Практически Ведьма (джен)

Я была уверена, что ночью мне не удалось сомкнуть глаз, однако сознание помнило обрывки сновидений. Тревожных и безобразных.

Я лежала на кровати в доме Крины, уткнувшись носом в стену, и смотрела на диагональный узор на стыке берёзовых досок, который то и дело расплывался от проступающих слез. Я упорно их смахивала, а они упорно возвращались.

Решение было принято легко, потому что выбора у меня не было: я останусь лежать на кровати, пока не умру, а мой труп не съедят догевские волки. Чтобы убраться из долины, мне пришлось бы выйти на улицу, но допускать, чтобы сотни вампиров узрели виновницу их страшных бед, мне вовсе не улыбалось. Телепортацией я и в лучшие времена владела скверно, а в тот момент ощущала себя голодной и обессилившей. Да и бросать всё и сбегать не в моем духе. Поэтому мне предстояло потонуть в собственной никчёмности на этом проклятущем месте.

Я знала, что лежу очень долго, так как весеннее солнце, явно издеваясь, светило вовсю. Едва мне удалось приглушить муки совести и задремать, над моим ухом раздался вкрадчивый голос:

— Кто рано встает, тому знаешь что бывает?

Я не ответила, потому что Лён выдернул меня из дремоты, и моё сердце застучало от резкого пробуждения. И не только поэтому. Я услышала, как около моей кровати скрипнул стул.

— Я погорячился.

Я фыркнула так, будто это он должен был ползать на коленях, вымаливая у меня прощение, а не наоборот.

— Я рассердился на тебя.

— Да-а-а, а ты, случаем, не преувеличиваешь? — моим сарказмом можно было удобрять грядки.

— Вольха, я знаю, что был суров в Доме совещаний, но я был в ярости, жутко уставший и… испуган, — тихо прибавил он.

Я замерла, а Лён продолжил, медленно и вкрадчиво:

— Пойми же, быть Повелителем значит отвечать за каждую жизнь в долине. Нас осталось ничтожно мало, и мой долг — оберегать своих подданных от любых невзгод. И доверие в Догеве значит очень многое: каждый житель знает, что может на меня положиться, потому что я сделаю всё, чтобы встать на его защиту.

Я шмыгнула носом, глаза вновь заволокло слезами.

Дело было не только в том, что так сильно подвести Лёна мне и в самом кошмарном сне не снилось, но и в том, что я тоже успела полюбить Догеву. Я находила здесь покой, мне нравились её жители, нравилось открывать этот дивный неизведанный мир. Долина стала для меня вторым домом после Школы. И даже если кто-то другой напустил эту Шаль, я никогда не смогу себя простить.

— И я хочу, чтобы ты знала — никто не умер.

Я замерла.

— Всех удалось спасти, — спокойно продолжил Лён.

Я резко вздохнула, челюсти свело судорогой, из глаз заструились слёзы.

— Ты планируешь пролежать здесь всю оставшуюся практику?

“Да!” — хотела в сердцах завопить я, но издала лишь всхлип, узор меж досок расплылся окончательно, и я разрыдалась. Не знаю, что в итоге выжало из меня остатки слёзных ресурсов: осознание того, насколько я его подвела, или того, что всё обошлось.

Лён молча ждал, пока я навсхлипываюсь. Вчера от него веяло холодом и жёсткостью, но сегодня я вновь ощутила покой и безопасность. Я решилась повернуться к нему и даже приподнялась на подушке.

Он сидел на стуле, поставив его спинкой вперёд и сложив на ней руки и подбородок. Его серые глаза смотрели на меня грустно, но мягко.

— Лён, пожалуйста, прости меня, — мой голос походил на мяуканье.

— Хм, споёшь мне песенку “прости, я больше так не буду”? А мне прикажешь сделать вид, что поверил? — его насмешка, как ни странно, придала мне сил.

