Молли навсегда (гет)

«Пятница, 1 сентября 1967 года. Мы уже почти опаздываем на поезд, папа никак не может найти шляпу. Мне кажется, его шляпа старше моего чемодана, который тот ещё раритет. Папа запретил применять к шляпе Акцио, уверяя, что после прошлых магических поисков на неё перестало действовать Репаро.

Может, он и прав. На чемодан Репаро тоже давно уже не действует, и вообще ничего, только чары расширения ещё держатся. А вот чары облегчения веса обновляются через раз, да и то как-то криво. Остаётся надеяться, что до конца учёбы чемодан дотянет.

Не могу перестать думать, что буквально через несколько минут увижу Ф.П. Заранее слабеют колени и трудно дышать. Я загадала, если любимый мне улыбнётся, всё будет хорошо».

В конце записи красовались три восклицательных знака и штук двадцать дурацких сердечек, выписанных красными чернилами. В конце лета Чарити вполне освоила чары смены цвета чернил в уже написанном тексте. Слеза, упавшая на страницу, заставила два сердечка расплыться красной кляксой.

Чарити шмыгнула носом, вытерла глаза рукавом, а к сердечкам на странице дневника приложила промокашку. После чего захлопнула дневник и прижала его к груди.

День отъезда из Хогвартса получился абсолютно сумасшедшим. И заканчиваться не спешил. До кровати добралась только сейчас, среди ночи, вымотанная и настолько уставшая, что сил не было даже на разбор вещей.

И зачем достала из-под подушки свой заветный дневник? Словно мало было сегодня забот, так ещё и это. Последняя запись только расстроила, напомнив о несбыточных надеждах.

С собой в Хогвартс дневник она не брала, во избежание. Несмотря на все поставленные защиты, умельцы вскрыть их все равно находились, а она доверяла дневнику слишком много личного, даже сокровенного, и даже мысли о том, что кто-то его прочтёт, не могла допустить. Как прочли то письмо…

Вызвала Темпус. Три часа ночи! Завтра важный день, а сна ни в одном глазу! Хотя устала ведь — столько всего навалилось в день возвращения домой!

Сначала эта безумная платформа на вокзале Кинг-Кросс, до сих пор стыдно вспомнить. Дома сразу пришлось возиться с отцом, убирать и мыть, готовить старую детскую комнатку для Хлои и малыша, искать, из чего бы сварганить ужин…

Домовушка, увидев свою комнату, растрогалась до слёз. Порывалась помогать, но Чарити её отстранила, заметив, как та тяжело дышит, скрывая явно не лучшее самочувствие. Отправила отдыхать, и хорошо, что зашла потом проведать! У Хлои внезапно начались роды.

Домовушка со слезами просила её уйти, мол, сама справится, магия поможет, но Чарити решительно пресекла возражения, осталась, заверив, что прошлым летом целый месяц подрабатывала санитаркой в Мунго. И пусть роды видела только человеческие, и сама лишь смотрела, но что делать, представляет прекрасно.

Горячей воды наготовила много, чистых простыней ещё хватало, кровоостанавливающие и обеззараживающие зелья тоже были, пусть и на исходе.

Домовушка выглядела неважно, совсем слабой и несчастной. Глаза казались огромными на измождённом лице. Прерывистое дыхание иногда и вовсе замирало, казалось, эльфийка вот-вот потеряет сознание. Думать о летальном исходе Чарити себе запретила.

— Потерпи, милая, скоро всё закончится, — бодро уговаривала Чарити, меняя холодные компрессы на горячем лбу бедняжки.

Домовушка терпела, кусала губы, даже не стонала, только из больших глаз то и дело скатывались слезы. И Чарити даже обрадовалась, когда процесс ускорился. В Мунго это называли потужным периодом, когда до окончания родов оставалось минут пятнадцать, а то и меньше.

Хлоя крепко сжимала руку Чарити, окончательно сдавшись и приняв её помощь. Оказалось, что рожают домовушки стоя. Только что-то мягкое подстилают или удаляются в лес, где мягкая трава…

Чарити всё же успела поддержать стремительно рождавшегося кроху. Прямо на руки его и приняла, подхватила удобней, показала счастливой мамочке.

— Мальчишка у тебя! Подожди, я быстро!

Эльфёнка переложила на табурет, застеленный по такому случаю мягкой ветошью. Обтёрла крохотное тельце тёплой водой, потом специальным массажным зельем. Детский плач, похожий на кошачье мяуканье, слушала как музыку.

Вручив завёрнутого в чистую пелёночку ребёнка Хлое, Чарити ловко обработала лежащую без сил домовушку, сменила испорченные простыни и убрала всё вокруг. На малыша невозможно было смотреть без улыбки. Крошечный забавный эльфёнок жадно сосал материнскую грудь и был очень похож на уменьшенную копию человеческих младенцев.

— Было б магии побольше, — еле слышно пролепетала худенькая как тень Хлоя, — но нас лишают её за провинность. А Хлоя очень провинилась.

— Как его назовёшь? — строго спросила Чарити, чтобы отвлечь, хотя у самой внутри всё клокотало. Как так можно? — Хорошенький сынок у тебя.

— Вы назовите, хозяйка. Если хотите. Вы ж его приняли к себе, хоть он такой кроха пока. Пожалели нас обоих.

— Я обязательно ритуал проведу, как подрастёт, — растерялась Чарити.

— Зачем? — удивилась Хлоя. — Роды самый сильный ритуал. Тут и магия, и кровь.

— А, ну прекрасно, давай вместе назовём, — Чарити укутала обоих пациентов в ещё одну простыню, а сверху добавила маленькое шерстяное одеяло.

— Я бы хотела в честь вас, эльфам часто дают кусочек имени хозяина, если захотят наградить. — Хлоя посмотрела в сторону. — Капельку бы магии, немножечко…

— А у меня взять можешь? — взволновалась сразу Чарити, услышав недовольный писк малыша. — Молока не хватает?

— Хлоя может, — всхлипнула эльфийка, — если б для себя, я никогда… Но Чиф…

— Ой какое имя замечательное, — бодро порадовалась Чарити. — Давай, скажи, что мне сделать? И чётко говори, и не смей извиняться! Я за тебя в ответе, и так будет всегда.

— Дайте руку, хозяйка, — серьёзность в глазах Хлои показала, что она всё поняла, и готова делать, что скажут. — Так ничего не потеряется. Только сами остановите через десять секунд. Хлоя слишком слаба, не сможет сама остановиться.

Когда в руку впились острые зубы, у Чарити даже страха не было. Надо, значит надо. И противно не было, хотя чавкающие звуки домовушки, пьющей кровь, как заправский вампир, могли кого угодно заставить нервничать. Десять секунд давно прошли, но Чарити была уверена, что этого мало. Просто чувствовала.

Вскоре пришлось опуститься на колени, слабость внезапно накатила и потемнело в глазах. «Ещё немного!» Чарити держалась, сжав зубы, но в какой-то момент просто упала, невольно вырвав руку из цепких лапок.

Ну и ничего, пришла в себя быстро. Домовушка выглядела куда лучше, даже как будто стала не такой измождённой. А вот в глазах плескался ужас.

— Вы всё отдали недостойной, — только и смогла выговорить она. — Теперь три дня восстанавливаться будет.

Чарити, было, испугалась, сразу поняла, что речь о магии, но, услышав про три дня, даже рассмеялась.

— Да ну, проблемы какие. Было уже такое, и ничего. Три дня могу запросто не колдовать, я и руками делать многое приучена, не волнуйся.

Руками приходилось делать многое. Чарити и шить, и готовить научилась по-простому. Потому что не только шляпа и чемодан боялись Репаро, многие вещи в доме доживали уже свой век.

— Хозяйка так добра, — пролепетала домовушка. — Но теперь Хлоя сильная. Уже может встать и начать помогать. Только Чиф уснёт…

— Нечего помогать! — отрезала Чарити, — я уже всё сделала, а тебе отдыхать надо и с малышом рядом побыть побольше. Вот и отдыхай, и я пойду. И завтра не спеши вставать, обещай мне, что будешь лежать, пока полностью не окрепнешь.

— Хлоя обещает, Хлоя поняла хозяйку, и не будет доставлять ей лишнее беспокойство. Хлоя полежит, пока не окрепнет.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Чарити. — А может, мне остаться?

— Не надо оставаться, добрая хозяюшка! Хлоя теперь уснёт до утра, раз позволяете. И малыш уснёт надолго, он вашей магии получил очень много через первое молоко, сильным домовиком теперь станет, очень сильным. У Хозяйки было очень много магии, вкуснее Хлоя не встречала. Такая бывает, когда у волшебника даже капелька крови от магических существ, а у вас такой крови больше, чем капелька, хозяйка. Вы тоже сильнее теперь станете. Пусть магии в вас совсем мало осталось сейчас, Хлоя чувствует, что через три дня всё вернётся с прибытком, даже сдерживаться придётся в колдовстве, но Хлоя поможет, если позволите.

Домовушка глубоко зевнула, и это было умилительное зрелище.

— Сама справлюсь, было уже такое, — улыбнулась Чарити, с трудом отводя глаза от крошечного эльфёнка, всё ещё сморщенного и красного, но ужасно милого. — А теперь спите.

Потом она зашла к отцу, проведать, всё ли в порядке. Костероста у целителя в школе Чарити взяла много, Уайнскотт был благодарен за помощь с зельями в больничном крыле, так что даже вопросов не задал, для чего. Просто вручил целый сундучок, где было ровно двенадцать флаконов.

Отец сразу выпил полфлакона, да и заснул, измученный. Обычно костерост спать не даёт, ещё та гадость, но сказывались сутки без лекарств вовсе. Безумно было жалко, что денег отправить его в Мунго нет, но теперь-то она дома, и всё будет хорошо.

Это здорово, что школьников раньше отправили по домам, а то, кто знает, как бы отец пережил ещё несколько суток без костероста и обезболивающих. И угораздило же сломать ногу накануне её приезда. Как ещё сову умудрился послать — неизвестно.

Отец мирно спал, только чуть постанывая во сне. Поправила ему подушку и сбитое одеяло, немножко жалко стало, что магией ничего сделать не может, а то бы добавила чар тепла. Камин едва тлел, дров осталось слишком мало, а экономить отец не умел. Но Чарити что-нибудь обязательно придумает.

Только сама от себя не ожидала, что придёт в свою комнату и расклеится. Вздумала себя сильной считать, вот, пожалуйста — дура романтичная, а не сильная волшебница. Особенно теперь смешно, что возомнила о себе много, когда почти сквибом стала.

Взяв перо, чтобы сделать новую запись в дневнике, задумчиво покусала истрёпанный кончик и вывела аккуратным почерком: «Среда, 20 декабря 1967 года. Три часа ночи. Фабиан не улыбнулся. Наверное, я сошла с ума, когда решилась написать ему письмо примерно месяц назад…»

Стыдно было вспомнить, что там написала. Как в худших любовных романах. Особенно ужасны были некоторые фразы. Например: «Я всегда буду любить тебя, даже если ты не ответишь мне взаимностью», «Кроме тебя мне никто не нужен», «Я решилась открыться, потому что больше не могу пребывать в неведении». Мерлин! Открыться! Хорошо, что забыла сохранить черновик. Перечитывать этот бред не хватило бы духу.

Ответ Фабиана пришёл спустя несколько дней. Сейчас даже можно его понять, а тогда казалось, что уничтожено всё святое, что было в её душе.

«Чарити, — ответ красовался прямо на обороте её письма. Почерк парня был крупным и небрежным, словно писал второпях. — Прости, ничего не понял. Хоть убей, не помню, что когда-то давал тебе повод на что-то надеяться. Если это шутка такая, спасибо, было весело. Но чтобы не было недоразумений, скажу прямо, мне нечем ответить на твою любовь. Постарайся найти себе кого-то другого. Пока, мне уже надо бежать. Фабиан Прюэтт»

Видимо, она сошла с ума, когда решила бросить письмо в камин прямо в гостиной барсуков, где её в одиночестве застала сова. Потом, даже не проверив, сгорело ли жестокое послание, убежала в свою спальню. Буквально пару минут там провела. А когда опомнилась и спустилась, перед глазами всё поплыло. Две девушки с шестого курса весело смеялись, держа в руках слегка обгоревший листок.

Инсендио сработало как надо, листок вспыхнул в руках девиц. Крику было! Хотя их даже не обожгло. Помона Спраут отчитала её, не добившись внятного ответа, что нашло на лучшую ученицу, и попросила больше так не делать. Шестикурсниц только пожурили и пожалели. А судя по тому, как на следующий день улыбались при виде неё остальные барсуки, девицы поспешили поделиться пикантной историей со всеми.

Чарити перестала ходить в Большой зал и появляться в общей гостиной. Есть ходила поздним вечером к домовикам на кухню. И с нетерпением ждала каникул, чтобы сообщить отцу, что не вернётся в школу. Ни под каким видом. Ни за что!

Смог же Рабастан Лестрейндж перейти на домашнее обучение! И пусть у него наверняка есть частные учителя, она сама справится! В конце концов, что там осталось, какие-то полгода! И по слухам, там будет просто повторение прошлого. Вот и будет повторять. Конспекты у неё все в порядке, учебники тоже все сохранились. Будет учиться и помогать отцу. Только нужно придумать достойную причину для министерства, чтобы дали разрешение на домашнее обучение. Потом подписать у директора школы — можно послать сову. И если всё получится, то ей назначат дату экзаменов по ТРИТОНам. Дальше загадывать было бессмысленно.

Чарити вздохнула и улыбнулась. Хорошее у неё тоже было. Кто бы мог подумать, что Рита Скитер окажется такой нормальной девчонкой! Вот кем можно было восхищаться! А как рядом с ней изменился Артур Уизли! Было сложно представить, что такое вообще возможно. Чарити даже украдкой посмотрела его оценки за зачёты и убедилась — ни одного тролля! Чудеса! А если Артур смог, то уж ей и подавно стыдно будет не справиться с Тритонами.

А ещё у неё появилась Хлоя, и это тоже было маленьким чудом. Казалось даже, что жизнь налаживается, будущее виделось уже не в таких мрачных тонах. Только накануне отъезда всё снова рухнуло — отец сообщил, что сломал ногу, но, мол, ничего страшного, он потерпит, только встретить её не сможет.

Чарити захлопнула дневник, понимая, что ничего больше писать не в состоянии. Убрала его под подушку и прилегла на кровать прямо в мантии.

Мысли продолжали крутиться в голове, заставляя ворочаться. Сколько было страха и надежд, что Санни будут встречать братья. Хотя Чарити даже не знала, сможет ли посмотреть Фабиану в глаза…

Смешно вспомнить! Почему-то именно сейчас, оказавшись дома, где, кроме её мантий, учебников и палочки, нет ни одной вещи дороже нескольких сиклей, стало особенно ясно, что шансов найти человека, который женится на такой бесприданнице, никогда не было, нет и не будет!

И пускай! Так тоже люди живут. И у неё получится. Наверное.

Как же неловко было вспоминать, как Рудольфус Лестрейндж зачаровывал её древний чемодан, доставшийся от отца, а отцу — от деда. Слизеринский префект сумел удивить, почти шокировать. И не тем, что смог наложить чары облегчения веса, а тем, что вообще решил помочь. Пусть даже ради Санни Прюэтт. Но сделал же!

И сопровождающего дал. Правда, мистера Хейли Чарити боялась ужасно. И постаралась сразу отделаться от помощи, едва они аппарировали на поляну, недалеко от дома.

— Спасибо большое, мистер Хейли. Там дом, я уж сама. Вам не надо… Я хотела сказать, вы можете уже идти, — она покраснела от собственных слов. Что она несёт? — Я, правда, справлюсь!

Боевик Лестрейнджей вёл себя странно. Наверное, тяготился заданием Рудольфуса, но не хотел показать виду. А как пристально глядел на её волосы, пока Чарити сбивчиво благодарила! Не хотелось думать, какой кошмар творился с причёской после парной аппарации. Но не поправлять же при нём!

Выслушали её внимательно и молча. Но вместо того, чтобы вернуть чемодан, боевик фыркнул и потопал к уже близкому дому. Охранные чары, похоже, вовсе не заметил. Видимо, ослабли за время её отсутствия. Чарити оставалось бежать следом — не успевала за широкими шагами. Заметив это, мистер Хейли даже сбавил шаг, смутив её ещё больше. И судя по быстрому взгляду, причёска по-прежнему ему не нравилась. Она даже немного рассердилась — вот ведь эстет! И решила про себя: «Подстригусь!».

Поставив чемодан на верхнюю ступеньку крыльца, мистер Хейли сдержанно кивнул, мазнул взглядом по непослушным кудряшкам и аппарировал. Ну и ладно. Чарити и не ждала от него реверансов! А волосы точно обрежет!

Схватилась за ручку чемодана и охнула, понимая, что не может поднять. Чары префекта всё-таки слетели! И стыдно стало перед боевиком, про которого плохо подумала. Донёс ведь, пожалел её, дуру лохматую!

В чемодане хранилась вся её жизнь. В спальне Хаффлпаффа не осталось ни одной личной вещи, а ведь за годы скопилось потихоньку много всего. Особенно книг. Как много книг оказалось в её школьной спальне! А отцу почитать нечего. Конечно, забрала все. А книги весят очень прилично, вот и стал чемодан неподъёмным.

