Патронус Алекс (джен)

Войдя в Большой зал, поймал пристальный взгляд Снейпа, сразу вспомнил о сеансах легиллименции, и голова заболела заранее. Пришлось напомнить себе про мамино «мозгоправное» зелье, которое лежит у меня в сумке, чтобы боль исчезла. Ну и для верности шепнул Свете: «Сегодня вечером идём через потайной ход брызгать зелье». Она незаметно кивнула, лишь чуть качнув пушистыми ресницами, и её губ коснулась предвкушающая улыбка. Говорить вслух Света ничего не стала, мы уже расходились к столам своих факультетов. Первый день после каникул всё-таки. Пусть праздничным или торжественным он не являлся, но не будем наглеть. Гермиона и так подозрительно на нас косится. Даже Рон уже заметил. Но спросить, что её не устраивает, я не успел. Стоило ученикам разместиться и заняться своими делами, как она высказалась.

— Вы не слишком часто по ночам гуляете?

— Не, нормально, — без подробностей возразил я.

Гермиона поняла, что говорить на предложенную тему я не намерен, и недовольно поджала губы. Рон рискнул высказаться только в мальчишеской спальне. Шёпотом.

— Идёте искать потайной ход.

— Не-а, уже нашли, теперь будем использовать по назначению.

Думаю, ухмылка у меня была не менее предвкушающей, чем у Светы, и уж точно более откровенная. И да, это месть. Я даже не собираюсь кокетничать, честно совмещаю полезное с приятным.

— Можно я с вами пойду? — спросил Рон, воодушевившись.

Полагаю, его в этот момент помощь ближнему совсем не интересовала. Мне превращать свидание в дружескую прогулку не хотелось. Да и выйти в таком случае придётся попозже, когда по коридорам народ шастать перестанет. Втроём мы под мантию-невидимку целиком не поместимся. Но лишать человека возможности рассчитаться за всё хорошее — не по-товарищески будет.

— Можно, ты только на многое не рассчитывай.

Моего предупреждения друг не расслышал. Он ведь на себе зелье не испытывал. А тут — секретность, и не от кого-нибудь, а от Гермионы. Вот Рон и навоображал себе шалость в стиле близнецов Уизли.

Утомлённые дорогой гриффиндорцы довольно быстро уснули. И нам не пришлось маяться, ожидая подходящего момента, чтобы выскользнуть в коридор. По пути к входу в хаффлпаффскую гостиную меня занимал один вопрос: «увидят ли портреты самостоятельно шагающие по коридорам ноги?» Пока мы идём с Роном вдвоём, мантии нам хватает впритык. Но к нам присоединится Света, ноги будет видно точно. Вызов ей я послал уже на подходе.

— Иду, — едва слышно ответила она через кольцо.

— Жаль, что через разговорник нельзя мысленно общаться, — отвлёкся от коварных планов Рон.

— Гермиона всё равно подсказывать не будет, а от меня на уроках толку мало, — вроде как утешил я друга.

Света — умница моя — своего разочарования от присутствия на прогулке Рона никак проявлять не стала.

Перед тем, как двигаться дальше, мы проверили местонахождение Малфоя, исключительно по привычке. Но получилось удачно. Малфой с Крэббом и Гойлом шли по второму этажу к той самой комнате, где стоит исчезательный шкаф. Надо будет сказать Сириусу. Потом мы проверили обстановку возле потайного хода и дорогу до него.

— Всё чисто, — озвучил Рон очевидное.

— Ну правильно, Малфой наконец делом занялся, — тоже не стал открывать Америку я.

Мы снова посмотрели на кусок карты, изображающий второй этаж над каморкой Филча.

— Думаете, Малфой будет шкаф прям там чинить? — вдруг заинтересовался Рон планами слизеринца.

Я пожал плечами.

— Даже если Малфой решит чинить шкаф там, где он сейчас стоит, Сириус ему поможет передумать. А там… Комната по желанию заблокирована, в Тайную комнату Малфою не попасть, в любом другом месте мы его выследим.

Света согласно хмыкнула. Рон тоже возражать не стал. Под мантией-невидимкой, двигаясь по тёмным коридорам Хогвартса, спорить неудобно.

