Любительская картография (гет)

Они почти прикончили самосы и потрясающую корзину для пикника (спасибо Кричеру!), которую Джинни прихватила в Сент-Джеймский парк, когда Гермиона созналась. Чувство вины из-за того, что она не чувствует вины, наконец взяло верх.

— Это случилось снова. И под «снова» я имею в виду «много раз».

— Снова? — Джинни на мгновение задумалась, но потом ее осенило. — Гермиона! — Она приподняла бровь. — Ты что, хочешь сказать, что случайно превратила Малфоя в сексуального раба?

На лице Гермионы быстро сменились как минимум три оттенка красного.

— Джинни! Я тут ни при чем! Просто он… просто он приходит и зовет меня куда-нибудь, и мы разговариваем, а потом это случается.

Гермиона не сочла нужным упоминать, сколько раз звала сама, в какие именно места, и как подталкивала к тому, чтобы это случилось.

— Вижу, насчет сексуального раба у тебя возражений нет, — заметила Джинни.

Гермиона застонала.

— Он, как птенец, тут же привязался к первому, кого увидел, — продолжала Джинни. — Прелесть какая!

Гермиона спрятала лицо в ладонях.

— Строго говоря, к первой, которую трахнул, — пробормотала она.

— Так ты хочешь, чтобы он перестал?

Гермиона открыла рот, чтобы ответить. И не сказала ни слова.

— Да уж! Ты с Малфоем, — присвистнула Джинни. — В жизни бы не подумала.

— Нет никаких «меня с Малфоем». Все случилось только пя… только несколько раз, а это не считается отношениями. Нет никаких оснований связывать наши имена.

Джинни задумчиво посмотрела на нее.

— Это начало отношений.

Гермиона вздохнула и оглядела парк. День был прекрасный, и на траве расположились дружеские компании. Рядом двое мужчин, о чем-то весело переговариваясь, кормили хлебом уток в пруду. Никто не обращал на нее с Джинни ни малейшего внимания. Они посидели молча.

— На самом деле я не понимаю, что происходит, — сказала Гермиона, ковыряясь во фруктовом салате, пока Джинни крошила тост.

Наконец та заговорила:

— Думаю, главное — не что ты об этом думаешь, а что чувствуешь.

Гермиона фыркнула.

— Происходит то, чего не должно происходить. И закончится все катастрофой. — Она начала перечислять пункты. — Я — магглорожденная, он — Малфой. Я работаю в министерстве, он, насколько мне известно, предается полному безделью. Я, как ни крути, считаюсь героиней войны, а он был помилован министерством только из-за возраста и показаний Гарри. — Она нервно провела рукой по волосам. — Обычно, когда твоих друзей спрашивают, что они думают о твоем парне, это не означает, что им предстоит выступить свидетелями на суде по обвинению в убийствах, пытках, похищениях, угрозах несовершеннолетним, незаконном проникновении в чужое помещение, участии в заговоре, использовании Непростительных заклятий и государственной измене.

Джинни широко открыла глаза.

— И ты все это помнишь? То есть, я тоже была на процессе Малфоев, но чтобы перечислить все обвинения…

— На самом деле я подсократила список, — сказала Гермиона. — Теперь понимаешь?

Джинни глубоко вздохнула и посмотрела на Гермиону в упор.

— Послушай, Гермиона, я не собираюсь защищать Малфоев — ни одного из этой семейки. В школе он вел себя безобразно, он — самодовольный надутый вырожденец, который считает, что лучшие друзья — это галлеоны, и в войну он много чего натворил.

Гермиона сморгнула. Джинни попала в самую точку.

— С другой стороны, его помиловали по вполне основательным причинам. Ты это отлично знаешь, сама защищала его вместе с Гарри, когда Рон заявил, что вам не следует лезть в это дело. Ты — последняя, кого можно обвинить в том, что она не понимает, с кем связалась, но ты ни разу так и не сказала, что презираешь его или не хочешь с ним встречаться.

