Двойная игра (джен)

Первой пришла боль — тупая, несильная, но каменно-тяжелая и будто разлитая по всему телу. Затем — запах дыма и каких-то трав. Последними в мир вернулись звуки — треск горящих поленьев, тихие голоса. Женские.

— Ох!

— Не дергайся, не то собьешь повязку. И перевязывать тебя не стану боле, — узнав голос, Алистер сперва ушам не поверил. Женщина-хасинд из Диких земель?.. как ее, Морриган? Но что она делает в лазарете?

— И-извини... Слушай, а чем нас так? Ты не видела? — этот голос он тоже вспомнил. Элиза, одна из новых рекрутов. Она ранена? Что случилось?

— Вы трое замертво лежали, когда на самую вершину башни взобрались порожденья тьмы, и вас они добить пытались. Им это удалось бы, когда б не мать моя, что, птицей обернувшись, в когтях вас унесла.

Унесла?.. Алистер открыл глаза — и пораженно уставился на низкий потолок, нависший, казалось совсем низко, только руку протянуть...

— Вот и твой друг в себя приходит. Наконец-то. Довольна будет мать, — улыбнулась Морриган, сидевшая возле кровати.

— Подожди... — собственный голос показался Алистеру отвратительно хриплым и каким-то чужим. — Что с армией? И с...

— Остагар пал, — перебила Элиза. — Логэйн увел войско.

И так она это сказала, что Алистер сразу поверил.

Его будто с пристани в ледяную воду столкнули. Полгода... Всего полгода назад, когда Дункан забрал его из монастыря, у Алистера появилась настоящая семья — орден Серых Стражей. Они не были ему родней по крови, но приняли его таким, каков он есть; дали почувствовать себя не просто полезным, но по-настоящему нужным. Все они стали дороги Алистеру, каждый по-своему — и сумрачный эльф Таримель, и гном Керрик, поторопившийся уйти на Глубинные тропы и разминувшийся с Мором на несколько недель, и Грегор из Андерфелса, которого никто так и не сумел перепить. И Дункан. Дункан, спасший Алистера от тоскливого прозябания в Церкви, заменивший ему отца...

А еще полгода назад у Алистера появилась сестра. То есть, конечно, она была и раньше — в Денериме, бесконечно далеко от монастыря, занятая своими делами — а тут в крепость Стражей пришло письмо, скрепленное королевской печатью. "Ты теперь Серый Страж? Поздравляю, Алистер, ты можешь гордиться собой! Надеюсь, это письмо не придет обратно нераспечатанным, как те, что я передавала с дядей Эамоном..." — тогда он здорово удивился, что Кайла вообще его помнит.

В детстве они встречались только один раз — Кайла тогда приехала с королем в Редклиф, и вид у нее был такой, словно она сама жалела, что не осталась дома. Их представили друг другу; кажется, Алистер сказал "приветствую, Ваше Высочество", Кайла в ответ кивнула: "Значит, ты мой брат? Рада знакомству" — или что-то в этом роде. Но разговор вышел коротким и неловким: Кайле было четырнадцать, и мальчишка на пять лет младше наверняка казался ей несмышленым сопляком. Потом она несколько раз передавала ему привет в письмах к эрлу, но Алистер понимал: это не более чем жест вежливости, на самом деле он принцессе интересен примерно так же, как мабари с редклифской псарни, и... не мог ее за это винить.

Алистер вообще не мог всерьез на нее сердиться — ни за то, что сестра не объявлялась в его жизни долгие годы, ни за то, что ворвалась без спроса полгода назад. И хотя он подозревал, что Кайла написала ему просто от скуки — тогда она только родила дочь и, может, искала хоть какого-нибудь приключения, — ему было все равно. Главное — она появилась и на сей раз не собиралась исчезать, а встретив его в Остагаре, совершенно искренне обрадовалась. Разница в пять лет уже не казалась непреодолимой пропастью, и Алистер с удовольствием проводил у сестры каждый свободный вечер... жаль, что их было не так много.

— Коль ты реветь намерен, пойди из дома прочь. Больных тревожить сон рыданием не дело, — прошипела Морриган.

Алистер хотел послать ее подальше, но Элиза вдруг подхватила его под руку:

— Пойдем, пойдем. Она права, пусть Этот еще поспит, — и дернула головой в сторону. Алистеру было плевать, но и сопротивляться не хотелось.

Ему вообще ничего не хотелось — ну, разве что проснуться и понять, что хижина посреди болот и дурные вести ему просто привиделись, что Остагар выстоял и все живы... ну, может, не все, но чем меньше смертей, тем лучше, разве не так? И Логэйн... зачем он так поступил?! Неужели он не понимал, на что обрекает Ферелден, сдавая крепость, которая могла сдержать тварей?

Кажется, он и вправду разревелся — так, как не ревел, наверное, никогда в жизни, даже когда разбил амулет матери и осознал потерю. Морриган ушла куда-то, и слава Создателю — только ее Алистеру сейчас не хватало... Элиза сидела рядом, положив руку ему на плечо, что-то говорила, но Алистер не вслушивался. Сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать, и, может, было бы лучше, если бы Элиза ушла вместе с Морриган — помогла бы выхаживать их товарища, к примеру... Серых Стражей благодаря Логэйну осталось только трое, каждый теперь на вес золота...

