ЯРВ: Хроники Корпоративного Целителя 2: "Ведьмин Круг" ver:1.03 (FuLL) (джен)

— Стой, мразота!

Мой крик привлёк внимание кого угодно, но только не того, кому он предназначался. Старуха убегала по краю перехода, еле волоча ноги и спотыкаясь на неровностях гранитного пола. Прокл делал своё тёмное дело, да так, что мне даже не стоило утруждаться с погоней. Достаточно идти быстрым шагом, и я настигну ведьму на выходе из тоннеля. Впереди эскалатор, а у него как обычно столпотворение. Ведьма не уйдёт в этот раз, и даже взбудораженный моим коварным приёмом Лимб не способен помочь ей.

— Отстань от меня, Ирод! — сдавленно закричала в ответ старуха, не поворачивая головы.

На нашу перебранку уже невозможно было не обращать внимания. Случайные прохожие замедляли шаг, кто-то оборачивался, а интерес некоторых попутчиков переходил на отдельные недовольные реплики. Мне было плевать, даже если они вызовут полицию. От чувства собственного превосходства на моих губах заиграла невольная улыбка.

— Стой, проклятая процентщица!

Аналогия с Достоевским позабавила, вот только жаль, я не Раскольников, а то зарядить в спину своей оппонентки какой-нибудь инфернальный топор я был бы не прочь.

— Не смей, Исключенец! Ты нарушаешь уговор!

— Да чёрта с два! — грозно цыкнул я на появившуюся за спиной тень.

Ну вот, стоило взять Лимб за причинное место жесткой хваткой, как грозные вершители судеб как-то быстро и незатейливо превращались в жалких скулящих собак. А самое интересное заключалось в том, что они попросту не могли меня остановить. Энергия Лимба колыхалась за спиной, превращаясь в ураган, внутри которого Инферналам проблематично было выжить. Благо на обычных людей подобные вихри не производили столь критичного эффекта. У кого с экстрасенсорикой получше, чувствовали непонятный холодок и лёгкую опасность, о которой подсказывала интуиция, а прочий толстокожий люд так вообще шёл, ни о чём не подозревая. Везунчики, жить в неведении, что может быть лучше?! Сытая старость и бархатный гроб? Ах да, еще и стопятсотый айфон под рукой. И кто сказал, что всё это нельзя унести с собой в могилу? Древнеегипетские фараоны всегда считали иначе.

Мысли помогали мне отвлечься от боли и сохранить спокойствие. За ликующим выражением моего лица скрывалась мученическая гримаса. Рука, погруженная в Лимб, не просто немела, пальцы скрючивало от ледяного потока, кончики посинели. Интересно, их можно отморозить до такого состояния, чтобы потом пришлось ампутировать? Я бы посмотрел на выражение лица травматолога, который бы давал такое назначение посередине лета.

— Стой, старуха! — я рычал, теряя терпение.

Как только я вытащу руку из Лимба и энергетический поток за спиной успокоится, мне точно не избежать расплаты. Инферналы порвут меня на куски, а если даже и побрезгуют, это точно сделает Яр. И даже странно, что он еще не появился. Впрочем, скворчащие сковородки наверняка уже возмущенно звали его на помощь. Теперь утихомиривать меня обычными методами навряд ли им удастся.

— Отстань! — крякнула в ответ старуха.

На моё удивление, она не только не сдавалась, но даже ускорила шаг. Инферналы давали ей силу в долг и без явных ограничений. Хотя и здесь я мог пободаться, но не навредить бы Проклу.

— Ну куда же вы спешите, сударыня, постойте, мы еще не закончили! — прорычал я последние слова, ударил ладонью о стену перехода.

Энергетический вихрь разрубил пространство, прошёл неровной полосой по гранитной плите. Я слышал, как под натиском затрещал могучий камень; чуть больше упорства с моей стороны, и я наверняка смогу обрушить всю эту конструкцию. Впрочем, проверять на прочность свою голову и здоровье случайных прохожих не входило в мои планы. Разлом добрался до ведьмы, всколыхнул пространство вокруг неё яркой вспышкой. Несомненно, старуха почувствует искривление Лимба, наверняка подвернёт ногу и буквально упадёт в центр собирающийся у эскалатора толпы. Я нагонял её с ехидной усмешкой.

— Стой, процентщица!

— Люди, помогите! — ведьма театрально схватилась за сердце, но у людей были совершенно другие планы, никто словно и не заметил зова о помощи; что ж, мне только от этого лучше.

Я по-прежнему медлил, чтобы обрушиться на старуху со всей своей злостью — где-то на ней Прокл, и, не видя малыша, я начинал серьезно беспокоиться за его безопасность.

— Исключенец...

Мне хватило небрежного взмаха руки в сторону выскочившего Инфернала; неопытная тварь решила атаковать, но в результате энергетический вихрь отбросил чудище в ту нору, откуда оно вылезло. Я рассчитывал оттащить старуху прочь и расправиться с ней после того, как подберу Прокла, но и тут ведьма нашла в себе силы, чтобы просочиться в толпу. Скользкая тварь! Я с досадой протиснулся следом.

— Рома, нет! — дикий вопль Яра затерялся в общей суматохе.

Я даже не обернулся, предок остался где-то внизу, но он неизменно будет ждать меня вверху подъёма. Я продолжал разрывать Лимб, его вибрация передалась эскалатору, что подёргивался во время движения больше обычного. Старуха упрямо лезла вверх, расталкивая пассажиров сумкой, она надеялась оторваться от погони, но окончательно выдохлась на половине пути.

— Попалась гадина! — гоготнул я, ухватив ведьму за подол платья, и с силой потянул на себя. Я еле удержался, чтобы не расправиться с ней на месте.

— Караул! — старуха перешла на фальцет, но побоялась взглянуть своему обидчику в глаза. Хотя кто тут обидчик, а кто случайная жертва, еще надо разобраться. Как говорится: не шалю, никого не трогаю, починяю примус!

— А ну цыц! — я быстро охладил пыл своей оппонентки. — Молчи, проклятая, а то развоплощу!

Ведьма от страха прикусила губу. И правда, драться с ней, стоя на соседних ступеньках эскалатора, будет как минимум неудобно. Уверенно держа свою обидчицу за платье, я ждал, пока мы окажемся наверху.

— Рома, успокойся!

А вот и Яр. Мой призрачный тиран, как обычно, больше помогал Инфернальным тварям, а не своему бедному потомку.

— Я от рождения спокоен, — я даже не думал останавливаться; держать старуху в заложниках мало удовольствия: этот "чемодан" мало того, что без ручки, так за него и ломаного гроша не выторгуешь, но она — моя единственная возможность выйти из этой ситуации живым.

— Я понимаю, у тебя был тяжелый день, проклятия, атаки... — Яр зудел над ухом. — Но давай глубоко вдохнём и успокоимся. Рома, ты меня слышишь?

Слышу, блин, слышу! Я сжал зубы со злости: если отвечу Яру и старуха услышит мой диалог с самим собой, тут же решит, что я псих. Это, конечно, добавит ей страха, но явно понизит мой авторитет.

— Рома, заканчивай, Инферналы сейчас позовут тяжелую артиллерию, будет беда!

