Семь спящих красавиц (гет)

Снова по улицам Трои звучат тяжёлые шаги Менелая. Опять шествует рядом с приятелем хитроумный Одиссей. Но на этот раз они не собираются взывать к правосудию Приама. Теперь у них за спиной стотысячное войско и множество ахейских героев, и они несут царю Илиона ультиматум.

С другой стороны спешит к царскому дворцу опальный советник Антенор. Догадываясь, о чём будет разговор с ахейцами, Приам вызвал старого друга. Жаль, что его не послушали в прошлый раз. Сейчас от спартанского царя так просто не отделаешься…

— Итак, наше первое требование остаётся прежним: вы должны вернуть Елену её законному супругу, и нас совершенно не волнует ни самочувствие вашего Париса, ни какие-либо данные им клятвы. Свидетель Зевс, это его личная головная боль, и пусть он с ней разбирается как хочет, нам дела нет, — на этот раз правитель Итаки не разводит политесы. У троадского берега почти в шестьсот раз больше ахейских кораблей, чем в прошлый их приезд, а троянский флот при виде такой армады давно сбежал к югу. Может, даже в Сидоне прячется, а может, и в Египет его унесло.

— За похищение жены и ограбление казны царя Менелая, помимо возврата всего украденного, вам следует выплатить пеню. Поскольку вы приняли решение покрыть вора Париса, отвечать придётся всему городу. Кроме того, вы должны возместить расходы на организацию нашего похода. Вот подробная роспись: сколько полагается верховному вождю нашего войска царю Агамемнону, сколько одиннадцати вождям меньшего ранга. Затем доли всех героев в нашем войске, суммы, причитающиеся владельцам кораблей, кормчим… Ну, разумеется, простых воинов мы тоже обидеть не можем. Если хотите, проверьте расчёты. Клянусь Афиной, ни один арифметик Эллады ошибок не найдёт!

От суммы на табличке захватывает дух. Столько золота не будет во всём Илионе, даже если выгрести до дна царскую казну, ограбить до нитки всех граждан, разорить все храмы и продать в рабство всех дев и жён, включая царицу Гекубу.

— Нам неинтересно, где и как вы будете искать эти деньги. Если наши требования не будут выполнены вами, клянусь Аресом, мы войдём в город с оружием и выполним эти условия сами. Царь Агамемнон собирался дать вам два дня на размышление, но я убедил его дать срок до полнолуния. Через семь дней ждите нас снова, мы придём за вашим положительным ответом. Да пошлёт вам Афина мудрости и спокойствия!

Менелай в этот раз так и не сказал ни слова, полностью оставив разговоры приятелю. А Одиссей, выходя из зала, негромко сообщил Антенору:

— За деньги можно поторговаться, только не тяните слишком сильно. Но Елену верните обязательно, иначе мира не будет. Она — не просто краденая жена, она уже знамя этой войны.

Перед закатом к Антенору заглянул Гектор.

— Ты ведь знаешь, я не трус, — начал свою речь первый герой Трои, — и уже побывал в бою с ахейцами, в тот самый день, когда они высаживались с кораблей. Но сегодня я был в храмах Ареса и Афины, просил поддержать наших воинов…

— Дай угадаю, — грустно усмехнулся Антенор. — Арес через своего жреца обещал тебе помощь, но Афина не ответила. Так?

— Хуже! — Гектор ударил кулаком по колонне. — Афина вообще не приняла жертву! А её жрецы только жмутся да кряхтят! Объясни, Антенор, что это может значить? Почему богиня справедливой войны не поможет нам защититься от нападения?

— Богиня справедливой войны… — повторил советник Приама. — Знаешь, я ведь не зря уговаривал царя выполнить требования Менелая. Наш город укрывает вора и скупает у него краденое, а что может быть справедливее, чем выжечь разбойничье гнездо? Боюсь, Афина ясно дала понять, что будет помогать ахейцам, так что дела наши плохи.