— Не думаю, — отрезала Элиза, недобро глядя куда-то вдаль. Она что, мысли прочла? Или Алистер сказал это вслух? — Дело в том, что Морриган видела, почему Логэйн ушел... короче, армию погубили не порождения тьмы, а магия.

— Что?! Ты хочешь сказать, что какой-то маг...

— Не какой-то, а невероятно сильный, по ее словам — настолько сильный, что сумел убить всех, наколдовав шторм и огненный дождь с огромного расстояния. С вершины башни Ишала, если быть точной.

Алистер длинно шмыгнул носом и утер сопли кулаком:

— Да уж, Морриган, конечно, стоит верить. Может, она сама этот шторм и наколдовала? Ну, если допустить, что он действительно был?

— Могла, — неожиданно легко и очень серьезно согласилась Элиза. — Или это могла сделать ее мать, которая, по словам Морриган, нас и спасла. Или я — у меня ведь тоже есть голова, две руки и магический дар...

Она пыталась его развеселить, и Алистер бы даже улыбнулся, не будь ему так паршиво.

— Знаешь, не то чтобы ты совсем хреново шутишь, но мне как-то сейчас не помогает, — признался он.

— А если не шутить, то помнишь, что произошло, когда ты потерял сознание? Постарайся вспомнить, это важно.

Алистер честно постарался. Вот он перерубил горло огру. Вот обернулся к Элизе, велел зажечь маяк и еще успел увидеть, как она посылает в камин сполох пламени... а потом пришла резкая боль, как от волшебной молнии, и темнота.

— Предположим, — кивнул он. — Ты наколдовала огонь, чтобы зажечь маяк... а потом меня вырубили, скорее всего, молнией.

— А помнишь, на первом этаже я подошла к завалу, чтобы укрепить его? — Алистер кивнул, и Элиза вдруг резко сменила тему: — Я тебе рассказывала — у нас один парень сбежал из башни, разбив непрочную кладку молниями; нам запретили подходить к разрушенной стене, но мне однажды удалось немного поторчать рядом. Так вот, у некоторых камней, не у всех, после удара волшебной молнии появляются на стороне удара такие плоские грани, блестящие, как зеркало... Если не знаешь, как это выглядит, такую грань можно принять за обычный скол или вообще не заметить — но я-то знаю!

— И именно такие грани ты увидела на камнях, которыми заделали дыру в полу, — медленно произнес Алистер, отчаянно не желая верить ее подозрениям. Элиза, конечно, маг, но не может же она знать всего на свете? — Потому и вызвалась подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть... А ты уверена, что молниями били уже по кладке, а не раньше, когда дробили камень?

Элиза покивала:

— И уложили камни аккуратным кругом оплавленными гранями вверх... — вздохнула и добавила: — Ну ладно, дело не только в этом. Стройка была закончена только сегодня... я хотела сказать, в день штурма, но известь успела не только высохнуть, но и кое-где раскрошиться! Я могла бы не заметить одну такую случайность, но не две сразу! Нет, это сделали уже в конце работы, причем так, чтобы со стороны было незаметно — говорю же, если не знаешь, то и внимания не обратишь...

— В последние часы перед штурмом, ты хочешь сказать. В часы, когда мы были в Диких землях... и Морриган не могла этого сделать, потому что следила за нами, а ее мать была дома, — Алистер поднял с земли какой-то прутик и нервно покрутил его в руках. Элиза все это время и потом была у него на глазах, правда, утро провела с магами... по ее собственным словам, которые теперь никто не подтвердит... Но нет, если бы Элиза задумала предать, зачем бы она заранее рассказала Алистеру, что знает, как можно разбить стену? Это ведь глупо! И потом, оставался еще удар молнией в спину на вершине башни — а ведь Алистер в тот момент смотрел на Элизу и точно знал, что никакой молнии она не наколдовывала! С другой стороны, Элиза не была единственным магом в лагере... — Слушай. Это звучит неприятно, но откуда ты знаешь, где были и что делали твои знакомые из Круга, пока мы искали договоры, а потом вы приходили в себя после Посвящения?

— Ниоткуда, — Элиза помрачнела. — Мы попрощались перед походом в Дикие земли, а потом я никого не видела. Но я точно знаю, что никого из них не посылали на башню Ишала, потому что среди солдат, охранявших пролом, их не было.

— Ты могла кого-то не заметить — было темно, мы спешили...

— Я могла не разглядеть лицо, но следы магии... точнее, не самой магии, а как тебе объяснить... В общем, весь Круг знает историю Андерса, ну, того, который сбежал, и вообще недавно дело было. Любой из наших, предатель он или нет, либо помог бы, либо сам залил щели грязью еще до меня, либо послал меня куда подальше. Он просто понял бы, что и почему я делаю, понимаешь? И в любом случае не стал стоять в стороне...