Думаю, в следующий раз Рон с нами не пойдёт, несмотря на жажду мести. Не из-за тесноты под мантией или как раз из-за тесноты. Мы со Светой идём в обнимку, так удобнее. Рону тоже из-под мантии никуда не деться. Даже в полумраке видно, насколько он покраснел. Мальчик отскочил от нас не меньше чем на метр, стоило войти в потайной ход. По ну очень спокойному взгляду Светы стало ясно — она всё просчитала сразу, ещё когда мы стояли у входа на территорию её факультета. Я запоздало подумал, что нам следовало выйти пораньше, а мантию-невидимку надеть на подходе к подземельям. Увы — это пустые фантазии. Портреты, может, и не заметят шагающие сами по себе ноги, но Слизеринцы-то точно заметят.

— Если Снейп сейчас в спальне, придётся отложить диверсию на завтра, — предупредил я подельников.

— А как мы узнаем? — спросил Рон.

— Там есть смотровая щель, — пояснила Света.

Впрочем, нам повезло, в спальне никого не было. Я дал Рону пульверизатор собственноручно побрызгать зелье. Глядишь, меньше жалеть будет о невозможности участвовать в диверсиях. Сейчас у меня такое впечатление, что он готов остаться в потайном проходе, чтобы не пропустить момент.

— Рон, со стороны ничего заметно не будет, — взывал я к здравому смыслу друга.

— Откуда ты знаешь, ты же себя со стороны не видел, — возражал он.

— Зато ты видел. Ну как, заметил что-нибудь?

Рон естественно ничего не заметил, и мы со Светой вывели его из потайного хода. Ногами он шевелил конечно сам, пусть и не очень охотно.

Зато утром Рон впервые проснулся сам, на тренировку он почти бежал. Гермиона, заинтересовавшись странным феноменом, быстро шагала следом. Мы с Невиллом плелись в конце, я просто спать хотел. А Невилл был мрачен по известным причинам, но мне нечем его утешить. Да и не уверен я, что он хочет говорить на эту тему. Тем не менее, Невилл заговорил.

— Знаешь, если бабушка заявит, что Дамблдор сумасшедший, нам тут же разрешат любой обряд. Я слышал, как они это обсуждали с дядей. И ведь не только маме с папой нужно помочь. Есть и другие. Но, кажется, их родственникам ничего не надо.

— Риддл не будет скрываться вечно, когда он объявится, ситуация сильно изменится, — говорить, что при этом тёмный обряд могут запретить просто так, с перепугу, я не стал. Всё равно мы в министерское кресло своего человека проводим. Так что, не завтра, так послезавтра, всё будет.

— Думаешь Он объявится? — спросил Невилл, вжимая голову в плечи.

— Увы, даже не сомневаюсь. Мы на каникулах щиты сделали, и для тебя тоже, только его доделывать нужно с твоим участием. Щит хорош тем, что он работает параллельно с волшебной палочкой, держит аваду и активируется быстрее, чем произносится большая часть заклинаний. Пока что, убрать щит противника магией мы не смогли, хотя честно пытались. Щит исчезает только сломавшись, после долгой и упорной долбёжки. Новый можно активировать сразу.

Невилл воодушевился, даже просто слушая рекламу артефакта. А уж когда увидел его в действии, был готов лично варить зелье. Но всё же он предусмотрительно попросил Гермиону ему помочь. Она, разумеется, согласилась, но немного рассеянно, потому что Рон, на её взгляд, продолжал вести себя странно. По-моему, бедняга всерьёз ожидал встретить в коридорах Хогвартса блуждающего Снейпа. Что, по его мнению, профессор при этом должен был делать, я даже не догадываюсь. У меня просто воображения не хватает. Но в Гриффиндорскую башню Рон заходил разочарованным. В спальне его осенило, что скоро завтрак, профессора на нём присутствуют, и он наконец увидит результат наших вчерашних действий. Другое дело, что результат не может быть видимым, не с первого раза точно. Может быть, профессор Снейп будет погружён в свои мысли больше обычного — так это уже было в прошлом году, и ничего.

На уроке зельеварения Рон решил, что зелье либо не сработало, либо Снейп не ночевал в своей спальне. Но он выглядел как обычно и как обычно был враждебен. У них же с Блэком соревнование вовсю.

