Наблюдая любовь (гет)

Через какое-то время (Гарри и сам не знал, сколько времени прошло), он проснулся, услышав глубокий стон. Моргнув, он попытался вспомнить, где находится.

Я не дома... Это не общежитие... Почему я слышу Рона?

Наконец Гарри смог сосредоточиться и чуть не обалдел от зрелища, развернувшегося перед его глазами: Гермиона сидела на диване перед Роном, который стоял рядом босоногий; ее руки задернули его килт, а его член был у нее во рту.

— Ох, бля, Гермиона, — зарычал Рон. — Обожаю ощущение твоего маленького рта вокруг меня.

Гермиона согласно замычала, от чего у Рона подогнулись колени. Рука Гарри инстинктивно потянулась к ширинке, касаясь возрастающей эрекции. Он не видел лица Рона, но был поражен обнаженными мышцами его голой задницы, которые сжимались каждый раз, когда Рон медленно входил в рот Гермионы.

— Ш-ш-ш, разбудишь Гарри, — без тени упрека предупредила Гермиона, выпустив член.

— Мне по фигу... Гарри может смотреть и дрочить на что угодно. Просто не останавливайся!

Гермиона хихикнула, снова принимая член в рот.

Ох, черт. О боже. Дрочить? Да уж я подрочу!... Что со мной не так?

Бедра Рона продолжали вколачивать член глубже в рот Гермионы, а она горячо его принимала. Вдруг его килт упал, когда Рон попытался дотянуться до Гермионы. Раздраженно застонав, он снова собрал килт в руки:

— Я могу наконец снять эту чертову штуку?

Гермиона замычала в ответ, что Рон расценил как «нет».

— Мне нужно... ох, черт... мне нужно... коснуться тебя.

Она внезапно встала, дрожа от желания:

— Да! Коснись меня, Рон! — прежде чем Рон успел заговорить, он обняла его за шею и жарко поцеловала. Целуя его шею и торс, она приговаривала:

— Ты такой сексуальный... мой прекрасный мужчина... я хочу тебя.

Потянув Рона на себя, она обвила его руками и ногами:

— Прошу, Рон... возьми меня, — умоляла она.

Они ненасытны.... будто пытаются поглотить друг друга. Помню, как мы с Джинни были такими... помню это ощущение...

— Я так люблю тебя, — прошептал Рон в ее шею. Захватив губы Гермионы, он опустил руку ей между ног. — Где, черт возьми, твои трусики? — зарычал он.

— Сняла их — слишком намокли...

— О боже!

Рон внезапно замер. Вот дерьмо! Я сказал это вслух? Оторвавшись от Гермионы, Рон повернулся к Гарри, моргая широко распахнутыми глазами, как огромная рыжая сова. Гарри покраснел, глядя, как большой напряженный член друга оттягивает килт. Раз он еще не убил меня, то, может...

Это было совершенно иначе — раньше они таким не делились. Попросить их встретиться с Волдемортом — ничто по сравнению с тем, что он просит разделить с ним сейчас. Но он был слишком пьян и одинок, чтобы не попробовать.

— Не останавливайтесь. Ты прекрасен, Рон... то есть вы прекрасны вместе. Позвольте мне остаться, пожалуйста. Я хочу вспомнить, как выглядит любовь.

— Ох, Гарри, — вяло отозвалась Гермиона голосом, полным слез.

Гарри слышал, как Рон зашептал:

— Ты уверена, Гермиона?

Нежная улыбка коснулась ее губ:

— Покажи ему, Рон... покажи, как сильно любишь меня.

Рон улыбнулся в ответ, целуя ее ладонь:

— Ладно. Но раз мы решились сделать это, то сделаем правильно, — откинув ее юбку, он погрузил лицо между ее голыми бедрами.

Гарри не мог видеть, что конкретно делает Рон, но Гермиона точно одобряла его действия. Задумавшись о женщинах, которых пробовал на вкус, Гарри понял, что ни разу не наслаждался этим так, как Рон.

— Интересно, а какая она на вкус? — пробормотал он.

— Обалденная... самая вкусная на земле, — Рон взглянул на друга.

— Она... она мокрая? — несмело спросил Гарри.

— Просто течет, — зарычал Рон. Гермиона застонала под ним, извиваясь от недостатка внимания.

— Коснись ее... Думаю, она хочет, чтобы ты ласкал ее, — сказал Гарри.

