Практически Ведьма (джен)

Я была уверена, что ночью мне не удалось сомкнуть глаз, однако сознание помнило обрывки сновидений. Тревожных и безобразных.

Я лежала на кровати в доме Крины, уткнувшись носом в стену, и смотрела на диагональный узор на стыке берёзовых досок, который то и дело расплывался от проступающих слез. Я упорно их смахивала, а они упорно возвращались.

Решение было принято легко, потому что выбора у меня не было: я останусь лежать на кровати, пока не умру, а мой труп не съедят догевские волки. Чтобы убраться из долины, мне пришлось бы выйти на улицу, но допускать, чтобы сотни вампиров узрели виновницу их страшных бед, мне не хотелось. Телепортацией я и в лучшие времена владела скверно, а в тот момент ощущала себя голодной и обессилившей. Да и бросать всё и сбегать не в моем духе. Поэтому мне предстояло потонуть в собственной никчёмности на этом проклятущем месте.

Я знала, что лежу очень долго, так как весеннее солнце, явно издеваясь, светило вовсю. Едва мне удалось приглушить муки совести и задремать, над моим ухом раздался вкрадчивый голос:

— Кто рано встает, тому знаешь что бывает?

Я не ответила, потому что Лён выдернул меня из дремоты, и мое сердце застучало от резкого пробуждения. И не только поэтому. Я услышала, как около моей кровати скрипнул стул.

— Я погорячился.

Я фыркнула так, будто это он должен был ползать на коленях, вымаливая у меня прощение, а не наоборот.

— Я рассердился на тебя.

— Да-а-а, а ты, случаем, не преувеличиваешь? — моим сарказмом можно было удобрять грядки.

— Вольха, я знаю, что был суров в Доме совещаний, но я был в ярости, жутко уставший и… испуган, — тихо прибавил он.

Я замерла, а Лён продолжил, медленно и вкрадчиво:

— Ты должна понять: быть Повелителем значит отвечать за каждую жизнь в долине. Нас осталось ничтожно мало, и мой долг — оберегать своих подданных от любых невзгод. Что бы ни произошло, я обязан действовать в наилучших интересах общины. И доверие в Догеве значит очень многое: каждый житель знает, что может на меня положиться, потому что я сделаю всё, чтобы встать на его защиту.

Я шмыгнула носом, глаза вновь заволокло слезами.

Дело было не только в том, что так сильно подвести Лёна мне и в самом кошмарном сне не снилось, но и в том, что я тоже успела полюбить Догеву. Я находила здесь покой, мне нравились её жители, нравилось открывать этот дивный неизведанный мир. Долина стала для меня вторым домом после Школы. И даже если кто-то другой напустил эту Шаль, я никогда не смогу себя простить.

— И я хочу, чтобы ты знала — никто не умер.

Я замерла.

— Всех удалось спасти, — спокойно продолжил Лён.

Я резко вздохнула, челюсти свело судорогой, из глаз заструились слёзы.

— Ты планируешь пролежать здесь всю оставшуюся практику?

“Да!” — хотела в сердцах завопить я, но издала лишь всхлип, узор меж досок расплылся окончательно, и я разрыдалась. Не знаю, что в итоге выжало из меня остатки слёзных ресурсов: осознание того, насколько я его подвела, или того, что всё обошлось.

Лён молча ждал, пока я навсхлипываюсь. Вчера от него веяло холодом и жёсткостью, но сегодня я вновь ощутила покой и безопасность. Я решилась повернуться к нему и даже приподнялась на подушке.

Он сидел на стуле, поставив его спинкой вперёд и сложив на ней руки и подбородок. Его серые глаза смотрели на меня грустно, но мягко.

— Лён, пожалуйста, прости меня, — мой голос походил на мяуканье.

— Хм, споёшь мне песенку “прости, я больше так не буду”? А мне прикажешь сделать вид, что я поверил? — его насмешка, как ни странно, придала мне сил.