— Мне правда очень-очень стыдно. Я и подумать не могла, что всё так обернётся.

Он вздохнул.

— Знаю. Слышу. Ты просто хотела докопаться до истины, как и всегда, — он внимательно посмотрел на меня.

Я пожала плечами.

— Так может, применишь это на пользу дела?

— Ты ещё хочешь, чтобы я что-то применяла? — неуверенно уточнила я. — Здесь? Ты не вышвырнешь меня за шкирку из Догевы?

— Без права восстановления? — Лён клыкасто усмехнулся. — Нет. Я и правда погорячился. И кое в чем ты была права, а я нет.

— Что?! Как? В чем?

— Ты права в том, что виновен в содеянном местный, — Лёна аж перекосило. — А я был не прав в том, что все люди бестолковые и эгоистичные.

Я приободрилась, но сразу же поникла.

— Но это всё равно мог сделать человек? В Догеве живут люди. Да и были случаи, когда чужаки тут портили погоду…

— Нет, это вряд ли. Такое под силу только вампиру. Хотя без помощи одной бестолковой ведьмы он всё же не обошёлся.

Теперь перекосило меня.

— Будешь мне вовеки это припоминать, да?

— У тебя есть шанс реабилитироваться, — Лён встал и подал мне руку. — Перестать предаваться размышлениям о преждевременной смерти и помочь мне всё исправить. Ах да, выбора у тебя действительно нет: если откажешься, превращусь в волка и съем.

Я тупо уставилась на его открытую ладонь.

— Я не одета, — пробормотала я.

— Приводи себя в порядок. Мы ждем тебя на кухне.

— Мы? — я с ужасом подумала о старейшинах. А от этого милого видения недалеко и до разъярённой толпы с вилами и кольями.

— Я и Келла. И прихвати копии манускрипта. Все до единой.

* * *

Келла сидела за кухонным столом, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Вид у неё был ещё более недовольный и надменный, чем обычно. Лён стоял поодаль и смотрел в окно через ажурную занавеску.

— А где Крина? — робко поинтересовалась я, положив стопку свитков в центр стола.

— У подруги, — Лён обернулся. — Она оставила тебе послание — загляни в печку.

Я бросилась на кухню и к своему огромному удовольствию нашла в печи горшочек с запечённой картошкой и грибами. Он ещё хранил тепло, и я, обхватив его руками, вдохнула аромат розмарина. Усевшись за стол и приступив к поглощению пищи, я робко спросила у Келлы — смотреть на Лёна мне было всё ещё страшновато:

— Что с ранеными?

— Жить будут, — ответила Келла, и они с Лёном мрачно переглянулись. — Некоторых ожидает длительное и болезненное восстановление, но мы выделим столько плоти и крови на их поправку, сколько потребуется.

Еда застряла у меня в горле.

Несмотря на то, что кровожадность вампиров изрядно преувеличена, слухи о ней имеют под собой некоторое основание. Конечно, то, что все они мечтают припасть к девичьей шейке, для местных — давно надоевший анекдот. Но если вампиру сильно не поздоровилось и собственная регенерация давала сбой, он мог “позаимствовать” кровь у ближнего своего. Когда подобное лечение проводилось под надзором, ближним зачастую становился крепкий молодой бычок. Но если случайный прохожий натыкался на вампира в предсмертном состоянии… Лён рассказывал, что бывали “накладки”. И пусть удовольствия от человеческой плоти они испытывают не больше, чем мы, это едва ли станет утешением для неудачливой жертвы.

— А заражённые? Они всё ещё?..

Келла кивнула.

— Их двенадцать. Пока что всех подверженных действию Шали изолировали, в том числе друг от друга, в помещениях, которые во времена войн использовались как темницы. Вот уж не думала, что вновь там побываю, — Келлу слегка передёрнуло.

Я опустила вилку.

— А оно со временем не выветривается? Или, может, есть противоядие?

