Здесь водятся драконы (джен)

— Из всех мест, — сказал Салазар, когда они выбрались из ямы, — из всех, нужно было в Уэльс.

— Ну а что, — сказал Годрик. — Ну, Уэльс… Мы же не завоевывать пришли, а помогать!

— Помогать!

Салазар фыркнул, и Годрик согласился. Они были грязные и исцарапанные. Им бы кто помог. Помыться бы… Но кругом лес. А в лесу ловушки. Может, на медведя, а может — на завоевателей.

— Пойдем, поглядим, вдруг нас кто приютит. Скажем — пришли бить Белого Дракона!

— Смеяться будут, — предрек Салазар хмуро.

Годрик пожал плечами. Да, над ними посмеивались. Рассказывать про Белого Дракона рассказывали, а стоило спросить о месте лежки, начинали ржать и махать руками. Вот, в Уэльс послали… Может, и нет здесь никакого дракона. Но нужно же проверить!

Все-таки настоящий дракон, не виверна, не химера… Как упустить шанс?

Они ковыляли по лесу, пока не начало смеркаться. Годрик уже думал, что придется ночевать на земле, шалаш строить, когда деревья расступились.

— Церковь, — сказал Салазар.

— Ага…

Годрик увидел крышу и крест, но смазанно. Нечетко. Четко он увидел сад у дома рядом с церковью. Там… светило солнце?

— Пошли, — сказал Салазар. — Чего стоишь?

— Э… Слушай, ты видишь сад? Рядом с тем домиком. Тебе не кажется, что он…

— Заклятый он, — буднично ответил Салазар. — Не пойму, как. В глазах рябит. Пойдем. Если там не знают про твоего Дракона, то его вообще нету.

На стук вышла плотненькая светловолосая женщина в сером и спросила у них что-то. Годрик только руками развел. Извинился.

— А-а, так вы с юга, — сказала женщина на понятном языке. — Проходите, проходите. Сейчас — и вода будет, и еда, и все. Бедные, в яму упали, верно? Эх, нарыли ям, настроили стен, и лесу расти трудно, и люди ноги ломают…

Через самое большее час вымытые Годрик с Салазаром сидели за столом, ели хлеб с сыром и ошарашенно переглядывались. У хозяйки все как-то получалось… само. Вода сама грелась, одежда чистилась, они вот… за стол сели, даже имени ее не спросив, и сами не назвавшись.

— А я — Хельга, — ответила хозяйка на торопливые представления Годрика. И поставила перед ними горшок теплой каши. — Смотритель церкви этой и источника — мой муж. Он сейчас в деревне, завтра вернется.

— И вы не боитесь? Вдруг мы грабители? — спросил Салазар, а Годрик чуть за голову не схватился — только ложка каши в руке ему помешала. И ведь Салазару действительно интересно, он ничуть не шутит.

— Не боюсь. — Хельга улыбнулась. — Мне здесь ничто не грозит. И я вас ждала: саду лес сказал, что вы идете, ну а сад — и мне.

— У вас очень красивый сад, — сказал Годрик. — Очень… э…

— Там ведь лето? — спросил Салазар.

— Ну что вы, — снова улыбнулась Хельга. — Такие чудеса мне не под силу. Остановить лето только сам Мерлин, по слухам, и мог, куда же мне. Там весь сезонный круг вертится. Просто маленький.

Просто, сглотнул Годрик. Ну да. В одном углу сада жара, в другом сугроб. Это же кто такое умеет?!

— Вы, — сказал Салазар хрипловато, — из школы Мерлина? Да?

Хельга покачала головой.

— Ну что вы… Да вы ешьте, ешьте! Нет, куда мне до той школы, я тут… У травницы училась, а потом у леса. И у сада своего. У яблони. Если вы ищете наук, то я, увы, не помогу, я ведь и по латыни едва разбираю, только Писание. — Она просияла гордой и теплой улыбкой. — Муж учил. И детей наших выучил. Священник бы не выучил лучше! Старший-то мой у самого Дунстана в монастыре. Вот так… А с садом разговаривать я никого не смогла научить, и вас не смогу.

