Семь спящих красавиц (гет)

— Второй переход — не такой, — толковал Антенор Парису. — Сейчас не тебя перенесёт в грядущее, а из грядущего придвинет к нам целый город, да ещё одного человека.

— Опять варвара, — сморщился царевич.

— Ну да, варвара. Тебе же Афина обещала помочь с пониманием! — Антенор не стал упоминать, каких трудов ему стоило уговорить богиню всё-таки сотворить чудо и сделать так, чтобы доставленные люди разговаривали по-эллински. Она-то собиралась просто вручить Парису учебники варварских языков!

— Ну я этим варварам покажу! — Парис погрозил в пространство мечом.

— Я же говорил, тот варвар должен тебе помочь! Помочь, а не подраться!

— Конечно поможет! Заставлю! — Парис накручивал себя, чтобы не бояться.

— Ох, помоги мне мудрейшая Афина! — схватился за голову советник. — Нельзя заставлять! Нужно договориться! И если этот варвар тебя о чём-то попросит, надо исполнить!

— Вот ещё! — хорохорился Парис.

— Если и этот раз запорешь, имей в виду: Менелай ждёт, — спокойно напомнил Гектор. — Это может быть твой последний шанс добыть красавицу.

— Ладно, договорюсь я с вашим варваром, — буркнул Парис. — Вот возьму сотню-другую воинов…

— Покарай меня Зевс, за что мне такая напасть! — взвыл Антенор. — Чем ты меня слушал?! Одного! Только одного! Дорога меж временами выдержит только двух человек из нашего века! Не больше!

— А лошадей выдержит? Чтобы мне пешком не ходить?

Дорога уходила в туман. Парис ухватился за борт колесницы. Ехать было страшно, но драться с Менелаем — ещё страшнее. Колесничему хорошо, ему ревнивый спартанец не угрожает. А уж как хорошо коням! Им вообще думать не надо. Беги себе и беги…

Звук под колёсами резко поменялся — вместо стука каменистой дороги раздался шелест травы. Стена тумана осталась позади, колесница катилась по широкому лугу, а вместо обещанного города впереди маячила высокая кованая ограда, за которой сплошной стеной торчали низкорослые деревья и колючие кусты.

Колесничий вопросительно посмотрел на Париса. Тот подумал и махнул рукой влево. Не всё ли равно, с какой стороны объезжать забор? Где-то в этой ограде должны найтись ворота.

Разумеется, ворота нашлись, когда они объехали почти полный круг, но толку от них было немного. За воротами, как и везде, буйно росли колючие заросли, и проехать внутрь было совершенно невозможно. Зато снаружи у ворот обнаружился здоровенный варвар в длинной рубахе с поясом, немного похожей на хитон, но с рукавами, в варварских штанах и в непонятной обуви — похоже, из какой-то древесной коры. Парис посмотрел на этого варвара повнимательнее и подумал, что силой от такого вряд ли чего удалось бы добиться, даже если бы получилось притащить сюда сотню воинов. Придётся говорить по-хорошему.

— Здравы будьте, добрые люди! — разговор всё-таки начал варвар. — Кто вы и что за места здесь? Не пойму, куда меня занесло с моей полоски…

— Ты находишься на земле Троады, почтенный варвар, рядом с великим городом Троей, а я — царевич Парис, сын правителя этого города!

— Княжич, значит… Что-то странно ты одет для княжича… Ну да во всякой стороне свой обычай. Только не знаю я такой земли — Троады. Где это?

— На восточном берегу Эгейского моря, почтенный, недалеко от Геллеспонта.

— Да в каком же это углу-то? Ничего не понятно! Как же мне теперь домой-то добираться?

— В нашем городе знают, как можно тебе возвратиться, — ага, Антенор точно знает, они с Афиной чего-то там умствовали всю ночь. Везёт всяким Антенорам, с богинями на короткой ноге! А Париса Афродита, кажется, бросила. — Только не поможешь ли мне сначала? Мне обязательно надо попасть внутрь…

— А, так тут твоё хозяйство, княжич? — понимающе протянул варвар. — Да-а, заросло бурьянчиком… Пособить бы и можно, дело-то привычное, только косы у меня с собой нет. Кузнец-то поблизости сыщется?