— Нам о нём неизвестно, — спокойно ответил Лён и тоже присел за стол. — Видишь ли, вора нельзя обвинить в непредусмотрительности. С одной стороны, оставив пустую выемку в ларце, он выдал своё деяние, с другой, лишил нас возможности узнать, как нейтролизовать эффект Шали.

— Но что-то вам о ней известно? — я с отчаянием посмотрела на Келлу. — Ты говорила, что подобное уже случалось?

Она помрачнела и заговорила с явной неохотой:

— Я была тогда сопливой девчонкой. Даже более сопливой, чем ты сейчас. Мои родители заприметили во мне талант к растениеводству и отдали в помощницы догевской Травнице. Напасть случилась в самый первый год моей практики. Дело было на закате дня, мы прибирались после работы, как вдруг к нам вломились местные фермеры, внося раненую вампирку. Совсем молодая, красавица, благо лицо почти не пострадало, но половина тела порвана в клочья. Чудом выкарабкалась. Через час стало известно, что около полусотни догевцев стали монстрами, несколько вампиров пожилого возраста убиты, десятки ранены. Я своими глазами видела, в кого нас превращала Шаль. И ещё двести лет пройдёт — не забуду, — Келла нервно всхлипнула.

— А что стало с теми, кто попал под её действие?

Тяжесть молчания послужила исчерпывающим ответом. У меня окончательно пропал аппетит.

— У общины не было выбора. Мы ждали долго. Олия, Травница, рвала на себе волосы, пытаясь вернуть им рассудок. Но никто так и не узнал, что произошло на самом деле. Те обрывки, что мне известны, я подслушала годом позже из разговора Олии и ее мужа, и дело было нечисто. По долине ходили слухи, что Шаль напустил один из Повелителей правящего клана Тул’оиэн. Община желала видеть у власти его племянника, но оба погибли при сомнительных обстоятельствах спустя несколько дней после бедствия. Это окончательно подорвало доверие к их клану и вскоре управление долиной вернулось к Ш’эонэллам. Поговаривали, что один из Тул’оиэнов напустил Шаль, желая обвинить соперника то ли в злодеянии, то ли в беспомощности, а затем спасти долину и предстать героем. Кто виновен — осталось загадкой, но поплатились мы все, — горько завершила Келла.

Я присвистнула.

— А я-то думала, у вас тут цивилизация, тишь да благодать. А оказывается, белорскому королевскому двору ещё есть куда стремиться.

— Когда есть возможность захватить власть, найдутся и те, кто станут за неё бороться, не перебирая методы, — сухо проговорил Лён. — Теперь ты понимаешь, почему я не желал снимать защиту с манускриптов? Если бы ты видела те жуткие события, то и сама бы не полезла.

Я поёжилась, вспоминая вчерашний взгляд Ороена и израненные тела в кленовой роще.

— А как вы узнали, что Шаль связана с манускриптами?

Лён ехидно покосился на Келлу, та криво усмехнулась.

— Во время последней войны, когда люди прорвали нашу границу, я поспешила припрятать некоторые реликвии: обруч Повелителя, например. И ларец. Заглянув в него, я увидела надпись “Шаль” и обомлела. Про манускрипты Повелителей ходили слухи, но что в них написано, толком никому не было известно. Когда Лён подрос, я сочла своим долгом передать ему ларец — бедняге и так ничтожно мало осталось от его родни.

— И приправила ты подарок красочными воспоминаниями о трупах и обезумевших, преданных умерщвлению. Можешь себе представить, какие она мне рассказывала сказки перед сном, — зловеще сообщил он мне.

