Патронус Алекс (джен)

В конце месяца я получил два долгожданных письма. Точнее, первое письмо получил Сириус — от целительницы Анны Темпл. Они там наконец-то пришли к выводу, что в обряде нейтрализации магии человеческую жертву можно заменить на акромантула, а значит, обряд будет законным и его можно провести. Охренеть как быстро они соображают — это я ещё даже не догадывался, сколько времени пройдёт между принятием решения и собственно обрядом. Нет, целители тут оказались совершенно ни при чём, дело тормозили министерские чиновники и лично Фадж. Пока же наивный я снова задумался, делиться ли информацией с Невиллом. Но с ним уже поделилась всем, чем надо, бабушка.

Второе письмо было от Макса Джамбелли. У них вышло время использования «Окна времени». И мистер Джамбелли интересовался, каким путём я хочу получить назад свой артефакт: через профессора Блэка, точно в срок, или в Хогсмиде, четвёртого октября, лично в руки. У Сириуса лишнего времени посреди недели нет, как и у меня, увы. Потому я согласился на субботу, четвёртого октября. Оставшиеся несколько дней до субботы, я ловил на себе взгляд Светы, наполненный ожиданием чего-то. Увы, чего именно ждала моя девочка, я понял далеко не сразу.

— Света, прости дурака, пойдём со мной в Хогсмид.

— Пойду, — облегчённо рассмеялась она. — А почему дурака, и за что прощать?

— Потому, что я думал, что наш совместный поход в Хогсмид — это само собой разумеется, и не догадался тебя пригласить сразу.

— Ладно, прощаю, — великодушно решила Света.

— С утра нужно будет пообщаться с твоим дядюшкой, с тем, который Лео, а потом можно будет погулять по деревне, — изложил я программу на субботу и спросил: — Кстати, не знаешь, почему Лео, а не Джулиан?

— Он наверняка сюда ради Луны придёт. Поговорит с ней лично, даст Йену какие-нибудь рекомендации, — предположила Света. — А тебе… ах да, «Окно времени». Значит заберём артефакт и пойдём гулять. Я ещё никогда в Хогсмиде не была. Можно будет заглянуть в кафе «Мадам Паддифут». Старшие девчонки говорят, что туда ходят все, кто хочет устроить настоящее свидание.

— Никогда там не был, — пожал я плечами. — Мне вообще ещё ни разу ни удалось толком осмотреть Хогсмид. То дела, то настроения нет, то я там слегка нелегально и под мантией-невидимкой. Но один раз для разнообразия нужно устроить свидание в общепринятом месте.

Единственным недостатком субботы оказался сильный ветер. Возможно, к вечеру он надует дождь, но пока что небо оставалось чистым. Встреча с дядей Лео не заняла много времени. Когда за соседним столом сидит пациентка, не до пустых разговоров. Вообще, даже хорошо, что артефакт пришёл отдавать не Джулиан. Меньше соблазнов проконсультироваться по поводу странных уроков Снейпа. Я слишком привык к доверительным отношениям с мастером. Вот только сейчас контракт его не ограничивает, на вновь поступившую информацию он не распространяется, а профессор Снейп у нас двойной агент, и любая мелочь может стоить ему жизни.

Деревню мы начали обходить от кафе «Три метлы», тщательно осматривая все проулки и переулки, заглядывая в каждый магазин, попадающийся на пути. Даже если там продавали совершенно ненужные нам вещи.

В кафе «Мадам Паддифут» мы зашли ближе к обеду, чтоб заодно и поесть. Оборочки и бантики, которыми было украшено всё, начиная со штор и заканчивая потолком, намекали на попытку организовать романтику. Но излишняя теснота убивала её на корню. Парочки держались за руки и целовались, сидя в шаге друг от друга. Случалось мне питаться в более неприятных местах, потому я оставил выбор за Светой, один раз как-нибудь переживу.

— Сомневаюсь, что здесь можно нормально пообедать, — сделала шаг назад Света. — И чтобы сидеть плечом к плечу с посторонними, в Хогсмид идти не обязательно, нам и в Хогвартсе такой романтики хватает. — Сделала ещё один шаг она.

— Давай у местных спросим, где здесь ещё романтика водится, — сказал я, разворачивая Свету на сто восемьдесят градусов. Незачем спиной вперёд ходить, ещё навернётся. — А если ничего подходящего нет, пойдём в «Три метлы».

— Что-нибудь должно быть обязательно, — выразила надежду Света. — Это же не магловская деревня. Для магов такой населённый пункт — это почти столица. Ведь деловую встречу или свидание не устраивают у себя дома и в ближайшем магловском кафе тоже не устраивают. Маги обычно договариваются встретиться во всем известных местах.

— Вот сейчас и узнаем, сколько здесь и чего, — направился я к прохожему. Вышел дяденька из жилого дома, значит, скорее всего, местный. — Сэр, вы не могли бы подсказать нам место более романтичное, чем кафе «Мадам Паддифут», а главное, более просторное и с хорошей кухней.

— Ещё оно будет более дорогим, — честно предупредил меня сэр и ткнул пальцем в третий дом от нас. — «Сад камней»* называется.

Обещание высоких цен меня не удивило, кафе берёт своё либо количеством, заставляя столиками всё свободное пространство, либо суммами. Но я ожидал более высоких цен, увидев просторный зал, в центре которого нашлось место для указанного в названии сада камней, а между столиками имелись складные ширмы, и можно было спокойно ходить, не задев ни их, ни тем более других посетителей. Может, дело в том, что кафе находится в подвале, подумал я, разглядывая европейскую часть меню. Цены почти такие же, как в «Трёх мётлах».