Оставалось поражаться мистеру Хейли, который даже виду не подал, что ему тяжело. Да она прекрасно помнила, как он опустил этого монстра на ступеньку крыльца — словно пушинку. Страшно подумать, какая силища у этого боевика.

В итоге она просто бросила чемодан на пороге, побежала к отцу. А уже потом с частыми передышками дотащила его к себе. Развалился старичок уже в комнате, так теперь и лежит с оторванной крышкой, до сих пор неразобранный, не до него было. Ещё повезло, что не рассыпался раньше, где-нибудь на платформе Хогсмида или на вокзале Кинг-Кросс. Или во время парной аппарации.

Стоило ещё проверить ингредиенты, что отец заготовил для продажи, но это уже утром. Чарити заверила его, что всё сама сделает, и завтра же отнесёт в лавку. Хоть какие-то деньги будут к Рождеству. Может, даже гуся удастся купить и фруктов с орехами на настоящий рождественский пудинг. И обязательно немного рома или огневиски. Ничего, выкрутятся… Зато у них теперь есть Хлоя и малыш Чиф. Уже полегче станет. Если Хлоя возьмёт на себя готовку, тогда Чарити сможет больше работать в отцовских теплицах.

Магии у неё хватит на эльфов, домовушка права. Это в Хогвартсе она скрывала свои возможности, не любят люди, когда у кого-то лучше получается, зато дома работала в полную силу. Помона Спраут сильно помогла в своё время, научила всем заклинаниям, нужным для теплицы и растений. Даже подарила несколько ростков. Так что у Чарити все три теплицы были в лучшем виде. Вкладывала в них перед отъездом в Хогвартс столько магии, что отцу, уродившемуся не таким сильным волшебником, оставалось только поддерживать. Это он умел и любил. Правда, слишком любил, и нередко пытался экспериментировать. Кончалось это всегда плохо, так, два года назад они лишились одной из теплиц, но у Чарити язык бы не повернулся упрекнуть отца и что-то запретить. Он глава семьи, в конце концов, а в растениях весь смысл его жизни. Ну, ещё в книгах, да. По гербологии.

А ещё она в который раз убедилась, что мир не без добрых людей. И Рудольфус, и Рита с Артуром помогли просто так, без всякой просьбы. И она была им очень благодарна. Так что лучше сэкономит вырученные завтра деньги, продуктов купит только самых необходимых, а вот этим троим обязательно надо сделать рождественские подарки. И Санни ещё с Эжени. А больше и некому. Закралась мысль сделать подарок ещё и мистеру Хэйли, но она её сразу же прогнала. Он её и не вспомнит, наверное.

С этой мыслью и уплыла она в тревожный сон. Завтра предстоял тяжёлый день и абсолютно без магии.

* * *

Кафешка явно была магловской, это Санни поняла, когда они вышли из тупикового коридорчика, где оказались после перемещения, в небольшой уютный зал. Дверь, отделяющая этот коридор от общего зала, со щелчком захлопнулась за их спиной.

— Портключ домой, Джейми? — шёпотом спросила Санни, с удивлением оглядываясь.

— Прости, — раскаяния в его голосе не было вовсе, а глаза смеялись. — Ну зачем сразу домой! Вещей у тебя всё равно нет, так почему бы нам не посидеть в милом кафе и не поболтать.

— Это я как раз могу понять, — усмехнулась Санни, даже тронутая желанием кузена её развлечь. Он кивнул на пустой столик на четыре персоны с диванами, высокие спинки которых превращали это место в уютный уголок. Как только они сели, Санни закончила мысль: — Откуда у тебя портключ в магловское кафе? И это не опасно? Вдруг в том коридорчике кто-нибудь был бы в этот момент?

Говорила она тихо, хотя семья из пяти человек, немолодая пара и две молодых девушки сидели гораздо дальше и не могли их слышать.

— Милая кузина, — сказал он вполне нормальным голосом и посмотрел укоризненно, придвигая ей меню. — Я, может, и сквиб, но моя мама всё-таки сильная волшебница и превосходный артефактор. Тот коридорчик маглы не видят. А хозяйка кафе… О, познакомьтесь!

Санни ощутила раскаяние, но извиниться за бестактность не успела. Вскинув голову, она с интересом посмотрела на очень красивую молодую женщину с пышными формами, словно плывущую между столиками. Высокая шатенка в цветастом платье держалась, как королева. Эта величественность и чувство собственного достоинства скорее завораживали, а не отталкивали. А удивлённо-насмешливая улыбка, обращённая к кузену, сделала её лицо мягче и привлекательнее. Лишь на миг Санни встретилась с антрацитовыми глазами женщины, ощутив себя вдруг маленькой девочкой перед строгим воспитателем. И отчего так, понять было сложно.

— Джейми, касатик! Наконец ты вспомнил старушку Лив! — низкий голос хозяйки кафе завораживал. Санни невольно подумала, что она, наверное, могла бы быть певицей. — Ну, кто эта милая леди?

— Здравствуй, Лив, — рассмеялся Джейми. — Это моя кузина Санни Прюэтт. Заканчивает Хогвартс. Санни, это Оливия Морган, тётушка Майкла.

— Вы и с Майклом знакомы! — обрадовалась Оливия. — Ну что ж, обед за счёт заведения, и не спорьте. Санни, рекомендую взять фирменное блюдо, тогда точно захочется прийти сюда ещё раз. Что, прямо с платформы девять и три четверти? Каникулы начались?

— Мне очень приятно, — поспешила ответить Санни, невольно проникаясь симпатией к тёте Майкла Моргана, хотя робость никуда не делась. Невольно подумала, что такая дама была бы отличным профессором в Хогвартсе. Перед ней, прямо как перед профессором Робертсом, хотелось вскочить и вытянуться по струнке. — Да, только с поезда. Простите, вы волшебница?

Оливия засмеялась настолько заразительно, что не улыбнуться было невозможно.

— Да, моя дорогая, совершенно верно, волшебница, — она с нежностью похлопала Джейми по плечу. — Вот из-за таких обормотов не прижилась я в магическом мире, зато здесь процветаю и ни о чём не жалею. Правда, племянник своим обществом меня балует редко, да уж мне грешно его винить. На гоблинов работать то ещё счастье. А как часто они у меня обедали, когда учились в школе, а потом в университете своём.

— Потому что университет тут в пятнадцати минутах ходьбы, — вставил Джейми. — А до школы и вовсе за пять минут добегали. Ну и конечно, старушка Лив всегда была нам рада.

— Старушка? — растерялась Санни. — И вы не обижаетесь?

— Не правда ли, он милашка? — подмигнула Оливия. — Джейми, как не стыдно, я ровесница твоей матери!

— Нет, не так, — ответил Джейми, поглядев на красавицу с такой нежностью, что Санни на миг ощутила себя лишней. — Ты для меня вторая мать, сестра и бабушка в одном флаконе. И ты старше моей матери лет на пять, верно?

— Никакого воспитания, говорить с дамой о её возрасте, — засмеялась женщина. — Не обращай внимания, деточка. Старушкой Лив меня зовут здесь все. И ты можешь, раз Джейми тебя так любит. Не спрашивай, я это чувствую. Но раз уж мы затронули тему возраста, признаюсь. Скоро мне исполнится сорок семь. А что выгляжу на тридцать, так на то мы и волшебники. Не так ли? Итак, молодые люди, что решили?

— Фирменное, Лив, и виноградный сок, — решил за обоих Джейми и подмигнул Санни: — Тебе понравится.

— Ну и отлично. Не буду вам надоедать. Джейми, я твою маму вижу реже, чем тебя. Непорядок, так ей и передай. И вот что, дорогой, сделай мне приятное, посплетничай с кузиной на мой счёт. А то мне совершенно некогда о себе рассказывать. Вечером тут молодёжная тусовка соберётся, так мы все с ног сбились, выполняя заказ. Закрываемся через час ради них. Вас это не касается, можете сидеть хоть до утра. А хотите — оставайтесь на тусовку, будет весело. Приятного аппетита, птенчики!

И прихватив меню, Оливия так же плавно удалилась.

— Старушка Лив — это для своих, — подтвердил Джейми слова хозяйки кафе. — Обычно она не так много говорит с новыми людьми, но ты ей понравилась. Оливия любит магловскую музыку и кино, а также всякие театры, музеи, выставки, оперу и прочие радости магловской жизни. Ну и своё кафе обожает, даже сама готовит иногда, под настроение. Тут все повара и официанты очень славные душевные люди, практически семья. А шеф-повар тоже волшебник, мрачный субъект непонятной национальности. Я думаю, он еврей. А Майкл уверен, что испанец. Надеясь завоевать Лив, он предлагает ей руку и сердце дважды в год, но за двадцать лет успеха не добился. Оливия же не стремится замуж в принципе.

— Она потрясающая! — выдохнула Санни восхищённо. — А остальные повара, ну и кто там ещё работает, тоже волшебники?

— Частично, в основном маглорождённые, есть пара сквибов, есть маглы, но они тоже из семей маглорожденных волшебников. Трое, кажется. Так что все знают про магию, но соблюдают Статут секретности. А тот тупиковый коридорчик как раз для аппарации и портключей. Обернись на ту дверь.

Санни выглянула из-за спинки дивана и вернулась на место.

— Выход для волшебников?

— Верно, маглы видят лишь запертую дверь с надписью: «Служебное помещение, не входить»! А мы — этого клоуна в колпаке и текст про волшебников.

— Клоун похож на нашего директора, — хихикнула Санни. — Правда, он сейчас в больнице и его замещают. Но вот такую фиолетовую мантию в звёздах я точно у него видела. Только борода у профессора Дамблдора подлиннее. А так точь-в-точь!

— Так может, она его и изобразила? — развеселился Джейми. — У Лив отличное чувство юмора.

— Она правда тётушка Майкла?

— Родная. Лив полукровка. Мать её была волшебницей, а отец маглорождённым. В семнадцать Лив закончила Хогвартс. Потом училась в магловском университете, и вернулась в итоге в это кафе, ей оно досталось по наследству от отца. Её младшая сестра вышла замуж за чистокровного мага и осталась жить в магическом мире. Майкл, собственно, и стал причиной скороспелого брака. Но, увы, родился сквибом. Так что его отдали тётке, Оливия воспитала Майкла. У её сестры потом ещё были дети, двое, если не ошибаюсь. К сожалению, сёстры не общаются. Обычная история.

Хорошенькая официантка приблизилась к их столику с подносом.

— Привет, Джейми, — кокетливо улыбнулась она и приветливо кивнула Санни, шустро поставив тарелки и стаканы с соком перед каждым. — Я Натали. Приятного вам аппетита!

И так быстро ушла, что они не успели ничего ответить.

— Это племянница шеф-повара, про которого я тебе говорил, — пояснил Джейми на её вопросительный взгляд. — Давай есть, потом поговорим. Забыл название, но это курица с грибами и ещё чем-то в сырном соусе.

Санни задумчиво кивнула, история кафешки и её обитателей напомнила почему-то романы Диккенса. Захотелось тоже подружиться с Оливией, бывать здесь хоть иногда, познакомиться с работниками, которые как семья.

Вкус фирменного блюда ей и правда понравился, так что уплела всё за милую душу. Оказалось, она очень проголодалась. Даже от мороженого не отказалась, которое принёс уже другой официант.

— Ты так притихла, — окликнул её Джейми. — Мне надо обязательно познакомить тебя с Майклом.

Санни улыбнулась:

— Я не против. А как твоя работа? Я мечтаю поглядеть на настоящих драконов!

— Завтра! — сразу выпалил Джейми. — Завтра с утра я буду там, возвращаюсь в пятницу утром, максимум в субботу. Если составишь мне компанию, то буду очень рад. И братья тебе обрадуются.

— Ох, — Санни жалобно вздохнула. — Отец ни за что не отпустит!

— Для этого есть моя мама, — подмигнул Джейми. А драконы прекрасны! Ты бы их только видела!

— Не дразни!

— Ладно, — он усмехнулся. Потом глубоко вздохнул и нерешительно проговорил: — У меня к тебе разговор. Не знаю, как и начать.

Санни заинтересованно подняла на него взгляд:

— Ты влюбился!

— Что? — опешил Джейми. — Тебе мама сказала?

— Боже мой! — восхитилась Санни. — Это что, правда? Ой, нет, никто не говорил, я просто наугад спросила. Клянусь! Но это же прекрасно! Ты правда-правда влюбился?

Джейми смотрел на неё с напускным возмущением и вздыхал.

— Девчонки! — выдал он. — Я скажу, но пожалуйста, никому! Её зовут Агнешка, она заканчивает Дурмстранг, примерно твоего возраста. У неё есть только опекун. Антонин Долохов. У меня нет ни единого шанса, потому что я сквиб, а она прекрасная тёмная ведьма. А кроме того, даже если я попытаюсь её увлечь, добиться любви и прочего, то Долохов меня просто убьёт, а потом кастрирует и четвертует.

— Может, наоборот? — Санни сочувственно погладила его руку. — То есть я хотела сказать, может, не всё так страшно. Подожди! Долохов? Антонин Долохов? О Мерлин!

— Вижу, ты о нём слышала, — безрадостно хмыкнул Джейми. — Закрываем тему, хорошо?

— Но я хотела спросить! Как ты понял, что любишь?

Джейми отпил сок, поставил стакан на стол и посмотрел с подозрением.

— А что тут понимать? Увидел и всё. Или ты спрашиваешь, потому что не можешь сама разобраться, любишь ли ты этого, как его, Лестрейнджа? Так я тебе не советчик. Я только могу сказать, ты в него однозначно влюблена, а любовь, это глубже. Как-то так.

— С чего ты взял, что влюблена? — Санни даже дыхание задержала, надеясь услышать что-то важное.

— Я не утверждаю, — поднял руки неправильный сквиб. — Может, это любовь, а не влюблённость. Тебе уж точно виднее.

— А чем по-твоему они отличаются? Любовь и влюблённость?

— Вот же вопросики у тебя! — Джейми взлохматил волосы. — Опыт у меня не такой большой, как у твоего брата Фабиана, например. Влюблялся, конечно, страдал и прочее. Но как-то всё это было… Ну, понравиться хотел, потрогать, поцеловать, сексом заняться. Или про это не будем?

— Будем, — решила она, краснея. — А дальше?

— Санни, да меня мама убьёт за растление любимой племянницы! — поддразнил он.

— Мы ей не скажем! — она посмотрела умоляюще. — Джейми, мне вообще не с кем это обсудить! Ты же мой друг?

— Друг, конечно, — подтвердил он. — Дилемма. Ладно, ты в курсе, откуда берутся дети, надеюсь?

Она прыснула, закрыв лицо руками, но тут же посмотрела уже без улыбки.

— Конечно в курсе. И давно. И даже как предохраняться знаю. Но понимаешь, это же всё только в теории.

— Это радует, что в теории, — усмехнулся он. — Ну вот, у меня, разумеется, это было. И свидания, и поцелуи…

— И секс?

— И секс, спасибо, что в меня веришь.

— И? Как ты понимал, любовь это или влюблённость?

— Да никак, — потёр он ладонями лицо. — А может, и нет её, этой разницы? Просто всегда это было легко и приятно, иногда трудновато расстаться, но это другое. А как увидел Агнешку — и всё!

— Что всё?

— Накрыло. Никто не нужен, ничто не нужно, только она! И ради неё готов на всё. И не потому, что хочу обладать, хотя не скрою, хочу, конечно. А потому, что не хочу никуда отпускать. Жизнь с ней прожить, детишек завести, то, сё. Нет, зря спросила, паршиво у меня получается объяснять.

— А, по-моему, здорово! Я за тебя очень рада.

— Видела бы ты меня после первой встречи, не радовалась бы, — помрачнел он. — Санни! Давай отложим разговор про любовь. Я собственно, чего привёл тебя сюда, знаешь?

— Поесть вкусно? — глянула она лукаво.

Джейми рассмеялся:

— Это тоже.

— Тогда спрашивай уже, чего тянуть, — кивнула Санни, теребя в руках красивую солонку.

— Ты помнишь, что я не совсем правильный сквиб? Точнее — совсем не правильный.

— Помню, ауры видеть можешь. А ещё что?

— Вот, например, — Джейми взял нож и полоснул по ладони.

Санни ахнула, а потом со смесью ужаса и любопытства смотрела, как втягиваются обратно в рану капельки крови, а кожа срастается, вот уже белый рубец на месте раны, а вот он начинает истончаться, оставляя гладкую кожу, словно ничего и не было.

— И ещё животных могу лечить. Надо всего лишь прижать к груди, лучше обнажённой, настроиться, и они вылечиваются.

— А если тебе руку отрезать, прирастёт?

— Ты из Отдела Тайн, кузина? — фыркнул Джейми. — Ты в курсе маминых опасений? Она твёрдо уверена, стоит серым плащам узнать обо мне, тут же решат изучить, что я за зверёк такой. И, боюсь, отрезанной рукой не ограничатся.

— Поняла, прости! — и ужасно стало жалко тётушку Мюриэль, и Джейми.

— Не надо так трагично глядеть. Самое поганое, что в этом есть, это непонимание, кто я такой на самом деле. Почему кто-то принимает меня за дракона, а кто-то думает, что я тёмный маг? И это всё может измениться. Во всяком случае, есть надежда.

— И как? Чем я могу помочь?

— Поехать со мной погостить к профессору Робертсу, — выдохнул Джейми. — На недельку, не больше. Он пригласил третьего января. Меня и тебя. Он сказал, что может быть, сможет помочь с этим.

