Двойная игра (джен)

Отпуск я проводил отлично: еще в первый день под завязку забил холодильник едой, отключил телефоны и, ни на что не отвлекаясь, погрузился в мир Dragon age. Мой боевой маг испепелял врагов огненными шарами, расщеплял их на атомы молниями, промораживал до костей — и это было потрясающе. Люблю я магию, что сказать! Жаль, что в нашем мире ее нет...

Я сам не заметил, как уснул за компьютером.

Снились мне Лелиана и Морриган, то вместе, то по отдельности, и я — такой, каким создал себя в игре: высокий в меру накачанный синеглазый брюнет, любимец женщин, всемогущий маг и умелый воин. И сперва еле слышно, затем все громче шелестел у меня в ушах шепот: "Ты хочешь стать именно таким, не так ли? Получить силу стихий и красивое сильное тело, которое нравится женщинам... Ты хочешь этого?"

"Хочу", — честно ответил я.

И проснулся.

Сол­нышко грело мне ли­цо, какая-то тра­вин­ка при­ят­но ще­котала ще­ку… Какая нахрен травинка?! Я подскочил как ошпаренный, огляделся... И не заорал только потому, что от шока у меня пропал голос. Я лежал, то есть уже сидел, на холодной влажной земле, а окружали меня чахлые елки и бурелом. А еще, кажется, это был не я. Не мое тело — сильное и жилистое, без единого лишнего килограмма. Не моя одежда — что-то вроде легкого доспеха, я такие видел в играх, но сам никогда не носил. Не мое — прекрасное безо всяких очков — зрение. Но мысли в голове, память, ощущения — точно мои...

Так что же произошло? Кто я и где очутился, черт возьми?

Я огляделся снова, пытаясь взять себя в руки, и обнаружил в полуметре от себя меч в деревянных ножнах и сумку, а в ней — нож, веревку, железный медальон на цепочке, какие-то камни, ветошь, бурдюк с забродившим квасом и немного сухарей. В последний раз я держал в руках оружие в десятом классе, на зачете по ОБЖ, когда на время собирал и разбирал "калаш", а в походы вообще никогда не ходил — но раз уж неведомая сила, закинувшая меня сюда, по доброте своей решила не дать мне сдохнуть сразу же, глупо не воспользоваться ее подарком. А уж как этот подарок применить, разберусь по ходу.

Веревка, к слову, очень мне пригодилась, когда я пытался вскарабкаться на самую крепкую с виду ель, чтобы осмотреться: новое тело, пусть и было куда сильнее моего собственного, по деревьям лазало плохо. Очень кстати я вспомнил уроки ОБЖ! Правильно вязать узлы, по крайней мере, нас учили.

Пришлось повозиться, но результат того стоил: взобравшись на дерево и оглядевшись, я увидел вдалеке горные хребты и нечто, напоминающее город. Или огромный замок — с такого расстояния было не разглядеть точнее, но четкие прямые линии, видимые издалека, вряд ли имели естественное происхождение. Кое-как сориентировавшись и спустившись на твердую землю, я почти совсем успокоился. Оставалось лишь добраться до цивилизации...

...Несколько часов спустя пришлось признать: во-первых, мои навыки ориентирования по солнцу никуда не годятся; во-вторых, я окончательно и беспросветно заблудился. В-третьих, начинало смеркаться, и стоило подумать о ночлеге; пока что мне везло — я не встречал никого крупнее белки — но испытывать судьбу не хотелось.

Выбрав дерево покрепче и кое-как на нем устроившись, я накрепко привязал себя веревкой к стволу, чтобы не свалиться, и даже начал клевать носом, когда из леса донесся жуткий вой. Сон как рукой сняло! Если бы не веревка, я бы кубарем слетел со своей ветки.

Вой повторился уже ближе, а затем возле моего дерева появилось... чудовище. Странная тварь, похожая на помесь волка с дикобразом. И что хуже всего — тварь была не одна, в густых сумерках я различил не меньше десятка; они расселись под моим деревом и ждали. Ждали, когда же я все-таки свалюсь к ним в пасти. А я ждал утра, не смея шевельнуться и надеясь, что с рассветом они попрячутся в свои норы или уйдут за другой добычей, не столь упрямой...

Но они не ушли. Они рычали и скалили зубы, щурясь на рассветное солнце, но никуда не торопились.

А я смотрел на них и радовался, что накануне не ел ничего, кроме сухарей — иначе меня непременно вывернуло бы при виде длинных игл, торчащих прямо из шерсти, и отвратных гноящихся язв на шкурах тварей. И понимал: никто меня не спасет в этой глуши, а меч я смогу разве что красиво бросить вниз... Но я не хотел умирать, черт возьми! Гнев, страх и усталость придали мне сил; по телу разлилось тепло, хотя за ночь я порядком закоченел, и пришло понимание: я не умру. Точно не здесь. Точно не так.

С моих рук сорвался огненный шторм, устремляясь к тварям; они заметались, оглушительно воя и пытаясь сбить пламя, но куда там! Горело все — и твари, и земля вокруг; в воздухе завоняло паленой шерстью, горелым мясом и чем-то еще, невообразимо гадким. Я чуть не задохнулся от вони и жара; еще немного — и я бы испекся на собственном костре...

И я призвал холод. Я не думал, что и как я делаю, почему у меня получается. Просто охлаждал все вокруг, пока не стихло пламя, а затем — пока сам не замерз. И только тогда, стуча зубами и кашляя, рискнул слезть с дерева. Нападать на меня было больше некому — от десятка чудовищных волков, как и от всех деревьев в радиусе двухсот метров, остались лишь насквозь промерзшие головешки.

Я пнул одну тушу, другую — в самом деле промерзли насквозь, твердые стали, как камень, — и расхохотался, как припадочный. Я маг!!! Я колдовал так, словно делал это всю жизнь — я, до этого видевший магию лишь в играх и кино! И стало наплевать, где я, что произошло, кого мне благодарить. Сила, забросившая меня сюда, подарила мне магию, и я точно знал, что могу все... или почти все. А на остальное мне было плевать.

Некоторое время я развлекался, призывая молнии и ледяные бури. Ух, славно громыхало! Впрочем, когда меня немного отпустило, стало ясно, что до всемогущества еще пахать и пахать — и искать цивилизацию жизненно необходимо. У меня кончилось питье. Огненный шторм не только выжег землю, но и выпарил всю воду в округе... и в моем бурдюке, а достаточно чистых льдинок вокруг я не приметил. Сделал себе заметку — с огнем без крайней нужды не экспериментировать.

Следующие несколько часов я плутал по лесу. Дважды вышел на сожженную полянку, один раз запутался в зарубках, которые сам же оставлял на деревьях — вот нож и пригодился, — и уже начал думать, что высшая сила могла бы мне и компас с интерактивной картой одолжить, раз уж магии не пожалела, как вдруг услышал шум. Не обычный лесной шум, а живой, человеческий — голоса, топот копыт и ног, скрип... наверное, телег — или что они тут используют, в мире меча и магии? Не дизели же... А впрочем, хоть бы и дизели, какая мне разница?

Я пошел на шум; в просвете между деревьев я уже видел дорогу, несколько телег и немаленький отряд не то солдат, не то наемников. И ясно различил голоса:

— Но люди и лошади устали! Нам нужно набраться сил, чтобы хоть завтра к ночи дойти до Остагара!

— Да понимаю я!!! Но ты видел это зарево и дым? — это он о моих экзерсисах, что ли? — Кто бы там ни засел, малефикары или порождения тьмы, мы должны уйти как можно дальше от их логова! И мы уйдем так далеко, как сможем до темноты, ясно?!

Остагар? Порождения тьмы? Малефикары?

Твою мать.

Прекрасно. Просто супер! Меня закинуло в мир, где ненавидят магию и запирают магов в башнях, а несогласных убивают на месте. Где постоянно происходит какая-то хрень — не Мор, так гражданская война, не война, так кунари, не кунари, так спятившие храмовники, не храмовники, так демоны. И я при этом — необученный маг-одиночка, отступник, страшное чудище в глазах местных. И эти самые местные не заметили меня только потому, что слишком устали, чтобы вглядываться в лесные дебри... С другой стороны — где на мне написано, что я маг? Одет не в робу, а в приличную одежду наемника, пусть и слегка подкопченную, посоха не имею, никаких подозрительных зелий при себе не держу. А что путешествую один, так не страшно. Наплету, что на мой отряд напали порождения тьмы, выжил только я — и пусть попробуют не поверить!

Видок у меня, вероятно, был тот еще: здоровый лось, весь исцарапанный и обожженный, грязный, как черт... нет, по-здешнему как генлок. И наемники в самом деле похватались за мечи, когда я приблизился достаточно, чтобы меня заметили. Но шел я спокойно, выхватить меч даже не пытался, а уж когда рассказал свою печальную историю, парни и вовсе сменили гнев на милость. На меня все еще косились, но поделились припасами и позволили идти с отрядом.

Зачем я вообще высунулся? А разве у меня был выбор? Раз эти ребята спокойно шли с обозом к Остагару, а не бежали от него в панике, канон еще не начался — и я понятия не имел, падет Остагар завтра или через три недели. А до тех пор в глазах любого местного — хоть фермера, хоть наемника, — крепкий мужик при оружии мог быть либо дезертиром, либо готовым сражаться парнем, которому просто не повезло. И если вояка-неудачник мог рассчитывать на сочувствие, относительно безопасный ночлег и халявный обед, то дезертиру светили в лучшем случае презрение, клетка и пустой желудок — помнится, был в игре такой квест. Что-то подсказывало мне, что я без труда разметаю магией и сотню, если меня попытаются скрутить, что в этом мире я почти всемогущ, но что потом? Скитаться по лесам, охотясь и добывая воду при помощи магии? И надолго ли меня хватит? Пока не кончится мана или пока я не вымотаюсь настолько, что не проснусь, даже когда меня начнут жрать? Вариант "держась подальше от людных мест, свалить в Орлей или Вольную марку" я даже не рассматривал. Только не после того, как трижды заблудился за неполные двое суток.

Вечером, сидя у походного костра и прихлебывая невкусный квас, который здесь почему-то именовали пивом, я думал, что делать дальше. Влезать или не влезать в канон? Можно было остаться безымянным наемником, попытаться выжить в Великой, чтоб ее, Битве, а затем тихонько дезертировать и свалить из Ферелдена... если повезет выжить, а потом что? Жить отступником в глуши? Попытаться стать фермером? Освоить ремесло? Да я понятия не имел, чем здесь можно зарабатывать на жизнь, кроме как мечом и магией! Можно было навязаться в Круг магов и жить до конца дней на полном пансионе... и под надзором храмовников. Нет уж, слуга покорный! К тому же я помнил, какая кровавая баня ждет Круг вскоре после Остагара.

И как я ни прикидывал, выходило, что напроситься в Серые Стражи — лучшее решение. Возможность легализоваться как маг и не бояться преследований Церкви. Почти стопроцентный шанс выжить, если только Дункан не решит, что двух Серых Стражей на башне Ишала вполне достаточно, и не пошлет меня в авангард. Возможность закрепиться в мире и обзавестись влиятельными друзьями, если удастся усадить Алистера на трон, а протагониста пропихнуть в командоры Серых. Предзнание — я столько раз проходил игру, что знал канон, как свои пять пальцев, и без труда мог обойти подводные камни. Само собой, дружба с гномьим королем, кто бы ни надел корону, Первым Чародеем и эрлом Эамоном. И женщины. Морриган, Лелиана... Давно мечтал встретиться с ними вживую, и вот — мечты сбываются!

С этими мыслями, успокоившись окончательно, я и лег спать.

Остагар вблизи в лучах заходящего солнца... внушал. Даже я, вымотанный долгим переходом и не раз игравший в Dragon age, на миг замер. Одно дело — видеть Остагар на мониторе по частям, сколько позволяют кат-сцены, и совсем другое — вживую и сразу весь. Вот это громадина! И это он еще веками заброшенный стоял и разрушался? Что же тут было во времена Тевинтера?..

— Гномья работа. Впечатляет, да? — усмехнулся один из моих попутчиков; вроде бы он представился, но имени я не запомнил, все равно ему жить несколько недель осталось. — Эта крепость выдержала не один штурм...

— Надеюсь, лихая старушка вспомнит молодость! — подхватил другой, и все вокруг заржали. Значит, не было еще ни одной битвы, я понял.

В крепости мы распрощались, и я пошел искать стоянку Серых, а заодно пытался осмотреться. Это оказалось труднее, чем я думал: во-первых, реальный Остагар был хоть и похож на локацию в игре, но гораздо, гораздо, гораздо больше. Во-вторых, поди сориентируйся в лагере, где тысячи разумных носятся по делам, строят, чинят, чистят оружие, готовят еду, что-то обсуждают — и все это одновременно! Я будто попал в муравейник; может, кто и чувствовал себя здесь как рыба в воде, но точно не я, тихий фрилансер, без особой необходимости не совавший носа на улицу. Бывший фрилансер, поправил я себя, ныне же — наемник и в ближайшем будущем Серый Страж; осталось только решить, как и когда напроситься в орден. Рушить канон раньше времени и стать заменой новобранцу, которого приведет Дункан, я опасался — мало ли как эти изменения отразятся на реальности, — поэтому решил выждать пару дней для верности.