Света решительно настроилась попробовать что-нибудь экзотическое, я в принципе был не против, но в меру. И мы долго советовались с официанткой. Несмотря на восточный стиль заведения, она была в мантии, из красного шёлка, с вышитыми зелёным бисером драконами, но всё же мантии, а не кимоно.

Под потолком летали китайские фонарики. Или японские? Они то спускались вниз, освещая композицию из камней или иероглифы на ширмах, то поднимались к самому потолку, где было изображено дерево без листьев, но с цветками, наверное, сакура.

Когда официантка поставила на стол чайник с чашками, я почти машинально поискал глазами засветившиеся руны. Но вместо рун на столе имелась скатерть. Наверное, ресторан с рунными столиками — это уже пять звёздочек и дресскод на входе.

— Ничего о таких не слышала, — сказала Света. — Да и незачем, вроде. Рестораны и кафе существуют, пока существует их репутация. Так же, как в магловском мире.

— Только с поправкой на малое количество магов, — согласился я. — Любители подлить или подсыпать в чужую посуду что-нибудь лишнее и у маглов встречаются, и ничего, без походной лаборатории обходятся. А дома тогда зачем?

На этот вопрос Света ответить не смогла.

— Традиция, — предположили мы хором. Мощная штука, между прочим.

Неизвестно, по какой причине китайцы с японцами не смогли изобрести вилки, но теперь-то им ничего не мешает использовать европейские столовые приборы. Вместо этого мы со Светой осваивали палочки. Нет, вилки нам тоже принесли, но так было интересней.

— А как насчёт расширения пространства? — продолжил я сравнивать магический и магловский ресторанный бизнес. — Почему мадам Паддифут просто не увеличила своё кафе изнутри? Можно даже не каждый день, а только в дни посещения Хогсмида учениками.

— Нельзя, — покачала головой Света. — В общественных местах расширение пространства запрещено законом. У себя дома — пожалуйста, сколько угодно.

— Почему нельзя? — а как же моя полоса препятствий в запретном коридоре?

— Расширенное пространство может схлопнуться по не зависящим от мастерства колдующего обстоятельствам. Поэтому увеличивают внутреннее пространство палаток, но не домов. В палатке стенки мягкие, даже в крайнем случае всё обойдётся.

Странно. Дамблдор, конечно, к закону относится без особого уважения. Но и Сириус, когда мы обсуждали место смерти Квиррелла, вероятность расширения пространства не отрицал. Или он это о директоре так хорошо думает?

Оказалось, нет.

— Хогвартс — другое дело, — сказал Сириус почти беззвучно.

Дело в том, что по местам моей боевой славы мы пошли поздним вечером. Мы — это я, крёстный и Гермиона. Панно нужно включать втроём. Мы с Гермионой, в целях конспирации, были под мантией-невидимкой, и внимательный человек мог решить, что профессор Блэк сам с собой разговаривает.

— Любой желающий, начиная с директора и заканчивая учеником, может увеличивать пространство, если может конечно. Само оно схлопнется, только когда никого не будет внутри.

Гермиону, естественно, такое объяснение не устроило, и она, немного помявшись, шепнула мне на ухо.

— Спроси у зеркала, откуда эта особенность.

— Спрошу, конечно, только вряд ли у него найдётся объяснение.

— Почему? — мой пессимизм возмутил подругу.

— Потому, что о Хогвартсе я закидывал три книги: две истории и дневник Слизерина. Ты эти три книжки читала и, если б в них было что-то о страхующей системе безопасности, знала бы.

Разумеется, мы не будем сомневаться в мастерстве Дамблдора. Его чары сами собой не развеиваются, даже без подстраховки. Навестить нужные кабинеты труда не составило. В компании профессора вообще жизнь становится проще. Мы проверили «Окном времени» всю вертикаль с третьего этажа по подвал. Хотя уже первая проверка, на третьем этаже, дала основание исключить второй и первый этажи из подозреваемых на место подвига. Дело в том, что директор просто сделал коридор в стене, разделяющей кабинеты. В Хогвартсе довольно толстые стены, там случаются потайные ходы, и, стараниями Дамблдора, случился один колодец. Прыгнув в него, мы могли лететь до самого подвала, а этажи-то у нас в школе высокие. Наверняка господин директор озаботился замедляющими полёт чарами, иначе никакие кустики нас бы не спасли. В подвале все стены находились на своих местах, разве что дверей кое-где не хватало, но Сириус их организовал, не искать же обходные пути.

Да, иначе чем подвигом это не назовёшь, ну не боем же. С голой попой на амбразуру. Сириус побелел и сжал до хруста челюсть. Гермиона скорчила виноватую мордашку. Чтобы отпустить друга в пекло и не испытывать угрызений совести, мало быть умной девочкой, мало помнить, что дорога была только для одного человека. Нужно либо не иметь совести, либо выжившего друга, который в трудный момент напомнит, как всё было.

— Хорошо всё-таки, что Дамблдор оставил зелье только на одну порцию. С тобой бы Риддл разговоры разговаривать не стал.

— Он и с тобой не больно-то разговаривал, — судорожно вздохнула Гермиона.

— А у меня мамина защита.

— И директор решил проверить, как она работает, — рыкнул Сириус.

— Думаешь, он наблюдал… — Гермиона прикрыла ладошкой рот. — Но ведь я его застала спешащим в коридор. И зелье, откуда оно взялось? Квиррелл же прошёл, значит зелье он выпил.

— Думаю, если б он наблюдал, то вмешался бы чуть раньше, — постарался я постичь ход мыслей Дамблдора. — Не стоит забывать про Риддла, он не мог не подстраховаться.

