Наше фирменное заклинание (гет)

Гермиона в задумчивости остановилась перед столом Теодора Нотта. На нем все было как обычно: сваленные в кучу неразобранные бумаги, забытая пустая чашка, смятый комок пергамента и задорно торчащее из чернильницы перо. Но самого хозяина рабочего места в кабинете не было.

После вчерашней ссоры они провели ночь порознь. Хотя, придя домой, Гермиона сразу же пожалела, что ушла, но вернуться назад ей не позволила гордость. В конце концов, это он был не прав, и ей отчаянно хотелось, чтобы он изменил мнение, взял свои слова назад. Она ждала, что он разделит ее позицию. Виновные должны быть наказаны за свои преступления. Разве не затем они оба пришли в отдел правопорядка, чтобы способствовать торжеству справедливости и следить, чтобы невиновные не расплачивались за то, чего не делали? «Нет, — напомнила она себе, — это была только моя цель, Теодор же хотел быть стирателем и оказался здесь по воле случая».

Она сразу поняла, кому принадлежат шаги, раздавшиеся в коридоре. И, когда услышала тихий щелчок двери, то замерла на месте, не оборачиваясь. Конечно, это был не Ламберт. Младший научный сотрудник всегда резко распахивал дверь, начиная говорить с порога. Сейчас же ничто не нарушало тишину в кабинете. Неторопливо пройдя к своему рабочему месту, Теодор поравнялся с Гермионой, остановил на ней изучающий взгляд, а затем спокойно, ничего не говоря, уселся на свой стул.

Гермиона сложила руки на груди, ожидая, что он нарушит молчание. Тео не мог просто проигнорировать ее вчерашние слова. Он, безусловно, понимал, что она все это так не оставит. В их конфликте кто-то должен был признать свою неправоту. Она этого делать не собиралась.

— Гермиона, ты пытаешься взглядом Василиска заставить меня окаменеть? — наконец, спросил он в своей обычной манере. Но на этот раз его легкая улыбка показалась ей наигранной, она не отражалась в его глазах.

— Я просто надеюсь услышать, что тебе было о чем подумать этой ночью, — ровным голосом объяснила она, сдерживая негодование, — и что ты, отбросив эмоции и привязанности, все же согласишься с тем, что мы должны довести расследование до конца, наказав всех виновных.

— Я не изменю мнение, — ответил он, покачав головой. — Этот разговор снова ни к чему не приведет.

— Но как же правосудие? — она просто не могла понять. Разве справедливость может быть избирательной? Как можно быть предвзятым в отношении тех, кто тебе близок или выгоден? Но у Теодора, видимо, было свое собственное представление о справедливости. А может, он и вовсе считал это слово пустым и бессмысленным.

— Что за споры о правосудии? — поинтересовался вошедший в кабинет Ламберт. Захлопнув дверь ногой, он бросил на свой стол гору пергаментных свитков.

— Играем в игру, кто больше вспомнит утопических и недостижимых в реальности понятий, — хмыкнул Теодор, укоризненно глядя на Гермиону.

— Все достижимо, если представители власти, такие, как мы с вами, будут относиться ко всем одинаково и непредвзято, — поспешила парировать девушка, повернувшись к Берту вполоборота, чтобы не выпускать из поля зрения и Тео.

— Утро понедельника, а вы уже грузитесь такими глобальными вопросами. Что же к пятнице-то будет! — воскликнул Холидей, театрально схватившись за голову. — Но я, конечно, согласен с Гермионой и с удовольствием бы запихал в Азкабан какого-нибудь зарвавшегося политика, и сказал бы ему: законы равны для всех, дружок, — мечтательно подняв глаза к потолку, добавил он.

— Берт, а маме своей ты бы тоже так сказал, оставляя ее гнить в темной камере холодной крепости посреди моря? — понизив голос почти до шепота, спросил Теодор.

— Маме? — поразился Ламберт, округлив глаза. — Ну… если ты так ставишь вопрос, то нет. Это же совсем другое. Но моя мама — святая женщина. Она родила троих детей и всю жизнь посвятила семье. Да моя мама ни разу даже сама сад не разгномила, чтобы не кидать бедняжек за забор, а тут — совершить преступление! — возмущенно воскликнул младший научный сотрудник.