— Мне правда очень-очень стыдно. Я и подумать не могла, что всё так обернётся.

Он вздохнул.

— Я знаю. Я слышу. Ты просто хотела докопаться до истины, как и всегда, — он внимательно посмотрел на меня.

Я пожала плечами.

— Так может, применишь это на пользу дела?

— Ты ещё хочешь, чтобы я что-то применяла? — неуверенно уточнила я. — Здесь? Ты не вышвырнешь меня за шкирку из Догевы?

— Без права на восстановление? — Лён клыкасто усмехнулся. — Нет. Я и правда погорячился. И кое в чем ты была права, а я нет.

— Что?! Как? В чем?

— Ты права в том, что виновен в содеянном местный, — Лёна аж перекосило. — А я был не прав в том, что все люди бестолковые и эгоистичные.

Я приободрилась, но сразу же поникла.

— Но это всё равно мог сделать человек? В Догеве живут люди. Да и были случаи, когда чужаки тут портили погоду…

— Нет, это вряд ли. Такое под силу только вампиру. Хотя без помощи одной бестолковой ведьмы он всё же не обошёлся.

Теперь перекосило меня.

— Будешь мне вовеки это припоминать, да?

— У тебя есть шанс реабилитироваться, — Лён встал и подал мне руку. — Перестать предаваться размышлениям о преждевременной смерти и помочь мне всё исправить. Ах да, выбора у тебя действительно нет: если откажешься, превращусь в волка и съем.

Я тупо уставилась на его открытую ладонь.

— Я не одета, — пробормотала я.

— Приводи себя в порядок. Мы ждем тебя на кухне.

— Мы? — я с ужасом подумала о старейшинах. А от этого милого видения недалеко и до разъярённой толпы с вилами и кольями.

— Я и Келла. И прихвати копии манускрипта. Все до единой.

* * *

Келла сидела за кухонным столом, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Вид у неё был ещё более недовольный и надменный, чем обычно. Лён стоял поодаль и смотрел в окно через ажурную занавеску.

— А где Крина? — робко поинтересовалась я, положив стопку свитков в центр стола.

— У подруги, — Лён обернулся. — Она оставила тебе послание — загляни в печку.

Я бросилась на кухню и к своему огромному удовольствию нашла в печи горшочек с запечённой картошкой и грибами. Он ещё хранил тепло, и я, обхватив его руками, вдохнула аромат розмарина. Усевшись за стол и приступив к поглощению пищи, я робко спросила у Келлы — смотреть на Лёна мне было всё ещё страшновато:

— Что с ранеными?

— Жить будут, — ответила Келла, и они с Лёном мрачно переглянулись. — Некоторых ожидает длительное и болезненное восстановление, но мы выделим столько плоти и крови на их поправку, сколько потребуется.

Еда застряла у меня в горле.

Несмотря на то, что кровожадность вампиров изрядно преувеличена, слухи о ней имеют под собой некоторое основание. Конечно, то, что все они мечтают припасть к девичьей шейке, для местных — давно надоевший анекдот. Но если вампиру сильно не поздоровилось и собственная регенерация давала сбой, он мог “позаимствовать” кровь у ближнего своего. Когда подобное лечение проводилось под надзором, ближним зачастую становился крепкий молодой бычок. Но если случайный прохожий натыкался на вампира в предсмертном состоянии… Лён рассказывал, что бывали “накладки”. И пусть удовольствия от человеческой плоти они испытывают не больше, чем мы, это едва ли станет утешением для неудачливой жертвы.

— А заражённые? Они всё ещё?..

Келла кивнула.

— Их двенадцать. Пока что всех подверженных действию Шали изолировали, в том числе друг от друга, в помещениях, которые во времена войн использовались как темницы. Вот уж не думала, что вновь там побываю, — Келлу слегка передёрнуло.

Я опустила вилку.