Вечер я провел с пользой: продал побрякушку на цепочке, оказавшуюся символом Андрасте, до хрипоты торговался с интендантом — чтоб он провалился! — но в итоге разжился медяками. А еще на подступах к палатке интенданта чуть нос к носу не столкнулся с Дунканом, как раз собиравшимся в поход за новобранцами. Хотелось получше его разглядеть, но пялиться открыто я не мог — Дункан бы заметил, а привлекать к себе внимание я не хотел. Прошел мимо, успел только отметить, что он очень похож на свое игровое изображение — носатый, смуглый, черноволосый и с серьгой в ухе, блеснувшей в свете факелов.

Мне нравилось подмечать совпадения с каноном, даже совсем мелкие, вроде этой серьги. Они внушали уверенность: будущее предопределено, и я, пользуясь своими знаниями, а теперь и магией, смогу занять в нем место под солнцем.

На следующий день, выждав на всякий случай до полудня, я подошел к стоянке Серых Стражей и попросил встречи с главой. Мужик средних лет со шрамом через полфизиономии и сединой в рыжих волосах — как я понял, заместитель Дункана, — выслушал меня внимательно, но без энтузиазма:

— Многие хотят вступить в Стражи, сынок, но нам нужны только самые лучшие — или те, кто владеет редким талантом. Чем ты можешь быть полезен?

— Я маг, — в подтверждение своих слов я зажег небольшой огонек на ладони. И добавил: — Не из Круга, но кое-что умею.

— Значит, отступник? — Страж так посмотрел, что мне стало не по себе. — Что ж, тогда возможно — маги нам вовсе не лишние... Это решит Дункан, когда вернется, но я могу замолвить за тебя словечко, если ты хорошо себя проявишь. Пока же можешь поселиться с другими новобранцами; нас не интересует твое прошлое, каким бы оно ни было, но до посвящения за тобой будут присматривать. И ты нас всех очень обяжешь, если не станешь нарываться на неприятности.

Вот так вот просто? Или все-таки не совсем просто? За новичками вроде бы присматривал Алистер, а он храмовник, пусть и недоучка. Конечно, не мне судить — я-то магии вообще не учился... но что-то мне подсказывало, что в схватке один на один Алистер против меня не выстоит.

Кому принадлежал загадочный голос, вселяющий такую уверенность? Уж не той ли неизвестной силе, что перенесла меня сюда и подарила магию? Я не знал и, честно говоря, мне было плевать. Моя прошлая жизнь — стабильная, до конца предсказуемая и несколько приевшаяся — осталась позади; мечта, которую я считал несбыточной, исполнилась; впереди маячило прекрасное будущее и море возможностей, и неизвестно чей — а может, уже и мой собственный — голос твердил: я невероятно силен, я получу все, что пожелаю. И я буду не я, если упущу такой шанс.

Рекрутов Серые берегли и на передовую не выпускали: ритуал Посвящения сам по себе мог убить, не хватало еще, чтобы смертники... то есть новобранцы до него не дожили, пав в бою! Но сложа руки мы не сидели: помогали возводить и чинить укрепления, таскали в лазарет и перевязывали раненых, по очереди стояли в карауле и бегали по поручениям.

Меня действительно поручили заботам Алистера, как и двух других рекрутов — Давета и Джори. Давет оказался плюгавым быстроглазым парнем, и когда он появлялся рядом, мне всякий раз хотелось проверить, на месте ли кошелек; Джори, здоровый лоб и совершенный тюфяк, чем-то напоминал меня самого в прошлой жизни; Алистер зубоскалил по поводу и без — словом, все было так, как в каноне. Почти.

Здешний Алистер оказался шустрее, чем в игре, и завел себе подружку: если выдавался тихий вечер, куда-то пропадал, а на вопросы только отшучивался. Мол, хоть бы к самой королеве наведывался — вам какое дело? Давет хмыкнул, что у кого-то губа не дура, Джори вздохнул — жену, наверное, опять вспоминал. А я усмехнулся, вспомнив, как отреагировал Алистер, когда ему в самом деле предложили жениться на Аноре.

Эти трое здорово действовали мне на нервы, даже больше, чем раньше, когда я общался с ними только через игровые скрипты, и скрывать раздражение получалось не всегда. Но польза от них все-таки была — вечерами мы тренировались, и парни немного подтянули меня по фехтованию; теперь я не только знал, с какого конца хвататься за меч, но и немного научился им рубить. А потом я попал в клетку, чума возьми всех храмовников на свете!

Я торопился с донесением, и надо же было паре консервных банок подловить меня именно в этот момент! Они и раньше на меня косились — как же, отступник из глуши — а тут им вздумалось проверить мою биографию: кто, откуда, не был ли в розыске... Я, так и не придумавший себе толковой и правдоподобной истории, просто послал их куда подальше, а потом засветил одному в челюсть. Их было двое, я один, так что меня без труда скрутили и отволокли к старшим Стражам, а давешний рыжий постановил: три дня в клетке на хлебе и воде.

У меня от такого приговора голос пропал. Три дня заключения за какую-то драку?! Но Рыжий уточнил: не за какую-то, а за драку с храмовниками белым днем посреди лагеря. При десятках свидетелей, каждый из которых подтвердил бы: храмовники не применяли силу и меня не оскорбляли, а за спрос морды не бьют. "Я просил тебя не нарываться, потому что Орден не может позволить себе ссориться с кем бы то ни было, — добавил он. — Ты еще не стал Стражем, а уже прикрываешься нашим именем и позоришь нас — имей же мужество признать вину и ответить за свой проступок, или я лично попрошу Дункана не допускать тебя к Посвящению".

Я был в бешенстве! О, как мне хотелось зажарить этого зануду прямо в его доспехе! Внутренний голос соглашался: это мне под силу, надо раз и навсегда дать понять, что никто не смеет оскорблять меня, — но я сдержался. С трудом, но сдержался, ведь неосторожное убийство перечеркнуло бы все мои планы по попаданию в канон. "Ты все равно уже труп, просто не знаешь об этом", — подумал я, позволяя отвести себя в клетку.

"Еще немного. Еще несколько дней, и потом никто не посмеет указывать мне, что делать, — уговаривал я себя и ту силу, что подсказывала мне самые кровавые казни для Рыжего и храмовников. — И уж тем более никто больше не посмеет сажать меня в клетку, как животное. Осталось чуть-чуть. Канон уже на подходе..."

В первый день заключения я еще пытался размышлять о каноне и своих перспективах, но сидя в тесной клетке, порядочно нагревшейся от солнечных лучей, не больно-то подумаешь... И большую часть дня я просто пялился на проходящих мимо, от нечего делать разглядывая гербы на одеждах: зеленый дракон, две ветки вроде лавровых, медведь...⁽¹⁾ А потом и вовсе дремал, свесив ноги вниз и привалившись к теплым прутьям клетки.

Во второй день на уме было одно — еда. Поначалу меня удивляло, сколько едят Стражи, но сейчас я бы без проблем умял ту миску каши, с которой Алистер управлялся в одно лицо, а нам, новобранцам, хватало на троих. Умял бы и добавки попросил... К ночи Остагар засуетился, отбивая очередной штурм, но мне было плевать: я-то знал, что главная битва впереди.

На третий день я уже ни о чем не думал — просто наблюдал за тенью от своей руки, и мне казалось, что тень сошла с ума и движется не в ту сторону. Или солнце сошло с ума. Или я.

А на рассвете четвертого дня к моей клетке подошел Рыжий.

— Дункан только что прибыл. В полдень подходи к нашему костру, до того можешь отдохнуть и привести себя в порядок, — сказал он и добавил: — А ты молодец. Дисциплину и мужество мы ценим не меньше, чем воинское искусство.

Я только кивнул — плевать мне хотелось и на рыжего, и на его похвалы, даже злиться сил не осталось. Хотелось умыться, поесть и наконец-то размяться, и умывальник системы "полупустая бочка с холодной водой и ковшик" казался прекраснейшим изобретением цивилизации...

Словом, я почти закончил с водными процедурами, когда меня окликнул звонкий девичий голос:

— Сэр, позволите вас отвлечь? Всего на пару слов.

Я как раз вытирал лицо и девицы не видел, но мое дурацкое воображение, уцепившись за милый голосок, тут же нарисовало хрупкую невысокую блондиночку не старше двадцати с достоинствами второго-третьего калибра. А затем я обернулся...

Нет, светлые волосы и третий калибр имели место быть. Вот только принадлежали они бабище под тридцатник почти моих теперешних габаритов, из тех, кто коня на скаку остановит и в землю по брюхо вобьет. А в том, что в Остагар она приехала не лечить или читать проповеди, а именно вбивать кого-то в землю по брюхо, я не сомневался — рыцарский герб во всю грудь, две красные собаки на бело-желтом поле, недвусмысленно намекал.

— Вы не видели Дункана? Мне нужно срочно с ним поговорить.

Дункана? В каноне же все искали Алистера, разве нет? Мелькнула мысль, что передо мной выжившая Кусланд, но... нет, вряд ли. Кусланд точно искала бы Алистера, а кроме того, она даже помолвлена не была, а у этой я заметил обручальное кольцо.

— Не знаю, сам его не видел.

— Досадно... Прошу прощения за беспокойство, — а вот улыбка у нее была славная, и глаза красивые... но нет. Все равно нет. Не то у меня было состояние и настроение, да и типаж не мой — гром-бабы мне никогда не нравились. С протагонисткой я, может, и пообщался бы, а с будущим трупом зачем? — До встречи, сэр.

Повернулась на каблуках и быстро пошла прочь, чуть покачивая роскошной кормой. А мне подумалось, что сейчас самое удачное время для знакомства с главным героем: он — или она — только прибыл в крепость, предоставлен самому себе, наверняка растерян и точно оценит помощь будущего собрата по ордену, который все покажет и подскажет. Моя помощь станет первым камнем хороших отношений, вложением в будущее, которое точно окупится... И, перехватив остатки завтрака с полевой кухни, я, вместо того, чтобы уползти в палатку, отправился на поиски новичка.

1) Гербы Мак-Тиров, Кусландов и Хоу.

Вернуться к тексту

Все это время я был осторожен, держался подальше от ключевых персонажей, ничего не делал, никуда не лез и надеялся, что канон не пострадает... Я ошибся. И проклинал теперь последними словами чертов эффект бабочки!!!

А ведь ничто не предвещало! Я шел навстречу протагонисту, обходя все значимые точки в лагере и надеясь, что где-то мы столкнемся, пересек мост — и сам не заметил, как, лавируя в толпе, вышел к башне Ишала. В игре такого не случилось бы: там башня была огорожена частоколом, и часовой у ворот разворачивал любопытного героя на подходе... К частоколу я бы и не сунулся, но его тут просто не было. А что было? Стройка, вернее, срочный ремонт: в башню затаскивали камни и ведра с каким-то раствором, а солдат у входа командовал:

— Камней пока не надо. Еще извести несите! Тэйрн велел, чтоб ни одной щели не осталось!

В каноне Логэйн, узнав о туннелях под башней, не отдавал приказа заделать их — просто закрыл башню для всех, кроме своих людей. Скорее всего, он уже тогда знал, что предаст короля, и был готов пожертвовать несколькими солдатами, чтобы не раскрыть себя раньше времени... Почему здесь он изменил решение? Неужели одного только моего появления хватило, чтобы нарушить канон?

И тут, в первый раз после прибытия в Остагар, я испугался. Мои планы, основанные на знании игр, летели псу под хвост!!! Сейчас эти идиоты заделают дыру, и порождения тьмы не смогут прорваться внутрь крепости. Или смогут, но не сразу, и пока они будут расковыривать камень и лезть по одному, солдаты в башне без труда их перережут. Башня не будет захвачена, и Флемет... да она может просто не прилететь! Логэйн, раз он передумал предавать короля, увидит сигнальный огонь и пойдет в атаку, и даже если король погибнет вместе с частью Стражей — Остагар, скорее всего, устоит. Придут подкрепления, будет новый бой... В конце концов крепость падет, но канон к тому моменту будет безнадежно сломан. И мои знания будущего, мои мечты о встречах с красотками, богатстве и славе останется разве что на помойку выкинуть...

"Неужели ты позволишь этому случиться? Позволишь отнять у тебя будущее, к которому ты так стремишься — и которое можешь получить по праву?"

Кто говорил со мной? Да какая разница? Я не собирался отдавать свое будущее без боя, и у меня созрел план. Отойти, не привлекая к себе внимания, найти полевую кухню — к слову, на приличном расстоянии от башни, прекрасно! — и поджечь магическим пламенем. Саму кухню и все вокруг.

Горело хорошо! Запахло паленым мясом, послышались вопли — похоже, кто-то обгорел; какой-то солдат, перекрикивая остальных, приказывал тушить оружейную палатку. Идиот, подумал я, ты все равно умрешь, так какая тебе разница, в каком снаряжении... добавил несколько очагов возгорания, чтобы пожар тушили подольше, и вернулся к башне Ишала. Как я и рассчитывал, горе-строители просто побросали ведра с известкой, где пришлось, и побежали тушить пожар; только один часовой остался у входа — что ж, ему же хуже.

В прошлой жизни у меня был дед, а у деда — больное сердце; он несколько раз лежал в больнице, и родители зачем-то брали меня с собой, когда ездили его навещать. Я эти посещения терпеть не мог, и обрадовался, когда дед умер и мне больше не надо было к нему ездить, — но в самой больнице было много интересного. В частности, там я узнал, что означают слова "дефибрилляция" и "электрофорез", для подростка звучавшие, как волшебные заклинания. И вот теперь, в другом мире, где магия стала реальностью, эти знания мне наконец-то пригодились.