Беда, да что ты говоришь?! Мне остро захотелось ударить Яра чем-нибудь тяжелым. Мой предок совсем не заметил, что беда уже случилась, и он немного опоздал со своим нравоучением. Я упорно игнорировал его присутствие. Яр мчался за мной вприпрыжку наравне с теми чудищами, что пару минут назад хотели меня убить. И я, конечно, мог ненавидеть его за это, обвинить в предательстве, но что требовать от бестелесного призрака, заточенного в кусок бронзы? Живые играют по своим правилам, мёртвые по своим.

— Рома, не теряй со мной контакт! — Яр не унимался, его нервный смешок положил конец моему терпению. Я резко бросил через плечо:

— Контакт?! Да меня чуть не угробили эти твари! Где ты снова был?!

Надеюсь, старуха не услышит слов! Попав в ловушку, она не рыпалась, шла по моим тычкам в спину и старательно сохраняла тишину. Я чуть не забыл про Прокла, грубо коснулся спины ведьмы, послал в её тело импульс призыва. Уголёк вынырнул из-под складок одежды, прыгнул на мою руку. Довольная улыбка и яростные виляния несуществующим хвостом дали мне понять, что в этот раз малыш подкрепился не за мой счёт. Надеюсь, ему хватило ума насытиться халявой до самого вечера.

— Рома, отпусти заложника, — Яр — сама доброжелательность; развязав мой язык, он теперь завяжет его в любую геометрическую фигуру, но в этот раз я был хладнокровен и невозмутим:

— Ни за что! Эта ведьмочка выведет меня из этой западни.

Мой план был прост и незатейлив: вместе с заложницей мы уверенно шли к лестнице в конце перехода; пока я не видел никаких указателей, но впереди обязательно будет станция, а там я попросту прыгну в первый попавшийся состав — и только меня и видели. Я знал что Яр одобрил бы мой план, узнав о его сути, но раскрывать карты раньше времени, да еще и при заложнике, было нецелесообразно.

— Рома, они сейчас приведут тварей посерьезней, ни ты, ни я ни мы вместе с ними не справимся. Отпусти бабку, отпусти Лимб.

Яр опасливо косился на мою правую руку. Она все ещё была погружена в холодный поток, и я не чувствовал её уже по локоть.

— Всполошились, суки, когда за яйца ухватили?! — выплюнул я последние остатки яда.

Моя злость закономерно сходила на нет, скоро не останется и сил рвать Лимб. Как назло, до ближайшей станции ещё идти и идти, и, судя по табличке над потолком, на пути Александровский сад.

— Ром, ну тебе же самому больно, давай, заканчивай с этим.

Я не выдержал, ухватил ведьму за шкирку и одёрнул.

— Больно? Мне больно смотреть, как ты всё время защищаешь этих выродков! Они тебе что, дороже, чем я?! Кто твой потомок? Кто последний из нашего рода? Не станет меня, исчезнешь и ты!

Я высказал Яру всё накипевшее за несколько последних месяцев. Моё негодование передалось даже Проклу; он выскочил на плечо, возбужденно подпрыгивал, как залихватский боксёр, и оглядывался по сторонам в поисках новой жертвы. Кляксе явно понравился мой бросок; увидев старуху, которую я всё ещё держал на вытянутой руке, Прокл хищнически оскалился, но получил запрет на атаку. Не хватало ещё, чтобы эта старушенция грохнулась тут, потеряв сознание.

— Рома, я не могу иначе, есть правила, перешагнёшь их, и мы точно трупы! — Яр уже почти кричал, взывая к моему разуму, но какой уж тут разум?! Когда твоя жизни висит на ниточке, работают одни инстинкты!

— Мне не писаны правила, я Исключенец! — гордо выкрикнул я, да так, что привлёк внимание идущих рядом людей. Не помогли даже чары Яра, он старательно ограждал нас от внимания зевак, но в этот раз почему-то произошёл сбой.

— Вот чёрт! — единственное, что успел произнести призрак и вперил испуганный взгляд в стену за моей спиной.

А вот и причина сбоя: огромный Инфернал, похожий на мохнатую гусеницу, с утробным рёвом выпал из гранита. Его массивная туша была нацелена аккурат на меня. Гады! Не получилось ловкостью, решили задавить массой! Такому жирдяю и инфернальный вихрь нипочём, и пришедшие на ум осколки пентаграмм Чернобожцев. Ведьма дернулась, словно получив команду к действию, и вырвалась из моей хватки. Крутанувшись волчком, она убегала к лестнице, на ходу грозно выкрикнула:

— Псих!

Мне с трудом удалось уйти от атаки; неуклюже прокатившись через бок, я прижался к стене. Инфернальный гигант вклинился в толпу и распластался на полу. Силуэты людей, которых он задел, подёрнулись дымкой и поблекли. Сквозь полупрозрачное тело жиртреста я видел, как прохожие замедляли скорость привычной жизни и морщились от неприятных ощущений. Тварь нагло питалась энергией случайных жертв, извивалась неуклюжим телом, отчаянно стараясь показать мне свою уродливую морду.

— Вот зараза! — я бессильно сжал кулаки.

Старушенция сбежала, Яр вовремя ретировался. Кажется, меня бросили на произвол судьбы все причастные, вот только судьба Исключенцев всегда в их руках.

— Сюда, собака, за мной! — я прикрикнул на Инфернала, увлекая его за собой и уводя прочь от людского потока.

Не на шутку я забеспокоился о их здоровье. От долгой близости с таким проглотом можно запросто потерять сознание. Я не хотел быть виноватым в этой ситуации, а потом слушать в новостях, как десятку человек стало плохо в переходе метро из-за утечки каких-нибудь вредных газов. Самое забавное, что утечки эти происходили чуть ли не каждый день, а вот признаваться в этом приходилось часто из-за совершенно других случайностей. Я наконец-то позволил себе выдернуть руку из Лимба; кажется, половина Инферналов облегченно выдохнула, и, несомненно, Яр был в их рядах. Остальная половина уродцев тут же, грозно скворча, обступала меня со всех сторон. Судьба или единственное свободное направление перехода упрямо сводили меня с ведьмой. Я помчался следом за ней, но уже не ради мести. Пора было спасать свою драгоценную шкурку.

— За мной, тварь! — я как мог подбадривал глиста-переростка к движению, чтобы он не потерял ко мне интерес, пришлось даже замедлить своё отступление.

Тут же из стены показалась мерзкая Инфернальная рожа. Мощный удар печатью запрещения вогнал тварь обратно, а следом за ней и ещё одну. Повышающийся в крови адреналин заставлял меня учащённо дышать, обострились все инстинкты. Чистая энергия Лимба — это полноценный катализатор. Вырвавшись из-под его влияния, я чувствовал себя диким зверем, неожиданно оказавшимся в чужой, враждебной среде. Везде опасность и ловушки. Конечно, Инферналы в этот раз не простят мне столь злобной выходки. Я растолкал людей, улыбнувшись обрушившимся в спину проклятиям.