— Да нам и не надо, — сказал Годрик, пытаясь определить, сколько же ей лет. Безвременное у нее было лицо, не молодое и не старое, почти без морщин, а глаза глубокие. — Мы дракона ищем. Говорят…

— Белого Змея? — Хельга выпрямилась, прижала руки к груди. — Вот же вы вовремя, слава святому Элиану, привел вас…

Нашли, подумал Годрик. Только облегчения не почувствовал никакого. Смотрела Хельга…

— Он похитил ребенка, — сказала она.

— Мы слушаем, — сказал Салазар.

Годрик кивнул.

* * *

— Почему это всегда дети?

Они пробирались сквозь подлесок, стараясь не шуметь. Змеи описали Салазару дорогу, и он периодически падал на землю: проверял, правильно ли идут, со змеиной точки зрения. И сейчас ответил почти носом в опавшие листья.

— Потому что маленькие. Он небольшой, Белый Змей. Взрослого не утащит.

— Тебе змеи сказали, что он небольшой?

— Сказали, огромный.— Салазар поднялся на ноги. — Как куст.

Годрик хмыкнул.

— Ненастоящий, значит, дракон.

— Зубы настоящие.

— Главное, чтобы он безумную мать не покусал. Нас-то ладно.

Безумная мать взяла один нож и даже без доспеха на дракона пошла. Какая бы она ни была волшебница — разве же так делают?

— Не покусает, — сказали сверху. — Не успеет.

На ветке дуба над их головами сидела женщина в мужской одежде, с растрепанной черной косой через плечо. В руке она сжимала нож, лезвие его серебрилось.

— Вы мне все ловушки собьете. Герои.

— Вы его нашли? — удивился Годрик.

Женщина фыркнула.

— Разумеется. На следующей поляне его лежка, в пещере у ручья. Не пройти незамеченной. И невидимой не пройти. Если вы пошумите и выманите его, буду благодарна.

— Ребенка слышно? — спросил Салазар. Лицо женщины омертвело.

— Ребенок жив, — отрезала она. — Так вы поможете?

— Мы поможем, — кивнул Годрик. — Конечно.

— Позову его, — сказал Салазар. — Когда выйдет, бегите в пещеру, ребенка тащите. Годрик дракона отвлечет.

— Это не дракон, — бросила женщина сухо, спускаясь с дерева. — Совсем другое строение лап. Постарайтесь, тем не менее, попасть ему в уязвимое место. Если после моих ловушек это еще будет необходимо.

Когда Салазар позвал — и даже не понимавший языка змей Годрик понял, что свисты и шипение его совсем Змею нелестны, — Змей ответил громко и зло, вылетел из норы и понесся на Салазара. Совсем не такой маленький, каким Годрик уже начал его представлять. С крупного пони. Земля берега выгнулась, полыхнула огнем, острые камни выросли прямо под лапами Змея, вода вскипела, обдала его паром — но ничто не замедлило его, и из пара он выбрался злым и едва раненым.

«Говорили мне священники: страсти не принесут тебе радости, — думал Годрик, уворачиваясь от Змея. — И ведь как были правы! Вот и подвиг, вот и дракон, мечта-то страстная сбылась, а как-то нерадостно!»

У пещеры женщина закричала страшно. Взвыла. Даже дракон наклонил голову — и получил за то рану в шею.

— Я туда! — воскликнул Салазар, и Годрик остался один на глиняном берегу ручья, скакать по камням и корням буков. Дракон сносил хвостом подлесок и молодые елки, чешуя у него частью слезла, из раны над передней лапой текла кровь, но он все не замедлялся и не терял в силе. Годрик едва успевал отбрасывать в воду его огненное дыхание. Ручей уже кипел.

