Dragon Age: Серый Страж (джен)

Столбы золы и пепла взметнулись до самого потолка и опустились на пол, обнажая огромные искривлённые пасти, в которых мерцали отсветы пламени. В помещении резко стало душно и дымно. Появилась жажда воды и свежего воздуха. На телах призраков быстро материализовались когтистые руки, тёмные, как зияющие пропасти, глаза и скрюченный хребет на спине.

— Это духи пепла! Осторожней! — успела крикнуть Винн, когда огромная тень призраков накрыла отряд.

Призраки ощетинились, зашипели, заклацкали острыми зубами и рывком бросились на нарушителей. Стражи и их соратники кинулись врассыпную. Духи прокрутились на месте и создали пепельный вихрь. Сумасшедший ветер сбил с ног Винн и Лелиану. Элисса отшатнулась назад. Когтистая рука пронеслась перед её носом, оставив в воздухе размытый серо-оранжевый след.

Алистер рубанул наискось одного призрака, но клинок прошёл насквозь. Дымное тело духа разделилось надвое и снова срослось, а рука с размаху ударила Алистера, будто тяжёлым молотом. Страж отлетел к стене, но удержался на ногах, когда почувствовал, как раскалённая хватка плавит его латную перчатку и левый наплечник, а лицо будто сунули в печь.

Элисса воткнула в призрака меч по самую рукоять, но это не причинило ему вреда, он продолжал удерживать Алистера, который отчаянно сопротивлялся смертельной хватке. Клинок стал горячим, как из горна. Элисса рубанула по призрачным рукам, и они отпустили Стража, чтобы срастись вновь.

Душный воздух вмиг остыл, с потолка пошёл снег и внезапно стал вьюгой. Мелкие ледышки забили по рукам и лицам, оставляя царапины. Морозный воздух пробрал носовую глотку и лёгкие и был сейчас желанней всего на свете.

Духи зашипели и закрыли головы руками, будто лёд причинял им боль, а потом ощетинились и рывком кинулись к источнику холода — двум магам. Стрелы и нож пролетели сквозь нематериальные тела. В шаге врага от Винн к ней подоспела Элисса и разрубила тянущиеся к чародейке когтистые руки, объятые зольным облаком. Призрак отвлёкся, и Винн запустила в него новую волну холода. Пепельное тело местами зашипело, обращаясь в пар. Другие подмороженные участки тела призрака Элисса разрубила мечом. Они не восстанавливались.

Морриган, Стэн и Лелиана в это время сражались с другим духом. Поток леденящей магии замедлял врага, и кунари обрушивал на него мощнейшие удары. Наконечники стрел Лелианы покрылись инеем и ранили пылающую пламенем зубастую пасть. Третьего духа отвлекал Зевран, ловко уворачиваясь от широких ударов когтями. Когда дух праха снова раскрутился в вихре и отбросил эльфа к стене, Элисса кинулась на помощь Зеврану. Поток гасимого морозом пламени окончательно разбился о щит. Дух навис над ними пепельным облаком и внезапно выгнулся назад, когда Алистер ударил его сзади усиленным магией льда мечом. Маги направили на призрака ледяные заклинания. Элисса почувствовала, как холод сковывает и её дыхание, но терпела.

Дух шипел и отчаянно сопротивлялся, пытался напрыгнуть на противников, раскручивался пепельным ураганом, широко бил когтистыми руками, но мало-помалу превращался в серый пар. Заклинания Винн и Морриган достигли пика, и последние ошмётки тела духа заморозило кристальным льдом. Тяжёлый удар меча разбил его на куски.

Вьюга улеглась. Снег, пыль и пепел осели на пол. Все в отряде Стражей были живы. Элисса откашлялась от ледяного воздуха и хотела спросить, ранен ли кто-то серьёзно, ибо обычные раны были у всех, но из её промёрзшего горла вырвался только хрип. Все соратники осматривали и охлаждали осколками льда ожоги и порезы. Мабари пытался дотянуться языком до обожжённой плоти на своём боку и тёр лапой пострадавший от жара нос.