Часовой смотрел на пожар и не сразу меня заметил, а потом стало поздно: от моей молнии у него крепко прихватило сердце. Я боялся, что встречу еще кого-то, все же эпидемия инфарктов в мои планы не входила, но с этим мне повезло. Куда хуже дело обстояло с дырой в полу, под которой и обнаружили выход в подземный лабиринт. Местные решили проблему грубо, но эффективно: набросали вниз крупных камней почти до уровня собственно пола башни и теперь спешно заливали завал известкой. Сколько у них было времени, чтобы проделать такую работу? Двое суток, трое? Быстро управились, я бы им даже поаплодировал, если бы не обстоятельства. Но сейчас... Что вообще я мог сделать с этой глыбой камней и известки?! Впрочем... Я опустился на корточки, потрогал раствор — он оказался теплым, известь не совсем остыла после гашения; возможно, и само гашение еще не завершилось полностью. То, что надо.

В прошлой жизни у меня была дача — оставшийся от деда полуразваленный деревенский дом, который родители тщетно пытались привести в порядок. Посильное участие в бесконечном ремонте принимал и я, и это было довольно интересно; к тому же, пару раз мне пригодился навык забивания гвоздей. А вот сейчас я очень кстати вспомнил о гашении извести: дело несложное, но долгое, и в растворе остается вода... Которую я мог теперь вскипятить волшебной молнией, а затем заморозить, превратив наспех сделанную кладку в непрочную груду камней и песка. И я ударил электричеством, а затем холодом. Повторил несколько раз, пока не закружилась голова, а затем поспешил прочь. Вовремя: пожар почти потушили, а часовой у дверей башни еще не пришел в себя. Промелькнула мысль, что сражаться он сегодня-завтра не сможет и наверняка станет легкой добычей порождений... Кстати, о порождениях — совсем скоро мне самому предстояло с ними встретиться, а я только что как следует наколдовался! Черт. Времени до полудня оставалось всего ничего, но я, рассудив, что лучше немного опоздать, чем выйти в Дикие земли почти без маны, пошел к интенданту за лириумным зельем.

Медяков хватило только на самую крохотную склянку зелья, которую я тут же на месте и выхлебал — на миг в глазах потемнело, но головокружение немного утихло; стало быть, так ощущается низкий уровень маны. Учтем.

А на собрание я таки опоздал, схлопотав замечание от Дункана. Давет пренебрежительно фыркнул — поганец мелкий, — Джори и Алистер приветственно кивнули, а невысокая рыжая девушка с посохом за спиной и достойным противовесом спереди — калибра второго, не меньше — под моим взглядом густо покраснела и опустила глаза, но тут же упрямо поджала губы. Значит, эта цундере и есть новый рекрут? Какая прелесть!

Я краем уха слушал канонный разговор — пойти в Дикие земли, принести кровь порождений тьмы, по склянке на нос, добыть старинные договоры, да-да — а сам то и дело поглядывал на рыженькую, вернее, на ее достоинства и пылающее от возмущения личико, благо мы стояли совсем рядом. Она смущалась, краснела, пыхтела, как сердитый еж, и даже попыталась закрыться от моего взгляда, скрестив руки на груди, а я давился от смеха. Добить ее, что ли?..

Дункан выдал последние напутствия и отпустил нас с миром, и я открыл было рот, чтобы поприветствовать даму как положено, как вдруг дама... со всей дури врезала мне по голени! В жизни бы не подумал, что такая кроха может так крепко бить!

— Ты с дуба рухнула?!

— А нечего на меня так пялиться, — процедила она под смешки Давета и Джори и прошла вперед, сверкая потертыми сапогами из-под криво, зато от души, аж по колено, обрезанной мантии. Что интересно, хотя она первая начала, Алистер даже не попытался сделать ей замечание.

Интересно, самим-то Стражам не смешно было смотреть на своих рекрутов? Бывший карманник, весь боевой опыт получивший в денеримских подворотнях; трусливый рыцарь, блиставший разве что на ристалищах; наконец, психически нестабильная магичка — вчерашний подросток, от которого вреда больше, чем пользы... Да я на их фоне был самым нормальным! И самым сильным, что скрывать. Никто из них не смог бы побить меня в бою один на один! И кому, как не мне, быть лидером отряда? Был, правда, еще Алистер — посвященный Страж и все такое, — но я знал, что он не любит быть главным, и не сомневался, что Алистер уступит первую скрипку мне.

Но стоило мне начать излагать тактику вылазки, как Элиза — так звали нашу цундере — возмутилась:

— А что ты раскомандовался? Такой же новобранец, как мы, а ведешь себя, будто уже стал Стражем!

— Скорее уж, как пьяный банн в эльфинаже, — хмыкнул Давет. — А банну, между прочим, ой не поздоровилось... — он, кажется, еще что-то хотел сказать, но зыркнул на Алистера и заткнулся.

Впрочем, Алистеру было не до него — он строго посмотрел на меня, не очень удачно копируя Дункана:

— Может, ты и сильный маг, но месяца не прошло, как мы учили тебя за оружием ухаживать. Кажется, у тебя уже были неприятности из-за какой-то ссоры? В Диких землях за несдержанность ты можешь заплатить жизнью — своей или любого из нас. А я должен привести вас назад целыми и невредимыми, так будь добр мне не мешать.

Джори промолчал — магов он побаивался и злить меня не хотел — но по лицу я видел, что он на стороне большинства. "Нельзя сорваться, нельзя идти на конфликт, пока нельзя, — напомнил я себе. — Если я сейчас их перебью, к Посвящению меня не допустят... к тому же, в Диких землях какие-никакие соратники мне полезны". С трудом, но проглотил возмущение и поплелся в хвосте, краем уха прислушиваясь к шушуканью Элизы и Давета:

— А что за история с банном в эльфинаже?

— Ты разве не слышала? В башню что, слухи совсем не доходят?

— Не доплывают. В озере тонет половина, — и оба хихикнули.

— Вон оно что... Ладно, расскажу как вернемся.

Доморощенные остряки наконец-то заткнулись, а я задумался, откуда Давет мог узнать про банна. Я знал — речь шла об одной из предысторий... но Давета завербовали раньше, чем любого из возможных протагонистов, он покинул Денерим до событий в эльфинаже и убийство банна просто не застал. Писем он не получал, да и некому было ему писать, насколько я понял; Давета мог бы просветить рекрут — городской эльф, но в Остагар вместо него приехала магичка из башни... так откуда сведения?

Но первая же стычка с порождениями вымела из моей головы лишние мысли. О скорости распространения информации в Ферелдене можно было подумать и потом.

К тому времени, как мы с грехом пополам добрались до заброшенного форпоста, я готов был проклясть все на свете! Вездесущих комаров, или кто тут вместо них, умудрявшихся забраться даже под одежду; воду, хлюпающую в сапогах после неудачного падения в лужу; мерзкий влажный холод, почти незаметный поначалу, но за несколько часов пробравший до костей... Но отдельно — и крайне охотно — я готов был проклясть Джори с его бесконечным нытьем, Алистера с его тупыми шуточками, Элизу с ее неуместным геройством, спотыкавшуюся на каждом шагу от усталости, но упрямо прущую вперед, и Давета с его внезапным джентльменством, то и дело подхватывавшего дурную девчонку под локоть, чтобы она не свалилась в грязь. Мысль о том, что Элизу и Алистера мне придется терпеть много месяцев — сколько там длился Мор в каноне — с каждым часом все меньше вдохновляла. Я снова и снова напоминал себе, что эти двое мне пригодятся, один — как претендент на трон, другая — как будущий Страж-Командор.

И все-таки мы, уставшие, грязные, но целые и с четырьмя склянками, полными крови порождений, доползли до руин, очень напоминавших игровую локацию, и даже нашли полускрытый под слоями мха и почвы сломанный сундук. Если мне не изменяла память, Морриган сейчас должна была появиться на лестнице у нас за спиной...

— Ииииии!!! — с оглушительным визгом Элиза треснула посохом заросли корня смерти и, позабыв об усталости, шастнула за спину Давета.

— Что там? — насторожился Алистер, непонимающе взглянув на магичку, которая совсем недавно лихо жгла гарлоков, а теперь тряслась, как осиновый лист.

— Т-там... па... паук... Большой!

И со стороны той самой лестницы раздался смех и чарующий женский голос:

— Эй, право же, не стоит так пугаться! Ты не ребенок маленький, которому паук и тени на стене равно внушают ужас... Не испугавшись порождений тьмы, ужель боишься малой ты козявки?

Морриган? Интересно, здесь она так же прекрасна, как в игре? В голове почему-то мелькнул образ давешней блондинки, напоминая, что голос бывает обманчив... Но я прогнал непрошеное воспоминание и обернулся.

Реальность не подвела, и даже более того. Иссиня-черные волосы, насмешливый взгляд, чувственные губы и грация дикой кошки — в жизни Морриган оказалась даже прекраснее, чем в моей памяти. Правда, одета она была не так эффектно, как в игре, но вырез... вырез присутствовал. И главный калибр, почти не скрытый тканью — тоже.

— А я и не боюсь, — насупилась Элиза, густо покраснев. — А ты вообще кто? И что здесь делаешь?

— Тебе вопрос могу задать такой же, — Морриган уже откровенно веселилась. — И кто же первый будет отвечать? М-м?

Мне бы промолчать и подождать канонных реплик, но я слишком устал и был слишком зол на своих горе-товарищей, поэтому решил перехватить инициативу:

— Мы Серые Стражи, леди, и пришли за документами, что хранились здесь. Может, вы знаете, что с ними сталось и где они сейчас?

— Какая вежливость... Приятно в Диких землях ее встречать. У матери моей хранятся те бумаги, что вам нужны.

— Ей-то они зачем?

— Ты можешь отвести нас к ней? — мы с Элизой заговорили одновременно, но Морриган расслышала обоих.

— Она их пожелала сохранить, когда печать волшебная истлела. Есть в мире вещи, что хранить не грех. Коли хотите, следуйте за мной.

И мы пошли. Мои спутники — совершенно без энтузиазма, я же не сводил глаз с Морриган. Точнее, с ее великолепной задницы, очертания которой без труда угадывались под юбкой. Черт, ради такого зрелища стоило переться в Дикие земли!

А мы тем временем вышли к хижине посреди болот. У входа сидела пожилая женщина в поношенном, но чистом и опрятном платье, высокая и худая, сохранившая следы былой красоты; если бы я не знал точно, что передо мной могущественная колдунья Флемет, никогда бы не догадался — настолько обыкновенно выглядела она сама и ее жилище.

— Ну здравствуйте, Серые Стражи, — поприветствовала нас хозяйка. — Пришли за договорами, не так ли?

— Ага, — Элиза, да что ж тебе неймется! — Морриган сказала, вы их сохранили, эм... спасибо... а можно нам их забрать?

— А ты забавная, девушка-дитя, — хмыкнула Флемет и скрылась в хижине. Впрочем, очень быстро вернулась с несколькими свитками, перемотанными тонкой веревкой. — Вот ваши драгоценные бумаги. Отнесите их Серым Стражам и передайте, что угроза сильнее, чем они думают.

— Благодарю тебя, — вежливо поклонился я, и тут старая ведьма посмотрела мне прямо в глаза. Меня будто пригвоздило к болотистой почве, я не мог не то что пошевелиться — даже моргнуть или отвести взгляд...

— Запомни, мальчик: что дается без условий, может быть отнято без предупреждения.

Она все знала и видела меня насквозь. Она предупреждала меня о чем-то... Что именно у меня могли отнять — магию? Будущее в этом мире? Я не знал, и думать об этом было тяжело, будто кто-то мешал мне сконцентрироваться... Может, из-за этих мыслей, а может, просто от усталости на обратном пути зад Морриган уже не производил особенного впечатления.

Посвящение меня не пугало. Я знал, что скверна может убить, что почти каждый ритуал заканчивается хотя бы одной смертью, но почему-то не ассоциировал это с собой... Наверное, меня успокаивал канон, законы жанра, эйфория от собственных возможностей и чей-то голос, утверждавший, что будущее предрешено в мою пользу. Погибнет, не выдержав скверны, Давет, падет от меча Дункана Джори, но Элиза не умрет. И я не умру. Не для того меня забросили в эту историю, чтобы бесславно убить в самом ее начале!

И все-таки, когда я уже взял в руки чашу, на миг мне стало жутко. Что, если высшая сила решит посмеяться и отберет мою жизнь прямо сейчас? Но отступать было некуда: в паре метров от меня лежал труп Джори, а Дункан стоял совсем рядом. И я знал — своими глазами видел, — что, пока я буду творить заклинание, он успеет выхватить меч и нанести удар. Один, но больше и не потребуется... Я зажмурился и сделал глоток.

От горла по всему телу разошелся жар, такой сильный, что я чуть не задохнулся; закружилась голова, и в глазах потемнело... А затем я увидел уродливую морду дракона в ядовито-зеленом мареве, услышал его утробный рык, и все пропало.

А потом я очнулся. Я задубел, лежа на холодных камнях, у меня ломило все тело, было трудно дышать — но сейчас все это говорило лишь об одном: я выжил. И это было так здорово, что я готов был расцеловать склонившихся надо мной Дункана и Алистера.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — признался я, решив не играть в героя. В конце концов, они оба через это проходили и сами прекрасно знали, как оно.

— Пока не забыл, давай завершим твое посвящение. Осталась маленькая деталь...

В игре я относился к получению амулета... да никак не относился. Плюшка к завершению квеста, характеристики не самые лучшие, но для начала прокатит. Сейчас же в маленькой склянке на цепочке булькала настоящая кровь порождений тьмы, которую я не то что носить на себе — видеть не хотел, и не сомневался, что ощущения от глотка этой дряни безо всяких напоминаний не забуду до самой смерти. Но пришлось взять и вежливо кивнуть — не перечить же начальству, пусть даже это начальство помрет через пару часов.

