, так никто не будет сомневаться.

— Удали-и-и-и...

— Нет.

— Ну, пожалуйста, — Антонин решил давить на жалость, состроив глазки Кота из Шрека.

— Нет, — Луна была непреклонна. — Главное — достоверность.

С этими словами она развернулась на каблучках и ушла, оставив Долохова рвать на себе волосы под ехидные смешки МакНейра и Сивого.