Гусеница снизу уже подобралась к первым ступенькам. Она оценивающе смотрела на возникшую преграду десятком тупых свинячих глазок и действительно походила на гусеницу. Правильно говорили, что первое впечатление самое правильное. Синхронизация с физическим миром давалась чудовищу особенно болезненно. Туша гиганта вздрагивала от невидимых ударов, но плотный человеческий поток давал ему почти неиссякаемый запас энергии. Я взбежал на самый верх лестницы; от платформы меня отделяли считанные метры, но в этот раз я не мог уйти, оставив всё как есть. Пришлось спуститься на несколько пролётов, чтобы не потерять с чудовищем зрительный контакт. Его кормление усилилось, люди попадали под влияние с невозмутимыми лицами, кто-то откровенно скучал, кто-то, углубившись в изучение смартфона, не заметил бы и ядерного взрыва в метре от себя. Я смотрел на них с легкой завистью — сладкая жизнь в неведении. Иногда я ловил себя на мысли, что по-настоящему скучаю по ней. Живешь такой, веселый и успешный, и не видишь, кто питается тобой... чёртов синдром жертвы!

За этими размышлениями я осознал, что попал в незамысловатый тупик: ума не приложу, как теперь избавить переход от этого урода. Гусеница с трудом преодолела первые ступеньки, не особо и продвинувшись в погоне за мной. Применять стандартную печать запрещения даже не было смысла, Инферналу это — как слону дробинка. Толстокожий хренозавр! Я невольно вспомнил, как выбирался из подвала больницы, когда попал под раздачу Белого осколка. Тогда мне помогла тьма, было забавно уничтожать её ветками Инферналов. Но где взять тьму сейчас?! Помнится, в прошлый раз именно Чернобожец призвал её в больницу; как жаль, что я не из этого племени, что бы ни говорил Яр...

Я со злости сжал лестничный поручень, что-то холодное упало на тыльную сторону моей ладони и привлекло внимание. Черная клякса шипела на коже, но не обжигала её. Вязкая субстанция нехорошего назначения собиралась на потолке свода, просачиваясь сквозь стыки гранитных плит. Внутри меня всё похолодело: вот только Чернобожцев мне здесь и не хватало! Я огляделся в поисках потенциальных врагов: впрочем, вокруг обычные люди, чудаков в балахонах не видно.

— Беги, я задержу его.

Тихий шёпот на самое ухо, но я так и не понял, кто издал его.

— Да я, собственно, и не хотел задерживаться... — я с омерзением стряхнул с руки жирную кляксу.

Она становилась больше, грозясь захватить кисть. Я помчался вверх, как только первые чёрные капли размером с мою голову упали на противника. Гусеница жалобно заскулила, извиваясь, задирала голову. Ей даже удалось несколько раз ударить по своду: черное месиво разлеталось уродливыми каплями, но с завидным упорством продолжало атаковать врага. Лишь бы невиновные люди вокруг после всего этого смогли хотя бы отмыться от черноты. Это вполне могло походить на драку двух пьянчуг, когда на орехи достаётся только тем, кто пытается их разнять, но тьма несомненно выигрывала битву. Монотонно падая на спину своего оппонента, ей всё же удалось прожечь в Инфернале дыру и буквально распилить его пополам.

Под устрашающий рёв гиганта я покинул переход. Ведьмы уже простыл и след, но я все ещё надеялся перехватить её на платформе. Благо других выходов с Александровского сада не было, а уйти иначе она могла разве только по рельсам.

Наши взгляды с ведьмой пересеклись снова, когда она заскочила в вагон поезда. Старуха ликующе улыбалась, предвкушая свою победу, но её праздник сошёл на нет. Прошло уже несколько минут, а двери вагона всё не закрывались. Я сбавлял шаг, подходя ближе, закатывал рукава. Теперь для ликования нашлись причины у меня. Поезда на платформе начальной станции всегда стояли по несколько минут, набирая пассажиров. Бабка в панике заметалась по вагону. Знала стерва, что ждало её после того, как я окажусь внутри. На её счастье, дорогу мне преградили Инферналы. Сразу два скворчащих отродья шли наперерез, стараясь окружить и отрезать меня от цели. Я занёс правую руку, озлобленно цыкнул на врагов:

— В очередь, сукины дети, в очередь!

Моё тело закипело энергией: в этот раз я не лёгкая добыча и смогу дать достойный отпор. В голову странной змеей влезла мысль: теперь я могу натравливать на Инферналов тьму, но я не успел её должным образом осмыслить. Яр появился в точке, где я должен был столкнуться с чудовищами. Они уже подняли для удара руки, но не успели прочертить алые печати.

— Рома, печать запрещения!

Призрак был готов усилить её, предложил решить возникшие проблемы одним махом. Хоть выход и показался мне предательски простым, но мне уже порядком поднадоела эта беготня, тем более что побочные эффекты терзания Лимба уже давали о себе знать. Я припал на одно колено, коснулся грязного пола руками. Яр не заставил себя ждать. Инферналы перешли на вялый бег, но опоздали. Пронёсшаяся от центра платформы волна отбросила чудовищ в стороны. Поезд, в котором укрылась ведьма, закрыл двери и плавно отошёл от платформы. За ним тут же подошёл следующий. Я поднялся с колен и отряхнул руки, всё это время сурово смотрел Яру в глаза.

— Не начинай, Ром, — Яр покачал головой и, побоявшись подходить ближе, остался на месте.

— Гражданин, ваши документы? — окликнули сзади твёрдым голосом.

Вот только их мне и не хватало; я развернулся, чтобы выругаться матом, но легкое похлопывание по плечу переросло в полноценное отряхивание грязной одежды. Двое бравых полицейских несколько минут усердно приводили меня в порядок, после чего отдали честь и удалились. Яр все это время стоял за их спинами, он озорно подмигнул мне:

— Служить и очищать!

— Ну, конечно! — с сарказмом кинул я ему через плечо. — Я никогда не сомневался в твоих способностях.

Ухватившись за ноющую руку, я зашёл в вагон. Яр предпочёл промолчать.

— Впрочем, хоть какой-то от тебя прок. Да и в темноте посветить можешь, если что.

Я не успокаивался, едко подкалывать Яра — это самое приятное в моей жизни, тем более когда он вынужден не отвечать на эти колкости. В последний момент я осёкся говорить о тьме на лестнице. Предку это явно не понравится, но с другой стороны, он сам виноват в том, что не увидел грандиозной битвы. Нефиг убегать с поля боя!

— А где тот монстр? — Яр вспомнил о нём первым.

Я неуверенно пожал плечами. Двери вагона едва успели закрыться, как отрубленная голова гусеницы ввалилась на платформу, напугав нас обоих. Она издала предсмертный хрип, осела на граните и расплылась уродливой лужей под ногами ни о чём не подозревающих пассажиров.

— Ты чем её так? — призрак раскрыл рот от удивления.

— Дихлофосом...

Состав тронулся с места, оставляя эту ужасающую картину позади.

* * *

— Проклятый Лимб... — процедил я сквозь зубы, растирая предплечье правой руки и невольно ускоряя шаг.

Боль разливалась по телу вспышками жара, от которых перед глазами бегали черно-белые точки. Еще немного, и её уже не получится сдерживать. К этому моменту мне надо закрыться в рабочем кабинете: не хотелось бы срывать злость на случайных прохожих.

— Я тебя предупреждал, — Яр зудел над ухом как назойливая муха. — почему ты меня не слушаешься?

— Отстань...

