Тёмная легенда (джен)

Молния ударила в каменные ступени парадной лестницы замка пять раз. Усилившийся ветер моментально подхватил каменную крошку, потащил, поволок далеко в царившую тьму. Небо разверзлось, и плотная стена дождя накрыла каменные башни, многочисленные анфилады, подъемный мост и окрестности, словно стараясь закрыть собой, запрятать все живое от надвигающейся беды.

И тогда грянул гром.

Мощный раскатистый звук, похожий на злобный рык гигантского зверя, от которого в страхе содрогнулся старинный замок, жалобно всхлипнули стекла. Дождь не прекращался, зловеще шипя в пузырящихся лужах.

В плотной стене дождя обозначился силуэт. Он все приближался, медленно, робко. Остановился перед каменными ступенями, упирающимися в закрытую дверь.

И тогда молния ударила в шестой раз.

Ослепительная вспышка белого света резко и властно прогнала тьму, пусть на мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы разглядеть замершую под проливным дождем девушку.

Длинные распущенные волосы напитались водой, липли к телу, как и белая длинная рубаха, подол которой чернел обугленным неровным краем. Девушка дрожала, прижимая к груди сложенные как для молитвы руки. Щурясь от дождевых капель, она взглянула на двери и — словно услышав её мольбы — большие дубовые створки раскрылись, как объятья старого друга.

Все так же медленно, покачиваясь, ступая босыми испачканными в земле ногами, девушка поднялась по ступеням.

Шум дождя притих, заглушаемый каменными стенами. Даже раскатистый гром зазвучал не так грозно.

Внутри было светло от многочисленных факелов, которые даже в этот поздний час оставались зажжёнными и пускали струйки черного дыма в затерявшийся в темноте каменный свод.

Девушка помедлила, привыкая к свету, а потом уверенно и быстро заспешила по коридору, направляясь к главной лестнице. На пыльных плитах оставались четкие отпечатки её узких ступней и тонкая линия стекавшей с волос и рубахи воды.

Вот за поворотом коридора уже появились выбеленные ступени. Девушка судорожно вздохнула и ускорила шаг.

— Мерлин, как неприлично разгуливать юной леди в столь поздний час в таком виде, — раздался сбоку от нее приятный задорный голос.

Девушка повернула голову и увидела, как из стены выплывает жемчужно-белый мужчина, с длинными вьющимися волосами, аккуратной бородкой и подпирающим шею внушительным гофрированным воротником. Не двигая ногами, мужчина подплыл поближе к девушке, с любопытством её разглядывая.

— Что-то я вас не припомню, юная леди, — продолжал он бойко. — Позвольте узнать, вы с какого факультета? И разве учебный год уже начался? Неужели я все пропустил из-за этого дьявольского суда, на котором в очередной раз отклонили мою просьбу об участии в охоте безголовых!

Девушка молчала, только серые глаза её расширились от страха — она только что поняла, что мужчина просвечивает.

— Молчите? — продолжал мужчина, облетая вокруг девушки. — Довольно невежливо с вашей стороны, мисс. Впрочем, позвольте, где мои манеры? Ха-ха, я должен был представиться первым! Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон. Привидение, проживающее в башне Гриффиндора, к вашим услугам.

И он картинным жестом потянул себя за ухо, от чего призрачная голова его отделилась от тела, повиснув на тонкой полоске призрачной кожи и жил.

Это было последней каплей. В ужасе отшатнувшись, девушка воскликнула:

— Иисус всемилостивый! — и плавно осела на пол в глубоком обмороке.

Легкие шаги, шуршание ткани. Горячая полоса света падала на выпростанную из-под одеяла ногу. Аннабель пришла в себя, но все еще лежала с закрытыми глазами, балансируя на зыбкой границе между сном и явью. Тело налилось тяжестью, казалось невозможным даже пошевелить пальцем, голову же словно наполнил туман.

Нестерпимо зачесался правый глаз. Виной всему была выбившаяся прядь волос, которая, подрагивая от сквозняка, задевала ресницы. Аннабель окончательно проснулась и, с наслаждением потерев глаза, открыла их.

Просторная комната была наполнена летним солнцем, в одно из открытых высоких окон проникал свежий, приятный воздух. Ряды простых кроватей, застеленных белыми простынями, занимали большую часть помещения. На одной из таких кроватей она и лежала, а всего в паре шагов от нее, склонившись над чем-то, стояла пожилая, очень полная женщина. Одета та была в белое, голову ее венчал большой колпак с коротким шлейфом.

Аннабель попыталась сесть, но смогла лишь слегка приподняться и снова обессиленно опустилась на подушку. Услышав возню за спиной, женщина обернулась и, увидев, что Аннабель проснулась, всплеснула руками.

— Милая, погодите, не пытайтесь вставать, — голос женщины был на удивление высоким, в нем слышно было беспокойство. — Вы так долго были без сознания и совсем обессилели. Вот, выпейте это, милая.

Женщина взяла со стола бутыль с какой-то золотистой жидкостью и налила немного в кубок. Затем протянула кубок Аннабель, но та только недоверчиво посмотрела на женщину.

— Кто вы? И где я нахожусь?

Женщина покачала головой, продолжая протягивать кубок.

— Сначала выпейте укрепляющий бальзам, иначе совсем скоро вас снова покинут силы. Можете довериться мне, милая. Моё имя Мэгги Морисон. Я целитель из больницы Святого Мунго. Директор Диппет вызвал меня, поскольку школьная целительница еще в отпуске, а вас невозможно было доставить к нам.

От обилия незнакомых имен и новой информации у Аннабель закружилась голова. Похоже, Мэгги говорила правду — слабость снова начала завладевать ею. Доверившись женщине, назвавшей себя целительницей, Аннабель взяла кубок. Принюхалась. Пахло чем-то сладким и травами. Похоже, яда нет, подумала она, делая осторожный глоток. На вкус бальзам оказался приятным, с легкой кислинкой. По телу сразу разлилось легкое возбуждение. Аннабель осушила кубок и протянула его женщине.

— Мне стало намного лучше, — сказала она, устремляя на Мэгги благодарный взгляд. — Похоже, миссис Морисон, вы не католичка? Никогда раньше не слышала о таком святом, но, видимо, ваш покровитель благоволит врачевальным искусствам.

Мэгги уставилась на неё с нескрываемым изумлением и даже зачем-то приложила пухлую ладошку ко лбу Аннабель.

— Католичка? — переспросила целительница. — Ну, что вы, милая… Вы, наверное, еще не до конца пришли в себя. Подождите, я позову директора. Он хотел с вами поговорить, как только вы очнетесь.

Мэгги покачала головой и развернулась, чтобы уйти.

— Подождите, миссис Морисон, — окликнула её Аннабель, садясь. — Скажите же, что это за место?

— Хогвартс, разумеется, — обернувшись, ответила Мэгги и скрылась за едва приметной дверью.

Хогвартс. Туман в голове еще не рассеялся, но Аннабель уловила движение какой-то мысли, вызванной этим названием. Если сначала ей показалось, что никогда раньше она не слышала это слово, то теперь такой уверенности уже не было.

«В чем же я могу быть уверена? — подумала она, и эта мысль заставила нахмуриться. — Я помню своё имя… И это все? Как такое может быть?»

Аннабель силилась вспомнить что-то еще, но туман в голове упорно не хотел рассеиваться. Ощущение собственного бессилия и беспомощности разозлило. Аннабель решительно схватила край одеяла, намереваясь откинуть его и встать, и заметила сверкнувшее на пальце кольцо. Большое и, несомненно, старинное, оно напоминало двух переплетенных змеек. Глаза одной змеи сияли маленькими изумрудами, а второй — рубинами. Покрутив его на пальце, Аннабель с нежностью не задумываясь шепнула:

— Ах, Салли, уж близится день...

Кто такой был этот Салли и о каком дне шла речь, Аннабель не знала, но стоило произнести это имя, как сердце сладостно сжалось, а левую руку словно обожгло огнем. Вскрикнув от неожиданности, она посмотрела на ладонь и увидела, как появляется красное пятно.

— Господь наш Иисус! — воскликнула она. — Какое испытание ты мне послал?

Не успела Аннабель опомниться, как отворилась дверь — не та, за которой скрылась миссис Морисон, — и в комнату вошли двое мужчин.

Один, который шел первым, был среднего роста, похожий на высохшее дерево, лысый, с редкими клочками седых волос. Мужчина, следовавший за первым, был его полной противоположностью — рослый, с огромной копной рыжеватых волос и такой же бородой. Оба они выглядели встревоженными и зачем-то держали в руках небольшие гладкие палочки.

Поняв, что оказалась перед мужчинами, Аннабель подтянула одеяло к груди, стараясь закрыть свой странный наряд из полосатых мальчишечьих штанов и такой же рубахи.

— Миссис Морисон сказала, что вы пришли в себя, — заговорил лысый мужчина, усаживаясь на кровати напротив. — Меня зовут Армандо Диппет. Я директор школы Хогвартс, в которой мы сейчас находимся. Мой коллега, — он кивнул на рыжеволосого волшебника, — профессор Дамблдор. Позвольте узнать ваше имя?

— Меня зовут Аннабель.

— А ваша фамилия?

— Я не помню.

— Как вы оказались в замке?

— Я не помню.

Директор Диппет и профессор Дамблдор тревожно переглянулись.

— Что ж, Альбус, видимо, другого выхода нет.

Дамблдор кивнул и достал из кармана фиолетовой мантии маленький флакон с прозрачной жидкостью. Он откупорил крышку и подошел ближе к напрягшейся Аннабель. В это время Диппет покосился на дверь, за которой скрылась миссис Морисон, и, взмахнув палочкой, что-то негромко шепнул.

— Вам известно, что это такое, мисс Аннабель? — спросил Дамблдор, показывая ей флакон.

— Это яд? — гордо вскинув голову, спросила она. Поведение мужчин казалось странным, раздражало. — Вы собираетесь отравить меня?

— Ни в коем случае. Это сыворотка правды. Мы вынуждены просить вас принять её, чтобы удостовериться в ваших словах.