Я в принципе понимал, что когда не знаешь о зелье, любой ночной разговор можно принять за обычный сон. Все попытки понять «что происходит?» будут позже. И проверять меня на причастность Снейп будет в лучшем случае послезавтра. Но на сеансе легиллименции мне было очень жаль, что этот урок не последний. И что фантазии Рона так и останутся фантазиями.

То ли я отвык за каникулы, то ли сегодня голова болела сильнее. Шрам пульсировал, я с силой провёл обеими ладонями по лбу, словно пытаясь его разгладить. Руки дрожали. Сегодня вместо того, чтобы сразу плестись в Гриффиндорскую башню, я, накинув мантию-невидимку, двинулся к потайному ходу. Чтобы вернуться в подземелье позже, у меня просто не хватит сил. Пока брызгал зельем на полог кровати, стало полегче, увы, ненадолго. Задерживаться в шумной Гриффиндорской гостиной я не стал. Меня тошнило, как после тех самых снов. Я открыл дверь спальни, сделал шаг, и меня пронзила такая боль, как будто мне раскроили череп. Я не понимал, где я, стою или лежу, не помнил даже своего имени.

В ушах у меня гремел маниакальный смех…

— Гарри? Гарри!

Кто-то ударил меня по лицу. Сквозь безумный смех прорвалась боль.

Я открыл глаза и понял, что этот дикий смех вырывался из моего рта. Смех сразу прекратился.

Лёжа на полу и тяжело дыша, я смотрел в потолок; шрам на лбу горел невыносимо. Надо мной склонился испуганный Рон.

— Что случилось?

— Не знаю… — выдохнул я и сел. — Давай позже… — чтобы меня не стошнило прямо на Рона, я старательно глубоко дышал и радовался, что больше этого никто не видел.

— Гермиона попросила пойти посмотреть, как ты, — тихо сказал Рон, помогая мне встать. — Ты прошёл мимо, нас не заметив.

Рон с сомнением посмотрел на меня и подвёл к кровати.

— Потом, — отмахнулся я и повалился на подушку.

Шрам ещё покалывало. Я начал окружать его светящейся ватой, что в общем-то следовало сделать сразу. Но обычно после сеансов легиллименции этот способ не действовал. Симптомы-то похожи. А главное — что случилось? Неплохо бы ответить для начала себе, потом можно и Рону. Какие могут быть варианты? Риддл все каникулы себя прекрасно контролировал, не доставая меня дурацкими снами. Его обуяли эмоции, и он потерял над собой контроль? Риддл не считает нужным контролировать сознание днём, так как, по словам Снейпа, контакт происходит во сне? Правда, сейчас уже поздний вечер, я мог лечь спать пораньше. Последний вариант: Риддл нашёл способ проникать в моё сознание по собственному желанию и это была проверка связи. Придётся лезть к нему, чтобы прояснить этот вопрос. Потому, что последний вариант может быть очень опасным, если Риддл заглянул ко мне во время сеанса легиллименции. Судя по моему самочувствию — вполне возможно. Я начал прикидывать, когда лучше совершить ответный визит, и вырубился.

Утром стало понятно, что все мои пессимистические выводы ошибочны. Скорее всего верной является первая версия. Риддла обуяли эмоции, и он потерял над собой контроль. Но порадоваться такой простой причине вчерашней головной боли я не мог. Все три пластинки, связанные с камерами в Азкабане, были сломаны. И скорее всего, это произошло вчера вечером, а я ничего не заметил. Сейчас уже неважно почему, нужно срочно действовать.

Одеваясь, я связался с мамой.

— У нас побег из Азкабана.

— Найду Скитер — и к Сириусу, — коротко ответила она. Я начал вызывать крёстного.

— У нас побег из Азкабана, с мамой я уже говорил, она приведёт Скитер, скоро буду у тебя.

— Что на камерах? — встретил меня крёстный самым главным вопросом.

— Я не смотрел, просто проверил, что запись есть, и сразу к тебе. Побег скорее всего произошёл вчера вечером.

— Ясно, — принял к сведению информацию Сириус. Уточнять он ничего не стал.