— Но Арес…

— Арес всегда поддержит любого, кто лезет в драку. Он может даже помогать обеим сторонам! А может помочь только одной, слабейшей, но не для того, чтобы она победила, а чтобы подольше помучилась, чтобы пролилось больше крови…

— Страшные вещи ты говоришь, Антенор, — Гектора передёрнуло.

— Но даже если Арес честно будет помогать нам против ахейцев, я бы не сильно рассчитывал на победу. Он не раз выступал против Афины и всегда был бит. Свидетель Зевс, я хотел бы ошибиться, но не верю, что мы выстоим.

— Значит, мне придётся погибнуть в бою, — протянул Гектор. — Если бы дело было только во мне… Но вести воинов в безнадёжную битву, знать, что все они падут, и падут напрасно… Да, умеешь ты поднять боевой дух, советник!

— За подъёмом боевого духа — к Анхису! — отрезал Антенор. — Он вам объяснит, как здорово помереть за один взгляд на Прекрасную Елену!

— Ты прав, к тебе я пришёл не за боевым духом, а за мудрым советом. Как по-твоему, что мы можем сделать, чтобы спасти Илион?

— Клянусь Афиной градодержицей, я уже говорил, что нам следует делать! Мириться с ахейцами! Свидетель Зевс, мы сами виноваты, что условия столь тяжелы! В прошлом году можно было договориться полюбовно, сейчас же нам выкручивают руки! Но если мы и дальше будем упрямиться, из нас всю кровь выдавят! — от волнения Антенор почти кричал.

— Отца мне не переубедить, он не разрешит Парису нарушить его клятву, — спокойно ответил Гектор. — Хотя сам бы я на его месте рискнул…

— Ты хочешь защитить город, а Приам — себя, — вздохнул Антенор. — Если бы не моя клятва советника, я бы организовал против него заговор.

— Не предлагай мне подобного. Он мой отец и государь! — Гектор сурово сдвинул брови.

— Да я и не предлагаю, и сам подобным заниматься не намерен, клянусь Зевсом. Знаешь, впервые вижу такое положение вещей, когда бесчестному человеку легче спасти сограждан, чем честному… Ты упёрся в долг перед отцом, я — в клятву государю, он — в дурацкое обещание Париса… Стой! Есть мысль…

Антенор немного помолчал, размышляя про себя, а затем продолжил:

— Возможно, у нас есть шанс. Иногда клятвы можно обойти!

— Ты предлагаешь нам… Ну знаешь! — возмутился Гектор.

— Нет, я предлагаю поискать способ обойти клятву Париса.

— Но как?

— Для этого в первую очередь нужно точно знать формулировку этой клятвы. На совете мы слышали только её пересказ.

— Вытряхнуть из брата точные слова?

— Лучше спросить Елену. Она клятву слышала и голову в это время не теряла. Пойдём к ней прямо сейчас!

— Здравствовать и радоваться вам, почтенный Антенор и доблестный Гектор! — по виду встретившей их Елены было заметно, что сама она не слишком довольна жизнью. — Чем я могу услужить вам?

Антенор не стал сразу брать быка за рога.

— Привет и тебе, прекрасная. Удивительно, что такая красавица грустит в одиночестве…

— Парису сейчас не до меня, — печально улыбнулась Елена. — он опять прихватил кифару и отправился кому-то петь… Ну и всё такое прочее.

— Болван! — не сдержался Гектор. — Но как? Он ведь клялся тебе!..

— Он клялся, что никогда не отдаст меня Менелаю — так и не отдаёт. Клялся, что никогда не променяет меня на другую, не столь прекрасную — так и не меняет! Просто добавляет ещё и других. Быть мне верным он не обещал, да я и не поверила бы такому обещанию. Какая может быть верность, если он собирался отказаться от Эноны, а меня звал бросить Менелая?

Антенор довольно потёр руки:

— Прости, дорогая Елена, что радуюсь твоему горю, но раз уж сам Парис так старательно обходит свои клятвы, Гермес мне свидетель, мы тоже можем! Скажи, какими точно словами он клялся тебе в Спарте? Не обещал ли чего-нибудь ещё?