Келла метнула в его сторону недобрый взгляд и поспешила перевести тему:

— Лён мне уже рассказал о твоих преступлениях. В проходе у кленовой рощи ты открыла проход к поляне, поросшей вехом, верно? Травка, конечно, ядовитая, но чтобы вызвать такое…

— Нет, — я покачала головой. — Дело в чарах, и очень мощных, особенно если они не улетучились спустя длительное время. Да и в манускрипте о пространстве я вычитала, что дороги и переходы Черновика созданы магией. Лён, ты по-прежнему не желаешь прочесть манускрипты?

Он покосился на меня и после недолгого размышления ответил:

— Желать — не желаю. Но нынешний повод соответствует заветам, поэтому прошлой ночью я их прочёл.

Увидев мой ошарашенный взгляд, Лён усмехнулся уголками губ и продолжил:

— Со слов старейшин, манускрипты можно вскрывать лишь в одном случае: серьёзном конфликте с вампирьей общиной. Сейчас, хвала Богам, о войне речь не идет, но Шаль — жестокое оружие, которое действует исключительно на нашу расу, и применили его с явно недобрыми намерениями. Хотя изначально чары эти предназначались для врага: по воспоминаниям жителей мне известно, что заразиться можно только на определённых дорогах.

— Не только около рощи? — я опешила.

— Нет. В прошлый раз были открыты три дороги, все вели к границе, да и своё начало брали неподалёку. К тому же зачем превращать своих же подданных в опасных монстров? Нет, зараза эта предназначалась другим.

— Ничего не понимаю. Зачем обращать врага в безумного монстра?

— Вот именно — безумного, — подтвердила Келла. — Олие удалось выяснить, что Шаль лишь распаляет вампира, не придавая ему ни сил, ни выносливости, а смекалку и вовсе отрубает. Против ничего не ожидающих фермеров заражённые представляют опасность, но против вооружённого отряда им не выстоять.

Лён кивнул.

— Поэтому я и не стремился прочесть манускрипты— не хватало нам знаний об оружии массового поражения вампиров! Но, к сожалению, в стародавние времена наши общины не отличались миролюбием.

— А у вас есть предположения, кто это мог быть?

Лён и Келла вновь переглянулись.

— Соображения, — осторожно ответил Лён. — Я уже объездил отдельные части долины, послушал некоторых жителей, но, увы, главный подозреваемый выехал из Догевы несколько недель назад по торговым делам. Разве что ему удалось как-то проскользнуть мимо стражей… Но провернуть подобное не так-то легко.

— Кто?

— Ты его не знаешь.

— Почему ты считаешь, что виновен именно он?

Лён колебался.

— Почерпнул сведения из остальных манускриптов.

Я выжидательно смотрела на него.

— Видишь ли, чтобы сделать подобное, необходимо владеть магией.

Я уставилась на него, как дракон на рыцаря в доспехах из скорлупы.

— Но среди вампиров нет магов!

Я вновь вспомнила о главной загадке черновика: как столь сильная магия, призванная быть оружием вампиров, оказалась у них в руках?

— Обученных нет. Но не все в Догеве чистокровные вампиры, а потомки от смешанных браков могут в той или иной мере обладать магическими способностями.

— То есть в манускриптах и правда говорится о древней магии! — я ощущала одновременно и воодушевление, и досаду. — Лён, а может…

— Нет!

— Ну хоть глазочком…

— Вольха, нет!

— Но я, в отличие от тебя, разбираюсь в практической и теоретической магии! Я почти что образованная ведьма, может, запримечу в записях то, на что ты не обратил внимания!

— Там нет ничего, что нам поможет, кроме знания, что наш противник — маг.

— Может, напоить её настойкой, чтобы память отшибло? — задумчиво проговорила Келла, а я зареклась больше ничего не брать из её рук. — Почему ты вообще не запрятал манускпирты куда подальше, когда эта сорока о них прознала?

— Да, Лён, почему? — саркастически поддакнула я.

— А я тебе доверяю, — прошипел он, склонившись над столом.

Келла отправила ему полный сочувствия взгляд, а я, ощутив, что наливаюсь краской, открыла рот, чтобы вернуть колкость, но Лён опередил меня:

— Тихо, у нас скоро будут гости.

