Истории, рассказанные шёпотом (джен)

Горетобер, день шестой: фобия/патологический страх

— Мата, мата, дэврадж…

Нанди размахивал руками и запинался от волнения. Значит, стряслось что-то серьёзное.

Парвати вздохнула, отложила в сторону гирлянду (обидно — доплести оставалось совсем немного, чтобы лотосов получилось ровно тысяча и восемь) и сосредоточилась.

Да, дело, судя по всему, и впрямь было серьёзное. И весьма срочное: Индра и дэвы пришли на Кайлаш просить Шиву о помощи, не поклонившись прежде Брахме и Вишну, чтобы те выступили в роли посредников. Обычно обращаться к Махадеву напрямую они опасались. Парвати их не винила.

Вряд ли кто-нибудь из них сумел бы забыть, как Шива, разгневанный тем, что Камадев осмелился выпустить цветочную стелу ему в грудь и тем самым нарушил его садхану, открыл третий глаз и испепелил несчастного. Произошло это за какие-то секунды. Дэвы были в ужасе. Парвати и сама тогда сильно испугалась. Опрометью бросилась домой, молчала на встревоженные расспросы матушки и отца и глотала горючие слёзы. Успокоиться удалось лишь под утро.

Так что да, Парвати понимала, почему дэвы трепетали перед Шивой. Как и то, что будить его предстояло ей. Ну почему Индра не отправился сначала на Вайнкунтху? Тогда Вишну взял бы эту обязанность на себя.

Гнева Махадева Парвати не боялась. Пожалуй, она была единственной во всех трёх мирах, кому он не смог бы причинить вреда даже случайно.

Иной страх мучил её. Она знала — он нелогичен и не обоснован: когда она звала Шиву, он неизменно отвечал на её зов. Из кальпы в кальпу, из юги в югу. Вера, что Шива откликнется и явится ей, помогла Парвати выдержать долгие годы аскезы. Сомнениям не было места в её душе, и всё же время от времени проскальзывала предательская мысль: что, если в этот раз Шива не отзовётся? Что, если у Парвати не выйдет до него достучаться, и он останется сидеть безучастной статуей, решив не возвращаться из глубин собственного разума? Что, если он сделает сознательный выбор — не слышать её?

— Я — жена Шанкары. Конечно, он меня услышит, — старалась убедить себя Парвати, но получалось плохо.

Она помедлила перед входом в пещеру, оттягивая момент, когда сердце потяжелеет в груди и дрожь поселится в голосе и руках.

Каждый шаг давался с трудом, колени подгибались.

Парвати остановилась рядом с камнем, на котором замер Шива. Во рту и горле было мучительно сухо.

— Парвати, — выдохнул Шива, не открывая глаз, и протянул ей ладонь.