Гарри Поттер и Месть Свободных (джен)

* * *

На стене, пришпиленная канцелярскими кнопками, висела большая, от пола до потолка, карта Британии. Пожалуй, можно было с уверенностью заявлять, что на ней был отмечен каждый уголок страны, где хоть раз ступала нога колдуна или волшебного существа. Здесь была и россыпь мелких полумагических поселений к западу от Оксфорда, и лесная полоса владений кентавров витиеватой линией скользящая вдоль предгорья Уэльса, и даже приморские русалочьи колонии в мелководье Ла-Манша.

По краям от карты, словно растрепанная бахрома вокруг порванной ткани, разместились листки со схемами, таблицы и просто линованные исписанные огрызки из блокнотов. Маленькая, в альбомный лист, карта острова в Северном море, затерялась среди этих листов, подобно тому, как обозначенный на ней Азкабан терялся в холодных волнах океана.

Петунья смотрела на черную точку, обозначающую тюрьму, мимо которой бежали к самому полюсу линии меридиана и часовых поясов, и думала о том, как же долго и мучительно ждали они этого дня вдали от родных земель. Одиннадцать лет — срок, который только настаивал жажду мести, повышал цену грядущей свободы.

"Это произойдет, Петунья?"

"Я первая сообщу тебе, когда время настанет".

И время настало, так неожиданно и резко, что Петунье с трудом верилось, что сейчас она в штаб-квартире авроров, ждет встречи с главами отдела. Жесткое кожаное кресло, в которое она опустилась, отзывалось мерным поскрипыванием каждый раз, когда женщина беспокойно дергалась на звук открывающейся двери.

Мимо шли сотрудники, рядовые авроры, вернувшиеся с заданий, счастливые, улыбающиеся. Быстро сновали мелкие клерки, с папками документов под мышками. Бурная деятельность в Аврорате не прекращалась ни на секунду, и Петунья, подхваченная этим водоворотом событий, не сразу заметила, как из соседнего кабинета вышли, тихо перекидываясь фразами, Амелия Боунс и Аластор Грюм.

— Эванс, — прогремел старый аврор: его волшебный глаз, сверкнув в свете ламп, немного покрутился в глазнице и сфокусировался на женщине. — Не ожидал увидеть тебя именно сегодня.

— Она не Эванс, — мягко поправила Амелия.

Вдвоем с Аластором они составляли резко контрастирующий дуэт. Импульсивный, грубый Грюм и спокойная, рассудительная Боунс как нельзя лучше подходили на роль не только заменяющих, но и руководящих людей отдела.

— Помнится, я заменял преподавателя Защиты в ее шестой год обучения, — Грюм наставил скрюченный указательный палец на улыбающуюся Петунью. — Так фамилия "Эванс" скакала галопом от разговора к разговору: это слово можно было слышать чаще, чем "двадцать баллов с Гриффиндора", или "Поттер, где вы были вчера вечером?".

Амелия усмехнулась, складывая руки на груди.

— В общем, Тунья, мы ждали не раньше четверга, — сказала она, вдруг посерьезнев.

— Да. У нас была чехарда сначала с ликвидаторами заклятий, потом с прессой, — буркнул Грюм. — Уже читала "Пророк"?

Амелия подобрала со стола свернутую газету и передала Петунье, указав на первую полосу.

— Сейф с повышенным уровнем охраны оказался пуст, — прочитала Петунья, и между ее бровей пролегла задумчивая складка. Сегодня утром она ушла из дома раньше, чем прилетела сова с почтой и свежей прессой. — Рубеус Хагрид, и ребенок, выступавший свидетелем, не обнаружили на месте знаменитого магического артефакта. Философский камень исчез из камеры хранения за час до открытия банка?

Она взглянула на хмурую Амелию, а затем на внешне бесстрастного Грюма.

— Почему ребенок? — спросила она.

— Взрослый может скрыть свои мысли, прибегнув к окклюменции. Или подменить воспоминания, — пояснила Амелия быстро, будто бы оправдываясь. — А сознание ребенка мы проверили, и просмотрели все, как на кинопленке.