На военный совет ни меня, ни Элизу не пригласили. С одной стороны, мне было интересно взглянуть на здешнего Логейна, который почему-то решил не предавать короля, понять, что на него так повлияло. С другой, что бы ни происходило на совете, вряд ли отсутствие новобранцев что-то критически поменяет — у протагониста в той сцене всего пара реплик была... А кроме того, мне было слишком паршиво, чтобы куда-то идти, так что разрешению отдыхать и никуда не торопиться я втайне порадовался. Мы кое-как доплелись до палатки, и я с наслаждением растянулся на своем спальнике, пока Алистер пытался разговорить грустную Элизу. Идиот, подумалось мне, может, девчонке сейчас нужно, чтоб ее просто оставили в покое?!

Но Алистер оказался прав, а я нет: Элиза, сперва отвечавшая скупо и неохотно, потихоньку ожила — то ли рада была отвлечься, то ли взяла себя в руки. А может, она просто не умела задерживаться на одной эмоции слишком долго.

— Вообще-то хорошо, что тебя забрали из храмовников — та еще работенка, — откровенничала она. — У нас был парень, который сбегал шесть раз, представляешь? И ни разу не повторился! Например, однажды у нас обвалилась часть стены, ее заделали, конечно, но плохо. Так он разбил новую кладку молниями, пока она еще не застыла, а через дыру прыгнул в озеро — только его и видели! Правда, когда он сушил подштанники, его увидел наш лодочник и кликнул храмовников... дальше сам понимаешь.

Мне почему-то показалось, что она говорит об Андерсе. Выходит, он применял те же методы разрушения кладки, что и я? Забавно...

— Создатель, какой ужасной судьбы я избежал — до конца жизни вылавливать из озера отступников в мокрых подштанниках! Бр-р.

— Или вообще без них! — Элиза коротко рассмеялась, тряхнув головой, как жеребенок; неровно обрезанные пряди упали ей на лицо, и она нетерпеливо провела рукой по волосам, убирая их с лица, но взъерошив еще сильнее.

Все-таки она была очень хорошенькой, особенно когда смеялась, и я подумал, что неплохо бы собрать цветник из Морриган, Элизы и Лелианы. Тяжко, конечно... но почему не попробовать?

Я слушал вполуха, то задремывал, то снова просыпался. Разговор плавно перетек на дела семейные, Элиза посетовала, что почти не помнит своих родных, Алистер признался, что у него сестра живет в Денериме и недавно родила дочку; интересно, знай он, какая алчная змеюка его сестра — говорил бы о ней с такой нежностью? Я-то помнил Голданну по игре, а он никогда ее не видел и только мечтал о встрече... Устраивать которую, впрочем, я не планировал: выгоды от этого квеста не было никакой, а поиски нужного дома в настоящем средневековом городе, а не в игровой локации на полторы постройки, наверняка обернутся тем еще геморроем... Нет, к черту. И ко всем спутникам буду применять тот же подход: помогу, если меня не затруднит или награда устроит, иначе пройду мимо.

Потом Алистер ушел — с подружкой прощаться, наверное; Элиза тоже выползла на воздух, и я вслед за ней. Не стоило упускать момент, раз уж мы в кои-то веки оказались предоставлены сами себе.

— Жаль, звезд не видно, — вздохнула она, задрав голову к затянутому тучами небу. Я не отказался бы полюбоваться ее фигуркой, но Элиза будто нарочно села так, чтобы все самое интересное закрыть: скрючилась и обхватила руками колени. — Ты любишь звезды?

— Не особенно, — жизнь моя прошла в большом городе, где из-за света фонарей даже в ясную ночь звезд было почти не разглядеть. — Как ты?

— В порядке. Ну, то есть... с Истязаний тоже не все возвращаются, — она уткнулась носом в колени, так что я еле разобрал слова.

— Но ты выжила. И тогда, и сейчас, — я приобнял ее за плечи, и Элиза не попыталась сбросить мою руку. Есть контакт! — Этим стоит гордиться, правда?

— Ты говоришь, как Винн... одна из наших старших чародеек. Знаешь, меня так поздравляли сегодня...

Только через секунду до меня дошло:

— Ты ходила в лагерь магов? — вот почему я ее не нашел, я-то прошмыгнул мимо, стараясь не попадаться на глаза храмовникам...

— Угу, все утро у них провела. В общем... я на самом деле не очень хотела в Стражи, так получилось, но за меня так радовались, что... ну, я почти сама поверила, что это замечательно. А теперь вот опять не очень верю.

— Все будет хорошо, — затертая до дыр фраза, но подействовало: Элиза подняла глаза и улыбнулась. А затем все-таки повела плечами и отодвинулась, и мне пришлось понять намек.

До падения Остагара осталось совсем чуть-чуть.

Итак, настал момент истины. Разведчики заметили орду, лагерь засуетился, готовясь отбивать нападение. Мы трое — единственные Стражи, которых не гнали на передовую — выслушивали последние наставления.

Честно говоря, теперь, когда голова прояснилась, мне стало не по себе — как перед экзаменами в универе, когда знакомого и хорошо изученного препода могли в последний момент заменить на любого другого. А местный Логэйн был гораздо опаснее моих преподавателей, потому что от его действий мое будущее зависело куда сильнее, чем от баллов в зачетке. К тому же, он уже отличился, приказав заложить подземный ход... вдруг он взял и перекроил план битвы на коленке, то есть прямо на совете? Как я жалел теперь, что меня там не было! Само собой, повлиять на решение тэйрна у меня бы не вышло, но... полезно знать, что мне предстоит.

Нервничал я, впрочем, зря. Как и в каноне — ну почти, — Дункан велел нам троим идти на башню Ишала и зажечь маяк, чтобы люди Логейна знали, когда ударить с фланга по войску порождений тьмы. Что интересно, Алистер, в игре пытавшийся спорить, сейчас не сказал ни слова против. Только уточнил:

— Сколько у нас времени?

— Около часа, выдвигайтесь сразу, как только я уйду. И не забывайте, вы все — Серые Стражи; будьте достойны нашего ордена, и да присмотрит за вами Создатель.

— Да присмотрит он за всеми, — в один голос отозвались Элиза и Алистер.

Когда мы вышли на мост, внизу уже вовсю шло сражение; я не удержался, метнулся к перилам посмотреть — первое в моей жизни сражение двух армий, еще и не на экране, а вживую!.. — но был перехвачен Алистером за плечо. Кажется, он сказал что-то вроде "нельзя терять время", но именно в этот момент в мост врезался горящий снаряд, и грохот и крики заглушили его голос... Но дрожь кладки под ногами и запах паленой плоти отрезвили лучше любых нравоучений, напоминая, что я не в кино.

И мы побежали по мосту, пытаясь не попасть под снаряды — я не знал, из чего они, был только уверен, что камни так не горят. Или горят? Ч-черт их знает... Одна горящая хрень упала прямо за нашими спинами; нас не ранило, но с ног сшибло. Я кое-как поднялся сам, помог Элизе и понял, что бежать не смогу, в лучшем случае — быстро идти.

Но и моста впереди осталось всего ничего, каких-то несколько метров. Вот сейчас мы выйдем на твердую землю и услышим, что Башня захвачена, сейчас, совсем скоро! Но нет. Ни лязга оружия, ни боевых кличей, ни криков раненых мы не услышали в пустом лагере, и я поблагодарил всех известных мне богов за то, что в темноте Алистер и Элиза не видели моего лица. Вряд ли я смог как следует скрыть разочарование и досаду.

Башня Ишала встретила нас напряженной тишиной; я еще удивился, ведь не могли же все солдаты побросать посты! Неужели так доверяли своему умению латать дыры в полу? Но подойдя к залу с дырой, понял, как ошибался. Солдаты не ушли с постов — они стояли вокруг заделанной дыры, не сводя глаз с новой кладки, поблескивавшей в свете факелов. А снизу, из подземных залов, доносился какой-то невнятный шум, но и он вдруг стих... чтобы смениться глухим ударом, таким сильным, что пол вздрогнул под ногами. И еще одним. И еще.

Огр, вспомнил я. Боссом башни Ишала был огр, трехметровая рогатая тварь, которую я в первом прохождении еле завалил — и которая, вполне вероятно, сейчас камня на камне от затора не оставит.

— В Диких землях видели порождение десяти футов росту... — проблеял молодой солдат, судорожно сжимая свой меч; голос не переломался толком, а туда же. — Если оно там, внизу, кладка может не выдержать...

— Можно я посмотрю? — Элиза протиснулась вперед. — Ну и помогу немного.

В обычной ситуации ее бы, может, и послали куда подальше. Но сейчас пол дрожал от мощных ударов, и старший из защитников башни только кивнул:

— Делай, магичка, и поскорее.

— А у нас есть на это время?

Алистер кивнул, но я подозревал, что он кивнул бы в любом случае. Даже если бы время поджимало — сам бы кинулся вверх по лестнице, а Элизу оставил колдовать. В его интересах было помочь удержать башню, хотя бы для того, чтобы Дункану и остальным было куда возвращаться после боя — он еще не знал, что Остагар в любом случае падет. Между тем Элиза присела на одно колено и положила руки на камень; от ее ладоней по камням потекла жидкая грязь, а затем разошлось тепло, да так, что я от стены почувствовал. Я помнил из игры, что волшебная грязь легко поджигается, да я и сам мог бы это сделать, но Элиза пользовалась чем-то неканонным... или модифицированным? Она хотела не поджечь, а высушить, и ей это удалось.

Этот мир был куда больше и разнообразнее, чем представлялось мне поначалу. Мне подарили огромную мощь, но, похоже, здешняя магия не ограничивалась тем, что я видел в игре. Я мог призвать огненный шторм, но не умел аккуратно высушить одежду или вот грязь...

"Не думай об этом! Ты можешь все!" — мне показалось, или в голосе, что доселе подбадривал меня, послышалось раздраждение?

— Теперь будет покрепче, — тем временем сказала Элиза, выпрямляясь и отряхивая руки. И вслед за нами рванула к лестнице: Алистер уже торопился наверх, а я... просто не хотел, чтобы разъяренное чудовище размазало меня сразу же, как вылезет из-под земли. Почему-то мне казалось, что наверху у нас шансов больше — может, из-за канона, а может, я надеялся, что огр хоть немного запыхается после короткой схватки и бега... Я не знал, просто бежал по неудобной, слишком крутой лестнице, пытаясь не сбить дыхание.

Мы были где-то на середине пути, когда за очередным ударом послышался громовой рев и звуки боя. И выбрались на предпоследний этаж, когда за нами начала трястись лестница. А на площадке верхнего этажа огр нас все-таки догнал.

Самого боя я почти не запомнил — я замешкался, и эта тварь просто отшвырнула меня в сторону, расколотив моей спиной древний витраж и чудом меня не убив. Я отключился... А в себя пришел ближе к концу боя. Голова немного кружилась, но явно не от недостатка маны, ведь я несколько часов не колдовал... и, возможно, мог бы что-нибудь изобразить, но боль в ребрах и левой ноге, на которую я неудачно приземлился, давали понять, что лучше не дергаться. Во всяком случае, Элиза и Алистер прекрасно справлялись и без поддержки, так что я мог лежать, прислушиваясь к себе и восстанавливая силы.

Честно говоря, больше всего сражение походило на игру взрослого с детьми в догонялки: рядом с этой орясиной не только хрупкая Элиза, но даже Алистер смотрелся мальчишкой. Алистер отвлекал чудовище, петляя, как заяц, и позволяя Элизе жарить толстую шкуру заклинаниями, когда же огр переключался на магичку — подскакивал и лупил его со спины. Выглядело смешно, но, лежа в куче стекла и стараясь не дышать глубоко, я понимал, что это верная тактика: ребята не давали огру себя схватить и не попадали под случайные удары — одна не приближалась, второй быстро бегал, а огр, похоже, понемногу терял силы. Он был весь изранен и сильно обожжен; возможно, и схватка на первом этаже не прошла для него бесследно. Даже я, сторонний наблюдатель и неопытный Страж, видел, что его движения становятся все более неуклюжими. Алистер тем более все видел — в очередной раз оказавшись за огровой спиной, он изо всех сил рубанул чудовище по лодыжкам и еле успел отскочить из-под падающей туши. А затем, не дожидаясь, пока тварь встанет, вонзил меч огру в горло; тот захрипел и забулькал, давясь кровью, но вскоре затих.

— Маяк вон там, зажигай скорей! — бросил Алистер Элизе. А в следующий миг обоих прошила моя молния.

Я понимал, что местный Логэйн, увидев огонь маяка, поспешит на помощь королю, и не мог этого допустить... но я опоздал. Забыл, что Элиза, черт ее возьми, маг, способный зажечь проклятый маяк, не сходя с места! Пусть даже она лежала без сознания, созданный ею огонь успел запалить огонь в печи и на вершине башни — что там было, какие-нибудь промасленные веревки в трубе? Да неважно, уже ничего было не исправить!

"Но ты можешь заставить войска отступить, сил хватит..."

А действительно. Я ведь тоже маг, черт возьми! Невероятно сильный маг, способный повернуть ход событий в нужное русло! Я мог заставить Логэйна отвести войска, раз уж он сам не додумался...

Кое-как поднявшись на ноги, я уцепился за решетку разбитого витража и посмотрел вниз, на поле боя. Далековато...

"Ты сможешь, не сомневайся!" — рявкнул внутренний голос. Я послал на пробу слабенький Огненный шар — долетит, не долетит?