— А оно само со временем не выветривается? Или, может, есть противоядие?

— Нам о нём неизвестно, — спокойно ответил Лён и тоже присел за стол. — Видишь ли, вора нельзя обвинить в непредусмотрительности. С одной стороны, оставив пустую выемку в ларце, он выдал своё деяние, с другой, лишил нас возможности узнать, как нейтролизовать эффект Шали.

— Но что-то вам о ней известно? — я с отчаянием посмотрела на Келлу. — Ты говорила, что подобное уже случалось?

Она помрачнела и заговорила с явной неохотой:

— Я была тогда сопливой девчонкой. Даже более сопливой, чем ты сейчас. Мои родители заприметили во мне талант к растениеводству и отдали в помощницы догевской Травнице. Напасть случилась в самый первый год моей практики. Дело было на закате дня, мы прибирались после работы, как вдруг к нам вломились местные фермеры, внося раненую вампирку. Совсем молодая, красивое лицо почти не пострадало, но половина тела порвана в клочья. Она чудом выкарабкалась. Через час мы узнали, что около полусотни догевцев стали кровожадными монстрами, несколько вампиров пожилого возраста убиты, десятки нашли ранеными. Я своими глазами видела, в кого нас превращала Шаль. И ещё двести лет пройдет — не забуду, — Келла нервно всхлипнула.

— А что стало с теми, кто попал под её действие?

Тяжесть молчания послужила исчерпывающим ответом. У меня окончательно пропал аппетит.

— У общины не было выбора. Мы ждали долго. Олия, Травница, рвала на себе волосы, пытаясь вернуть им рассудок. Но никто так и не узнал, что произошло на самом деле. Те обрывки, что мне известны, я подслушала годом позже из разговора Олии и ее мужа, и дело было нечисто. По долине ходили слухи, что Шаль напустил один из Повелителей правящего клана Тул’оиэн. Община желала видеть у власти его племянника, но в итоге оба погибли при сомнительных обстоятельствах спустя несколько месяцев после бедствия. Это окончательно подорвало доверие к их клану и управление долиной вернулось к Ш’эонэллам. Поговаривали, что один из Тул’оиэнов напустил Шаль, желая обвинить соперника то ли в злодеянии, то ли в беспомощности, а затем спасти долину и предстать героем. Кто виновен — осталось загадкой, но поплатились мы все, — горько завершила Келла.

Я присвистнула.

— А я-то думала, у вас тут цивилизация, тишь да благодать. А оказывается, белорскому королевскому двору ещё есть куда стремиться.

— Когда есть власть, найдутся и те, кто станут за неё бороться, — сухо проговорил Лён. — А с ними появятся соответствующие методы борьбы. Но теперь ты понимаешь, почему я не желал снимать защиту с манускриптов? Если бы ты видела те жуткие события, то и сама бы не полезла.

Я поёжилась, вспоминая вчерашний взгляд Ороена и израненные тела в кленовой роще.

— А как вы узнали, что Шаль связана с манускриптами?

Лён ехидно покосился на Келлу, та криво усмехнулась.

— Во время последней войны, когда люди прорвали нашу границу, я поспешила припрятать некоторые реликвии: обруч Повелителя, например. И ларец. Заглянув в него, я увидела надпись “Шаль” и обомлела. Про манускрипты Повелителей ходили слухи, но что в них написано, толком никому не было известно. Когда Лён подрос, я сочла своим долгом передать ему ларец — бедняге и так ничтожно мало осталось от его родни.

— И приправила ты подарок красочными воспоминаниями о трупах и обезумевших, преданных умерщвлению. Можешь себе представить, какие она мне рассказывала сказки перед сном, — зловеще сообщил он мне.