— Сыворотка правды? Такой не существует, сэр, — убежденно сказала Аннабель, и вдруг глаза её расширились, метнулись от флакона к лицу Дамблдора. — Вы еретики!

— Кто? — удивился директор Диппет.

— Еретики, не признающие власти господа нашего Иисуса Христа. Зачем вы похитили меня?

Мужчины снова переглянулись, лица их выражали крайнее удивление и замешательство. Без дальнейшего промедления, Диппет помахал палочкой над головой Аннабель, и та с ужасом поняла, что не может пошевелиться. Воспользовавшись этим, Дамблдор, приподняв её лицо, надавил большим пальцем на подбородок и вылил немного жидкости из флакона ей в рот.

Аннабель снова могла двигаться, но на неё накатила волна безразличной апатии, туман в голове сгустился.

— Как вы оказались в замке? — повторил вопрос Дамблдор.

Аннабель хотела ответить «не знаю», но на какое-то мгновение из тумана проступило что-то… мимолетное воспоминание, и вот уже с губ её сорвались совсем другие слова:

— Я тут живу.

— Живете? — поднял брови Диппет.

— Да.

— Но это невозможно! Альбус, я не понимаю…

— Подожди, Армандо. — Дамблдор выглядел не менее потрясенным. — Почему Хогвартс вас не отпускает?

— Я не знаю.

— Где ваши родители?

— Я не знаю.

Туман в голове никак не хотел рассеиваться, и все дальнейшие вопросы профессоров натыкались на один и тот же ответ. Действие сыворотки заканчивалось и Аннабель постепенно возвращала контроль над своей волей. Вместе со страхом в ней начинал поднимать голову гнев. Как они смели так с ней обращаться?

— Похоже, девушка действительно потеряла память или её стёрли, — негромко заговорил Дамблдор, обращаясь к Диппету. — В любом случае, узнать сейчас, как она оказалась в школе, не представляется возможным. Учитывая, в каком состоянии её нашли, я не исключаю нападения.

— Мерлин, Альбус! Если бы Почти Безголовый Ник не связался с моим портретом, мы бы нашли бедняжку только через месяц. Но что нам делать теперь?

— Мисс Аннабель останется в Хогвартсе, другого выхода нет, — ответил Дамблдор. — За год, я думаю, мы поможем вернуть ей память, а пока пусть учится. Может быть, объявятся родственники или кто-нибудь узнает её.

— Да, думаю, ты прав. Ах, как это все не вовремя. Сейчас, когда война в самом разгаре… Ну, да делать нечего, — профессор Диппет потер тощую шею. — Мисс Аннабель, так как мы не нашли вашу волшебную палочку, мы закажем вам новую. Не волнуйтесь о деньгах, школа располагает фондом для таких случаев. Через месяц начнется новый учебный год, вы сможете приступить к занятиям вместе с другими юными волшебниками.

Аннабель рывком откинула одеяло и, не стесняясь своего странного одеяния, вскочила с кровати. Она гордо вскинула голову, глаза её сверкали, а когда она заговорила, её голос звенел от праведного гнева.

— Правильно ли я вас понимаю, сэр, вы обвиняете меня в причастности к колдовству?

Армандо Диппет удивленно заморгал и снова потер шею.

— Почему же обвиняю, дорогая? Вы самая настоящая волшебница, без сомнения. Иначе вы бы не смогли попасть в Хогвартс. Для маглов это невозможно.

— Я не ведьма! — вскричала Аннабель. — Как смеете вы говорить подобные вещи мне? Я Аннабель де Перси графиня Нортумберленда, единственная дочь графа Генри де Перси и Мэри де Перси, урожденной Ланкастер. И я приказываю вам… вам…

Аннабель запнулась, увидев зависшего над лысой головой Диппета маленького человечка в странном колпаке с бубенчиками. Человечек перекувыркнулся в воздухе и издал губами неприличный звук.

— Ведьма! Ведьма! — запричитал он противным тоненьким голоском. — Сжечь ведьму. Сжечь! Хи-хи-хи.

— Пивз! — сурово одернул человечка Дамблдор и пригрозил ему палочкой. — Немедленно убирайся отсюда.

Хохоча, человечек вылетел из комнаты, громко оповещая пустые коридоры о том, что в замке появилась ведьма.

— С вами все в порядке? — встревоженно спросил Диппет, глядя на побледневшее лицо мисс де Перси.

— Я не ведьма, — повторила она еле слышно.

В ушах Аннабель все еще звенел противный голосок, кричавший: «Сжечь! сжечь!», но к нему присоединились и другие, выкрикивая призыв нестройным хором. Левую ладонь снова обожгло, а перед глазами появилось видение: выбитые двумя серыми камнями искры летят к разложенной у ног соломе.

В голове зашумело, и наступила тьма.

Сделав круг по внутреннему двору, Аннабель присела на одну из мраморных лавочек под раскидистым деревом. В густой листве уже появились красно-золотые оттенки, первые признаки наступившей осени. И, хоть крона дерева еще оставалась густой и услужливо скрывала Аннабель, все же ощущение чужого взгляда не покидало её.

Прошел целый месяц с того момента, как она очнулась в Больничном крыле. Память полностью не вернулась, но все чаще вспыхивали в непроглядном тумане разные картины из прошлого: первые уроки верховой езды, когда с трепетом и радостным возбуждением Аннабель впервые забиралась на подаренного отцом серого в яблоках иноходца; болезнь матери и ежедневные молитвы о её выздоровлении; армия, во главе с графом де Перси, выступающая из замка по подъемному мосту… И множество других картин из повседневной жизни. Аннабель окончательно уверилась, что замок, который сейчас все называли Хогвартсом, принадлежал её семье, вот только со слов Дамблдора и директора Диппета уже больше пятисот лет как тут существовала школа.

Как такое возможно, Аннабель не знала, но надеялась, что со временем память вернется полностью и эта загадка разрешится. Тем более, что сейчас её волновали более насущные вопросы.

Первое и, наверное, самое главное — Дамблдор и Диппет явно не верили ей. Они просмотрели множество книг, пытаясь выяснить что-то о семье Аннабель, но ни среди колдунов, ни среди людей — ей не нравилось слово маглы — не было никаких упоминаний о роде де Перси. Дамблдор мягко пытался убедить, что эти воспоминания обманчивы и, скорее всего, были внушены кем-то, кто хотел ей навредить, но его старания не увенчались успехом.

Второй проблемой стало упорное нежелание Аннабель признавать себя ведьмой. Директор Диппет, как и обещал, достал для нее волшебную палочку, кое-какую одежду и учебники, но Аннабель наотрез отказалась даже прикасаться к богопротивному орудию дьявола, как она выразилась. Никакие уговоры и приказы не помогли, и пришлось менять все планы. Без волшебной палочки и магии Аннабель становилась беззащитной и не могла посещать уроки. Однако профессор Дамблдор нашел выход и из этой ситуации. Он предложил представить её как выпускницу Шармбатона, которая будет посещать только курс Истории Магии и практиковать английский язык. Покидать замок и гостиную факультета, на который её распределят, без сопровождения запрещалось, для её же безопасности.

Для Аннабель всё происходящее было одним сплошным кошмаром — оказаться в собственном доме в положении бесправной пленницы, во власти людей, имеющих прямое отношение к колдовству, да еще и с обрывками воспоминаний о событиях, произошедших сотни лет назад. Но она согласилась, не видя другого выхода.

Весь месяц Аннабель смирялась со своим новым положением и привыкала к тому сумасшествию, что творилось вокруг. Особенно тяжело поначалу было с привидениями. Падать в обморок каждый раз, когда в поле зрения появлялось очередное жемчужно-белое давно умершее существо, Аннабель перестала, но все равно испытывала страх и старалась держаться от них подальше.

Налетел ветер. Аннабель подняла голову, вглядываясь в волнующуюся, шелестящую крону. Один кроваво-красный лист, не удержавшись, оторвался от ветки, кружась и пританцовывая, поплыл по двору в сторону открытой анфилады. Аннабель проследила за ним взглядом и взволнованно поднялась.

Гонимый ветром, лист сделал последний вираж и прилип к груди рыцаря, прилип и, сразу вспыхнув, превратился в пепел. Рыцарь стоял, не шелохнувшись, в обрамлении каменной арки. На нём был черный матовый доспех, он стоял, опираясь руками на рукоять обнаженного меча, такого же черного. Лицо скрывало забрало, но Аннабель буквально чувствовала на себе тяжелый взгляд. Левая ладонь сильно нагрелась, словно руку опустили в горячую воду.

— Мисс де Перси, — раздался справа от нее знакомый голос.

Аннабель обернулась и слегка кивнула подошедшему к ней Дамблдору, а, когда снова взглянула в арочный проем, никого уже не было.

— Кто этот рыцарь? — спросила она. — Вы приставили его следить за мной?

Дамблдор удивленно огляделся и пожал плечами.

— Я не вижу здесь никаких рыцарей, и уж тем более ни я, ни директор Диппет не отправляли никого следить за вами.

— Почему-то я вам не верю, сэр Дамблдор, — холодно отозвалась Аннабель. — Вы запретили мне покидать замок без сопровождения и даже грозились запереть в башне.

— Не стоит принимать это близко к сердцу. Директор несколько погорячился, говоря о заточении, в его возрасте сложно принимать упрямство столь юных особ, как вы, со спокойным снисхождением, — мягко улыбнулся Дамблдор. — А что до рекомендации не гулять одной, так это для вашего же блага.

— Большинство ужасных вещей совершаются ради общего блага, — гордо ответила Аннабель. — Зачем вы меня искали?

Дамблдор укоризненно покачал головой и жестом пригласил проследовать за ним в замок.

— Сегодня начинается учебный год в нашей школе, — пояснил он на ходу. — Через несколько часов прибудут ученики. Вам нужно подготовиться.

— К чему?

— Видите ли, у нас принято распределять учащихся по факультетам. Обычно это происходит на первом курсе, но для вас придется сделать исключение, — тут Дамблдор слегка улыбнулся. — Будьте готовы к повышенному интересу к вашей персоне.

— Это все?