— Звучит так, будто вы ребенка считаете за считывающий аппарат, — холодно сказала Петунья, но не позволила себе сделать еще одно замечание главам Аврората. Все же, критиковать власть в лицо осмеливались либо изощренные хитрецы, либо глупцы, а миссис Дурсль не относила себя ни к тем, ни к другим. Она могла высказаться, как знакомая этих людей, но не нарушать границы личного в критике или оценке их действий. — И кто этот мальчик?

— Девочка, — поправил Грюм. Его глаз крутанулся влево, чтобы посмотреть на Амелию. — Лаванда Браун.

— Мы уже отправили несколько групп авроров на поиски камня, — сказала Амелия, быстрыми интонациями давая понять, что хочет поскорее сменить тему. — Пока ни одной зацепки, ни одного следа от магического вмешательства.

— Ясно, — коротко ответила Петунья, поднимаясь из кресла. — Но я, как вы понимаете, пришла сюда не за этим.

Амелия едва слышно облегченно вздохнула.

— На посещение Азкабана, в частности пожизненно заключенных, нужен ордер, как я помню, — произнесла Петунья медленно.

Глаз Грюма снова уставился прямо на нее.

— Он выдается... — начал он.

— Один раз в десять лет, — кивнула Петунья.

— И ты...

— Брала последний одиннадцать лет назад, — голос Петуньи предательски дрогнул.

"И ты будешь здесь, когда поймешь, что время близится?"

"Обещаю"

— Выпиши ей ордер, Амелия, — сказал Грюм сухо. Его испещренное шрамами лицо напряглось еще больше, резко обозначив линию высоких скул и массивного подбородка. Он отвернулся, и тяжело проковылял в сторону выхода, шаркнув ботинком, прежде чем скрыться за дверью.

— Идем, — Боунс взяла в руки чистый лист бумаги, который вскоре должен был превратиться в документ, перед которым расступятся стражи Азкабана. — Передай Блэку и Петтигрю, что я желаю им медленной мучительной смерти, ага?

— Непременно, — Петунья сделала вид, что поддерживает знакомую в ее словах, и пообещала себе, что вырвет из Боунс слова прощения.

Когда-нибудь, но не сейчас.

Сейчас она должна была улыбаться и снова ждать.

* * *

Гарри встретился с Лавандой утром в общей гостиной Когтеврана. Молча обменявшись взглядами, оба подхватили свои сумки и вместе, словно делали это всегда, направились к Большому Залу.

Браун сразу понравилась Гарри.

Во-первых, рядом с ней мальчик не испытывал тягостного напряжения от молчания. Во-вторых, она не лезла с расспросами и ненужными общими фразами, которыми обыкновенно обмениваются только-только познакомившиеся люди. Лаванда не хотела знать, какой у него любимый цвет, или за какую квиддичную команду он болеет. Ее больше интересовало, какой у них первый урок, и как добраться до Большого Зала более коротким путем.

Поэтому, когда в коридоре им встретилась заблудившаяся Гермиона, Гарри с удовольствием представил девочек друг другу.

— Грейнджер, — сказала Гермиона миролюбиво, за что Поттер был ей благодарен. Сегодня новоявленная гриффиндорка была одета гораздо опрятнее обычного, хотя и видно было, что белая блузка и юбка явно не ее размера. — Еще бы чуть-чуть, и вы бы запомнили меня, как Грейнджер, которая первой в истории Хогвартса грохнулась с перемещающихся лестниц головой вниз.

— Ты читала историю Хогвартса? — поинтересовался появившийся непонятно откуда Драко, поправляя лямку школьной сумки.

— Разумеется, нет, — фыркнула Гермиона. — Но, судя по тому, что среди старшекурсников я теперь звезда, такие акробатические трюки тут происходят не каждый день.

С этими словами девочка обернулась, и махнула рукой двум рыжим близнецам, которых Гарри вчера видел на платформе. Те улыбнулись, и показали Гермионе поднятые вверх большие пальцы.