— Нет, именно так, как я и сказала сейчас. Слово в слово. Антенор, неужели ты придумал, как мне вернуться к своему настоящему мужу?

— Пока ещё не до конца… Но мысли есть, клянусь Афиной! Послушайте, ведь Парис клялся не отдавать украденную жену Менелаю, но ничего не говорил о других людях! Мы можем уговорить или заставить его отдать тебя кому-нибудь третьему…

— Деифобу, — решительно заявила Елена. — Он один из всех увидел во мне женщину, а не красивую куклу без разума и без желаний. Он сможет не сойти от меня с ума и вернуть мужу, когда я попрошу.

— Ты права. Деифоб очень достойный человек, — подтвердил Гектор.

— Только нельзя говорить Парису, что Деифоб станет твоим мужем лишь номинально и на короткое время, — заметил Антенор. — А лучше вообще не говорить никому, даже самому Деифобу, пока не придёт время для разговора с Менелаем.

— Очень хорошо, с этим мы разобрались. Но остаётся второе — что делать с клятвой не менять на другую, не столь прекрасную? — напомнил Гектор.

— Может, он и не будет менять? Просто отдаст, без замены? — предположил советник.

— Парис — и без замены? Да он подыщет десяток замен раньше, чем отдаст одну Елену! — в целомудрие брата Гектор явно не верил.

— Иногда я проклинаю свою красоту и мечтаю избавиться от неё, — вздохнула Елена. — Думала даже себя изуродовать… Только боюсь, что не буду тогда нужна Менелаю…

— Нет, на это мы пойдём только в самом крайнем случае, — Антенор покачал головой. — Клятва Париса может говорить о том, какой ты была в Спарте, и тогда никакие перемены не помогут. Ну и кроме того, я, конечно, не Анхис, но губить твою красоту ради призрачного шанса не советую.

— Тогда как же нам быть? Ведь прекраснее Елены нет никого в Ойкумене!

— Кроме бессмертных богинь.

— Ты предлагаешь добыть для Париса Афродиту? — Гектор расширил глаза. — Или, например, Персефону? На этом уже обжёгся Тесей!

— Нет, я просто ищу выход. Если во всей Ойкумене нет никого прекраснее, может быть, следует поискать за её пределами? Только как же это сделать? Вот чувствую, есть где-то рядом ответ! Ох, да поможет мне мудрейшая Афина…

— Помогу, Антенор, — лёгкий удар древком копья о плиты пола возвестил о прибытии богини мудрости. — Приятно следить за ходом мыслей умного человека. Что же, вы почти решили задачку. Сейчас во всей Ойкумене нет ни одной смертной женщины прекраснее Елены, но никто не сказал, что прекраснейшая не появится в будущем!

— А… — разинул рот Гектор.

— Да, вам некогда ждать, вам решение нужно здесь и сейчас, — кивнула богиня. — И в этом вам может помочь Хронос, бог времени. Правда, ни в Илионе, ни поблизости нет его храма, поэтому вам следует как можно быстрее его построить. И не забудьте на площади у главного входа установить часы с кукушкой! А что делать дальше, я вам подскажу.

Афина кивнула на прощанье собравшимся и исчезла.

— Я немедленно организую строительство! — подхватился Гектор.

— Поторопись, — кивнул Антенор, — а я буду торговаться с ахейцами и тянуть время. Надейся, прекрасная Елена, мы очень постараемся выручить наш город и тебя заодно!

Храма пока ещё нет, только-только начали возводить стены. Но жертвенник уже установлен, а на площади перед будущим главным входом торчит столбик солнечных часов, и на его вершине лучший скульптор Илиона вырезал птицу. Афина сказала, что уже можно приступать: если этот храм будет построен в будущем, то для Хроноса он уже есть. Только не забудьте, говорит, всё-таки его потом достроить: нельзя шутить со временем.