— Нет, не все. Для студентов факультет — это семья. Постарайтесь отнестись к этому с пониманием и подружиться с кем-нибудь.

Аннабель резко остановилась и заглянула в глаза Дамблдора.

— Полагаю, это тоже для моего же блага?

— Не будьте так категоричны, мисс де Перси. Мы стараемся вам помочь.

— Вы не доверяете мне, сэр, — сверкнула глазами Аннабель. — Зачем же вам помогать мне?

Дамблдор нахмурился и чуть наклонился, серьезно заглядывая ей в лицо.

— Потому что в Хогвартсе всегда придут на помощь тому, кто в ней нуждается. Даже если он и не попросит.

Выражение его лица и то, что читалось в глазах, заставило Аннабель поверить. Она коротко кивнула.

— Я постараюсь подружиться, — и, желая сменить тему разговора, спросила: — Вам удалось что-нибудь выяснить о моём кольце.

— Возможно, — этот вопрос заставил Дамблдора нахмуриться и погладить рыжеватую бороду. — Думаю, точно ответить я смогу после распределения.

Аннабель снова кивнула, отметив, что профессор всегда прячет истину за многословием.

Время пролетело незаметно. За окнами лазарета, в котором временно жила Аннабель, начали сгущаться сумерки, когда за ней пришли. Мисс Поппи Помфри, школьная целительница, на вид была ненамного старше самой Аннабель, сопроводила её в небольшую комнату, примыкавшую к Большому залу.

Когда Аннабель вошла, на неё моментально уставились несколько десятков пар испуганных глаз. Мальчики и девочки лет десяти взволнованно переговаривались и жались друг к дружке, ожидая распределения.

— Вы пришли за нами? — выступила вперед рыжеволосая девчушка с двумя тонкими косичками.

— Нет, — ответила Аннабель. — Я тоже жду распределения.

— Но, как же, — удивилась девчушка. — Вы намного старше, разве вы будете учиться с нами?

Но ответить ей Аннабель не успела. Вернулся Дамблдор и попросил всех построиться в шеренгу по двое и следовать за ним. Аннабель, на голову возвышавшаяся над детьми, пошла последней.

За месяц, проведенный среди волшебства, Аннабель ко многому привыкла, но все равно вид сотен парящих свеч под бархатным потолком, усыпанном яркими звездами, поразил её.

Они шли между длинными столами, за которыми сидели ученики разных возрастов. Как и предсказывал Дамблдор, стоило Аннабель появиться в Большом зале, как множество любопытствующих и оценивающих взглядов устремились на неё.

Первогодки робко оглядывались по сторонам, явно чувствуя себя не в своей тарелке, зато Аннабель, напротив, шла гордо подняв голову и расправив плечи. Многочисленные взгляды её не смущали.

Наконец процессия остановилась. На небольшое возвышение перед столом преподавателей профессор Дамблдор поставил самый обычный трехногий табурет и положил на него остроконечную шляпу. Шляпа была вся в заплатах, старая и грязная.

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. А затем Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела:

Не первый год я открываю,

Встречая юные умы.

Поверьте мне, уж я-то знаю

На что способны вы.

Насквозь я вижу ваши души,

Поступки и сердца.

Но в этот год остерегитесь,

Была ужасная гроза.

Над школой веют перемены.

Сокрытые в веках,

Большие тайны и потери

Откроются в стенах.

Коль скоро сердца ты забыл

Взволнованную дробь.

Уже не сможешь возвратить

Надежду и любовь.

Пусть я стара и вся в заплатах,

Послушай же меня.

Распределю тебя как надо,

Иди скорей сюда.

Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла.

Затем профессор Дамблдор достал список и, по очереди вызывая каждого первогодку, надевал ему на голову шляпу. После секундного тишины в шляпе появлялась дыра, и она громко выкрикивала свой вердикт.

Очередь продвигалась быстро, и вот последней к табурету вышла та рыжеволосая девочка с косичками. Она очень волновалась и шла, бормоча себе под нос подбадривающие слова. Шляпа, опустившись на её голову, не задумываясь выкрикнула:

— Гриффиндор!

Стол под красно-золотыми знаменами взорвался аплодисментами. Наконец радостные выкрики стихли и все снова уставились на Аннабель.

— А теперь, — провозгласил Дамблдор, убирая список в карман мантии, — прошу подойти мисс Аннабель де Перси. Она уже закончила академию Шармбатона и будет посещать только лекции по Истории магии. Прошу вас, мисс де Перси.

Аннабель неспешно прошла к табурету и величественно опустилась на него. Старая шляпа, едва коснувшись её волос, поспешно и, как ей показалось, несколько испуганно, выкрикнула вердикт:

— Слизерин!

Аннабель равнодушно пожала плечом, ей было все равно, куда её распределят. Но, судя по задумчивому лицу Дамблдора, решение шляпы его расстроило, но не удивило.

Подойдя к столу, над которым висели зелёные знамена, Аннабель остановилась, высматривая свободное место.

— Прошу, садись сюда, — пригласил её красивый темноволосый юноша, вставая и указывая рукой на место возле себя.

Аннабель приняла его приглашение.

— Меня зовут Том, — представился юноша, — Том Риддл. Я староста школы, и, если у тебя будут вопросы или затруднения, можешь обращаться.

— Очень приятно, я Аннабель де Перси.

Привычным жестом она протянула руку. Том взял её ладонь своими тонкими пальцами, и на лице его мелькнуло удивление, а в глазах блеснул жадный огонек.

— Какое интересное украшение, — пробормотал он, возвращая лицу дружелюбное выражение. — Добро пожаловать на Слизерин.

Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Аннабель обернулась и увидела стоящего прямо за спинами преподавателей черного рыцаря.

Бесконечные лестницы, коридоры, этажи, двери, гобелены, картины и призраки, призраки… Первокурсники, впервые попавшие в Хогвартс, с непривычки постоянно терялись, путали кабинеты и не могли подолгу попасть на нужный этаж, поэтому старались держаться поближе к старшим ученикам, чтобы спрашивать дорогу.

Аннабель, хоть и пробыла в замке всего месяц, большую часть времени проводя в Больничном крыле, прекрасно ориентировалась в запутанной и переменчивой школе чародейства и волшебства. Не задумываясь, она всегда выбирала правильный путь, и найти нужный кабинет для нее не составляло труда.

Вот и сейчас она уверенно шла на первый урок Истории магии в компании первокурсников своего факультета. Аннабель слегка улыбнулась, мысленно сравнив себя с пастырем, окруженном своей паствой, следующих за ней по пятам.

Шла первая неделя школьной жизни, но Аннабель еще не успела толком ни с кем познакомиться. Днем, когда все студенты были на занятиях, она либо сидела в своей комнате, вышивая или молясь, либо, вопреки предостережению Дамблдора, бродила по замку. Она честно пыталась читать единственный учебник по истории, который купил для неё директор Диппет, но от многочисленных дат и бесполезных, с её точки зрения, событий рябило в глазах.

По вечерам же Аннабель не решалась выходить в общую гостиную, чувствуя себя не в своей стихии среди молодых колдунов. Соседок по комнате у неё было. Слизеринцы тоже не спешили досаждать ей расспросами, предпочитая делать вид, что Аннабель и вовсе не существует. Только Том Риддл проявлял вежливое дружелюбие, слегка улыбаясь и приветливо кивая ей при встрече.

«Если так пойдет и дальше, — размышляла Аннабель, входя в пустой класс и садясь за дальнюю парту, — я умру от тоски раньше, чем память полностью ко мне вернется. Как говорила матушка, истинная леди должна уметь принять обстоятельства с полным самообладанием и достоинством. А это значит мне следует закрыть глаза на дьявольскую природу их дара и постараться завести полезные знакомства».

Ученики расселись по местам и начали перешёптываться, с любопытством озираясь по сторонам, но особо смотреть было не на что. Небольшой кабинет с ровными рядами парт словно покрывала пыль — всё было серым и блеклым, как на старинном холсте с выцветшими красками. Даже портреты разных исторических личностей предпочитали предаваться сну, вместо того, чтобы, как все остальные портреты Хогвартса, болтать с детьми или ходить друг к другу в гости.

Аннабель перевела взгляд на большую доску на стене и вздрогнула. Одновременно с этим раздались удивленные и испуганные вскрики других учеников — для всех стало неожиданностью, что их учитель может проплывать сквозь классные доски и просвечивать.

— Добрый день, класс, — поздоровалось привидение, подплывая к преподавательскому столу и зависая рядом с ним. — Меня зовут профессор Бинс. На моих занятиях мы будем изучать Историю Магии. Начнем с основания Хогвартса.

Голос у профессора Бинса был таким же унылым и блеклым, как и обстановка кабинета. Говорил он монотонно и безжизненно, от чего те, кто его слышал, сразу погружались в какое-то дремотное оцепенение.

— Хогвартс был основан около тысячи лет назад, точная дата никому не известна, — глядя куда-то поверх голов, забубнил профессор Бинс. — Школу основали четверо выдающихся магов своего времени. Их имена увековечены в названиях наших факультетов: Годрик Гриффиндор, Кандида Когтевран, Пенелопа Пуффендуй и Салазар Слизерин.

В те давние времена волшебникам приходилось непросто. Постоянные гонения со стороны маглов, активная деятельность инквизиции значительно затрудняли обучение юных магов. Требовалось такое место, где волшебники были бы в безопасности, спрятанные подальше от глаз простецов. Таким местом и стал этот замок — Хогвартс, — что в переводе означает «вепрь». Происхождение этого названия туманно, но большинство историков магии, в том числе и Батильда Бэгшот, склоняются к мнению, что окрестности замка в те времена населяла самая большая в Британии колония диких волшебных вепрей.

Большого труда стоило укрыть огромный замок от глаз посторонних, наладить учебный процесс. У каждого из четверки волшебников был свой взгляд на отбор студентов и принципы преподавания. Так, Гриффиндор считал, что нужно отбирать смелых и честных молодых людей и растить из них защитников и борцов с темными магами. Когтевран желала обучать только одаренных и умных, она стремилась постичь природу магии, расширить горизонты знаний. Слизерин очень ценил в людях амбиции и благородное происхождение, он стремился сделать магию уделом узкого привилегированного слоя чистокровных волшебников, видя будущее за влиятельными родами. Пуффендуй же считала, что обучать следует любого, в ком есть магический потенциал, она ценила открытые сердца и сострадание к людям. Именно её студенты в большинстве своем становились целителями и помогали всем страждущим без разбора — и маглам, и волшебникам.