Мы, порядком нервничая, начали просмотр. Я смотрел запись, крёстный на мою реакцию. Часть камер сработали впустую, но на них тоже приходилось тратить время. Меня вызвал Рон.

— Ты куда делся? Что вообще происходит?

— Побег из Азкабана, — в который раз объяснил я. — Тренируйтесь сегодня без меня, не забудьте встретить и проводить Свету.

— Ладно, — нехотя оборвал связь Рон.

Подошли мама и Рита Скитер.

— О побеге уже знают, наши вовсю берут интервью у министра.

— Тем лучше, — нервно буркнул Сириус. — Кто мы такие, чтобы мешать ему рыть себе яму?

— Римус пошёл к Делейну, — добавила мама.

По закону подлости, нужные нам кадры пошли под конец. Люди в белых масках и чёрных мантиях вскрывают замки и открывают двери камер. Освобождённые Упсы с безумно-счастливыми выражениями лиц кланяются… контуженному старичку.

— Это Риддл, который Воландеморт, который Все-Знают-Кто? — спросил я, ткнув пальцем в распечатку. Групповое убиение этого явно больного дедушки народу лучше не показывать.

— Он самый, — сказал Сириус, весьма по-злодейски ухмыляясь.

— Именно, — подтвердила мисс Скитер. Она сейчас походила никак не на жука, скорее на акулу, почуявшую кровь.

— А что? — задумчиво спросила мама, тоже строившая планы на ближайшее будущее.

— Просто я видел его лет шестнадцати, и он был симпатичным парнем. Как говорится, ничего не предвещало. (А о своей внешности Риддл не думал, вообще. С другой стороны, в затылке Квиррелла нечто подобное торчало, я просто не подумал, что это его теперешняя внешность, а не место обитания виновато).

— Тёмная магия, эксперименты над собой, — кратко пояснил потомок тёмного рода. — Перед своим исчезновением Воландеморт выглядел примерно так.

Я дал себе обещание внимательнейшим образом прочитать подаренную Гермионой книгу и вызвал Добби, чтоб журналистка не тратила зря время.

Мисс Скитер собрала фотографии и кивнула маме.

— В редакцию, снимки нужно обработать, чтоб двигались.

Мама оглянулась на Сириуса, будто хотела что-то сказать, но передумала.

— Не переживай, даже если экстренный выпуск выйдет после моего ареста. Нам такой расклад ещё выгодней будет, — несколько коряво успокоил маму Сириус.

— Мы успеем, — сердито возразила она и велела Добби: — Перенеси нас с Ритой к редакции «Пророка».

В кабинете остались только мы с крёстным.

— Ну что, в Большой зал, отыгрывать свои роли? — скалясь произнёс Сириус.

— Знаешь, если они не успеют с экстренным выпуском до ареста, тебе лучше сбежать.

— Один день в Азкабане — это мелочи, зато Фадж утонет наверняка, — возразил Сириус.

— Фадж и так утонет, а этот день ты можешь не пережить, — попытался объяснить я очевидные для меня вещи. — Ты и до Азкабана можешь не дожить. Фаджу твои показания не нужны.

Сириус мне не поверил, министра он всерьёз не воспринимал, но, к счастью, спорить не стал.

— Бежать придётся из Хогвартса, значит портключ и аппарация отменяются, — начал рассуждать он. — Устраивать бой в Большом зале опасно…

— Не надо боя, — прервал я крёстного, — я вызову Добби. Он невидимым будет следовать за тобой, для надёжности держась за мантию, как только ты скажешь кодовое слово, Добби перенесёт тебя домой или на Гриммо двенадцать.

— Лучше на Гриммо, — согласился Сириус, всё-таки ему в Азкабан совсем не хотелось.

Мы выждали пять минут, и я вновь позвал Добби. Да, мы помним, что ему для перемещения на Луну несколько секунд требуется, но пять минут всё же выжидали.

Со мной по очереди связались Света, Рон и Гермиона, интересуясь: «ну что там?» Я каждому пообещал всё рассказать в Большом зале, за завтраком или вместо завтрака, есть всё равно не хотелось.

Сириус в это время успел объяснить Добби, что от него потребуется. Домовик счастливо покивал.

— Добби всё-всё сделает, — потом он исчез, и его местонахождение можно было угадать лишь по складке на мантии Сириуса, да и то если приглядываться и знать что ищешь.