— Про этого забудешь, быстро напомнит, потом догонит и ещё раз напомнит, — закончил психовать и начал думать крёстный. — Но зачем-то Дамблдор тебя сюда заманивал и дорожку на одного человека сделал, чтоб лишний не прошёл. В посуде с расширенными чарами можно обозначить время, через которое она заполняется содержимым, и количество содержимого тоже чарами задаётся. Помнишь чашу с медальоном?

Точно, Регулус же должен был всё выпить, раз медальон иначе взять нельзя. Вон, даже сам Риддл магла с собой притащил, чтоб на медальон посмотреть.

А зачем Дамблдору нужно было нас сталкивать? Показать мне врага? Ну, не знаю. А если б я испугался? Гриффиндорцы пугаются так же легко, как и все остальные. Когда я понял, что камень хотят украсть для возвращения Риддла, испугался весьма качественно. Меня пробрала дрожь при одним воспоминании о давящем выматывающем страхе. Он периодически сменялся надеждой, что всё обойдётся, а потом наваливался с новой силой. Я, наверное, и в запретный коридор полез, чтоб избавиться от этого страха. Устал до одури. В прямом смысле. Думать сил не осталось. Что я буду делать со взрослым магом? Да какая разница, лишь бы всё кончилось. Оно и кончилось. Победой, эйфорией и уверенностью на подсознательном уровне, что «главное ввязаться, а там кривая сама выведет».

— Знаете, думаю, Дамблдор хотел показать мне, что встреча с Риддлом может заканчиваться победой. Причём так показать, чтоб в голову впечаталось и уже не забывалось.

— Гадство, — оценил старания директора Сириус.

Ну, Гермиона свои мысли по этому поводу ещё тогда высказала, и судя по выражению лица, её мнение с тех пор не изменилось.

— Гадство, — согласился я с оценкой, — тем более, что наличие побочных эффектов Дамблдор, похоже, не учёл.

— Каких-таких эффектов?! — хором спросили меня Сириус с Гермионой, подозрительно осматривая мою тушку на наличие этих самых эффектов.

— Побочных, — повторил я и пояснил: — Нашу встречу с василиском Дамблдор не планировал, но мы после первой авантюры уяснили, что «главное ввязаться, и всё будет хорошо».

— Скорее всего, он велел фениксу за вами присматривать, — предположил Сириус, — значит, что-то всё же планировал, например, вашу встречу с одержимым.

— Учитывая, что я не мог не заинтересовать Риддла, наша встреча была очень вероятна. Даже если бы мы заперлись в Гриффиндорской спальне.

Гермиона мысленно сравнила вариант «заперлись в спальне» с вариантом «попёрлись воевать с василиском» и, спохватившись, вернула уползшие брови на место.

— Теперь я понимаю, о каких побочных эффектах ты говоришь. Но по-прежнему не понимаю, зачем? И мне страшно представить, какими методами Дамблдор будет их лечить.

На вопрос зачем, как оказалось, ответ знает Сириус.

— В наше время многие не представляли, что с Воландемортом вообще можно сражаться. Он появлялся и… кто-то сдавался, кто-то убегал, даже защищались единицы. В общем, чего хотел добиться Дамблдор, я понял, но всё равно «гадство».

— Ладно, — уже почти привычно смирилась Гермиона с тем, что всё равно не сможет изменить. — Толк-то хоть от сегодняшней возни есть?

Крёстный тоже уже давно хотел спросить нечто подобное, но мы Гермионе о крестражах не рассказывали, поэтому он старательно говорил о другом.

— Завтра посмотрю, надо дать зеркалу проверить всю имеющуюся информацию.

Официальная причина нашей вылазки звучала как желание узнать, чем является нынче мистер Риддл, как он докатился до жизни такой и что нам с ним делать?

Сириус, несмотря на все наши возражения, довёл нас до портрета Полной дамы, полюбезничал с ней немного, чтоб уж точно не обижалась, и, пожелав нам спокойной ночи, ушёл. Каким чудом профессору Блэку удалось удержаться от временного устранения ученицы, дабы в приватной обстановке обсудить результат, магической науке неизвестно. Но благородные порывы нужно поощрять, и я связался с ним сразу, как только посмотрел этот результат в зеркале, устроившись под пологом своей кровати. А может, мне просто поговорить захотелось? Потому что результат был отрицательным.

— Мне пока серьёзных снов не снилось, таких, как на яхте или в день воскрешения Риддла, ну, чтоб проснуться от адской боли и собственного крика.

— Я понял, помню, — мрачно сказал крёстный. — А что снилось?

— Скорее всего я смотрел его сны. Шрам болел, но не резко, а нудно. И никакой одержимости не возникает. Зеркало не нашло ничего общего с магическим состоянием Квиррелла. У Джинни даже по симптомам другое дело было. Она моменты одержимости забывала.

— Возможно, во время настоящего сна, когда шрам воспалится — это всё же будет одержимость, — понадеялся Сириус на наличие простого решения.

— Независимо от того, одержимость оно или нет, я определённо пытаюсь крестраж вытолкнуть. А не получается… Может, из-за боли, может, сил не хватает. Поймаем следующий серьёзный сон — разберёмся.

— В общем, Лили я скажу, что мы ждём того самого сна, а пока ничего не ясно. А если таких снов больше не будет?

— Расстелем панно и посмотрим уже имеющийся. Ночь возвращения Риддла, например, — неожиданно для самого себя сказал я. — Бли-ин, надо было сразу это сделать.

— Так давай в следующие выходные домой смотаемся, — загорелся идеей Сириус. Мне тоже у моря погоды ждать было неохота, и я согласился.