— Да-а, — кивнул Рон. Повернувшись к Гермионе, он спросил: — Ты этого хочешь? Хочешь мои пальцы внутри себя, чтобы они трахали тебя?

— Пальцы, рот, член... мне все равно! Что угодно! Прошу... я почти кончила!

— Слушаюсь! — хрипло рассмеялся Рон. Он изогнулся, одной рукой раскрывая Гермиону, а пальцами другой — погружаясь в нее.

Чувства Гарри обострились: шум стонов Рона и Гермионы, влажные звуки между ее ног, запах секса, вкус огневиски у него во рту.

— О боже, вы такие сексуальные, — простонал Гарри ненамеренно, вновь касаясь рукой напряженного члена. — Хочу подрочить уже целый час, — пожаловался он. Рон взглянул на него, согласно кивая, поэтому Гарри, вздохнув с облегчением, расстегнул джинсы и освободил член.

Распахнув глаза, Гермиона перевела взгляд с Гарри на Рона. После какого-то безмолвного соглашения, Рон, вновь погрузившись между ее ног, довел Гермиону до финала. Медленно продвигаясь по телу девушки вверх, Рон улыбнулся, прошептав:

— Привет.

Захихикав в ответ, Гермиона обняла его за шею, целуя. Запустив руку между их телами, она пробормотала:

— Кажется, ты готов продолжать?

— Естественно... — ответил он, освобождая ее грудь. Сжав обе груди, Рон втянул соски в рот. Гермиона запустила руку под его килт, а Гарри продолжил мастурбировать, подстраиваясь под ритм Гермионы. После нескольких страстных поцелуев, Рон отстранился, прикрывая грудь Гермионы блузкой: — Ты уверена?

— Да... ты же сказал, что он сможет смотреть.

— Да, — хохотнул Рон.

Гарри кивнул, взглядом умоляя друга продолжать.

— Ладно, развернись, Гермиона. Встань на колени, — похотливо усмехнулся Рон.

— О боже, — простонали одновременно Гарри и Гермиона.

Гермиона развернулась, опираясь на локти. Рон задрал ее длинную юбку и благодарно провел рукой по ее заднице, слегка массируя. Гарри был загипнотизирован тем, как большая веснушчатая рука Рона проводила круги по обнаженной коже Гермионы.

— Обожаю твою попку. Такая круглая, — Рон вдруг шлепнул ее, от чего Гермиона вскрикнула.

Потянувшись к застежке килта, Рон попытался убрать его, но Гермиона попросила оставить. Рон не ответил, а просто поднял килт одной рукой, другой же поглаживал свой член — даже в его большой руке он казался впечатляющим.

— Ты этого хочешь? — поддразнил он Гермиону идеальным шотландским акцентом. Прежде чем она успела ответить, он вошел в нее одним сильным толчком.

Схватив Гермиону за бедра, он насаживал ее на свой член, от чего комната наполнилась звуком соприкасания плоти, ворчания Рона и хныканья Гермионы. Гарри смотрел на лицо друга, его стиснутые губы. Он знал, что Рон любит поболтать во время секса, и чувствовал вину за то, что препятствует этому. Воспользовавшись шансом, Гарри сказал:

— Поговори с ней, приятель.

— М-м-м, ей это нравится, — чуть не зарычал Рон от облегчения.

Мне тоже.

— Нравится, Гермиона? Нравится слышать, какая тугая у тебя киска? Как тепло и мокро внутри тебя...

— Угу, — бессвязно пробормотала Гермиона.

— Говори, Гермиона, мы не слышим тебя, — продолжил Рон. — Скажи ему, — его голос был тихим и властным. — Расскажи Гарри: тебе нравится, когда я тебя трахаю. Когда я трахаю тебя так, что остаются синяки, которые ты не убираешь, ведь они напоминают о том, что я наполнял, брал тебя.

— Да... обожаю это... люблю тебя, — застонала Гермиона.

На этом стеснение Гарри испарилось, и, опустив трусы, он стал дрочить в открытую.

— Тебе нравится этот большой член, Гермиона?

Ее лицо было погружено в подушку, поэтому ответом было лишь «Угу».

— Что ты испытываешь, когда он внутри, Гермиона? — продолжал спрашивать Гарри.

— Мне хорошо... обалденно, — подняв голову, она посмотрела другу в глаза.

Ее ответ вызвал глубокий стон Рона. Отпустив одно бедро, он потянулся к волосам Гермионы, продолжая вколачиваться в нее:

— Бля, как же хорошо.