Долетел. Даже попал в кого-то, хотя мне с огромной высоты было не разобрать, в кого именно. Впрочем, это уже не имело значения, ведь я призвал Бурю века.

И разверзлись хляби небесные, и обрушился на землю дождь стеной, а следом пришли громы и молнии — одна, две, десять... сотни, тысячи молний! Поле битвы все сверкало, точно от неба до земли растянулась праздничная иллюминация, но тем, кто оказался внутри этой сверкающей сети, праздновать было нечего. Вероятнее всего, они погибли мгновенно: дождь, пот и металл доспехов облегчили их участь. Мне вспомнилась сцена из какого-то фильма с казнью на электрическом стуле, когда осужденный горел заживо, а полицейский оправдывался: "Я не знал, что губку надо мочить!" Защитникам Остагара повезло больше... Я выдохнул, привалившись лбом к решетке. Голова кружилась, теперь уже по-настоящему...

"Не время расслабляться! Ударь еще! Поджарь их!" — бесновался внутренний голос, и я поднял было руки для следующего удара... но потерял сознание.

Я очнулся... в Тени? Меня окружал непривычно тихий Остагар, рядом горел наш костер, за спиной стояла палатка, которую мы делили с Джори и Даветом, но все казалось чуть смазанным и каким-то неуловимо не таким, как должно быть; я чувствовал эту неправильность, но не мог даже самому себе сформулировать, в чем же она заключается. А еще я чувствовал чужую ярость и недовольство мной, будто я чего-то не сделал, с чем-то не справился... с чем?

— Ты еще спрашиваешь, смертный?! — я не видел, кто говорит; этот голос звучал в моей голове и одновременно отовсюду. — Тебе было велено ударить еще раз! Прорвать Завесу!

Я вспомнил битву, Бурю века — и только теперь до меня дошло. Все и сразу.

Сила, переместившая меня в этот мир и наделившая магией, сделала мне такой подарок не по доброте своей. Ей — или ему, или кто оно там — нужен был игрок... Такой, как я, относящийся ко всему происходящему, как к игре; не принимающий всерьез законы мира, а следовательно, не боящийся их нарушить. Просто так, для сохранения Канона, сулящего ништяки... но что-то я уже сомневался, что теперь мне отсыплют этих самых ништяков. Отыгранные карты всегда уходят в сброс, особенно если партия вышла так себе.

Чужой гнев и недовольство въедались в кожу. Я не представлял, что это, но чувствовал, что это нечто способно раздавить меня, как таракана... И меня пробрал до самых костей леденящий ужас, я понял, что сделаю что угодно, лишь бы выжить. Возможно, даже повторю Остагар...

В конце концов, канон прошел самую главную и нужную мне точку: король мертв, Логэйн, если он не полный идиот, отвел войска. Серые Стражи, скорее всего, все полегли, а если кто и выжил — не беда, в крайнем случае устраню. Значит, Мору и гражданской войне быть; будет много смертей, много крови — то, что нужно. Проблем у гномов и долийцев так и так не избежать, особенно меня интересовали последние: вроде бы Завеса в Бресилиане тоньше, чем в среднем по Ферелдену... На съезд с катушек Ульдреда и отравление Эамона — вернее, на решение местного Логэйна травить или не травить политического соперника, — я повлиять не мог, здесь, увы, оставалось надеяться на чудо, но в общем варианты были... В крайнем случае, я мог и что-нибудь свое замутить.

Почему-то снова вспомнилась блондинка с рыцарским гербом, только в жизни она улыбалась, а сейчас смотрела строго и с упреком. И рыжий заместитель Дункана, и сам Дункан, и охранники обоза... Да плевать! Они все равно уже мертвы, а мне жить в этом мире! И чем дольше, тем лучше.

— Дай мне шанс! — заорал я в пустоту. — Я сделаю, что тебе нужно!

Я был вполне искренен: плевать на всех, плевать на ништяки, на власть, на женщин — речь шла о моей жизни. И нечто... смягчилось? Поверило? Или сделало вид, что верит? Гнев сменился недоверчивым интересом, мол, да неужели сможешь? Ну посмотрим, посмотрим...

— Не подведи меня, смертный, — еще успел я услышать, прежде чем меня вышвырнуло из Тени.

Первой пришла боль — тупая, несильная, но каменно-тяжелая и будто разлитая по всему телу. Затем — запах дыма и каких-то трав. Последними в мир вернулись звуки — треск горящих поленьев, тихие голоса. Женские.

— Ох!

— Не дергайся, не то собьешь повязку. И перевязывать тебя не стану боле, — узнав голос, Алистер сперва ушам не поверил. Женщина-хасинд из Диких земель?.. как ее, Морриган? Но что она делает в лазарете?

— И-извини... Слушай, а чем нас так? Ты не видела? — этот голос он тоже вспомнил. Элиза, одна из новых рекрутов. Она ранена? Что случилось?

— Вы трое замертво лежали, когда на самую вершину башни взобрались порожденья тьмы, и вас они добить пытались. Им это удалось бы, когда б не мать моя, что, птицей обернувшись, в когтях вас унесла.

Унесла?.. Алистер открыл глаза — и пораженно уставился на низкий потолок, нависший, казалось совсем низко, только руку протянуть...

— Вот и твой друг в себя приходит. Наконец-то. Довольна будет мать, — улыбнулась Морриган, сидевшая возле кровати.

— Подожди... — собственный голос показался Алистеру отвратительно хриплым и каким-то чужим. — Что с армией? И с...

— Остагар пал, — перебила Элиза. — Логэйн увел войско.

И так она это сказала, что Алистер сразу поверил.

Его будто с пристани в ледяную воду столкнули. Полгода... Всего полгода назад, когда Дункан забрал его из монастыря, у Алистера появилась настоящая семья — орден Серых Стражей. Они не были ему родней по крови, но приняли его таким, каков он есть; дали почувствовать себя не просто полезным, но по-настоящему нужным. Все они стали дороги Алистеру, каждый по-своему — и сумрачный эльф Таримель, и гном Керрик, поторопившийся уйти на Глубинные тропы и разминувшийся с Мором на несколько недель, и Грегор из Андерфелса, которого никто так и не сумел перепить. И Дункан. Дункан, спасший Алистера от тоскливого прозябания в Церкви, заменивший ему отца...

А еще полгода назад у Алистера появилась сестра. То есть, конечно, она была и раньше — в Денериме, бесконечно далеко от монастыря, занятая своими делами — а тут в крепость Стражей пришло письмо, скрепленное королевской печатью. "Ты теперь Серый Страж? Поздравляю, Алистер, ты можешь гордиться собой! Надеюсь, это письмо не придет обратно нераспечатанным, как те, что я передавала с дядей Эамоном..." — тогда он здорово удивился, что Кайла вообще его помнит.

В детстве они встречались только один раз — Кайла тогда приехала с королем в Редклиф, и вид у нее был такой, словно она сама жалела, что не осталась дома. Их представили друг другу; кажется, Алистер сказал "приветствую, Ваше Высочество", Кайла в ответ кивнула: "Значит, ты мой брат? Рада знакомству" — или что-то в этом роде. Но разговор вышел коротким и неловким: Кайле было четырнадцать, и мальчишка на пять лет младше наверняка казался ей несмышленым сопляком. Потом она несколько раз передавала ему привет в письмах к эрлу, но Алистер понимал: это не более чем жест вежливости, на самом деле он принцессе интересен примерно так же, как мабари с редклифской псарни, и... не мог ее за это винить.

Алистер вообще не мог всерьез на нее сердиться — ни за то, что сестра не объявлялась в его жизни долгие годы, ни за то, что ворвалась без спроса полгода назад. И хотя он подозревал, что Кайла написала ему просто от скуки — тогда она только родила дочь и, может, искала хоть какого-нибудь приключения, — ему было все равно. Главное — она появилась и на сей раз не собиралась исчезать, а встретив его в Остагаре, совершенно искренне обрадовалась. Разница в пять лет уже не казалась непреодолимой пропастью, и Алистер с удовольствием проводил у сестры каждый свободный вечер... жаль, что их было не так много.

— Коль ты реветь намерен, пойди из дома прочь. Больных тревожить сон рыданием не дело, — прошипела Морриган.

Алистер хотел послать ее подальше, но Элиза вдруг подхватила его под руку:

— Пойдем, пойдем. Она права, пусть Этот еще поспит, — и дернула головой в сторону. Алистеру было плевать, но и сопротивляться не хотелось.

Ему вообще ничего не хотелось — ну, разве что проснуться и понять, что хижина посреди болот и дурные вести ему просто привиделись, что Остагар выстоял и все живы... ну, может, не все, но чем меньше смертей, тем лучше, разве не так? И Логэйн... зачем он так поступил?! Неужели он не понимал, на что обрекает Ферелден, сдавая крепость, которая могла сдержать тварей?

Кажется, Алистер и вправду разревелся — так, как не ревел, наверное, никогда в жизни, даже когда разбил амулет матери и осознал потерю. Морриган ушла куда-то, и слава Создателю — только ее Алистеру сейчас не хватало... Элиза сидела рядом, положив руку ему на плечо, что-то говорила, но Алистер не вслушивался. Сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать, и, может, было бы лучше, если бы Элиза ушла вместе с Морриган — помогла бы выхаживать их товарища, к примеру... Серых Стражей благодаря Логэйну осталось только трое, каждый теперь на вес золота...

— Не думаю, — отрезала Элиза, недобро глядя куда-то вдаль. Она что, мысли прочла? Или Алистер сказал это вслух? — Дело в том, что Морриган видела, почему Логэйн ушел... короче, армию погубили не порождения тьмы, а магия.

— Что?! Ты хочешь сказать, что какой-то маг...

— Не какой-то, а невероятно сильный, по ее словам — настолько сильный, что сумел убить всех, наколдовав шторм и огненный дождь с огромного расстояния. С вершины башни Ишала, если быть точной.

Алистер длинно шмыгнул носом и утер сопли кулаком:

— Да уж, Морриган, конечно, стоит верить. Может, она сама этот шторм и наколдовала? Ну, если допустить, что он действительно был?

— Могла, — неожиданно легко и очень серьезно согласилась Элиза. — Или это могла сделать ее мать, которая, по словам Морриган, нас и спасла. Или я — у меня ведь тоже есть голова, две руки и магический дар...

Она пыталась его развеселить, и Алистер бы даже улыбнулся, не будь ему так паршиво.

— Знаешь, не то чтобы ты совсем хреново шутишь, но мне как-то сейчас не помогает, — признался он.

— А если не шутить, то помнишь, что произошло, когда ты потерял сознание? Постарайся вспомнить, это важно.

Алистер честно постарался. Вот он перерубил горло огру. Вот обернулся к Элизе, велел зажечь маяк и еще успел увидеть, как она посылает в камин сполох пламени... а потом пришла резкая боль, как от волшебной молнии, и темнота.

— Предположим, — кивнул он. — Ты наколдовала огонь, чтобы зажечь маяк... а потом меня вырубили, скорее всего, молнией.

— А помнишь, на первом этаже я подошла к завалу, чтобы укрепить его? — Алистер кивнул, и Элиза вдруг резко сменила тему: — Я тебе рассказывала — у нас один парень сбежал из башни, разбив непрочную кладку молниями; нам запретили подходить к разрушенной стене, но мне однажды удалось немного поторчать рядом. Так вот, у некоторых камней, не у всех, после удара волшебной молнии появляются на стороне удара такие плоские грани, блестящие, как зеркало... Если не знаешь, как это выглядит, такую грань можно принять за обычный скол или вообще не заметить — но я-то знаю!

— И именно такие грани ты увидела на камнях, которыми заделали дыру в полу, — медленно произнес Алистер, отчаянно не желая верить ее подозрениям. Элиза, конечно, маг, но не может же она знать всего на свете? — Потому и вызвалась подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть... А ты уверена, что молниями били уже по кладке, а не раньше, когда дробили камень?

Элиза покивала:

— И уложили камни аккуратным кругом оплавленными гранями вверх... — вздохнула и добавила: — Ну ладно, дело не только в этом. Стройка была закончена только сегодня... я хотела сказать, в день штурма, но известь успела не только высохнуть, но и кое-где раскрошиться! Я могла бы не заметить одну такую случайность, но не две сразу! Нет, это сделали уже в конце работы, причем так, чтобы со стороны было незаметно — говорю же, если не знаешь, то и внимания не обратишь...

— В последние часы перед штурмом, ты хочешь сказать. В часы, когда мы были в Диких землях... и Морриган не могла этого сделать, потому что следила за нами, а ее мать была дома, — Алистер поднял с земли какой-то прутик и нервно покрутил его в руках. Элиза все это время и потом была у него на глазах, правда, утро провела с магами... по ее собственным словам, которые теперь никто не подтвердит... Но нет, если бы Элиза задумала предать, зачем бы она заранее рассказала Алистеру, что знает, как можно разбить стену? Это ведь глупо! И потом, оставался еще удар молнией в спину на вершине башни — а ведь Алистер в тот момент смотрел на Элизу и точно знал, что никакой молнии она не наколдовывала! С другой стороны, Элиза не была единственным магом в лагере... — Слушай. Это звучит неприятно, но откуда ты знаешь, где были и что делали твои знакомые из Круга, пока мы искали договоры, а потом вы приходили в себя после Посвящения?

— Ниоткуда, — Элиза помрачнела. — Мы попрощались перед походом в Дикие земли, а потом я никого не видела. Но я точно знаю, что никого из них не посылали на башню Ишала, потому что среди солдат, охранявших пролом, их не было.