Многозначительный взгляд Теодора, который он в этот момент бросил на Гермиону, говорил сам за себя. Холидей только что, сам того не зная, принял его сторону в их споре. Но девушку больше волновало не это. Услышав слова напарника, она внутренне содрогнулась, вспоминая сырые казематы Азкабана и умирающего в их стенах отца Теодора Нотта. Она понимала, почему он не хотел такой участи для своего лучшего друга. Но все же...

— Берт, но, если гипотетически, представь, что твоя мама... — начала Гермиона, но дверь вновь отворилась, и на пороге возникла фигура руководителя.

— Ребята, — сдвинув очки к переносице, заговорил Писгуд, обращаясь к Гермионе и Теодору, — нужно допросить родственников артефактора. Среди них есть магглы, и, думаю, мне не нужно напоминать, что надо делать. Вот список адресов, — он развернул лист пергамента.

— Я, к сожалению, не смогу, — ответила Гермиона, — мне сегодня нужно уйти пораньше.

— Понимаю. Я как раз встретил Артура по пути сюда. Он рассказал, что Рональд сегодня возвращается, — улыбнулся начальник. — Конечно, ты можешь идти.

— Я займусь допросом, — хмуро ответил Нотт. Взяв пергамент с записями из рук Писгуда, он схватил пальто и вышел за дверь, случайно задев плечом стоящего у вешалки Ламберта.

Закончив работу около полудня, Гермиона вернулась домой. Через полчаса она собиралась встретить Рона, но времени у нее было достаточно, чтобы освежиться, переодеться и аппарировать в аэропорт вовремя. Положив сумочку на столик у двери, она сбросила туфли и прошла в гостиную, где на подоконнике распахнутого окна ее уже дожидались две почтовых совы, принесшие розовую узорчатую коробку. Доставка от портнихи, миссис Гилмор, пришла, как и ожидалось, вовремя. Положив в мешочки, привязанные к лапке каждой из сов, несколько монет, девушка отпустила птиц и закрыла окно. Приоткрыв крышку коробки, она увидела внутри, под тонким слоем упаковочной бумаги, прозрачную ткань свадебной вуали. Обычная невеста на ее месте непременно вынула бы фату и примерила ее, крутясь перед зеркалом. Но Гермиона, даже не дотронувшись до ткани, расшитой цветами, поторопилась прикрыть крышку коробки.

Раздавшийся стук в дверь удивил ее, ведь она никого не ждала. Неужели Рон вернулся раньше? Бросив коробку с фатой на диван, она пошла открывать.

— Привет! — радостный голос Джинни заполнил комнату. — Гарри предложил присоединиться к тебе и вместе встретить ребят, — сходу начала рассказывать она, одной рукой обнимая Гермиону за шею. — И я подумала, что это отличная идея.

— Я решил, что нам всем нужно собраться вместе, — подтвердил Поттер, проходя в квартиру вслед за женой. Гермиона понимала, что он пришел поддержать своих лучших друзей. Ведь только он знал, что за разговор предстоит им сегодня.

— Я очень рада, — искренне ответила она. — Хотите чего-нибудь? У нас есть еще примерно минут двадцать.

— Я бы не отказалась от глотка чего-нибудь холодного, — согласилась Джинни, разуваясь и проходя в гостиную. — Ух ты, это свадебная доставка? — увидев коробку, она тут же взяла ее в руки.

— Я посмотрю, чем можно утолить жажду, — Гарри сразу же самоустранился, направившись на кухню.

— Какая красота! — вынув фату из коробки, Джинни приложила ее к волосам подруги. Гермиона же почувствовала лишь легкую досаду, что не успела спрятать посылку в шкаф. Она мягко взяла вуаль из рук Джинни и положила обратно.

— Лучше убрать ее пока, — пояснила она, борясь с упаковочной бумагой.