В фойе башни Империала я всё ещё старался вежливо улыбаться. Охрана не обратила не меня особого внимания, хотя мой внешний вид оставлял желать лучшего. Стандартная проверка пропуска и рамки металлодетектора остались за спиной. Я в предвкушении того момента, когда смогу наконец дать волю чувствам, заскочил в ближайший лифт. Попутчиков не оказалось рядом, на их же счастье. В ожидании своего этажа я присел на корточки: боль уже стала почти невыносимой, пальцы на руке перестали слушаться, болтались как сосиски. Яр не составил мне компанию, но уже ждал в кабинете. У нас с ним назревал очередной серьезный разговор, и в этот раз отшутиться ему не удастся.

Лифт сбавил скорость, я не считал этажи, но на всякий случай встал на ноги, чтобы никого не напугать своим внешним видом. Двери открылись, и первое, что бросилось в глаза, стал изящный профиль Дашки. Она с кем-то разговаривала на первом этаже компании, вежливо улыбаясь. Её собеседник остался вне поля моего зрения. Я натянул на лицо фирменную улыбку, что опять едва не соскочила, когда перед глазами заиграли звездочки. Мохова повернула в мою сторону голову, её глаза округлились. Она не проронила ни звука, но я всё понял без слов: потянулся к кнопке закрытия дверей, но не успел.

— Роман Валерьевич, где же вы были так долго?!

Томный голос Мирошкиной и её бегемотоподобная кошачья поступь не оставили мне шанса на спасение. Виктория применила свой излюбленный приём: сходу прижала меня к стене грудью.

— Помогите... — я тщетно выглядывал из-за её плеча и звал на помощь Дашку. Судя по лицу, даже Мохова откровенно офигела от такого поворота событий. Она не успела сказать мне ни слова.

— Роман, скорее же, поднимемся наверх, в ваш кабинет. Мы еще не закончили сеанс!

Победно улыбаясь, Мирошкина нажала на кнопки лифта. Двери закрылись для меня с ужасающим грохотом, как будто захлопнулась крышка гроба.

— Яр... — я хрипел под гнётом неохватного бюста.

Давя последние очаги моего сопротивления, Виктория Павловна томно дышала на мою щёку. Удушающий приём сработал безотказно: перед моими глазами мерк белый свет, и я уже серьезно думал, что далеко не Инферналы и колдовские проклятия сведут меня в могилу. Это точно будет Мирошкина!

На моё счастье, до кабинета оставался всего один этаж; не знаю, выдержал ли я больше, но как только двери распахнулись, Виктория Павловна схватила меня за шкирку и, не давая опомниться, потащила за собой по коридору. Яр прав, она реально трахнет меня прямо на кушетке! Это ужас, но я физически не мог даже толком сопротивляться, правая рука совсем отнялась, предок как обычно бросил меня на произвол судьбы, а кидать на Мирошкину проклятие было чересчур. Она сама нашарила в моём кармане ключи, беспардонно облапав ляжки, сама открыла дверь и буквально внесла меня в кабинет на руках. Эх, эту бы энергию да на благие цели... Сопротивляться было бесполезно и я лишь уповал на великое чудо, божье знамение или хотя бы идиотское стечение обстоятельств, что спасли бы мою шкурку.

Где-то за стеной прозвучала звонкая трель.

— Телефон! — я тут же ухватился за эту соломинку. — Телефон! Борисыч!

Звонок действительно доносился из переговорной, но, жадно пожирая меня глазами, Мирошкина отмахнулась.

— Ошиблись номером!

Она уложила меня на кушетку, провела дрожащей рукой над грудью и животом, еле сдерживая себя от более решительных действий. Мои глаза расширились от ужаса, а нижняя половина тела отнялась вслед за рукой.

— Не надо... — единственное, что смог прохрипеть я.

— Надо! — процедила в ответ Виктория Павловна и рывком откинула полы моего грязного пиджака.

Из кармана выпал сотовый, что тут же зазвонил. Я скосил на него испуганный взгляд: Борисыч давал мне второй шанс на спасение. Мирошкина так же замерла, она хищно изогнула спину перед рывком, но, несмотря на тяжелое психологическое ранение, я оказался проворнее. Схватив телефон, я принял входящий сигнал:

— Да, Юрий Борисович!

Мой сдавленный фальцет никак не удивил начальника, однако заставил того задуматься и сделать правильные выводы.

— Дай мне Мирошкину, — совершенно спокойно произнёс Борисыч.

Передавая телефон Виктории Павловне, я все ещё дрожал, не веря в свою удачу.

— Да?

Её невозмутимому спокойствию можно было только позавидовать. Я думал, Мирошкина уйдёт, но она хорошо устроилась, прижав меня локтем к кушетке. Их разговор с директором я слышал отчётливо.

— Виктория, квартальный отчёт по закупкам готов?

Я еле сдержался, чтобы не закричать о помощи. Словно предчувствуя это, Виктория Павловна холодно сверкнула на меня глазами.

— Еще нет, Юрий Борисович, но он готов на семьдесят процентов.

— Очень долго. Вам нужно поторопить отдел, иначе мы не успеем сдать отчётность в срок. Пожалуйста, Виктория, срочно займитесь этим.

Мирошкина закатила глаза.

— Хорошо, я перешлю уже готовые части минут через... тридцать.

Виктория Павловна оценивающе смотрела на мою тушку.

— Нет, Виктория, через десять минут мне будет нужно снова связаться с вами, чтобы дать некоторые указания. Пожалуйста, вы должны быть в своём кабинете.

Во блин! А в свой адрес я от Борисыча столько учтивости и вежливости никогда не слышал. Неужели Мирошкина — настолько ценный сотрудник?!

— Да, хорошо, я уже спускаюсь.

Виктория кинула телефон на кушетку. Она смерила меня взглядом голодного льва, чья добыча так и осталась вялиться на солнце. Мирошкина ушла, не проронив ни слова; деловито цокая каблуками, она скрылась из поля моего зрения обоняния и слуха. Я протяжно завыл, когда эта пытка любвеобильностью закончилась. Без сил упал на ковёр.

— И-и-и у нас есть победитель! — Яр появился передо мной, как рефери на боксёрском ринге, он довольно улыбался.

— Пошёл ты в задницу! — я истерически смеялся, когда подползал к столу.

Правую руку все ещё пронзали болевые спазмы, но ощущения постепенно возвращались к ней, синева проходила. Даже странно, что этого не заметила Мирошкина, а может и наоборот, заметила. С этой охотницы за чужим добром станется!

— Ну, я же говорил, чтобы ты оставил Лимб, теперь фиг восстановишься даже к утру... — Яр удрученно качал головой, смотря на моё триумфальное восхождение в кресло.

— К утру? — я обречённо рассмеялся. — Мне бы эту ночь пережить, ночные приключения ещё никто не отменял... Слушай, а я ведь действительно как убогий инвалид: по земле меня валяли, проклятиями в меня кидались, посохами в меня тыкали, Инферналы терзали, вдобавок ко всему чуть не изнасиловали... Похоже, мне нужен отпуск.

— Ну уж точно время нашёл! — от такой наглости Яр изогнул бровь: тяжело представить, как на эту просьбу отреагирует Борисыч. Я перевёл дух и наконец смог рационально мыслить:

— Ну и что это всё такое было, есть предположения? Они решительно хотят меня убить! Чёртовые мстители!

Я болезненно морщился, откидываясь на спинку кресла, думал, что присяду и это заглушит боль, но в таком положении она только усилилась. Тело ужасно переносило отравление Истоком, вспомнился недавний разговор про Рейки. Интересно, сколько в меня влилось галлонов этой абстрактной нефти?