Алистер едва мог пошевелиться. Дух вывел его из строя ещё в начале схватки, и на последний удар ушли все едва накопившиеся силы. Несмотря на только что бушевавшую вьюгу и снег вокруг, он шипел и пытался снять покорёженную пламенной хваткой латную перчатку, но она деформировалась и не собиралась даваться легко, а малейшее трение отзывалось в запястье пронзительной болью обожжённой плоти. Алистер бросил это занятие, закрыл глаза и откинулся на каменную стену, когда ему на лоб мягко легла приятно прохладная ладонь.

Элисса заботливо прикасалась к его раскрасневшемуся от жара лицу, хотя сама выглядела не лучше. Красные участки кожи контрастировали с инеем на доспехах и ресницах, сосульками на волосах. Кровь на порезах тоже замёрзла. Элисса беспокойно осмотрела плечо и запястье Алистера и уже окрепшим голосом в панике позвала Винн.

Чародейка опустилась рядом с ними на колени и направила сияющий поток целительной энергии в Алистера. Уже скоро он понял, что снова чувствует своё плечо и руку.

— Спасибо, Винн. Что бы мы без тебя делали, — выдохнул Алистер.

— Полагаю, то же, что делали до меня, — скромно улыбнулась Винн.

Алистер переглянулся с Элиссой и вспомнил все свои раны, полученные после Остагара…

— Нет, хорошо, что ты всё-таки с нами, — серьёзно рассудил Страж.

— Я не всегда смогу быть с вами. Я всё-таки очень старая, Алистер.

— С чего бы это? Только потому, что у тебя в волосах кое-где затесалась седина? Винн, ты на редкость крепкая женщина. Ты ещё побудешь с нами и увидишь своими глазами возрождение Башни магов.

— Думаю, ты переоцениваешь число лет, отведённых мне, но спасибо, — улыбнулась чародейка.

Она предложила полечить и Элиссу, но Кусланд отказалась, тщательно высматривая во внешнем виде чародейки признаки усталости и ран, но Винн выглядела бодрой и даже полечила раны остальных в отряде, кроме Стэна. Кунари по-прежнему предпочитал, чтобы магия его не касалась.

Лелиана тем временем изучала механизм дверей и, наконец, старательно поддев злополучную плиту на полу, смогла вернуть её в первоначальное положение и открыть пути назад и вперёд. Снова повеяло сквозняком. Элисса тихо порадовалась, что на встречу с драконами и призраками они не взяли с собой Дженитиви, хотя она по-прежнему беспокоилась за него.

— Кажется, теперь жить можно, — глубоко вдохнул и выдохнул Зевран.

— Колгрим и его люди всё ещё опасны. Может, они устроили впереди засаду. Попробуем пока передохнуть тут и двинемся дальше, — сказала Элисса, обрабатывая мазью обожжённый бок мабари.

— И как? Довольна ты собой?

Элисса обернулась. Колдунья скрестила руки на груди и сверлила её взглядом.

— Морриган, что не так?

— «Что не так» ты спрашиваешь? Могла ты помощь получить в союзе против Мора негаданную и нежданную, но отмахнулась от неё легко, не пожелав пожертвовать каким-то пеплом и тем чуть всех не погубив.

— Священный Прах — это не «какой-то пепел»! — вскинулась Лелиана.

Элисса прямо посмотрела на колдунью.

— Ты веришь Колгриму?

— В то, что мёртвая женщина спустя столетия возродилась в облике дракона? Брось, — скривила губы в усмешке Морриган. — Однако какое дело нам до его веры, если мог помочь он главную опасность одолеть? Не думаю, что Серые Стражи прошлого были столь разборчивы в средствах, когда у них Мор на пороге.

— Да неужели? Как глубокомысленно! — вступился Алистер. — И какую помощь, по-твоему, он мог нам оказать? Выставить против орды пару десятков сумасшедших фанатиков, которые готовы убивать не только порождений тьмы, но и всех, кто с ними не согласен?

— Я не с тобой разговариваю, Алистер.

