Любительская картография (гет)

Все благие намерения Гермионы пошли прахом. В последующие недели два раза превратились в три, три — в четыре, а четыре только что стали пятью.

Гермиона лежала в постели и смотрела в потолок. Рядом спал Малфой. Как такое могло получиться? Предполагалось, что ее жизнь должна состоять из спасения домовиков, коренной перестройки работы министерства, разрешения внезапных кризисов и вытаскивания Рона и Гарри из неприятностей, в которые те регулярно попадали: будь то домашние задания, злые волшебники или случайные увлечения. Нигде в этом списке не значилось пункта: «тайная связь с Драко Малфоем». Она была слишком занята для тайной связи. Как она вообще сумела втиснуть Малфоя в свое расписание?

Хотя теперь Джинни взяла Гарри на себя, Рон с наслаждением гонял по квиддичному полю, а последние серьезные неприятности со злыми волшебниками имели место года два назад. Что касается домашних заданий, то Гарри с Роном, если им было интересно, отлично справлялись сами, а аврорская подготовка их явно увлекала. Если же говорить о министерстве…

Гермиона почувствовала, как сводит мышцы от одной мысли. Сегодня прозвучал похоронный звон (в виде поступившего из соседнего отдела отзыва на дешевом пергаменте) по ее попыткам отменить Реестр оборотней. Она попеременно впадала то в ярость, то в глубокую депрессию из-за того, что так подвела Ремуса, Тонкс и малютку Тедди Люпина. Ей хотелось врезать по физиономии гнусного флоббер-червя, занимавшего должность главы ее департамента. Тот заявил, что целиком на ее стороне, после чего принялся рассылать ее предложения по другим департаментам с извиняющейся записочкой насчет того, что «мягкое женское сердце и идеализм Гермионы Грейнджер заставляют ее не обращать внимания на соображения безопасности и сложившую и оправдавшую себя практику обращения с оборотнями».

Все до единой перемены, требующие межведомственной координации, блокировались либо главой ее департамента, либо главами других. Все до единой! Ей не удалось снять с оборотней ограничения в правах, и включение в Реестр оставалось обязательным. Служба поддержки оборотней превратилась в министерскую шутку, особенно с учетом того, что состояла она из Гермионы Грейнджер. Которая также представляла свой департамент в Службе введения магглов в заблуждение. Теоретически это был престижный пост, предполагающий работу с премьер-министром. Но, учитывая отношение волшебников к магглам и шепотки за спиной «рыбак рыбака…», за этим скрывалась откровенная попытка избавиться от магглорожденной ведьмы, засунув ее на совершенно бесперспективную должность.

Такими темпами она в конце концов превратится в одного из тех совершенно незаменимых сотрудников, которые вечно завалены работой и так нужны на своем месте, что им ни при каких условиях не предлагают повышения, особенно если оно означает рост жалованья и возможность оставить позади бессмысленную возню с бумагами.

В этом и состоял подвох: ее изводили канцелярской работой. Ей удавалось держаться, непрерывно поглощая Бодроперцовое зелье и зачаровав перья так, что они заполняли любую форму сразу в трех экземплярах, но она не могла противостоять целому министерству.

Кончится тем, что придется просить Шеклболта заменить табличку «Департамент по регулированию и контролю магических существ» на что-то вроде «Место, где Гермиона Грейнджер делает всю работу, которую никто не ценит, но в один прекрасный день я вам всем задам». Как-то так.

Вся система была настроена против «нелюдей», и с недавних пор до нее стали доходить толки о магглорожденных, не желающих знать свое место. У неё были все шансы к тридцати стать главой самого маленького подотдела (скорее всего, состоящего из нее одной), что и будет вершиной ее карьерных успехов. Это был бюрократический тупик, и Гермиона не знала, как правильно действовать в таких условиях. Требуется отчаянная храбрость? Сколько угодно! Смелые решения необычных исследовательских проблем? Дайте только засучить рукава! Вязкая смесь старых инструкций, древних предрассудков, ложных обещаний, которые ведут в никуда и не дают пошевелиться? Гермиона понятия не имела, что делать, и это безумно ее расстраивало.