Именно разногласия между ними послужили образованию четырех факультетов. По одной из теорий, Годрик, отличавшийся горячим темпераментом, при очередном споре с Салазаром сорвал с головы шляпу и, бросив её к ногам, предложил ей распределять студентов. Все согласились, и так была создана Распределяющая шляпа, с которой каждый из вас недавно имел возможность познакомиться.

Аннабель рассеянно слушала, погружаясь вместо со всеми в дремотное оцепенение. Не замечая этого, она крутила кольцо на пальце, вяло думая о том, какие странные имена были у основателей. Годрик и Салазар. Салазар…

Левую ладонь обожгло огнем, и Аннабель удивленно вскрикнула.

«Салазар, — подумала она, пораженная внезапной догадкой. — Салазар — Салли! Быть может, именно его имя я вспомнила тогда, разглядывая своё кольцо? Оно представляет собой двух переплетающихся змей, а ведь именно змея — символ Слизерина. Но откуда я могла знать его? Салазар был колдуном, это просто немыслимо, чтобы моя семья зналась с колдунами! Однако как же так вышло, что этот Салазар был одним из тех, кто превратил наш замок в школу? Может быть, они отняли его силой? Но что делает у меня его кольцо?»

Аннабель точно знала, что кольцо не принадлежало ей — символом её семьи был лев в окружении лилий. Именно такое изображение красовалось на знамёнах армии, во главе с Генри де Перси покидающей замок.

Нахмурившись, Аннабель перебила монотонный поток новых фактов о школе.

— Простите, сэр, вы сказали, что Хогвартс был основан около тысячи лет назад. Но кому замок принадлежал до того, как ваши величайшие колдуны превратили его в школу?

Профессор Бинс удивленно заморгал и уставился на неё жемчужно-белыми глазами. По озадаченному виду профессора стало ясно, что вопросы ему задавали очень редко. Если вообще задавили.

— Эмю-э-э-э, простите, как вас, мисс? — пожевав призрачными губами, наконец осведомился профессор Бинс.

— Моё имя Аннабель де Перси, сэр.

— Так вот… мисс Панси, что вы спрашивали?

— Мисс де Перси, сэр. И я хочу знать, — в голосе Аннабель послышались требовательные нотки, — у кого Салазар Слизерин и остальные отняли замок? Кто владел им до того, как здесь открыли школу для колдунов?

Класс оживился. Сонливость прошла, ученики заерзали на своих местах, переводя удивленный взгляд с Аннабель на профессора и обратно.

— Да, мисс Парнанси, я так и сказал, — недовольно отмахнулся Бинс. — Кто владел замком? Никто. Замок был заброшен.

— Заброшен? Но кому-то же он принадлежал. Один из богатейших и стратегически важных замков и вдруг просто оставлен на произвол судьбы? Вам не кажется это странным, сэр?

Профессор Бинс нахмурился и снова пожевал губами. По-видимому, ему не казалось это странным.

— В те времена историю записывали небрежно, мисс Парнанси. До нас дошло слишком мало фактов и множество слухов и легенд, но говорить о них на уроках истории — нелепица.

— И тем не менее, сэр, потрудитесь ответить на мой вопрос, — сдерживая раздражение, настаивала на своем Аннабель.

— Позвольте, но это уже ни в какие рамки! Пересказывать мифы, что за глупости? — по жемчужно-белому профессору прошла рябь, как от брошенного в воду камня.

— А нам тоже интересно послушать, — раздался заинтересованный голосок светловолосого мальчика с первой парты.

Многие ученики поддержали его, выжидательно уставившись на преподавателя. Окинув класс растерянным и раздраженным взглядом, Бинс, наконец, сдался.

— Ну, раз вы… эмю-э-э, настаиваете. Но учтите, это просто сплетня, байка, не стоит принимать её за чистую монету.

Так вот. До того, как замок стал школой Хогвартс, он вроде бы как принадлежал каким-то очень влиятельным маглам. Они пошли войной против короля и погибли, а в замке, по легенде, в наказание за их преступление против короны поселилось ужасное чудовище, которое уничтожило оставшихся там маглов. Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор, они были близкими друзьями, кстати, вместе смогли победить это чудовище. И, поскольку о замке уже поползли нежелательные слухи среди маглов, Годрик и Салазар укрыли его чарами, ну, а дальше я уже говорил.

— А что это было за чудовище? — заинтересовалась девочка с кислым выражением на худом личике.

— Никто не знает, — нехотя ответил профессор Бинс и, окончательно рассердившись, прикрикнул на класс: — Всё! Достаточно чепухи. Вернемся к проверенным фактам. Итак, в одна тысяча двести шестьдесят первом году…

Снова посыпались даты, события и имена, снова монотонный голос погрузил учеников в дрему. Девочка с кислым лицом, уперевшись подбородком на скрещенные на парте руки, откровенно задремала, а светловолосый мальчик с первой парты принялся бездумно водить пером по бумаге. Только Аннабель сидела с прямой спиной и пылающими щеками. Она вспомнила, куда направил войска её отец. Герцог Генри де Перси действительно пошел войной на короля Генриха IV, а значит, легенда, рассказанная профессором Бинсом, была правдой. Во всяком случае, в первой своей части. Что же касалось ужасного чудовища… Нет, Аннабель не хотелось даже думать об этом!

С взволнованно бьющимся сердцем она вскочила и, невзирая на протестующие возгласы преподавателя, выбежала из класса.

Шли занятия, поэтому коридоры пустовали. Аннабель бежала, на ходу вытирая слёзы, не разбирая дороги.

«Вот значит как! Весь мой род погиб, со страниц истории стерли даже имя де Перси! Зачем, зачем я оказалась в этом ужасном месте? Почему я не последовала вслед за своей семьей?»

Аннабель повернула за угол и оказалась в восточном крыле, на третьем этаже. Длинный, узкий коридор заканчивался тупиком. В высокие пыльные окна светило бледное осеннее солнце, но даже эти слабы лучи света таяли, словно пожираемые, едва касаясь матового доспеха черного рыцаря.

Аннабель замерла испуганной ланью. Слезы, еще не высохшие на щеках, превратились в льдинки. Рыцарь был всего в нескольких шагах от нее, так что Аннабель смогла разлить красное свечение, пробивающееся сквозь щели забрала.

— Кто вы? — дрожащим голосом спросила она, отступая. — Почему вы преследуете меня?

Но вместо ответа рыцарь протянул руку ладонью вверх. Вспышка боли ослепила Аннабель, голова готова была разорваться от истошного крика, заполнившего узкий коридор. Она закрыла уши ладонями, упала на колени, стараясь закрыться от крика. Перед глазами вновь появилось видение — высеченные серыми камнями искры летят к разложенной у ног соломе, расцветает огненный цветок, постепенно набирая силу, раскрываясь. Вот уже всполохи огня взметываются выше столба, к которому привязана девушка. Лица её не видно, только белая длинная рубаха проглядывается в огне, да злые и возбужденные лица людей, окружающих её. Они что-то кричат, машут руками, но их голоса тонут в страшном крике девушки.

Аннабель закричала сама, стараясь заглушить все звуки, и вдруг все стихло. Чья-то рука легла ей на плечо.

Теплая рука легла на плечо, и Аннабель затихла, подняла голову. Перед ней стоял профессор Дамблдор. Обычно дружелюбное выражение на его лице теперь сменилось тревогой.

— Аннабель, что случилось? — спросил он озабоченно.

— Тут был рыцарь… черный рыцарь. Он преследует меня.

Аннабель поднялась на ноги, все еще чувствуя головную боль, а левую руку словно жгло огнем. Она опустила глаза и взглянула на ладонь — кожа покраснела, уродливо вздулась и среди болезненной опухлости отчетливо проступили очертания креста. Аннабель поспешно сжала кулак.

— Рыцарь? — переспросил Дамблдор и оглянулся по сторонам. — Здесь нет никаких рыцарей, дорогая. И, признаться, я никогда не слышал о черных рыцарях, бродящих по Хогвартсу.

— Хотите сказать, — разозлилась она и устремила на профессора заплаканные глаза, — хотите сказать, что я лгу?

— Нет, что вы, милая. Я уверен, что вы действительно видели этого рыцаря, так же как уверен, что никаких черных рыцарей доселе в школе не было.

Аннабель удивленно моргнула. Дамблдор иногда говорил поразительные и непонятные вещи, чем сильно ставил её в тупик.

— Я вас не понимаю…

— Все очень просто, Аннабель, — Дамблдор слегка улыбнулся в рыжеватую бороду. — Вы видите то, чего нет для других, но есть для вас.

— Я не сумасшедшая!

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Дамблдор. — Значит, возможно, этот рыцарь имеет какое-то отношение к вашему прошлому. Вы вспомнили что-нибудь еще?

И профессор посмотрел на нее поверх очков половинок. От его взгляда Аннабель стало неуютно, казалось, он словно стремился заглянуть ей в самую душу. Вспомнив видение, которое пришло со вспышкой боли, Аннабель решила, что не стоит делиться им с Дамблдором.

— Нет, сэр, больше ничего, — сказала она спокойно и поспешила сменить тему: — Вы обещали рассказать о моем кольце. Вам удалось что-то узнать?

Профессор Дамблдор задумчиво разгладил бороду, казалось, такой ответ его расстроил.

— Да, удалось, — сказал он медленно. — Признать, я догадывался, чье оно, с самого первого взгляда. Змеи… да, змеи — его символ, ведь он был змееустом. Я говорю о Салазаре Слизерине, одном из основателей школы. В его честь назван факультет, на который вас распределила Шляпа. Любопытное совпадение, не находите?

Дамблдор снова взглянул на нее так, словно хотел проникнуть в мысли, и Аннабель отвела взгляд, принялась беспокойно крутить кольцо на пальце.