Оставив на жертвеннике своё подношение — жрецы потом разберутся, а раз жертва Хроносу будет принесена, значит, он её уже принял — Парис подходит к солнечным часам и протягивает руку к мраморной кукушке. Где-то в грядущем бог времени уготовил ему свидание с той, что всех милее, всех румяней и белее! Как такое может быть, первый бабник Трои плохо понимает, но к встрече приготовился. На первый переход, кроме одежды, можно взять только одну вещь, и он прихватил свою кифару.

Раздаётся звон бронзового колокольчика. Металлическая птичка на пружине, крикнув «ку-ку», клюёт Париса в подставленную ладонь. Над недостроенным храмом прямо в воздухе вспыхивают зелёным светом странные знаки: две палки, две точки и два кольца. От неожиданности Парис крепко зажмуривается и не успевает заметить, как исчезает куда-то городская площадь.

— Пропал… — охает случайный свидетель.

— Вернётся, такие сволочи не пропадают, — отвечает недовольный женский голос. Видимо, кто-то из бывших, брошенных со скандалом.

— Я же говорил, что согласится, — Гектор поворачивается к Антенору. — Видишь, бегом побежал! Нашему Парису только намекни, что где-то есть красивая девчонка…

— Думаешь, справится? — интересуется советник. — Всё же та царевна, по словам Афины, будет спать мёртвым сном…

— Он кифару взял, — Гектор усмехается, — а его пение и мёртвого разбудит. Эй, на стройке! Чего рты раззявили? Пошевеливайтесь!

Холодно!

Под ногами тропинка, протоптанная в высохшей траве. Сзади, среди облетевших кустов, тихая тёмная речка, совсем непохожая на резвые потоки, бегущие со склонов Иды. Впереди высокий каменный холм, а в нём пещера. Небо затянуто серыми тучами, и сверху летит белая крупа… Очень мокрая и очень холодная!

Деваться некуда, и Парис шагает в пещеру. Вряд ли там намного теплее, но хоть сверху эта мразь не сыплется!

Пещера оказывается сквозной, за коротким — меньше десятка шагов — коридором начинается большой подземный зал, скупо освещённый из двух входов. В неровный серый свод упираются шесть деревянных столбов, а к ним на цепях подвешен закрытый хрустальный ящик. В ящике — богатое ложе, а на нём лежит одетая по-варварски, но ослепительно прекрасная девушка. Правда, очень бледная на вид, а обещали-то всех румяней… Или это шуточки подземного освещения? Или серых туч снаружи?

Ладно, познакомиться с такой красоткой в любом случае не помешает. Только как же до неё добраться? Ящик чего-то не открывается, а из всех инструментов с собой одна кифара. Кто же знал, что понадобится долото?

Повозившись некоторое время без особенных успехов и сломав ноготь, Парис всё же берётся за музыкальный инструмент:

— Очи, девица, открой, из хрустального ящика вылезь! (Брряннь!)

Из Илиона царевич хочет пощупать тебя! (Дрряннь!)

Не выдержав пронзительных воплей, прозрачная крышка раскалывается, её куски разлетаются по сторонам. Спящая варварка глубоко вздыхает, открывает глаза и пытается сесть. А у неё, пожалуй, и формы очень даже ничего! Вполне можно пообнимать, есть за что!

Девица, не оценившая лучших побуждений Париса, испуганно ахает и резко толкает ухажёра в грудь, да так, что тот плюхается на пол пятой точкой. Уй! На месте приземления оказывается осколок крышки, а ткань задравшегося хитона — очень хилая защита для ягодиц!

Через другой вход в пещеру с топотом и лязгом вламывается целая толпа — семь вооружённых варваров. Им хорошо, им не приходится мёрзнуть…

Один обращается к проснувшейся девушке:

— Ты жива! Какое чудо!

— Ну а это кто? Откуда? — интересуется тот, что чуть постарше, указывая на Париса. Тот не может понять из варварской речи ни слова.

Самый старший варвар оценивающе оглядывает сына Приама:

— Голоногий-то какой!

Не жених пропащий твой?