— О, у тебя новое украшение? — спросила сестра Рона, разглядывая кулон с оранжевым камнем, висящий на шее подруги.

— Ах, это… — Гермиона прикоснулась рукой к подарку Теодора, сжав его в своей ладони, как будто хотела, чтобы подруга больше не смотрела на него. — Это подарок… от моей тети.

— Не знала, что у тебя есть тетя, — удивилась Джинни.

— Тетя… Мэйбл. Она живет далеко, поэтому вы не знакомы, — оправдалась девушка.

— Ясно, — Джинни пожала плечами.

Из кухни появился Гарри со стаканом чая со льдом. Передав его Джинни, он посмотрел на часы.

— Предлагаю выдвигаться, — резюмировал он. Опустошив стакан, Джинни поднялась с дивана, взяла Гарри за руку и потянула его к выходу.

— Идите, я вас догоню, — махнула рукой Гермиона и, как только друзья вышли за дверь, быстро сняла с шеи кулон и бросила в коробку с фатой. Не хватало, чтобы еще и Рон начал задавать вопросы. А уж эту коробку он открывать точно не станет. С такими мыслями она сунула коробку на верхнюю полку шкафа.

Суета аэропорта никогда не нравилась Гермионе. Люди толпились, как на рождественской ярмарке, пытаясь быстрее найти то, что им требуется, и уйти отсюда. Они с Гарри и Джинни тоже искали своих друзей, вглядываясь в лица людей, появляющихся из зоны выхода прибывающих пассажиров. Наконец, Гарри заметил Анджелину и указал своим спутницам на нее. Анджелина шла впереди, а за ней тащились рыжие братья Уизли, нагруженные чемоданами. Джинни охнула, поразившись количеству багажа.

— Я просила Джорджа привезти мне сувенирный макет школы Ильверморни. Надеюсь, он не размером с чемодан, — воскликнула она, приложив ладони к щекам.

— Ну, ничего, если это действительно так, то мы поставим его в спальне вместо твоей прикроватной тумбочки, — засмеялся Гарри.

Гермиона тоже заставила себя улыбнуться, но задумалась совсем о другом. Вдруг Рон тоже привез ей какой-нибудь особенный подарок? Вспомнив тот случай, когда он подарил ей дом, и она не смогла испортить такой момент, она подумала, что, даже если в этот раз Рон подарит ей самую редкую и полезную книгу, о которой она давно мечтала, она все равно доведет задуманный разговор до конца.

Прилетевшие приблизились и приветствовали своих друзей. Рон сдержанно обнял Гермиону. Быстро отстранившись и похлопав по плечу Гарри, он прижал к себе Джинни — гораздо душевнее, чем невесту. И Гермиона поняла, что он все еще злится на нее за отказ приехать к нему в Нью-Йорк. Впрочем, она знала, что он о чем-то догадывается. И так было даже лучше.

— Анджелина, ты вся светишься! — похвалила Джинни, беря девушку брата под руку и двигаясь с ней к выходу. — Вижу, вы отлично провели время!

— Ты себе не представляешь! Мы где только не были! Бруклинский мост ночью — просто сказочный. А уж какой вид открывается, если аппарировать на самую верхнюю конструкцию! — начала рассказывать Анджелина, пока их компания выходила из аэропорта.

— А со статуи Свободы вид все равно лучше, — подмигнул идущий рядом Джордж, за что Анджелина наградила его шутливым тычком в ребра.

— А еще мы ходили в заповедник магических животных имени Ньюта Скамандера. Там самая большая стая птиц-гром (1)! Они потрясающие! — продолжала Джонсон. Рон хмуро двигался позади всех, таща один из чемоданов.

— А один недалекий турист подошел так близко к барьеру, что его чуть не долбануло молнией, — подхватил Джордж. — Она прошла в паре футов, да так, что у бедняги волосы дыбом встали и почернело лицо. Я сразу же вспомнил Финнигана, когда он пытался превратить тыквенный сок в ром за гриффиндорским столом и остался без бровей, — захохотал он. — В общем, мы знатно повеселились. Только Рон портил настроение своей кислой миной, — заметил старший Уизли. — Это все ты, Гермиона, виновата, что не приехала к нам, — шутя пожурил он девушку. — Раньше Рон нас всех веселил, а в последнее время вконец разучился это делать.