— Почему же вы не сказали сразу?

— Нужно было удостовериться. Все знают о медальоне Слизерина, но вот о кольце известно мало, и вся информация разрозненная. В одном источнике говорится, что кольцо принадлежало его матери, в другом — что это обручальное кольцо, которое он подарил своей невесте. Однако в роду Слизерина передавался по наследству только медальон.

Дамблдор вдруг замолчал и прислушался. В коридоре было тихо, только ветер тихонько посвистывал в трещине стекла. Легкое шуршание долетело до слуха Аннабель, затем послышались шаги, и из-за поворота появился Том Риддл. Он шел уверенно и неторопливо, придерживая на плече лямку школьной сумки. Подойдя поближе, он слегка склонил голову.

— Профессор Дамблдор, — поздоровался он.

— Не думал вас здесь увидеть, Том. Разве вы не должны быть сейчас на занятиях?

— Я досрочно сдал домашние задания, и профессор Слизнорт отпустил меня со своих занятий для самостоятельной подготовки, сэр.

— И для подготовки вы вместо библиотеки выбрали пустынный коридор третьего этажа?

Что-то во взгляде Тома неуловимо изменилось. Лицо его оставалось дружелюбным и открытым, но Аннабель поняла — он тоже не доверяет Дамблдору и не скажет всей правды. Поняв это, Аннабель прониклась большей симпатией к нему.

— Нет, сэр, — спокойно ответил Риддл и снова поправил лямку на плече. — Я направлялся в библиотеку, когда услышал крики. Мой долг, как старосты школы, следить за порядком и безопасностью учеников, поэтому я пошел проверить. И застал здесь вас, сэр, и мисс де Перси.

— Да, был незначительный инцидент, но теперь все хорошо, — заверил его Дамблдор.

— Профессор, — обратилась к нему Аннабель, решившая воспользоваться случаем и уйти. — Я все еще не хорошо себя чувствую и хочу вернуться в свою комнату.

— Я провожу тебя, — вызвался Том.

Задумчивая морщинка пролегла меж бровей Дамблдора, но противиться он не стал.

— Мисс де Перси, — окликнул он, когда Аннабель и Том почти скрылись за поворотом, — если вспомните что-нибудь касаемо нашего разговора, прошу вас, сообщите мне.

Аннабель кивнула.

Прозвенел колокол, оповещая окончание уроков. Коридоры постепенно стали наполняться гулом разговоров и топотом множества ног.

Том шел вперед уверенно, с прямой спиной. Аннабель не отставала, украдкой разглядывая своего спутника.

«Есть в нем что-то, — думала она. — Он не похож на остальных и ведет себя скромно и благородно. И очень хорош собой».

Последняя мысль заставила её смутиться.

Большая толпа учеников прошла мимо них, шумно обсуждая предстоящую игру в квиддич. Кто-то из ребят поздоровался с Томом, и он ответил вежливой улыбкой и кивком головы.

Наконец они свернули в один из коридоров, который, как сразу же определила Аннабель, вел явно не в подземелье. Том остановился, и Аннабель выжидательно посмотрела на него.

— Разве мы идем не в гостиную Слизерина?

— Пойдем, — спокойно ответил Риддл, убедившись сначала, что их никто не подслушивает, — только позже.

Он подошел к одной из дверей и, толкнув её, поманил Аннабель за собой. Заинтригованная, она прошла в комнату, оказавшуюся заброшенным кабинетом.

Классная доска стояла на полу, прислоненная к стене. Парты громоздились друг на друге, образуя устрашающую конструкцию — того гляди упадет. Окна и потолок занавесились паутиной, и на всем вокруг покоился толстый слой пыли.

Не выдержав, Аннабель чихнула.

— Я случайно услышал твой разговор с профессором Дамблдором, — сказал вдруг Том, подходя к ней очень близко и заглядывая в глаза. — Это правда?

— Что правда?

— Твоё кольцо. Правда, что оно принадлежало Салазару Слизерину?

Том нетерпеливо дернул уголком губ и нахмурился, ожидая ответа на вопрос.

— Почему тебя это заботит? — Аннабель не понравился его тон. — Это моё дело.

Риддл на секунду застыл, а потом мило улыбнулся, чуть склонив голову набок.

— Прости, моё любопытство могло показаться тебе грубым, — сказал он доверительно. — Просто я очень давно изучаю биографию этого волшебника. Я уверен, что он приходится мне родственником. Понимаешь теперь, почему меня так взволновала новость о твоём кольце?

Аннабель кивнула. Уж она-то как никто другой понимала стремление Тома узнать побольше о своем прошлом.

— Да, ты не ослышался. Это его кольцо.

— А как оно оказалось у тебя?

— Я не помню, — призналась Аннабель. — Не только о кольце, многие события моей жизни скрыты во мраке, и я пытаюсь их разглядеть. Пока мои попытки не увенчались большим успехом.

Том прищурился, лицо его стало задумчивым.

— Так ты потеряла память?

— Да.

— А твои близкие, друзья? — спросил он осторожно. — Как они отпустили тебя в Хогвартс в таком состоянии?

Аннабель прикусила губу, поняв, что сказала лишнего. Теперь ей придется либо обманывать, либо рассказать правду. Окинув Тома оценивающим взглядом, Аннабель все же решила довериться ему, поэтому рассказала все, начиная с того момента, как пришла в себя в Больничном крыле.

Том оказался очень внимательным слушателем. Он не перебивал, лишь изредка задавал уточняющие вопросы и серьезно отнесся к её словам о том, что род де Перси владел замком много лет назад. Правда, к огорчению Аннабель, о черном рыцаре он тоже никогда не слышал.

— Но я не думаю, что ты сумасшедшая, — заверил он. — Профессор Дамблдор многого не знает, очень опрометчиво с его стороны делать такие намеки.

Аннабель благодарно улыбнулась.

— Знаешь, — сказала она, понизив голос, — меня пугает его взгляд. Кажется, он пытается проникнуть в мои мысли. Это очень неприятно. И как доверять такому человеку? А больше мне положиться здесь не на кого.

Том взял правую руку Аннабель в свои и посмотрел прямо в глаза.

— Я разделяю твои опасения насчет профессора, — сказал он тихо. — Но ты можешь положиться на меня. Я помогу тебе вспомнить прошлое, а ты поможешь мне узнать больше о Слизерине. Идет?

— Идет.

Том довольно улыбнулся и перевел взгляд на руку Аннабель, которую все еще держал в ладонях. Массивное кольцо сверкнуло изумрудами в глазах змеи.

— Позволишь посмотреть поближе?

— Да, — она сняла кольцо и протянула Риддлу, — возьми.

Том осторожно взял драгоценность тонкими пальцами. Покрутил и так, и эдак, внимательно вглядываясь в переплетение змеиных тел. Отблески драгоценных камней вспыхнули в его глазах, когда он с сожалением оторвал взгляд от кольца.

— Жаль, никаких надписей нет, — сказал он, требовательно протягивая ладонь. — Дай руку.

Аннабель послушалась, и Том бережно надел ей кольцо на палец. Она смущенно улыбнулась, наблюдая за его действиями, а когда подняла голову, вздрогнула от неожиданности…

Пыльный кабинет пропал, вместо него был просторный зал, украшенный белыми и красными розами. На стенах висели гобелены, в нишах виднелись начищенные до блеска доспехи. В воздухе витали аппетитные запахи и ощущалось приятное возбуждение, всегда предшествующее празднествам.

Но не только это заставило Аннабель на мгновение испугаться. Перед ней вместо вежливого юноши Тома Риддла стоял красивый рослый мужчина, с короткой черной бородой. Он точно так же, как мгновение назад Том, надел ей на палец кольцо и теперь нежно гладил её руку.

— В чем дело, любовь моя? — спросил он низким голосом, обеспокоенно вглядываясь в её лицо. — Ты побледнела.

Аннабель видела своё отражение в его пронзительных голубых глазах, и нахлынувшие воспоминания затопили сердце слезами.

— Салазар, — сказала она, всхлипывая, — я очень боюсь, мне кажется, произойдет что-то плохое. Няне приснился сон. Будто два льва подрались в саду, полном белых лилий, и один лев, с короной на голове, убил другого и затоптал все лилии. Понимаешь? От отца нет никаких вестей, и я боюсь, что Генрих схватил его и…

— Тише, тише, — ласково прервал её Салазар и погладил по голове. — Ты моя нежная лилия, и я не позволю никому причинить тебе вред. Доверься мне. Скоро мы поженимся, и я смогу полноправно действовать от твоего имени. Король вспыльчив, но он прислушивается ко мне и к Годрику. Вместе мы всё уладим. Ты и твоя семья не лишитесь своих земель и привилегий, и ваш бунт будет прощен.

Аннабель, убаюканная его словами, с нежностью посмотрела на массивный перстень, похожий на двух переплетающихся змей. Змея — символ Салазара — присутствовала и на его медальоне, что сейчас сверкал изумрудом поверх бархатного камзола.

— Ах, Салли, уж близится день, — сказала она, приникая щекой к его груди и закрывая глаза. — Скоро мы поженимся и закончится весь этот кошмар. Знаешь, мне иногда кажется, что кто-то наложил проклятье на мою семью: сначала умерла матушка, теперь от отца нет известий…

— Ну-ну, — продолжил гладить её по голове Салазар, — не повторяй глупых суеверий твой няньки, любовь моя, никаких проклятий не существует.

— Не существует, — повторила Аннабель.

— Чего не существует? — спокойно спросил Том.

Аннабель открыла глаза и испуганно отшатнулась. Наваждение прошло, она снова была в заброшенном кабинете, в Хогвартсе и, как оказалось, все это время прижималась к Тому Риддлу.

— Кажется, — сказала она, волнуясь, — я кое-что вспомнила…

Аннабель перевернулась на спину и уставилась невидящим взглядом в потолок. Магический светильник бросал тусклое пятно света на каменный свод, лишь слегка рассеивая темноту лишенной окон комнаты.

