Наше фирменное заклинание (гет)

Полторы недели после праздника у Билла и Флер пролетели незаметно. Не считая воскресного ужина в честь дня рождения Джинни, не произошло ничего, что запомнилось бы Гермионе. Она с головой окунулась в рабочие будни, стараясь выполнять все указания начальства, начиная с сортировки документов и заканчивая наведением порядка в архиве сектора борьбы с неправомерным использованием магии. Отношения с Роном наладились. Он рассказал, что в следующую после их ссоры ночь они с Джорджем восстановили уничтоженные образцы конфет, и встреча в Зонко прошла удачно. Таким образом, все острые углы были сглажены, и, несмотря на то, что Гермиона и Рон почти не виделись — оба проводили на работе больше времени, чем положено — можно было сказать, что жизнь Гермионы вошла в прежнюю колею.

И рабочее взаимодействие с Ноттом стало более ровным. После того, как Гермиона извинилась за свою вспышку, Теодору, казалось, надоело задирать девушку и раззадоривать Ламберта. По какой причине Теодор потерял интерес к этой забаве, Гермиона не догадывалась. Разве что предполагала, что он просто добился желаемого — доказал ей то, что хотел доказать. Гермиона считала, что это к лучшему, ведь теперь у нее появилась возможность более или менее спокойно работать. Хотя иногда она возвращалась к его словам о том, что она «неидеальна», и против воли размышляла над ними, но, ловя себя на этом, тут же переключалась на что-то другое. Сама мысль о том, что Теодор Нотт посчитал себя вправе преподать ей какой-то урок, претила ей.

Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Проснувшись рано утром, Гермиона тихо оделась, стараясь не разбудить спящего Рона, и отправилась на работу, по пути забежав в свою любимую кофейню, где продавались завтраки на вынос. Иногда она любила побаловать себя утренней трапезой на свежем воздухе, поэтому удобно устроилась на скамейке в парке. В ее распоряжении оставалось еще минут двадцать, так что, прежде чем аппарировать ко входу в Министерство, можно было спокойно поразмыслить о планах на день. Она собиралась разобрать еще пару коробок дел, ждавших ее на столе, а потом пообедать с Гарри. Утренняя августовская погода радовала, жара уже начинала спадать, солнце становилось ласковым и лишь согревало, но не пекло. Птицы щебетали в ветвях деревьев, а ветер приятно шелестел листвой, и Гермиона, допив свой кофе, позволила себе ненадолго прикрыть веки, наслаждаясь звуками природы — как вдруг эту стройную гамму нарушило хлопанье тяжелых крыльев. Открыв глаза, девушка обнаружила на скамье рядом с собой нахохлившуюся пеструю сову, к лапке которой серой ленточкой был привязан лист пергамента. От кого могла быть эта сова? Гермиона поспешила освободить птицу от ее ноши и быстро пробежалась по строкам, наскоро написанным не очень аккуратным почерком, принадлежавшим, судя по подписи в конце послания, Теодору Нотту. Записка гласила, что Долиш поручил Нотту ввести ее в курс дела, над которым он сейчас работает, и поэтому Гермионе нужно встретиться с ним прямо сейчас в маггловской части Лондона. Нельзя было сказать, что это известие порадовало девушку. Она не была уверена, что сможет сработаться с Ноттом. Но при этом она считала, что обсуждать приказы начальства ей точно не следует, поэтому, тотчас же трансфигурировав мантию в маггловский костюм и отправив пустой стаканчик от кофе в урну, она аппарировала.

Адрес был знаком Гермионе, так что ей не составило труда представить нужное место. Открыв глаза на зеленой лондонской улочке, Гермиона поспешила вдохнуть свежего воздуха. После аппарации, во время которой приходилось терпеть удушье и темноту, это было уже рефлексом. В нос ей ударил цветочный запах, и, обернувшись, она обнаружила, что стоит возле пышного куста белых роз, украшавшего вход в маленький книжный магазин.