— Вот теперь можно и поиграть, — сообщил я мирозданию, потом подумал и рассказал о страховке маме. Пусть действует без лишней спешки.

К Большому залу мы с профессором Блэком пошли по отдельности. Я сначала завернул к Гриффиндорской башне, перехватил Рона с Гермионой. Свету ждать не пришлось, она сама нас ждала у входа. Взгляды у всех взволнованно-испуганные. Ободрить мне их особо было нечем, беглые преступники — это существенный повод для волнений и у маглов, и у магов. Тем более в магической Англии, побег из Азкабана — это потрясение основ и разрушения картины мироздания. Подумаешь, не в первый раз — всё равно ещё не привыкли. То, что мы в результате сменим министра, никого не радует. Вернее, не радовало, пока не пришёл первый вариант «Ежедневного Пророка», с впечатляющим своей наглостью интервью с Фаджем.

Массовый побег из Азкабана.

Министерство опасается, что «душа заговора» старых упивающихся смертью — Блэк.

Вчера поздно вечером Министерство магии сообщило, что из Азкабана совершили массовый побег.

В ходе беседы с репортёрами у себя в кабинете Министр Магии Корнелиус Фадж подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег десять заключённых, о чём ввиду особой опасности беглецов он уже проинформировал премьер-министра маглов.

— К великому сожалению, повторилась ситуация, с которой мы столкнулись два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал Блэк, — заявил Фадж. — И между этими происшествиями нельзя не усмотреть взаимосвязи. Побег подобного масштаба предполагает помощь извне, и следует помнить, что Блэк, первым в истории вырвавшийся из Азкабана, идеально подходит для роли такого помощника. Мы считаем весьма вероятным, что бежавшие преступники, в числе которых кузина Блэка, Беллатриса Лестрейндж…

— Мне начинает казаться, будто Фадж надеется, что Сириус сбежит, — прокомментировал я этот бред.

— Ему так будет удобнее формировать общественное мнение, — пояснила Света. — Многие ещё помнят прошлый год. А раз сбежал, значит виновен.

— Но Сириусу ведь незачем бежать, — возразил Рон.

— Действительно, что будет, если Сириус продолжит как ни в чём не бывало заниматься своими делами? — спросила Гермиона.

— То же самое, только сложнее, — предположила Света.

Оптимистка!

— Смерть при попытке к бегству, — припечатал я, осматривая Большой зал.

Реакция пока что была почти незаметной. В отличие от прошлого года, нынче «Ежедневный пророк» выписывают немногие. И правильно, абсолютно бестолковая макулатура. А в магическом мире макулатуру собирать не принято.

За преподавательским столом картина была совсем другая. Дамблдор и МакГонагалл что-то озабоченно втолковывали Сириусу. Профессор Спраут, подперев «Пророк» бутылкой кетчупа, читала первую полосу с такой сосредоточенностью, что не замечала, как с её ложки, застывшей в воздухе, капает на колени яичный желток. Снейп на завтраке не присутствовал.

— Кошмар, — сказала Гермиона, продолжавшая читать газету.

— Что ещё? — встрепенулся я, Рон тоже дёрнулся, Света наклонилась ближе к нам, чтоб лучше слышать.

— Это ужасно, — Гермиона сложила газету на нужной странице и пододвинула к нам.

Трагическая кончина министерского работника.

Больница Святого Мунго пообещала вчера вечером провести детальное расследование обстоятельств гибели сорокадевятилетнего Бродерика Боуда, сотрудника Министерства магии, задушенного в своей постели, «комнатным» растением. Вызванные на место происшествия целители не смогли вернуть его к жизни. Мистер Боуд пострадал от несчастного случая на рабочем месте за несколько недель до смерти.

— Боуд… — сказал Рон. — Что-то знакомое… Точно, он коллега Дуффа Бойда, ну, отца Энни. Папа мне рассказывал о невыразимцах.

— Отдел Тайн, значит, несчастный случай на рабочем месте, — протянул я с намёком.

Все понятливо покивали.

Нашим «Ежедневным Пророком» заинтересовался Невилл, очень уж живенько мы его читали. Открыв первую страницу, он вскрикнул, привлекая внимание Парвати и Лаванды. У других читателей прессы тоже были соседи. Информация пусть и медленно, но распространялась.