Большие напольные часы — не вписывающиеся в лаконичную обстановку — мерно отбивали время. Неподвижный воздух, казалось, нагревавшийся с каждой минутой всё больше и больше, тяжелой невидимой рукой давил на грудь.

Аннабель откинула тонкое одеяло и убрала со лба прилипшие пряди волос. Ей не спалось. Вспомнив разговор с Томом, она снова тяжело вздохнула.

Узнав о помолвке Аннабель и Салазара, Риддл очень удивился. Согласно историческим записям, женой Слизерина была некая ведьма по имени Розалинда Пруэтт. Но несмотря ни на что, Том ей поверил. Он долго мерил шагами тесный пыльный кабинет, раздумывая о чем-то, пока наконец не подошел к ней. Он взял Аннабель за плечи и легонько сжал их, говоря:

— Пообещай, что ничего не расскажешь профессору Дамблдору, — голос его звучал очень серьезно, в нем проскользнули даже властные нотки. — У меня есть одна идея, но мне понадобится время, чтобы все разузнать и подготовить. Возможно, я смогу тебе помочь, но ты должна пообещать, что будешь хранить всё в секрете.

И Аннабель пообещала, смущенная его напором. В конце концов, что она теряет?

Но сейчас, лежа на горячих и от пота влажных простынях, терзаемая жарой, Аннабель чувствовала смутное беспокойство. Она почти не знала Тома Риддла, но почему-то решила довериться ему. Обходительный, вежливый и спокойный, Том создавал приятное впечатление хорошо воспитанного молодого человека. Он благородно предложил ей помощь, он поверил ей, когда другие посчитали её сумасшедшей. И к тому же он был потомком Салазара Слизерина — возлюбленного Аннабель. Разве были причины не доверять ему?

И все же беспокойство сжимало сердце грубой рукой. Она так ждала свадьбы, Салазар обещал помочь, но, как оказалось, не смог. Весь род Аннабель сгинул во мраке забвения, а замок превратили в школу для колдунов…

Аннабель резко села на кровати, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Колдунов! Ну конечно же! И почему она сразу не подумала об этом? Салазар Слизерин был колдуном, но он хранил это в секрете от нее. Более того, он посмеялся над словами и проклятием, назвав суевериями. Почему? Может, проклятие на самом деле существовало и Салазар об этом знал? И не хотел пугать её раньше времени, думал, что снимет его.

Если так, то, возможно, Аннабель до сих пор проклята. Она поежилась, вспоминая слова профессора Бинса об ужасном чудовище, уничтожившем всех обитателей замка.

«А что, если это чудовище пыталось убить и меня? — подумала Аннабель. — Но каким-то образом я смогла выжить и попасть в будущее… а Салли отомстил за меня, убив монстра. Может быть… Кто же тогда этот загадочный рыцарь, что преследует меня? И почему вместе с ним приходят эти странные воспоминания о костре?»

Рой беспокойных вопросов кружил в голове, запутывал мысли. Аннабель уже успела многое вспомнить, казалось, еще немного, и все встанет на свои места, нужно только хорошенько подумать…

Заметив движение, Аннабель повернула голову и в ужасе замерла, обездвиженная страхом. Прямо перед её кроватью стоял тот самый черный рыцарь. Забрало шлема было поднято, но лица всё равно нельзя было рассмотреть, только красные, как раскалённые угли, глаза. Они прожигали душу насквозь, словно сама преисподняя глядела через них. Рыцарь шевельнулся, и на голову Аннабель легла тяжелая рука в металлической перчатке.

В глазах потемнело, звуки резко пропали, словно её бросили в озеро. Стало нечем дышать. Аннабель открыла рот, чтобы позвать на помощь, но вместо крика горло наполнила вода. Когда она уже подумала, что сейчас захлебнется, грубая рука схватила её за волосы и с силой потянула.

— Признайся, дитя, — прозвучал рядом с ней почти ласковый голос. — Признайся, покайся в грехах, и тогда господь наш Иисус простит тебя.

Кто-то толкнул её, и Аннабель упала на каменный пол, больно ударившись коленями. Судорожно хватая ртом воздух, она наконец смогла осмотреться.

Просторная комната, похожая на подвал, тускло освещалась коптящими факелами. Кроме грубо сколоченного деревянного кресла с широкими подлокотниками и стола, другой мебели не было.

Помимо Аннабель, в подземелье находились еще трое мужчин. Один, совсем молоденький, стоял возле стола и что-то записывал пером, поминутно макая его в чернильницу. Второй стоял позади кресла и не спускал с Аннабель тяжелого взгляда. По его лицу трудно было определить возраст, но в аккуратную черную бороду уже пробрались серебристые пряди. Третий мужчина был очень старым; его блеклые глаза под кустистыми седыми бровями горели такой ненавистью, что ей стало не по себе. Все трое были облачены в грубые серые рясы, подпоясанные простыми веревками.

— Покайся, дитя, — ласково повторил старик, продолжая обжигать её ненавидящим взглядом.

Аннабель помотала головой.

— Она упрямится, брат Люций, — с торжеством сказал старик, обращаясь к мужчине, стоящему около кресла.

— Тогда нужно повторить, брат Волдо, — ответил тот спокойным голосом.

Брат Волдо с силой, которой не ожидаешь от такого старика, схватил Аннабель за волосы, потянул на себя. Слабый крик помимо воли вырвался из горла, она поспешно встала, понукаемая болью. Тут же рядом стояла наполненная до краев бочка. Аннабель едва успела задержать дыхание, как её уже снова окунули в воду. Дернувшись раз-другой и едва не взвыв от болезненного удара в спину, она обмякла. Сил бороться больше не осталось, а в голове вертелась только одна мысль: «Пусть все закончится!»

Наверное, господь услышал её мольбу, потому что в следующее мгновение её снова выдернули из воды. Брат Волдо, не церемонясь, грубо подвел Аннабель к деревянному креслу и усадил в него.

— Не нужно упрямиться, дитя, — бормотал он, приковывая её к широким подлокотникам. — Вся твоя семья отмечена клеймом предательства. Наш король, да хранит господь его многие лета, вздернул графа де Перси на площади перед дворцом, в назидание остальным. А ты должна покаяться в колдовстве. Спаси, пока не поздно, свою душу в очистительном огне.

Веревки вгрызлись в запястья, как сторожевые псы. Аннабель подняла замутненные болью глаза на ненавистного старца и выплюнула ему в лицо:

— Я не ведьма!

Брата Волдо, похоже, нисколько не смутил такой ответ.

— Ну, что же, — сказал он с деланным сожалением, — похоже, брат Люций, дьявол глубоко проник в это дитя, помазал ложью её уста. Нам придется провести проверку.

Молодой монах поднял глаза от пергамента и с благоговением уставился на старших братьев. То, что должно было произойти, вызывало в нем трепет.

Брат Люций кивнул и, подойдя к стене, снял горящий факел. Затем он вернулся и встал напротив Аннабель. Молоденький монах подал ему крест.

— Если ты ведьма, — заговорил брат Люци, подставив крест огню, — то твоя душа и тело проданы дьяволу. И единственное, чего не выносит дьявол, — тут брат Люций странно усмехнулся и в глазах его полыхнули красные искры, — это Его знамени.

Брат Волдо схватил Аннабель за запястье и бесцеремонно выкрутил левую ладонь, зажал пальцы специальными тисками, приделанными к широким подлокотникам. Брат Люций вытащил из огня раскалившийся крестик и приложил к ладони Аннабель.

Ей показалось, словно руку терзают дьявольские псы. В глазах полыхнула ослепляющая белая вспышка, по спине заструился пот, а горло уже саднило от криков. Аннабель яростно дернулась, стараясь освободиться, но веревки лишь сильнее вцепились в запястья. А потом наступила темнота…

Придя в себя, Аннабель обнаружила, что лежит на холодном полу. Она открыла глаза, привыкая к темноте, прежде чем смогла разглядеть крохотную темницу. Через забранное решеткой узкое оконце под самым потолком, едва проникал лунный свет. Он бросал узкую светлую полоску на дверь. Кроме голых каменных стен и пола, в камере ничего не было.

Аннабель встала и, пошатываясь, направилась к двери. Заперто. В бессильной ярости ударив в нее кулаком, Аннабель заплакала. Все ее близкие мертвы, и вскоре она отправится к ним. Левую руку все еще жгло огнем и, сквозь слезы глядя на явственно проступившие очертания креста на выжженной коже, Аннабель поняла — её признали ведьмой. Значит, скоро её ждет костер.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты допустил это, Господи? За что?

— Говорят, Его нет, — раздался за её спиной спокойный голос. — Но это неправда. Ему просто наплевать на вас, люди.

Вздрогнув, Аннабель резко повернулась. Перед ней стоял, облаченный в черные латы, брат Люций. Даже в темноте она чувствовала на себе его тяжелый, прожигающий взгляд.

— Что это значит? Как вы здесь оказались, вас же не было?

— Я пришел, чтобы помочь тебе.

Аннабель недоверчиво уставилась на него.

— Помочь? После того, как вы пытали меня и признали ведьмой?

Брат Люций тихонько рассмеялся.

— Ты не ведьма, Аннабель, уж поверь мне, — сказал он, наконец. — Просто кое-кому нужно было избавиться от тебя.

— Кому?

Она почувствовала, словно в сердце вонзили кинжал. Задавая вопрос, она не могла избавиться от ощущения, что знает ответ. Знает, но не помнит. Словно прочитав её мысли, брат Люций шагнул к ней очень близко. От него пахло серой и чем-то сладковато-тошнотворным.

— Ты знаешь, Аннабель, — прошептал он, обдавая жарким дыханием. — И я помогу тебе отомстить. Только прими мой дар.

Аннабель отшатнулась, налетела на дверь, чувствуя, как больно упирается в спину ручка, но не обращая на это внимание. Страх липкой холодной рукой схватился за сердце.

— Кто вы? — в ужасе спросила она.

Глаза брата Люция вспыхнули раскаленными углями, они прожигали душу насквозь, словно сама преисподняя смотрела через них.

— Я был Его любимым сыном, пока Он не выгнал меня. Не опустил на самое дно.