Теперь бы наделать мыслесвязок и заснуть, но в процессе работы по окклюменции всплыл вопрос о Джамбелли. И ведь только сегодня «окно времени» забрал. А уже из головы вылетело. Ну и какой после этого сон? Любопытно же. А там двенадцать камней, по десять минут каждый. В результате два часа наблюдал уроки древней латыни из первоисточника.

Утром я рассказал Гермионе часть правды. То есть почти обо всём, кроме постороннего куска души в моей голове. Разумеется, выдав информацию за результат размышлений зеркала.

Рон, тоже интересовавшийся, куда и зачем мы ходили, пока он судорожно дописывал эссе, тут же предложил поделиться новостями с Дамблдором. Гермиона оказалась с ним полностью солидарна.

— Это очень важная информация, её нельзя скрывать.

Вот ведь! Эти не утверждают, что Дамблдор всё знает. Придётся мне.

— Он знает про крестражи, — в ответ на физиономиях Рона с Гермионой отразился ничем не прикрытый скепсис.

— Тетрадка, околдовавшая Джинни, была крестражем, и Дамблдор её исследовал — помнишь?

Рон, конечно, мог сказать, что всё исследование заняло не более десятка секунд. Потом тетрадка была всучена Люциусу Малфою, лично мной. Соответственно, дальше заниматься её исследованием директор не мог. Но, видимо, Рон решил, что Дамблдору десяти секунд за глаза хватило. А Гермиона решила, что исследование было полноценным, сама же она в это время в больничном крыле лежала, вот и пропустила. Ну, а поскольку Дамблдор всё знает, то и не надо ничего рассказывать, а то потом отвечать на неудобные вопросы заколебёшься. Мы облегчённо вздохнули и вернулись к своим делам.

Неделя ещё толком не началась, а меня уже снедало нетерпение. Я ведь был уверен, что прав насчёт одержимости, даже не беспокоился нисколько, зато теперь беспокоюсь. Одно дело таскать эту гадость временно, можно даже попользоваться, и совсем другое дело, если навсегда, тут поневоле психовать начнёшь.

Сириус тоже психовал, хоть мы и поуспокаивали друг друга и сразу через сквозное зеркало, потом ещё не раз. Но не умею я отвлекаться. Хорошо хоть теперь тело умеет действовать при выключенной голове, главное, ему план действий оставить. Выдали расписание уроков — ходим. Написали на доске рецепт зелья — варим. Привык оформлять день в мыслесвязки — оформил.

— Гарри, ты списал описание заклинания «Силенцио» с учебника слово в слово.

— Списал, — подтвердил я очевидное.

— Ну ты хоть последнее слово допиши, или лучше зачеркни, а то написал первые три буквы из предложения и остановился.

Я не стал мелочиться и дописал не только слово, но и всё предложение, ну вылез немного из заданных рамок, подумаешь.

Анджелина напомнила об очередной тренировке, высказав категоричное пожелание видеть там мою персону.

— Ты пропускаешь почти половину тренировок. У нас первый матч всего через три недели. Жду вас на поле в семь часов.

Она отошла от нас, увильнув от чернильной пульки Пивза, угодившей в первокурсника рядом, и скрылась. Ну, положим, не через три недели, а почти через четыре.

Рон взглянул на окно, по которому барабанил дождь, и улыбка его увяла.

— Полетать и проветрить мозги, конечно, будет не лишним, — заметил я, — но ведь проветрить, а не прополоскать.

— Надеюсь, к вечеру перестанет, — высказался Рон.

Не перестало. Сглазил, наверное. Потому в семь часов, отправившись к спортивному полю, мы сразу вымокли до нитки и то и дело оскальзывались на мокрой траве.

Небо было тёмно-серое, грозовое.

В тёплой светлой раздевалке наши квиддичисты всерьёз обсуждали возможность откосить от тренировки.

Из капитанской комнаты вышла Анджелина.

— Слушайте меня, команда. Я знаю, погода не идеальна, — дождь забарабанил по крыше ещё настойчивей, а ветер за окном завыл ещё злее, вторя её словам. — Но не исключено, что нам придётся играть со Слизерином в таких же условиях. Поэтому стоит проверить, как мы с вами приноровимся. Гарри, ты опять в очках? Ты ничего не сделал с ними, чтобы их не слепил дождь, как в прошлой игре с Хаффлпаффом?

— Сделал, и вообще специально надел, это защитные очки.

У народа очков не было, но они попробовали нанести заклинание прямо на лицо. Не знаю, помогло ли им, мне не очень. Какая разница, сухие очки или мокрые, заливает вода глаза или нет, если общая видимость как на дне озера, сумерки и вода сплошной стеной.

— Ну, по свистку! — крикнула Анджелина.

Я оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Ветер сбивал меня с курса. Углядеть снитч можно было только если он появится у меня перед носом. Что вообще-то не страшно, я и не пытался, просто летал, оседлав воздушную волну. Но вместо снитча у меня перед носом появился бладжер. А бладжеры — они не снитчи, они и врезать могут, больно, и с метлы сбить. Чтобы не быть сбитым, я использовал «Вялый Кистевой Крен». Жаль, этого не увидела Анджелина. Впрочем, она вообще ничего не видела. Никто из нас не имел представления о том, что делают остальные.

Анджелина прогоняла нас почти час, прежде чем смириться с поражением. Уводя промокшую команду в раздевалку, она твердила, что тренировка не была впустую, но убеждённости в её голосе не было.

Я вполне допускал мысль, что попытки оседлать ветер и не вылететь за рамки стадиона, можно назвать неплохой тренировкой, но слишком вымотался, чтобы что-то говорить. Да и думать не особо хотелось. Хорошо мозги проветрил и прополоскал, да.

