Два сапога пара (гет)

Ты словно в стае бегемотов

От зари до зари,

На фестивале идиотов

Я был бы членом жюри.

(с) Секрет

Роберт и Лианна вскоре ушли поохотиться, сопровождаемые пожеланиями Серсеи «чтоб тебя свинья задрала!», и бросили на амбразуру Эддарда, который в порядке светской беседы попытался объяснить Серсее, что задрать может медведь, а свинья может разве что зашибить, и чуть не попался в обольстительные сети.

— Будьте добры ко мне, Нед, — прошептала Серсея, прильнув к груди Эддарда. — Клянусь, вы никогда не пожалеете об этом.

— Так я и поверил, — ответил Эддард, который достаточно попутешествовал по Западным землям и наслушался историй про Ланнистеров от их крестьян и вассалов. — Сначала пообещаешь прощение всех грехов, а потом голову снесешь, скажешь, из милости.

У Серсеи захватило дыхание от проницательности Эддарда, но от своих намерений она не отступилась.

— Враги могут стать друзьями, — промурлыкала Серсея и погладила Эддарда так, что это явно намекало на очень близкую дружбу. — Я знаю разные способы...

— Это, интересно, откуда? — срезал Серсею Эддард, которого спасла от искушений холодная северная кровь и мысли о фиалковых глазах Эшары Дейн.

— Как ты смеешь становиться передо мной в позу благородного лорда! — возмутилась Серсея, вскакивая на ноги, но Эддарду хотелось спать и было лениво бегать, и поэтому он просто Серсею подсек. — Похититель! Разбойник! Как ты осмеливаешься так вести себя с женщиной, бесчестный человек!

Эддард все же сумел урезонить юную Серсею и уложить ее спать, но, когда Роберт и Лианна вернулись с добычей, приступил к ним всерьез.

— По-моему, это плохой розыгрыш получается, — сказал Эддард. — Она тут без вас плакала.

— Фу, плакса! — тут же вставила Лианна.

— Я серьезно, давайте ей все расскажем, — предложил Эддард.

— Я за сюрприз, — не уступала Лианна. — К тому же она такая лапочка, так прикольно злится.

— Нууу, — протянул Роберт, которого не тянуло спорить с женой, а тянуло поесть. — Да не знаю я, пес бы с ним.

— «Пес бы с ним, расскажем» или «пес бы с ним, не будем»? — не отступался Эддард.

— Да ничего я не хочу решать, — отмахнулся Роберт. — Я жрать хочу, а потом спать.

— А что, у Штормового лорда тоже бывает десница? — рассердился на своего безалаберного друга Эддард. — А то я вижу, тебе нужен кто-то, чтобы за тебя решения принимать.

— Я! — тут же вызвалась Лианна. — Я, я, я!

— Черт! — ответил на это Эддард, сочувствуя Штормовым землям. — Черт, черт, черт!

— Лия, помолчи, — велел Роберт, которого слова Эддарда немного задели и заставили упереться рогом. — Нед прав, он у нас рассудительный.

— Вредина, — надулась Лианна на брата. — Оба вы вредины. Я хотела ее еще помучить.

— Давай, буди ее, — велел Роберт Эддарду. — Развяжемся уж сразу.

— Никуда не поеду, — пробормотала сонная Серсея.

— Мы тебя к жениху везем, — сказал Эддард.

— Мы кунаки влюбленного джигита, — тут же добавила Лианна, хотя ее вмешательство совсем не добавляло объяснению достоверности и только настораживало Серсею.

— К какому еще жениху? — недоверчиво спросила Серсея.

— Ах, к какому жениху! — снова влезла Лианна.

— Лия, ну ради всего святого! — взмолился Эддард. — Я клянусь своей честью, Серсея: мы везем тебя к принцу Рейгару. Он ждет тебя в Веселой Башне... тьфу ты, Лия, не подсказывай! ... я хотел сказать — в Башне Радости.

— Это он вас об этом попросил? — пробормотала заплетающимся языком Серсея, которая то ли никак не могла проснуться, то ли опьянела от счастья.

— Ну... мы вроде как сами догадались, — вступил Роберт, и юная Серсея легко приняла его объяснение, потому что по ее книжным понятиям влюбленный рыцарь должен был только молча страдать и вздыхать, не доверяя словам тайну своего сердца.

— Есть теперь будешь? — спросил Эддард, которому Серсея уже грозила голодовкой, и Серсея скромно кивнула.

— А потом спать завалимся, — мечтательно сказал Роберт, широко зевая. — Пообещай, что не будешь пытаться сбежать. Мы даже поверим.