Аннабель смотрела в эти раскаленные угли глаз, не в силах отвести взгляд. Она стояла на краю бездны и не могла сдвинуться с места, еще шаг и она пропала. Пропала навсегда.

— Прими мой дар, — повторил Люций, протягивая руку.

— Ни за что!

— Ну, что же, — улыбнулся он. — Я приду, когда ты будешь готова, и повторю в третий раз. И ты примешь. Да, ты примешь. До встречи на костре.

И он просто растаял в воздухе, оставив после себя удушающий запах серы. Аннабель закашлялась и не сразу поняла, что снова сидит на жарких простынях в своей спальне в подземельях факультета Слизерин. Взглянув на левую ладонь и увидев на ней отчетливые очертания креста, она откинулась на подушку. В голове царила спасительная пустота, и, сама того не заметив, она провалилась в глубокий, без сновидений сон.

С детства Аннабель привыкла молиться. Каждый день она начинала и заканчивала, обращаясь к Небесам с просьбами и благодарностями, поверяя свои самые сокровенные тайны и переживания. Кто еще защитит, поймет, направит и простит грехи, если не Отец небесный?

В дьявола Аннабель верила как в неизбежное зло, но считала, что искренняя вера и молитва защитят её от лукавого. Как же она ошибалась…

Когда зло проникло в их дом? Тогда ли, когда отец решил пойти против короля и отделить Шотландию? Или тогда, когда она сама пошла под венец с колдуном Слизерином?

Аннабель, все еще лежа в кровати, подняла руку и взглянула на ладонь. Крест, явственно выступающий неровной, взбугрившейся кожей — не проходящий шрам от ожога.

Брат Люций сказал, что от нее и её семьи хотели избавиться. Их предали. И она, Аннабель, должна знать, кто именно. Но так ли это важно сейчас, спустя столько веков?

Важно.

Аннабель не разбиралась в колдовстве, и не дано ей было постичь весь промысел божий, но в одном она сейчас была уверена: её появление в замке спустя столько веков — не случайность.

И чтобы понять весь смысл происходящего, ей нужно выяснить, что же произошло на самом деле. Но как разобраться, если все участники событий, кроме нее, давно мертвы?

Резким движением Аннабель откинула в сторону одеяло и встала. Не удосуживаясь накинуть на себя мантию, прямо в одной сорочке, она прошлепала босыми ногами к столу. Взяла из аккуратной стопки чистый пергамент, придвинула к себе чернильницу и, окунув в неё перо, занесла руку над бумагой.

Что она знает наверняка?

Граф Генри де Перси, её отец, пошел войной на короля Генриха IV и проиграл. Король казнил его через повешение и наложил на весь род де Перси клеймо предателей. В это же время Аннабель вышла замуж за Салазара Слизерина. И, судя по его обещаниям помочь ей, он явно был приближенным короля. Возможно, одним из его советников.

Аннабель аккуратным почерком вывела «предательство», «король» и «Салазар».

Но, судя по тому, что Аннабель попала в руки инквизиторов, Салазару не удалось выполнить свое обещание.

Аннабель макнула перо в чернильницу, и на пергаменте появилось еще одно слово: «инквизиция». Подумав, она провела черту и поставила знак вопроса.

Потому что дальше начинались вещи фантастические и выходящие за грань понимания Аннабель.

Во-первых, странным оказалось то, что Салазар Слизерин был колдуном. Он сумел скрыть это не только от нее, но и от самого короля. Во-вторых, брат Люций…

У Аннабель пробежал холодок по спине, когда она вспомнила облаченного в черные латы мужчину с прожигающим взглядом. Она даже невольно обернулась, обводя взглядом комнату, чтобы убедиться, что черного рыцаря нет рядом. Но в комнате Аннабель была одна. Только разворошенная постель да тикающие массивные часы в углу. Прислушавшись, Аннабель различила шаги и тихий разговор за дверью — это проснувшиеся сокурсники отправились на завтрак.

Аннабель снова склонилась над пергаментом и под знаком вопроса написала «черный рыцарь». Подумав, она заключила эти два слова в круг.

Вот кто может помочь ей вспомнить прошлое. Не случайно никто в замке не знал о нем, ведь рыцарь проследовал за ней сквозь века. Вопрос только в том, враг он или друг?

В тяжелых раздумьях провела Аннабель целый день, не выходя из своей комнаты. И только когда стрелки часов возвестили полночь, она с отчетливой ясностью поняла, что ужасно проголодалась.

Директор Диппет строго настрого запретил Аннабель бродить по замку без сопровождения даже днем. Не говоря уже о том, что после отбоя никому из учеников не разрешалось находиться вне стен своего общежития.

Разумеется, Аннабель это не остановило. Она захватила мантию, надела туфли, чтобы не замерзли ноги, и пошла.

Замок она знала как свои пять пальцев, поэтому без колебаний направилась в сторону кухни. Наверняка там можно разжиться чем-то съестным.

Аннабель вспомнила, как впервые увидев само собой появляющуюся еду, очень изумилась и боялась притронуться к колдовской пище. Профессор Дамблдор принялся объяснять ей, что еду нельзя наколдовать, и в тарелках появляется пища, приготовленная на кухне. Аннабель долго не хотела этому верить, пока, отчаявшись убедить словами, профессор Дамблдор не отвел её на кухню. Там Аннабель своими глазами увидела множество маленьких странных существ, замотанных в тряпки, которые с усердием что-то резали, чистили, жарили, варили… Это зрелище стало отдельным потрясением, однако от еды она больше не отказывалась.

Вот и сейчас Аннабель шла на кухню, надеясь не столкнуться там ни с одним маленьким существом.

Замок спал. В коридорах царила тишина, нарушаемая потрескиванием факелов, которые загорались при её приближении. За высокими окнами разыгралась настоящая буря. Дождь остервенело барабанил по стеклам, будто требовал впустить. Но даже сквозь этот шум долетал до слуха низкий, раскатистый рык грома, а может, это бесновалось то самое страшное чудовище, уничтожившее всех обитателей замка много веков назад? Аннабель зябко закуталась поглубже в плащ.

Особенно сильный порыв ветра распахнул окно. От резкого удара посыпались стекла. Пригоршня воды хлестнула по щеке, скользнула за ворот мантии. Взвизгнув, она побежала, едва не порезавшись о стекла под ногами.

Сердце встревоженно птицей забилось в груди. Аннабель вдруг отчетливо вспомнила тот день, когда она появилась на ступенях Хогвартса. Тогда бушевала такая же буря.

Аннабель резко остановилась, хватая ртом воздух. Черный рыцарь стоял перед ней, словно выросший из тьмы. Он был неподвижен, забрало поднято, и из черного проема шлема взирали на нее горящие угли глаз.

Аннабель нервно сглотнула и выпрямилась. Медленно приблизилась на негнущихся ногах. В нос ударил знакомый уже запах серы.

— Люций? — спросила она дрогнувшим голосом.

Черный рыцарь не ответил, только легонько лязгнули доспехи. Аннабель чувствовала, как пытается вырваться сердце, ускакать по пыльным коридорам подальше от этой жуткой фигуры. Но она должна узнать…

— Что случилось со мной после твоего визита? — заговорила она торопливо, боясь передумать. — Почему я оказалась в замке спустя сотни лет?

Черный рыцарь все так же безмолвствовал, только угли его глаз разгорелись ярче, так что до Аннабель долетел их жар. Как будто приоткрылась дверь в преисподнюю.

Нервы Аннабель не выдержали. Навалившиеся разом страх, злость, усталость, переживания этих недель — все вскипело внутри, словно в адском котле, забурлило, и на поверхность всплыло нечто мрачное, жестокое и злое.

— Отвечай!

Голос её звонко ударился о доспехи и потонул в булькающем, страшном смехе черного рыцаря. От этого смеха по коже Аннабель словно побежали пауки и прочие многолапые твари. Она зажала уши, стараясь спастись от ужасных звуков, и когда Аннабель уже готова была закричать, все смолкло. Черный рыцарь развернулся и неторопливо пошел по коридору. От каждого его шага по полу пробегала дрожь, а всполохи света от молний тонули в бесконечной черноте доспеха.

Аннабель недоуменно замерла, пока, наконец, не поняла. Рыцарь хотел, чтобы она следовала за ним!

Торопливо, с испуганно бьющимся сердцем она поспешила следом. Аннабель опасалась, что они столкнуться с кем-нибудь из преподавателей или привидений. Но замок словно вымер. Даже этот несносный полтергейст Пивз не решился показать нос.

«Куда он меня ведет?» — думала Аннабель, поднимаясь вслед за черным рыцарем по лестницам.

Вопреки обыкновению, лестницы были неподвижны, точно мертвые. И многочисленные портреты, так пугавшие её поначалу своей живой подвижностью, опустели и как-то даже выцвели. Факелы вспыхивали и ядовито шипели, когда рыцарь проходил рядом, выбрасывали зловонный запах серы.

«Если бы он хотел убить меня, — продолжала размышлять Аннабель, прижимая руки к груди, — то давно бы это сделал. И все же, почему меня не покидает чувство надвигающейся беды?»

В молчании они поднялись на третий этаж и остановились. Аннабель недоуменно огляделась, пытаясь понять, зачем рыцарь привел её сюда, но совершенно пустой закуток коридора, без дверей и окон, не дал никакой подсказки.

Рыцарь поднял руку, направив раскрытой ладонью на стену. С секунду ничего не происходило, а затем на шероховатой поверхности каменных плит заструились узоры, задвигались, выступили вперед — и вот уже перед изумленной Аннабель появилась дверь.

— Что там? — спросила она шепотом.

— Ответы…

Аннабель вздрогнула. Голос черного рыцаря был низким и каким-то нечеловеческим, словно какое-то существо говорило в медный чан. Толкаемая страхом перед рыцарем и желанием узнать больше о своем прошлом, Аннабель потянула за массивную круглую ручку и оказалась в огромной комнате.

Все пространство вокруг было забито всевозможными вещами. Горы наваленных друг на друга книг, старые парты, ощерившиеся ножками поломанные стулья. Старые мантии, бюст какой-то дамы с очень высокой прической. Гобелены, неподвижные портреты.