Гермиона захныкала, прижимаясь к нему. Гарри дрочил в такт с толчками Рона. Рон убрал вторую руку с бедра девушки, прижав ее к себе. Гермиона громко застонала, очевидно, находясь на грани кульминации. Обернувшись к Гарри, Рон крикнул:

— Отвернись!

— Что-о? — запнулся Гарри, удивившись.

— Ты можешь смотреть, как я трахаю ее, но не как она кончает! Она — моя, черт возьми!

Его требование подействовали на Гермиону — она задрожала, выгнув спину и закричала:

— О да, Рон!

Гарри крепко зажмурился, опасаясь реакции Рона — он слышал лишь крики Гермионы и шепот Рона.

— Ладно, приятель... извини-и, — у Рона перехватило дыхание, — просто я...

— Все нормально, — Гарри замолчал, так как Рон снова набрал темп. Гермиона лежала, как тряпичная кукла, пока Рон держал ее за бедра, вколачиваясь изо всех сил. Гарри видел, что Рон скоро взорвется, поэтому ускорил собственные движения.

— Ох, черт, сейчас кончу, — пробормотал Гарри. Почувствовав тугой узел в животе, он с облегчением вскрикнул, излившись себе в руку и на живот, как раз в тот момент, когда и Рон закричал:

— Че-е-е-ерт, Гермиона! Как же хорошо! Люблю тебя! — толкнувшись в нее еще несколько раз, он упал на диван, прижав к себе девушку.

Тишину в комнате нарушало лишь тяжелое дыхание троих друзей, которые приходили в себя.

Гарри низко опустился в кресле, его руки обмякли. Вот дерьмо! Что мы наделали? Что я наделал? Его начало клонить в сон, голова откинулась на бок. Изнеможение было таким сильным, что он даже не удосужился очистить себя и спрятать обмякший член в трусы. Гермиона вытянулась на боку, прижавшись спиной к груди Рона. Заметив взгляд Гарри, она ободряюще улыбнулась ему. Рон взглянул на него через плечо девушки и коротко кивнул другу с ухмылкой на лице, после чего поцеловал Гермиону в волосы и откинулся назад. В конце концов, Гарри сдался, закрыв глаза. Все будет хорошо. Все обязано быть хорошо...

* * *

Гарри медленно приоткрыл веки, но это заняло слишком много усилий. Он моргнул несколько раз, пытаясь прийти в себя. Комната казалась размытой, что означало — на нем нет очков. Также Гарри понял, что заснул в кресле посреди гостиной Рона и Гермионы. О боже, эта ночь и правда была? Взглянув вниз, он удивился, так как его укрыли мягким пледом. Заглянув под него, он заметил, что его джинсы все еще расстегнуты, но трусы прикрывали его расслабленный член, и кто-то наложил на него очищающее заклинание.

Он попытался встать, но тут же упал обратно в мягкое кресло. Мерлиновы яйца! Эта головная боль убьет меня. Уверен, у Гермионы есть какое-нибудь зелье здесь. В этот раз Гарри попытался встать медленнее и обнаружил свои очки на столике рядом с трансфигурированным собачьим ошейником. Подтянув джинсы, он осторожно направился по коридору в туалет. Интересно, где Рон и Гермиона? Наверное, в кровати. Черт! Это будет очень странно. Может, у них будет слишком сильное похмелье, чтобы вспомнить. Ха! Будто мне так повезет.

Воспользовавшись туалетом, Гарри уставился на свое отражение в зеркале, пока мыл руки. Подводка, которую нанесла ему Гермиона, как часть костюма, размазалась по лицу, от чего он стал похож на енота. Чокнутые вещи, которые я делаю для этой девушки... а она для меня. Глаза Гарри наполнились слезами от воспоминаний о том, что Гермиона сделала для него ночью, что они оба сделали — разделили с ним свою любовь. Гарри опустился на край ванны, дав волю слезам — слезам благодарности, растеряности и смущения.

Ох, бля... твою мать... я не гей... я уверен. Знаю, что продолжал смотреть на него, но он так классно выглядел... они оба здорово выглядели... Мне просто необходимо было стать частью этого, наблюдать их любовь.

Не то чтобы я хотел трахнуть Рона — фу! Даже когда он вколачивался в Гермиону как одержимый, я не хотел быть ею... я хотел быть ним. НЕТ! Не потому, что хотел трахнуть Гермиону — черта с два! Фу-у-у! Я просто хочу быть, как он. Уверенным, мощным. Хочу почувствовать, что значит быть настолько любимым и желанным. Иногда я чувствовал это с Джинни, но между нами всегда что-то стояло, будто стена. Черт! Может, Рон прав: она считала, что я передумаю, что не останусь навсегда.