Сириус развлекался. Добби бдел. Авроры не появились, даже просто проверить версию Фаджа. Не захотели позориться?

Мама сообщила, что у них всё готово, но раз мы контролируем ситуацию, пусть Фадж увязнет поглубже. Экстренный выпуск придёт либо во время попытки ареста, либо во время обеда.

На первой перемене о десяти сбежавших упивающихся смертью уже говорили все.

Ребята, выросшие в семьях волшебников, с детства знали их имена, и произносили почти с таким же страхом, как кличку Риддла. Преступления их, совершённые в годы Риддловского террора, стали легендой. А по коридорам Хогвартса ходили юные родственники их жертв, и сегодня они неожиданно оказались объектами совсем нежеланного внимания. Сьюзен Боунс, чьи дядя, тётя и двоюродные братья пали от рук Упсов, с горечью сказала на уроке гербологии, что теперь она поняла, каково оказаться на моём месте.

— Не знаю, как ты с этим живёшь. Это ужас, — выпалила она, подсыпая слишком много драконьего навоза саженцам визгопёрки, от чего они недовольно запищали и заёрзали.

— Всё пройдёт, — ответил я банальностью, как ни странно, девочка слегка утешилась. Пожалуй, говорить, что ей ещё повезло, не стоит, не поймёт и обидится. Просто я опасаюсь, что ко мне скоро полезут с вопросами. К Сириусу-то они лезть постесняются, а ведь найдутся идиоты, которые поверят в версию Фаджа. К чести магов, большинство эта версия не устраивает. Спокойно-насмешливое настроение профессора Блэка с каждым уроком увеличивало количество большинства. А Добби никто не увидит.

Приближался обед, а с ним и второй акт пьесы. Я уже начал думать, что Фадж обойдётся кампанией в прессе, или Скримджер, не желая посылать авроров арестовывать невиновного, послал Фаджа куда подальше.

Даже когда министр появился в дверях Большого зала с двумя аврорами, одним из которых был Кингсли Бруствер, мне не пришло в голову, что это арест. Министрам вроде не полагается в таких мероприятиях участвовать. Тем не менее, маме о его появлении я сообщил.

— Совы с газетами уже вылетели из Хогсмида, — ответила она.

По-моему, вид сидящего за обеденным столом Сириуса Блэка не понравился ни министру, ни аврорам. Сириус, рисуясь, отсалютовал им чашкой чая. Министра перекосило, Кингсли неодобрительно покачал головой.

— Блэк, — начал чуть ли не с порога Фадж, — вы сейчас под конвоем отправитесь в Министерство. Там вам предъявят официальное обвинение, а суда вы будете дожидаться в Азкабане.

Ученики возмущённо загалдели, даже некоторые слизеринцы выразили протест.

Сириус не стал никого перекрикивать и продолжил обед. Дамблдор покосился куда-то за спину профессора Блэка и промолчал. Всё ясно, про Добби он уже знает. Другие преподаватели, глядя на директора, делали вывод, что всё в порядке, и если беспокоились, то не сильно. Снейп, по-моему, надеялся, что Сириуса арестуют. После речи министра, его взгляд стал выжидающе-расчётливым. Обломается. Совы прилетели, когда министр решил, что ближе к Блэку подходить опасно, и пропустил вперёд авроров.

Три совы быстро распределили между собой гостей Хогвартса, и усевшись на плечо каждая к своему адресату, протянули лапки с газетами, для отвязывания.

Остальные совы, не утруждаясь, бросали газеты на столы, по десять штук на каждый стол, включая преподавательский.

Кингсли, воспользовавшись случаем отодвинуть неприятное дело на потом, развернул газету первым и буквально посерел.

Его более исполнительный коллега, видя такую реакцию заколебался, но Блэк вроде бы исчезать не собирался и даже потянулся за газетой. Аврор, сдавшись, развернул свой экземпляр. Сначала он пытался делить внимание между подозреваемым и газетой, но первый же взгляд на фотографии заставил его забыть о Блэке.