— Он уже не просто профессор, — задумчиво сказала Санни. — Он теперь директор Робертс. Да, Джейми, я согласна. Но ты же понимаешь…

— Мама обещала поговорить с дядей Джейсоном, — широко улыбнулся Джейми. — Я тебя обожаю, сестрёнка. И если ты уже поела, можем идти.

А дома у тёти Мюриэль их поджидал сюрприз.

— Папа! — Санни вздрогнула, увидев, как отец поднимается из кресла. — Мы с Джейми пообедали в кафе.

— Дядя, — почтительно поклонился кузен.

Мюриэль обняла её, проигнорировав недовольство брата, и шепнула, что к драконам отец разрешил ехать с Джейми в четверг, но за это забирает домой прямо сейчас.

— Добрый вечер, Джейми, — произнёс отец. — Санни, здравствуй, дорогая. Ты же не против, если домой отправимся прямо сейчас? Вот и славно. Мюриэль, я пришлю домовика за её вещами.

— До свидания, тётушка, пока, Джейми! — успела сказать Санни, прежде, чем сработал отцовский портключ.

* * *

— Ну вот! — Рита первой взбежала на крыльцо. — Вроде всё цело, моя сигналка на месте. Урс, Свитти, Хлоя!

Артур глядел на Нору, ничуть не изменившуюся с прошлого помещения. Непонятно было, как они тут проживут все каникулы. Ни мебели, ни посуды, ни плиты на кухне. Даже чашек нет. А ведь ещё продукты.

— Медведик, сумки заноси! Пока не обустроимся, никакой еды.

Как Рита собиралась обустроиться, он не представлял, но покорно занёс в пустой холл её три чемодана. Хорошо, что домовики доставили их сами.

— А теперь молчать и восхищаться! — Рита подхватила самый потрёпанный чемодан и раскрыла его прямо на полу пустой кухни.

— Что это? — Артур с интересом смотрел на стопки коробок, заполнивших чемодан.

— Наша головная боль на ближайшие пару часов! — торжественно объявила Рита. — Это как раз сюда. Видишь, подписано. Не знаю, что моя мачеха туда напихала, вкус у неё, прямо скажем, так себе. Но на первое время сойдёт.

Артур увидел на верхней коробочке надпись: «Кухня». Внутри оказались какие-то странные кубики, похожие на игрушки.

— Расставляй! — протянула ему коробку Рита. — Только стол найди сначала, а то на корточках сидеть замучаешься.

Ну что сказать, крошечный стол он найти сумел, а потом пришёл в восторг, когда от простого «Фините» стол вырос до размера огромного, прямоугольного чудища. Тёмное дерево было отполировано до блеска.

— И стулья! — командовала Рита.

Стульев было восемь.

— Мы собираемся принимать гостей? — растерялся он, глядя, как шустро домовики перенесли на стол все коробочки из чемодана, расставив в один ряд. Их было никак не меньше двух дюжин. Подписи теперь стали понятней: «Спальня», «Гостиная», «Ванная», «Прихожая», «Гостевая», «Коридор», «Постельное бельё», «Шторы», «Посуда», «Еда»...

И всё в таком духе.

И начался ад. Мебель следовало расставлять по всему дому и увеличивать. Никак не меньше трёх часов провозились, даже с помощью домовиков. Хлою Чарити позвала почти сразу, так что всё делали их собственные домовики. Урс занимался распределением продуктов и приготовлением обеда на кухне, ставшей неузнаваемой от стройного ряда тумбочек, словно слившихся в одну линию, по стилю они очень были похожи на кухонный стол. Свитти ходила за хозяевами, развешивала шторы, гобелены, застилала постели, помогала двигать магией мебель, которую по нескольку раз переставляли: Рита считала, что всё должно быть идеально.

Когда Урс доложил, что обед подан, Артур уже без сил лежал на облюбованном диване в помещении, назначенном гостиной — туда выходили двери спален и коридоры с лестницами. И с большим трудом удерживался от желания ещё раз полюбоваться на спальню с широченной кроватью. Та так и манила прилечь. Стены были задрапированы красивыми гобеленами, плотные шторы закрывали окна, ноги утопали в густом ворсе толстого ковра, покрывавшего весь пол. Эти самоочищающиеся ковры разных расцветок и структуры, постеленные в обеих спальнях и гостиной, ему особенно нравились. Они, как оказалось, генерировали комфортное тепло на всё помещение. Невольно вспомнилось, как зимой, ещё до Хогвартса, он отказывался утром вылезать из кровати, кутаясь в тонкое одеяло, в попытке спастись от пронизывающего ледяного холода. Камин к утру всегда был остывший, мать экономила… Теперь камин, как сказала Рита, будет лишь для красоты и перемещений. Хотя Артуру нравилось просто смотреть на язычки пламени и слушать потрескивание дров.

С каждой стороны кровати находились красивые тумбочки, а над ними к стене крепились магические светильники. Такие были и над креслами, которые щедро расставили по дому.

А главное, вторую спаленку, гораздо более скромную, но не менее уютную, Рита назвала «гостевой». И он всё не решался спросить, будут ли они спать вместе или ему сразу перебираться в гостевую?

— Вот теперь здесь можно жить! — довольно сказала Рита, занимая место за столом. Хотя ремонт мы так и не сделали, но не всё же сразу.

Артур мысленно согласился, подумав, что Нора за все годы существования не знала подобной роскоши. И теперь преобразилась до не узнаваемости. Можно было подумать, что здесь живёт богатая респектабельная семья, а вовсе не студенты Хогвартса, один из которых был нищим главой рода Уизли. Решив не заморачиваться этим вопросом, как посоветовала Рита, он просто кивнул, и только после этого обратил внимание на сервировку стола и обилие еды. Даже в школе было не так шикарно в самые праздничные дни.

Еда оказалась выше всех похвал, Артур отдал должное каждому блюду, начиная от вкуснейшего бульона с сухариками и заканчивая воздушными пирожными.

— На первый раз пусть будет, — сказала Рита, глядя на стол, заставленный разносолами, — но в будущем будем питаться скромнее. Не хотелось бы растолстеть.

Впрочем, она тоже успела попробовать почти всё и с одобрением поглядывала на Артура, который уже не понимал, почему раньше ему было так трудно запомнить этикет поведения за столом.

— Медведик, давай отдохнём, что ли. Вымотались мы хорошо. А после навестим нашу зверушку.

— Может, завтра? — осторожно предложил он. Этот день уже клонился к вечеру, в доме сами зажигались светильники, стоило войти в комнату или коридор. За окнами совсем стемнело.

— Ты прав, — Рита поднималась по лестнице первая, убедившись, что домовики устроили себе в широкой кладовой за кухней уютное гнёздышко. — Спать хочется зверски, я на время и не посмотрела. Надо мачехе отправить благодарственное письмо и оставшуюся мебель. А то там ещё на парочку таких Нор хватит. Но это тоже завтра. Давай, ты первый в душ, а потом обновим эту чудесную кровать.

— Будем спать вместе? — решился он наконец.

— Да уж придётся, — кивнула Рита. — Что-то мне не по себе пока в этом доме, так что давай уж сразу, без церемоний.

— Как скажешь, — обрадовался он.

В ванной уже стояли новая душевая кабинка и сама ванна, широкая с голубоватым отливом. Были развешаны полотенца, мочалки и банные халаты, а полочки над мойкой были уставлены всевозможными флаконами, кусками мыла и прочей мелочёвкой, о предназначении которой приходилось только догадываться.

Когда он вышел, распаренный и довольный, чувствуя на ногах странные, но удобные лохматые тапочки, Рита проскользнула мимо, только предупредив, чтобы ложился справа.

Постель была уже готова ко сну и на его стороне была приготовлена новая пижама.

Пижамную куртку он надевать не стал, торопясь испробовать кровать. И да, она оказалась в меру мягкой и прекрасной на ощупь. И одеяло, пусть и очень большое, но одно на двоих, что внушало некоторую надежду на исполнение определённых желаний.

К сожалению, Артур настолько вымотался, что уснул, видимо, практически сразу. Он очень удивился, проснувшись только утром. Вмятина на соседней подушке говорила о том, что Рита спала рядом, но успела проснуться. Огорчившись, но не то, чтобы очень сильно — выспался он прекрасно — Артур спустился вниз, откуда уже поднимались завлекательные ароматы.

— Тащи ломик, — вздохнула Рита, когда блинчики с клубничным джемом закончились. Урс прислушался к пожеланиям, так что сготовил немного, штук двадцать всего. Но такие были вкусные, что оторваться невозможно. — Пойдём навещать упыря.

— Ты опять с накопителями? — поинтересовался Артур, перебарывая желание облизать пальцы.

Рита потянула цепочку на шее, и он увидел три накопителя, причём гораздо крупнее, чем тот, что они оставили упырю пару месяцев назад.

На этот раз их взялся страховать ещё и Урс, введённый в курс дела. Смитти решили не допускать к опасности, всё же она была беременной.

Лестница на чердак и коридорчик перед ней остались единственными, где ничего не было благоустроенно. И Артуру на миг показалось, что они вернулись в прошлое, что сейчас, стоит вернуться за угол, они увидят не уютную гостиную с диваном, креслами и уголком с Ритиным рабочим местом, а пустую убогую площадку с обшарпанными стенами и полом. Пришлось даже подавить в себе желание проверить, тем более живое доказательство перемен — их домовик Урс — стоял рядом, готовый на подвиги.

— Тут антимагические чары, — сразу сказал домовик, хмурясь и вглядываясь в скобу. — К этому железу лучше магию не применять.

— Давай, Артур, ломиком, как тогда, — кивнула Рита. Палочку она держала наготове. И оделась соответственно — в облегающий костюм из драконьей кожи, отчего Рыжику приходилось прикладывать усилия, чтобы не пялиться на неё постоянно. До вечера-то далеко, и не факт, что ему что-то позволят раньше.

* * *

«Уважаемый мистер Лестрейндж! Знаю, что это дерзость с моей стороны, просить оплаты совсем небольшой услуги. Но дело моё не терпит отлагательств. И ваша помощь пришлась бы очень кстати.

На моём факультете на четвёртом курсе учится Рой Миллиган. Не могу рассказать обо всех обстоятельствах дела, потому что обещала это важному для меня человеку. Могу только рассказать то, чего непосредственно касается моя просьба.

Дело в том, что Дамиан Вестерфорд незадолго до своей гибели поставил Миллигану знак или метку на спину, что сопровождалось сильнейшей болью. Эта метка очень беспокоит мальчика, он боится принимать душ в общей душевой, начал сторониться однокурсников и замыкаться в себе.

Поверьте, этот мальчик немало пострадал от тесного общения с Д.В. и помимо метки. Некоторое время назад Миллиган попытался покончить с собой, почти совершив прыжок с Астрономической башни.

Его остановили, однако непонятно, надолго ли. Сильно подозреваю, что эта татуировка очень непроста, и в свою очередь может стоить Рою Миллигану жизни. Помочь этому мальчику, а у него только мать и сестра, под силу далеко не каждому магу. А у вас есть некоторые связи.

Спасибо, что хотя бы выслушали, префект Лестрейндж. Буду очень благодарна, если известите меня, смогли ли вы что-то предпринять, и сочли ли это возможным. Заранее благодарю, готовая оказать не менее важные услуги, Р. М. Скитер»

Дочитав, Том Реддл поднял глаза на Рудольфуса и спросил:

— Кто такая?

— Мисс Рита Скитер, шестой курс Рэйвенкло, — ответил Руди, медленно выдыхая. Не ожидал он, что Том прочтёт это письмо, причём сразу, даже не дослушав просьбу. — Дочь богатейшего сквиба и ведьмы, умершей при родах. Отец воспитывал девочку сам, на яхте, которую считает своим домом, хотя настоящих домов у него то ли два, то ли три, местоположение неизвестно. Мачеха появилась у Риты, когда той было десять, а девушке-ведьме, очаровавшей её отца, всего семнадцать. Они…

— Достаточно, — поморщился Тёмный Лорд. — Ты видел эту метку?

— Да, сэр. Пришлось просвечивать одежду мальчишки, а прежде умудриться его выловить.

— На что похожа?

Рудольфус молча задрал рукав, показывая левое предплечье.

— Уверен?

— Ни единого отличия, мой Лорд!

— Кто такой Дамиан Вестерфорд, и откуда у него могли быть сведения о метке?

Рудольфуса обдало холодом от этих слов, хотя ответить он был готов, как только получил это послание накануне отъезда на каникулы. Дерзкая Скитер передала запечатанный конверт через Малфоя. И пришлось потратить уйму времени, чтобы найти этого мальчишку Миллигана, наложить кратковременный Конфундус и просветить его одежду, а потом сделать вид, что просто шёл мимо.

Потом он не спал полночи, думая об этой проблеме, пока утром со вздохом не отослал короткую записку Лорду с просьбой о встрече. Ответ получил на метку, вызов заставил гореть кожу всю дорогу до станции Хогсмид. Что очень мешало думать, и решать, как отделаться от встречающего его боевика. Тот точно не отпустил бы его одного к Лорду, а тащить Троя с собой к Тому Реддлу совсем не входило в планы Рудольфуса. Он благодарил Мерлина за удачу, пославшую ему милую растерянную Чарити, сумевшую за пару секунд очаровать непробиваемого Хейли своими непослушными кудряшками. Отдавая приказ боевику, Руди как мог скрывал волнение, надеясь, что тот согласится помочь даме в беде. Вовсе ни к чему было вмешивать в дело с меткой ни Троя, ни отца, пока сам Лорд не примет решение.

Руди опустился на колени.

— Мой Лорд, боюсь, это моя вина! — говорил он твёрдо, хотя внутри всё дрожало. — Я рассказывал вам о том, что мисс Прюэтт попала в больничное крыло после игры в квиддич. Вы помните, что я не мог сказать всего…

— Разумеется, — спокойно кивнул Лорд. Он сидел в кресле у пылающего камина и всё ещё держал в руке письмо, словно решая, швырнуть его в пламя или сохранить. — Именно поэтому я всё это увидел в головке очаровательной мисс Прюэтт. Так что продолжай. В чём твоя вина?

— В вечер несчастного случая нас вызвали в кабинет директора. Мы имели неосторожность попасться ему на глаза, когда… Непреложный обет, сэр.

— Когда относили мисс Прюэтт в больничное крыло, надо полагать? — хмыкнул Лорд. — Погоди, я угадаю. Великий Светлый заставил тебя показать метку и под эту музыку взял с вас и ваших приятелей Непреложный обет? Умно. Значит, некий Дамиан Вестерфорд — как я понимаю, мисс Скитер намекала, что помимо метки, он насиловал мальчика? Согласен? Слишком вовремя его убрали, в такие совпадения я не верю. Похоже на месть. У Миллигана защитников не было. Логично предположить, что Вестерфорд позарился как минимум ещё на один объект, у которого покровители как раз были, но неочевидные. Чья-то невеста или жених. Не отворачивайся, детали меня не интересуют… Значит, ублюдок был человеком Дамблдора?

— Так считает Скитер, — поспешно кивнул Руди, даже не пытаясь встать с колен. — Её молодой человек, некий Артур Уизли, приходится Великому Светлому дальним родичем. Он был уверен, что у Дамблдора есть какой-то компромат на Вестерфорда.

— Логично. Как понимаю, этот ушлый малый варил Светлейшему зелья. Семья славится своими талантами в этом деле. Спасибо, Рудольфус, ты мне помог, но останься на коленях ещё некоторое время.

Том легко поднялся с кресла и вынул палочку. Побледневший Лестрейндж сглотнул, выпрямляясь ещё больше, хотя и до этого умудрялся держаться очень прямо.

— Засучи рукав и вытяни левую руку перед собой! — велел Реддл. — А теперь ответь, ты помнишь, какую клятву дал мне, принимая метку?

— Помню, — Руди опустил глаза и быстро проговорил: — Обязуюсь чтить и защищать своего господина, в любое время прийти на помощь своим собратьям, невзирая на мнение окружающих и возможные последствия, хранить в тайне полученные знания и личность собратьев.

— Освобождаю тебя от клятвы, — громко проговорил Том и коснулся палочкой метки. Руди скрутило от боли, хотя она была куда меньше той, что он испытал при наложении. Как и тогда, он смог не дрогнуть, только почувствовал, как по щеке скатилась слеза. А Том продолжал: — Ты служил мне верой и правдой, научился многому, показал себя достойным доверия и надёжным другом. Отныне нет господина и слуги, нет наставника и его ученика. Ты уже достиг достаточных знаний, чтобы считаться равным мне и искать свой дальнейший путь самостоятельно! Снимаю эту метку своей волей и своим желанием.

Дальше шли слова даже не на латыни, а на каком-то неизвестном певучем наречии. И под конец раздалось шипение парселтанга.

Широко раскрыв глаза, Рудольфус смотрел как метка блекнет на руке, а вместе с этим тает боль. Ощущения, что что-то тянется изнутри, выплывая через метку, и вовсе не беспокоили. Только одна мысль, что его не гонят, что он не потерял доверия, а просто перешёл на какой-то другой уровень, пронизывало всё существо счастьем.

— Встань, — устало произнёс Том, практически падая в кресло, когда рука Рудольфуса осталась совершенно чистой. — Больше нет нужды вставать передо мной на колени. Ты наследник славного рода, хотел бы я иметь такого сына. Но боюсь, такого у меня не будет никогда. Если ты хочешь, взамен всего этого предлагаю тебе дружбу, готов помочь, если возникнет такая нужда и это будет в моих силах и возможностях. Скажи, ты лично хочешь, чтобы этого мальчика освободили от метки?