— Нет, ну после того, как мы повеселились в Филях, а потом в участке и морге, в Лимбе на меня уже косо смотрят, но так, чтобы в открытую нападать...

Ух, бедный какой! Косо на него, видите ли, смотрят, зато на меня с аппетитом! И что значит: "мы повеселились"? Обычно, когда Яр смеётся, значит, я где-то сижу и тихо плачу...

— Ну, может, ты там кому шепнёшь, что тут нарушают уговор?

— В Лимбе пока тихо, я не слышал, что на тебя открыта охота, скорее всего, это единичный случай. Инфернал без поддержки.

— Чёрт, я даже вспомнить не могу, как звали того хмырёныша. Оптимус... Поттерс... Шпротис...

— Отис. И, похоже, мстит кто-то из его семьи, к сожалению, кровная месть допускается даже при смертном уговоре.

— Прекрасно. И что теперь делать с этим Зорро? — от слов о кровной мести по мне побежали мурашки. И ведь этот Зорро даже как-то называл мне своё имя... Хотя с моим склерозом только односложные Инфернальные имена запоминать.

— Ничего, — Яр пожал плечами. Я редко видел его в таком потерянном состоянии.

— Может, того, убьём его при случае? — я, конечно, спросил это без особой надежды на положительный ответ, но реакция предка неприятно удивила.

— Ты что?! Ни в коем случае! А то за него потом впишутся другие! Хлопот не оберёшься!

— И много у этого Отиса было детей?

— Шесть.

— И всего-то? — я усмехнулся, беспечно махнул рукой. — Выпилим их по очереди, и всех делов...

— Всех делов?! — Яр передразнил мою усмешку. — Шесть тысяч!

— Ого! Любил он это дело, я посмотрю...

Очередной спазм едва не вывернул меня наизнанку. Как ни крути, смех мой хреновый.

— Меня другое волнует, — Яр деловито хмыкнул, прохаживаясь вдоль стола. — Как они тебя нашли так быстро в метро? Ты визитку где-то обронил?

— А вот это вопрос на миллион! — этот вопрос не просто удручал, он ужасал меня своими перспективами. — Неужели всё так плохо? А если метро больше не спасает, где мне от них прятаться?

— Прятаться... — задумчиво повторил Яр, он вдруг устремил суровый взгляд в окно за моей спиной. — Ты что, им реально визитку свою оставил?

— Да какие визитки?! Нет их у меня! — я раздраженно ударил ладонью по столу, но, проследив за взглядом призрака, растерял всё своё негодование. — Это что за ерунда?

Два черных силуэта кружили в небе между Империалом и башней Федерации. Два до боли знакомых силуэта.

— Какие-то слишком большие вороны... — я встал на ноги, абсолютно забыв о своих мучениях. Во рту от нарастающего осознания грядущей ситуации пересохло.

— А это и не вороны! — Яр поравнялся со мной, его нервный смешок как нельзя кстати передался и мне. — Наверное, тебе лучше отойти от окна.

Я едва ли не запрыгнул на стол, когда одна из пернатых тварей на бреющем полёте спикировала к моему окну. Я в первый раз видел, чтобы инфернальное отродье с таким пронзительным треском взаимодействовало с нашим реальным миром. Нет, птицам, конечно же, не удалось разбить толстенное стекло небоскрёба, благо защита тут стояла приличная, а вот оставить в некогда цельном куске стекла трещину удалось вполне.

— Сделай что-нибудь! Они же сейчас ворвутся сюда! — от праведного негодования я прикрикнул на Яра.

Описав в воздухе неумелую петлю, чёрные птицы пошли на новый заход. Они действовали в паре, как тогда, в подворотне. Я опрометчиво думал, что разбил Инфернальную печать, но оказывается, мне лишь удалось отпугнуть врага на время.

— И откуда у тебя столько талантов?! — процедил Яр сквозь зубы.

— Каких, нахрен, талантов?! Ты издеваешься?!

Призрак снова сосредоточил на себе весь мой гнев.

— Талантов влезать во всякое дерьмо!

— Влезать?! Да ты сам втащил меня во всё это! Если ты не заметил, этих тварей на меня наслали ещё до того, как я пощекотал Лимб, это всё твои мстители мстят! — в яростном запале я даже сумел вспомнить имя этого злопамятного отпрыска. Во сне на больничной койке он представлялся мне Тетрусом. — Это всё тот долбаный Тетрис!

— Чего? — лицо Яра вытянулось в недоумении, я сбил его мысль.

И мы пропустили очередной удар по стеклу моего офиса. Птички очень хотели попасть внутрь. Предчувствуя, что и в этот раз я останусь со своими проблемами один на один, я спешно скидывал пиджак и закатывал рукава. Пока твари оставались снаружи, я никак не мог повлиять на происходящие события, но мой конёк — это защита. Я коснулся ног, послал импульс на восстановление защитного барьера. Он разливался по телу щекочущим теплом. Порядком забытое чувство, и я слишком поздно вспомнил, почему не ставил его уже почти месяц. Прокл! Пронзительно ругаясь, Уголёк спрыгнул с моего плеча на стол.

— А-а, ну да! Отличная идея! — Яр зарычал как лев. — Действительно, и зачем нам избавляться от проклятия?! Без защиты так хорошо ходить и ловить все ништяки! Мишень ещё нарисуй на спине, доходяга, будет проще жить!

Призрак принял боевую стойку. От очередного удара место, куда так точечно били твари, закономерно дало слабину, и теперь трещины поползли по всему окну. Небольшой кусочек стекла толщиной с палец со звоном откололся от центра и остался на ковре.

— Яр! — я схватил Прокла, но не успел толком снять защиту, Уголёк не смог прикрепиться к моему телу.

В единственном глазу малыша, что просочился между моими большим и указательным пальцами, я увидел недоумение, обиду и страх. Прокл растёкся по ковру бесформенной лужицей и исчез.

— Твою мать! Он наверняка просочился на нижний этаж, поймаешь его там! — Яр собирал в руках импульс, готовился к драке не хуже меня.

— Какую печать ставить? Запрещения?

Я с ужасом наблюдал за последним заходом птиц. Они уже сделали дыру, в которую я мог легко просунуть свою осмотрительность; ещё один удар, и эти твари окажутся внутри моего кабинета. Интересно, чем встречать их, хлебом или солью? Как назло, ситуация с Чернобожцем в больнице так ничему Яра и не научила. Как я не знал ни одного атакующего заклятия, так с этим и остался.

— Печать охренения.

Яр успел исчезнуть с линии удара за мгновение до того, как одна из птиц ворвалась в мою обитель. Она не добила стекло, как оказалось, этого и не требовалось. Твари было достаточно небольшого отверстия, чтобы просочиться внутрь кабинета. Она как червяк судорожно извивала непропорциональное тело, проталкивая в узкое отверстие воронью голову. Отвратительное зрелище, от которого мой желудок болезненно содрогнулся. Вторая птица осталась снаружи, наматывая нервные круги над Афимоллом и ожидая, когда проход освободится. Принцип сукиных детей и очереди сохранялся в моей жизни при любых обстоятельствах, и это не могло не радовать — хоть какая-то стабильность!