Резкая боль в шраме свела на нет всё проветривание. Мистер Риддл именно в этот момент изволил злиться. Что-то там у них делается слишком медленно, то ли пророчество ему не несут, то ли ещё что. Информацию нужно тщательней собирать перед операцией, а не мне мозги долбать!

Повторно проветривать и прополаскивать Анджелина нас не стала, и в случае плохой погоды переносила тренировку.

Но я-то ладно, моё плохое настроение — это мои личные проблемы, Сириус же у нас, вроде как, профессор. Их со Снейпом межфакультетская игра ширилась и множилась, плюс расшатавшиеся нервы Сириуса. Змейки наверняка субботу встречали как избавление. А в понедельник градус накала временно понизился. Зеркало чётко зафиксировало мою попытку избавиться от крестража. Стихийный порыв легко воспроизводился палочкой. Боль и воспаление были вызваны движением крестража сквозь плоть. В отсутствии положительного результата виноват недостаток сил, который можно компенсировать синхронной работой двух или даже трёх магов. Для достижения синхронизации следует принять единую словесную форму. У зеркала подходящих слов не нашлось.

Обычно слова и движения палочкой собираются из уже существующих заклинаний. Слог отсюда, слог оттуда, и ещё откуда-нибудь, вот и заклинание готово. В трансфигурации для этого даже формулы с таблицами имеются.

Поинтересовался, откуда вообще изначально берутся слова для заклинаний, когда нет ничего подходящего, что можно растащить на слоги?

Зеркало выдало несколько абзацев из теории магии. Её мы изучали на первом курсе на чарах, до того, как собственно к заклинаниям перешли. Ещё бы я что-то помнил.

Оказывается, слова для заклинаний берутся из родного языка мага. Он просто говорит «свет» и, если у него хватает сил, свет появляется, например, в виде огонька на палочке. А ещё слово наполняется толикой его силы. И когда другой маг скажет «свет», ему потребуется чуть меньше сил, а через несколько поколений постоянно используемое заклинание становится доступным для детей дошкольного возраста и даже полусквибов. Главное, слово говорить на том самом языке и, желательно, без акцента.

И тут до меня дошло, зачем Джамбелли древнюю латынь из первоисточника изучали. Акцент по книгам и свиткам не востановишь. А ведь они могли таким образом не только латынь отреставрировать!

С жестом почти всё то же самое. Маг, сказав «экспеллиармус», может просто ткнуть палочкой в противника. Но силу можно влить не только в слово, но и в жест. Да даже ему самому раз в десятый потребуется меньше сил для получения результата. Но ведь у мага могут быть дети или ученики…

Сейчас в роли этого самого первосоздателя выступаю я. Даже если кто-то раньше извлекал крестраж из своей или чужой головы, память об их деяниях не сохранилась. Стихийно выбранное мною движение магия даже силой напитать слегка успела, за несколько неудачных попыток. Слова, дабы не заморачиваться, я решил взять строго по теме: «извлечь крестраж». А чтоб уж точно ничего лишнего не извлекалось (я не только о своей душе беспокоюсь, но и о том, что мне от Алекса досталось), в заклинании буду вести я. Значит потребуется обезболивающее. С ним, как ни странно, сложнее всего, ведь для колдовства мне потребуется концентрация и ясное сознание. Шрам, напоминаю, у меня на лбу, то есть отключить придётся голову. Мама сказала, что она этот вопрос решит.

Я, успокоившись насчёт крестража — временное явление, в любой момент уберём, — снова начал поглядывать, чем там Риддл занят. Ничем интересным.

Понизившийся было градус накала начал повышаться с приближением матча.

Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. За неделю до матча профессор МакГонагалл перестала нам задавать домашние задания.

— Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступить его профессору Снейпу, так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.

Лучше б она заказала нам поле для тренировок, а то Снейп его зарезервировал, всё. И наказывала змеек за нападение на наших игроков в коридорах.

Анджелина быстро сообразила решать все проблемы через профессора Блэка. Нет, всё то время для тренировок на стадионе, что Снейп зарезервировал для слизеринцев, нам не отдали, но его поделили поровну. Когда у Алисии Спинет во время ужина брови стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза, Анджелина потащила её жаловаться не к МакГонагалл, а к Блэку.

И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что её заколдовал сзади слизеринский вратарь, Майлс Блетчели, Снейп, также сидевший за преподавательским столом, сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для наращивания волос.

Сириус потребовал у Блетчели палочку на проверку. Первый же вариант проявляющегося заклинания подтвердил показание четырнадцати свидетелей.

— Стесняюсь спросить, в каком месте наращивал волосы мистер Блетчели? Да-а, измельчали слизеринцы, — выразительно осмотрел Сириус вратаря слизеринской команды. — Вот в наше время, если проклинали кого тайком, то делали это действительно тайком, то есть незаметно, а не на глазах многочисленных свидетелей, и следов не оставляли. Избаловал ты их, Снейп. Завтра в семь ко мне на отработку, и минус десять баллов.

И тон, и тему профессор Блэк сменил так резко, что никто не успел опомниться. А некоторые даже подпрыгнули на месте.

— Это мой ученик, и наказание ему буду назначать я, — с запозданием сориентировался профессор Снейп.

— Это ученик, чью вину определил я, — с нажимом произнёс Сириус.

— Думаю, мистер Блетчели пройдёт отработку у мистера Филча, — вмешался Дамблдор, пока преподаватели не подрались на глазах учеников.

Но гриффиндорцам и такой вариант сказкой показался. МакГонагалл бы не вмешалась, никогда не вмешивалась. Такое чувство, что у нас наконец-то появился декан.

— Твой крёстный не собирается в будущем году продолжить работу преподавателя? — не раз интересовались гриффиндорцы.

Вот избавлюсь от Риддла — и без проблем, до моего выпуска. Отвечал я, но не вслух, не вслух.