— Гермиона, ты в порядке? — голос Теодора возник из ниоткуда. Оказалось, молодой человек стоял у стены совсем рядом с ней. Одет он был в обыкновенные по маггловским меркам серые джинсы, простую рубашку и кеды. Надо было отдать ему должное, он не зря закончил школу, получив «превосходно» по всем предметам, маггловедение он точно выучил на зубок. Глядя на него в немагической среде, нельзя было назвать его странным или чудаковатым. Одежда сидела на нем так, будто он носил ее всю жизнь. Лицо его хранило привычное выражение — смесь невозмутимости и превосходства.

— Да, я в порядке. Почему ты спрашиваешь? — удивилась девушка.

— Просто у тебя было такое лицо, что я подумал, тебя вот-вот стошнит, — с усмешкой поддел он ее.

Гермиона предпочла не реагировать. Она поняла, что с этим человеком просто невозможно добиться какого бы то ни было взаимопонимания и общения без насмешек. Вот и сейчас слова, которые она приняла за вежливое участие, оказались не чем иным, как очередной колкостью.

— Ладно, идем. Тут недалеко, за углом, не будем терять времени, — Теодор указал на аллею и, не дожидаясь согласия Гермионы, двинулся перед. Девушке ничего не оставалось, как пойти за ним. Похоже, он чувствовал себя на территории магглов так же свободно, как и в мире магов. Гермиона ощутила укол зависти. Когда в свои одиннадцать лет она узнала о магическом мире и впервые столкнулась с ним, она воспринимала себя в нем лишней, хотя и не подавала вида, вызубрив наизусть о новом для нее мире все, что только нашла в книгах. Если бы кто-то из чистокровных снобов вроде Малфоя узнал об этом, то наверняка бы не упустил возможности посмеяться. И Гермиона всегда полагала, что в мире магглов дети чистокровных волшебников чувствуют себя так же неуютно. Но, глядя на Теодора Нотта, она поняла, что ошибалась.

— Ты, видимо, давно работаешь в маггловской части Лондона? — спросила девушка, искоса поглядывая на своего спутника, который продолжал идти вперед к неизвестному ей пункту назначения.

— Я уже устал все время помнить, сколько пенни в одном фунте, — как будто невпопад ответил Теодор. — Другое дело у нас: семнадцать сиклей в галлеоне — просто же, — усмехнулся он. — Нет, я вовсе не чувствую себя здесь, как рыба в воде, — мягко произнес Теодор, как оказалось, сразу понявший подоплеку вопроса девушки. На секунду Гермионе показалось, будто за маской привычного чопорного равнодушия промелькнула беспечность. Но лишь на секунду. — Наверное, ты давно хотела наказать кого-нибудь за применение колдовства против себе подобных, да? — едко поинтересовался Теодор. — У тебя будет такая возможность.

— Жду не дождусь, — поджала губы Гермиона, терпеливо проглотив очередное указание на ее нечистокровность.

— Сейчас ты все увидишь, — сказал он, останавливаясь в тени раскидистой лиственницы и кивая на пустую скамейку напротив. — Отсюда отличный вид, поэтому мы здесь. Но тебе понадобится омниокуляр (1), держи.

Теодор вложил прибор в руки девушки. Несмотря на предшествовавший этому не очень приятный разговор, Гермиона была заинтригована. Повернувшись вполоборота, она приложила омниокуляр к глазам и стала внимательно наблюдать за пустынной улочкой. Воцарилось молчание.

Прошло несколько минут. Наконец из-за поворота показалась держащаяся за руки пара, и Теодор еле заметно кашлянул, подтверждая, что это то, чего они ждали. На первый взгляд в том, что пара молодых людей прогуливалась в утренние часы, не было ничего из ряда вон выходящего. Но потом Гермиона поняла, что что-то не так. Молодой мужчина и девушка медленно приблизились к скамейке. Ее длинные светлые волосы, заплетенные в косу, скрывал капюшон. Мужчина осторожно поддерживал ее под локоть, словно боясь, что ее унесет ветром, или она упадет. Он помог своей спутнице присесть, после чего она сняла капюшон и приблизилась к мужчине, чтобы поцеловать его. И в этот момент Гермионе захотелось отпрянуть. Лицо молодой, как она думала, девушки было покрыто сеткой морщин, под глазами синели темные круги, кожа обвисла, а глаза как будто остекленели.