— Ждём! — Яр, как и я, смотрел на всё это с легким налётом безумия в глазах. Драться с мерзкими тварями в подворотнях — пожалуйста, отбиваться от Инферналов в полицейских участках и "заброшках" — легче лёгкого, но вот так вот, прямо на законном рабочем месте...

Нет, Инферналы, конечно, бывали у меня в гостях, особенно по первому времени, когда каждый второй сотрудник компании ходил с дырами в защите и просто приманивал к себе любителей халявы, но после сеанса закрытия пробоев они долго не задерживались ни в здании, ни в офисах.

— Ждём! — Яр выкрикивал всё громче и громче.

Птица забралась внутрь кабинета уже почти наполовину, высвободила одно крыло. Оно было покрыто не перьями, а каким-то мхом или короткой шерстью, под которой проглядывала вполне человеческая мускулатура. Вот это мерзость! Я всё чаще кидал взгляд на пол. Неужели Яр прав и Прокл угодил на этаж ниже, прямиком в офис компании и сейчас шумел там? Вот это оказия...

— Ждём, Рома, готовься!

— К чему?! Какую печать ставить?! — дрожь в моих руках переросла в откровенный тремор. Яр как всегда сообщал мне какие-то важные вещи или когда уже поздно, или когда уже вообще не надо.

Мерзкая птица устремила в нашу строну голову. Её красные глаза — совсем не бусинки, они были размером с человеческие и словно выдавлены от натуги. Раскрыв пасть, тварь гаркнула чем-то средним между вороньим карканьем и собачьим рыком.

— Ад перфекциониста... — я потянулся, чтобы ослабить галстук. Здесь действительно становилось тяжело дышать.

— М-да уж, не похоже на их лучшие войска... — Яр поймал тот момент, когда птица коснулась пола обоими крыльями. — Печать запрещения, быстрее!

Он скомандовал так неожиданно, что, припав на пол, я на мгновение замешкался. Глядя на порождение больной Инфернальной мысли, я подумал, что здесь нужна печать не запрещения, а, скорее, исцеления, а еще лучше — гуманного истребления. Наверняка каждая секунда жизни этому чудовищу даётся ценой безграничных мук.

Отблеск печати наполнил кабинет, после усиления энергии Яра её края добрались даже до стекла. Крылья птицы затряслись, а очертания самой твари поблекли и словно смазались, но несмотря на эти неудобства, она всё же ухитрилась проникнуть внутрь кабинета и даже встать в полный рост. Её вялый, утробный крик был похож на рёв умирающего создания, однако создание это умирать на самом деле и не спешило. Птица распрямила крылья, делая шаги в нашу сторону, сдвинула массивным телом мой стол и опрокинула стул. Она раскачивалась как зомби, преодолевая создаваемые преграды хоть и медленно, но вполне уверенно.

— Упрямая тварь! — Яр чертыхнулся, преградив птице путь.

Поддерживая печать, я с интересом наблюдал за тем, как скоро вторая тварь будет штурмовать мой кабинет. Как ни странно, вторая часть заклятия продолжала летать перед небоскрёбом, словно ожидая развязки.

— Добей её! — я с мольбой смотрел на предка.

От бесформенного куска полуживой материи подбирающегося ко мне всё ближе, по спине бежали мурашки. Яр собрал в руках импульс, яркий свет резанул по глазам, а от зловещего крика птицы заложило в ушах. Призрак использовал шипы, которые выпали из стены слева и буквально пригвоздили чудовище к противоположной стене. Один шип порвал ткань крыла птицы, второй и третий намертво прижали тело чудовища, а четвёртый голову. Тварь беспомощно и беззвучно открывала и закрывала клюв, из которого вытекало что-то чёрное. Закатившиеся глаза еле подрагивали.

— И что? Всё?

В печати запрещения больше не было необходимости; вытирая с подбородка капли пота, я, шатаясь, встал.

— Не знаю... — Яр не сводил с врага пристального взгляда; он махнул в сторону второй птицы, что всё ещё кружила за окном. — В любом случае, тут ещё одна тварь поблизости, не будем расслабляться.

— Да тут не расслабишься, а быстрее прослабишься!

Я не успел нервно усмехнуться, сработало предостережение Яра. Окно снова содрогнулось от удара. Вторая тварь успешно пролезала внутрь.

— Ну вот, каждой твари по паре... — хмыкнул Яр, но тут же осёкся.

Почувствовав близость подмоги, птица, пригвожденная к стене, ожила. Она протяжно гаркнула и, вырываясь из плена, забрызгивала черной кровью стены. Интересно, кто потом их будет отмывать? И вообще я все ещё удивлен, что на этот адский шум ещё никто не прибежал с первого этажа.

— Рома, осторожно! — Яр крикнул слишком поздно, я не успел увернуться.

Тварь у стены взмахнула уродливым крылом, и в мою сторону полетело несколько черных перьев. Два из них пролетело мимо и воткнулись в стену за моей спиной как ножи, третье, что норовило угодить мне в голову, на себя принял Яр. Он поймал его предплечьем, несколько секунд рассматривал трофей, почти не морщась.

— Это будет не так легко... — единственное, что проговорил он. Вторая тварь уже влезла в кабинет почти наполовину. Я припал на колено, приложил руку к полу, но Яр дал отмашку. — Нет, это бесполезно, беги!

— Что?! Куда бежать? Тут же люди! — я с ужасом представил себе эту погоню.

Неужели чудовища настолько круты, что от них можно только бегать?! А как уберечь от них ни в чём не виновных сотрудников компании? Борисыч точно не простит мне такого!

Ещё несколько перьев просвистело рядом с моей головой. На сей раз Яр не успел поймать ни одного из них.

— Беги, твою мать! Ищи своё проклятие!

Я не увидел поводов, чтобы задерживаться в офисе ещё хоть на секунду. Яр умел убеждать, и я ничуть не сожалел, что оставил его с этими неприятностями наедине: пусть отрабатывает свои косяки. Я распахнул дверь и, пригибаясь, выскочил вон. Хорошо, что Борисыч нагрузил Мирошкину работой, и мы не столкнулись с ней в коридоре лбами. Да и объяснять Виктории Павловне на пальцах о грядущей опасности было бы проблематично. И хоть я спасался бегством, все же вопрос общей безопасности никак не покидал мою голову. Насколько материальны твари, смогут ли их увидеть случайные свидетели? Крик Яра заглушил мои мысли:

— Рома, воздух!

Я рефлекторно упал на колени и закрыл голову руками. Несколько перьев прошелестело надо мной автоматной очередью. Стены между офисов из фанеры, пробить их не составило особого труда. Адское карканье уже двух птиц доносилось из кабинета, что остался за спиной. Я добрался до переговорной, заглянул в дверную прорезь. Рабочее место Борисыча пустовало, я был готов перекреститься, что на это время директор оказался в отъезде. Очередная очередь пробила стену переговорной, перья вонзались в стол, взметали в воздух листы бумаги и тут же перерубали их пополам. Вопрос о материальности происходящего отпал сам собой. Я укрылся за толстой створкой: воронёные клинки втыкались в мореный дуб с глухими щелчками.

