Ведьма должна быть сильной (гет)

Молли Прюэтт стала моим личным кошмаром. Будучи всего лишь третьекурсницей, она завоевала себе немалый авторитет среди гриффиндорцев. Яркая и дерзкая девчонка играла в квиддичной команде и славилась своими успехами в чарах. А старшие братья Гидеон и Фабиан, учащиеся на седьмом курсе, покрывали все проделки своей сестрицы. Она не была вселенским злом, как это могло показаться, и я уверена будь, я не Блэк и попади я на Гриффиндор, я бы вполне могла с ней подружиться. Но я стала её врагом.

Во время войны с Гриндевальдом семейства Прюэттов и Блэков оказались по разные стороны баррикад. Отец Молли даже получил орден Мерлина второй степени за помощь в боевых действиях, но проклятие, подкосившее Александра Прюэтта в 1946 году, начало сводить его с ума. И если после войны наши рода ещё придерживались нейтрально-деловых отношений, то сейчас старались вовсе не пересекаться. Глава Прюэттов безбожно пил и проклинал чёртовых магов, из-за которых потерял свою жену и старшего наследника Уильяма. Он воспитывал оставшихся детей в морали света, добра и уверенности в собственной правоте, но забыл при этом, что и сам был отнюдь не белым магом. Блэки, как и большинство чистокровных, стали для него врагами номер один. Но несмотря на всё своё буйство характера, старик не был опасен. Его терпели в составе попечителей Хогвартса и относились как к неизбежному малоприятному злу, понимая, что его дни и так сочтены. А плодить кровников никто не хотел.

Молли же, будучи любимицей и единственной дочкой, была избалованной и полностью впитавшей в себя взгляды отца и братьев. И в моём лице она нашла того, на ком можно если не сорваться, то потешить своё самолюбие.

— Ты чего молчишь, Блэк? Язык проглотила?

Как я уже и говорила, я стала для неё врагом. Но не она для меня. Почему-то я была уверена, что в дальнейшем эту девочку не ждёт ничего хорошего. Уже то, что она таскалась с Уизли, говорило о многом. Я же предпочитала избегать любых конфликтов с гриффиндорцами.

— Отстань от нее, Прюэтт, — выступила вперед меня Констанс и как бы ненавязчиво вытащила палочку из рукава, — иди куда шла.

— Что ты мне сделаешь, французская выскочка? Отлевитируешь меня?

Прюэтт, похоже, завелась не на шутку. Казалось, из её глаз вот-вот посыпятся искры.

— Лучше тебе не знать, Прюэтт, что ждёт тебя. Боюсь, наложишь на себя руки, — не осталась в долгу моя подруга.

— Пойдём лучше, Молли, — рука Артура Уизли легла гриффиндорке на плечо. Но та лишь скинула её.

Послышались шаги, и из-за угла выступил наш староста.

— Какие-то проблемы, Прюэтт, Уизли? — голос Оливера был спокоен и твёрд. Он даже палочку не вытащил, просто в упор смотрел на представителей ало-золотого факультета.

— Никаких, Джекнайф, никаких.

— Я так и подумал.

Гриффиндорцы развернулись и наконец ушли.

— У вас англичан все такие неадекватные, или одни Прюэтты такие? — спросила Констанс.

Но никто не оценил шутку-вопрос.

Я смотрела на Оливера, Оливер на меня. Недолго, но внимательно. Уже не в первый раз Джекнайф выручал меня из подобных ситуаций. Так что, не сдержавшись, я всё же спросила:

— Ты меня преследуешь, Оливер?

— Что ты Блэк, что ты. Просто присматриваю, — не стал отнекиваться слизеринец.

— Я сама прекрасно могу справиться со своими проблемами, — тихо, но твёрдо произнесла я.

То, что я не считала Молли своим врагом, не значило, что я не могла ей ответить. Молли была как кость в горле, и спокойного житья мне точно не дала бы. И как решить эту проблему, я пока не знала. Но кое-какие меры всё же приняла. И амулет, висевший у меня на груди, был не простым украшением, а защитным артефактом. И если раньше я могла позволить пренебречь себе подобными артефактами, то будучи в Хогвартсе и распластавшись пару раз на полу в не самой благородной позе и словив парочку легких проклятий вроде прыщей и чесоточного, я стала думать совершенно иначе.

— Твой жених, однако, так не считает, — наконец выдал тайну Джекнайф. — Пойдёмте, девочки, я провожу вас в гостиную, скоро уже отбой и не стоит пренебрегать правилами.

Я лишь раздраженно фыркнула, но Констанс взяла меня за руку и повела вслед за старостой.

Лавель знала, как мне претил подобный контроль, и если, будучи просто обычной студенткой, пусть и Блэк, я могла жить вполне спокойно, то после открытия моего дара я чувствовала себя фарфоровой куклой, которую одни оберегали как могут, а другие мечтали разбить. Где бы я не оказывалась, но рядом постоянно был кто-то из старших слизеринцев из компании Джекнайфа. И подобное внимание меня не просто раздражало, оно бесило, что я готова была вот-вот взорваться.