Руди встал и, повинуясь жесту, занял второе кресло у камина.

— Да, хочу, сэр! — удалось сказать это твёрдо.

— Чего именно? — усмехнулся Реддл. — Дружбы или помощи мальчику?

— И того, и другого, — Руди тоже улыбнулся впервые за визит, ощущая, как покидает тело напряжение.

— Нахальный. Это хорошо! — Том вздохнул. — Узнал что-то? Где его теперь искать?

— Не нужно искать. Я взял на себя смелость…

Что-то грохнуло и в облаке дыма, быстро рассеивающегося, рядом с Рудольфусом появился мальчишка. Не удержавшись на ногах, он упал и теперь сидел, нервно озираясь и сжимая в руках пергамент.

— Портключ из письма? Лихо! — оценил Реддл.

— Из печати, в которую превратил кулон, — криво усмехнулся Руди. — Встаньте, мистер Миллиган! Вы в безопасности, ничего не бойтесь. Вернём вас назад в целости.

Мальчишка неуверенно поднялся и шагнул ближе к Рудольфусу. Префекта слизеринцев он хотя бы знал.

— Добрый день, Рой! — произнёс Том, поглядев в испуганные глаза. — Сразу приступим к делу. Недавно к нам попали записи некоего Дамиана Вестерфорда. Там описывается ритуал постановки на человека метки, которая превращает этого человека в раба. И стоит твоё имя. Тебе поставили какую-то метку?

Парень молчал, лишь сжал кулаки и побледнел.

— Скажи, если ты хочешь, чтобы её сняли, снимем. Если не захочешь, возвратим тебя домой, не тронув и пальцем, — Реддл отвёл взгляд, вглядываясь в язычки пламени. — Выбор за тобой, парень. Руди, через сколько сработает обратный портал?

— Минут двадцать ещё. Решайте, мистер Миллиган.

— Снять метку можно минут за десять-пятнадцать, — сказал Том. — Тот, кто её поставил, мёртв, поэтому точно сказать, сколько времени снимать, невозможно. У вас, мой юный друг, три минуты на раздумье.

Губы парня скривились, он умоляюще поглядел на Рудольфуса. В глазах стояли слёзы.

— Будет больно, — ответил Руди на его взгляд. — Могу подержать за руку. Две минуты, Рой, второй раз предлагать не станем.

— Я согласен, — прошептал Миллиган и сразу стал расстёгивать рубашку.

— Мистер Миллиган, посмотрите на меня! — велел Реддл таким тоном, что мальчик замер, глядя в глаза Тома, как кролик смотрит на удава. Рудольфус дёрнулся, но Тёмный Лорд поднял руку, махнул палочкой, и низкая оттоманка подлетела прямо к камину. Рой отмер, моргая своими длинными ресницами. — Ложитесь на кушетку. Молодец! Вот так, на живот. Не жарко? Мне нужно много света, чтобы убедиться…

Том придирчиво рассматривал метку, трогал её пальцем, заставляя вздрагивать худенького ребёнка. Руди как обещал, держал его за руку. Наконец Том коснулся метки палочкой и Рой вскрикнул.

У Лестрейнджа сердце разрывалось, пока длилась бесконечная процедура. В итоге он просто взял на руки потерявшего сознание мальчишку.

— Всё! — Том провёл рукой по лбу, снова опускаясь в кресло. — Мерзость! Мало того, что полное подчинение воли, но и отток магии через метку. Но самое смешное, Руди, тот, на кого завязано всё это дерьмо, жив. Мне повезло, что он сейчас спит или без сознания, удалось оборвать канал, хоть и с трудом. Догадываешься, кто это может быть?

— Да!

— Увы, предъявить нам нечего. Ради тебя я своими руками уничтожил единственную улику. Ладно, ради мальчишки тоже. Я не зверь! Может, подчистим ему память?

— Вы сможете?

— Заменить всю эту мерзость на что-то другое? Не проблема, только на что? И ещё. Я увидел в его голове, что об его отношениях с этой мразью знает только три человека. Девушка и парень. Он рыжий, широкоплечий, она невысокая блондинка с вьющимися волосами.

— Уизли и Скитер, — кивнул Руди. — Они же и просили за него, думаю, смогу договориться. А третий?

— Очевидно, Великий Светлый был в курсе. У мальчика пара Обливиэйтов скрывают интересные беседы с Альбусом. Так на что менять? На обучение? Сделаем для него Вестерфорда героем?

Руди нахмурился, как назло ничего не приходило в голову.

— Не могу такое решать, он даже не мой вассал! — выдал Лестрейндж.

— Да? — усмехнулся Том. — А я краем уха слышал про Мэдисона и мисс Вуд. Тогда тебя не смутило?

Руди покраснел:

— Парень не виноват, тут другое. Том, прошу, давайте спросим его самого!

Том одобрительно кивнул:

— Растёшь! Расскажу тебе, что ещё я увидел. Мальчик с матерью и маленькой сестрой Софи остановились сейчас в Лондоне в нескольких кварталах от «Дырявого котла». К сожалению, где они живут на самом деле скрыто. Кто мог поставить такой блок не могу предположить. Что-то ещё знаешь об их семье?

Лестрейндж покачал головой. Он вытянул из руки мальчика пергамент с сургучной печатью и швырнул в огонь.

— Сам отведу обратно, — пояснил коротко.

— Добро. Вместе прогуляемся. Хочется посмотреть, кто эта женщина. Парень слишком сильный, чтобы быть маглорождённым. Разбуди его.

— Эннервейт! — шепнул Руди.

Рой Миллиган щурился и моргал, но увидев Рудольфуса, живо всё вспомнил. Это было понятно по затаённому страху в больших глазах.

— Рой, — проникновенно заговорил Лестрейндж. — Так вышло, что перед тобой сейчас самый сильный маг современности по ментальным практикам. Ты хочешь забыть последние месяцы? Не всё. Только плохое?

Мальчик опустил глаза и сел на кровати. Худенькая спина изогнулась вопросительным знаком. Молчание длилось долго, только потрескивали поленья в камине.

— Как вы узнали про метку?

Звонкий мальчишеский голос дрожал от напряжения. А Руди-то был уверен, что мальчик успокоился.

Том Реддл удивил. Он просто взял письмо Риты и сунул его подростку в руки:

— Читай!

Миллиган жадно проглатывал строчки, только хмыкнул в какой-то момент. И расслабился. Заговорил он торопливо, как будто боялся передумать:

— Артур Уизли самый лучший человек, сэр. Он Софи понравился… Он сказал, что присмотрит, и не обманул. Разговаривал с ней. И мисс Скитер тоже. Это письмо... Я не хочу этого забывать, а если сотрёте хоть что-то, я ведь не буду помнить и их. Не буду понимать, почему... Нет! Я не хочу забывать ничего!

— Кто твой отец? — небрежно поинтересовался Том. — Миллиган — ведь фамилия матери?

— Это обязательно говорить?

— Какой дерзкий ребёнок! Тебе не кажется, Руди?

— Простите, — сразу вспыхнул мальчишка. — Я обещал маме без нужды не рассказывать.

— Мы проводим тебя домой! — Реддл поднялся. — Оденешься?

— Вы? Вы расскажете маме? — испугался мальчишка. — Сэр… Я не знаю, кто мой отец! Честное слово!

— Успокойся, Миллиган! — Руди дождался, пока тот застегнёт рубашку и взял его за руку. — Мы не станем говорить ничего про тебя, если сам не захочешь.

— Не надо! Пожалуйста!

Сюрприз их ждал в доме мальчика. Точнее — в квартирке на последнем этаже магловского дома. Действительно, совсем недалеко от площади с магическим баром.

Дверь открыла миловидная женщина. Удивлённо поглядела на мужчин и охнула, заметив, наконец Роя.

— Как? — прошептала она. — Извините, господа, я думала… Рой, ты же сказал, что пойдёшь спать.

— Мам…

— Здравствуйте, мадам, — обаятельно улыбнулся Реддл. — Позвольте, мы пройдём и всё объясним.

Сюрприз их ждал в кухоньке, где было сложно даже развернуться, Рудольфусу оставалось только потрясённо смотреть на миссис Дэшвуд, ожидающую в кухне маму Роя. И как будто ничуть не удивлённую их приходу.

— Ванесса! — поклонился Реддл. — Как член попечительского совета, вы, вероятно, знаете префекта Лестрейнджа?

— Здравствуйте, Том, — чуть иронично улыбнулась ведьма. — Мы знакомы. Добрый день, Руди!

— Здравствуйте, миссис Дэшвуд, — улыбнулся Рудольфус. — Рад вас видеть.

Как ни странно, за столом они поместились все. Руди даже обрадовался чашке ароматного кофе. Он совершенно не понимал, что здесь делает теперь, когда тут миссис Дэшвуд из попечительского совета, и гадал, когда наконец всё закончится. Родители уже наверняка его потеряли.

— Мальчик аппарировал прямо к Дырявому котлу, — говорил Том, — мы оказались рядом и взялись его проводить. Вы бы объяснили сыну, что аппарация без лицензии очень опасна.

Рой краснел и помалкивал. Руди внутренне морщился, легенда была так себе. А вот мама мальчика удивлена не была.

— Рой всегда был сильным, — спокойно сказала миссис Миллиган. При ярком искусственном свете лампы стало ясно, что она старше, чем показалось на первый взгляд. — Он уже однажды аппарировал… И вы могли не беспокоиться, он бы сам нашёл дорогу домой. Но спасибо, господа. Я очень рада, что вы позаботились о моём сыне. У нас совсем немного времени, вечером мы должны быть в аэропорту.

— Куда-то уезжаете? — осведомился Реддл.

— Домой. Здесь я снимаю квартиру на один день, только чтобы встретить детей из школы.

— А дом у вас…

— Позвольте мне промолчать, — улыбнулась женщина. — Мне не хотелось бы… Обстоятельства заставляют нас быть осторожными.

— Конечно. Не смеем отнимать больше вашего времени. Пойдём, Руди. Миссис Дэшвуд, моё почтение! Рой, был рад с вами познакомиться, мой юный друг. Впредь будьте осторожнее.

— Спасибо, сэр! — мальчишка широко улыбнулся. — За всё.

— Пустяки, — фыркнул Реддл. — И ты прав — плохой опыт тоже опыт. Учись из всего выносить пользу.

— Да, сэр! — серьёзно ответил Миллиган. — До свидания!

Рудольфус выдохнул только возле Дырявого котла.

— Вы знаете, чем занимается миссис Дэшвуд? — спросил его Том.

— Конечно. Член попечительского совета школы. Очень достойная дама.

— Миссис Дэшвуд уже несколько лет владеет сыскным агентством. Никогда не видели в Косом вывески «Акела»?

— Я думал, это что-то связанное с оборотнями, но… Сыскное агентство?

— Разыскивает родственников, наследников и предков. Вот у кого можно поучиться способам сбора информации, Руди. Интересно, что именно узнала она о семье Роя Миллигана. Хотя нет, не слишком интересно. Тебе пора, мой друг, и у меня тоже встреча с одним из Блэков. Как раз неподалёку.

— Я понял, сэр! Я очень благодарен…

— Оставь. Я сам рад, сегодня я убрал последнюю метку. Не принося почти никаких дивидендов, они стали слишком опасны, — Том улыбнулся и растворился в воздухе, даже не зайдя в магический бар.

Руди усмехнулся и вошёл в «Дырявый котёл». Раз уж он оказался здесь, самое время вспомнить о долге одной рыженькой гриффиндорке. Оставалось понять, какая сова будет для Санни самой лучшей.

Увы, дело оказалось непростым. Три лавки, торгующие совами, предлагали множество пернатых красавиц. Руди заглядывал в большие глаза, осматривал клювы и крылья, проверял одним хитрым заклинанием, но ни одна птица не смогла удовлетворить его представления о лучшем почтальоне.

Удача пришла, откуда не ждал. Парень мог бы быть классическим дикарём, если бы не приличная одежда. Все эти повадки опасного зверёныша, незаметные глазу обычного обывателя, а особенно взгляд, прямой, безжалостный, пронизывающий насквозь за долю секунды. Появился он словно из воздуха, но об аппарации не было и речи.

— Подбираете себе сову, сэр?

Послать «дикаря» подальше было первым порывом, но Лестрейндж, неожиданно заинтересовался.

— Можно и так сказать, — кивнул он. — Нужна самая лучшая.

— Галеон — и укажу на неё. Лучше этой малышки здесь точно не найдёте.

— Галеон, мальчик? Не слишком ли круто для «дикаря»?

Парень осклабился самым неприятным образом, и небрежно раскрыл полы кожаного плаща. Тончайший свитер из шерсти книзлов и фестралов, кожаные брюки с ремнём-артефактом, сапоги из мягкой, но толстой кожи драконов, наверняка подбиты специальными набойками.

— В этом костюме я новый человек, мистер Лестрейндж! Мне, собственно, нет дела до таких снобов, как вы, но стало забавно помочь, раз уж выдалась свободная минутка.

На «сноба» Руди обиделся, но не стал показывать виду.

— Вперёд, бывший дикарь! Как там тебя?

— Что имя вам моё?

— Моё ты знаешь. Хочешь два галеона, назовись всё же.

— Да не вопрос! — хохотнул неправильный дикарь. — Митч я. Фамилии не скажу, не обессудьте.

— Показывай сову, Митч, — и когда парень с готовностью двинулся вперёд, к самой маленькой и убогой совятне, Руди недовольно фыркнул: — И даже половину вперёд не спросишь?

— Зачем? — ухмыльнулся тот. — О мордредовой честности Лестрейнджей каждый мальчишка знает. Вот есть у вас один мантикоров берсерк, который нарушает все законы, но к счастью редко и только когда заденут. А потом ещё и затраты пострадавшим возместить может. Так что все с понятием.

— Это кто ж такой? — заинтересовался Руди, с неприязнью выслушав о честности Лестрейнджей — обычная прибаутка для доверчивых богатых клиентов.

— Кто же знает. Но точно ваш вассал. А вот и совушки. Гляньте в тот угол, мистер Лестрейндж. На самом верху, хорошенькая, не правда ли?

— Вон то чучело, выглядящее старше моей бабушки? — фыркнул Руди. Среднего размера сова неприметной бурой расцветки сладко дремала, привалившись к балке внутренних перекрытий совиного магазина.

— Не скажите, сэр, ей от силы полтора годика. Молодая ещё и своенравная, это да. Но спросите себя, видели ли вы сов, летающих через океан? Нет? Так полюбуйтесь. Найдёт адресата даже в Азкабане, вручит письмо даже Гриндевальду. Берите, не пожалеете. А если ещё привяжете мерзавку, верной будет, как книззл. Точно вам говорю.

Руди оглядел ещё раз неприметную почтальоншу с заметным интересом, но счёл нужным поинтересоваться:

— Насколько своенравный характер? Мне нужен подарок для девушки.

— Терпимо, — пожал плечами дикарь. — Пусть девушка привяжет её к себе и никаких проблем. Только в клетку её не сажайте, а так — премилое существо.

— Издеваешься? Как я её домой заберу без клетки?

— Это почтовая сова, мистер. Вручите ей свой адрес в клюв и велите дождаться. Поймёт, это же не человек.

Рудольфус решил поверить, хоть и не имел раньше привычки доверять дикарям. Расплатился с продавцом, который с трудом смог разбудить эту самую обычную ушастую сову грязно-бурого окраса. Дикарю Митчу Руди отдал два галеона, а сове втолковал, что надо лететь к Санни Прюэтт, предъявить ей письмо и остаться у девушки. Та смотрела на него сонными глазами, не мигая, и только что крылом у виска не крутила. Дождавшись, когда мешочек будет привязан, она ухнула и свалилась под прилавок.

Руди обалдел и вместе с суетливым продавцом заглянул под высокую стойку. Сова лежала ничком, не подавая признаков жизни.

— Какого Мордреда… — начал Рудольфус, выпрямляясь. Только Митча уже и след простыл. Продавец отшатнулся:

— Улетела сова, сэр! Она просто странная. Месяц уже продать не могу из-за её фокусов. А ведь умница!

— Что? — Руди ещё раз заглянул под прилавок. Сова исчезла.

— Магия, — глубокомысленно сказал старик, глядя на него с опаской.

Руди нахмурился, потом фыркнул. Оставаться в совятне и качать права внезапно расхотелось. Придётся писать Санни и спрашивать, получила ли сову. Но Митча, если что, он запомнил. Дойдя до аппарационной зоны, он вынул портключ и активировал.

— Вот я и дома, — пробормотал пару секунд спустя, безрадостно оглядывая свою комнату. — А Рабастан неизвестно где. Зашибись как весело!

* * *

Август Руквуд никак не мог поверить своему счастью. Слишком много хорошего сразу случилось, почти одновременно. И за что ему так благоволит судьба, он даже не представлял.

Началось с пробуждения, когда новобранец Отдела Тайн вдруг отчётливо понял, что ни одна мышца его не беспокоит. Похоже, бешеные тренировки сделали своё чёрное дело, и если дальше он не забросит утренние упражнения, как предупреждал куратор, то будет в прекрасной форме. Стоило вспомнить Мюриэль, обводящую языком кубики пресса на его животе, как приходило понимание, что всё это не зря. Так что Руквуд имел железобетонный стимул не отлынивать по утрам.