— Ты могла кого-то не заметить — было темно, мы спешили...

— Я могла не разглядеть лицо, но следы магии... точнее, не самой магии, а как тебе объяснить... В общем, весь Круг знает историю Андерса, ну, того, который сбежал, и вообще недавно дело было. Любой из наших, предатель он или нет, либо помог бы, либо сам залил щели грязью еще до меня, либо послал меня куда подальше. Он просто понял бы, что и почему я делаю, понимаешь? И в любом случае не стал стоять в стороне...

...потому что за бездействие его бы побили сами же солдаты, подумалось Алистеру. Да и вообще, имея двух магов, защитники башни обратились бы к тому, кого хоть немного успели узнать, а не к магичке из Стражей, непонятно как попавшей в орден.

Но был еще новичок-отступник, о котором даже Дункан не знал, кто он и откуда, а Алистер не расспрашивал: Стражи старались не лезть друг другу в душу лишний раз. Как же он теперь проклинал эту демонову вежливость! Хотя и понимал, что вряд ли новичок ответил бы честно...

Новичок мог себе позволить остаться в стороне — никто в гарнизоне просто не знал, что он маг. А сам он был не из Круга и про острый глаз Элизы, как и про ее хорошую память, знать не мог.

И хотя Алистер помнил, что нельзя судить кого-то на основании одних лишь подозрений, хотя сейчас у него всего-то и было что слово Элизы против того, кто даже защититься не мог, хотя Элизу он знал меньше суток и не мог ей верить... хотя, что бы он теперь ни сделал, это не вернуло бы Дункана, Кайлу и остальных... Все это на миг как-то померкло перед единственной мыслью:

— Я убью его.

— Вот как? — тихий смех Морриган заставил обоих вздрогнуть. И когда только она успела подойти? — Тебе сопутствует удача: он слаб еще, и в Тени пребывает его рассудок. Коль пойдешь сейчас ты в хижину — без всякого труда ему сумеешь горло перерезать. Но поспеши — он может ведь очнуться, и тогда вся злость твоя рассеется, как пепел, в который тело обратит твое шар огненный.

Кого Алистер сейчас точно хотел прирезать — так это Морриган. За то, что, сожри ее демон, хоть он и понимал, что убивать спящего неправильно — какая-то часть его души жаждала крови, причем прямо сейчас.

— Нет, — подала голос Элиза. — Мы вообще не станем его убивать.

Морриган презрительно фыркнула. На Алистера же слова девчонки подействовали отрезвляюще, как ушат ледяной воды:

— Подожди-ка, а разве это не ты только что подозревала его в том, что он убил Стражей и королеву? И, возможно, твоих товарищей?

— Ну, во-первых, я именно подозреваю, но у меня нет ни доказательств, ни даже предположений, зачем, демон его сожри, он это сделал, а без этого все мои умопостроения медяка ломаного не стоят. А во-вторых, в Денерим сейчас топает Логэйн, который был на совете и наверняка знает лишь то, что в башню послали младшего стража Алистера и новых рекрутов, без уточнения, кого и сколько, а еще видел, что огонь и молнии летят с башни Ишала. Угадай, милорд Праведная Ярость, что он расскажет королю? Король первым долгом напишет в Круг магов: не заезжал ли к ним Серый Страж Дункан, и если да, то не брал ли кого в орден? А они ответят, что да, был и взял некую Элизу Амелл, которая, между прочим, помогала малефикару...

— Что?!

Элиза нервно отмахнулась:

— Ой, потом расскажу... И если нас будет только двое, всех собак спустят на нас, понятно? Неблагонадежная магичка и храмовник, получивший нужные знания, но не скованный обетами — отличная парочка! А я не намерена провести остаток жизни в Эонаре за чужие грехи, так что буду паинькой и постараюсь вывести этого гада на чистую воду...

— ...иль попросту отдашь его солдатам при случае, чтоб отомстил за самку вожак кому другому — не тебе, — хмыкнула Морриган, глядя на Элизу почти с уважением. — О, не подумай, я не осуждаю! Для той, что на цепи всю жизнь сидела, решенье неожиданно умно.

— Спасибо, — скривилась Элиза, похоже, так и не решив, комплимент ей сделали или оскорбили.

Сам же Алистер вообще не знал, кого подозревать и что думать. Что бы сделал Дункан на его месте?..

А Дункан, пожалуй, сказал бы, что Серых Стражей слишком мало, чтобы судить и казнить одного из членов ордена без железных доказательств его вины. И что точно не след заниматься этим во время Мора... Впрочем, он признал бы, что не все думают так же — но пока остатки Ордена держатся вместе, у них есть еще шанс что-то сделать; если же они перебьют друг друга или допустят, чтобы их схватили и казнили поодиночке, в Ферелдене вообще никого из Стражей не останется. Конечно, король Арнор не станет сидеть сложа руки, но пока он соберет новое войско, пока дождется подкрепления от Стражей Орлея, Мор ждать не будет, а это значит — будут новые жертвы, чем дальше, тем больше.

Дункан велел бы подумать как следует, прежде чем действовать, и лишний раз напомнил бы, как велика цена ошибки. Что одних лишь способностей к магии мало даже для подозрений, не то что для настоящего обвинения; что надо приглядеться к человеку... К новичку, о котором никто ничего не знал. К Морриган и ее матери, во всяком случае, до тех пор, пока они не покинули Дикие земли. И даже к нервной и хрупкой Элизе, рядом с которой после сегодняшнего разговора Алистеру почему-то стало очень неуютно.

"Я постараюсь, Дункан", — пообещал он, разжимая судорожно стиснутые кулаки. — "Я сделаю так, как ты бы хотел".

Очнувшись, я некоторое время разглядывал деревянный потолок с подвешенными к нему пучками трав. Чувствовал я себя паршиво, и дело было вовсе не в ранах — они-то как раз не беспокоили — а в горьком осознании, как же сильно я вляпался.

В Тени, холодея от ужаса перед неведомой силой, способной распылить меня на атомы, я готов был пообещать что угодно, только бы мне поверили, но сейчас меня накрыло. Что мне делать?!

Источником моей уверенности в завтрашнем дне и козырем в рукаве было знание канона; с ним я мог планировать что угодно — как остановить Мор, как возвести на трон Алистера, стать Стражем-Командором — или Элизу на этот пост выпнуть, не так важно — и получить много плюшек от дружбы с сильными мира сего.

Но силе, которая забросила меня сюда, на сохранение канона и мои честолюбивые планы было плевать с высокой колокольни. Ее интересовало только одно — масштабные кровопролития, которые я мог устроить в каждой возможной локации, чем чаще и с большим размахом — тем лучше. А мне оно было надо?

Предположим — только предположим! — что я сделаю все, как мне велели, превращу Ферелден в кровавое пепелище, прорву Завесу и выпущу Силу в мир. Во-первых, где гарантия, что после этого мне сохранят жизнь? Нет такой, мне вообще никто ничего не обещал! Во-вторых, это и не жизнь будет, а выживание на руинах, где я, изнеженный житель двадцать первого века, долго не протяну.

Куда ни кинь, всюду клин. Взбунтуюсь открыто — и от меня мокрого места не останется; буду подчиняться — получу в лучшем случае несколько месяцев отсрочки, прежде чем опять-таки сдохну. Быстро и безболезненно или долго и мучительно, на выбор. Впрочем... может, мне обратиться к местным? Та же Винн — она сама одержимая, должна что-то знать! Или Флемет — эта наверняка была в курсе, если судить по фразе, брошенной ею в нашу первую встречу. "Что дается без условий, может быть отнято без предупреждения", — сказала она... Так, подождите-ка. Что дано мне без условий? Жизнь в этом мире, новое тело, оружие и походные мелочи, магия. По вещам, случись что, я плакать не буду, а вот жизнь или магия... Расставаться с магией, конечно, жаль, но выбор между ней и жизнью очевиден; без своих способностей я стану бесполезен с точки зрения устройства массовых убийств, и Сила оставит меня в покое. А пока я не придумаю, как это сделать, буду пользоваться магией пореже и поаккуратнее, вроде и хочу всех испепелить, да обстоятельства-с... И между делом топать по канону: если получится выжить, Алистер на троне и прочие ништяки мне ой как пригодятся.

С этой мыслью я наконец-то встал и занялся приведением себя в порядок — в хижине я был один, наверное, даже Морриган устала меня караулить, а значит, стоило уже показаться людям... И только полностью одевшись, я обратил внимание на занятный факт — пока я раздумывал, как бы перехитрить Силу, никто не толкал меня под руку! Не рассказывал, что я могу потерять, не угрожал тысячей смертей за неповиновение, не уговаривал поджарить хижину, чтобы, так сказать, гульнуть напоследок. Нет, в голове не было никого и ничего, кроме моих собственных мыслей — стало быть, Флемет действительно все знала и из каких-то своих соображений мне подыгрывала. Это окончательно успокоило.

— Ага, глаза твои открылись наконец-то, — насмешливо поприветствовала меня Морриган; Элиза и Алистер хмуро кивнули. Флемет нигде видно не было, а эти трое уютно расположились у огня с мисками вкусно пахнущей похлебки. Даже обо мне подумали — пустая миска, стоящая на плоском камне, так и манила взять ее в руки и наполнить едой... Жрать хотелось, но постойте-ка!

— Эм... Морриган, а где твоя мать?

— Делить с гостями трапезу она не пожелала, ушла куда-то, а куда — не знаю, неведомы мне помыслы ее. Коли ты голоден, садись к огню, поешь, а если нет — не отвлекай беседой, — отрезала ведьма.

М-да. И как ее уговаривать пойти с нами? В каноне-то Флемет надавила, а здесь... мой блестящий план в очередной раз трещал по швам. Но с голодухи мне всегда плохо думалось, так что для начала я решил отведать похлебки и в застольной беседе попытаться расположить Морриган к себе, а там видно будет.

— Ну как, вы уже обсудили наши планы, пока я спал?

— Есть немного, — нервно повела плечами Элиза.

— Здесь к северу деревня есть, зовется Лотеринг. Это недалеко, и там вы найдете многое из нужного. Твои друзья сказали, им незнакомы здешние места, — ведьма покосилась на Стражей с еле заметным презрением, — просили проводить вас. Ты согласен?

— Эм... да, конечно, я и сам не отсюда! — я поспешно закивал, пока Морриган не передумала. — Это будет очень любезно с твоей стороны, и мы отблагодарим тебя...

— О, это интересно! — в желтых глазах мелькнуло поистине кошачье любопытство. — И как же ты намерен меня благодарить?

Хороший вопрос! Нет, я-то знал, что Морриган и Флемет до зарезу нужен ребенок от Серого Стража, но стоило ли показывать свою осведомленность? А если не показывать и попробовать объективно взвесить свои активы... Денег у нас не было, да и канонная Морриган не так уж интересовалась именно деньгами — ее, насколько я помнил, влекли власть и сила. Власти пока тоже не имелось... Магической силы, конечно, было в избытке, но что-то мне подсказывало, что козырять ею в присутствии Алистера — не лучшая идея, он и без того на меня косился как-то странно. Что же произошло, пока я валялся в отключке?

— Скажи, Морриган, — начал я, — хотела бы ты посмотреть большой мир за пределами Диких земель и Лотеринга? Хотела бы увидеть горы, взглянуть на мир с высоты птичьего полета?

Ведьма рассмеялась, я же сперва не понял, а затем от души выдал себе пинка. Нашел о чем спрашивать оборотня! Но продолжил, поймав волну красноречия:

— Увидеть своими глазами большой город и корабли размером с дом, качающиеся у причала. Пройти по лесу настолько густому, что и днем там сумерки, — а вот тут крыть было нечем! Чем дальше в дикие земли, тем реже становился лес вокруг, сменяясь болотами, ну и кораблей я в Диких землях не видел... в Денериме, правда, я тоже их не видел — просто помнил, что город портовый, а значит, корабли там должны быть. — Спуститься под землю и своими глазами увидеть огромные гномьи дворцы...

— Возможно, — хмыкнула Морриган. — Но, кажется, ваш долг — бороться с Мором, а не красоты мира изучать. Иль неправа я?

Ах умная ты моя! Но недаром я перечислял диковинки игровых локаций — сейчас отмазка сама легла на язык:

— Те договоры, что ты нам дала. Я успел их просмотреть... Там были договоры и с долийцами, и с гномами Орзаммара. Раз Стражей больше нет, нам ведь надо собирать новую армию, так? И если ты окажешь нам честь, составив компанию не только на пути в Лотеринг, но и после, сможешь увидеть своими глазами все, что я тут расписываю, и еще больше!

Алистер и Элиза как-то странно переглянулись, но мне сейчас было не до них — я изо всех сил пытался понять, что же думает Морриган. А она молчала... долго, должно быть, не меньше минуты. Но все-таки натянуто улыбнулась:

— Довольно любопытно. Мне, пожалуй, по сердцу предложение твое.

Признаться, я немного ждал Флемет — хотел поговорить по душам, может, спросить совета... Даже упросил Морриган и остальных не торопиться с выходом хотя бы до рассвета, объясняя это нежеланием идти по темноте, но ведьма так и не показалась. И на рассвете нам пришлось-таки двинуться в путь.