Келла метнула в его сторону недобрый взгляд и поспешила перевести тему:

— Лён уже поведал мне о твоих преступлениях и злоключениях. В проходе у кленовой рощи ты открыла проход к поляне, поросшей вехом, верно? Травка, конечно, ядовитая, но чтобы вызвать такое…

— Нет, — я покачала головой. — Дело в чарах, и очень мощных, особенно если они не улетучились спустя длительное время. Да и в манускрипте о пространстве я вычитала, что дороги и переходы Черновика созданы магией. Лён, ты по-прежнему не желаешь прочесть манускрипты?

Он слега оторопел и после недолгого размышления ответил:

— Желать — не желаю. Но нынешний повод соответствует заветам, поэтому прошлой ночью я их прочёл.

Я изумлённо уставилась на него, а он продолжил:

— Со слов старейшин, манускрипты можно вскрывать лишь в одном случае: серьёзном конфликте с вампирьей общиной. Сейчас, хвала Богам, о войне речь не идет, но Шаль — жестокое оружие, которое действует исключительно на нашу расу, и применили его с явно недобрыми намерениями. Хотя изначально чары эти предназначались для врага: по воспоминаниям жителей мне известно, что заразиться можно только на определённых дорогах.

— Не только около рощи? — я опешила.

— Нет. В прошлый раз были открыты три дороги, все вели к границе, да и своё начало брали неподалёку. К тому же зачем превращать своих же подданных в опасных монстров? Нет, зараза эта предназначалась другим.

— Ничего не понимаю. Зачем обращать врага в безумного монстра?

— Вот именно — безумного, — подтвердила Келла. — Олие удалось выяснить, что Шаль лишь распаляет вампира, не придавая ему ни сил, ни выносливости, а смекалку и вовсе отрубает. Против ничего не ожидающих фермеров заражённые представляют опасность, но против вооружённого отряда им не выстоять.

Лён кивнул.

— Поэтому я и не стремился прочесть манускрипты— не хватало нам знаний об оружии массового поражения вампиров! Но, к сожалению, в стародавние времена наши общины не отличались миролюбием.

— А у вас есть предположения, кто это мог быть?

Лён и Келла вновь переглянулись.

— Соображения, — осторожно ответил Лён. — Я уже объездил отдельные части долины, послушал некоторых жителей, но, увы, главный подозреваемый выехал из Догевы несколько недель назад по торговым делам. Разве что ему удалось как-то проскользнуть мимо стражей… Но провернуть подобное не так-то легко.

— Кто?

— Ты его не знаешь.

— Почему ты считаешь, что виновен именно он?

Лён колебался.

— Почерпнул сведения из остальных манускриптов.

Я выжидательно смотрела на него.

— Видишь ли, чтобы сделать подобное, необходимо владеть магией.

Я уставилась на него, как дракон на рыцаря в доспехах из скорлупы.

— Но среди вампиров нет магов!

И тут я вновь вспомнила о главной загадке Черновика: как столь сильная магия, призванная быть оружием вампиров, оказалась у них в руках?

— Обученных нет. Но не все в Догеве чистокровные вампиры, а потомки от смешанных браков могут в той или иной мере обладать магическими способностями.

— То есть в манускриптах и правда говорится о древней магии! — я ощущала одновременно и воодушевление, и досаду. — Лён, а может…

— Нет!

— Ну хоть глазочком…

— Вольха, нет!

— Но я, в отличие от тебя, разбираюсь в практической и теоретической магии! Я почти что образованная ведьма, может, запримечу в записях то, на что ты не обратил внимания!

— Там нет ничего, что нам поможет, кроме знания, что наш противник — маг.

— Может, напоить её настойкой, чтобы память отшибло? — Келла закатила глаза, а я зареклась больше ничего не брать из её рук. — Почему ты вообще не запрятал манускпирты куда подальше, когда эта сорока о них прознала?

— Да, Лён, почему? — саркастически поддакнула я.

— А я тебе доверяю, — прошипел он, склонившись над столом.

