Вечерняя звезда (гет)

— Северус, — позвал его Дамблдор, — Ты был у Тома? Случилось что-то серьезное?

— Да, Альбус. Поттер едва не угодил в объятья Нагайны, — безэмоционально ответил Северус, но следующая фраза прозвучала со злыми нотами: — Совершенно не думая, решил прогуляться по Годриковой Впадине! Самый распоследний тупица догадался бы, что там засада, но только не Поттер!

Дамблдор попытался его успокоить:

— У Гарри наверняка была веская причина побывать там.

— Он обязан быть осторожным.

У Северуса не было ни сил, ни желания спорить с портретом. Когда дело касалось Поттера, каждый из них всегда оставался при своем мнении.

Северус устало откинулся на спинку стула. Ему бы немного отдохнуть и перевести дух. День выдался слишком суетный.

Началось все с вызова Лорда почти под утро. Каким бы он ни был неадекватным, Повелитель не часто наказывал своих последователей, тем более прилюдно. Сегодняшнее собрание стало исключением. Весь ближний круг наблюдал за экзекуцией не справившихся со своей задачей наблюдателей. Им вменялась в вину неспособность совладать с недоучившимся школьником и его грязнокровной подружкой.

Северус, изображая брезгливость, смотрел на корчившихся, умоляющих о милости соратников и желал как можно быстрее оказаться в замке, поговорить с портретом Финеаса Блэка и узнать, не пострадали ли его безрассудные гриффиндорские ученики. Чем больше выяснялось подробностей, тем больше Северус успокаивался — по всей видимости, все с беглецами в порядке.

И после собрания он аппарировал не в школу, а в Годрикову Впадину, где, соблюдая меры предосторожности, провел собственное расследование. Узнал не очень много. Поттер побывал в доме родителей, на кладбище, и потом ему зачем-то понадобилась Батильда Бэгшот. Следы Поттера и Грейнджер он определил сразу. Подсветив их специальным заклинанием, в результате которого свежие следы светились ярче, а ранние — тусклее, Северус примерно представил себе, что произошло в злополучный вечер.

Попав к Бэгшот, Поттер и Грейнджер разделились. Шаги Поттера были твердые, ровные и стремительные, он явно не сомневался и как обычно пер напролом. Следы Грейнджер отличались от поттеровских: частое топтание на месте, вставание на цыпочки, шаг мелкий и не всегда уверенный. Северус знал, что девчонка не робкого десятка, значит, она понимала опасность их положения и осторожничала.

Далее был труп Батильды, разгром и местами перекрывающий человеческие следы извивающийся след змеиный. Высветив последние отпечатки обуви, Северус уверился, что в последний момент именно Грейнджер перехватила Поттера и успела аппарировать.

Перед глазами возникла Чарити Бэрбидж. Представив на ее месте девчонку, Северус содрогнулся. Никогда и никому он не пожелал бы оказаться в брюхе Нагайны. Разве что самому Лорду.

Вымотанный Северус вернулся в школу, но и тут ему не дали спокойно добраться до своих покоев. Пришлось разбираться с Кэрроу и, прикрываясь авторитетом Темного лорда, делать им замечание; осаживать разгневанную Макгонагалл, в очередной раз раздражаясь ее непониманием, что своими действиями она подставляет своих же учеников; назначать наказания нарушившим правила гриффиндорцам, получая при этом очередную порцию презрения и ненависти. «Вероятно, им больше импонировало тренировать друг на друге Круцио или получить розги, — плевался про себя Северус, — как того хотели Кэрроу, чем чистить вручную туалеты под присмотром Филча».

Ох, уж эти гриффиндорцы! Кто бы мог подумать, что тюфяк Лонгботтом станет лидером всех недовольных и будет трепать ему нервы не хуже Поттера. А эта мордредова заговорщица — младшая Уизли? Оставалось радоваться, что у нее нет мозгов Грейнджер. Будь они у нее, да с ее уизлевским темпераментом — жизнь Северуса в замке была бы совсем «веселой». Пока же он легко справлялся с ее мелкими пакостями.

Северус выдвинул ящик, из потайного отделения достал половинку снимка. Если забыть, с кем рядом была изображена Лили и кто делал колдофото, то можно было представить, что рыжеволосая девушка улыбалась и махала рукой именно ему.

Когда-то Северус посчитал, что не имеет права ни на одну вещь, принадлежащую Лили. Позже, после возрождения Лорда, иметь что-то, указывающее на привязанность, а значит, на слабость, было просто опасно. Но когда Северусу пришлось взвалить на себя тяжелую ношу директорства, ему захотелось иметь некий якорь, который говорил бы, что вся его игра, все его усилия и жертвы — не напрасны. Таким якорем стал обрывок колдографии, украденной на Гриммо из переписки погибшего Блэка.

Иллюзия, помогавшая плыть против течения. До недавнего времени.

До Северуса вдруг отчетливо дошло, что он смотрит на практически ровесницу Грейнджер — девчонку, к которой он не имел никакого отношения. Она поворачивалась к Поттеру-мужу, держала за руку Поттера-сына, улыбалась Блэку.

Куда делась женщина, которую он боготворил?

С куска оборванной колдографии на него смотрела юная подруга детства, перед которой он, безусловно, был виноват. Северус понял, что она — причина. Давящая на душу, выворачивающая, но причина, а настоящий якорь — это его долг учителя и директора.