— Ты понравилась главным бузотерам Хогвартса, — заявил Дадли, вслед за Драко появившийся из толпы спешащих на завтрак учеников. — Значит, у тебя будет доступ на все тайные вечеринки, и даже, возможно, в Хогсмид! А ты только на первом курсе.

— Откуда ты все это знаешь? — сощурилась Лаванда. — Слизеринец?

— По подземельям слухи ползут быстрее, чем успеваешь моргнуть, — улыбнулся Дадли, подмигнув кузену. — Видели "Ежедневный Пророк", кстати? Говорят, философский камень был украден, а должен был храниться где-то в школе. Мне Флинт сказал. Вон тот, который со значком старосты.

Дадли махнул рукой в сторону Маркуса.

— А эти кто? — Гарри кивнул в сторону, где стояли двое крупных упитанных первокурсника Слизерина, неловко замерев прямо посреди коридора.

— Крэбб и Гойл, — сказал Дадли беспечно. — Как видите, я уже успел влиться в коллектив. У них четыре руки и один мозг на двоих. Такие бывают полезными.

— Такие бывают опасными, — пробормотал Драко, недоверчиво косясь в на упомянутых верзил. — Если вдруг задумают задавить тебя своими тушами.

— Вот именно, если "задумают", — фыркнул Гарри. — Уж если они позволили такому оболтусу, как Дадли, собой руководить, то думать — явно не из репертуара их способностей.

— Эй! — Дадли пихнул кузена в бок, притворно нахмурив светлые брови, а Гермиона, Драко, и даже Лаванда, рассмеялись.

Внезапно, Лаванда оборвала свой смех, с ужасом уставившись на кого-то позади Гермионы. Гарри посмотрел в ту сторону, увидев темноволосого бледного мужчину в строгой мантии, направляющего в сторону от Большого Зала. Сложно было не узнать крючковатый нос и пронзительные карие глаза, глядевшие на мальчика на протяжении всех одиннадцати лет с одной из старых колдографий тети Петуньи в гостиной.

— Это профессор Снейп, — шепнул Гарри на ухо Лаванде, пока остальные шумно спорили о новостях "Пророка".

— Тот, который преподает Зелья? — пробормотала Лаванда, снова приняв равнодушный вид. Только чуть подрагивавшие ресницы выдавали ее волнение. — Он учитель?

— Я думаю, он не только учитель, — задумчиво произнес Гарри, вспомнив, как несколько дней назад, сразу после нападения, тетя Петунья убрала колдографию с Северусом Снейпом, а затем сожгла на заднем дворе.

— Да, — резко сказала Лаванда, схватив Гарри чуть повыше локтя. В ее серых глазах промелькнули тревога и волнение. — Потому что это я — ребенок, выступавший свидетелем. И этот человек — тот, кто подменил мои воспоминания, так что при обследовании мои собственные мысли никто не увидел. Филосовский камень сейчас в Хогвартсе. И он находится у Снейпа.

* * *

Петунья почувствовала, как к горлу подступил ком, и дело было даже не в том, что всего за стену от нее один из авроров держал нескольких дементоров, парящих в двух ярдах от пола.

Она едва ли могла совладать с собой, сейчас, когда то, о чем она думала все одиннадцать лет, стало происходить на самом деле.

Вот она взялась за металлическую ручку, тихонько ее повернув, лязгнул замок, и на нее дохнуло холодом камеры. Все с точностью до секунды повторяло ее сны.

Двое худых, мертвенно бледных мужчин, подняли головы от пола, неверяще уставившись на женщину, стоящую на пороге. Видимо, в заключении они не замечали дней, не вели отсчет, чтобы больше не погружаться в отчаяние.

— Все близится, — озвучила вслух свои мысли Петунья, невольно улыбнувшись в ответ на радостный оскал Сириуса и робкую улыбку Питера.

— Гарри? — спросил Блэк хриплым, натужным голосом, полным надежды и едва скрываемого ликования.

— Да.