— В нашем городе отличные мастера, почтенный варвар! — похвалился Парис и скомандовал колесничему:

— Отвези варвара в город, Филипп, и скажи Антенору, чтобы проводили его к лучшим кузнецам! Я подожду здесь, чтобы дорога не закрылась.

Как только все пришельцы из Трои вернутся к себе, межвременная дорога закроется навсегда, это Парису вдолбили надёжно.

Варвар подозрительно оглядел колесницу:

— Уж больно хлипкая у тебя повозка, княжич, сломаю ещё ненароком. Я уж лучше пешком. Что, Филипп, проводишь ли?

— Пошли, — кивнул колесничий, собираясь спуститься на землю. — Тебя-то как звать?

— Микула я, — ответил варвар. — Да ты не слезай, езжай себе потихоньку. Авось я не отстану.

— Эй! — крикнул Парис, о котором чуть не забыли. — Вино и еду оставь!

— Царевич! Знаешь, сколько бронзы ушло этому варвару на эту… Как он называл… «Косу»? Почти сотня талантов! Да на рукоять большую ель с Иды пустили! Ты только посмотри, что он делает! — колесничего просто несло, он не мог молчать.

Тем временем варвар распахнул противно заскрипевшие створки кованых ворот, взялся за своё жуткое орудие… Эх, раззудись, плечо!

Допивая очередную чашу, Парис думал, что иметь дело с варварами, в сущности, не так уж плохо. Вон впереди за воротами уже виднеются острые крыши странного, но явно богатого дворца… А без такой подмоги, пожалуй, не меньше месяца просеку бы прогрызали!

От вина Микула отказался, и Филипп привёз ему воды из горного ручья. Дорога к дворцу была свободна.

— Чем же тебя наградить, о варвар-косарь богоравный? — спросил Парис. Почему-то опять гекзаметром, хотя на этот раз кифары у него с собой не было. Потерял ещё в холодной пещере, а новой пока не обзавёлся.

— Не богохульствуй, язычник, — варвар погрозил пальцем, а потом задумался. — Знаешь, княжич, неловко мне и просить тебя о чём-то. Что с вас взять? Не то что булата — железа простого не знаете. Пьёте сок несвежий, забродивший, ходите без порток… Ты бы угостил меня чаркой медовухи али чего такого, да домой отправиться помог бы — и ладно.

«Если этот варвар о чём-то попросит, надо исполнить», — прозвучали в голове Париса слова Антенора… А на самом деле Афины.

Ну, отправить его домой — дело нехитрое. Уйти им с Филиппом в Трою, и варвара выбросит обратно в его время. Но вот что такое «медовуха» и где взять её или что-то подобное? Придётся опять мчаться советоваться с Антенором. Да, не забыть оставить Филиппа дежурить у просеки, чтобы дорога не закрылась. Вот ведь подкинули заботу!

— Через три с четвертью тысячи лет от сегодняшней ночи,

На половине пути из скифов в гипербореи,

На середине теченья великой реки Борисфен —

Остров, что соединён мостами с двумя берегами.

Между деревьев дорога камнем там серым покрыта.

Пифос найдёшь на колёсах, стоящий на этой дороге,

Рядом на стуле сидит жена, не стара, но сварлива,

Деньги берёт у прохожих и чаши с напитком даёт им.

Буквы на пифосе: каппа, бета, альфа и сигма…

— Что-что?

— Тьфу, пропасть! Вы ещё не изобрели греческий алфавит! Тоже мне греки! Ох, батюшка Зевс громовержец, с какими невеждами работать приходится! Ладно, вот тебе рисунок: так выглядит сосуд с напитком. Смотри не перепутай письмена! И вот тебе монеты, которые можно будет обменять на напиток, а двести драхм меди за них пожертвуешь в храм Гефеста! Всё, брысь! — Афина ударила древком копья в пол.

— Значит, третий и последний переход нужно будет потратить на амфору питья для варвара? — уточнил потом Парис.

— А ты что, хотел третью девицу раздобыть? Не надо было с первой позориться! — хмыкнул Гектор.