— Мерлин всемогущий! — Гермиона прикрыла рот ладонью и перевела взгляд на Теодора. Почему такой молодой, полный сил мужчина встречается с женщиной преклонных лет? Она не могла задать вопрос вслух, но ее коллега не мог не догадаться, о чем она думает.

— Это Вероника и Джон Бозуорт, они поженились в прошлом году, — сказал он, наклонившись к уху Гермионы. От него приятно пахло, и у Гермионы не возникло желания отстраниться. — Я слежу за ними уже несколько месяцев. Они всегда приходят сюда на прогулку в середине недели, сразу после еженедельного обследования у магговского целителя, — добавил он.

— Но почему… в смысле… — Гермионе показалось невежливым спрашивать, почему Джон Бозуорт женился на старухе. Разве она имеет право кого-то осуждать за его выбор? Неравные браки встречаются не так уж редко, и люди, вступившие в такой брак, заслуживают, чтобы их выбор уважали. Поэтому она задала следующий свой вопрос: — Зачем ты следишь за ними? Какой интерес они представляют для Министерства?

— Министерству интересно, — Теодор перешел на полушепот, — как двадцатисемилетняя девушка смогла так постареть за пару месяцев. А также, как такое могло произойти еще с одиннадцатью людьми, живущими в этом районе, — договорив, он оперся о ствол дерева, наблюдая за изменяющимся выражением лица Гермионы. — Я занимаюсь этим делом уже около трех месяцев, и количество состарившихся с тех пор выросло вдвое. Я опросил всех жертв, их семьи, соседей и друзей, некоторое время следил за тем, куда они ходят и когда, составил их генеалогическое древо до седьмого колена на случай обнаружения дальних мстительных родственников-магов, выяснил количество их врагов и всех, кому они могли перейти дорогу в прошлом. Но все мои зацепки пока еще ни к чему не привели. Магглы бьют тревогу. Они пытаются привязать это к вредным условиям окружающей среды, к продуктам с ГМО, называют это болезнью под названием «Прогерия» (2). Но мы-то знаем, что это не что иное, как темное заклятье. Кто-то проклял двенадцать человек, отнял у них лучшие годы, — негромко объяснил Теодор.

Гермиона не знала, что сказать. Так вот чем Нотт занимался каждое утро. Проводил расследование вне офиса, а вовсе не отлынивал от работы. Столько информации сразу обрушилось на нее. С одной стороны, ей было жаль всех людей, которые пострадали от какого-то темномагического ритуала. Но с другой — она была в недоумении. Она всегда считала себя умной волшебницей, она много читала и знала подробности о многих темных чарах, которыми интересовалась, разумеется, из чистой тяги к знаниям. Но она никогда ничего не слышала о заклятии старения. И зачем кому-то понадобилось так измываться над магглами? Но, кроме всего прочего, Гермиона обнаружила, что ее щеки пылают. Это было настоящее дело. Наконец-то она займется чем-то полезным, а не простым перекладыванием архивных свитков с места на место. Проснувшись утром, она ничего не ожидала от этого дня — и вот оказалась в самой гуще событий. Это то, чего она хотела. То, зачем она перешла в отдел обеспечения магического правопорядка. Она обязательно распутает этот клубок и сделает все, чтобы узнать, кто творит эти злодеяния. Повернувшись к напарнику, она подалась вперед, заинтересованно всматриваясь в его лицо:

— Расскажи мне все, — потребовала она.

— Вот это другой разговор, — усмехнулся Теодор.

__

(1) Omnioculars — омниокуляр — волшебный бинокль.

(2) Прогерия — болезнь старения, была описана независимо двумя врачами Дж. Хатчинсоном (1886 г.) и Х. Гилфордом (1904 г.). В их честь это заболевание называется синдромом Хатчинсона-Гилфорда.