Он старается ради живых, а не ради мертвых.

— Северус, — вывел его из раздумий негромкий голос Дамблдора, — я хотел бы узнать подробности о Годриковой Впадине.

— Хорошо, Альбус. Подожди немного.

Северус убрал снимок обратно в ящик, положил голову на сложенные руки, прикрыл глаза. Ему надо всего пару минут, всего лишь пару минут...

Очнулся он почему-то не за столом на стуле, а сидя в кресле перед камином.

— Тебе плохо?

Грейнджер в том самом мешковатом, пушистом халате, норовившем сползти с плеч, сидела рядом на подлокотнике, задевая коленкой его ногу, и с тревогой вглядывалась в его лицо.

Северус встрепенулся:

— Грейнджер, откуда ты взялась?

— Я волновалась.

— Тебя здесь быть не должно.

На задворках сознания вяло ворочались мысли о волшебной палочке, о проверке на Оборотное, о целостности охранных заклятий личных покоев...

— Тебе плохо, — теперь она не спрашивала, а утверждала.

Северус неожиданно решил согласиться:

— Да, мне плохо.

Гермиона наклонилась очень близко. Тепло и ободряюще улыбнулась:

— Ты справишься, ты сильный.

— Справлюсь. Что еще остается...

...Шея затекла, тело нещадно ломило. Он уснул-таки за столом и теперь испытывал все прелести неудобного пробуждения. С силой провел ладонью по лицу, сбрасывая остатки видения.

— Приснится же...

Портреты мирно похрапывали. Пора и ему прилечь. Кто знает, что будет завтра.

* * *

В первый раз Северусу некогда было разглядывать здание, он торопился и был зол от того, что пришлось вернуться туда, откуда только что с трудом сбежал. Сейчас он держал себя в руках, да и времени было побольше.

Совсем не похож на Малфой-мэнор. Никакого размаха и роскошной вычурности. Особняк Принцев отличался основательностью и добротностью. Тем, Мордред подери, и притягивал, как бы говоря: если ты свой, то будешь под надежной защитой.

Северус прошел сквозь массивные кованые ворота и оказался на широкой мощеной камнем дорожке, по краям которой росли низкие кусты. Через минуту оказался внутри особняка.

Гэвиус сидел в кресле перед камином в гостиной. Как будто с прошлой встречи и не уходил никуда. Увидев внука, он отложил газету на стоящий рядом столик, насмешливо поинтересовался:

— Что привело тебя в родную обитель? Не понравился подарок?

Северус не ответил, молча уселся на соседнее кресло и уставился на огонь. Он до сих пор сомневался — правильно ли сделал, что пришел сюда.

Принц покачал головой:

— Невоспитанный наглец. Твои манеры оставляют желать лучшего.

Северус повернулся к старику:

— Девушку удочерять не передумал?

Глаза Гэвиуса заискрились весельем:

— Как интересно! Нет, Северус, не передумал. Говори.

— Может получиться так, что Темный Лорд окончательно победит. Она мало того, что маглорожденная, так и еще в розыске, как «нежелательное лицо номер один»...

— Не распинайся, — Гэвиус снисходительно усмехнулся, — я слежу за новостями.

— ...Если Лорд одержит верх, спрячь ее или помоги выбраться из страны.

Гэвиус потянулся к Северусу и с жадностью спросил:

— А что взамен, Северус?

Северус поджал губы, на скулах заиграли желваки. Когда-то он уже отвечал на такой вопрос, и ни к нему хорошему это не привело.

На что только надеялся? Неужели думал, что Гэвиус проявит сострадание?

— Вижу, тебе нечего мне предложить, — Гэвиус расслабился, на губах появилась самодовольная улыбка. — В таком случае я предложу за тебя. И тебе решать, соглашаться на мои условия или нет...

* * *

Лорд все больше сходил с ума. Наказания стали нормой. Он мог покарать за безобидную провинность, чем пугал даже самых преданных своих последователей.

Вот и Северусу на очередном собрании не повезло — получил удар магической плетью за то, что решил поинтересоваться судьбой Олливандера, руководствуясь исключительно заботой о будущих студентах. Было не столько больно, сколько унизительно.

Под стать Повелителю дурели и подчиненные. Кэрроу потеряли последнее сходство с профессорами и окончательно превратились в экзекуторов. В школе с каждым днем труднее удавалось удерживать дисциплину и контролировать других профессоров. Северус вынужден был уподобиться Амбридж, вводя многочисленные запреты и жестко наказывая за их нарушения, также пришлось уступить Кэрроу и закрыть глаза на назначенные ими отработки наиболее ярым возмутителям спокойствия.

Хогвартс был готов взорваться бунтом. Никогда еще Северуса не прожигали настолько наполненные ненавистью взгляды.

— ...Опять ты, Грейнджер.

Она не ответила; как тогда, у Гэвиуса, обняла его сзади и положила голову на плечо.

— Ты обнимаешь монстра, Грейнджер. Беги отсюда.

Гермиона коротко засмеялась, заправила ему прядь волос за ухо, прошептала:

— Я знаю, что не все так просто...

Мерлин! Что за игры играет его подсознание? Лили никогда не посещала его снов, Грейнджер же в своем дурацком халате в последнее время стала мелькать в них постоянно.