Шли медленно — мы с Элизой к долгим марш-броскам еще не до конца привыкли, и по-другому просто не получалось. Благо еще Морриган оказалась отличным проводником — вела нас по проходимым в целом тропам, а на второй день пути, когда лес вокруг стал заметно суше, даже вывела к ручью с чистой водой, где мы смогли пополнить запасы. Впрочем, пить из болота я бы в любом случае не рискнул... И порождения тьмы нас не тревожили: как объяснила Морриган, у нее было что-то, что порождения тьмы "чуяли" вместо нас. То ли этот запах их отпугивал, то ли напротив, казался привлекательнее, чем вонь каких-то немытых людишек? Я склонялся ко второму — ладно, к запаху вроде бы притерпелся в Остагаре, но само отсутствие даже ковшика с водой, чтобы ополоснуться, страшно угнетало.

Я пытался отвлечься на привычные честолюбивые мысли, но выходило не очень. Алистер косился на меня волком, будто решил заочно обвинить во всех смертных грехах и падении Остагара заодно, хотя знать о моей роли в последнем ему по идее было неоткуда. Элиза что-то совсем замкнулась в себе, на привалах не пыталась заговорить, а отвечала скупо и односложно, и пришлось признать: моя мечта о цветнике откладывается на неопределенный срок. Зато Морриган понемногу оттаивала, и на пятую ночь похода я получил то, о чем мечтал... но почему-то мир после страстной ночи наутро показался особенно серым, у меня кружилась голова и вроде бы даже слегка подташнивало. Может, она мою силу вампирила, или что там в хасиндских легендах говорилось?

А может, просто измученное непривычными нагрузками тело уже не выдерживало. А может... Впрочем, думалось мне все хуже. Так что я просто шел вперед.

* * *

По королеве и всем погибшим сложили огромный костер во внутреннем дворе форта Драккон — пусть невозможно было предать огню тела, но хоть так... Пламя взметнулось этажа в три, и к этому костру с утра до вечера шли люди, желающие воздать погибшим последние почести. Кланялись костру и старались побыстрее уйти — жар стоял такой, что стражники в своих латах едва не теряли сознание и менялись каждый час.

На балконе было чуть прохладнее — ровно настолько, чтобы стражники из королевского сопровождения сменялись реже и все-таки держались на ногах. Правда, то и дело утирали пот со лба и старались не глядеть на короля, замершего у самых перил, будто от одного взгляда на него могло стать дурно. Уже и пара смен прошла, и тэйрн Логэйн покинул балкон, а его величество Арнор Ферелденский стоял неподвижно, тяжело опираясь о перила, и пустым немигающим взглядом смотрел в костер.

Говорили, что после вести о гибели жены он почти перестал есть и ни разу не зашел к дочери; снова, как и несколько месяцев назад, поползли слухи — несомненно, малышка Мойра прямая наследница крови Каленхада, но вот имеют ли к ней отношение Мак-Тиры? Но слухи эти захлебнулись даже быстрее, чем в прошлый раз. Что бы там ни было — у королевы уже не спросишь, а король дочь признал. Теперь-то и подавно будет за нее держаться, ведь кому быть регентом при малолетней наследнице, как не родному отцу? А что к ребенку не заходит — так, может, просто душу пока бередить не хочет, мало ли как мозги от горя повернулись. Говорили, девчонка уродилась вся в мать, а во дворце все портреты Ее Величества занавесили...

— Ваше Величество, — негромко окликнул его появившийся на балконе гонец. — Вы велели доложить в любое время... Лорд Хоу со своим личным отрядом прибыл в Денерим, он сейчас во дворце.

Король медленно обернулся. Крупная капля пота, зависшая у него на носу, дернулась и упала, начала набегать новая, но он будто не заметил.

— Разместите его как подобает, но пусть не слишком расслабляется: я скоро прибуду. Отец еще в форте?

— Да, в покоях коменданта. Хотел дождаться вас.

— Хорошо, я зайду к нему сам. Возвращайся во дворец.

Гонец с поклоном удалился.

Король бросил последний взгляд на костер, а затем развернулся и тяжело, но твердо пошел к выходу с балкона — как идет человек, который очень устал, но еще помнит о незаконченном деле.

Мы подошли к Лотерингу спустя три ночи с Морриган и почти четыре дня беспрерывной ходьбы — пусть даже последние дни путь наш лежал по каменному тракту, а не по лесным тропам. Я устал и ничего уже не хотел — только спать, желательно на тюфяке, и поесть чего-то кроме пустой похлебки. Даже очарование ведьмы Диких земель поутихло, особенно после того, как я понял, что она действительно отнимает мою силу — после каждой ночи с ней я чувствовал себя все хуже. И деревне, где точно будет много людей, а значит — никакой возможности уединиться, обрадовался, как родной.

Точнее, сначала мы увидели клубы дыма, мельницы и башни, возвышающиеся над деревьями. Потом уже саму деревню. А затем, когда тракт в очередной раз повернулся, заметили баррикаду из ящиков и телег, перегородившую дорогу. И разбойников — десятка два вооруженных как попало молодцов, вольготно рассевшихся тут же; впрочем, главарь нас тоже заметил, и все как-то резко повставали. Как там было? "Подъем, господа, к нам идут новые клиенты"?

"Ты можешь смести их вместе с этим смехотворным укреплением одним щелчком".

Ага, технически мог. Но стоила ли игра свеч?

"Позже, — откликнулся я, надеясь, что думаю более-менее убедительно. — Сейчас стоит проверить силы нашей новой союзницы..."

"Ну проверяй", — прозвучало после небольшой паузы, будто Сила мне не очень-то поверила, но вмешиваться пока не пожелала. Я тряхнул головой, пытаясь прогнать легкую дурноту — в последние пару дней она стала моей неизменной спутницей — и обратился к ведьме:

— Морриган, видишь тех немытых молодцов на дороге?

— Ну, предположим, — хмыкнула она. — Ты проголодался? Желаешь силы подкрепить для ночи не кроликом, а чем-то посытней?

Ну и шуточки у нее... я сглотнул вязкую кисловатую слюну и улыбнулся:

— Ну что ты. Я просто хотел увидеть тебя в сражении. Эти ребята мешают пройти, их определенно стоит проучить, согласна?

Морриган посмотрела мне в глаза, затем легонько кивнула, я же приготовился смотреть представление. Разбойники как раз двинулись в нашу сторону.

— Стой, кто идет! — велел главарь, бледный хлыщ с пижонскими усиками. Больше он ничего сказать не успел — Морриган начала колдовать, и разбойники, один за другим, просто попадали, как мешки с картошкой. Они были живы, они дышали и судорожно подергивались во сне, но не просыпались. Я подошел ближе и легонько пнул главаря в бок — тот дернулся и застонал, но не проснулся. Кого-то он мне напомнил, к слову, только вот кого?..

— Теперь они в кошмарах пребывают и долго будут в них, — ухмыльнулась ведьма. — Добьем их или же лежать вот так оставим, пусть звери дикие в ночи придут?

— Ни то, ни другое, — вдруг подал голос Алистер. И простер руку над спящими.

— Ну что творишь ты?! Старалась я! — возмутилась Морриган, и тут до меня дошло: он собирался развеять морок! Ну правильно, Алистер же храмовник, мать его!

— Вижу. Но оставлять их вот так лежать — это неправильно, — ответил он, не глядя на нас.

Я не выдержал — со всей дури долбанул его по руке, встал прямо перед ним, вынуждая на меня взглянуть:

— Алистер, очнись! Морриган решила проблему быстро и эффективно, заметь, без кровопролития. Полагаешь, этот сброд не напал бы на нас, подпусти мы их поближе? Сколько беззащитных беженцев они уже здесь прирезали, как ты думаешь?

— Я думаю, — медленно и глухо произнес Алистер, — что не бывает разбойничьих отрядов, которые встают, как по команде, и идут навстречу жертвам в ногу. Я думаю, что их настоящие доспехи сейчас лежат в местной кузнице под шкурами и дерюгой. А еще я думаю, что эти молодцы здесь с ведома и разрешения банна — то ли ждут кого-то, то ли охраняют тракт — и не спусти ты на них ведьму, у нас остался бы шанс пройти мирно.

— Но теперь добить их или бросить — значит расписаться в том, что мы преступники, а снять заклятье и быстро уйти можно. Пока они придут в себя, мы уже затеряемся в деревне, — добавила Элиза. — Действуй, Алистер.

Опа. Двое против двоих... или против одного? Морриган вон поначалу возмутилась, но на "спустить ведьму" даже не фыркнула — непохоже на нее... решила, что мудрее промолчать? Или они о чем-то договорились за моей спиной, а я ни сном ни духом? Все шло куда-то не туда, а я ничего не мог с этим сделать — лишь отступить, позволяя Алистеру развеять морок, и молча потопать за ним в деревню.

В Лотеринге было... странно. Помня канон и держа в уме масштабирование, я ожидал несколько иного — толп беженцев, паники и голода, споров из-за цен на припасы и всего в таком духе. И жалоб на банна, который увел всех солдат и бросил своих селян на произвол судьбы еще, пожалуй.

Людно и шумно в деревне вправду было, и беженцев мы встречали. Но куда больше видели солдат и рабочих, занятых строительством укреплений, а стариков, детей и женщин — куда меньше, чем их, по идее, должно было быть. Я судорожно пытался сообразить, что произошло. В каноне банн ушел не просто так, а потому что его призвал Логэйн; а здесь, выходит, не призвал? И банн занимается своими прямыми обязанностями — отправляет тех, кто не может сражаться, вглубь столицы и готовится к обороне? Может, и Стражи в таком случае не объявлены преступниками, и Эамон не отравлен, тьфу ты — не болен? Что вообще творится-то?!

Ночлег нам любезно предоставила одна симпатичная вдова, выделив местечко в амбаре. В другое время я бы с ней даже пофлиртовал — очень уж она была хороша, и говорила с таким томным придыханием, что ее бы голос да на диктофон. И слушать по вечерам, м-да... Но сейчас рядом была Морриган, а кроме того, настроения на любовные подвиги за последние дни как-то не осталось. От ходьбы гудели ноги и ломило спину, дурнота никак не отступала, а надо было еще решать вопросы первостепенной важности — например, как и где разжиться деньгами, едой и информацией. И кто пойдет хотя бы за последним.

— Всем вчетвером идти не стоит — привлечем внимание, — заметила Элиза. — Морриган слишком приметная... Можем пойти мы с Алистером — храмовник, сопровождающий магичку в Круг, вопросов не вызовет...

В чем-то она была права. Но с другой стороны — а вдруг те парни на входе в деревню ждали именно нас? Почем я знал, вдруг в этом моменте канон не изменился и Серых все же объявили предателями? В таком случае у них совершенно точно были приметы Алистера, а вот о нас, новичках, они могли не знать.

А еще я устал. Не только от изнурительно-долгого пути и пустой похлебки — с охотой нам, точнее, Морриган, повезло только однажды, в остальное время приходилось хлебать суп из травок; я не жаловался, пытался притерпеться, и мне это почти удалось. Но кроме того — и куда сильнее — я устал от своих спутников. От тяжелого молчания Алистера, от Морриган, будто заполнившей собой весь воздух вокруг меня — только теперь меня это совсем не радовало — и от, мать ее, неизвестности и непонимания, что же произошло в этом мире и с какого момента он так странно и жутковато поменялся. Вроде как все было на своих местах, Дункан, Алистер, Давет и Джори, Морриган и Флемет были очень похожи на себя из игры и вели себя почти так же, но что-то не сходилось. Почему Логэйн не закрыл башню, а велел ее отремонтировать? Почему Лотеринг не полон отчаявшихся беженцев, а готовится к обороне? Связано ли это вообще с моим попаданием? Я должен был это выяснить, и как можно скорее, поэтому не без усилия поднялся с земли.

— Пойду я. Ну и ты, Элиза, если хочешь.

И мы пошли, благо идти было недалеко, а деревенские оказались на редкость нелюбопытными: скользили по нам взглядом и возвращались к своим делам. Солдаты приглядывались чуть внимательнее, но именно что чуть — шли мы спокойно, никого не трогали, значит, и нас трогать резона не было.

Впрочем, и запросто выдавать нам квесты, как это было в игре, тоже.

— Работу, говоришь? — усмехнулся трактирщик, который, судя по его комплекции, был тут порой и за вышибалу. — Может, и найдется. Если ты плотник или каменщик, или кузнец...

Я вздохнул:

— Ни тот, ни другой, ни третий. Может, что попроще? Тебе там с готовкой помочь на всю эту ораву, прибраться? — гордость орала благим матом, но голод был сильнее.

Трактирщик хмыкнул беззлобно:

— Ишь ты шустрый... Нет уж, в кухню я вас не пущу. Почем мне знать, вдруг ты мешок гороха сопрешь — и поминай как звали? А провианта у нас нынче немного, так что рисковать не буду. Про работу вон у людей Хоу спросить можешь — они подсобных рабочих уже в деревне набрали, но вдруг повезет.

— У вас тут люди эрла Хоу заправляют? — я навострил уши: вот этого в каноне точно не было.

— Да ну ты что. Эрл Хоу дома сидит, а у нас тут — лорд Хоу, его брат. Как из Марки вернулся, так его Мак-Тир к нам и отправил.

Вольная Марка?! А она тут при чем... так, стоп. В Вольной Марке жил Натаниэль Хоу, но он же сын эрла, а не брат... если только старый эрл не погиб — ну, туда ему, если честно, и дорога. Другой вопрос, как и когда это он сошелся с Логэйном, но я этого вроде как не знаю... Я решил зайти издалека:

— Ладно, понял. Работы нет, в долг не накормишь — расскажи хоть, какие вести из столицы, что говорят? Кто теперь на троне?

— А что там говорить — ясное дело, Мак-Тир останется регентом при дочери. Кто оспорит его право? — пожал могучими плечами трактирщик. В каноне такое положение вещей устраивало далеко не всех, насколько я помнил... и права Логэйна многим казались шаткими — отец королевы, но все-таки простолюдин. А мой собеседник между тем продолжал: — Ужасно жаль добрую королеву. И принцесса, козявка совсем, без матери осталась...