— У нас. Сегодня. Похлебка. Из грязи, — выдохнул Годрик. Едва не получил лапой по плечу. Заставил себя улыбаться. — Из грязи. И дракона!

«И Годрика», — подумал он мгновением позже — когда подскользнулся и упал на горячую глину, рядом с кипятком ручья, а дракон оскалил пасть.

Но на его шее вдруг оказалась «безумная мать». Стоя. Годрик не видел, как она прыгала, не слышал, как бежала. Она возникла над драконом, с криком вонзила кинжал ему в глаз и упала, скатилась по шее и боку, прямо ему под лапы.

Дракон заверещал тонко, прянул вверх — не умер, все еще не умер! — переступил лапами и попал бы по женщине, но Годрик успел сесть, воткнуть меч дракону в брюхо и рвануть клинок вверх изо всех сил.

Брюшина раскрылась, на Годрика и женщину вывалилась воняющая тиной и металлом требуха в потоке почти черной крови. Дракон коротко пискнул и рухнул на бок, к счастью, в сторону. И замер.

— Вы живы? — спросил Годрик, отплевавшись.

— Да, — ровно ответила женщина.

Она лежала на боку, залитая драконовой кровью, лицом от Годрика и не шевелилась.

Ребенок, значит, все же…

Годрик стер с глаз кровь, стряхнул требуху с плеча.

Ну что, вот — валяется дракон. Подвиг совершен. Можно называть себя героем. Наверное. Толку-то…

— Эгей! — закричал Салазар с другой стороны ручья. Годрик повернул к нему голову. На руках Салазара сидел очень чумазый маленький мальчик и смотрел прямо на Годрика.

— Леди… — прохрипел Годрик.

— Вы там живы? — продолжил Салазар. — Мы тут — да!

Женщину подбросило. Она встала на колени, всмотрелась, всхлипнула — и рванула в ручей, Годрик ее еле поймал, ухватил за плечи.

— Кипяток же! Сейчас мост наколдую.

— Я сама… Сама! Как, как?.. Как?!

— Он святому Лазарю посвящен с детства, — усмехнулся Годрик. — Он умеет. А вы сейчас ничего не умеете, это ничего. Это все пройдет. Теперь все будет хорошо.

И он даже не сразу заметил, что его меч исчез. Словно растворился в луже драконовой крови.

Той ночью ему в первый раз приснится каменное ложе в холме, пустое, среди десятков занятых, и меч на нем.

«Мне еще рано», — подумает Годрик, и сон уйдет. Чтобы повториться много лет спустя, перед битвой при Гастингсе.

Тело Годрика ученики и коллеги будут искать три дня по всему полю битвы, но так и не найдут.

Но до этого еще далеко.

* * *

— Ровена.

— Годрик.

— Слидриан Святого Лазаря. Салазар. Чтобы короче.

— Какие же вы у меня молодцы! И голодные, наверное? А ты что молчишь, чудо кудрявое? Напугался? Не бойся тетю Хельгу…

— Он не сказал ни слова, ни слова, даже не плакал…

— Голос сорвал, бедный. Пустяки, дорогая. Сейчас отвару попьет, поспит, завтра будет петь и смеяться, пожалеешь о тишине!

— Не пожалею.

— Скажите, Ровена, а как у вас вышло — возникнуть из воздуха? Удобнейшее умение. Никогда о таком не слышал.

— Я… Я вас научу. С условием. Вы покажете мне, как отводить огонь. Я не умею.

— И меня — возникать.

— А вы меня — так лечить… И языку змей!

— Ох, как бы мне язык змей пригодился, предупреждать их, когда в траве хожу… Тебе не в тяготу будет, дорогой?

— Вы что, Хельга. Это просто. Только долго. Научите меня вашим отварам взамен?

— Ну конечно же…

Так начался Хогвартс.