— Ничего не поделаешь, — Антенор покачал головой. — Условие строгое: тот, кто тебе поможет, должен получить то, что попросит за помощь. Или не будет тебе удачи! Только уж извини, за напитком на Борисфен отправлюсь я. Нельзя нам с тамошними купцами поссориться.

Странный островерхий дворец, в который зашёл Парис, спал. Весь, от крыльца до крыши. Кругом спящие варвары, десятки, сотни! Все в пышных и богатых варварских одеждах! С едой, с питьём, с инструментами, с оружием! Ох, что будет, если они сейчас проснутся! Проснутся, да ка-ак набросятся! Тут ни предусмотрительно захваченный меч не поможет, ни бронзовые доспехи!

С большим трудом троянский царевич заставил себя идти дальше. В самом конце анфилады он обнаружил спальню, отделанную золотом, а в спальне на ложе — прелестную спящую девушку в богатом варварском наряде. Что за дурацкая мысль — спать в тяжёлой одежде? Но девчонка хороша. Пожалуй, намного красивее и Елены, и даже варварки из пещеры!

Раздался лёгкий звон, и в спальню вошла ещё одна прекрасная незнакомка. На вид постарше спящей, и тоже в варварском, но красивом платье. Туфель не видно под длинным подолом, но похоже, это они мелодично звенят при каждом шаге.

— Странно, — сказала незнакомка, оглядев Париса. — Я думала, в замок придёт принц…

— Я — царевич Парис, сын правителя Илиона! — представился троянец. — Но кто ты, прекрасная? Ты богиня?

— Нет, — засмеялась гостья, — всего лишь фея. Можно сказать, крёстная этой малышки. Так значит, ты всё-таки принц? Почему же ты одет так странно?

— Обычно одет, в хитон и хламиду, — обиделся Парис. — В наше время в нашем царстве все так одеваются. Мне тоже одежды здешней публики кажутся варварскими. И ваша тоже, уж не держите зла за правду.

— Странно… Должно быть, я что-то напутала со временем. Ну что же, принц, раз ты пришёл, а моя маленькая крестница всё ещё спит, давай, буди нашу красавицу!

— Как?

— Поцелуем, конечно! Поцелуешь в уста — она и проснётся, а за ней и весь замок, от собачки до главного церемониймейстера!

— Це-ре-мо… А кто ещё проснётся?

— Да все! Придворные, фрейлины, лакеи, стражники, повара, даже гофмейстер и казначей! Ах, прости, принц, но мне пора! Придётся тебе играть свадьбу с нашей красавицей без меня! — и с лёгким звоном туфелек фея выплыла из комнаты.

— Казначей… — протянул Парис, с трудом отвернувшись от двери и проглотив слюну. — Где казначей, там и казна… А живут здесь богато, золото на стены лепят… Представляю, сколько у них по подвалам лежит… Надо поискать!

— Филипп! Фили-ипп!! — вопил с дворцового крыльца Парис, размахивая связкой ключей. Раньше эта связка висела на поясе у одного толстого засони.

— Филипп! Живо в город! Стрелой! Брось там колесницу, гони сюда самую большую повозку! Вывозить приданое будем!

Колесничий схватился за поводья, и упряжка умчалась в туманную стену.

— Вот так, — сказал себе Парис. — А целовать пока погодим.

Солнце заходило. Восемь лошадей с большим трудом подтаскивали к воротам Трои тяжело нагруженную повозку. Наверное, следовало взять быков, но Филипп — лошадник, не додумался. Жаль, не вся казна поместилась, но и того, что есть, вполне достаточно на откуп от ахейцев — если, конечно, Антенор сумеет хотя бы на треть цену сбить. Два рейса Парис делать не стал: не доверил колесничему везти такое богатство в одиночку. Может, и был прав, кто его знает?

Филипп вёл измученных коней, уговаривая их протянуть ещё немного. Останавливаться и менять упряжку, не заехав за крепостные стены, совсем не хотелось. Хоть и не видно снаружи, что там в мешках лежит, но вдруг какой-нибудь разбойник из ахейского лагеря вздумает поинтересоваться?

Уставший Парис — непривычно ему было работать грузчиком — шёл за повозкой, а на плече у него мирно спала прекрасная обнажённая девушка.

Неужели непонятно, зачем он её вытряхнул из одежды? Так легче нести!