Слизеринцы, быстро сориентировавшись, вернулись в рамки словесных нападок. И Хэллоуин на первый взгляд ничем не отличался от прочих дней, но чем-то меня напрягал.

* * *

Обряд в пользу Магии Рода пройдёт, увы, без меня. У мамы и крёстного он далеко не первый, причин волноваться нет. Риддл дрессирует ближний круг и не высовывается. Тут тоже всё нормально. Но желание быть в курсе маминого местонахождения, а лучше наблюдать её лично, оказалось слишком сильным. Ну, она же собиралась приходить к Сириусу в гости. По-моему, Хэллоуин идеальный для такого дела день. В большой перерыв я пошёл к крёстному, чтобы обсудить эту мысль.

— Почему бы нет. Мы закончим в девять, может, чуть раньше. Лили уже посчитала, закат ожидается в шестнадцать тридцать пять. Так что, давай в десять ко мне, зажжём фонари для заблудших душ и устроим вечер памяти предков. Пусть будет вторая часть Хэллоуина в магловских традициях.

Не знаю, как профессор Блэк выкручивался с последними уроками, но, видимо, как-то выкрутился, на ужине его, естественно, тоже не было. До меня наконец дошла причина собственного беспокойства. Я настолько привык, что каждый Хэллоуин в Хогвартсе случаются разного рода неприятности, что невольно жду сегодня очередную гадость. Обычно неприятности случаются либо во время ужина, либо после. Ну правильно, если Хэллоуин начинается с закатом, то есть незадолго до ужина, то когда ещё этим неприятностям происходить, не утром же? На всякий случай я предложил Свете вместе заняться уроками в библиотеке. Гермиона после ужина пошла в библиотеку без всякого приглашения, по собственной инициативе.

Ближе к десяти я лично развёл девочек по гостиным, несмотря на полное непонимание ситуации со стороны обеих. Девчонки утверждали, что это мне опасно ходить по Хогвартсу в одиночестве, а не им.

— Это в мантии-невидимке? — Неожиданно для себя спросил я, ведь не собирался же её надевать, но раз девчонки беспокоятся.

— Тогда ладно, мне кажется, перед нынешним матчем все особенно озверели, — провела сравнительный анализ Гермиона. Света согласно покивала.

Как оказалось, поводы для беспокойства у нас разные. От Гриффиндорской башни пришлось отходить по-тихому, мнение девочек разделяла вся гриффиндорская команда по квиддичу и весь факультет в целом. В результате я чуть не опоздал.

— Давай в комнату по желанию, мало ли что… — нетерпеливо бросил Сириус, стоило мне заглянуть в его кабинет. Мама и Римус тоже явно в предвкушении и на взводе вылетели в коридор.

— Ригги нашла диадему, ту самую, — на ходу сказала мама.

— Мы проверили, — добавил Римус. Можно подумать, я сомневался.

Как оказалось, это не я опоздал, это все остальные пришли пораньше. Они даже успели посетить комнату по желанию, так просто, ради любопытства. Проверяет ход работ Сириус во время большой перемены. Ригги, пользуясь внеплановым визитом, потыкала пальчиком в опасную вещь, ту самую антикварную корону, о которой вспоминает Риддл. Какое совпадение!

Разумеется, все мы тут же ухватились за возможность проверить на практике теорию зеркала. И я тоже, сразу, как только понял, что к чему.

Не знаю уж, бывают у преподавателей гости и как часто, но ни маме, ни Рему никто не запретил находиться на территории Хогвартса. Они просто прошли по коридорам, здороваясь по пути со знакомыми.

Ригги возвращению хозяев несказанно обрадовалась, а моему появлению ещё больше. Ей эта корона картину портит. Амулет Сириуса её трогать не советует, а у домовушки уборка до этого места дошла, потом обошла. В общем, стоит посреди прибранного пространства немым укором этакая пизанская башня с потускневшей короной наверху.

Хозяева пришли, палочками помахали и ушли, ясно ведь, без хозяина Гарри никак.

— Совсем никак, — подтвердил Сириус и обратился ко мне. — Мы не нашли на диадеме ни проклятий, ни защиты, но амулет срабатывает, так что руками не трогай.

— Я и не собирался. А на что он может срабатывать?

— Да на что угодно, — вместо крёстного ответила мама, пока тот брал щипцами диадему и убирал её в шкатулку. — Сириус амулет по принципу вредноскопа делал. Крестраж же сам по себе может быть опасен.

— А это зачем? — кивнул я на шкатулку. — Из комнаты всё равно ничего не вынести.

Все замерли. Похоже, этот пустячок у них просто вылетел из головы. Ничего, со мной тоже бывает.

— А давайте попробуем попросить у комнаты лабораторию, — предложил Римус. — Просто пройдём вдоль любой стенки, три раза, как в коридоре, когда саму комнату вызывали.

Мы отмерли, получив чёткую инструкцию. Ригги буквально набросилась на «пизанскую башню». Увлеклась домовушка, очень. Вообще-то необходимость разбирать вещи отпала, но мало ли какие ещё книжки здесь найдутся и, если подумать, комнату лучше держать закрытой. Кто знает, что Риддлу в голову придёт. Потому Ригги я успокоил — работу она недоделанной не бросит.

— Вряд ли, конечно, Воландеморт кому-то доверит свою тайну, — поморщился Сириус. — Но в том, что Ригги подержит комнату закрытой, не вижу ничего плохого.

Шкатулку он держал подальше от себя и двумя пальцами. Заказывать лабораторию мы доверили Римусу.

— Разве она не скрывает магию? — кивнула мама на шкатулку, напряжённо следуя за побелевшим Сириусом.