Он выругался себе под нос и, демонстративно от меня отвернувшись, отошёл ко входу. Не успели в дверь настойчиво забарабанить, как Лён её распахнул, и я с удивлением уставилась на нежданных гостей: на пороге стоял мой самый благонадежный пациент Кайел, а рядом с ним — отец Падуба, сердитый винодел.

— Кайел, Ленорд, что вы здесь делаете? — строго спросила Келла. — Повелитель приказал всем оставаться по домам.

Вид у Кайела был напуганный и растерянный, а Ленорд вскипал от злости.

— Вот! — он запустил в Лёна листом бумаги, благо тот лишь вспорхнул и плавно опустился на пол.

Келла чуть не задохнулась от возмущения, но Лён спокойно склонился и поднял лист. Он стоял ко мне спиной, но я увидела, что его силуэт словно одеревенел.

— Повелитель, — умирающим голосом произнес Кайел и протянул Лёну ещё один клочок бумаги.

Мне впервые показалось, что эта его интонация, так хорошо мне знакомая по чуть ли не ежедневным приёмам, начисто лишена притворства.

— Вы сделаете что-нибудь или будете стоять, как после встречи с василиском? —прорычал Ленорд, брызгая слюной.

— Когда вы их видели в последний раз? — ледяным голосом проговорил Лён.

— Я свою утром, — дрожащим голосом начал Кайел. — Мы опять повздорили, потому что она сказала, что не брала мою грелку для ног, но я же знаю, что брала. Хлопнула дверью и ушла к себе комнату. Я забеспокоился, что она ничего не ела с завтрака, вдруг заболеет. Стучал, стучал — не открывала, обошел дом, смотрю — в комнате пусто, окно открыто. Я сначала подумал, опять с сынком оружейника ускакала, но после заметил записку…

Кайел приглушенно всхлипнул и умолк. Лён кивнул и повернулся к Ленорду.

— Мой и к завтраку не вышел, очень его напугало вчера… Когда он наткнулся… Что прикажете делать, Повелитель? — язвительно поинтересовался он.

— Возвращайтесь домой, — спокойно ответил Лён.

Кайел выглядел неуверенно, но Ленорд чуть не задохнулся от возмущения:

— Нет уж! Моего ребёнка утащили непонятно куда и хотят обменять на какие-то паршивые документы! Доставайте их немедленно! — он вытянул вперед ладонь.

— Ленорд, возвращайтесь домой. Здесь сказано, что явиться должен я один. Да и опасно другим вампирам бродить близ заражённой территории. Вы же не захотите рисковать ничьими жизнями?

И тут он плюнул Лёну под ноги. Келла негодующе воскликнула, а Кайел отстранился от него, как от прокажённого.

— А вы, Повелитель? Ну да, вам не впервой. Его мать уже стала расходным материалом из-за вашей дипломатической снисходительности!

Судя по тому, что Ленорд опустил глаза, я догадалась, каким взглядом окатил его Лён. Слишком свежи были мои личные воспоминания со вчерашнего ласкового приёма в Доме совещаний.

— Кайел, проводи, пожалуйста, Ленорда до дома, затем отправляйся к себе. Я верну ваших детей, чего бы мне это ни стоило.

Ленорд обвел всех собравшихся презрительным взглядом, затем развернулся и бросил через плечо:

— Сам дойду.

Он отправился прочь, звук его шагов хлестко разносился по опустевшей улице. Кайел неловко потоптался, затем кивнул и вышел следом.

Разлилась неприятная густая тишина. Мы с Келлой обменялись беспокойными взглядами, затем уставились на Лёна, не решаясь задать прямой вопрос.