— Морриган, — начала Элисса. — Ты права в том, что я выбираю средства. Ты права в том, что я не хочу осквернять Священный Прах. И я рада, что принять это решение для меня было легко, потому как Колгрим в своём безумном заблуждении опасен, он не гнушается проливать кровь ради своих целей и мог принести нашему делу куда больше вреда, чем пользы. Я не назову союзником такого человека.

— Ты говоришь, что рада, что он таким оказался? — вскинула бровь Морриган.

— Да, — Элисса прикрыла глаза, — потому что, если бы он был другим, более достойным человеком, если бы он и впрямь мог предложить весомую помощь, которая спасла бы многих людей от Мора, принять решение о таком соглашении было бы для меня в разы трудней. Я рада, что не пришлось. — Элисса вдруг обернулась и на Стэна. — Серые Стражи не слепое орудие против Мора. У них есть сердца и души. Если кто-то считает, что совесть в деле Стражей лишь мешает, то подумайте, почему их всё-таки зовут героями… если это вас не убедит, то считайте, что я просто делаю то, что считаю нужным лично я. Других аргументов у меня для вас нет.

Элисса ушла в сторону, словно там могла спрятаться, умыла лицо ладонями и вздохнула. Она почувствовала на спине чью-то ладонь, обернулась и устало уткнулась лицом в здоровое плечо Алистера, не заботясь о том, что их видят. Он нежно обнял её, словно говорил: «Ты всё сделала правильно. Я на твоей стороне. Всегда», — и Элиссе стало легче. Уже через минуту, когда страсти недовольств остыли, и ситуацию удалось немного осознать, их соратники снова к ним обратились.

— А я рада, что ты не поддалась этому Колгриму. Даже если забыть про его, без сомнения, еретические речи, он явно нехороший человек. Я бы тоже не хотела такого в союзники, — рассудила Лелиана.

— Делай, как знаешь, Страж. Тебя в этом всё равно никто не остановит, — глухо прокомментировал Стэн.

— Ну, а я что? Куда Стражи, туда и я, и Вороны меня пока не трогают, — пожал плечами Зевран.

— Мужайтесь, Серые Стражи, ибо все ваши соратники здесь по своей воле. Мы можем с вами спорить или не соглашаться, но в конце концов мы следуем за вами, потому что верим в вас. Помните об этом, — мудро сказала Винн.

Морриган не ответила ничего, только отвернулась. Элисса догадывалась, что колдунья опять закатила глаза.

Через узкую узорчатую арку отряд вышел в просторный светлый грот. Снова подуло морозным воздухом. Из грота был выход в естественную пещеру, и Элисса опасалась, что люди Колгрима могли поджидать их там, если, конечно, верили, что отряд Стражей ещё жив. Она забралась по ледяному скату к воздушному проходу, из которого лился свет и увидела через него вдалеке вход в верхний храм, а сбоку, совсем рядом, стрельчатую арку.

— Мы уже на вершине. Похоже, за гротом только поворот и выход.

Колгрима и его солдат там не оказалось. Сначала Элисса задумалась, куда они могли деться, но, выйдя наружу, заметила, что у нижнего храма на вершину два выхода. Возможно, ранее Стражи не заметили или не стали проверять одно из ответвлений в коридорах.

Однако едва они сделали несколько шагов по усыпанной снегом каменной дороге, слух прорезал пронзительный рёв. Все невольно закрыли уши и инстинктивно нырнули кто обратно в проход, кто за основание полуразрушенной статуи. В воздухе ощущалась вибрация и отчётливо слышалось хлопанье исполинских крыльев. Над головами мелькнула тень, на долгий миг заслонила солнце, и на скалу возле верхнего храма обрушилась огромная туша дракона.

От его визжащего рёва всё внутри болезненно скручивалось, в голове звенело, а тело цепенело от страха. Тёмная с пурпурным отливом чешуя блестела от солнечного света, сильные крылья могли бы обхватить одну из массивных башен Остагара, ветром сбить с ног закованного в тяжёлую броню рыцаря, а острые когти насквозь проткнуть медведя.