— Да ничего я не разучился! — запротестовал Рональд. — Ты что, забыл, как я залез в вольер к окками (2) и вырвал перо?

— Да, это было дебильно, — согласился Джордж. — Но тут ты всех переплюнул. Даже того обгорелого типа.

Гарри и Джинни переглянулись и захохотали. Гермиона сдержанно улыбнулась.

Компания дошла до укромного местечка, откуда можно было аппарировать, и остановилась. Распрощавшись с остальными, Джордж обнял Анжелину, и они исчезли с тихим хлопком, забрав большую часть багажа — Гермиона догадалась, что там, скорее всего, товары для магазина. Гарри, хлопнув Рона по плечу и бросив на Гермиону взгляд поддержки, взял Джинни за руку, и они тоже растворились в воздухе, оставляя Гермиону и Рональда наедине.

Рон протянул девушке руку, чтобы аппарировать, но она не приняла ее.

— Давай прогуляемся, — предложила она. — Нам нужно поговорить.

— Согласен, — ответил Рон, поправив свой рюкзак на плечах и сунув руки в карманы. — Ты многое должна мне объяснить.

Они двинулись вдоль по улице мимо магазинчиков и кафе, не обращая внимания на редких прохожих, попадавшихся им на пути.

— Да, я задолжала тебе несколько объяснений, — согласилась Гермиона, собираясь с мыслями. Рон, бредя рядом, пристально смотрел на нее, отчего ей становилось не по себе. Но она заставляла себя не отводить от него взгляда. Будет нечестно, если она откроет ему всю правду, не глядя в его глаза, а рассматривая камни мостовой. — Понимаешь, Рон, в наших отношениях в последнее время ничего не клеится…

— Да уж, я заметил, не тупой, — огрызнулся Рон.

— Я вовсе не говорила, что ты «тупой». Не перебивай меня, пожалуйста, — Гермиона начала раздражаться. Ей и так тяжело было решиться на этот разговор. И то, что Рон заранее начал заводиться, никак не помогало ей.

— Но ты же так думаешь, — снова фыркнул Рон.

— Я пытаюсь обсудить наши отношения, а не чьи-либо умственные способности, — бросила Гермиона, неосознанно прибавляя шаг. Ее жених не отставал.

— Ты сама деликатность, — вставил он, и в его голосе послышался сарказм.

— Просто послушай меня и не комментируй, пожалуйста, — попросила девушка. И ее жених оскорбленно замолчал. — Я много думала о том, как мы с тобой будем жить после свадьбы. Я целыми днями пропадаю на работе. И работы меньше у меня не станет. У тебя появились командировки в связи с расширением вашего бизнеса, и поэтому мы почти не видимся. Все, что мы с тобой в последнее время делаем вместе, это спим в одной постели, а на этом семью не построишь…

— Но я разве виноват, что ты постоянно торчишь на работе? — сердито ответил Рон. — Зачем тебе нужно было переводиться в другой отдел? Тебе было плохо на старом месте?

— Это у тебя нет амбиций, Рональд Уизли! — Гермиона повысила голос. — А я хочу стать кем-то!

— Стать женой Рона Уизли — это, конечно, не такая блестящая перспектива, да? — едко заметил Рон. И Гермиона поняла, что он прав, ужаснувшись самой себе. Она не отдавала себе отчет в том, насколько для нее важна карьера. Важнее даже, чем личная жизнь.

— Я с третьего курса хотела стать твоей женой, Рон! — с досадой воскликнула Гермиона. — Но еще до поступления в Хогвартс, когда я еще не знала, что я волшебница, я мечтала делать что-то полезное для людей, когда вырасту. И это стремление всегда было со мной.

— Это все, конечно, очень благородно, но почему-то ты никогда не спрашивала меня, о чем с детства мечтал я? — возмутился Рональд. — Ты постоянно думаешь только о себе. А Рон поймет, Рон подстроится, Рон все стерпит. И засунет свои собственные желания в исчезательный шкаф, — с обидой в голосе добавил он.