— Это не магия, крестраж давит, как колодец, но это не магия.

Сириус нервным движением откинул со лба чёлку и первым влетел в появившуюся в стене дверь.

Лабораторию Римус заказал точно такую, как у нас дома, одну из, ту, что для работы с чарами. Когда Сириус вытряхнул корону на стол, от давления поёжились все.

— Ну что, поехали, — взял я руководство процессом в свои руки.

Народ окружил стол и приготовил волшебные палочки.

— Раз, два, три, ИЗВЛЕЧЬ КРЕСТРАЖ.

— …ВЛЕЧЬ КРЕСТРАЖ.

Увы, абсолютно синхронно не получилось. Потренироваться всем вместе у нас возможности не было, и осколок души вносит раздрай.

Общий вдох, выдох.

— Давайте снова.

Вдох, выдох.

— Ещё.

— ИЗВЛЕЧЬ КРЕСТРАЖ, — синхронно, как один, произнесли мы вчетвером. Есть!

Давление исчезло, даже дышать стало легче, а больше, вроде, и не произошло ничего, но каждому стало понятно — получилось. Само собой, проверку всё равно провели.

— Ура? — не слишком уверенно спросил Римус.

— Ура, ура, — устало подтвердил крёстный.

— Какое к Мордреду ура! — возмутилась мама. — Вот уберём эту пакость у Гарри из головы, тогда будет ура. У меня, кстати, если что, зелье готово.

— Стоп, — притормозил я народ. — Сначала с Риддлом разберёмся, потом от дармового источника информации избавимся.

Кажется, все даже облегчённо вздохнули. Ну, меня предстоящая процедура тоже напрягает. Неудивительно, что мама хочет поскорей развязаться. Но информация же.

— Пойдёмте, что ли, ко мне в кабинет, — пригласил Сириус. — Мы Хэллоуин отмечать собрались.

День памяти предков плавно перетёк в поминки по отцу, а следом и в день памяти о всех погибших в ту войну. Раньше я никогда не связывал какой-то определённый день с потерей родителей. Но в прошлом году наверняка именно это заставляло меня стремиться вытащить маму с папой в Хэллоуин, в ночь их смерти. Не вышло. И сейчас этот день отдаёт двойной горечью потери и поражения. У остальных не лучше, погибших друзей и подруг не вернуть, хоть десять раз Риддла убивай. Их имена звучат с непередаваемой смесью эмоций, будто вскрываются воспалённые шрамы. Потому прерывались рассказы на полуслове, разливалось по бокалам яблочное вино и пелись немного наивные, но полные чувств песни. Мне пока петь противопоказанно, голос вовсю ломается. Мама своими зельями страхует от неприятных казусов, но петь всё же не стоит. Так что подпеваю я без звука, и так же без звука дивлюсь, до чего же всё знакомо.

Газеты нам пишут, что нету войны,

Что в моде ручные болонки,

И что-то о звёздах страны,

А в школу летят и летят похоронки.

И лица мальчишек от боли темны,

И в голос рыдают девчонки.

Газеты нам пишут, что нету войны,

О том, как чудесны погоды,

О нужной для стенок котлов толщины,

И свойствах гранитной породы,

А мы занимаем места у стены

И держим в прицеле подходы.

Газеты нам пишут, что нету войны,

Что всё и везде под контролем,

О самой верной для мантий длины

И стаях пикси на воле,

А мы до зубов вооружены,

И без аптечки не ходим по школе.

Газеты нам пишут, что нету войны,

Что счастливы все и везде,

А мы прощальные письма храним.

В солёно-горькой воде

Их строчки местами размыты.

И завещанье пишем мы прежде,

Чем посвящаем любимым стихи.

И капсула яда, вместо последней надежды.

В двенадцать часов меня попытались отправить спать, но мне совсем не хотелось уходить, мама тоже не хотела, чтоб я уходил. И мы сторговались на диване.

— Ты только своё зеркало выложи, — спохватилась она. — Я одолжила дневник какого-то шамана с непроизносимым именем, буквально на денёк. Мы ещё немного посидим, и я закину его в зеркало.

Мне монотонное прикладывание книжки к зеркалу уже давно надоело, и добровольная помощь мамы мной приветствовалась всеми конечностями.

Но я планировал не спать до упора, лёжа слушать песни, и неожиданно для себя уснул, даже не составив мыслесвязки минувшего дня. Наверное, поэтому проснулся задолго до наступления утра.

Мама сидела за столом и, периодически зевая, прикладывала толстый талмуд к поверхности зеркала. Загрузила она совсем не мало, похоже, их посиделки не затянулись.

— Ты что так рано? — спросила мама, подозрительно поглядев на мой шрам.

— Ничего не рано. Девчонки скоро на тренировку явятся, а мне ещё Рона с Невиллом поднимать. А где…? — я кивнул на пустые стулья.

— Сириуса я прогнала спать, чтоб не мешался. А Рем сам ушёл, ему рано вставать. Сириусу, вообще, тоже. У нас собрание Ордена с утра пораньше.

— А ты книгу успеешь загрузить? — забеспокоился я.

— Если не успею, то собрание обойдётся без меня, — безразлично пожала плечами мама. — Книгу обязательно нужно вернуть сегодня. Её по-тихому из Отдела Тайн вынесли.

Меня лишняя книга в зеркале тоже волновала больше, чем собрание подпольщиков. Тем более такая труднодоступная книжка. А для получения информации об Ордене Феникса даже два человека — это много.

— Ладно, я после тренировки зайду, — махнул я рукой.

Подъём Рона с Невиллом действительно не быстрое дело. А мама, судя по количеству страниц, не только собрание пропустит, она и к началу уроков не успеет.