— Да, Вольха, — он выдохнул. — Дочка Кайела и сын Ленорда пропали. В их комнатах нашли записки, в которых говорится, чтобы я принес манускрипты сегодня после заката, взамен на них я получу сведения о Шали. Да, Келла, я намереваюсь отправиться и пообщаться с этим мерзавцем.

— Ты поддашься на шантаж? — прошептала она, буравя его своими чёрными глазами.

Лён ответно полоснул её яростным взглядом.

— На кону жизни. Не только детей — всех заражённых.

— Лён, дай взглянуть! — я протянула руку к запискам. — Надпись сделана магией. Значит, он действительно колдун?

Я посмотрела на Лёна снизу вверх, вид у него был обречённый.

— Ты правда собираешься передать сведения манускриптов тому, кто совершил подобные злодеяния? — Келла была в ужасе.

— Я собираюсь вернуть детей. И позабочусь о том, чтобы свитки у него не остались.

— А где манускрипты сейчас? — я нахмурилась.

— В кабинете, под стражей.

— Лён, — я замялась. — Он же хочет, чтобы ты встретил его у западной границы.

— Нет! — Келла вскочила.

Лён озадаченно посмотрел на нас.

— Келла, судя по воспоминаниям, ни один из Повелителей не подвергся действию Шали.

— Я не позволю тебе так рисковать! А если противоядия не найдётся? Если его вообще не существует?

— На меня почти никакая магия не действует. Да и не буду я соваться на заражённый участок.

— Лён, прошу, давай соберем вооруженный отряд!

Мне показалось, что она готова была пасть перед ним на колени.

— Келла, я справлюсь, — он растерянно улыбнулся.

— Упрямый мальчишка! Когда ты наконец поймешь, что не всё в мире тебе по зубам и ты не обязан действовать в одиночку!

— Вот именно! — поддакнула я. — Я иду с тобой, буду прикрывать!

— Ещё чего! Я уже как-то оставил тебя на растерзание одной твари.

— Но я же с ней разделалась!

И вновь Лён и Келла переглянулись.

— Знаешь, мне кажется, это не такая плохая идея, — Келла задумчиво кивнула в мою сторону. — Мы имеем дело с магией, а она, уж извини, разбирается в ней лучше тебя.

Я просияла, но Лён помрачнел.

— До тех пор, пока я сохраняю рассудок, мне любой маг по зубам.

— Но в прошлый раз против мага моя помощь оказалась незаменима! — я уже почти забралась с ногами на стул. — Разве я тебя тогда подвела?

— Мантихора, — злобно прошипел Лён в мою сторону.

Я слегка покраснела, вспомнив, как в самый ответственный момент борьбы с нечистью заклятье скрылось в недрах моей памяти и не пожелало оттуда вылазить.

— Крошечная погрешность, — не растерялась я. — Без них никто не обходится!

— Но не Лён, — ядовито заметила Келла. — Он считает, что просчитал всё до мелочей. И ему всё ни по чём — он же у нас всевидящий и всеслышащий, всесильный и непобедимый.

На этот раз заговорщически переглянулись мы с Келлой.

— Ладно, — отчеканил Лён, рухнув на стул. — Ты учёная магичка, делай, что хочешь. А если по дороге тебя прибьёт взбешённый вампир, не откажи в услуге: прилети ко мне бесплотным призраком, чтобы я мог вдоволь насладиться словами: я же тебе говорил!

Я торжественно пообещала нарушать его покой и после моей преждевременной кончины, и мы приступили с составлению плана.

В записках было сказано, что Лён должен прибыть в приграничный лес близ Западного холма вместе с манускриптами. Сперва мы наведались в Дом совещаний, и я создала копию ларца и записей, а затем наложила на свое творение заклятье исчезновения: к утру всё до последней строчки должно было испариться. Я не была уверена, что трюк сработает, но Лён заверил, что нас ожидает встреча с малообразованным магом, поэтому для переговоров хватит и подобной уловки. Мои воровские копии Лён конфисковал, но я решила, что это небольшая плата за мою выходку.

