Сломанная корона (джен)

Марисса работала на её величество уже девять лет и была её всего на два года старше.

Это оказалась далеко не та судьба, которую она ждала в детстве. Родители служили высокопоставленными военными, брат пошёл по их же стопам, и, хотя сама Марисса не жаждала провести полжизни в боях, но была уверена, что в итоге тоже окажется хотя бы косвенно связана с армией.

Только брат, вообще-то, тот ещё тип (Марисса с ним никогда не ладила, да и не особо об этом сокрушалась, демон с ним), внезапно очаровал тогда ещё наследную принцессу.

Эйван всегда приносил семье одни лишь проблемы. Чего стоит его внезапное отступление в одном из конфликтов, когда он свой отряд просто бросил и сбежал. Отец его кое-как спас от казни, хотя, скорее, спасла его репутация матери, погибшей в том же бою в Амони, что и король Франц — всё-таки сын героини. Откупили, оправдали, замяли, уговорили не высовываться. Не очень успешно — тот довольно быстро понял, что среди неразбирающихся может ещё и за жертву обстоятельств себя выдать, а доступ ко двору у них был. Он и после этого на всяческих вечерах получал куда больше внимания, чем неказистая полноватая Марисса, обычно там разве что стенку подпиравшая.

В общем, в тот момент, когда Эйван внезапно начал «тайно» встречаться с принцессой, наврав ей с три короба, Марисса подумала — повезло. Это был неплохой шанс и восстановить честь семьи, и, в конце концов, ну кто будет отказывать без года королеве?

В качестве фрейлины её предложил тоже Эйван. У юной королевы на тот момент всё ещё не сформировалась свита, поскольку ещё недавно её окружали в основном няньки и гувернантки, да и после смерти регента большая часть слуг во дворце сменилась. По слухам, никто с ней ужиться не мог, по ещё больше тайным слухам — не ей, а принцессе угодить не могли.

Относительно вблизи на тот момент Марисса видела её величество лишь раз — собственно, на её свадьбе с братом, а уж она вряд ли и вовсе раньше знала о её существовании, но вот она уже во дворце, нервно ждала в коридоре, не зная, чего ожидать.

— Атэнэйс Дафнин, — поприветствовала её вышедшая к ней женщина, легонько кивнув.

— А… Марисса Фоллетти, — неуклюже сделала она реверанс.

Женщина оказалась сильно старше, на вид, под сорок, одетая в платье немного старомодного кроя, с высоким воротником, строго тёмно-зелёное, но ткань явно дорогая, а тёмные волосы женщины были заплетены частично вокруг головы, частично в сложную косу сзади.

Дафнин… Вроде бы, графская семья. Стало неловко — не так уж она и в курсе дворцовых дел для такой должности, знает только основы, из аристократов помнит только самых выделяющихся.

Атэнэйс окинула её придирчивым взглядом и поморщилась:

— Собери волосы. И одежда у тебя, конечно…

На выбор платья она, между прочим, потратила немало времени, не зная, как быть, и в итоге выбрав самый скромный вариант. Боялась, что иначе будет выглядеть излишне вычурно и кричаще.

Ленты у Мариссы с собой не было, потому, ворча себе под нос, Атэнэйс пришлось сначала вести её в комнату для прислуги и искать, чем скрепить волосы, уже там, пока Марисса умирала от стыда, что не подумала об этом раньше.

— Надеюсь, ты хотя бы знаешь этикет. Я бы тебя сначала проверила, но её величество решила, что хочет сразу увидеть тебя сама, а мы и так теперь задерживаемся…

Конечно, к королеве так легко не попасть, но в этот момент Марисса почти пожалела, что родство сыграло ей службу. Провалила бы проверку да с чистой совестью домой ушла. А тут, если что не так, то это будет не просто ошибка, а сразу проступок по отношению к её величеству.

— Извините, — виновато протянула Марисса, поспешно закрепляя косу. Получилось не очень аккуратно, но переделывать — ещё сильнее тратить драгоценное время. — А вы… — не знала, как уточнить дворцовую должность.

— Фрейлина. Служила ещё её величеству королеве Белле, — терпеливо пояснила женщина. — И советую тебе сильно не надеяться. Мало кто оказывается достойной.

Фрейлина прошлой королевы — тогда понятна такая сильная разница в возрасте. Разговор пришлось продолжать уже на пути к покоям, чтобы не заставлять ждать ещё сильнее.

— И без фамильярностей, — продолжила Атэнэйс. — Её величество многое спускает с рук, но нечего пользоваться её милостью… Без сплетен. Никакая личная информация не должна попасть в чужие уши. Кроме того, не особо уповай на родство. Если ты не будешь вести себя подобающе…

Передышки перед дверью она Мариссе не дала, потому нырять в омут страха пришлось сразу с головой. Она, собственно, даже не знала, сильно ли здесь за промашки наказывают?!

— Ваше величество, — низко поклонилась она.