Келла отправила ему полный сочувствия взгляд, а я, ощутив, что наливаюсь краской, открыла рот, чтобы вернуть колкость, но Лён опередил меня:

— Тихо, у нас скоро будут гости.

Он выругался себе под нос и, демонстративно от меня отвернувшись, отошёл ко входу. Не успели в дверь настойчиво забарабанить, как Лён её распахнул, и я с удивлением уставилась на нежданных гостей: на пороге стоял мой самый благонадежный пациент Кайел, а рядом с ним — отец Падуба, сердитый винодел.

— Кайел, Ленорд, что вы здесь делаете? — строго спросила Келла. — Повелитель приказал всем оставаться по домам.

Вид у Кайела был напуганный и растерянный, а Ленорд вскипал от злости.

— Вот! — он запустил в Лёна листом бумаги, благо тот лишь вспорхнул и плавно опустился на пол.

Келла чуть не задохнулась от возмущения, но Лён спокойно склонился и поднял лист. Он стоял ко мне спиной, но я увидела, что его силуэт словно одеревенел.

— Повелитель, — умирающим голосом произнес Кайел и протянул Лёну ещё один клочок бумаги.

Мне впервые показалось, что эта его интонация, так хорошо мне знакомая по чуть ли не ежедневным приёмам, начисто лишена притворства.

— Вы сделаете что-нибудь или будете стоять, как после встречи с василиском? —прорычал Ленорд, брызгая слюной.

— Когда вы их видели в последний раз? — ледяным голосом проговорил Лён.

— Я свою утром, — дрожащим голосом начал Кайел. — Мы опять повздорили, потому что она сказала, что не брала мою грелку для ног, но я же знаю, что брала. Хлопнула дверью и ушла к себе комнату. Я забеспокоился, что она ничего не ела с завтрака, вдруг заболеет. Стучал, стучал — не открывала, обошел дом, смотрю — в комнате пусто, окно открыто. Я сначала подумал, опять с сынком оружейника ускакала, но после заметил записку…

Кайел приглушенно всхлипнул и умолк. Лён кивнул и повернулся к Ленорду.

— Мой и к завтраку не вышел, очень его напугало вчера… Когда он наткнулся… Что прикажете делать, Повелитель? — язвительно поинтересовался он.

— Возвращайтесь домой, — спокойно ответил Лён.

Кайел выглядел неуверенно, но Ленорд чуть не задохнулся от возмущения:

— Нет уж! Моего ребёнка утащили непонятно куда и хотят обменять на какие-то паршивые документы! Доставайте их немедленно! — он вытянул вперед ладонь.

— Ленорд, возвращайтесь домой. Здесь сказано, что явиться должен я один. Да и опасно другим вампирам бродить близ заражённой территории. Вы же не захотите рисковать ничьими жизнями?

И тут он плюнул Лёну под ноги. Келла негодующе воскликнула, а Кайел отстранился от него, как от прокажённого.

— А вы, Повелитель? Ну да, вам не впервой. Его мать уже стала расходным материалом из-за вашей дипломатической снисходительности!

Судя по тому, что Ленорд опустил глаза, я догадалась, каким взглядом окатил его Лён. Слишком свежи были мои личные воспоминания со вчерашнего ласкового приёма в Доме совещаний.

— Кайел, проводи, пожалуйста, Ленорда до дома, затем отправляйся к себе. Я верну ваших детей, чего бы мне это ни стоило.

Ленорд обвел всех собравшихся презрительным взглядом, затем развернулся и бросил через плечо:

— Сам дойду.

Он отправился прочь, звук его шагов хлестко разносился по опустевшей улице. Кайел неловко потоптался, затем кивнул и вышел следом.

Разлилась неприятная густая тишина. Мы с Келлой обменялись беспокойными взглядами, затем уставились на Лёна, не решаясь задать прямой вопрос.