— Разве можно убежать от своей судьбы? — с притворной грустью проговорила Серсея, сдерживая желание наконец повести себя как нормальная девчонка, попрыгать и побеситься.

Роберт собирался задать храпака не только на остаток дня, но и на всю ночь, не внимая уговорам Эддарда двигаться ночью для большей скрытности, но уже на закате его разбудила нетерпеливая Серсея.

— Просыпайся, Баратеон! — потребовала Серсея.

— С чего это? — проворчал Роберт.

— Во-первых, ты храпишь как медведь…

— Медведи не храпят, — перебил Роберт, который в своей начинающейся охотничьей карьере уже успел переведаться и с медведями.

— Ну тогда как бегемот, — не сдавалась Серсея, и Роберт на это ничего не смог возразить, потому что он не бывал на юге Эссоса и бегемота никогда не видел. — Во-вторых, пора ехать. В-третьих, ты передо мной виноват, так что делай, что я скажу.

— Ты сама чуть из ночнушки своей не выпрыгиваешь, так торопишься, — ответил Роберт, чьи формулировки надежно отпугивали от него всех знатных дам и нравились только суровым мужикам, бессчетным селянкам и теперь вот еще Лианне. — А я тебя к нему везу, и я еще виноват.

— Ты должен был сразу мне сказать, а не морочить мне голову, — упрекнула Роберта Серсея. — Из-за тебя у меня даже платья приличного нет.

— Да не боись, — утешил Серсею Роберт. — Он тебя и без платья… — и Роберт ни за что, ни про что получил по морде.

— Это что еще такое? — тут же проснулась Лианна. — Ррр-разойдись на сорок футов!

— Напиши, пусть пришлют тебе эти платья, — пробормотал просыпающийся Эддард. — А? Че? А и правда, что бы нам в Кастерли не написать, чем от них по всем Западным землям бегать. Дескать, не хотим ничего дурного, во всем виноват Рейгар, поздравляем с будущей королевой.

— Не надо, — тут же откликнулась Лианна. — Погоня — это замечательно. Когда уходишь от погони, то ни о чем другом уже не думаешь.

— Ты уйдешь, а Серсею сцапают, — предупредил Эддард.

— Пишите! — опрометчиво потребовала Серсея, не желая с позором возвращаться домой, не заполучив принца в мужья, но и не имея никакого понятия об эпистолярных талантах ее похитителей. — Пишите сейчас же!

Серсея скромно села в стороне, привыкнув в отчем доме к тому, что за нее все сделают, а Лианну, без которой никогда ничего не обходилось, от составления письма прогнали практически сразу, потому что она постоянно подсказывала фразы из известного всему Вестеросу «Ответа дорнийцев Эйгону Завоевателю», в котором самым пристойным было обращение «козолуп валирийский». Роберт и Эддард некоторое время потолкались над письмом, поспорили, и в конце концов Эддард сел писать, а Роберт встал диктовать, в результате чего послание тут же украсилось перечеркнутыми вводными словами «типа», «елки» и «ну черт».

— С песней и работа лучше спорится, — сказала Лианна Серсее, немного побродив вокруг и, как всегда, почувствовав желание поговорить, что отнюдь не каждый раз означало наличие в ней дружеских чувств к собеседнику.

— Ты петь хотя бы умеешь? — усмехнулась Серсея, потому что куплет про «нам все равно», прозвучавший утром, трудно было назвать пением.

— А как же, — заверила ее Лианна и негромко и чисто взяла пару нот, после чего Серсею чуть не оглушило мощью вокала.

— А моей судьбе захотелось на покой, — запела Лианна низким голосом мужскую песню, в которой был упрек тем, кто пишет письма вместо того, чтобы нестись вихрем на верном коне и рубить всех, кто встанет на пути. — Я обещал ей не участвовать в военной игре...

— Лия, прекрати! — заорал Эддард, пытаясь перекричать сестру и будучи уверен, что дочери бывшего десницы и будущей невесте принца не стоит слушать северную повстанческую песню, которая начиналась с глумления над преклонившим колено Торрхеном, а заканчивалась строфой «Вот умрут драконы, все станет хорошо, они сдохнут скоро, надо только подождать...»

— Слушайте, давайте я сама напишу, — предложила Серсея, держась за звенящее от северной песни ухо.

— Только не обессудь, мы потом прочитаем, — предупредил Роберт. — А то вдруг ты наши координаты домой передашь и весь курс до румба.

— Не смешно, Баратеон! — вспыхнула Серсея. — Прекрати сквернословить!

— Совсем не смешно, — подтвердила Лианна, после того как трое похитителей синхронно закатили глаза. — Прямо плакать хочется.