После самостоятельной тренировки, разработанной лично для него, пробежки вокруг всего учебного комплекса и спарринга с парнями в боксёрском зале, его вызвал куратор. И не успел Август войти, как тот встал и с улыбкой протянул ему руку.

— Поздравляю, Август! Вы закончили учебную программу. Вы приняты в штат без всяких испытательных сроков.

Слова до мозга доходили медленно, сбиваемые каким-то безумным маршем, звучащим в голове. Он машинально пожал куратору руку. И обалдело уставился на связку кулонов-ключей, протянутую другой рукой.

— Что это, сэр?

— Джентльменский набор каждого сотрудника, коллега, — хохотнул тот. — И зови меня Дуглас, друг мой. Без всяких сэр и мистер, договорились?

Джентльменский набор сначала стал потрясением.

Ключей было пять. И это были не просто ключи, а полноценные порталы многоразового использования. Назначение Дуглас объяснил коротко, указывая на разноцветные ключи:

— Красный — кабинет твоего личного целителя, зелёный — твои новые апартаменты в Отделе. Синий — столовая отдела, жёлтый — твоя личная лаборатория. И наконец белый — портключ в головной офис Отдела Тайн, расположенный в Министерстве Магии. А теперь вас ждёт целительница. Прощальный осмотр, Август. К сожалению, он необходим.

Дуглас проводил его до кабинета целительницы, где Августу велели раздеться и лечь на кушетку.

Он уже почти привык к еженедельным осмотрам, хотя разве к этому можно привыкнуть? Не возбуждаться, когда тебе ощупывают тонкими ручками всё тело, было решительно невозможно. Понимающая улыбка невероятно сексуальной целительницы мисс Кимберли нисколько не помогала примириться с ситуацией. Только совет Мюриэль несколько утешал:

— Представляй меня, милый. И не вздумай сдерживаться. Ты сильный молодой мужчина, это никого не удивит. А вот если вдруг тебе станут безразличны прикосновения целительницы, начнут размышлять, что же такое случилось, а нам такое расследование вовсе не нужно, верно?

— В первый раз я кончил прямо на их долбанной кушетке, — хмуро пожаловался он. — Как раз тебя представил.

— А это вообще замечательно, — и она рассмеялась. А потом притянула к себе: — Ну, не дуйся, милый. Займись лучше делом! Да, вот так…

Август вздрогнул, возвращаясь в настоящее, посмотрел сквозь ресницы на целительницу и резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Только продержаться, это последний раз. Потом у него будет другой целитель, к счастью, мужчина. И только по необходимости, а не для этого издевательства.

— Всё нормально, мистер Руквуд, — щебетала мисс Кимберли, нежно касаясь пальчиками его яичек. — Вы прекрасно сложены, мне даже жаль, что приходится с вами расставаться.

Он зажмурился, отчаянно представляя взгляд Мюриэль, от которого он загорался без всякой дополнительной стимуляции.

— Отпустите себя, — велела целительница строго. — Возьмём заодно образец спермы. Вам не придётся сдавать её самостоятельно. Ну же. Поверьте, сэр, я не собираюсь издеваться, для следующей процедуры вы нам нужны расслабленным…

Оставалось зажмуриться и вспомнить первый минет от любимой женщины. Тогда ему конкретно снесло крышу… Не прошло и пяти минут, как со сдачей естественных жидкостей было покончено.

Потом стало легче, после очищающих заклинаний возбуждение не вернулось, мисс Кимберли вышла, а вместо неё вошёл высокий сухопарый мужчина в целительской мантии.

Лохматая седая шевелюра и изрезанное морщинами лицо понравились Августу.

— Мистер Руквуд, я ваш личный целитель с этого момента, — пророкотал тот, гремя какими-то металлическими предметами в железном лотке. — Фрэнк Лоусон к вашим услугам. Давайте, договоримся сразу. Вы зовёте меня Фрэнк или целитель, и являетесь без задержек в любой момент дня и ночи, если возникает необходимость. Один из ваших портключей как раз настроен на мой кабинет. Как только вы появитесь там, у меня сработает сигнал, и я смогу явиться туда же в течение от трёх до семи минут, как показывает практика.

— Прошу вас тоже обращаться ко мне по имени, — вежливо ответил Руквуд, приподнявшись на локте. — Рад познакомиться с вами, целитель.

— Отлично, Август. А теперь расскажите, куда вы предпочитаете вживить ваши ключи. Могу дать подсказку. О месте, где они будут вшиты, знать будем только мы двое.

— Вживить? — переспросил он. — Оставить так нельзя?

— Исключено. Правила есть правила.

Оказалось, ничего страшного это не значило. Маленький стержень, извлечённый из каждого ключа, был мягким и почти неощутимым.

— Эти ключи тоже работают, — вручая ему связку после процедуры, сообщил Фрэнк. — Но рекомендую привыкать ко вшитым, а связку хранить лучше в своей лаборатории. Вы хорошо сделали, вшив ключ от неё именно в пятку. Достаточно топнуть дважды и он сработает. А вот чтобы попасть ко мне, придётся прикусить щёку. Остальные три активируются, когда с силой надавите на соответствующие участки тела. Советую хорошенько потренироваться. Не бойтесь, что кто-то другой сможет нажать. Активация реагирует только на ваши собственные прикосновения, и ничьи больше.

Расставшись с целителем, Август освободил от вещей свою временную комнату в учебке и с волнением сжал мочку уха. Перемещение вышло мягким, никакого рывка. Апартаменты захватили дух. Выбитая в скале пещера содержала все удобства цивилизации. Огромное панорамное окно закрывало выход из неё. Можно было его открыть и выйти на площадку-балкон, под которой зияла пропасть. Вид с балкона открывался шикарный.

Сама комната-пещера была по площади больше чем весь его домик в Хогсмиде. Уже застеленная кровать, несмотря на внушительные размеры, просто терялась в этом зале. Камин был растоплен, на каминной полочке стоял полный горшочек летучего пороха. Часть зала отделяла высокая стойка, там стояла холодильная камера, забитая продуктами, и имелось всё для готовки еды и приёма пищи.

Больше всего ему понравилась белая шкура перед камином, серия книжных полок возле массивного рабочего стола и встроенная в стену гардеробная. Санузел с душевой кабиной и нормальной ванной примыкал к гардеробной и имел два входа — из самой гардеробной и из комнаты.

Осмотрев всё и оставив в комнате свои вещи, Август отправился в лабораторию, не смея верить, что он будет пользоваться ею один. Так и вышло, там его уже ждал парень по имени Саймон, но оказалось, что ему просто выдали ассистента. Знакомство прошло легко, ассистент оказался немного замкнутым и не слишком разговорчивым, но Августа это устраивало.

Саймон проводил его по внутренним коридорам, опять же вырубленным в скале, по всем значимым местам, показав столовую, кабинеты и лаборатории начальников и значимых людей Отдела, а также склады, где следовало получать экипировку, ингредиенты для зелий, заказывать необходимые готовые зелья и артефакты. Отдельно располагалась совятня, к ней надо было подниматься по вырубленным ступенькам высоко наверх. И спортивный зал с бассейном, к нему, напротив, следовало спускаться.

Всё осмотрев и даже позавтракав в столовой, Август вернулся к себе в новое жилище и принялся обустраиваться. На складе ему выдали неплохое кресло, парочку гобеленов на стены и ещё одну шкуру на пол, которую он постелил перед кроватью.

Лаборатория заняла всё оставшееся время до обеда. Да и после он ушёл туда же, дожидаясь вечера за началом проектирования одной задумки, родившейся ещё в учебке. Теперь ему не нужно было отпрашиваться или ждать увольнительной. Совершенно внезапно он стал хозяином своего свободного времени, мог вовсе не ночевать в своих апартаментах, а в лаборатории работать в любое удобное ему время и столько, сколько сам посчитает нужным.

Чем ближе подступал вечер, тем сильнее охватывало Руквуда волнение. Он уже представлял, как мягко засветятся глаза Мюриэль, когда он расскажет ей все новости этого безумного дня. Конечно, она будет им гордиться. Может, даже отпразднуют вдвоём его новый статус. А потом, конечно, будет ночь. Он уговорит её позволить ему остаться до утра. Сегодня уже не нужно возвращаться к полуночи в учебный корпус.

Ожидание становилось невыносимым, как всегда перед свиданием с любимой. Но сегодня это было особенно тяжело. Но он выдержал, дождался. И ровно в семь вечера переместился портключом в её дом.

Его ждали, и от этого в груди разлилось уже знакомое тепло. Мюриэль стояла на верхней ступеньке лестницы, и он взлетел по ней, как на крыльях. Опустившись на одно колено, долго целовал её руки, пока она не рассмеялась.

— Довольно, Август, пойдём уже. Ужинать будем вдвоём.

Это обрадовало, сын Мюриэль Августу нравился, но, когда Джейми не было дома, она всё внимание уделяла только ему. А сегодня ему было жизненно необходима вся она, без остатка.

— Вот как, — задумчиво произнесла она, когда он за десертом сообщил новости. — Поздравляю тебя, милый. Ты это заслужил! Значит, на всю ночь?

Он смог только кивнуть. Она встала и протянула ему руку. Так и дошли до спальни, не расцепляя пальцев.

А потом была ночь, полная такой нежности и страсти, что Август совершенно потерялся в ощущениях. Ему казалось, что Мюриэль ещё никогда не была с ним такой открытой, такой потрясающе внимательной, отдающей себя всю, угадывающей его малейшие желания. Сам он тоже старался как никогда, и балдел от восхищённой улыбки:

— Повторить сможешь? — лукаво спрашивала она.

И он повторял, а потом млел от ответных ласк. Даже не задумываясь сегодня, откуда она так много знает и умеет. Это было неважно.

— Свёл татуировку? — вдруг спросила Мюриэль, перехватив его руку.

— Тебе же она не нравилась, — нашёлся он, становясь ещё капельку счастливей. Том призвал буквально накануне, был неожиданно серьёзен и прост в общении. Снял метку и пожелал удачи. Август пытался благодарить, а Лорд в ответ лишь усмехнулся, проронив, что всегда полезно вовремя остановиться.

— Не нравилась, — эхом повторила она. — Она уродливая, а ты красивый. Тебе бы подошёл дракончик, зелёный такой, шкодный.

— Как твой патронус? — уточнил Руквуд.

— Поцелуй меня, Август. Поцелуй так, чтобы я запомнила на всю жизнь!

— Куда желает леди? — улыбнулся он, нависая над Мюриэль, вспомнив, как она спросила его так же. И тогда он жутко смутился, опрометчиво ответив «Куда захочешь».

— Дерзкий мальчишка, — рассмеялась она, обхватив ладонями его лицо. — Сначала в губы.

— Твой навсегда, — прошептал он, охотно выполняя её просьбу.

Запомнит ли она, он не знал, но сам Август точно не забудет, ни поцелуй, ни то, что последовало дальше. Он едва сознание не потерял от нестерпимого удовольствия.

Заснули они только под утро, а уже скоро Мюриэль разбудила его, осторожно погладив по плечу.

Он открыл глаза и улыбнулся. Мюриэль лежала поверх одеяла, закутанная в плотный пеньюар, и смотрела на него, лёжа на боку. От неё едва заметно пахло кофе и корицей.

— Давно проснулась?

— Тебе пора, — произнесла тихо, увернувшись от его попытки обнять. И на жалобный взгляд только покачала головой: — Оденься, я должна кое-что тебе сказать.

И стремительно поднявшись, вышла в ванную, оставив его одного в постели.

Август прижался к её подушке лицом, вдыхая сводящий с ума запах. Потянулся блаженно, только потом вскочил и поспешно принялся одеваться. Заставлять ждать себя он точно не мог позволить. Оставалось гадать, что такого важного решила она сообщить.

Когда Мюриэль вернулась, облачённая в платье и зелёную шаль, он уже был готов и шагнул к ней, предлагая руку. Но любимая покачала головой.

— Лучше обойдёмся без завтрака, — произнесла она, глядя в окно, где серел рассвет. — Мы поговорим, и ты сразу уйдёшь. Так надо. Сядь, пожалуйста.

— Как скажешь, любовь моя! — он занял кресло у камина, хотя больше хотелось сесть у её ног спиной и положить голову ей на колени. Чтобы ощущать, как она зарывается пальцами в его волосы... а потом целует в затылок. Но сейчас это показалось неуместным.

Немного беспокоило, что он вообще не чувствует её эмоций, но попытки зондировать сразу прекратил. Мюриэль не любила, когда он применял свой дар эмпата вне постели.

— Август, мне очень жаль, но три недели — это максимальный срок для любого романа в моей жизни. Мы встречаемся уже шесть недель. Предлагаю: расстанемся друзьями без истерик и споров. Сейчас, пока у нас всё хорошо.

Казалось бы, ничего не изменилось вокруг, а ведь только что рухнул весь его мир, разлетелся вдребезги, канул в пропасть. Как назло, кроме пафосных фраз в голову не лезло абсолютно ничего, а в груди разрастался холод и разливалась чёрная пустота.

— Это жестоко, так шутить, — пробормотал он еле слышно, ощущая, что ещё немного, и он расплачется, как ребёнок. — Почему?

— Ты был лучшим любовником из всех, кто у меня был, — спокойно произнесла Мюриэль. — Такой послушный, страстный, порывистый. Такой красивый и сильный! Такой умный. Я почти влюбилась, хотя не могу себе это позволить. Но время расстаться настало. Всё кончено, Август. Не мучай понапрасну ни себя, ни меня, ради того, что у нас было. Очень прошу. Просто уйди.

Он знал, что надо встать и молча уйти, не смотреть на неё больше, не пытаться взломать её щиты, чтобы узнать, что на самом деле происходит. Почему его гонят сейчас, после такой ночи… И тут он понял, она так прощалась с ним. Она заранее всё решила. И боль затопила все остальные чувства, подтверждая — это конец.

Что ему стоило встать и не пошатнуться — никто никогда не узнает. Вот на улыбку сил не хватило. А на слова, увы, да:

— Ты тоже мне нравилась, — ещё бы голос не был таким хриплым. — Умоляю… будь счастлива!

Ведь едва не сорвался, едва не упал на колени, но успел заметить муку в её глазах, щиты пали в последний момент — за мгновение до пожелания счастья, за два удара сердца до активации портключа в новые апартаменты штатного сотрудника Отдела Тайн.

Он надеялся, что звукоизоляция хорошая, но набросал ещё кучу заглушающих чар. А потом упал на колени и орал, как раненый зверь, без слов, без чувств, без мыслей. Просто чтобы заглушить и слова, и чувства, и мысли, не слышать, не поддаваться. Почти сорвал голос, только боль никуда не делась.

«Я почти влюбилась! — услышал он, как наяву. — Ты был лучшим любовником… Всё кончено!»

Август закрыл лицо руками и разрыдался. Затих он через несколько минут или часов, время потеряло значение. На душе царило сумасшедшее спокойствие. И тогда он начал думать...

* * *

Юджин тряхнул головой, закрыл один глаз и сурово глянул на посланца.

— Па-а-а-втори! — выдал он, подумав.

— Ур­кхарт, сэр, — парнишка был теперь один, казался растерянным и только слегка расплывался. — Вас лорд Нотт зовёт! Это срочно, сэр!

— Ща буду, — решил Юджин, махнув рукой с зажатой в ней флягой. — Прова… проваливай!

Мальчик глянул с сомнением, но кивнул и исчез.

Юджин заинтересованно тряхнул фляжкой, улыбнулся, услышав плеск, и поднёс её к губам.

Клайв Шелби попытался отобрать, но Уркхарт резко отстранил его, схватив за горло другой рукой.

— Не лезь!

Друг, побледнев, с трудом оторвал его руку от своего горла и отошёл, дыша тяжело, со свистом.

— Тебе конец! — прохрипел он.

— Мне так и так пиздец! — согласно кивнул Юджин, отшвырнув пустую фляжку. Речь его, как ни странно, стала чётче. — Бля, ты вдвоём или втроём?

— Я один, пьянь, — разозлился Клайв, наконец прокашлявшись. — Ты мне чуть трахею не вырвал, придурок! Протрезвляющего зелья нет, а и было бы, не дал бы.

— Перенеси меня к лорду-дракону, будь… — на несколько секунд Юджин замер. — Будь… Как же там… другом! Вот!

Он качнулся в сторону Клайва, но тот отшатнулся.

— Прогуляйся, придурок. Хочешь, оболью водой хотя бы?

— А мне хорошо, — улыбнулся тот и всё же смог ухватить друга за рукав. Навалившись всей тяжестью на его плечи, велел: — ап-парируй!

— Расщепит тебя, самоубийца! — обречённо сказал Клайв, но, тяжело вздохнув, приобнял друга за талию и аппарировал.

По крайней мере, одна польза от аппарации была. Юджин упал на колени и его скрутило. Выворачивало долго, хорошо, они оказались возле кустов в стороне от главного входа в особняк.

Пришлось Клайву наколдовать воды, поить трясущегося Юджина, и клясть на чем свет горский подарочек. Никогда он не видел ещё, чтобы Уркхарта подобным образом развезло от одной фляги.

— Лучше? — спросил Клайв осторожно, когда Юджин наконец перестал полоскать горло и отплёвываться.

— Хуже, — ответил тот, мотая головой. — Надо глотнуть ещё. Не осталось?

