Тёмная легенда (джен)

Аннабель перевернулась на спину и уставилась невидящим взглядом в потолок. Магический светильник бросал тусклое пятно света на каменный свод, лишь слегка рассеивая темноту лишенной окон комнаты.

Большие напольные часы — не вписывающиеся в лаконичную обстановку — мерно отбивали время. Неподвижный воздух, казалось, нагревавшийся с каждой минутой всё больше и больше, тяжелой невидимой рукой давил на грудь.

Аннабель откинула тонкое одеяло и убрала со лба прилипшие пряди волос. Ей не спалось. Вспомнив разговор с Томом, она снова тяжело вздохнула.

Узнав о помолвке Аннабель и Салазара, Риддл очень удивился. Согласно историческим записям, женой Слизерина была некая ведьма по имени Розалинда Пруэтт. Но несмотря ни на что, Том ей поверил. Он долго мерил шагами тесный пыльный кабинет, раздумывая о чем-то, пока наконец не подошел к ней. Он взял Аннабель за плечи и легонько сжал их, говоря:

— Пообещай, что ничего не расскажешь профессору Дамблдору, — голос его звучал очень серьезно, в нем проскользнули даже властные нотки. — У меня есть одна идея, но мне понадобится время, чтобы все разузнать и подготовить. Возможно, я смогу тебе помочь, но ты должна пообещать, что будешь хранить всё в секрете.

И Аннабель пообещала, смущенная его напором. В конце концов, что она теряет?

Но сейчас, лежа на горячих и от пота влажных простынях, терзаемая жарой, Аннабель чувствовала смутное беспокойство. Она почти не знала Тома Риддла, но почему-то решила довериться ему. Обходительный, вежливый и спокойный, Том создавал приятное впечатление хорошо воспитанного молодого человека. Он благородно предложил ей помощь, он поверил ей, когда другие посчитали её сумасшедшей. И к тому же он был потомком Салазара Слизерина — возлюбленного Аннабель. Разве были причины не доверять ему?

И все же беспокойство сжимало сердце грубой рукой. Она так ждала свадьбы, Салазар обещал помочь, но, как оказалось, не смог. Весь род Аннабель сгинул во мраке забвения, а замок превратили в школу для колдунов…

Аннабель резко села на кровати, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Колдунов! Ну конечно же! И почему она сразу не подумала об этом? Салазар Слизерин был колдуном, но он хранил это в секрете от нее. Более того, он посмеялся над словами и проклятием, назвав суевериями. Почему? Может, проклятие на самом деле существовало и Салазар об этом знал? И не хотел пугать её раньше времени, думал, что снимет его.

Если так, то, возможно, Аннабель до сих пор проклята. Она поежилась, вспоминая слова профессора Бинса об ужасном чудовище, уничтожившем всех обитателей замка.

«А что, если это чудовище пыталось убить и меня? — подумала Аннабель. — Но каким-то образом я смогла выжить и попасть в будущее… а Салли отомстил за меня, убив монстра. Может быть… Кто же тогда этот загадочный рыцарь, что преследует меня? И почему вместе с ним приходят эти странные воспоминания о костре?»

Рой беспокойных вопросов кружил в голове, запутывал мысли. Аннабель уже успела многое вспомнить, казалось, еще немного, и все встанет на свои места, нужно только хорошенько подумать…

Заметив движение, Аннабель повернула голову и в ужасе замерла, обездвиженная страхом. Прямо перед её кроватью стоял тот самый черный рыцарь. Забрало шлема было поднято, но лица всё равно нельзя было рассмотреть, только красные, как раскалённые угли, глаза. Они прожигали душу насквозь, словно сама преисподняя глядела через них. Рыцарь шевельнулся, и на голову Аннабель легла тяжелая рука в металлической перчатке.

В глазах потемнело, звуки резко пропали, словно её бросили в озеро. Стало нечем дышать. Аннабель открыла рот, чтобы позвать на помощь, но вместо крика горло наполнила вода. Когда она уже подумала, что сейчас захлебнется, грубая рука схватила её за волосы и с силой потянула.

— Признайся, дитя, — прозвучал рядом с ней почти ласковый голос. — Признайся, покайся в грехах, и тогда господь наш Иисус простит тебя.

Кто-то толкнул её, и Аннабель упала на каменный пол, больно ударившись коленями. Судорожно хватая ртом воздух, она наконец смогла осмотреться.

Просторная комната, похожая на подвал, тускло освещалась коптящими факелами. Кроме грубо сколоченного деревянного кресла с широкими подлокотниками и стола, другой мебели не было.

Помимо Аннабель, в подземелье находились еще трое мужчин. Один, совсем молоденький, стоял возле стола и что-то записывал пером, поминутно макая его в чернильницу. Второй стоял позади кресла и не спускал с Аннабель тяжелого взгляда. По его лицу трудно было определить возраст, но в аккуратную черную бороду уже пробрались серебристые пряди. Третий мужчина был очень старым; его блеклые глаза под кустистыми седыми бровями горели такой ненавистью, что ей стало не по себе. Все трое были облачены в грубые серые рясы, подпоясанные простыми веревками.

— Покайся, дитя, — ласково повторил старик, продолжая обжигать её ненавидящим взглядом.

Аннабель помотала головой.

— Она упрямится, брат Люций, — с торжеством сказал старик, обращаясь к мужчине, стоящему около кресла.

— Тогда нужно повторить, брат Волдо, — ответил тот спокойным голосом.