Другой отрицательно качает головой:

— Непохоже, чтоб сестрица

В это вот могла влюбиться!

Девица в ящике смотрит на поднявшегося на ноги Париса, как гоплит на вошь:

— Я не знаю, кто таков!

Заявился без штанов

И, промолвить стыдно, братцы,

За меня полез хвататься!

Самый младший варвар помогает ей выбраться:

— Будь спокойна, мы с тобой.

— Проводи сестру домой, — кивает ему старший, а сам поворачивается к незваному гостю:

— А с тобою, с обалдуем,

Мы по-свойски потолкуем!

Младший варвар уводит девушку через дальний выход. Старший тянет из ножен длинный кривой меч из редкого небесного металла железа. Двое пытаются схватить Париса за хитон…

Варваров подводит незнание цивилизованных одеяний. Скинув хламиду и вывернувшись из хитона, Парис голым бросается наутёк.

Щёлкает тетива. Тупая стрела — с такими охотятся на белок — сильно бьёт пониже спины. Уй! Как раз туда, где осколком пырнуло!

— В попу раненный джигит

Далеко не убежит! — мрачно ухмыляется старший варвар, а другой подхватывает:

— Кто от наших удирает,

Тот усталым помирает!

Сзади раздаётся стук копыт. Неужели за ним погнались на колеснице? Парис оборачивается. Нет! Двое варваров, похоже, превратились в кентавров! У них длинные копья! И мечи! И плети! Зад болит! Укрытия не видно! Не удрать!

— Киприда! Спаси! — отчаянно вопит Парис, и за какие-то мгновения до неминуемой смерти его накрывает тёмным облаком и уносит прочь.

— Всё! Больше никогда и никуда! — стонал Парис, лёжа носом вниз, пока ему обрабатывали боевое ранение.

— Сам дурак, — припечатал Гектор. — Девушка была? Была. Красивая? Сам же говорил, ослепительная. Нашёл? Разбудил? Всё! Что Афина и Хронос обещали, всё выполнено, а свою часть ты сам испортил. Ну зачем ты к ней полез, даже словом не перемолвившись?

— А как бы я перемолвился? Они же варвары, они не понимают!

— Умные люди между собой всегда договорятся, — ну конечно, Антенор опять за своё. — В крайнем случае мог бы у Афины помощи попросить, ей очень многое ведомо…

— Да чего с девками толковать-то? — искренне изумился Парис. — Всегда без долгих разговоров обходились, особенно как меня Афродита благословила… Ох, чего-то в этот раз её благословение не помогло…

— Потому что не с девками встретился, а с мужами! — напомнил Гектор. — Или ты и с ними на благословение Афродиты рассчитываешь?

— Ой… Так ведь это девка им на меня пожаловалась! Я хоть и не разбирал слов их варварских, но уж это понял! А должна была полюбить меня, потому что Афродита…

— Ой, вот пристал! Афродита то, Афродита сё! — возникшая в покоях богиня выглядела недовольной. — А что я могла с ней сделать? Она же варварка! Она в меня не то что не верит, она обо мне небось и не слышала! Самому надо было работать! Ишь, привык ездить на чужом горбу, да ещё и на женском! И это вместо благодарности! Вот не буду в другой раз вытаскивать, и пусть тебя как барана на вертел нанижут! Нет, как козла, вот!

Афродита топнула ножкой и исчезла.

— Ух-х!.. Не будет другого раза. Всё, теперь только с цивилизованными, которые знают и понимают… Больше никуда и никогда!..

— Как скажешь, — кивнул Гектор. — Значит, я передаю Менелаю твоё согласие на поединок…

— К-какому Менелаю? — Парис аж заикнулся.

— Тому самому, царю Спарты. Раз не хочешь знакомиться с девушкой, что прекраснее Елены, значит, хочешь оставить Елену у себя. А Менелай, представь себе, почему-то с этим не согласен…

— Так он же меня убьёт!

— Зато он вполне цивилизованный человек, по-эллински хорошо понимает… Ты ведь решил с варварами больше не связываться?

— О-ох!