— Ты долго, — обиженно заявила королева старшей фрейлине, покорно извинившейся. — Я же сказала, что умираю от любопытства…

Брат идиот, сразу поняла Марисса, хотя и смотрела пока что лишь искоса, не решаясь поднять головы. Она красавица. И выглядит совсем подросткой, несмотря на полностью сформировавшуюся фигуру, которую даже явно «домашнее» платье подчёркивало. Но это совсем не тот уровень, на который ему стоило замахиваться, да ещё и так пренебрежительно отзываться.

— А почему у тебя платье такое страшное? — с искренним, каким-то по-детски наивным любопытством вопросила её величество, впервые обратившись лично к ней. — У тебя других нет?

Кажется, в тот день она чуть не умерла от стыда за этот несчастный наряд.

Вопреки изначальным заверениям Атэнэйс, каким-то чудом Марисса королеве Мирабелль понравилась. Возможно, тем, что сразу научилась её ценить. Королева очень тянулась к всеобщей любви и похвале, воспринимая любой комплимент как искренний, а Марисса действительно оказалась от неё в восторге. Иногда попасть в её настроение бывало сложновато, но она действительно не была в личном общении жёсткой или агрессивной, скорее, просто капризной, но довольно милой. Да и удивительно наивной, её хотелось оберегать, даже с прошедшими годами.

Атэнэйс же, увидев, что она не перегибает палку и держится уважительно, растаяла и втайне обучила её всем недостающим знаниям, столь необходимым для жизни во дворце, так что и с этим в итоге проблем не возникло.

Ещё через два года Мирабелль решила, что негоже родственникам её мужа быть без титула, да и просто служить королеве нетитулованной особе, так в итоге и даровала ей звание герцогини и некоторую власть, больше, правда, формальную, но всё же для неё и этого было слишком много, ведь забота о её величестве все равно оставалась первостепенным делом. Собственно, потому личные слуги аристократов в королевстве обычно свою семью не заводили — посвящая свою жизнь службе.

А, кроме того, Марисса втайне жалела, что тогда не помешала брату.

Мирабелль его любила искренне, восторженно-наивно, о похождениях же Эйвана, знали, кажется, все, кроме её величества. Первые пару лет он ещё вёл себя довольно прилично, но через какое-то время одновременно заскучал и обнаглел от вседозволенности, которой мешала, кажется, лишь её высочество: собственно, Марисса стала нечаянной свидетельницей сцены, когда принцесса грозилась поотрывать Эйвану всё лишнее, если он расстроит Мирабелль, в качестве предупреждения притащив один раз прямо на обед голову одной из любовниц. Девушка была, конечно, не виновата, но Эйван после этого вроде как притих. Или скрывался лучше.

Так почему сегодня утром королева столь расстроилась? Мариссе очень хотелось расспросить и утешить, но испугалась сделать хуже, поэтому решила попробовать осторожно выйти на эту тему вечером. Кто же знал, что в итоге её величеству станет вдруг плохо. И что, что бы там ни случилось, всё перекроет новость.

Ещё и принцесса, кстати, уже дней десять как отправилась разбираться со всякими проблемами в стране и до сих пор не вернулась, а шанс, что перед ней королева открылась бы, куда выше. Всё-таки она, повзрослев, держала дистанцию.

— Миледи? — встревоженно уточнила Атэнэйс, когда лекарка удалилась и они остались втроём.

— Да, просто, мы же давно в последний раз… вместе… Я думала, как-то сразу должно быть понятно, — Мирабелль сильно покраснела, накручивая прядь волос на палец. — Надо сказать Эйвану.

Вот только этого сейчас не хватало — зная, каким резким на язык может быть брат и какой ранимой королева. Марисса опередила напарницу, тоже готовую возразить, но наверняка сделавшую бы это менее твёрдо:

— Миледи, вы ведь действительно переутомлены. Стоит хотя бы сегодня сначала хорошенько отдохнуть.

Мирабелль покраснела, кажется, ещё сильнее.

— Вы же никому не скажете? — тревожно уточнила она. — Я хочу сама.

На самом деле, не удивительно, что стресс от покушения, постоянная нагрузка и, как выяснилось, беременность так сильно её истощили, свалившись на хрупкую королеву одновременно, и стоило оградить её хотя бы от волнений в ближайшее время, раз уж не предотвратили их ранее. Вообще-то, им стоило заметить — но они с Атэнэйс действительно списали все признаки на стресс, тоже бывший нередким явлением для Мирабелль. А королева почти не жаловалась.

— Конечно, — ласково заверила королеву Атэнэйс, чуть пожав её ладонь. — Как вы скажете.

Мирабелль, послушавшись, отдохнула не один день, а два, прежде чем всё-таки собралась оповестить Эйвана. И, хотя Марисса не знала, что он там ей сказал, но, кажется, у него хватило ума быть вежливым, потому что её величество после разговора осталась не просто довольна, а почти сияла, радостно болтая о всевозможных вещах, делясь мыслями. Да и Эйван должен был понять, что стать отцом для будущего наследника или наследницы большая честь.

Для других же новость решили придержать, пока ситуация не стабилизируется, но в пределах дворца весть все равно ожидаемо разлетелась.