Пока дракон ревел и крошил когтями скалу, устраиваясь поудобнее, никто не смел шевельнуться или издать хоть звук. Когда же он, наконец, свернулся клубком, сложил длинную шею кольцом и замер, все тихо выдохнули.

— Высший дракон — это серьёзно, — шепнул Алистер.

— Нам точно надо туда? Может, прошмыгнём незаметно, а с ним драться не будем? — проговорил Зевран, опасливо выглядывая из укрытия.

— Я пойду первой. Ждите здесь, — тихо скомандовала Элисса и осторожно вышла из укрытия.

Дракон спал. Его массивная туша вздымалась от дыхания, а исполинские ноздри раздувались, выпуская горячий воздух. Элисса кралась мимо. Хруст снега под ногами и лязганье брони казались ей нестерпимо громкими, а сердце при малейшем шорохе со стороны крылатой бестии ухало в пятки. Алистер, вопреки словам Кусланд, пошёл за ней и тоже вздрагивал от скрежета собственных доспехов. Они вдвоём очень хорошо виднелись на фоне горного снега, и стоило только дракону приоткрыть глаза…

…Но он их не заметил и продолжал спать, сотрясая вибрацией дыхания воздух. Элисса у двери в храм махнула остальным спутникам, и они так же по двое аккуратно перебрались через снежное поле, которое из-за страха казалось до ужаса длинным. Элисса приоткрыла железную дверь, отчего та протяжно скрипнула, и весь отряд, казалось, состарился лет на пять, и быстро шмыгнула внутрь.

Оказавшись в храме, все выдохнули и будто сбросили с плеч тяжеленный груз, Лелиана устало опустилась на колени и с облегчением пробормотала:

— Ух! Мы, должно быть, уже рядом. Это святая земля… я чувствую.

Элисса чувствовала только тревогу.

— Это место сильно отличается от остального храма, — заметил Алистер.

Верхний храм казался куда скромнее и меньше нижнего. Первая комната начиналась уже через десяток шагов по коридору и совсем не отличалась тем великолепием узоров и украшений, какие встречались в нижнем храме. Словно это была одна большая келья, предназначенная только для молитвы и внутреннего созерцания.

Элисса увидела впереди дверь и шагнула туда, но едва моргнула, как перед дверью оказался воин в серебряных искрящихся доспехах.

— Приветствую вас, паломники, — заговорил он и обернулся к спутникам, у всех невольно перехватило дыхание.

Его глаза сияли как две молнии, а голос раздавался словно не здесь и сейчас, а доносился из глубины веков, когда эти горы и сам Тедас были моложе.

— Приветствуем, Страж Праха. Моё имя Элисса. — Кусланд вежливо склонила голову, но её голос дрогнул. Видеть перед собой древнего духа времён самой Андрасте — такое чувство нельзя назвать обыденным.

— Я знаю, кто ты, — умиротворённо сказал он.

— Ну, а мы не знаем, кто ты, — тихо фыркнула Морриган, и Страж Праха вежливо ответил:

— Я последний из первых последователей Андрасте и принёс обет Ей и Создателю хранить Священный Прах.

— Вы из её учеников? Это… честь познакомиться с вами. — Элисса смотрела широко раскрытыми глазами на Стража Праха, который выглядел как человек, лишь голос и сияние глаз цвета чистейшего льда выдавали в нём потустороннее существо. — Так вы были человеком? И до сих пор здесь? Как?

— Это мой долг и моя жизнь — хранить Урну и открывать путь истинно верующим, пришедшим поклониться Андрасте. Покуда Священный Прах пребудет здесь, и служба моя не исполнится, и я пребуду. Вере это под силу, — спокойно ответил Страж Праха.

— Те люди в деревне… они делают всё, чтобы сокрыть Урну от мира. Почему?

Страж Праха посмотрел мимо спутников, будто устремил свой взор сквозь века, и в его голосе слышались чувства от картин прошлого.