— Да, Вольха, — он выдохнул. — Дочка Кайела и сын Ленорда пропали. В их комнатах нашли записки, в которых говорится, чтобы я принес манускрипты сегодня после заката, взамен на них я получу сведения о Шали. Да, Келла, я намереваюсь отправиться и пообщаться с этим мерзавцем.

— Ты поддашься на шантаж? — прошептала она, буравя его своими чёрными глазами.

Лён ответно полоснул её яростным взглядом.

— На кону жизни. Не только детей — всех заражённых.

— Лён, дай взглянуть! — я протянула руку к запискам. — Надпись сделана магией. Значит, он действительно колдун?

Я посмотрела на Лёна снизу вверх, вид у него был обречённый.

— Ты правда собираешься передать сведения манускриптов тому, кто совершил подобные злодеяния? — Келла была в ужасе.

— Я собираюсь вернуть детей. И позабочусь о том, чтобы свитки у него не остались.

— А где манускрипты сейчас? — я нахмурилась.

— В кабинете, под стражей.

— Лён, — я замялась. — Он же хочет, чтобы ты встретил его у западной границы.

— Нет! — Келла вскочила.

Лён озадаченно посмотрел на нас.

— Келла, судя по воспоминаниям, ни один из Повелителей не подвергся действию Шали.

— Я не позволю тебе так рисковать! А если противоядия не найдётся? Если его вообще не существует?

— На меня почти никакая магия не действует. Да и не буду я соваться на заражённый участок.

— Лён, прошу, давай соберем вооруженный отряд! Мне показалось, что она готова была пасть перед ним на колени.

— Келла, я справлюсь, — он растерянно улыбнулся.

— Упрямый мальчишка! Когда ты наконец поймешь, что не всё в мире тебе по зубам и ты не обязан действовать в одиночку!

— Вот именно! — поддакнула я. — Я иду с тобой, буду прикрывать!

— Ещё чего! Я уже как-то оставил тебя на растерзание одной твари.

— Но я же с ней разделалась!

И вновь Лён и Келла переглянулись.

— Знаешь, мне кажется, это не такая плохая идея, — Келла задумчиво кивнула в мою сторону. — Мы имеем дело с магией, а она, уж извини, разбирается в ней лучше тебя.

Я просияла, но Лён помрачнел.

— До тех пор, пока я сохраняю рассудок, мне любой маг по зубам.

— Но в прошлый раз против мага моя помощь оказалась незаменима! — я уже почти забралась с ногами на стул. — Разве я тебя тогда подвела?

— Мантихора, — злобно прошипел Лён в мою сторону.

Я слегка покраснела, вспомнив, как в самый ответственный момент борьбы с нечистью заклятье скрылось в недрах моей памяти и не пожелало оттуда вылазить.

— Крошечная погрешность, — не растерялась я. — Без них никто не обходится!

— Но не Лён, — ядовито заметила Келла. — Он считает, что просчитал всё до мелочей. И ему всё ни по чём — он же у нас всевидящий и всеслышащий, всесильный и непобедимый.

На этот раз заговорщически переглянулись мы с Келлой.

— Ладно, — отчеканил Лён, рухнув на стул. — Ты учёная магичка, делай, что хочешь. А если по дороге тебя прибьёт взбешённый вампир, не откажи в услуге: прилети ко мне бесплотным призраком, чтобы я мог вдоволь насладиться словами: я же тебе говорил!

Я торжественно пообещала нарушать его покой и после моей преждевременной кончины, и мы приступили с составлению плана.

В записках было сказано, что Лён должен прибыть в приграничный лес близ Западного холма вместе с манускриптами. Сперва мы наведались в Дом совещаний, и я создала копию ларца и записей, а затем наложила на свое творение заклятье исчезновения: к утру всё до последней строчки должно было испариться. Я не была уверена, что трюк сработает, но Лён заверил, что нас ожидает встреча с малообразованным магом, поэтому для переговоров хватит и подобной уловки. Мои воровские копии Лён конфисковал, но я решила, что это небольшая плата за мою выходку.