Брат Волдо с силой, которой не ожидаешь от такого старика, схватил Аннабель за волосы, потянул на себя. Слабый крик помимо воли вырвался из горла, она поспешно встала, понукаемая болью. Тут же рядом стояла наполненная до краев бочка. Аннабель едва успела задержать дыхание, как её уже снова окунули в воду. Дернувшись раз-другой и едва не взвыв от болезненного удара в спину, она обмякла. Сил бороться больше не осталось, а в голове вертелась только одна мысль: «Пусть все закончится!»

Наверное, господь услышал её мольбу, потому что в следующее мгновение её снова выдернули из воды. Брат Волдо, не церемонясь, грубо подвел Аннабель к деревянному креслу и усадил в него.

— Не нужно упрямиться, дитя, — бормотал он, приковывая её к широким подлокотникам. — Вся твоя семья отмечена клеймом предательства. Наш король, да хранит господь его многие лета, вздернул графа де Перси на площади перед дворцом, в назидание остальным. А ты должна покаяться в колдовстве. Спаси, пока не поздно, свою душу в очистительном огне.

Веревки вгрызлись в запястья, как сторожевые псы. Аннабель подняла замутненные болью глаза на ненавистного старца и выплюнула ему в лицо:

— Я не ведьма!

Брата Волдо, похоже, нисколько не смутил такой ответ.

— Ну, что же, — сказал он с деланным сожалением, — похоже, брат Люций, дьявол глубоко проник в это дитя, помазал ложью её уста. Нам придется провести проверку.

Молодой монах поднял глаза от пергамента и с благоговением уставился на старших братьев. То, что должно было произойти, вызывало в нем трепет.

Брат Люций кивнул и, подойдя к стене, снял горящий факел. Затем он вернулся и встал напротив Аннабель. Молоденький монах подал ему крест.

— Если ты ведьма, — заговорил брат Люци, подставив крест огню, — то твоя душа и тело проданы дьяволу. И единственное, чего не выносит дьявол, — тут брат Люций странно усмехнулся и в глазах его полыхнули красные искры, — это Его знамени.

Брат Волдо схватил Аннабель за запястье и бесцеремонно выкрутил левую ладонь, зажал пальцы специальными тисками, приделанными к широким подлокотникам. Брат Люций вытащил из огня раскалившийся крестик и приложил к ладони Аннабель.

Ей показалось, словно руку терзают дьявольские псы. В глазах полыхнула ослепляющая белая вспышка, по спине заструился пот, а горло уже саднило от криков. Аннабель яростно дернулась, стараясь освободиться, но веревки лишь сильнее вцепились в запястья. А потом наступила темнота…

Придя в себя, Аннабель обнаружила, что лежит на холодном полу. Она открыла глаза, привыкая к темноте, прежде чем смогла разглядеть крохотную темницу. Через забранное решеткой узкое оконце под самым потолком, едва проникал лунный свет. Он бросал узкую светлую полоску на дверь. Кроме голых каменных стен и пола, в камере ничего не было.

Аннабель встала и, пошатываясь, направилась к двери. Заперто. В бессильной ярости ударив в нее кулаком, Аннабель заплакала. Все ее близкие мертвы, и вскоре она отправится к ним. Левую руку все еще жгло огнем и, сквозь слезы глядя на явственно проступившие очертания креста на выжженной коже, Аннабель поняла — её признали ведьмой. Значит, скоро её ждет костер.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты допустил это, Господи? За что?

— Говорят, Его нет, — раздался за её спиной спокойный голос. — Но это неправда. Ему просто наплевать на вас, люди.

Вздрогнув, Аннабель резко повернулась. Перед ней стоял, облаченный в черные латы, брат Люций. Даже в темноте она чувствовала на себе его тяжелый, прожигающий взгляд.

— Что это значит? Как вы здесь оказались, вас же не было?

— Я пришел, чтобы помочь тебе.

Аннабель недоверчиво уставилась на него.

— Помочь? После того, как вы пытали меня и признали ведьмой?

Брат Люций тихонько рассмеялся.

— Ты не ведьма, Аннабель, уж поверь мне, — сказал он, наконец. — Просто кое-кому нужно было избавиться от тебя.

— Кому?

Она почувствовала, словно в сердце вонзили кинжал. Задавая вопрос, она не могла избавиться от ощущения, что знает ответ. Знает, но не помнит. Словно прочитав её мысли, брат Люций шагнул к ней очень близко. От него пахло серой и чем-то сладковато-тошнотворным.

— Ты знаешь, Аннабель, — прошептал он, обдавая жарким дыханием. — И я помогу тебе отомстить. Только прими мой дар.

Аннабель отшатнулась, налетела на дверь, чувствуя, как больно упирается в спину ручка, но не обращая на это внимание. Страх липкой холодной рукой схватился за сердце.

— Кто вы? — в ужасе спросила она.

Глаза брата Люция вспыхнули раскаленными углями, они прожигали душу насквозь, словно сама преисподняя смотрела через них.

— Я был Его любимым сыном, пока Он не выгнал меня. Не опустил на самое дно.

Аннабель смотрела в эти раскаленные угли глаз, не в силах отвести взгляд. Она стояла на краю бездны и не могла сдвинуться с места, еще шаг и она пропала. Пропала навсегда.

— Прими мой дар, — повторил Люций, протягивая руку.

— Ни за что!

— Ну, что же, — улыбнулся он. — Я приду, когда ты будешь готова, и повторю в третий раз. И ты примешь. Да, ты примешь. До встречи на костре.

И он просто растаял в воздухе, оставив после себя удушающий запах серы. Аннабель закашлялась и не сразу поняла, что снова сидит на жарких простынях в своей спальне в подземельях факультета Слизерин. Взглянув на левую ладонь и увидев на ней отчетливые очертания креста, она откинулась на подушку. В голове царила спасительная пустота, и, сама того не заметив, она провалилась в глубокий, без сновидений сон.