— История того не случилась в одночасье. Когда мы с собратьями принесли Андрасте в сие святилище, то поклялись вечно защищать Её и оберегать Её память. Сменялись поколения, и я смотрел, как мантии моих собратьев переходили к их потомкам. Веками они стойко исполняли свой долг, но ныне сбились с пути и забыли свои клятвы. Они забыли, что Андрасте была лишь посредницей, и ни слова не говорят о Создателе. Лишь о фальшивой Андрасте. Это великий грех. Предок того, кто именуется Колгримом, положил сему начало. Он объявил себя пророком возрождения, но не все с ним согласились. Слышал я немало криков и стенаний, сквозили в них и ужас, и боль, и вскоре всё затихло. И теперь потомки моих собратьев поклоняются дракону, ибо вид его величественен, нашли они в нём замену Создателю и сгинувшей навек Его Невесте.

Страж Праха говорил с глубокой печалью, и Элиссе стало его всем сердцем жаль. Его служба, его долг уже многие годы были теперь одиноки. Ныне он не человек, лишь дух, чьё существование подчинено только одной цели.

— Ну, а вы, паломники? — вдруг снова посмотрел он на спутников. — Вы пришли поклониться Андрасте? Если ваша вера искренна, то ваше желание исполнится: вы сможете взглянуть на Урну и Праха взять щепоть.

Он знает… — с облегчением выдохнула Элисса. Она беспокоилась о том, дозволит ли дух унести часть Священного Праха с собой, но он и впрямь, зная их намерения, готов их пропустить.

— Но путь веры одинок, и лишь по одному я дозволю войти, — неожиданно сказал он. — Каждого, кто к Урне желает пройти, храм испытает, проверит искренность их веры, душу обнажит, и коль паломник чист, ему дорога открыта. Если ж нет…

— То что тогда? — осторожно спросил Алистер.

— То дальше он не пройдёт, — закончил Страж Праха.

— Тогда зачем тащиться всем? Одного достаточно, — заявила Морриган, о чьей «вере» и так было известно.

— Как вы решите, — кивнул Страж Праха.

— И если уж кому и идти, то тебе, Элисса, — закатила глаза Морриган. — Или Алистеру. Он идиот, и в его душе глубоко копаться не надо.

— Эй!

— И чего нам надо было всем мимо дракона красться? — пробормотал Зевран.

— Прежде чем вы пойдёте, я должен задать вопрос, — Страж Праха посмотрел в глаза Элиссе, и у неё перехватило дыхание. — Я вижу, ты шла сюда нелёгким путём. Этот путь отмечен страданьями — твоими и страданьями других. Ты оставила отца и мать в руках Рендона Хоу, зная, что он не будет милосерден. Считаешь ли ты, что виновна перед родителями?

Элисса отвела взгляд. Потусторонний свет глаз Стража проникал в её суть и вытаскивал наружу ту боль, что она похоронила. Кусланд сделала выдох и снова подняла глаза, прямо отвечая на взгляд.

— Если вам ведомо моё прошлое, то, верно, и ответ вы тоже знаете.

Больше Элисса не сказала ничего, но по её лицу ответ ясно читался.

Морриган деловито скрестила руки на груди.

— Есть ли религия, которая не приправляет веру виной, как обжора — специями блюдо? Я таких не знаю, — тихо фыркнула колдунья.

— И что дальше? Самобичевание? Сколько можно доказывать раскаяние? — подал голос Зевран, и Страж Праха обратил свой взор на него.

— Эльф-антиванец. Многие пали от твоей руки. Но жалеешь ли ты о ком-нибудь больше, чем о женщине по имени…

— Стой, откуда ты?.. — резко нахмурился Зевран.

— Мне многое ведомо. Ответь. Жалеешь ли?

— Да! Если тебе так нужно знать: да! Жалею! И хватит об этом.

Зевран отвернулся. Элисса впервые видела его таким. Ничто ранее не могло его расстроить: ни провал задания, ни близкая смерть, — но было в его прошлом что-то особенно печальное, о чём никто не знал. Однако не успел никто подумать об этом, как Страж Праха задал следующий вопрос:

— Винн, чародейка Круга. Вдруг ты лишь орудие для распространения слова Круга и Церкви? Сомнения не гложут твою уверенность?