Мы решили сразу отправиться к месту переговоров и разместиться близ холма, чтобы Лён мог просматривать округу телепатией. Сперва следовало высмотреть противника на расстоянии, а потом принять решение, как к нему подступиться, хотя Лён настаивал, чтобы я оставалась в стороне. Келле удалось его убедить в необходимости подкрепления в виде стражей, и мы условились, что те разместятся в нескольких верстах, а при случае я запущу в небо сигнальный импульс.

Мы с Лёном остались довольны приготовлениями, хотя с того момента, как нам принесли записки, мои внутренности сжимались в гнетущий комок. Келла всем своим видом демонстрировала, насколько ей не по душе наша затея:

— Лён, пообещай мне, что не выйдешь на заражённый участок. Поклянись, что не станешь рисковать.

Однако пронизывающий взгляд Келлы достался мне. Следом на меня покосился Лён.

— Обещаю.

И тут до меня дошло, почему Келла так хотела, чтобы я отправилась вместе с ним: “не рисковать” предстояло в первую очередь мной.

* * *

Западный холм вздыбился чёрным горбом на фоне броских красок закатного неба. Мы приехали к границе верхом на Вольте: он не был доволен поклажей в виде меня, но ограничился надменным фырканьем. Разместились мы под широким стволом одинокого дуба и молча сидели бок о бок, направив взор и мысли куда-то вдаль. Пока я была занята планами и приготовлениями, мне удавалось отвлечься и оттеснить свои страхи. Но в тягучие минуты ожидания мрачные мысли так и норовили подорвать мой боевой дух.

Я покосилась на Лёна — он был, как всегда, спокоен и сосредоточен, ни один мускул на его лице не выдавал тревогу и горечь, которую он, без сомнений, испытывал.

— Лён?

— М-м?

— Ты же всё ещё на меня сердишься?

— Сержусь. Надеюсь, тебе всё ещё стыдно? — он усмехнулся.

— О-о-о, — жалобно протянула я.

Мы помолчали.

— Почему тогда сегодня утром ты пришёл с миром?

— Считаешь, надо было устроить тебе публичное бичевание на главной площади?

— Ну уж нет. Просто когда я оплошала с какой-то жалкой мантихорой, ты со мной сутки не разговаривал.

Лён склонил голову, и я увидела в его глазах тень отчаяния.

— Знаешь, почему я в тот раз так сильно на тебя разозлился?

— Потому что я тебя ослушалась, подорвала наши силы на, в общем-то, необязательную авантюру, поручила тебе быть приманкой для бестии, а в самый ответственный момент не смогла вспомнить заклинание по её ликвидации?

— Нет. То есть, да. Но больше всего я сердился из-за другого. Весь следующий день я всё никак не мог понять: что тебе стоило заглянуть в конспект заранее? Он же лежал в твоей сумке, ты могла сто раз повторить заклинание, прежде чем втягивать нас в неприятности. Ну как можно было поступить настолько непредусмотрительно! — он склонил голову. — Теперь мне предстоит терзаться самому. Я мог сто раз прочитать эти паршивые манускрипты.

— Да, муки совести — страшная сила, — я ободрительно потрепала его по плечу.

Оранжевое зарево растворялось в опадающей синеве. Мирное посапывание Вольта успокаивало, но лес вокруг казался мрачным и враждебным. А может, я просто опасалась наткнуться в подкрадывающейся темноте на пару янтарных глаз?

— Лён, а ты уверен, что всех заражённых нашли?

Он неопределённо пожал плечами.

— Стражи опросили жителей и пересчитали тех, кто находится в долине. Торговцы в основном пересекают южную границу, и мы отправили отряд сторожить окрестности западной, если вдруг кто надумает прибыть с той стороны. Жителям приказали запереться и не покидать дома, кроме патрулирующих отрядов.