— И что же ты не получил из того, что хотел? — фыркнула Гермиона. Можно подумать, она чем-то помешала ему расти и добиваться своих желанных целей. Он просто сам ничего не хотел. Он был воспитан в семье Уизли и подсознательно брал пример со своих родителей, в чьих привычках было отсутствие стремления идти вверх по карьерной лестнице, любовь к маггловским или каким-либо другим игрушкам и изобретениям, и желание иметь большую семью, при этом погрязнув в быте. Молли — очень сильная ведьма, она смогла победить Беллатрису Лестрейндж, с которой не смог справиться Сириус Блэк и многие другие волшебники. Но вместо того, чтобы стать, например, аврором или как-то еще внести свой вклад в улучшение магического мира, она всю жизнь пекла пироги, воспитывая семерых детей. А у Артура живой ум, богатая фантазия, и он хорош в техномагических чарах. Он мог бы стать артефактором, изобретая уникальные вещи. Но вместо этого он только конфискует изобретения, сделанные другими. А свою мечту похоронил в гараже, изучая штепсели и утюги.

— Я всегда хотел выделиться из своей семьи, — тоном, которым объясняют очевидные вещи, начал Рон. — Даже в зеркале Еиналеж, когда Гарри видел себя рядом с родными, я был один. Но зато старостой и капитаном квиддичной команды с кубком в руках. И мои друзья всегда помогали мне добиваться этого. С Гарри мы получили кубок по квиддичу, а с тобой мы стали старостами. Мы всегда добивались своих целей вместе. И ничего с тех пор не изменилось. Я хотел пойти с Гарри в аврорат и построить семью с тобой, Гермиона.

— Тогда почему же ты не там, в отличие от Гарри? — Гермионе рассказ Рона казался логичным, но он никак не соответствовал итогу, к которому он пришел в своей жизни.

— Как ты не понимаешь? Гарри там все ждали с распростертыми объятиями, просто потому, что он — Гарри Поттер. Он, конечно, хорош в Защите от темных искусств, но Зельеварение у него хромает, даже несмотря на то, что он постоянно пытается его подтянуть. А у меня ведь были почти такие же оценки, как у него, но не было громкого имени, и меня не приняли, — Рон заговорил громче, и пара маггловских женщин, стоящих возле кафе, покосились на них. Желая спрятаться от посторонних глаз, Гермиона свернула на безлюдную улицу.

— Ты мог бы подтянуть Зелья и Защиту и попытаться еще раз на следующий год. Но ты опустил руки! — возмутилась она, продолжая думать, что все, что делает Рон — это ищет себе оправдания.

— Поначалу я так и хотел, Гермиона, — развел руками Уизли, сворачивая в глухой переулок вслед за девушкой. — Я временно стал работать с Джорджем, но ходил на дополнительные курсы. Ты этого не видела, потому что только и была занята своей работой.

— И что же произошло, что ты передумал? — продолжала допытываться она, проходя мимо покосившегося дома с разбитыми стеклами.

— То, что я решил, что мои мечты не важнее, чем мечты других. Например, мечты Джорджа, — пояснил он, переступая через валяющийся на тротуаре кирпич. — Ты об этом не знаешь, но, когда я присоединился к нему в Волшебных вредилках, он был раздавлен, у него не было никаких новых идей, и он был близок к закрытию магазина. Он говорил, что без Фреда ничего не может и не верил в себя. Но потом мы попробовали что-то создать, и у нас стало получаться. Мы придумали говорящие носки, которые сами предупреждают о том, что их пора постирать... — Рон улыбнулся, вспоминая то время.

Гермионе никогда не нравились те носки, которые начинали истошно кричать уже через полчаса, если Рон надевал их на пробежку.