— О боже, Джинни, — всхлипнул он. — Я люблю тебя, ты нужна мне... Какого черта мы творим?

Головная боль, с которой он проснулся, усилилась, когда по его щекам потекли слезы. Взяв себя в руки, он стер остатки макияжа и грусть с лица. Обыскав комнату, он нашел идеальное антипохмельное зелье и сделал огромный глоток. Поставив бутылку на место, он усмехнулся, заметив при этом супер-сильное противозачаточное средство в большой бутылке. Смех оборвался, как только зелье вернуло обратно память о предыдущей ночи.

Надеюсь, я не потерял еще и их.

Он вышел в холл, собираясь отправиться на площадь Гриммо через камин, как вдруг остановился, услышав, что Рон произносит его имя. Дверь в спальню Рона и Гермионы была приоткрыта — было слышно, как они обсуждают произошедшее. Гарри замер за дверью, затаив дыхание, и попытался понять, не разрушил ли их дружбу.

— ...не знаю, смогу ли встретиться с ним в раздевалке, — говорил Рон. — Он-то видел мой член прежде, но не в момент его использования! — Гарри слышал, как Гермиона хихикнула. — Это не смешно! — возмутился Рон. — Ну, кроме тех случаев, когда я мочился в туалете. То, что произошло, не нормально для лучших друзей, Гермиона.

— Но вы не просто лучшие друзья, — объяснила Гермиона. — Наша троица... это же «мы» — больше, чем друзья, ближе, чем семья, — Гарри осел у стены возле двери — у него внезапно подкосились ноги. Она понимает.

— Гарри нуждался в нас ночью, — продолжила она. — Ему было необходимо побыть с кем-то, кому он доверяет, разделить с кем-то любовь.

— Да, это «мы», — согласился Рон. Он тоже понимает? — Вот дерьмо! — вдруг вздохнул Рон. — Он как-то сказал, что я симпатичный... Ты не думаешь, что он педик?

НЕТ! Определенно, нет!

— Нет, я не думаю, что Гарри — гомосексуалист. Я считаю, что он страдает от зависти.

— Как зависть насчет размера члена, о которой ты рассказывала? — спросил Рон.

— Не совсем, — попыталась объяснить Гермиона. — Хотя я уверена, что большинство мужчин немного завистливы. Я думала больше о... — она замялась, пытаясь подобрать правильно слово, — о зависти к тебе.

— Гарри Поттер, избранный, завидует мне? Ты явно что-то перепутала, милая.

— Нет, все так и есть, — настаивала Гермиона. Правда? — У тебя есть все, чего нет у Гарри. Большая любящая семья, стабильные отношения...

— Отличная сексуальная жизнь, — перебил Рон.

— ...уважение твоих сотрудников за то, что ты делаешь, а не за то, кем ты есть, — игнорируя его, продолжила Гермиона.

— Ладно, ладно, остановись, я понял. Я счастливчик.

Мерлин, так и есть!

— Да, — согласилась Гермиона. Гарри услышал тихий звук поцелуя. — Правда, это было случайностью, просто слишком много виски, — резюмировала Гермиона.

Так и было!

— Кроме того, ты симпатичный, — продолжила она.

— Да неужели?

— Ага, — промурлыкала она игриво. — Особенно, когда занимаешься любовью со мной, — Гарри не нужно было видеть их, чтобы понять — они целуются. — Но не волнуйся, думаю, ты в безопасности — Гарри не будет подстерегать тебя под омелой на Рождество, — они рассмеялись, и Гарри тоже не сдержал улыбки.

— Кстати, о Рождестве, — заговорил Рон. — Даю им с Джинни время до Рождества, чтобы они во всем разобрались.

Что?

— Ты думаешь, они разберутся со всеми неурядицами до праздника? — удивилась она.

— Ладно, до Нового года — это же два месяца! Если они не смогут, то Джордж станет моим шафером, а Луна — твоей дружкой, или как их там называют. — НЕТ! — Потому что я хочу жениться на тебе, Гермиона!

— Я тоже хочу, — нежно сказала Гермиона, — но Гарри и Джинни...