Аннабель пошла по узкому проходу вглубь, недоумевая, зачем рыцарь привел её сюда. Впереди, за угрожающе накренившейся грудой вещей, послышалась возня, затем шаги, и перед Аннабель предстал…

— Том!

Аннабель радостно кинулась к нему, но остановилась как от пощечины, увидев его взгляд. В расширившихся глазах Риддла на секунду мелькнул страх, а затем, как у загнанного зверя, тот сменился яростью. Он машинально поднял руку к груди, туда, где поверх белой рубашки покоился массивный амулет.

— Как ты сюда попала? — воскликнул он, доставая волшебную палочку и не сводя с Аннабель яростного взгляда.

Но Аннабель не ответила. Амулет, что был на Томе, полностью захватил её внимание. Большой изумруд, обвитый двумя змеями — она уже видела его раньше. Этот амулет принадлежал Салазару Слизерину. Но что-то в нем изменилось. Внутри изумруда клубилось что-то черное, оно словно старалось вырваться на волю.

— Откуда у тебя амулет Салазара? — спросила она, протянув руку.

Риддл отступил назад, поднимая волшебную палочку. Лицо его, некогда приятное и располагающее, ощерилось звериной ухмылкой.

— Зря ты сюда пришла, Аннабель, — сказал он тихо, практически прошипел. — Ты не оставила мне другого выбора. Авада Кедавра!

Вспышка зеленого света ослепила её, и что-то горячее ударило в грудь.

* * *

Аннабель прикрыла глаза, спасая их от летящих искр. Разложенная у ног солома вспыхнула мгновенно, и жадные языки пламени уже вцепились в дрова. Аннабель дернулась, но веревка с силой вгрызлась в кожу, удерживая у столба.

Окружившая толпа яростно выкрикивала: «Сжечь! Сжечь! Сжечь!» Люди с искажёнными яростью лицами размахивали вилами, палками, кто-то подбирал камни и швырял их. К счастью, никто пока не попал.

Аннабель, чувствуя подступающий к босым ногам жар, едва сдерживая слезы, вглядывалась в лица, ища хоть в одном сострадание.

И вдруг её словно пронзило молнией! Прямо перед ней, позади окружающих костер инквизиторов, возникла знакомая рослая фигура. Скрывающий лицо капюшон откинулся, и Аннабель увидела его.

— Салли… — шепнула она одними губами, и голос её затих.

Она закашлялась от едкого дыма, слезы брызнули из глаз. Огонь постепенно разгорался, все ближе и ближе подбираясь к босым ногам, но Аннабель уже было все равно. Она умерла в тот момент, когда увидела самодовольную улыбку на таком любимом и родном лице… Салазар предал её! Он и не собирался защищать род де Перси перед королем, а свадьба была нужна, чтобы завладеть замком и всем, что принадлежало Аннабель и её семье.

Подол белой сорочки уже принялся тлеть. Легкие разрывал едкий дым, в ушах звенело от яростных и радостных криков толпы.

И вдруг мир вокруг замер. Даже огонь застыл и позеленел, как на картинке в одной из старых книжек, изображающей преисподнюю. Перед Аннабель встал облаченный в черные латы брат Люций.

— Теперь ты знаешь все, дитя мое, — сказал он.

Аннабель не ответила. Внутри нее, там, где было сердце, разгорался другой, более яростный огонь. О как она хотела обрушить этот огонь на голову всех этих ничтожных людишек, что радовались её мучительной смерти. Испепелить и уничтожить всех, кто предал её. Вырвать из груди Салазара его лживое сердце и растоптать, как это сделал он.

Словно уловив её настроение, брат Люций слегка улыбнулся и протянул руку.

— Прими мой дар.

Веревка, державшая Аннабель, упала к ногам. Она оглядела собравшуюся на её казнь толпу, но Салазара уже нигде не было видно. Аннабель снова взглянула на брата Люция. В его разгоревшихся, как угли, глазах читалось обещание мести.

И Аннабель вложила свою узкую ладошку в металлическую перчатку.

* * *

После вспышки заклинания в глазах еще плясали зеленые искры, но Аннабель уже оправилась и отчетливо видела побелевшее лицо Тома Риддла. Его аристократические и приятные черты сейчас были искажены ужасом и не пониманием.

— Т-ты жива? — выдохнул он, метнув взгляд на кончик волшебной палочки, что еще хищно целился в грудь Аннабель, и обратно на нее. — Но как это возможно? От Авады нет защиты!

Да, Том Риддл как никто другой знал, на сколько сильное и безжалостное заклинание Авада Кедавра.

Этим летом он навестил своих родственников в Литтл-Хэнглтоне. Бабушка и дедушка упали сразу, сраженные заклинанием, а вот отец… На него у Тома были иные планы. Три года он потратил на изучение крестражей, и вот, наконец, настал момент испытать полученные знания.

Младший Риддл смотрел на побледневшее лицо отца, так похожее на его собственное, и чувствовал все возрастающее отвращение.

Нет. Он больше никогда не будет связан с этими ничтожными магглами. Никогда. Том Риддл умрет сегодня в этом доме, чтобы родился лорд Волдеморт.

Заклинание крестража сработало безупречно. Отделившая часть души, хоть и с трудом, была поймана в амулет. Волдеморт, на секунду склонился над бездыханным телом Тома Риддла-старшего, усмехнулся и носком ботинка брезгливо пнул его в голову.

— Прощай, отец, — прошипел он, покидая особняк Риддлов.

От Авады Кедавры не был защищен никто, это юный лорд Волдеморт знал наверняка. До сегодняшнего дня.

— Авада Кедавра!

С возрастающим ужасом он наблюдал, как еще один зеленый луч пронзает грудь Аннабель, но снова ничего не происходит. Она посмотрела на него, и на лице её появилась странная улыбка. Как у хищника, загнавшего в угол свою добычу.

— Не может быть… — прошептал Волдеморт, отступая на шаг. — Почему ты не умерла?

Аннабель непринужденно засмеялась, от чего озноб пробежал по коже.

— Ты разве не знал, — проговорила она, приближаясь, — что это заклинание не убивает, а освобождает душу?

Волдеморт нахмурился. Откуда она знала? Еще вчера эта маггла шарахалась от простенького Люмоса, а теперь рассуждала о запрещенных заклинаниях. Он нервно окинул взглядом заваленную хламом комнату и задержался на видневшейся за спиной Аннабель двери.

— Тебе не сбежать, — спокойно сказала Аннабель, и дверь тут же исчезла.

Волдеморт буквально прирос к полу, не в силах сдвинуться с места. Этого просто не могло быть! Как она смогла повлиять на Выручай-комнату?

Он уставился на Аннабель, словно впервые увидел её.

— Ты хочешь знать, почему твое заклинание не сработало? — спросила она, подходя еще ближе. Теперь Волдеморт почувствовал исходящий от нее запах серы и сгоревшего мяса. — Потому, что у меня нет души.

И она снова рассмеялась серебристым смехом, так контрастирующим с ужасом ситуации.

— А у тебя душа тут, — ткнула она пальцем в грудь Волдеморта, — и тут!

Палец переместился ниже, указывая на амулет. Волдеморт нервно сглотнул. Откуда она узнала о крестраже?

— Что за глупости? — сказал он неуверенно.

Бежать! Это единственный шанс спастись. Но только куда?

— Ты, видно, думаешь, что это просто безделушка, которую Салли таскал на шее, — сказала Аннабель, подцепляя пальцем серебряную цепочку амулета. — Поэтому так безрассудно использовал его в своем темном обряде. Но этот амулет был печатью, скрепляющей темницу ужасного чудовища, которое много-много лет назад почти уничтожило всех обитателей замка и окрестностей. Салазар и Годрик не смогли убить это чудовище, как врут легенды, они только загнали его в самую глубь леса.

И вот ты, потомок Слизерина, разрушил печать. Это ты выпустил ужасное чудовище, и теперь никто в этом замке не спасется.

— Какое чудовище? — спросил Волдеморт пересохшими губами.

Аннабель улыбнулась.

— Меня.

Она рывком сдернула с его шеи амулет, зажала в кулак. Сквозь тонкую кожу вспыхнул раскалившийся драгоценный камень, и вот уже на ладони Аннабель чернела горстка сажи и расплавленных осколков.

Она отшвырнула их, как ненужный мусор. Огонь охватил её ноги, опалил волосы, лизнул лицо. Аннабель рассмеялась, поднимаясь в воздух и зависая в вихре огня перед застывшим Волдемортом.

Он поднял руку, закрывая лицо от жара, и метнулся в сторону, за высокую гору наваленных книг. Он бежал, не глядя сталкивая в проход вещи, чтобы затормозить Аннабель, лихорадочно прося у Выручай-комнаты спасения.

Но спасение не пришло.

Столб пламени взметнулся прямо перед ним, преграждая дорогу. Волдеморт развернулся, инстинктивно поднимая бесполезную теперь волшебную палочку, и едва сдержал крик. Перед ним зависло в паре дюймов над полом то, что было когда-то Аннабель де Перси. Длинные светлые волосы исчезли, съеденные огнем, все тело покрывали шрамы, вздувшаяся уродливыми пузырями кожа. Ноги её превратились в обгоревшие до костей головешки, а на месте вытекших глаз зияла чернота.

Прямо за Аннабель появилась еще одна фигура. Облаченный в черные доспехи рыцарь. Даже разыгравшийся огонь не отражался от этих доспехов, съедаемый вечною тьмой.

— Пора закончить начатое, дитя мое, — проскрежетал рыцарь нечеловеческим голосом.

Аннабель приблизилась к Волдеморту. Огонь обступил его, волшебная палочка вспыхнула в руках, так что пришлось откинуть её в сторону.

— Пощади, — прохрипел он. — Я могу помочь тебе уничтожить всех.

Но Аннабель не ответила. Её рука вонзилась в грудь Волдеморта. Он закричал, теряя сознание от боли. Ноги подкосились.

Он падал в огонь, весь мир вокруг сужался, затемняясь. Последнее что Волдеморт увидел, погружаясь в небытие, было его окровавленное, еще бьющееся сердце.