Мы решили сразу отправиться к месту переговоров и разместиться близ холма, чтобы Лён мог просматривать округу телепатией. Сперва следовало высмотреть противника на расстоянии, а потом принять решение, как к нему подступиться, хотя Лён настаивал, чтобы я оставалась в стороне. Келле удалось его убедить в необходимости подкрепления в виде стражей, и мы условились, что те разместятся в нескольких верстах, а при случае я запущу в небо сигнальный импульс.

Мы с Лёном остались довольны приготовлениями, хотя с того момента, как нам принесли записки, мои внутренности сжимались в гнетущий комок. Келла всем своим видом демонстрировала, насколько ей не по душе наша затея:

— Лён, пообещай мне, что не выйдешь на заражённый участок. Поклянись, что не станешь рисковать.

Однако пронизывающий взгляд Келлы достался мне. Следом на меня покосился Лён.

— Обещаю.

И тут до меня дошло, почему Келла так хотела, чтобы я отправилась вместе с ним: “не рисковать” предстояло в первую очередь мной.

* * *

Западный холм вздыбился чёрным горбом на фоне броских красок закатного неба. Мы приехали к границе верхом на Вольте: он не был доволен поклажей в виде меня, но ограничился надменным фырканьем. Разместились мы под широким стволом одинокого дуба и молча сидели бок о бок, направив взор и мысли куда-то вдаль. Пока я была занята планами и приготовлениями, мне удавалось отвлечься и оттеснить свои страхи. Но в тягучие минуты ожидания мрачные мысли так и норовили подорвать мой боевой дух.

Я покосилась на Лёна — он был, как всегда, спокоен и сосредоточен, ни один мускул на его лице не выдавал тревогу и горечь, которую он, без сомнений, испытывал.

— Лён?

— М-м?

— Ты же всё ещё на меня сердишься?

— Сержусь. Надеюсь, тебе всё ещё стыдно? — он усмехнулся.

— О-о-о, — жалобно протянула я.

Мы помолчали.

— Почему тогда сегодня утром ты пришёл с миром?

— Считаешь, надо было устроить тебе публичное бичевание на главной площади?

— Ну уж нет. Просто когда я оплошала с какой-то жалкой мантихорой, ты со мной сутки не разговаривал.

Лён склонил голову, и я увидела в его глазах тень отчаяния.

— Знаешь, почему я в тот раз так сильно на тебя разозлился?

— Потому что я тебя ослушалась, подорвала наши силы на, в общем-то, необязательную авантюру, поручила тебе быть приманкой для бестии, а в самый ответственный момент не смогла вспомнить заклинание по её ликвидации?

— Нет. То есть, да. Но больше всего я сердился из-за другого. Весь следующий день я всё никак не мог понять: что тебе стоило заглянуть в конспект заранее? Он же лежал в твоей сумке, ты могла сто раз повторить заклинание, прежде чем втягивать нас в неприятности. Ну как можно было поступить настолько непредусмотрительно! — он склонил голову. — Теперь мне предстоит терзаться самому. Я мог сто раз прочитать эти паршивые манускрипты.

— Да, муки совести — страшная сила, — я ободрительно потрепала его по плечу.

Оранжевое зарево растворялось в опадающей синеве. Мирное посапывание Вольта успокаивало, но лес вокруг казался мрачным и враждебным. А может, я просто опасалась наткнуться в подкрадывающейся темноте на пару янтарных глаз?

— Лён, а ты уверен, что всех заражённых нашли?

Он неопределённо пожал плечами.

— Стражи опросили жителей и пересчитали тех, кто находится в долине. Торговцы в основном пересекают южную границу, и мы отправили отряд сторожить окрестности западной, если вдруг кто надумает прибыть с той стороны. Жителям приказали запереться и не покидать дома, кроме патрулирующих отрядов.