— Перебьёшься! — рявкнул Шелби, хоть и понимал, что глоток алкоголя мог сейчас и помочь. — Иди уже, не заставляй ждать лорда-дракона.

— Перегар убери, что ли, — попросил Уркхарт, сжимая голову двумя руками. — Я ща… Щас не рискну палочку взять в… в руки.

— Я тебе не нянька, — Клайв всё же пару заклинаний наложил на приоткрытый рот несчастного, сначала общее очищающее, потом уже чистки зубов как для детишек, добавив запах мяты несложным пассом. Принюхался к его дыханию и фыркнул: — Мятный огневиски. Постарайся ни на кого не дышать!

Юджин прищурился:

— Блядь, глаза режет! Но хотя бы… да, не двоишься. Проводишь?

— Сам иди, я тут тебя подожду, — вежливо отказался Клайв.

Юджин кивнул и пошёл, пошатываясь, к хорошо освещённому крыльцу, держась неестественно прямо. По ступенькам поднимался целую вечность, то не попадая ногой на следующую, то пытаясь завалиться назад.

Поглядев на это безобразие, Клайв со стоном закрыл глаза рукой. И вроде не жалко было эту сволочь, что едва его не задушил своими стальными пальцами. А всё равно сочувствовал. Что с ним сделает лорд Нотт, даже думать не хотелось.

* * *

Лисс Пранк сжимала и разжимала кулаки, нервно прохаживаясь по широкому коридору перед малым залом, где лорд-дракон беседовал с её родителями. Она уже жалела, что первым делом сунув свои вещи брату, ринулась на поиски миссис Флинт. Всё сразу приняло очень уж крутой поворот.

Эми Флинт выслушала её сумбурные объяснения пополам со слезами, велела угомониться и лучше лишний раз пописать, чем тратить влагу на слёзы, после чего взяла за руку и повела прямо в особняк Ноттов. После чего велела ждать в этом самом коридоре. Родители прошли мимо неё спустя всего лишь минут десять. Отец лишь кивнул, покачав головой, а мама успела обнять и расцеловать. И вот уже целую вечность они там, за тяжёлыми дверями что-то обсуждают. Правда, Темпус, вызываемый поминутно, заверял, что эта вечность длится всего пять минут. Потом, что шесть минут, затем девять. Но ожидание становилось уже невыносимым.

Она вздрогнула от хлопнувшей двери позади и резко повернулась. В коридор ввалился Юджин Уркхарт собственной персоной. Что он слегка не в себе, она поняла почти сразу. Что подтвердила неровная походка.

На всякий случай девушка прижалась к углу у двери в зал, стараясь не дышать и не шевелиться. Пьяных боевиков она побаивалась. К сожалению, зигзагообразное движение Уркхарта закончилось ровнёхонько возле неё. Боевик тяжело привалился плечом к стене и с некоторым трудом скрестил руки на груди. Смотрел прищурившись, распространяя вокруг себя сильный запах мяты и спирта.

— А вот и… невеста, — удовлетворённо произнёс он, словно по её душу и пришёл.

Лисс стало страшно. Она сама себя загнала в ловушку, встав в этот угол.

— Сэр, я вас прошу, отойдите от меня!

— А то… что? — пьяная усмешка выглядела отвратительно на его лице. Он приблизился ещё на шаг, снова привалившись к стене.

Лисс постаралась дышать ртом, прикидывая, что если она быстро нагнётся и прошмыгнёт справа от него, то получится удрать. Как известно, реакция у пьяных замедленная. Только зря она не смотрела в его сторону. Стоило приступить к плану, как Юджин резко схватил за плечо, легко прижав её к стене.

— Не нравлюсь, да? — спросил мрачно, почти касаясь губами её щеки.

Лисс как могла отвернула голову к стене, боясь шевельнутся. Можно закричать, но тогда этому гаду не жить, а она всё же сволочью быть не хотела. Оставалось попробовать достучаться. С пьяными же как с психами — главное не спорить.

— Нравитесь! — мягко возразила она. — Пожалуйста, отпустите. Здесь рядом куча народу.

— Думаешь, меня… напугать?

Терпение — забавная штука. Иногда, оно нескончаемо, когда сидишь на уроке Истории магии и ждёшь перемены. А иногда вдруг резко пропадёт, как сейчас.

— Придурок! — выплюнула она ему в лицо, толкнув изо всех сил. — Отвяжись от меня немедленно!

Только с таким же успехом можно было толкать стену дома. Не факт, что он это почувствовал.

— Ща… — выдал этот гад и нахмурился, словно не мог подобрать слов. — Только один… один… поцелуй!

У Лис аж глаза округлились от такой наглости. Показалось, что ослышалась.

— Не посмеешь! — смогла наконец ответить. Увидела обиженный взгляд и вдруг принялась хохотать. Не иначе как истерика случилась.

Уркхарт зажмурился, а она никак не могла остановиться, и сползла бы по стенке, если б её не удерживали за плечо стальной хваткой.

Только не учла пьяное упрямство своего жениха. Он вдруг поймал её подбородок и провёл большим пальцем по губам, стерев смех этим простым жестом. Наклонялся медленно и неотвратимо. Лисс вздрогнула от потрясения, когда его губы коснулись уголка её рта. Как под гипнозом смотрела на его ресницы стрелочками, бросающие тень на скулы. А потом опомнилась, как раз, когда он исправился, и с силой прижался губами к её губам. Испортить ей первый в жизни поцелуй ему удалось! Злость придала уверенности. И в следующий миг пьяный боевик отшатнулся, прижимая к губам руку.

Этого оказалось достаточно, чтобы рвануть из плена и оказаться на другой стороне коридора.

Юджин сплюнул кровь на пол и буркнул какое-то ругательство. Лисс предпочла не расслышать.

— Ну и дура! — тут же выдал этот уникум, развернулся к дверям зала и вошёл туда, плохо закрыв за собой дверь.

«Сам дурак», — Лисс решила не озвучивать и тут же бросилась к этой щели — посмотреть, что будет. На губах остался вкус мяты и металлический привкус крови, укусила она его знатно, даже совесть немного мучила. В щель разглядеть ничего не удалось, кроме угла комнаты с краешком дивана, а приоткрыть дверь больше она боялась. Зато слышимость была отличная.

— Юджин, — голос лорда-дракона был спокойным и чуть насмешливым. — Что-то задержало?

— М-м… сэ-эр… — всё, что сказал в ответ боевик, после чего наступила звенящая тишина.

Лисс охнула и зажмурилась.

— Полагаю, разговор мы отложим, — вкрадчивый тон лорда Нотта не предвещал ничего хорошего. — Пир, господа и дамы, идите готовьтесь. Уркхарт, будь любезен... Стой, где стоишь.

Лисс метнулась к стеночке — и вовремя, как раз вышли её родители. А вот миссис Флинт не выходила.

— Ты здесь? — удивилась ей мама, словно они не сами велели ей подождать. — Пошли домой, что же ты с дороги тут? Стив женился, ты знаешь? Будем праздновать.

— Как выросла! — заметил отец, целуя в лоб. — Пойдём, Лисичка моя. У нас с мамой для тебя есть подарок, в твоей комнате дожидается.

Пришлось идти, хотя Лисс бы осталась, а может, даже бросилась лорду-дракону в ноги с просьбой не убивать дурака Уркхарта. Но отец её прихватил за плечи, пришлось идти к дому, не вырываться же. Поздно она подумала, что надо было протрезвить Юджина, как тогда Рабастана. Могла же, хоть он и скотина последняя. Но вдруг всё же придётся замуж за него идти, так надо же заботиться о нём, не чужой.

Лисс грустно вздохнула и вдруг вспомнила Лаудана, его смешливую улыбку, россыпь чёрных кудрей по плечам, теплоту взгляда чуть раскосых чёрных глаз. А как он тогда поразил всех в Большом зале! Сначала музыка зазвучала, заставив всех удивленно переглядываться. Лисс, как и другие, закрутила головой, не понимая, откуда такое чудо. И пропустила момент, когда Лаудан вдруг запрыгнул на стол. Только при звуках его голоса она обернулась. Что это была за песня, которую Забини пел, прижав руку к груди, она так и не узнала. Просто как-то всё закрутилось, а Лаудан отговаривался, что сам не знает. Профессора не стали останавливать пение, директор и вовсе взмахнул палочкой, прибавляя звук. А Лаудан всё пел, скорее всего, на итальянском, безумно красиво и завораживающе. Даже гриффы рты пораскрывали. Слизеринцы свистели и улюлюкали, требуя чего-нибудь ещё исполнить на бис. Но довольный собой Забини раскланялся во все стороны и спрыгнул со стола. Аплодисменты не смолкали ещё долго. И громче всех хлопали за столом преподавателей.

Лисс вообще бросилась тогда ему на шею, как только спрыгнул, в щёку поцеловала, вырвав из круга тормошащих его друзей. Лаудан сверкнул глазами и шепнул ей на ушко: «Для тебя пел!». Она рассмеялась, не поверила. Небось всем девчонкам это говорил, только ей-то зачем врать было, они же и без того друзья. Это потом она поняла, что, возможно, и не соврал.

Глаза открылись, когда они Монстрика больного смотрели, питомца Санни Прюэтт. У Лисс внутри всё перевернулось от жёстких слов Забини: «Моей будешь!». А она почувствовала себя дура-дурой, которая дальше носа не видит, потому что для остальных это явно не стало сюрпризом.

А как она могла понять? Не было ведь ничего! Он даже не флиртовал никогда с ней, как бывало с другими девчонками. И тут такое. И помириться не получалось. Изменился с тех пор, не поговорит, не подойдёт, только смотрит иногда, когда думает, что она не видит, как побитый книззл. А она мириться первой не пойдет! Подойти, спросить: «Мы друзья или как?» А вдруг скажет, что нет? Тогда уж совсем тоска.

Лисс обернулась к матери, поймала её руку и прижала к щеке.

— Лисёнок! — потрепали её по голове. — Хватит страдать, у брата свадьба, а пока твою устроим, столько ещё переменится.

— Я знаю, — улыбнулась Лисс. — Спасибо, мам, пап. Можно я побегу с женой Стива познакомлюсь? Как её зовут?

— Мэйси её зовут, дочь вождя клана, — откликнулся отец. — Знакомься, что с тобой поделаешь.

— Но потом к нам, — велела мама уже вдогонку. — Через полтора часа на пир пойдём.

— Хорошо! Я быстро! — закричала Лисс, сразу обегая свой дом вокруг. Вход в половину Стива был с другой стороны.

А любопытно ведь, как девчонки эти из клана горцев по приказу пошли замуж? Очень любопытно. Вот и расспросит.

* * *

Валери упрямо осталась рядом с отцом, когда он всех, кроме пьяного Уркхарта так быстро выставил. И тихонько вздохнула, заметив, что Эми Флинт тоже никуда не пошла. Наоборот, встала с диванчика и подошла к креслу отца. На Юджина, с грохотом рухнувшего на колени, миссис Флинт не смотрела.

— Теодор! — строго произнесла она, положив руку на локоть лорда Нотта.

— Вам лучше выйти, — мрачно произнёс отец. — Валери, марш к себе! Будешь крутиться под ногами, выдам замуж!

— Как прикажешь, — фыркнула строптивая дочь, не сдвинувшись с места на облюбованном диванчике. Зеркало, как назло молчало, и Валери уже злилась на брата, которого неизвестно где носит.

— Кажется, я только что приказал идти к себе, — нахмурился отец. — Эми?

— Выставишь и меня, Тео? — мягко спросила матушка Квина. Даже Валери стало не по себе от скрытой угрозы, правда, её тут же отвлекло ожившее зеркало.

Осторожно положила его на диван рядом с собой и показала братцу скрещенные пальцы. Магнус дураком не был и условный знак прекрасно понял. Отстукнул три раза по стеклу, что означало: «Сейчас буду!».

— Значит так! — рявкнул отец, заставив дочь подпрыгнуть. На кончиках пальцев заплясали огоньки пламени, а глаза засветились жёлтым.

Юджин дёрнулся и захрипел, явно начиная задыхаться.

Валери поспешно вскочила. Эми Флинт покачала головой и направилась к выходу. С громким хлопком появившийся посреди зала Магнус заставил всех замереть. Огонь на пальцах Теодора сразу погас, он устало взглянул на сына. Уркхарт со стоном повалился на пол и замер неподвижно.

— А я Юджина найти не могу, — весёлость брата была настолько неуместной, что Валери поморщилась. — Что вообще происходит?

— Ты как всегда не вовремя, сын, — проворчал Теодор Нотт. — Где пропадал?

— Так дома у себя! Ты же велел обустраиваться, — Магнус покосился на безучастного Юджина, который даже не поднял головы. — И Уркхарт мне помогает. Смотри, что там нашли, например!

И Магнус бестрепетно прошагал к отцовскому креслу, вытаскивая чуть не из воздуха длинную рапиру или саблю. Валери в них не разбиралась.

Лорд-дракон купился, с интересом протянув руку. Взял этот вертел, провёл пальцем по лезвию, стал рассматривать рукоять, богато украшенную драгоценными камнями. Эми Флинт отмерла, тоже подошла ближе. Ну и Валери не стала отставать.

— Дайте подержать хотя бы! — попросила она капризно.

— Это не для женщин! Пара к ней есть, Магнус? — спросил Теодор, не собираясь выпускать из рук игрушку.

— Есть, кажется. Надо Уркхарта спросить. Там много всего, без Юджина не разобраться.

— Уркхарта хорошо бы круциатусом протрезвить, — проворчал лорд-дракон. — Позвал показать родителям невесты, какой приличный у нас жених. Убил бы! И это едва встретив ребят из школы!

— Да брось, пап, сегодня все напьются! Подумаешь, раньше или позже…

Эми поморщилась, а в следующий миг рвануло:

— Раньше или позже?! — гаркнул лорд Нотт. Глаза снова засветились, а голос стал тихим и от этого ещё более страшным: — А ну прочь с моих глаз! Живо! И этого прихвати. Покалечу ведь… ублюдка мантикоры.

Магнус, не мешкая, подлетел к Уркхарту, легко дёрнул вверх, буквально забросив на плечо, и сразу ушёл порталом.

— Эми! — лорд-дракон прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.

— Здесь я! — повысила голос миссис Флинт, мгновенно оказавшись рядом. Рука легла на его плечо: — Успокойся, прошу!

— Эми, что за херня тут происходит? Вот скажи мне! Дочь не слушается, сын совершенно отбился от рук! Боевики…

— Убери железку, Тео. Валери, деточка, тебе бы переодеться к празднику.

— Хорошо, — теперь можно было удрать со спокойной совестью. Хоть и хотелось посмотреть на укрощение злого папочки, но не судьба. Подглядывать за интимной жизнью родителя Валери не собиралась.

В своей спальне она первым делом бросилась к столу и выхватила из стопки листок пергамента.

«Привет, — написала поспешно. — Я дома! У нас тут гуляют сегодня. Стив Пранк и Арес Шелби женились. В пятницу, возможно, смогу выбраться в Косой. Надо кое-что прикупить. Как ты, как драконы? Отец грозится выдать замуж. Теряюсь, с чего бы. Просто так он ничего такого говорить бы не стал. Надеюсь, подберёт кого-нибудь поприличней. Больше ничего нового. Твой друг В.Н.»

Сова появилась сразу, стоило свистнуть в открытое окно. Валери привязала к протянутой лапке послание.

— Гидеону Прюэтту.

После этого можно было и душ принять.

* * *

Портключ перенёс Магнуса с его дорогой ношей в северную цитадель, прямо к «загону» — уютному дому, больше похожему на сарай, где располагались спальные места молодёжи. Старик Яксли гордо именовал сооружение казармой, но в народе оно как-то не прижилось.

— Эй, ты жив вообще? — Нотт, удерживая Уркхарта за плечи, заглянул в лицо другу. — У-уу, красавец! Сожрал пару девственниц под шумок?

— Одну, — ответил Юджин, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать взгляд, потрогал языком распухшую нижнюю губу и поморщился, схватившись за шею. — Поцеловал, блядь! Напоследок…

— Ты охренел?! — восхитился Магнус, старательно не понимая намёка на возможный исход для друга, не прибудь он так вовремя. — В таком виде? Да благодари Мерлина, что живой!

— Я и так… браг… бладо… рад! — рявкнул Уркхарт, пытаясь отстранить Нотта. — Он меня… сжечь хотел? Блядь, как хреново-то! Дай пройти… Аааа, твою мать... опять!

Магнус сообразил быстро, и успел оттащить друга к кустам за крыльцом «загона». Пока тот успешно очищал свой лужёный желудок, Нотт гаркнул:

— Есть кто живой?! Что за… Куда все подевались?

Из «загона» с топотом и грохотом вывалились двое парней, сразу становясь навытяжку.

— Квинтус? — поразился Нотт. — А ты чего тут? А… каникулы! Но почему здесь?

— Матушка сослала, — проворчал Флинт. — Не знаю, какая сука ей доложила о моем поведении…

— Молчать! Матушка ещё щадит тебя, обалдуя! — Магнус фыркнул. — Здорово, Причард! Куда весь народ подевался, можете сказать? И нечего пялиться, плохо человеку! Есть что-то спиртное? Тащите!

— Добрый вечер, патрон, — смущённо поздоровался Кейси Причард. — Нет выпивки. Совсем. А народ на свадьбах, праздник же в главном поместье. Нас вот оставили…

— Как нет? — удивился Нотт, пропустив речь о празднике. — Квин? В жизни не поверю, что нет заначки.