— Я…

— Давай, Гермиона. Подумай не о том, чего ты должна хотеть, а о том, чего действительно хочешь. Нельзя всю жизнь изображать из себя героическую Гермиону Грейнджер. Никто не может каждую минуту существовать на сцене. Прояви хоть немного эгоизма. Просто попробуй! — Джинни умоляюще посмотрела на нее. — Я это тебе говорю как друг. Как ты мне на пятом курсе посоветовала перестать думать о том, как угодить Гарри и стать самой собой. — Она перевела дыхание. — Ну, а теперь я тебе советую перестать думать о том, что подумают другие, и о том, как ты должна себя вести, и сделать то, что хочется.

Гермиона задумчиво нахмурилась. Что хочется? Она действительно этого хочет? Летнего романа с Малфоем?

Джинни вздохнула.

— Ладно, вытаскиваю самый убойный довод. Размером с дракона. Самый важный из всех.

Гермиона с интересом поглядела на Джинни — что она считает решающим аргументом?

Вид у той был суровый, но в глазах явно поблескивала искорка.

— Я собираюсь нарушить Великую семейную клятву самых юных Уизли.

— В жизни о ней не слыхала.

— Фред с Джорджем заставили нас с Роном поклясться еще в Хогвартсе. Пытались заставить принести Непреложный обет, но я заявила, что нашлю сглаз, если они не поверят честному слову Уизли. И поклялась, что ни за что и никогда не скажу о любом Малфое ничего хорошего. Но в данном случае это не комплимент, а констатация факта. — Джинни задумчиво постучала пальцем по подбородку. — Так что не вздумай повторить это при моих братьях или Гарри, но Драко Малфой — самое то, чтобы потрахаться.

— Джинни!

Джинни рассмеялась.

— Я же не сказала: «чтобы выйти замуж». Но что за беда, если ты с ним тайком потрахаешься? — Она усмехнулась. — Война окончена, у тебя никого нет, а он и собой хорош, и сам рвется. И я целую вечность не видела, чтобы ты так серьезно задумывалась о парне, — Джинни потрепала Гермиону по плечу. — Но никакой свадьбы. Серьезно! Мне воображение отказывает, как представлю Драко Малфоя на семейном обеде в Норе.

Джинни высунула язык и состроила рожицу.

Гермиона ответила тем же. Ей от одной мысли сделалось дурно. Гарри будет бродить за Малфоем по пятам из комнаты в комнату и не сводить с него глаз за столом, а с Роном к моменту подачи жаркого случится удар. Большую часть вечера Малфой проведет в обличье хорька (спасибо Джорджу). Билл, Флер и Чарли будут по очереди отводить ее в сторону, чтобы осторожно поинтересоваться, не нужно ли для ее же безопасности тайком вывезти ее из страны. Миссис Уизли будет то запихивать в Малфоя смертельно опасную пищу с избыточным содержанием холестерина, то подвергать допросу на предмет серьезности его намерений. Мистеру Уизли придется потратиться на ремонт столовой, потому что к концу вечера кто-нибудь обязательно ее подпалит. Скорее всего, Джинни, которая позже признается, что хотела отвлечь остальных, чтобы Гермиона успела сбежать.

— И потом, это ничем вам обоим не грозит. Если есть на свете волшебник с мохнатым сердцем [1], то это Малфой. А что касается тебя, то ты… — Джинни неопределенно повела рукой. — Это ты. Малфой совсем не в твоем вкусе.

Что верно, то верно. Молодой человек в ее вкусе имел доброе сердце, благие намерения, был верен и правдив и ладил с ее друзьями. Но с Малфоем можно славно провести время, пока не кончится лето. Или пока не надоест. Он-то точно не думал о серьезных отношениях. Скорее всего, просто развлекался, пока отец не объявит, что пришла пора жениться. Они повеселятся вдвоем, и никому от этого не будет хуже. Ведь верно же?

Примечание:

1. См. «Сказки барда Бидля», «Мохнатое сердце чародея»