— А потом аппарационный навигатор для тех, кто постоянно перемещается не туда… — продолжал Рон. — И новые идеи посыпались, а Джордж снова стал улыбаться. И продажи пошли в рост. И тогда я смог позволить себе приличную квартиру и предложить тебе съехаться, — он вздохнул и ненадолго замолчал. Но Гермиона не перебивала, постепенно осмысливая сказанное им. — Я потом часто думал о том, чтобы снова попробовать пойти в аврорат. Но я не мог оставить Джорджа. Я боялся представить, что станет с ним, если он опять останется один, снова станет отчаявшимся и одиноким. Я не мог так поступить с ним. Да и если бы меня взяли в аврорат, то только на позицию стажера, и мой доход уменьшился бы. А я уже сделал тебе предложение и начал копить на покупку дома. И пришлось бы все отложить. А я хотел, чтобы у тебя и у наших детей было все самое лучшее. Я понял, что мои амбиции — ничто, по сравнению со счастьем Джорджа, с твоим и наших будущих детей.

Гермиона молчала. Она никогда не думала о ситуации с этой точки зрения. Действительно, ей не приходилось поступаться своими мечтами ради других. И она не могла представить, чтобы кто-то другой делал это. Она росла в семье одна, у нее не было нужды уступать братьям и сестрам. А родители всегда все делали только для нее. И если человек чего-то не добивался, она всегда была уверена, что он недостаточного этого хотел. А если бы хотел, то шел бы к своей цели, несмотря ни на что.

— Что ж, я тебя не просила ничем жертвовать. И я не готова жертвовать ничем для тебя, — честно ответила она, не отступая от своих намерений порвать с Роном сегодня и сейчас. Позади послышались чьи-то шаги. И Гермиона с раздражением подумала, что даже на нелюдимой улочке невозможно остаться наедине, чтобы нормально поговорить. — И я приняла решение. Я думаю, нам нужно расстаться... — она хотела договорить, но Рон остановил ее, положив руку на ее плечо.

Подняв глаза и посмотрев вперед, она обнаружила, что к ним навстречу двигаются двое волшебников. Один из них был одет в черную широкополую шляпу, из-под полей которой смотрели его маленькие, полные злобы глаза. Спутанная борода напоминала губку для мытья посуды. Его сутулый спутник вызывал не меньшее отвращение. Его желтозубую ухмылку, посасывающую зубочистку, Гермиона определенно где-то видела. Не нужно было быть прорицательницей, чтобы понять, что у них недобрые намерения. Но почему они преследуют их, и что им нужно? Гермиона видела, что Рон уже достал палочку и сделал шаг вперед, заслонив ее собой. Вынув свое оружие, девушка обернулась, ища пути к отступлению, но они были перекрыты. С другого конца переулка к ним подходили еще двое — долговязый и рябой волшебник, а с ним коренастый тип. Ухмыляясь, он демонстрировал сверкающий зуб. И Гермиону осенило: это были дружки Биста. Они следили за ними.

— Это она! — выкрикнул бородатый, указывая на Гермиону.

Хлестким движением его сутулый напарник направил волшебную палочку на землю, и каменная кладка с грохотом взорвалась, дорожка разверзлась. Трещина, расширяясь, устремилась к ногам Гермионы и Рональда, грозя поглотить их.

Рон одновременно с ним бросил в сторону противников «Рефлекто» (1), и трещина поползла в обратную сторону. Но двое подошедших сзади головорезов тоже открыли огонь. Гермиона и Рон встали спина к спине, защищая друг друга с помощью «Протего». Кто-то из нападавших бросил в сторону девушки «Конфринго» (2), но она вовремя отклонила удар, и рядом стоящий заброшенный дом вспыхнул ярким пламенем. Гермиона понимала — долго им не протянуть. Четверо против двоих — они пострадают, да и маггловскую улицу разнесут до последнего кирпичика. Надо было уносить ноги, и чем скорее, тем лучше. Рон, видимо, думал о том же самом, потому что его ладонь уже сжала ее запястье, чтобы аппарировать. Но он не успел. Одна из вспышек ударила Гермиону в плечо, отбросив ее к стене горящего дома. Упав, Гермиона больно ударилась грудью о кирпичи, но это было не самое страшное. Палочка, которую она сжимала в руках, выскользнула, покатившись прямиком в зияющую пропасть.