Меня его слова не успокоили. И хуже всего мне было от мысли, что мы можем так и не выяснить, как спасти Ороена и остальных. И вдруг преступника не убедит наша приманка — что он сделает с Падубом и дочкой Кайела?

— Боишься, что не обойдется? — вкрадчиво спросил Лён.

— Опять подслушиваешь? — я нахмурилась.

— Честное слово — нет, — его голос звучал очень серьезно. — Просто иногда мне не нужно слушать тебя, чтобы слышать.

Я медленно повела рукой по земле и коснулась кончиками пальцев его прохладной ладони. Лён подхватил мою руку и крепко прижал к своей груди.

— Лён, мне не следовало рыскать в твоём кабинете без разрешения. И уж тем более что-то менять в переходах черновика.

— Да, — он выдохнул и улыбнулся. — Это было жутко безответственно.

Я склонила голову на его плечо и зажмурилась, почувствовав, как он обвил меня крылом, окутав теплом.

* * *

Не знаю, сколько верст я пробежала по мрачному лесу, затягивающему меня в свои бесконечные глубины. Я уворачиваясь от цепкого кустарника и толстых корней вековых деревьев, но они вырастали словно из ниоткуда, намереваясь сбить меня с ног. Бежала я на диво легко, касаясь лишь одними носочками тумана, парящего над землёй. За спиной раздался вопль, раздирающий душу пополам, я споткнулась и кубарем покатилась со склона холма. Почувствовав под пальцами скользкий камень, я с ужасом осознала, что ещё миг — и провалюсь в бурлящую пучину. Мои ноги поглотила вода, которая была необыкновенно тёплой, и тут впереди появился Лён. Он рывком поднял меня, обнял, закрывая крыльями от кошмара, который, казалось, проглотит без остатка.

Я вздрогнула и проснулась. Я по-прежнему лежала около ствола, укрытая курткой Лёна, но его самого нигде не было видно.

Я вскочила на ноги.

Как он мог оставить меня одну, даже не предупредив, что отправляется на переговоры!

Или… Может, он заметил что-то подозрительно поблизости и решил осмотреться? Может, он прямо сейчас идёт по следу преступника? Я чуть не зарычала от досады, что этот самодовольный упырь вот так меня бросил.

Но потом я поняла, что Лён бы ни за что так не поступил. Он бы не оставил меня одну в лесу, да еще погружённую в сон. Раз он укрыл меня, значит заметил, что я прикорнула.

Что-то было не так.

За моей спиной раздался громкий хруст, я обернулась и взвизгнула, увидев большую чёрную тень. Мои руки уже начали выплетать пассы, чтобы изничтожить нечисть, как вдруг, “нечисть” раздраженно фыркнула.

У меня отлегло от сердца: за деревом топтался Вольт.

И тут из темноты леса я услышала громкий девичий крик. Он раздался неподалёку и я, не раздумывая, побежала ему навстречу. Я знала местность, так как всего несколько дней назад исследовала западные переходы в сопровождении Ороена — его дом стоял поблизости от холма. Глаза приноровились к окутавшей деревья темноте, и я без труда различала кочки и овраги.

Я уже решила, что бегу в неверном направлении, как по обратную сторону широкой лесной прогалины заметила движение теней, исчезающих в темноте.

Я пуще прежнего бросилась к переходу. Портал был мне знаком — он вёл в лесную чащу.

В боку закололо, ноги дрожали от обильной и крайне нежелательной нагрузки, я молила себя не навернуться в самый неподходящий момент — и мои мольбы были услышаны. Сбив дыхание окончательно, я пересекла портал, и меня окатило волной облегчения при виде знакомого силуэта.

— Лён!

Я выдохнула и согнулась пополам, но так и замерла, глядя вперед.

Лён развернулся. Медленно, хищно.

Его серые глаза, которые неизменно погружали меня в покой, полыхнули в темноте яркими янтарными бликами.