Меня его слова не успокоили. И хуже всего мне было от мысли, что мы можем так и не выяснить, как спасти Ороена и остальных. И вдруг преступника не убедит наша приманка — что он сделает с Падубом и дочкой Кайела?

— Боишься, что не обойдется? — вкрадчиво спросил Лён.

— Опять подслушиваешь? — я нахмурилась.

— Честное слово — нет, — его голос звучал очень серьезно. — Просто иногда мне не нужно слушать тебя, чтобы слышать.

Я медленно повела рукой по земле и коснулась кончиками пальцев его прохладной ладони. Лён подхватил мою руку и крепко прижал к своей груди.

— Лён, мне не следовало рыскать в твоём кабинете без разрешения. И уж тем более что-то менять в переходах Черновика.

— Да, — он выдохнул и улыбнулся. — Это было жутко безответственно.

Я склонила голову на его плечо и зажмурилась, почувствовав, как он обвил меня крылом, окутав теплом.

* * *

Не знаю, сколько верст я пробежала по мрачному лесу, затягивающему меня в свои бесконечные глубины. Я уворачиваясь от цепкого кустарника и толстых корней вековых деревьев, но они вырастали словно из ниоткуда, намереваясь сбить меня с ног. Бежала я на диво легко, касаясь лишь одними носочками тумана, парящего над землёй. За спиной раздался вопль, раздирающий душу пополам, я споткнулась и кубарем покатилась со склона холма. Почувствовав под пальцами скользкий камень, я с ужасом осознала, что ещё миг — и провалюсь в бурлящую пучину. Мои ноги поглотила вода, которая была необыкновенно тёплой, и тут впереди появился Лён. Он рывком поднял меня, обнял, закрывая крыльями от кошмара, который, казалось, проглотит без остатка.

Я вздрогнула и проснулась. Я по-прежнему лежала около ствола, укрытая курткой Лёна, но его самого нигде не было видно.

Я вскочила на ноги.

Как он мог оставить меня одну, даже не предупредив, что отправляется на переговоры!

Или… Может, он заметил что-то подозрительно поблизости и решил осмотреться? Может, он прямо сейчас идёт по следу преступника? Я чуть не зарычала от досады, что этот самодовольный упырь вот так меня бросил.

Но потом я поняла, что Лён бы ни за что так не поступил. Он бы не оставил меня одну в лесу, да еще погружённую в сон. Раз он укрыл меня, значит заметил, что я прикорнула.

Что-то было не так.

За моей спиной раздался громкий хруст, я обернулась и взвизгнула, увидев большую чёрную тень. Мои руки уже начали выплетать пассы, чтобы изничтожить нечисть, как вдруг, “нечисть” раздраженно фыркнула.

У меня отлегло от сердца: за деревом топтался Вольт.

И тут из темноты леса я услышала громкий девичий крик. Он раздался неподалёку и я, не раздумывая, побежала ему навстречу. Я знала местность, так как всего несколько дней назад исследовала западные переходы в сопровождении Ороена — его дом стоял поблизости от холма. Глаза приноровились к окутавшей деревья темноте, и я без труда различала кочки и овраги.

Я уже решила, что бегу в неверном направлении, как по обратную сторону широкой лесной прогалины заметила движение теней, исчезающих в темноте.

Я пуще прежнего бросилась к переходу. Портал был мне знаком — он вёл в лесную чащу.

В боку закололо, ноги дрожали от обильной и крайне нежелательной нагрузки, я молила себя не навернуться в самый неподходящий момент — и мои мольбы были услышаны. Сбив дыхание окончательно, я пересекла портал, и меня окатило волной облегчения при виде знакомого силуэта.

— Лён!

Я выдохнула и согнулась пополам, но так и замерла, глядя вперед.

Лён развернулся. Медленно, хищно.

Его серые глаза, которые неизменно погружали меня в покой, полыхнули в темноте яркими янтарными бликами.