Как оказалось, я слегка ошибся. Мама уже к завтраку почти управилась. Мне не хотелось оставлять свою игрушку без присмотра, и я, прихватив учебный план со стола Сириуса, устроился в кресле у камина.

Отвлёк меня от забавного чтива стук в дверь. Я дёрнулся было открыть, но мама со словами «я уже всё» отдала мне зеркало и пошла к двери.

— Не смей крутить хвостом возле моего мужчины! — я инстинктивно нырнул поглубже в кресло.

Ну ясно же, что такая фраза не могла относиться ко мне. А значит, здесь назревают женские разборки. И действительно, не успела мама закрыть дверь, как в комнату влетела блондинистая фурия. С каких это пор Сириус стал чьим-то мужчиной, или она про кого другого говорит.

— С каких это пор Сириус стал чьим-то мужчиной? — вторила моим мыслям мама.

— При чём тут Блэк, — не сказала, выплюнула блондинка, — я о Северусе.

Вот тут я потерял осторожность и откровенно уставился на девушку. Она была красива, рассержена и явно не получала раньше отказов от мужчин, сейчас, впрочем, тоже не собиралась довольствоваться отказом.

Я определённо видел её в коридорах Хогвартса, и в этом, и в прошлом году, но не в школьной форме. Мобилизовав память, я вспомнил, что девушка в прошлом году приехала сюда с делегацией из Дурмстранга. Одна из немногих особей женского полу, что они с собой взяли. Видимо, как и Флёр, осталась свой английский улучшать. В отличие от хрупкой вейлочки, она напоминала валькирию.

Но вот её выбор… А её претензии… С каких это пор «добрый вечер», сказанный мимоходом, тянет на заигрывание?

Что любопытно, маму ничуть не удивили претензии валькирии, и она довольно резко объяснила, что пришла в Хогвартс к своей семье, а если милочка не способна заинтересовать мужчину, пусть скандалит со своим отражением.

Нет, что-то где-то я не понимаю!

— Я предупредила, — прошипела «милочка, неспособная заинтересовать мужчину», и картинно развернувшись, вылетела за дверь.

— Надеюсь, у неё всё получится, а то ещё один-два таких скандала — и сплетни ничем не остановишь, — проворчала мама, покосившись на меня.

Ну да, я откровенно вылез, разглядывая представление. Может, валькирия оттого и сбежала?

— Ничего не выйдет, даже если приворотное сварит, — тем не менее, непринуждённо ответил я так, как будто по десять раз на дню обсуждаю амурные дела профессора Снейпа.

— Северуса зельем напоить, — хмыкнула мама, — скажешь тоже. А почему не выйдет? — спросила она чуть напряжённо.

— Он не видит окружающей реальности или не воспринимает. Профессор Снейп находится где-то в прошлом, возможно, даже, тогда, когда он сам учился в Хогвартсе. А там этой девушки не было. Меня же и вовсе профессор считает папиной реинкарнацией или Джеймсом Поттером собственной персоной. Не знаю уж, что они там не поделили, — упс. Упс — не в смысле упивающийся смертью, а в смысле упс… По маминым покрасневшим щекам я понял, что не поделили папа и профессор Снейп. — В общем, его прежде чем соблазнять или допускать до преподавания, следовало полечить у психиатра, — быстро закруглился я.

— Всё так серьёзно? — задумчиво спросила мама. — Психиатр — это ведь врач, который укладывает пациента на кушетку и расспрашивает о жизни?

— Не только, но сама понимаешь, всех тонкостей я не знаю.

— А нам тонкости не нужны. Если в них лезть без специального образования, больше шансов навредить, чем помочь. Мы просто предоставим человеку возможность поговорить со всеми теми, с кем он не поговорил, когда это было необходимо или просто возможно. В конце концов, пусть выясняет отношение с Джеймсом, а не с детьми.

Вопрос, точно ли мама собирается лечить, или это страшная месть с её стороны, я задавать не стал, но поинтересовался, как она собирается организовывать встречу профессора Снейпа с папиным духом. Даже если опустить тот момент, что одного разговора может не хватить, а частые контакты с душами погибших опасны для жизни, остаётся под вопросом сам процесс доставки тушки профессора к пентаграмме вызова.

— Никаких духов, Гарри. Просто зелья с эффектом думосбора. Как показывает этот замечательный артефакт, человек видит много больше, чем ему кажется, а иногда знает много больше, чем хочет знать. Но к варке зелья нужно будет подключить прорицателя и, пожалуй, Сириуса, с его тёмной магией, для устранения даже намёка на вкус и запах.

— Зелье без вкуса и запаха, конечно, подлить проще, — согласился я. Согласился просто потому, что спорить бесполезно, у Гермионы был такой же вид, когда она оборотное варить собралась. А ещё потому, что со мной тоже никто не спорил, когда я предложил выложить кучу денег за скафандры и смотаться в космос. Тем не менее, напомнить об объективно существующей реальности никогда не вредно. — Но с появлением Сириуса по соседству за столом Снейп удвоил бдительность. Напряжение ощущается даже кожей.

— Поэтому мы сделаем зелье, действующее через слизистую носа и кожу. Помнишь вход, ведущий в гостиную Слизерина? Тебе просто нужно найти такой же ход, ведущий в личные комнаты декана, и обработать кровать с пологом, — с непробиваемой уверенностью красивой женщины сказала мама. — Я была в кабинете Слизнорта, там полно барельефов с изображением змей.

Интересно, можно ли считать задание проникнуть в спальню декана Слизерина за хэллоуиновскую неприятность? Или утро следующего дня не считается, и надо внимательнее посмотреть по сторонам, чтоб потом сюрприза не было?