— Нет! Хватит чертового Гарри! На протяжении всех наших отношений мы заботились о нем. Я люблю его больше, чем кого-либо, кроме тебя, и сделаю для него все — кажется, ночью я это доказал. Но достаточно. Он должен сам разобраться с этим дерьмом.

Да я пытаюсь, твою мать!

— Мы не сможем сделать это за него или поставить наши жизни на паузу ради этого. Я люблю тебя и хочу жениться. Я хочу свое будущее — мою мечту. Нашу жизнь. Я вижу и чувствую это — оно уже на кончиках наших пальцев, Гермиона.

— Ох, Рон... — начала Гермиона.

— Я говорил с ним, — быстро продолжил Рон. — Попытался объяснить поступок Джинни. Кажется, он понял.

Я понял!

— Ты правда поговорил с ним?

— Ага. Пока ты была на кухне, — объяснил Рон. — Но ты и так это знаешь, — поддразнил он.

— Да ты что? — игриво спросила она.

— Ты же специально дала нам время пообщаться.

— Возможно.

— Наверно, тогда ты и приняла его...

— Что именно? — удивилась Гермиона.

— Зелье, которое помогло тебе оставаться трезвой.

— Прошу прощения, но я ничего не принимала, — возмутилась она.

— Но ты же не была пьяна. Разве что чуть-чуть, но ты сделала что-то, чтобы оставаться более-менее трезвой.

О чем это он?

— С чего ты взял?

— Гермиона, я же не тупой, — язвительно сказал Рон. — Ты в два раза меньше меня. Ты не могла пить столько же, сколько и я, и не опьянеть. Мы оба знаем, что уже после двух бокалов ты хихикаешь, как чокнутая — именно такой ты была в пабе.

Она и правда была странной... но забавной.

— А после трех, — добавил Рон шаловливым голосом, — ты такая похотливая, что просто умоляешь о сексе.

— Пф-ф-ф!

— К тому же, мы не занимаемся сексом, как обычно, когда ты пьяна.

— Ты о чем?

— Когда ты выпиваешь больше трех бокалов, ты дико трахаешься....

Это не было дико?

— ...седлаешь меня, берешь дело в свои руки. Черт, мне всегда нужны заживляющие чары, если ты пьяна. А сейчас взгляни на меня — ни одного засоса.

— К чему ты клонишь? — раздраженно спросила она, не удосужившись отрицать его аргументы.

— К тому, моя милая, что ты была трезвой или почти трезвой. Ты хотела, чтобы Гарри смотрел на нас.

Что? Не может быть!

— Что-о? — запнулась она.

— Тебе, моя маленькая извращенка, — самодовольно продолжил Рон, — понравилась идея того, что Гарри будет смотреть. Когда я рассказал тебе, что он мог видеть нас на кухне на площади Гриммо, ты не была так раздражена, как я ожидал. Ты знала, что делаешь, когда начала приставать ко мне ночью, — обвинил Рон.

— Ну, я... то есть... — пробормотала она.

— Эй, детка, все нормально, я не против.

Слава богу!

— Это немного... бесстыже, не так ли?

— М-да, очень даже. За что тебя и люблю.

Вздохи и стоны дали понять, что разговор окончен. Поднявшись, Гарри услышал, как Гермиона сказала:

— Бокал... дело было в бокале.

— Что? — переспросил Рон приглушенно.

— Я заколдовала бокал. Он впитывал большую часть алкоголя.

Твою мать! Он был прав! Она знала... она хотела... черт!

Повисла тишина, пока Гарри и Гермиона ожидали реакции Рона. Наконец он заговорил:

— Моя жена — самая гениальная женщина в мире, черт возьми! — его голос был наполнен гордостью и любовью.

— Еще не твоя жена.

— Но скоро станешь ею, очень скоро, Гермиона, — сказал он.

Гарри прижался лбом к стене, закрыв глаза, и слушал, как двое его друзей делятся любовью. Вся его ревность улетучилась, как только он понял, что пришло время их отпустить и позволить им строить будущее вдвоем.

Я поговорю с Джинни, когда она вернется. Я должен. Я ни в коем случае не пропущу их свадьбу просто потому, что мы с Джинни испортили наши отношения. Может, Рон был прав, и мы сможем разобраться...

Гарри почувствовал, как его сердце затрепетало от этой мысли. Он слышал нежные голоса, звучавшие за дверью.

— Я люблю тебя, Рон.

— И я люблю тебя, Гермиона. Навсегда.

Я люблю вас обоих. Спасибо.