По полу и стене прошла вибрация. Стену, общую с моим кабинетом, пробило насквозь очередными шипами; на сей раз их было не меньше семи, и все прошили перегородку насквозь. Я уже предчувствовал, что счёт за ремонт обрадует Борисыча сильнее, чем счета за химчистку моих костюмов — всех, вместе взятых, но деваться было некуда. Уловив передышку в этом обстреле, я кинулся дальше по коридору, к лифтам, лишь в последний момент отказавшись от этой идеи. Удачно выпущенное перо могло перерезать тросы подъёмного механизма, а собирать кости на первом этаже не сильно хотелось. Я выскочил на лестницу и едва не сбил с ног поднимающуюся на этаж Мирошкину.

— Роман Валерьевич, что там происходит?! — судя по раскрасневшемуся лицу и отдышке, Виктория Павловна кинулась мне на помощь, как только услышала посторонние звуки.

Я ловко подхватил её под руку, развернул на месте и повёл обратно.

— Ничего особенного, там просто... — я невольно отвлёкся на ликующий возглас Яра и уже знакомый звук разрываемой древесины. Ну, хоть кому-то всё это доставляло радость. — В мой кабинет случайно залетела пара ворон. Я, конечно, запер кабинет, но туда пока никому нельзя.

— Птицы? Но откуда здесь птицы?! — Мирошкина оглядывалась, провожая заветную дверь обеспокоенным взглядом. Её вопрос был закономерен, но чтобы ответить на него, мне не пришлось даже врать. Несмотря на дикое напряжение, я натянул на лицо улыбку:

— Они залетели с улицы.

Я втолкнул Мирошкину на офисный этаж и плотно закрыл дверь на лестницу. Никто не должен попасть туда во время зачистки. Я отдышался, окинув притаившихся в коридоре людей подозрительным взглядом. Они ответили мне взаимностью, но поспешили заняться своими прямыми обязанностями. Впрочем, этим предстояло заняться и мне. Где-то здесь затаился Прокл, и я должен был найти его раньше, чем малыш наворотит дел.

— Но они же разнесут ваш кабинет! — Мирошкина потянулась к двери, но я одёрнул её, потащив за собой.

— Не переживайте, уже разнесли! И да, я уже вызвал службу по отлову непрошеных гостей, они будут тут совсем скоро... — Я почти не задумывался над тем, что говорю, внимательно оглядывал встречающихся на пути людей.

— Как разнесли?! А как же переговорная?! — у Виктории Павловны на лоб полезли глаза, но я не выпустил её, крепко приобняв за талию. И на что не пойдёшь ради её благополучия.

Удивление Мирошкиной росло пропорционально моему необычному поведению. Я знал, что Викторию Павловну нельзя выпускать из виду и тем более отпускать, но как только мы поравнялись с отделом планирования, неведомая сила потянула меня в приоткрытую дверь, в которую я вошёл один. Я пробирался через рабочие места персонала, шёл уверенно только к одной цели, там, в дальнем углу офиса. Что-то необъяснимо снова и снова тянуло меня к Фадеевой. Я не надеялся, что найду здесь Прокла.

Жанна увлеченно смотрела в монитор компьютера, кажется, только она одна не замечала странностей, творящихся вокруг. Я подкрался к ней сзади, почти бесшумно. Фотография Миши все ещё лежала на столе. Страница поисковой системы была загружена символикой замысловатых пентаграмм. Я не успел разглядеть их лучше, Жанна свернула все страницы, взглянула на меня через плечо. Её холодный взгляд был красноречивей любых слов. Я не знал, как начать волнующий меня разговор, не знал, почему эта история так увлекла и озаботила меня, к чему мне снился тот сон. Я выдавил улыбку, но, как и прежде, не смог сказать ничего вразумительного. Жанна молча собрала вещи и ушла, мы пересеклись прощальным взглядом. Ситуация вызывала у меня всё больше вопросов.

На столе Фадеевой краем глаза я заметил движение. Откинув папку, я с мистическим ужасом обнаружил там Прокла. Уголёк забился в темный угол, а увидев меня, радостно выбежал навстречу. Меня преследовали одно нехорошее знамение за другим.

— Рома, есть одна!

Крик Яра заставил меня вздрогнуть: в окне напротив пронеслась разрубленная на куски тень птицы. Она растворилась в лучах солнца, не долетев до земли. Отлично, Яру удалось устранить одну угрозу.

— Тут свидетель, спасай свою мучительницу!

Мирошкина! Я рефлекторно хлопнул себя по карманам. И действительно, что я там хотел найти, шаловливые ручки своей поклонницы?! Я кинулся к лестнице, на ходу пряча Прокла в плечо. Война с Инферналами затянулась, надо было решать проблему как можно быстрее.

Расталкивая любопытных сотрудников и закрывая дверь на второй этаж, я пошёл по следу Мирошкиной.

Яр отчаянно загонял последнюю птицу в угол, тварь рвалась в коридор. Изрешетив острыми перьями стены моего кабинета, она держалась до последнего. Предсмертный вопль чудовища больше не вызывал во мне страха, скорее, жалость. Я с трудом представлял, что тот Инфернал создал их из чувства мести, может, это было своеобразное принуждение? Странные мысли о сострадании и спасении заползли в голову. Виктория Павловна рыскала в коридоре, усердно пробираясь к моему кабинету. Я вовремя нагнал её, нежно прикоснулся к плечу.

— Виктория, вы непослушны.

— Там что-то происходит, какие странные звуки! И совсем не похоже на пару птиц. Роман Валерьевич, вы меня обманули?

Её голос дрожал; несмотря на мою улыбку, Мирошкина бледнела, видя разруху, что творилась вокруг.

— Рома, воздух!

Очередной крик Яра заставил меня действовать молниеносно. Валить Викторию Павловну на пол не было ни сил, ни желания, я выхватил из её рук толстенную папку с документами, закрыл нас обоих. Мне повезло, что угодившее в кожу перо не отрубило мне палец. Мирошкина вскрикнула от неожиданного действа; вложив папку обратно ей в руки, я побежал к кабинету. Яру нужна была помощь, и теперь, когда все хвосты подчищены, я мог полностью сосредоточиться на враге.

— Сгинь! Ты их цель! — Яр не перенял моего энтузиазма, он держал птицу прикованной к стене, фокусировал очередное заклятие, чтобы добить чудовище раз и навсегда, но как только я попал в поле зрения птицы, она ожила, судорожно размахивая крыльями. Они на глазах обрастали новыми перьями, что тут же шли в ход.

Мне пришлось укрыться за столом, чтобы не угодить под раздачу. Яр рычал от злости и усталости, ему оставалось совсем чуть-чуть, но близость цели давала твари необъяснимый прилив сил. Я ударил руками по полу, вложив в импульс всю свою решимость. Печать исцеления не действовала на Инферналов в каком-то положительном ключе, но если моя догадка относительно чудовищ верна хотя бы на треть, я мог остановить это безумие.

— Да ты с ума сошёл?! — Яр опустил руки, золотистое свечение под его ногами достигло цели, поглотив черный силуэт израненной птицы.

Призрак не смог прервать процесс исцеления, он кинул шипы не целясь, но промахнулся. Полупрозрачное тело чудовища завалилось на стекло и неожиданно прошло его насквозь. Тварь камнем падала вниз с огромной высоты, и я увидел эту картину лишь на долю секунды. Яр злобно сопел мне в спину, пожирая глазами.

— Ты что творишь? — наконец проговорил он.