* * *

Глаза готовы были уже слипнуться, но я упорно сопротивлялась объятиям Морфея. Завтра предстоял последний зачёт перед зимними каникулами, а книгу я нашла только вчера в одном полезном месте.

Как-то в начале ноября я возвращалась с Астрономической башни и пыталась отвязаться от внимания «присматривающих» за мной слизеринцев. Сама не поняла, как меня занесло на восьмой этаж, но студенты, понятное дело, здесь бывали редко. Занятия, как правило, проводились на первых трёх этажах замка. И то большинство кабинетов либо пустовали, либо были заброшены, а то и вовсе закрыты. Студенты же, желая уединиться, редко забредали куда-то выше пятого этажа. Так то, что я оказалась здесь, иначе, как судьбой не назовешь.

Наконец я могла нормально подумать о тех вопросах, что у меня накопились и ответы на которые предстояло ещё найти.

Что имела в виду Распределяющая шляпа, когда говорила о дваждырождённых?

Кто такие предвестники?

Как мне научиться жить со своим даром, когда я абсолютно неспособна к другим наукам?

А смогу ли я стать таким же великим алхимиком, как сам Фламель?

Смогу ли я спасти маму от затягивающей её пучины безумия?

Как мне избавиться от клятвы, данной отцу?

И, наконец, как расторгнуть мою помолвку?

Было ещё множество вопросов, но лишь эти по-настоящему меня волновали. И словно в ответ на все мои не озвученные молитвы неожиданно скрипнула дверь.

Льющийся тёплый жёлтый свет от горящих свечей, высокие книжные стеллажи, заполненные множеством книг, пара уютных кресел — всё это я нашла, как я узнала позже, в Выручай-комнате.

Не веря своему счастью, я ходила меж длинных рядов стеллажей. Комната поражала своим размером. То, что она была не меньше Большого зала, это уж точно. Изредка я брала какую-либо книгу, листала её и ставила на место. Создавалось ощущение, что здесь собралась если не вся литература мира, то большая её часть уж точно. Правда большинство книг были написаны на разных языках. Я же владела лишь английским, французским и немного понимала латынь. Но даже найденные книги на английском поражали моё воображение. Но больше всего меня интересовали книги по зельеварению и алхимии. Их нашлось немного, и большинство из них были обычными справочниками, доступными почти в любом книжном магазине. Но были и такие, от которых волосы дыбом становились, например, «Ингредиенты из младенца. Как правильно варить зелья молодости и красоты» или же «Демоны и их части в использовании зелий силы».

То, что такой находкой лучше ни с кем не делиться, я поняла сразу. А мыслей об этом месте лучше избегать. Не то чтобы бы у меня совсем уж плохо обстояли дела с окклюменцией, но рисковать не хотелось. Мне хватило и церемонии распределения, когда я и так переволновалась, боясь, что Шляпа, узнав мои секреты, доложит обо всём директору, и меня упекут в Отдел Тайн. Но тогда мне несказанно повезло. Распределяющая Шляпа, несмотря на всю свою легендарность, была всего лишь артефактом, полезным, древним, но артефактом.

В Выручай-комнате я старалась проводить как можно больше времени, когда у меня было свободное и за мной никто не следовал по пятам. А это, скажу я вам, было весьма непросто. «Ненавязчивая» слежка Оливера и компании, а также Констанс, пребывающая практически всегда рядом со мной... В общем, выбиралась я сюда не так часто, как того хотелось бы, но что-либо выносить из-за пределов Выручай-комнаты я всё равно не рисковала. Благо комната всегда предоставляла парочку уютных кресел, в одно из которых я забиралась с ногами, сбросив надоевшие туфли.

И вот, буквально вчера, в очередной раз бродя меж стеллажей, я наугад вытаскивала очередную книгу, листала её и ставила на место, пока не нашла нечто удивительное. С виду это была обычная тонкая книжка, в коричневой кожаной обложке, в таких обычно принято делать заметки и каких-либо секретов они не хранили.

Но зацепило меня не это. На последних страницах автор сего труда, деревенский зельевар Лонг Лэнгтон, описывал, как встретил одного «пришлого». И как он поражался чудаку, который пытался его убедить, что он из другого мира, говоря, что в будущем будут летать огромные стальные птицы, а дома будут такие высокие, что кажется, вот-вот коснутся самого солнца. Всё бы ничего, но после этой записи Лонга остальные обрывались.

Почему-то я сразу поверила, что этот чудак и вправду был из другого мира, а не простым сумасшедшим. Но прочитав несколько раз от корки до корки дневник Лэнгтона, ничего ценного я в нём больше не нашла.

* * *

На перроне, что странно, меня встречала тётушка Вальбурга. И если других детей родители обнимали, показывая, как по ним соскучились, то я удостоилась лишь приветственного кивка. Не то чтобы тётушка меня не любила, просто столь тесные объятия она считала чем-то неприличным. С трудом, но всё же можно было заметить, как она чуть сморщила нос, видя, как другие проявляли свои эмоции. Но тут же взяв себя в руки, она сделала лицо абсолютно непроницаемым.