— Ты придаёшь утверждению форму вопроса, хотя отлично знаешь ответ, — смело ответила чародейка. — Увиливать нет смысла? Да, я порой сомневаюсь. Только дурак может быть всегда уверен в себе.

Страж Праха многозначительно кивнул и посмотрел на Стэна.

— Можешь требовать свои ответы хоть до скончания веков, дух, — не смутился кунари.

— Стэн из бересаада. Ты пришёл в эту страну как гость, но в приступе слепого гнева убил семью, что дала тебе приют. Признаёшь ты вину в том, что выставил кунари в дурном свете?

Слова Стража затронули в Стэне то, что он стремился не показывать, чего стыдился, но вопрос был задан, и ответ ясен:

— Я всегда признавал свою ошибку.

— А ты, Лелиана? Ты утверждаешь, что с тобой говорит Создатель? Ведь, как известно, Он покинул нас. Он говорил с одною лишь Андрасте. Не думаешь ли ты, что Ей равна?

— Никогда я такого не говорила! Я… — почти обиделась монахиня.

— В Орлее ты была видной особой, — продолжал дух. — Боялась ты утратить себя в Лотеринге, сделаться мужеподобной старухой и сгинуть в небытии. Твои братья и сёстры бранили тебя за твои слова о видении. Ты страдала, но втайне наслаждалась. Это стало твоей особой чертой. Ты жаждешь внимания, пусть даже злого.

— Вы… говорите, что я всё это сделала, чтобы привлечь внимание? Неправда! Я знаю, во что верю! — упрямо ответила монахиня, но слова духа принесли ей смятение.

— Алистер, рыцарь и Серый Страж. Ты думаешь, что всё могло сложиться иначе, окажись ты с Дунканом на поле боя? — Алистер заметно напрягся, а Страж Праха продолжал спокойно и без жалости обнажать все слабости сердца. — Ты думаешь, что смог бы его спасти, отразить смертельный удар и принять на себя? Думаешь: «Ах, если б я погиб, а Дункан жил…»

— Я… — Алистер вздохнул. — Да. Если бы выжил Дункан, а не я, то для всех было бы лучше. Будь у меня хотя бы доля возможности, я…

Он резко замолк, когда почувствовал на своей руке чью-то ладонь. Элисса заботливо смотрела на него, и Алистер не смог закончить свой ответ.

— Морриган, дочь Флемет, что… — наконец, обратился к колдунье дух, но она перебила его:

— Отвяжись! Не соглашалась я играть в твои игры.

Страж Праха посмотрел на неё, словно читал в её сердце, и уступил:

— Я учту твоё желание.

Он замолчал и прикрыл глаза, будто заснул. Элисса оглядела своих соратников. Никто ничего не сказал. После вопросов духа всех сковало тревожное недоверие к себе, ибо их слабости, которые они старательно прятали от остальных и даже от самих себя, так легко вытащили наружу и обнажили. Они подумали: «Неужели даже собственное сердце может предать и выдать сокровенную тайну? Как теперь всё изменится?»

— Я пойду, — сказала, наконец, Кусланд.

— Ты уверена? Вдруг там опасно? Я могу… — начал Алистер.

— Но я хочу пойти.

Элисса смотрела на него спокойно. Она бы солгала, если б сказала, что совсем не опасается, что не хочет сначала разведать опасность сама, чем отпускать кого-то из друзей. Но не только долг, и любопытство к тому, что там, за дверью, манило её ступить на этот путь. Элисса надеялась, что её веры хватит, чтобы пройти. Свои тайны сердца она не скрывала.

— Ну… если ты так хочешь… — Алистер опустил голову, но тут же тронул Элиссу за плечо. — Только пообещай, если вдруг станет слишком опасно, возвращайся, и мы подумаем, как быть.

Элисса кивнула Алистеру и сказала духу:

— Я готова.

Дух снова посмотрел на неё.

— Путь открыт. Да обретёшь ты, что ищешь.