Стоп, что?! В игре Анора помирать не собиралась — это во-первых, а во-вторых, то ли она была бесплодна, то ли с мужьями не везло, но детей у нее вроде как ни при каком раскладе не было! Совершенно точно их не было на момент начала Мора, собственно, на этом Эамон и строил свою линию с Алистером. Мол, и сама не от крови Каленхада, и наследника стране не подарила, а у Мэрика еще один сын имеется — прошу любить и не жаловаться... А тут, получается, либо Анора все-таки родила и с ней что-то случилось — но тогда Логэйн должен быть регентом при внучке, а не дочери; либо Кайлан развелся с Анорой и женился на другой, с которой наследница получилась — но тогда с чего бы Логэйну его не предавать, да и с чего бы он теперь остался регентом; либо... либо...

— Извини, я до Мора в глуши жил, до сих пор немного путаюсь. Ты вот сейчас про которого Мак-Тира говорил?

Кажется, трактирщик не покрутил пальцем у виска лишь потому, что не знал такого жеста. В усы он фыркнул очень красноречиво:

— Про Арнора, конечно, Логэйн-то здесь при чем?

И именно в этот момент, не дав мне до конца осознать услышанное, в трактир ворвались те самые ребята с тракта вместе с храмовниками.

— Взять их, — велел главарь, и я его узнал. Только сейчас, потому что не особо любил "Пробуждение", да и просто не ожидал увидеть Натаниэля там, где его в каноне точно не было...

Я много чего не ожидал. Например, что Элиза, все это время сидевшая тихо, как мышь, долбанет меня заклинанием со спины — и я застыну ледяной статуей не в силах даже моргнуть.

Тень, снова Тень. Палатка посреди зыбкого марева, застывший холодный костер и я.

По всем законам жанра теперь я должен был бы встретиться с Сущностью, забросившей меня сюда и подарившей магию. Или с всезнающей Флемет. Словом, с кем угодно, кто объяснил бы мне, что происходит, и ответил на все вопросы.

Но — и окончательно я понял это, к сожалению, только сейчас — это была не игра, не фильм и не книга. Мир, в который я попал, оказался столь же реален, как мой собственный, и ответы мне точно так же пришлось искать самому, не отмахиваясь даже от тех, которые мне совершенно не нравились.

Я был полным идиотом, соглашаясь на предложение непонятно кого, пусть и во сне! Во многих сказках моего мира есть этот сюжет — человек принимает некий дар, не думая, чем может расплатиться. "Отдай мне то, чего дома не знаешь", — велит колдун или волшебное существо, а человек, глупый, соглашается... В детстве я смеялся над этими бедолагами. Теперь я сам оказался на их месте.

Да, я мечтал стать главным героем игры — именно игры, где все заскриптовано, все понятно, кодекс читан вдоль и поперек, а в случае смерти великая сила Сохранения вернет тебя на несколько часов или дней назад. Кто осудил бы меня за это желание? А попал я... куда попал. В мир, который был совершенно не обязан соответствовать моим представлениям о нем. Который изменился еще около тридцати лет назад, когда у местного Логэйна родился сын вместо дочери. Удачно получилось, что и у Мэрика ребенок оказался не того пола... впрочем, почему не того? Аноры и Кайлана, которых я помню, в этом мире никогда не существовало. А Арнор и... как ее могли звать, Кайла? — в общем, они никогда не играли в Dragon age, и им неоткуда было знать, что они не те. А я не хотел знать о них.

Ну серьезно, я так радовался, подмечая всякие мелкие соответствия канону вроде внешности персонажей, так увлекся предвкушением приключений и своих перспектив, что мало обращал внимание на мир вокруг себя. Вернее сказать, подмечал детали, но не давал себе труда хоть немного подумать над интерпретацией!

Что мне стоило, к примеру, еще в Остагаре понастойчивее расспросить Алистера, куда он ходит по вечерам? Тогда я думал, что он ходит на свидания, но... самое смешное, Алистер сам мне подсказал! "Хоть бы к самой королеве ходил — вам какое дело?" — тогда это звучало как шутка, полагаю, на то и был расчет. Но Давет — точно знавший, что королева в лагере, и наверняка даже видевший ее в лицо — не удивился, не сострил в ответ в духе "далековато до Денерима-то бежать". Просто отметил, что губа у Алистера не дура.

А потом была та блондинка, которая вообще-то могла быть кем угодно, но теперь я засомневался. Вернее, как раз почти не сомневался — кто угодно вряд ли стал бы так запросто искать Дункана, все же вождь Серых Стражей — не какой-нибудь рыцарь с отрядом в десяток солдат. Да и лицо ее... я честно попытался вспомнить и сравнить с лицом Алистера — и да, сходство было, еще и какое! Но в тот момент я был слишком разочарован, устал и голоден, чтобы увидеть в очередной НПС крах всех моих сюжетных ожиданий.

Зато теперь я наконец понял, почему Логэйн сделал все, чтобы Остагар выстоял. Если зять, который не сегодня завтра бросит твою бездетную дочурку ради орлейской императрицы — опасный дурак, которого лучше бы устранить, пока он не отдал Орлею всю страну, то невестка, уже родившая наследницу трона от твоего сына — совсем другое дело. Что там Алистер о своей семье рассказывал — "сестра живет в Денериме, недавно дочку родила"? А я, конечно же, подумал на Голданну...

Я не знал, что изменилось бы, не будь я таким идиотом. Возможно, Сущность размазала бы меня еще раньше — за непригодность для ее планов. Или просто ушла, как ушла сейчас — я пребывал в Тени уже довольно долго, я пытался разговаривать с ней, пока не сорвал голос, но мне никто не ответил. Отыгранные карты уходят в сброс, я помнил. И знал, что, когда приду в себя, не смогу призвать магию себе на помощь, ибо Сущности незачем помогать обреченному. Что было дано без условий, то отняли без предупреждения... причем касалось это не только магии, но и, похоже, жизни вообще.

— Эй, — меня довольно грубо ткнули в бок палкой. Древко копья, что ли? — Просыпайся. Приехали.

Как я узнал чуть позже, всю дорогу до Денерима меня держали под действием Святой кары, не давая очнуться не то от сна, не то от обморока. Морриган с нами не было — должно быть, сбежала еще в Лотеринге. Вернулась она в Дикие земли или в облике зверя следовала за нами, чтобы быть в курсе событий и так или иначе получить ребенка от Серого Стража, я не знал, но склонялся ко второму. Элизу и Алистера я увидел мельком, когда нас разводили по камерам, и вдруг подумал, что, кажется, это все. Больше мы не увидимся.

Так и оказалось. Приходили стражники и дознаватели — век бы не видел ни тех, ни других... Наверное, меня сочли безумным — я говорил правду, а правда моя для местных звучала как полный бред. Не знаю. Под конец я уже ни о чем не думал и ничего не хотел, даже домой. Проснусь я в своей постели и вырублю наконец-то комп или не проснусь вообще — мне было уже неважно, я хотел только, чтобы все закончилось.

А потом ко мне в камеру пришли. Окатили холодной водой из ведра, выдали чистую рубаху, сковали руки и повели на эшафот. Я не сопротивлялся — не было сил, да и зачем? Игра окончена.

Я не знал точно, куда меня ведут — дневной свет слепил глаза, заставляя жмуриться, так что я просто шел куда велели. Поднялся по ступеням, запнувшись о первую и едва не полетев носом вниз. Остановился там, где было велено. В обвинения не вслушивался — я и так примерно представлял, что там говорят, — глаза открыть не пытался. И думал почему-то только о том, что зря накупил столько еды — прокиснет же вся, пока меня найдут...

* * *

Арнор Мак-Тир не считал себя кровожадным человеком. И если ему доставляло удовольствие видеть, как из рассеченных топором артерий хлещет кровь, а голова катится по эшафоту, то лишь потому, что так было правильно. Он не желал крови всех Стражей — только того ублюдка, по чьей вине ему даже в самый солнечный день было теперь темно и зябко. И, конечно, он не желал уничтожать остатки ордена сейчас, когда надвигался Мор, и не собирался чернить их в глазах народа. Свою порцию крови толпа уже получила.

Он кивнул, и на эшафот вывели двоих Стражей — выглядели они не в пример лучше казненного, и Арнор отметил, что меру его дознаватели знают. К тем, кто рассказывает все сам, не упорствует и не несет чушь об играх, предсказывающих будущее, не стоит применять крайних мер... и все же вряд ли они ждали чего-то хорошего. Девушка, кажется, Элиза, хмурилась и сжимала губы, будто не давала себе расплакаться, Алистер понуро смотрел под ноги. Почему-то Арнору вспомнилось, как Кайла радовалась, что этот парень ответил на ее письмо... тогда она только приходила в себя после родов и не могла надолго покидать новорожденную, но всей душой жаждала приключений — собственно, как и всегда. Переписка с Серым Стражем, пусть и только посвященным в ряды ордена, стала для нее таким приключением — приятным и безопасным, обещающим крепкую дружбу если не сейчас, то очень скоро. Арнор немного беспокоился — не был уверен, что бастард Мэрика, отлученный от двора и выросший по сути без семьи, не затаил злобы. Кайла отмахивалась и делала по-своему, как всегда.

Поначалу, услышав о предательстве Стражей и падении Остагара, Арнор, разумеется, подозревал Алистера. Но подозрения рассеялись, стоило ему лично поприсутствовать на допросе — молодой Страж был убит горем и даже не пытался это скрыть.

К тому же имелись показания людей Хоу и самого Натаниэля — по их словам, Алистер рассеял наведенные на них кошмары, а Элиза помогла задержать настоящего преступника. Ее слова об укреплении завала в башне Ишала подтвердить было уже некому, а жаль... Арнору хотелось верить, что сделано было все возможное — но, по крайней мере, сигнальный огонь она действительно зажгла. Если и наказывать этих двоих, то лишь за излишнюю доверчивость, и то расплатились они сполна.

— Вы следовали за преступником не по своей воле, — начал он, когда угомонилась толпа. — Суд это учел, как и ваши действия в Лотеринге. Страж Алистер, благодаря тебе лорд Натаниэль Хоу и его люди остались живы и в здравом рассудке. Страж Элиза, не все твои слова можно подтвердить, однако ты выполнила свой долг, когда зажгла огонь на башне Ишала. Кроме того, благодаря тебе преступника удалось схватить, не пролив ни капли крови. И учитывая это... — он сделал паузу. — Суд принял решение сохранить вам жизнь и дать возможность искупить грехи вашего безумного брата. Вы будете биться против Мора, как и положено Серым Стражам, пока не падете в бою или пока порождения тьмы не покинут наши земли.

Он спокойно встретил взгляды Элизы и Алистера, полные недоверия и надежды. Подождал, пока прозвучат первые выкрики "правильно! Пусть дерутся!" и рокот толпы сменится с недоуменного на одобрительный — довольно быстро сменился, к слову; поставить в разные места площади нанятых горлодеров оказалось весьма удачной идеей. И продолжил:

— Однако после того, как Мор отступит, если вам повезет остаться в живых, вы покинете Ферелден и больше никогда сюда не вернетесь. Такова моя воля.

Он кивнул страже, и цепи с рук помилованных с лязгом упали на деревянный помост.

Должно быть, Алистеру хотелось что-то сказать... что-то, не предназначенное для главной площади и сотен ушей. Но он лишь склонился в глубоком поклоне перед королем — и Элиза мгновением позже повторила его поклон — прежде чем получить разрешение и сойти с эшафота. В сопровождении стражи, правда, но уже не под конвоем.

Сам Арнор тоже не стал задерживаться. Его ждали дела, и в числе прочих — то самое важное, на которое прежде он не мог найти силы.

Зайти к Мойре.

Арнор знал, что дочь не от него — просто потому что из его немногих любовниц ни одна не смогла понести дитя. Кайла надеялась первые годы, а затем решила проблему по-своему, о чем и сообщила, когда лекари подтвердили беременность. Ее любовник-эльф не остался в накладе: помимо прекрасной женщины получил кругленькую сумму за молчание и помощь в одном деликатном деле, касающемся чести незамужней эльфийки и не слишком вежливого дворянина, после чего тихо исчез из жизни королевской четы.

Как король Арнор в какой-то мере даже был благодарен Кайле за находчивость, но как муж смирился с изменой далеко не сразу. И хотя признал Мойру своей дочерью, без крайней необходимости к ней не заходил.

Теперь он должен был научиться видеть малышку и общаться с ней, не вспоминая ни об измене Кайлы, ни о ее гибели. Просто... как взрослый человек с осиротевшим ребенком.

Вечером, когда он пришел, девочка спала — даже хорошо для первого раза. Арнор устроился рядом, взял книгу со сказками — нянька предупредила, что малышка спит беспокойно, но успокаивается, если слышит сквозь сон чей-то голос, — и уставился на висящую над кроватью "бархатную Кайлу".

Портрет, нарисованный золотом на светящемся бархате — чудовищная безвкусица, но Кайле нравились такие вещи. Мойре, как выяснилось, тоже — по словам нянек, она ударилась в жуткий рев, когда картину попытались закрыть. Интересно, ей просто нравилось, что картина яркая и ее приятно трогать, или она уже понимала, кто изображен?

— Если нет, я расскажу ей. Сам, — пообещал Арнор, не отводя взгляда от картины.

По крайней мере, теперь, когда убийца был найден и казнен, смотреть ей в глаза стало немного легче.