Дальше газеты начали читать массово: министр, преподаватели, ученики. Последним пришлось сбиваться в тесные кучки из-за малого количества газет. От них информация стала расходиться по залу тревожным гулом. Дети Все-Знают-Кого не узнавали, но его окружение наводило на неприятные мысли. Мысли, которым не хотелось верить.

— Это он, — пробормотал совершенно ошеломлённый Фадж, ученики притихли в ожидании продолжения, — Вы-Знаете-Кто… живой. Да как же так… в это невозможно поверить… честное слово… да как это может быть!..

Мямлящий и тяжело дышащий министр вызывал чувство брезгливости. Сириус не счёл нужным его скрывать и пренебрежительно хмыкнул. Фадж осёкся, посмотрел на него, обвёл диким взглядом приведённых с собой авроров, и стало яснее ясного, что с его губ вот-вот сорвётся возглас: «Хватайте его!» Но, к счастью, вмешался Дамблдор.

— Неужели вы не верите своим глазам, Корнелиус? Вот доказательство того, что последние полгода я говорил вам правду. Лорд Воландеморт возродился, и пора вам наконец внять голосу рассудка!

— Я… не… то есть… — пролепетал Фадж, озираясь, точно в надежде, что ему подскажут, как действовать дальше.

Министру подсказали, но не думаю, что он сильно обрадовался. В большой зал вплыла серебристая черепаха и голосом весьма пожилой женщины произнесла:

— Корнелиус Фадж. Парламент Магической Великобритании созывает срочное собрание для принятия решения о вашем соответствии занимаемой должности.

Фадж вытаращил глаза ещё сильнее, чем раньше; челюсть у него отвисла, а круглое лицо под взлохмаченными седыми волосами, залилось розовым румянцем.

— Я… вы…

— Пойдёмте, мистер Фадж, а то они без вас всё решат, — как-то даже по-доброму произнёс Кингсли Бруствер.

Большой зал они покинули в тишине. Народ пытался осознать услышанное и увиденное. Даже те, кто был в курсе возвращения Риддла, представить себе не могли, что налёт на Азкабан кто-то фотографировал. Рита Скитер, шальная женщина, так построила статью, что ни разу не сказав прямо, оставила впечатление, будто она лично делала снимки, скрываясь в тёмных коридорах Азкабана.

Сириус, расслабившись, отпустил Добби. Для Дамблдора наша подстраховка — лишнее доказательство, что фотографии — не наших рук дело.

Сообщив маме, что всё получилось наилучшим образом, я решил наконец пообедать, а то время идёт, со всеми этими событиями недолго и голодным остаться. Но оказалось, что у пьесы есть ещё и третий акт.

Энни Бойд с каменной физиономией демонстративно прошла через весь зал к нашим местам.

— Я, Энни Бойд, от имени и с разрешения Дуффа Бойда разрываю помолвку с Рональдом Уизли.

Сказав это, Энни действительно разорвала какой-то пергамент на восемь частей, потом положила половину перед Роном, а с оставшийся половиной удалилась на своё место.

Рон, покраснев сильнее министра, уставился на неровные кусочки пергамента.

— Дура, — тихо, только для своих, но от души высказался я. — Не могла без цирка обойтись.

— Так положено, — вздохнула Света. Мол, ничего не могу поделать. — Рону свою часть контракта следует отослать родителям.

— Им-то этот мусор зачем? — из-за смущения излишне грубо спросил Рон.

— Ро-он, — одёрнул я приятеля. Смущение смущением, но не надо забываться, разговаривая с моей девочкой.

— Извини, — втянул он голову в плечи.

— Ничего, момент действительно неприятный, — посочувствовала Света. — А контракт должны уничтожить те, кто его подписывал. И пока этого не случилось, его можно восстановить.

— Лично в руки отдам и прослежу, чтоб сожгли, — сказал Рон, убирая обрывки в сумку.

Переживал он недолго, у людей сегодня были более насущные темы для обсуждения, чем разрыв его помолвки. Рона же больше волновало, что скажут люди, а не расставание с Энни, так как поцелуи и обнимашки кончились в прошлом году. Нынче все встречи сводились к выносу мозга. К счастью, эти встречи были редкими, а теперь наконец всё разрешилось.