Я робко улыбался, видя, как у самой земли птица взмахнула крыльями и, медленно набирая высоту, устремилась прочь. Её силуэт переливался золотом и больше не выглядел зловеще.

— Я лишь использую то оружие, которое ты мне дал.

— Ты дал ей спастись, ты это понимаешь?

— Я думаю, оно пересмотрит свои жизненные ценности, — я рассмеялся, но осёкся, когда в кабинет, спотыкаясь в куче мусора на высоких каблуках, зашла Мирошкина.

— Роман Валерьевич... — её вытянутое от ужаса лицо смотрело на меня со страхом, негодованием и даже сопереживанием.

— Так, всем стоять! — Яр вытянул в её сторону руку, и Виктория Павловна действительно остановилась. Её взгляд замер, устремившись в пустоту. — Здесь явно что-то нечисто, они не могли найти тебя так быстро, слишком много случайностей!

Призрак обошёл меня кругом, внимательно изучая с ног до головы.

— А хрен его знает... — я беспомощно оглядывал свои руки. — Может, на мне "жучок" какой?

— Ага, древесный. В голове! — Яр раздраженно взмахнул рукой, но неожиданно задержал раскрытую ладонь у левого кармана моих брюк. На это действо отреагировал даже Прокл, он выскочил на плечо, странно ощетинившись.

— Вот, даже проклятие чувствует эту хрень! — Яр рывком отвёл руку, и я отчетливо почувствовал, как из кармана, извиваясь червяком, выползает что-то тонкое.

Черное пёрышко размером с указательный палец упало на ковёр и змейкой поползло в сторону окна.

— Трындец... — я уставился на "засланного казачка", задыхаясь от негодования. Видимо, его подбросили в мой карман ещё там, в подворотне. Прокл хищно облизнулся при виде пера и приготовился к прыжку, но Яр оказался проворнее. Ему хватило одного удара, чтобы расправиться с моим "жучком", оставив на ковре лишь тёмную лужицу, что, впрочем, тут же высохла.

— Мавр сделал дело, мавр ушёл! — лаконично произнёс Яр и исчез.

Он снова оставил меня наедине с проблемами, но надо отметить, что на этот раз хоть вполне с человеческими. Я болезненно оглядывал то, во что превратился после бойни мой кабинет. А превратился он в самое настоящее решето. Хотя сквозные дыры в переговорную дадут возможность весело переглядываться и перемигиваться с Борисычем. Думаю, это инженерное решение придёт ему по вкусу.

— Роман Валерьевич, а где ваши вороны? — пришла в себя и Мирошкина.

Яр, мерзавец, вот умеет он зачаровывать людей, но куда всё это девается, когда у Виктории Павловны начинается чёс в мою сторону?! Я виновато улыбался и разводил руками: вороны побаловались и улетели домой.

* * *

— Ну и когда ты научишь меня атакующим заклятиям? — я начал этот разговор у самого подъезда, демонстративно сев на лавочку и раскинув уставшие ноги. День выдался не просто тяжелым, а убийственным. А ведь мне ещё придется топать на шестой этаж, и я уже искал предлоги, чтобы в этот раз воспользоваться лифтом.

— И кого ты задумал погубить ими? — Яр скрестил руки на груди.

— Я этим хочу спасти жизни, много жизней!

— Ты и так знаешь все целительские заклятия, и тебе этого вполне хватит, чтобы спасать жизни! Даже те, что совсем не обязательно спасать... — Яр был непреклонен. Уже год всеми правдами и неправдами я старался склонить его к сотрудничеству, но всё безуспешно.

— А если в следующий раз они нападут толпой? Не две птицы, а пять, десять? Ты сможешь разорваться, чтобы защитить меня?

— Если бы ты не спасал наших врагов, а давал мне разобраться с ними самостоятельно, ты бы значительно упростил мне работу, — предок переместился к дверям подъезда и настоятельно просил зайти меня внутрь. — Тебе надо отдохнуть, не теряй времени, а то не успеешь восстановиться к утру.

— Нет, я хочу постичь своё ремесло полностью! Научи меня!

— Нет! Это великая ответственность, и она уже ложилась на плечи нашего рода! — Яр топнул ногой.

Мне не оставалось ничего другого, как подойти к нему.

— И что случилось с нашим родом тогда?

Я устало поднимался по лестнице, рыская по карманам в поисках ключей; попутно увидел маленький разрез на рукаве пиджака, видимо, оставленный особо метким пером. Как же мне надоело следить за целостностью корпоративной одежды; с моим стилем и интенсивностью работы строгие костюмы как расходный материал, но это никак не объяснить Борисычу.

— Ничего хорошего не случилось! — Яр смотрел в спину, мне показалось, он будет конвоировать меня до самой квартиры. — Все из живых Ярцевых, что прикасались к этой разрушающей силе, разрушали в первую очередь себя!

— Ну да, а ты мёртвый Ярцев, ты себя не разрушишь! — логика Яра безупречна, комар не то что носа, никакого другого органа подточить не сможет. — Ну, хоть этим шипам своим научи, разве будет от них много вреда?

Я не дождался ответа, предок исчез.

— Конечно, зачем отвечать на вопросы, когда есть возможность вот так просто взять и исчезнуть! И почему такой возможности нет у меня? И почему я должен объяснять Мирошкиной на пальцах, что не дурак, и что эти птицы действительно были, ну и пусть не такие, как обычно, но были же!

Я с досады прикусил губу, когда оказавшись на своём этаже, очутился в полной темноте. Хулиганы опять выкрутили все лампочки. Я невольно замедлил шаг, пугаться темноты мне не позволял возраст и сверхспособности, но после череды зверских нападений от мрака становилось уже как-то не по себе.

— Дядя Рома? — голос Матвея за спиной заставил меня вздрогнуть. И кто научил его стоять в темноте и пугать других?! Я скосил на угол, в котором он притаился, глаза; пришлось воспользоваться телефоном, чтобы осветить площадку.

Матвей что-то прятал за спиной и выглядел не очень радостным. Я вспомнил наш недавний разговор о том, что буду рассказывать мальчугану о свих приключениях, и в этот раз мне действительно было что рассказать ему, но я валился с ног от усталости и никак не мог исполнить своё обещание. Я открыл было рот, чтобы извиниться перед ним, но Матвей опередил меня. Как, оказалось, поджидал он меня здесь по совсем другой причине.

— Это Хома, с ним случилась беда... — мальчик протянул мне маленький сверток из мягкой ткани, внутри которого лежал скрюченный трупик обычного хомяка.

И Хома был в таком состоянии уже как минимум сутки: холодное, маленькое тельце в откровенном трупном окоченении. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и я уже знал, о чём попросит соседский мальчик.

— Пожалуйста, дядя Рома, вы же целитель, исцелите Хому...

Стон досады, усталости и боли еле слышно вырвался из моей груди, но я покорно принял свёрток:

— Хорошо, но только одна просьба — дай мне пару дней, договорились?

— Как скажете, — по лицу Матвея потекли слёзы, и, шмыгая носом, он пошёл прочь.

Я освещал ему дорогу, сколько мог, заметил, как сильно Матвей хромал на недавно ушибленную ногу, но не окликнул его и не расспросил о самочувствии. Я был слишком уставшим для этого. Двери родной квартиры манили меня домашним уютом и долгожданным сном, и я совсем забыл о том, что поджидало меня ночью.