— Гермиона, давай руку! — закричал Рон, продолжая закрывать ее собой и обороняться от надвигающихся друзей Биста, окружавших их в кольцо. Их насмешливые злые лица светились в отблесках пламени от полыхающего дома. Они считали, что уже победили. Вчетвером против двоих — победа казалась им легкой. И, желая отомстить за своего отправленного в Азкабан приятеля, они, похоже, даже были готовы убить.

— Моя палочка! — запротестовала девушка.

Рон не мог аппарировать без Гермионы. А она не могла сделать это без своего волшебного оружия. Ударив долговязого «Ступефаем», Рональд смог оглушить его. Колдун зашатался и, ударившись спиной о фонарный столб, упал навзничь. Но оставалось еще трое противников, а Гермиона была безоружной.

— Акцио палочка Гермионы! — беззвучно произнес Рон, шевеля губами, и ее палочка влетела в его ладонь. Развернувшись, он бросился на помощь девушке, которая в этот момент поднялась на ноги и тоже рванулась к нему. И тут раздался треск — кто-то из головорезов ударил бомбардой в горящее здание, оно начало рушиться. На Гермиону, которая не имела никакой возможности защититься, полетели кирпичи и горящие доски. Она вскрикнула, прикрывая голову руками и понимая, что это не поможет.

В первый раз Гермиона чувствовала себя такой беспомощной в бою. Она прошла столько испытаний, выжила в войне с Волдемортом — и погибнет от какой-то кучки кирпичей? Оставалось только бежать вперед и молиться, в надежде, что она каким-то чудом уцелеет. Удивительно, но это сработало — она выбежала из зоны обрушения целой и невредимой. Но, посмотрев на Рона, Гермиона увидела, что он, направляя палочку на обломки, левитирует их с ее пути. Он улыбнулся, заметив ее благодарный взгляд, и протянул ей руку, чтобы аппарировать. Она почти коснулась его пальцев, как вдруг все вокруг вспыхнуло синим свечением. Рука Рона обмякла, и он упал на землю лицом вниз.

Бородатый мерзко хохотал, радуясь удачно примененному «Экспульсо», брошенному в спину противника. Гермионе хотелось тотчас же уничтожить их всех, но она понимала, что ей не справиться с ними одной. Кинувшись к Рону, Гермиона схватила его за руку, второй рукой вцепившись в свою палочку, и аппарировала.

Уже в следующую секунду они оказались в безопасном месте, в самом сердце Лондона. Рональд неподвижно лежал на животе, раскинув руки.

— Рон! — Гермиона вгляделась в лицо Рона, немного приподняв его голову. Его глаза были закрыты, он лежал без сознания. — Держись, Рон! — произнесла она, сама не зная, зачем — ведь он ее не слышал. Решительно поднявшись на ноги, она собралась было сделать шаг к рядом стоящему зданию, но столкнулась лицом к лицу с каким—то незнакомым мужчиной. Это был маггл.

— Что случилось? Вам нужна помощь? — обеспокоенно спросил он. — Я вызову службу спасения.

— Я уже вызвала, — недрогнувшим голосом ответила она. — Помогите мне отнести пострадавшего в то здание, — она указала на запущенный, невзрачный дом, бывший когда-то универмагом. В витринах стояли выгоревшие на солнце манекены, а на пыльных дверях висела табличка: «Закрыто на ремонт».

Мужчина непонимающе посмотрел на Гермиону, но просьбу ее выполнил. Подхватив истекающего кровью юношу с другой стороны, он помог девушке донести его к указанному месту. Гермиона собиралась было заговорить с манекеном, но тут прямо из стекла навстречу им шагнули трое людей в одеждах лимонного цвета, спеша на помощь раненому.

— Вызовите стирателя, — произнес один из них, подхватывая маггла под руку и провожая внутрь.

__

(1) Reflecto — Рефлекто — защитное заклинание, направляет заклятие обратно

(2) Confringo — Конфринго — боевое заклинание, взрывает объект в огне