— Здравствуй, Беллатрикс.

— Здравствуйте, тётушка.

Вальбурга отошла чуть в сторону от шумной толпы студентов и наклонилась ко мне.

— Твой отец не смог тебя встретить. Так сложились обстоятельства, но каникулы ты проведешь в Блэк-меноре.

— А как же сёстры, тётушка? И мама? — не смогла я удержать любопытства.

— Позже, Беллатрикс.

Что удивительно, но тётушка даже не сделала мне замечание за излишние вопросы. Мы направились к специальным кабинкам и уже оттуда, с помощью портала, переместились в Блэк-менор.

— Кричер, принеси сюда то, что я приготовила, — приказала Вальбурга домовику и присела на диван, указывая мне на место рядом с собой.

Только сейчас я обратила внимание, что лицо тётушки было немного осунувшимся, а под глазами, что так умело скрывала косметика, всё же можно было разглядеть круги. А в Блэк-меноре стояла неестественная тишина. Предчувствуя что-то нехорошее, я спросила:

— Что случилось, тётушка? Почему мы отправились сюда, а не в Блэк-холл?

Вальбурга молчала несколько секунд, словно и вовсе не хотела отвечать, а затем произнесла:

— Этой ночью произошло нападение на Блэк-холл. Твоя матушка была убита, а отец тяжело ранен. Сигнус сейчас находится в Святом Мунго, и неизвестно, выживет ли он, — тётушка говорила чуть прерывисто, словно сама не могла осознать произошедшее.

Я не хотела верить тёте. Казалось в груди образовалась большущая дыра, которая готова была меня поглотить. Господи, за что? Я не хочу опять видеть смерть. Ещё в прошлой жизни я достаточно рано потеряла своего отца и с трудом это пережила. А здесь же…

Я не думала, что настолько привяжусь к Блэкам и они станут моей семьёй. Но вспоминая объятия моей второй матери и как она пела баллады, я отказывала представлять её мёртвой. Её ласковые руки всегда обнимали так тепло, что не хотелось уходить из её объятий, а в пшеничные волосы, цвет которых достался моей сестре Нарциссе, хотелось зарыться и дышать, наслаждаясь их запахом. Друэлла Блэк, стала мне не просто другом, я и вправду считала её своей матерью. Даже несмотря на её тихое сумасшествие, у меня всё равно была надежда, что когда-то с помощью своего дара я смогу приготовить зелье, которое исцелит её.

Теперь же это не имело смысла. Мама была мертва.

По щекам покатились слезы, а из моей груди вырвался хрип, полный боли.

Ненавижу. Ненавижу тех, кто посмел это сделать.

— Выпей это, Беллатрикс, — тётушка протянула мне флакончик с зельем, что принёс Кричер.

Но я лишь выбила его из рук.

Мне не хотелось ни пить, ни жить. Почему-то собственную смерть было осознавать намного легче. Даже несмотря на то, я знала, что после смерти не наступает конец, горе от смерти Друэллы меньше не стало.

А отец? Что же с ним будет? Выживет ли он? Кто теперь займётся воспитанием сестёр? Как бы я не ненавидела Сигнуса, я понимала, что никто другой не позаботится о моих девочках, как их родной отец.

Вальбурга наконец с помощью заклинания влила в меня флакончик с успокоительным.

Истерика, уже набравшая обороты, с трудом, но всё же начала стихать. Разум стал кристально чистым, а от своих собственных чувств я словно оказалась изолирована тонкой прозрачной плёнкой.

— Что с моими сестрами? — почти взяв себя в руки, спросила я у тётушки.

— С девочками, хвала Мерлину, всё хорошо. Сигнус успел спрятать их, и они не пострадали. Сейчас они спят в комнате Сириуса.

Вытерев остатки слёз платком, что протянул услужливый Кричер, я продолжила:

— Они знают?

Тётя лишь кивнула.

Уже хорошо. Ситуация нехорошая, она чудовищная настолько, насколько это вообще возможно, но вряд ли я бы смогла сказать девочкам о маме. Это слишком тяжело.

— Пока в «Пророке» об этом не писали, мы попридержали выпуск с помощью связей. Но завтра всей магической Англии станет об этом известно. Послезавтра состоятся похороны. А пока держись, Беллатрикс. У девочек должен быть кто-то близкий, на кого они могут опереться. А я не всегда буду рядом. Наш враг очень силён. Но он ещё ответит за то, что посмел напасть на род Блэков. Мы отомстим, Блэки ничего не забывают и не прощают.

Тётушка чуть наклонилась и сжала мою руку в знак поддержки.

Да, Блэки, несмотря на свои жёсткие, чуждые мне взгляды, стали для меня настоящей семьёй. А сейчас я должна стать этой семьёй и для них.