Флинт посмотрел под ноги, пнул с досадой камушек и поднял глаза.

— Какое! Матушка лично всё перетрясла, прежде чем отправить сюда. А здесь Марта, — он безнадёжно махнул рукой. — А чего с Юджином? Нормальный же был на платформе!

— Зубы не заговаривай, — фыркнул Нотт. — Плохо человеку. Принесёшь бутылку, завтра две получишь. Усёк?

Флинт покачался на носках, с сомнением посмотрел на поднимающегося с земли бледного до зелени Уркхарта и мотнул головой:

— Пойдёмте. Не здесь же!

— Пойдём, коли не шутишь, — Магнус развернул друга к крыльцу. — Давай, старина, вперёд, сейчас полегчает. Ступеньки, осторожно … Кейси, подсоби!

Флинт бросился внутрь, чтобы достать заначку без свидетелей, остальные медленно прошли между образцово застеленных коек в два ряда, и расположились за широким столом в конце помещения.

— А тут уютно, — оценил Магнус, оглядываясь. — Даже камин есть. Часто топите?

— Зимой — всегда, — кивнул Кейси. — Да и летом… Леса-то полно, стоит только за ограду выйти. Чего ж не топить?

— Логично, — покивал Магнус, расстёгивая мантию. — Хорошо тут у вас, тепло. Что это?

Он с подозрением уставился на пять разноцветных флаконов, в которых без труда можно было угадать разные модификации костероста.

— Не нравится, не пейте, — обиделся Квин. — Капля чернил разведённому спирту никак не вредит, патрон! А у девок каких только цветов нет. Подобрать — не проблема.

— Красавец, — восхитился Магнус и, открыв один из флаконов, принюхался к содержимому. — И пахнет, как костерост! Что-то мне это не нравится.

— Да проще простого, — Флинт вытащил пробку из другого флакона. — Запах — вообще фигня, духов разных у девок тоже навалом.

— Нам грозит полюбить костерост, — Кейси тоже вскрыл один из флакончиков. Зажмурился под взглядом остальных и осторожно попробовал зелёную жидкость языком. С удивлением посмотрел на флакон. — Нормально, патрон! Чистый нектар в шестьдесят оборотов, я бы сказал.

— Херни не держим, — проворчал Квинтус. — Тут много, патрон! Флаконы у меня с расширением, по литру всяко будет.

— Пять бутылок с меня, — расщедрился Нотт, тоже немного отпив и покрутив на языке ярко-синюю жидкость. — Закуска-то есть? Или так будем?

— А как же! — повеселел сразу Флинт. Вскочив, он бросился к одной из коек, поднырнул под неё и скоро вернулся с небольшим мешком. Сноровисто достал из него уже нарезанную ветчину и несколько крупных пирогов. — В Хоге ещё запас сделал. А что с Юджином?

Уркхарт спал, уронив голову на сложенные руки.

— Лучше не трогать, — задумчиво решил Магнус. — Два флакона оставим ему на утро.

— Одного хватит, — не согласился Флинт. — Куда ему два литра?

— И то верно! Ну что, за здоровье молодых?! — Магнус поднял свой синий флакон. — А кто женился, кстати?

— Стив Пранк и Арес Шелби, — ответил Кейси и выдохнув, сделал большой глоток изумрудной жидкости. Схватив кусок ветчины, поспешно зажевал и вытер рукавом выступившие слёзы. — Ух, пробирает! Патрон, а давайте поставим Квину памятник перед «загоном». С флаконом костероста в одной руке, и пирогом в другой!

Флинт пнул его под столом.

— Дебил! Я из тебя памятник сделаю! Спалишь перед Мартой — хрен потом буду угощать!

Магнус заржал, сделал сразу несколько больших глотков из флакона, после чего отставил его и не спеша принялся жевать пирожок.

Парни смотрели с уважением.

— С меня хватит, — неожиданно решил Нотт. — Я так только, для здоровья и за компанию. А вы празднуйте, что уж. Если Уркхарт начнёт буянить, зовите. В башню пойду. Кто дежурный, кстати?

— До четырёх утра Леший, — сразу откликнулся Кейси. — Ингис Морн, в смысле. А с четырёх до восьми утра — я.

— Понятно. Значит, вот что, я Морна в четыре сменю, но в шесть, как хотите, чтобы явились.

— Спасибо, патрон! Проспимся!

Магнус вышел на морозный двор и с удовольствием потянулся. По-хорошему, надо было бы Марту навестить и справиться о детишках Честершира. Только после костероста имени Флинта не решился. Да и рано тут спать ложатся, и так же рано встают. Так что решил оставить расспросы на завтра.

В башне было тихо и, как ни странно, тепло. Ступени под ногами не скрипели, что немало удивило. Сколько лет ни у кого руки не доходили. Перед своей «каморкой» он замер. Вход был занавешен плотной шторой, а точнее — тоненьким истрёпанным ковром.

Кашлянув и на всякий случай стукнув пару раз по косяку, Магнус осторожно заглянул внутрь, отогнув ковёр, и с изумлением посмотрел на глазастое чудо, совсем потерявшееся в шкурах, наваленных на лежанку.

— Ой, мистер Нотт! — ахнула девчонка. — А мне отец… мистер Яксли разрешил. И мама Марта. Я сейчас быстро… Уйду.

— Куда! — рявкнул он, заставив её замереть. — Найду место, не волнуйся. Спи уже.

— Ладно, — покладисто кивнула Шани. — Напротив есть комната, даже лучше. Я там прибрала.

— Вот и славно. — Нотт оглядел изменившуюся каморку. Помимо лежанки, в углу появился маленький столик со стопкой книг и табуретка. Окно-бойница было завешено весёленькой занавеской. Пол устилало не меньше десятка плетёных круглых ковриков. На стенах развешаны шкурки мелких животных, какие-то рога, разнообразные поделки из дерева и холщовые мешочки. — Уютно здесь. А брат как, поправился?

— Бегает уже, — широко улыбнулась Шани. — Но он у мамы Марты ночует, мал ещё.

— Спокойной ночи, — проворчал Магнус, пряча улыбку. — Дверь здесь надо…

Он вышел на площадку и с опаской приблизился к «комнате напротив». Сколько он помнил, там всегда был склад какой-то рухляди. А дверь здесь как раз была. Скрипела в меру, когда открывал. На пороге он замер, не веря глазам.

— Хорошо прибрала, — пробормотал с уважением.

Нормальная кровать у чисто вымытого окна-бойницы была застелена толстым лоскутным одеялом и так и манила прилечь. Пол выскоблен практически добела. Ковриков плетёных, правда, всего два — у входа и перед кроватью, зато большие. Стол тоже был, нормальный, а не крохотный, как у девчонки. А вместо стула старое деревянное кресло с блестящими от времени широкими подлокотниками и высокой спинкой. Его книги покоились на изящной полочке, прикрученной над столом. Под полочкой был пристроен магический светильник.

Кресло оказалось удобным, можно было даже подремать при желании. Светильник зажигался от прикосновения, создавая уютный островок света у стола.

Камин зажжён не был, и прохлада постепенно пробиралась под тёплую мантию. Впрочем, дрова были уже заготовлены, и Магнус не поленился, занялся розжигом. Замёрзнуть к четырём утра не хотелось, да и уютней с живым пламенем камина.

Расчёт девчонки он оценил. Уж непонятно, чем ей так приглянулась каморка, разве что ужасной лежанкой со шкурами. Но эта комната была куда шире и просторней. И кровать он одобрил — широкая и удобная, с толстой периной, тремя одеялами, такими же лоскутными, и с двумя большими подушками. Для мантии нашёлся одинокий рог неизвестного парнокопытного у самой двери. Стены комнаты были просто выкрашены в приятный тёмно-зелёный цвет. Молодец девчонка, словно вкусы его изучила. Или помогал кто? Здесь на самом деле хотелось остаться жить. Куда там разным француженкам с их безупречным дизайном!

Так что альтернатива оказалась более, чем прекрасная. О том, что уступает Шани каморку навсегда, решил сообщить утром. Пусть живёт, раз нравится. И сундук ей подарить надо, что ли. Есть как раз такой в новом доме. Будет, куда складывать одежду и прочий нехитрый скарб. Но это тоже завтра.

* * *

Шани с тревогой прислушивалась, но шагов Магнуса Нотта больше не было слышно. Это успокоило, девочка со счастливым вздохом опустилась опять в уютную ямку среди шкур и закрыла глаза. Не прогнал, и даже не ругался!

Только жалко, что камин сегодня не затопила в той комнате. Если б знать, когда появится. Только даже Марта сказала, что никогда не угадаешь. А ведь ей столько ещё рассказать нужно Магнусу. И что их усыновили официально, и что говорилок она сделала уже много, можно даже на продажу отнести. И что всё-всё в Северной цитадели знает. И что с ребятами даже на охоту ходила, правда, всего лишь на кроликов, но опасности у них были. И что с комнатами в башне ей все помогали, даже самый взрослый и молчаливый Ингис. Рог вот подарил, и сам лично к стене прикрутил.

В сон она уплыла незаметно, а в четыре утра подскочила, как по волшебству. Время она всегда чувствовала без всякого Темпуса. Одевалась в спешке, толстые штаны и берцы, подаренные отцом, очень ей нравились. И несколько тонких рубашек и толстых свитеров от мамы. Каждый раз ей нравилось выбирать, какой наденет сегодня. Выбрала тот, что с капюшоном, а рукава, горловина и капюшон подбиты белоснежным мягким мехом.

Сегодня она решила постоять на посту с Кейси Причардом. Он был весёлый и знал много историй. И никогда не гнал. Говорил, что с ней веселей, и спать не так хочется. А Шани не просто торчала рядом, а делала свои поделки из дерева. Мальчишки ей много брусочков заготовили, надолго хватит. И Причарда без нужды не отвлекала. Понимала, что постовой не просто так торчит на башне, а высматривает всякую нечисть. Как-никак с Северной цитаделью граничит Дикий лес, и каких там только страшил не водится. Да и оборотни, бывало, подходили совсем близко в полнолуние. Ограда зачарована, конечно, на совесть, обновляли ежедневно, но мало ли магических хищников, для которых самая сильная защита — не помеха. Так что рядом и щит стоял наготове, по которому постовому следовало сразу бить со всей силы специальной кувалдой. Он не был магическим, на случай накрытия антимагическим полем, на что способны некоторые твари. Поднимал всех на раз, Шани видела это на тренировочных учениях. Сама подскочила на своей кровати. Мама Марта ещё хвалила потом, что не растерялась, и чуть не первая добежала до защищённого полуподвального бункера сразу за кухней.

Сегодня она очень надеялась на спокойную ночь, потому что в общей тревоге ничего весёлого не было. Два часа в бункере ей совсем не понравились. На самый верх башни взбиралась бесшумно, тут уже у неё кто хочешь поучиться мог. Парни даже смеялись восхищённо, а один раз биться об заклад вздумали, завязывали по очереди глаза и слушали, куда она пошла по специально накиданной куче мелких камней. Никто не угадал, даже близко. Ей за это лук настоящий смастерили. Стрелы она сама делать научилась, а вот правильный лук пока не могла освоить. Ингис заготовки делал, Причард тетиву как-то очень хитро собирал из тонких жил. Не прошло и трёх недель, как вручили торжественно, прямо после завтрака. Как она онемела под смех ребят! Гладила пальцами своё сокровище, каждый изгиб изучила. Потом бросилась, перецеловала каждого, а заодно умилённо глядящих на неё родителей. И Мэтта, конечно, хотя ничего он ещё не понимал, только стучал деревянной ложкой, поддерживая общий ажиотаж.

А потом все пошли смотреть, как она стреляет. Советов давали много, пока Ингис всех не отогнал и взялся сам обучать. Как стоять надо, как руки держать, как стрелу накладывать, и до куда тетиву тянуть. Оказалось — до мочки уха. Мишень ей сделали знатную. Срезали круг у огромного пня, он в лесу был, от исполинского дерева остался. Круг этот был выше даже длинного Причарда. А стрелы в него входили мягко, следов практически не оставляли. Тренироваться можно было бесконечно.

Стив Пранк ей ещё человека с волком на мишени нарисовал. Сначала отказывался, когда она попросила нарисовать человека, мол, не стоит ей в людей целиться, даже и нарисованных. Шани упросила, сказала, пусть это будет не совсем человек, а кровожадный оборотень. В него же можно! Не зря же она хочет серебряные наконечники. Стив подумал, сказал, что так можно, и весь день занимался художеством, не обращая внимания на советы слоняющихся рядом парней. Шани терпела, не подходила смотреть, как Стив и просил. А увидев, ахнула восхищённо. Оказалось, Пранк ещё и волка нарисовал рядышком с человеком. Волк получился как живой, вполоборота с оскаленной мордой и капающей с клыков слюной. А человек, скорее, как тень, мантия с капюшоном всё скрывала. Только пальцы с когтями из рукавов торчали.

Парни, увидев рисунки, сразу загорелись, сами решили удальство показать, правда, лук у неё не просили, вытащили свои. К вечеру в тот день и человек, и волк были утыканы полностью разноцветными стрелами. Но рисунок не испортился, Стив оказался настоящим мастером.

Жалко, что на его свадьбе побывать не удалось. Только когда Марта сказала, что может с мальчиками пойти, она посмотрела на остающихся Причарда и Ингиса, и отказалась. Да и платье нарядное она упросила ей не шить, хотя Марта хотела. Ну где Шани и где платья? Ладно бы ещё мантию. Но мантию ей обещали только к школе справить, а может, даже не одну. Пока же она в старенькой бегала, перешитой из детской мантии кого-то из парней. Вся в заплатках и с большими карманами, она ей очень нравилась. Но в такой на свадьбу не пойдёшь. Вот и осталась.

На самый верх башни Шани вышла тихонечко, Ингис уже должен был смениться, но мало ли. Он строго относился к дежурствам и не очень одобрял, что она ночами не спит.

Небо уже начало сереть, ещё немного — и совсем рассветёт. Работать с деревяшками уже можно, света хватит. Шани улыбнулась, представляя, как усмехнётся Причард. И бросится наколдовывать ей пенёк из какого-нибудь сучка.

Только вместо Кейси увидела Магнуса Нотта, тот стоял спиной к ней прямо на зубцах, скрестив руки на груди и широко расставив ноги в высоких сапогах. Полы мантии развевались от порывов ветра. Смотрел он куда-то в сторону леса.

Разочарованию Шани не было предела, уж Нотт ей точно не позволит остаться. Она бесшумно попятилась, перехватив удобнее узелок с работой, но и трёх шагов в обратную сторону не успела сделать.

— Стоять! — тихо приказал Магнус. А ведь даже не обернулся, она глаз с него не спускала. — Что стряслось? Сон плохой?

Пришлось признать, что слух у сына лорда-дракона круче чем у всех парней, и пройти к самому зубцу, чтобы не шуметь на всю округу, отвечая.

— Хотела компанию составить, — призналась, внутренне леденея. Вдруг запретит теперь и парням!

И правда спросил:

— И часто ты компанию постовым составляешь?

— Ну что вы! — ответила со всем пылом. — Ингис Морн этого не одобряет, а я его очень уважаю.

— Потому бегаешь к Причарду, — закончил за неё Нотт непонятным тоном и легко спрыгнул с зубца. — Поесть не принесла?

Шани улыбнулась и развязала узелок. Банку с кофе ей Марта зачаровала с вечера, и кубки дала, и бутерброды с домашней колбасой. Кофе был вкусный, и его было много.

— И Марта знает о твоих бдениях? — Нотт оценил запасы, и осторожно взял деревянный кубок, от которого шёл горячий ароматный пар. Пеньки он наколдовал обоим. И третий — для продуктов.

— Знает, — пришлось сознаваться Шани. — Но она никому не скажет, правда-правда!

Нотт закашлялся. Пришлось обежать его и легонько стукнуть по спине.

— Хорош, сядь и ешь спокойно, — Магнус в один укус проглотил бутерброд. — Значит, вместе будем дежурить?

— Если не прогоните, — кивнула она, отрываясь от своего кубка. Есть ей пока не хотелось.

— Ну куда мне тебя гнать, — хмыкнул Нотт и прихватил ещё один бутерброд. На толстом куске хлеба, который они с Мартой вместе пекли накануне, домашняя колбаса лежала тоже толстым куском. И масла было в самый раз. — Ты готовила?

На этот раз он откусил небольшой кусочек и начал тщательно жевать, словно хотел распробовать.

— Хлеб — да, почти всё сама. Колбасу пока без Марты не могу, там сложно, только помогала. А масло взбивали с Мэттом. Он здорово наловчился такой штукой специальной взбивать. Долго правда, у меня быстрее выходит.

— Понятно, — кажется, Нотт был доволен её ответом, но и удивлён почему-то. — Поели, можно и дальше жить. А ты ешь, не торопись.

Он быстро дожевал бутерброд и залпом допил свой кофе. Потом сразу пошёл к зубцам.

Шани допила кофе маленькими глоточками, аккуратно убрала всё обратно в зачарованный мешочек, только достала из него кусок сырого мяса. Подумала немного, сжав его в кулаке, может не стоит при сыне лорда, но всё же решилась, не для себя же.

Подойдя к одному из зубцов, водрузила кусок мяса на серединку. Вынув платок, тщательно вытерла руки.