...потому что за бездействие его бы побили сами же солдаты, подумалось Алистеру. Да и вообще, имея двух магов, защитники башни обратились бы к тому, кого хоть немного успели узнать, а не к магичке из Стражей, непонятно как попавшей в орден.

Но был еще новичок-отступник, о котором даже Дункан не знал, кто он и откуда, а Алистер не расспрашивал: Стражи старались не лезть друг другу в душу лишний раз. Как же он теперь проклинал эту демонову вежливость! Хотя и понимал, что вряд ли новичок ответил бы честно...

Новичок мог себе позволить остаться в стороне — никто в гарнизоне просто не знал, что он маг. А сам он был не из Круга и про острый глаз Элизы, как и про ее хорошую память, знать не мог.

И хотя Алистер помнил, что нельзя судить кого-то на основании одних лишь подозрений, хотя сейчас у него всего-то и было что слово Элизы против того, кто даже защититься не мог, хотя Элизу он знал меньше суток и не мог ей верить... хотя, что бы он теперь ни сделал, это не вернуло бы Дункана, Кайлу и остальных... Все это на миг как-то померкло перед единственной мыслью:

— Я убью его.

— Вот как? — тихий смех Морриган заставил обоих вздрогнуть. И когда только она успела подойти? — Тебе сопутствует удача: он слаб еще, и в Тени пребывает его рассудок. Коль пойдешь сейчас ты в хижину — без всякого труда ему сумеешь горло перерезать. Но поспеши — он может ведь очнуться, и тогда вся злость твоя рассеется, как пепел, в который тело обратит твое шар огненный.

Кого Алистер сейчас точно хотел прирезать — так это Морриган. За то, что, сожри ее демон, хоть он и понимал, что убивать спящего неправильно — какая-то часть его души жаждала крови, причем прямо сейчас.

— Нет, — подала голос Элиза. — Мы вообще не станем его убивать.

Морриган презрительно фыркнула. На Алистера же слова девчонки подействовали отрезвляюще, как ушат ледяной воды:

— Подожди-ка, а разве это не ты только что подозревала его в том, что он убил Стражей и королеву? И, возможно, твоих товарищей?

— Ну, во-первых, я именно подозреваю, но у меня нет ни доказательств, ни даже предположений, зачем, демон его сожри, он это сделал, а без этого все мои умопостроения медяка ломаного не стоят. А во-вторых, в Денерим сейчас топает Логэйн, который был на совете и наверняка знает лишь то, что в башню послали младшего стража Алистера и новых рекрутов, без уточнения, кого и сколько, а еще видел, что огонь и молнии летят с башни Ишала. Угадай, милорд Праведная Ярость, что он расскажет королю? Король первым долгом напишет в Круг магов: не заезжал ли к ним Серый Страж Дункан, и если да, то не брал ли кого в орден? А они ответят, что да, был и взял некую Элизу Амелл, которая, между прочим, помогала малефикару...

— Что?!

Элиза нервно отмахнулась:

— Ой, потом расскажу... И если нас будет только двое, всех собак спустят на нас, понятно? Неблагонадежная магичка и храмовник, получивший нужные знания, но не скованный обетами — отличная парочка! А я не намерена провести остаток жизни в Эонаре за чужие грехи, так что буду паинькой и постараюсь вывести этого гада на чистую воду...

— ...иль попросту отдашь его солдатам при случае, чтоб отомстил за самку вожак кому другому — не тебе, — хмыкнула Морриган, глядя на Элизу почти с уважением. — О, не подумай, я не осуждаю! Для той, что на цепи всю жизнь сидела, решенье неожиданно умно.

— Спасибо, — скривилась Элиза, похоже, так и не решив, комплимент ей сделали или оскорбили.

Сам же Алистер вообще не знал, кого подозревать и что думать. Что бы сделал Дункан на его месте?..

А Дункан, пожалуй, сказал бы, что Серых Стражей слишком мало, чтобы судить и казнить одного из членов ордена без железных доказательств его вины. И что точно не след заниматься этим во время Мора... Впрочем, он признал бы, что не все думают так же — но пока остатки Ордена держатся вместе, у них есть еще шанс что-то сделать; если же они перебьют друг друга или допустят, чтобы их схватили и казнили поодиночке, в Ферелдене вообще никого из Стражей не останется. Конечно, король Арнор не станет сидеть сложа руки, но пока он соберет новое войско, пока дождется подкрепления от Стражей Орлея, Мор ждать не будет, а это значит — будут новые жертвы, чем дальше, тем больше.

Дункан велел бы подумать как следует, прежде чем действовать, и лишний раз напомнил бы, как велика цена ошибки. А еще в очередной раз напомнил бы, что одних лишь способностей к магии мало даже для подозрений, не то что для настоящего обвинения; что надо приглядеться к человеку... К новичку, о котором никто ничего не знал. К Морриган и ее матери, во всяком случае, до тех пор, пока они не покинули Дикие земли. И даже к нервной и хрупкой Элизе, рядом с которой после сегодняшнего разговора Алистеру почему-то стало очень неуютно.

"Я постараюсь, Дункан", — пообещал он, разжимая судорожно стиснутые кулаки. — "Я сделаю так, как ты бы хотел".