Она вздохнула и поглядела на спящего рядом мужчину. Может, этим и объясняется загадка ее отношений с Малфоем. Тут, по крайней мере, было понятно, как себя вести и что делать с руками, языком и поцелуями, которые прожигали ее до костей. Хотя как это объясняло, зачем она загнала его в давно заброшенную темную кладовку, где они потратили четверть часа, чтобы как следует выяснить, какой именно вес могут выдержать старые полки? Или затащила в Бодлианскую библиотеку [1], где они целый час трахались на груде книг? Кроме того, она завела привычку гулять с Малфоем по Лондону, причем использовала дезиллюминационные чары гораздо чаще, чем во время войны. И ей пришлось уже трижды приобретать новый проездной. Она даже уговорила Малфоя купить себе такой же — уступка, от масштаба которой она пребывала в изумлении недели спустя.

Если уж говорить о Малфое, он снова был в ее постели, и ее это вполне устраивало. Если честно, она вовсе не чувствовала вины. Ладно, она чувствовала вину из-за того, что не чувствует вины. Все-таки кое-что. Она повернулась на бок, чтобы обозреть новейшую загадку своей жизни.

Может, Драко Малфоев на самом деле два? Один — наглый придурок, которого она временами встречала в министерстве и который выглядел так, будто ему в нос непрестанно лез какой-то мерзкий запах. Другого Малфоя знала только она. Его воспитала любящая семья, члены которой вовсе не имели обыкновения для развлечения пытать магглов. Этот Малфой очаровательно улыбался, прежде чем втрахать ее в изголовье кровати. Кстати, следовало бы обновить на этом самом изголовье амортизирующие чары [2].

Она подалась вперед, чтобы проверить свою гипотезу. Увы, у Втрахай-Меня-в-Изголовье Малфоя имелась Темная метка. А Метки во время прошедшей войны не раздавали, как конфеты детям. Не то, чтобы она рассчитывала, что гипотеза сработает. Та просто стала следствием разрушительного сплава бессонницы и ползучей паранойи.

Если честно, она больше не знала, что между ними происходит. Его так трудно было понять! Может, просто спросить? Всего-то час ночи, он, наверное, еще не заснул. Гермиона села и нагнулась вперед.

— Малфой, — прошептала она. Он не ответил. — Малфой, — прошептала она громче и ткнула его под ребра. Раз ей не спится, он с чего разоспался? Он что-то невнятно промычал.

— Малфой! — прошипела она.

Он приоткрыл один глаз и посмотрел на нее.

— Малфой, — шепотом спросила она, — как ты думаешь, что мы делаем?

— Шшо я дум’ мы шшо? — пробормотал он в подушку.

— Как ты думаешь, что мы делаем? Понимаешь? Мы. Ты. Я. — Гермиона взмахом руки обвела их самих, кровать и комнату. — Здесь. Делаем.

— С’плю, — сказал он несколько разборчивее. — С’плю с тобой.

Гермиона изумленно ойкнула, когда он выбросил руку, обхватил ее за талию и подтащил к себе. Она обнаружила, что прижата к нему.

— Давай спать, Грейнджер, — пробормотал Малфой ей в волосы и последовал собственному совету.

Обычно Гермиона внимала совету, только если советчик мог сослаться как минимум на пять своих публикаций в солидных журналах. Поэтому, пока Малфой ровно дышал рядом, она следила, как стрелка на часах приближается к двум.

Примечания:

1. Бодлианская библиотека — библиотека Оксфордского университета. Существует c XIV века, считается старейшей в Европе (кроме Ватиканской). Названа в честь сэра Томаса Бодли, который подарил любимому университету свою коллекцию книг (1602 год) и завещал состояние (1613 год) на строительство нового здания. По традиции, книги на дом не выдаются. Никому — в 1645 году отказали Карлу II, чем гордятся до сих пор. Отопление завели в 1845 году, искусственное освещение — в 1929, так что суровое обращение с читателями — тоже традиция. Библиотека славится отделом рукописей и отделом восточных книг (первые в Европе книги на китайском появились именно здесь). Русским отделом тоже славится. Предназначена не только для студентов, но и для ученых со всего мира. В общем, для Гермионы — филиал Рая.

2. Амортизирующие чары («Cushioning Charm») — изобретены в 1820 году Эллиотом Сметвиком, чтобы удобнее было сидеть на метлах (см. «Квиддич сквозь века», гл. 9). Но сообразительная ведьма всегда сможет найти им и другое применение. При взломе сейфа в Гринготтсе, например (см. «Дары смерти», гл. 26).