— Кого подкармливаешь? — сразу заметил её манипуляции Нотт.

— Сейчас прилетит, — вздохнула Шани. — Главное, не подходить близко.

Огромный ворон показался через пару минут. Как чувствовал, что она угощение уже положила. На Нотта внимания большая птица не обратила. Села на зубец и ухватила кусок мяса. Шани осторожно протянула руку, когда кусок был проглочен, провела пальцами по блестящему крылу, погладила мощную шею, пощекотала горлышко. Ворон только глаза прикрывал, потом потёрся клювом о её рукав и взлетел. Наверное, дела какие-то. Он редко оставался надолго.

— Твой? — севшим голосом спросил Нотт, когда ворон превратился в маленькую точку на горизонте.

— Только друг, — пояснила Шани. — Так-то он дикий. И мальчишек не любит.

— Марта знает?

— Угу, мясо даёт самое хорошее.

— И даже знает, какой у него клюв? И что лапа больше твоей? Это какой-то гиппогриф, а не ворон!

Шани рассмеялась.

— Да он же меня любит! А какой — я Марте нарисовала.

Нотт только кивнул.

Стараясь не утомлять его своей болтовнёй, девочка вернулась на свой пенёк и достала дощечки. Ещё пару недель назад пришла мысль сделать зачарованный браслет. И сейчас она трудилась над звеньями. Каждое должно быть неповторимо.

Нотт если и глядел, чем она занимается, ничего не спросил. И время летело незаметно.

— Шесть утра! — сказал Магнус, когда она почти закончила новое звено будущего браслета. — Спят, мерзавцы!

— Это какие? — заинтересовалась она.

— Флинт и Причард, — пояснил Нотт. — Сказал же, чтобы сменили.

— Проспали?! — ахнула она, сразу заволновавшись. Причарда стало жалко, ругать ведь будут. А Флинта она еще ни разу не видела. Но какие о нём легенды ходили! Сердце даже сбилось с ритма. — Флинт, правда, здесь?

— Как видишь, нет! Дрыхнет, небось, в «загоне».

— Разбудить? — вскочила она с пенька. — Я мигом!

— Сидеть, — лениво велел Нотт. — Пусть дрыхнут. Постоим до восьми? Тебе, вон, ещё хреновину свою доделывать. А мне есть, о чём подумать.

— Это не хреновина, — усмехнулась Шани, снова занимая пенёк. — А, правда, Флинт самый сильный?

— О Мерлин! — Магнус даже обернулся. — Только не вздумай за ним повторять!

— Что повторять? — удивилась она, чуть не выронив драгоценное звено. Оно было в виде черепа и скрещенных костей.

— Ничего нельзя повторять за Флинтом! — строго произнёс Нотт. — Он может научить только одному.

— Чему? — она сама не знала, почему ей так интересен Флинт. Хотя подозревала, что половина рассказов о нём — выдумки.

— Плохому! — рявкнул Нотт, но тут же смягчился, увидев, как она подпрыгнула. — Прости, просто обещай, что будешь умнее.

— Умнее Флинта? — уточнила она, пряча улыбку. — А можно ему ворона показать?

Нотт несколько секунд смотрел на неё не мигая. А потом вдруг усмехнулся.

— Ворона можно! — сказал решительно. — И знаешь, мне кажется, я погорячился. Можешь общаться с ним, и спрашивать обо всём, он точно знает много.

— Спасибо!

— И ещё, я передумал. Сбегай, разбуди его. Причард пусть спит, а Квинтусу полезно.

— Я мигом! — Шани вскочила, оставив на пеньке узелок, и почти скатилась по лестнице башни.

До загона бежала минуты две, всё же территория Северной цитадели очень большая. Но у крыльца пришлось перевести дух. Понимала же, что все парни с праздника вернулись, наверное, «хорошенькие», так не будить же их своим пыхтением. Заранее представила себе, где искать Флинта. Свободными были только койка Стива, который периодически тут появлялся и даже ночевал, и Джонни Берка, который не вернулся с охоты, когда Причард ещё не родился. Почему-то его койку не занимали, а почему — не говорили, отводили взгляд, хмурились. Шани подозревала, что боятся. Сама она, пока парней не было, полежала как-то — и ничего. Даже на минут двадцать заснула, и хоть бы сон какой приснился.

Решив начать с койки Стива, тем более та была ближе, Шани еле слышно открыла дверь, проскользнула внутрь, и прошла из прихожей в огромную спальню. Как она и думала, все дрыхли без задних ног. Храпа не было, видимо Ингис, возвращаясь, наколдовал заглушку. Запросто мог храп убрать. Шани очень хотела, чтоб её так научили. Но Ингис сказал, чтобы сначала палочкой обзавелась.

Койка Стива оказалась пустой. Шани встала на цыпочки — неужели не побоялся? И верно, койка Джонни Берка была занята.

Пришлось возле Причарда задержаться. Тот сбросил с себя одеяло. Шани подняла его, укрыла осторожно парня. Тот даже не шевельнулся. Поправила ещё одеяло у Макса, а Крейга, который почти свесился до пола головой, попробовала втащить обратно на кровать. Тот вздрогнул от её манипуляций, сел на кровати, не открывая глаз, потом лёг и захрапел.

Шани вжала голову в плечи, покосившись на Ингиса. Морн не просыпаясь вынул из-под подушки палочку, махнул ею и сунул обратно. Храп утих, и Крейг задышал ровно.

Немного постояв, Шани отправилась дальше и замерла у койки несчастного Бёрка. То есть возле койки Флинта теперь. Несколько минут она, не удержавшись, просто любовалась. Квинтус Флинт спал как звезда, раскинув руки и ноги, благо, койки у ребят были широкие. Лицо, словно вырубленное рукой скульптура, видевшего красоту необычную, как объяснял когда-то дед, было прекрасно. Как бывает красив неровный кусок деревяшки, в котором заранее видишь вещь, что может получиться. И почему Флинта называли уродом или просто смеялись, когда она спрашивала про внешность, сейчас было совершенно непонятно. Хотя это же парни, они и Крейга считают красавчиком. А какой он красавчик, если лицо, как у девчонки?

Шани вздохнула и протянула руку, тронув Флинта за мощное плечо. Тот спал обнажённый, кажется, и одеяло почти до бёдер сползло. Она только надеялась, что он в трусах, а то вдруг вскочит спросонья и ему станет неловко.

На прикосновение парень никак не отреагировал. Пришлось потрясти, хотя это сложно было сделать. Сильный ведь, все мышцы на руках и животе разглядеть можно. Вот и не почувствовал. Вздохнув в очередной раз — видит Мерлин, она крайних мер не хотела — Шани полезла на койку и осторожно перебросила ногу через его торс, усаживаясь верхом.

Сидеть на нём было удобно, как на гиппогрифе почти. Шани потёрла ладошки, подышала на них, и потянулась к ушам. Уши у Флинта тоже были замечательные, красивой необычной формы, большие и чуть-чуть оттопыренные. Легонько подёргав за них, девочка убедилась, что этого мало. Флинт лишь поморщился, но не проснулся.

— Прости! — шепнула она, и с силой стала тереть ладошками его уши.

К сожалению, она просто не успела зажать ему рот и рёв разбуженного зверя, то есть Флинта, наполнил сонный зал. Шани скатилась с него в мгновение ока, рванув к проходу, но была схвачена за руку в последний момент. Парни повскакивали с кроватей, очумело вертя головами. Мат стоял такой, что ей бы следовало зажать уши, только не могла. Теперь она снова была на Флинте, но уже лежала, а не сидела, прижатая стальной рукой, а собственные руки были больно заломлены за спиной.

Квинтус таращился на неё бешеным взглядом и единственный в спальне загона пока молчал. Первым опомнился, конечно же, Ингис:

— Отпусти ребёнка! — перекрыл он своим приказом общий гвалт.

Стихли сразу все восемь парней, подтягиваясь к месту трагедии. А Флинт наконец ожил и рявкнул:

— Какого хрена?!

— Магнус Нотт велел разбудить, — пропыхтела Шани, безуспешно пытаясь вырваться. — Велел его сменить на башне.

— Придурок, отпусти девочку! — сказал Причард совсем близко. — Ой, блядь! Сколько времени, парни?

— Тут дамы, Причард! — холодно ответил ему Ингис. А, кажется, Крейг захихикал. Впрочем, не он один. Ржать начали почти все. Разве что кроме Морна — тот даже улыбался редко. Но Шани было не вывернуть голову, чтобы убедиться.

— Пусти уже, — попросила она Флинта, которому точно было не до веселья.

Квинтус вдруг спохватился и разжал лапищу. Шани мигом съехала на пол, почти не чувствуя рук.

— Ложитесь спать, — посоветовала она парням, расступившимся перед ней. — Рано ещё. Магнус Нотт ждёт только Флинта.

И ведь ничего смешного не сказала, а новая волна смеха едва не вымела её за порог. Шани подавила порыв сбежать и гордо протопала по проходу. Только на улице она смогла расслабиться и просто упасть на ступеньку. Руки плохо слушались, особенно правая, и она принялась её осторожно разминать. И как теперь доделывать звено браслета?

Только унывать она не собиралась. Вспомнила обалдевшее лицо Флинта и тихо засмеялась. Похоже, в Северной цитадели будет теперь совсем не скучно. Эта мысль заставила её вскочить и бежать в башню. Надо же доложить, что задание выполнено.

* * *

Утро среды у мисс Бербидж получилось хлопотным. Отец капризничал, порываясь встать, пригрозила связать магическими путами, благо не знает, что сейчас она ничего не может. Ничего, поверил, немного успокоился. Поел кашу и даже поблагодарил, только книжек попросил, а у Чарити их было много. В доме-то ничего не осталось, всё снесли к букинисту, когда ту теплицу восстанавливали.

Чарити принесла ему две книги по гербологии, подаренные деканом ещё в сентябре. Та много покупала подобной литературы для школы, иногда по нескольку экземпляров, и дарила ученикам за внеурочную помощь в её теплицах.

Отец повеселел, сразу зарывшись в книгу, Чарити улыбнулась, читать он очень любил, и без чтения тосковал. Ничего, теперь она будет здесь жить, к лету ещё одну теплицу построят, обязательно купит отцу книги. И новые ростки, и семена для его экспериментов. Те несколько золотых, что присылал им лорд Прюэтт после Рождества, тратить не будут, это на еду на весь год. И то ведь, они не его вассалы, просто соседи, а помогает каждый год, словно так и нужно. Приглашал не раз переехать к нему в поместье, места, мол, много, и домик поставить помогут, и теплицы перенесут, но отец отказывался.

— Жили как-то своим умом, — неизменно твердил он, — и дальше проживём. Вот я выведу новый сорт…

Названия менялись, а суть оставалась одна. Мистер Бербидж имел колоссальные планы на улучшение их благосостояния. Собирался вывести что-то уникальное, запатентовать и разбогатеть. Но дальше разговоров и неудачных экспериментов дело не шло. Упрямец не терял надежды, а Чарити со всем соглашалась. Если уж он не будет чувствовать себя главой семьи, то как тогда жить?

Похлопотав об отце, она выскочила на улицу, чтобы покормить в сарайчике двух хилых коз. Последнее приобретение отца, заставившее его жить впроголодь два месяца, имело строптивый нрав, доиться не желало, да и нечем было, но у Чарити опять не повернулся язык упрекнуть родителя. Козочки исправно дожевали остатки корма, даже подошли ласкаться, хоть отец и уверял, что пока они совсем дикие.

Домовики еще спали, будить она их не стала, только оставила немного молока, запасённого ещё в школе. Под чарами оно не портилось.

Кур она проведала ещё раньше, и те порадовали — два свежих яйца. Несушек отец ещё в конце лета купил, и опять втихаря от дочери. И пусть оказалось, что из семи неслись только две, а остальные были просто очень старыми, но отец ни за что не согласился бы отправить их в суп. Да Чарити бы и сама не смогла. А из яиц и молока будет на обед шикарный омлет.

Только потом она добралась до ингредиентов, которые хранились в самой сухой комнате дома. Ну что сказать, было от чего расстроиться, их оказалось куда меньше, чем она нафантазировала, зато в полном порядке. Отец в этом толк знал и всё делал правильно.

Провозилась она с упаковкой до самого обеда, а ведь хотела выйти из дома пораньше, чтобы успеть до темноты. Покормив отца омлетом, принялась укладывать ингредиенты в специальные мешочки — не забыть бы прикупить новых. Только к пяти вечера сборы закончились. Надев школьную мантию и заплетя свои кудряшки в толстую косу, мысленно посетовала, что не может аппарировать без магии, и вызвала Ночной Рыцарь. Денег хватит только на поездку туда, а уж обратно придётся потратить немного из выручки.

В Лютном она бывала не раз, но всё с отцом, и сейчас без него чувствовала себя неуверенно, да и стемнело уже, но где находится нужная лавка, Чарити помнила хорошо. Дойдёт, хоть и на ощупь. Главное, чтобы хозяева не закрылись раньше. Сначала всё было хорошо, она старалась идти уверенно, быстро и крепко прижимала к себе школьную сумку, где находилось всё, что удалось собрать за несколько месяцев.

Пусть и немного выходило прибыли по её подсчётам, но никак не меньше трёх галеонов. Нужная лавка еле светилась желтоватым светом, мутные стёкла больше пропустить не могли. Да и экономили хозяева всегда, прижимистые были. Каждый ингредиент практически под лупой рассматривали, хотя получали от них отменный товар уже много лет.

Робко постучала молотком, открыла скрипучую дверь, радостно вздыхая — дошла. Мистер Грум, кряхтя поднялся с табурета и нелюбезно прокаркал:

— А, Бербидж! И то думаю, что не идёте?! Все сроки прошли. Отца-то где потеряла, девка?

— Сейчас подойдёт, задержался у букиниста, — выдала заготовленный заранее ответ.

Тот покивал, велел выкладывать товар, сетуя, что спроса совсем нынче нет. Чарити испуганно молчала, быстро выкладывая на стойку аккуратные мешочки. Закралось подозрение, что много не получит, а деньги так нужны. Стараясь держаться, она достала последний мешочек и улыбнулась старику.

— Всё что ли? Маловато нынче. Ну да спроса нет, да.

Она терпеливо ждала, пока тот сунет нос в каждый ингредиент, протрёт пальцами, обнюхает, посмотрит на свет. И казалось, это будет длиться бесконечно.

— Не идёт, отец-то твой, — проворчал он наконец. — Тебе, что ль, деньги давать?

— Мне, — голос дрогнул, и она замолчала. В надежде смотрела на мистера Грума.

Тот долго рылся под прилавком, куда смахнул весь товар, потом выпрямился. Брякнул на прилавок горстку сиклей.

— Вот, спроса нет, цены упали. Радуйся, что хоть что-то взял.

Она хотела возразить, что взял он всё, и что это слишком мало за такой товар самого лучшего качества, но спазм сдавил горло, не дав высказаться. Да и бесполезно, мистер Грум никогда не торговался даже с отцом, ни кната после не прибавит, хоть ты тут ногами топай.

Чарити ссыпала сикли в карман, подсчитав заодно. Ровно девять, хватит на обратный путь. Внутри как-то пусто стало, безразлично. Ну и пусть, пусть, пусть. Всё у них будет. И в Мунго можно опять попроситься санитаркой.

Вышла в темноту, а из-за слёз, застилавших глаза, и вовсе дороги не видит. Пришлось проморгаться, привыкая. Справилась быстро, слёзы, они бесполезны. Глубоко вздохнув, направилась обратно, стараясь ни на кого не смотреть. На неё наверняка косились, она спиной чувствовала взгляды. Но продолжала идти, с ужасом думая, что в кармане серебро, а местные его за версту чуют. И ведь только сейчас это в голову пришло. Только ведь она не рассчитывала, что так поздно здесь окажется. И в лавке час провела, не меньше. Только бы дикари не пристали, их она почему-то больше всего боялась. Даже женщины лёгкого поведения и разные нищие не внушали такого ужаса.

Путь ей преградили, когда впереди уже можно было различить ступени, ведущие на Косую Аллею.

— Стоять, девонька, — приказал хриплый голос, и она почувствовала, как её крепко схватили за руки с двух сторон.

— Отпустите, — громко попросила она, собрав всё мужество. Вдруг бы кто-то услышал.

— А ну заткнись! — пригрозили ей, и в бок ткнулось что-то острое. — Обыщи.

Тот, кому приказали, сорвал с неё сумку, зашарил по телу руками. Слабо звякнуло серебро. Чарити боялась дышать, пусть забирают, только бы палочку… И зачем она взяла её с собой, если колдовать не может? Палочку нашли. Каждая находка сопровождалась радостным сопением.

— Отпустим? — спросил кто-то сердобольный за её спиной.

— Пожалуйста, — прошептала она.

— Заче-е-ем? — визгливо сказал кто-то, и её больно ухватили за косу, наматывая её на кулак. — Потащили её к себе, парни!

Голова у нее невольно запрокинулась вверх, и Чарити не могла видеть, как на груди рванули мантию, но чувствовала ведь, и тогда закричала, сразу очень громко и отчаянно, пока не заткнули.

— Спаси-и…

— Ах ты дрянь! — Рот и нос перекрыла чья-то грязная и липкая ладонь, запах был ещё хуже, но главное — нечем стало дышать. А в боку, куда упиралось что-то острое, вдруг стало очень больно и горячо.