Мне стоило больших усилий не дёргать маму и Рема вопросом «как идут дела?» Шрам вскоре после экстренного выпуска «Пророка» обожгло болью, я быстро укутал его пушистыми патронусами, гася боль и вместе с ней чужой гнев. Похоже, Риддл вообще не считает нужным себя контролировать днём. Раздражение было моё собственное.

Многие покидали Большой зал так и не пообедав, они никак не могли соотнести для себя легендарный ужас за стенами Хогвартса и мирные, повседневные дела.

Мы к существованию Риддла уже привыкли, как и некоторые другие. Кто-то, как Малфой, видел его вживую, кто-то слышал разговоры родственников, как например Невилл. Его бабушке летом фотографии не понадобилось, ей хватило слов Дамблдора. Потому для Лонгботтомов — это не новость. Невиллу, чтобы пропали остатки аппетита, хватило побега Лестрейнджей. С утра он вообще почти не разговаривал, только напомнил Гермионе её обещание помочь с зельем. Для Сириуса и Риддл, и беглые Упсы сегодня где-то на втором плане. Он, похоже, Азкабана боялся гораздо больше, чем показывал. То, что мы собирались устроить побег, не имеет значения. Этот страх в реальных причинах не нуждается. И отпустило крёстного только к вечеру. Ну как отпустило, напряжение сменилось эйфорией. В глаза вроде не бросается, но я-то его хорошо знаю. На радостях профессор Блэк пошёл снимать баллы с Малфоя, чтобы тот не задерживался с переносом исчезательного шкафа.

В подземелье мы сегодня сходили вдвоём со Светой, ещё до отбоя. Всё вроде замечательно, но шрам слишком часто дёргало, его пришлось постоянно держать укутанным в серебристую вату. А меня грызло любопытство «с чего вдруг?» Естественно, я сократил свидание до приличного минимума и полез в сознание к Риддлу, сразу как добрался до своей кровати. Гермиона в это время где-то в пустом кабинете помогала Невиллу варить зелье. Рон сочинял очередной бред для Трелони. Я свои уроки похоже опять буду делать на переменах.

В сознании Риддла изменения бросались, ну пусть будет, в глаза. Там, где раньше клубились и шелестели воспоминания, сейчас стояла непроницаемая стена. Мне без разницы, я туда лезть не собирался. У Риддла бешенство сменялось глухим раздражением, а раздражение — бешенством. Он даже не пытался закрыть текущие эмоции, более того, они были искусственно усилены в точке легиллименции, на выходе, так сказать. Похоже, по плану Риддла, меня должно затопить чужими эмоциями. Чтобы понять зачем, мне пришлось долго сидеть, притаившись у входа. Ответ, впрочем, оказался очевиден. Это у меня есть точка приложения сил — мой шрам, а Риддлу легиллиментить нечего, вот и решил он дать эмоциям протоптать тропинку. Получится или нет, не знаю, Риддл уверен, что получится. Но он вообще самоуверен. Как вскоре выяснилось, одними эмоциями я не отделаюсь, дурацкие сны тоже вернулись.

Рано утром, я только проснулся, даже к побудке товарищей не приступил, со мной связался Римус.

— Что случилось? — испугался я на всякий случай.

— Ты ведь рано встаёшь, — сказал Рем, — вот я и решил, что будет нормально всё тебе рассказать, прежде чем лечь спать.

— Конечно нормально, — согласился я. — У вас там что, всю ночь движуха была?

Рем, конечно, мог после большого количества событий пойти куда-нибудь отдохнуть, но тогда он не стал бы звонить мне с утра пораньше.

— Именно, — подтвердил Римус. — Корнелиуса Фаджа отстранили от должности, его место занял Скримджер, что плохо. Но помешать мы не смогли. Это старая традиция, в смутное время сажать в министерское кресло главу аврората. А то, что нынешний глава аврората излишне уважает статус — это недостатком не считается. Почему-то все помнят о своём статусе, прикидывают как с таким министром легко будет работать, а то что у Воландеморта половина Упсов — уважаемые члены общества, благополучно забывают. В общем, кардинальных перемен не будет. Скримджер сделает то же самое, что в новых обстоятельствах сделал бы Фадж.

Зато глава аврората теперь Делейн. Операции не требующие санкции министра можно будет проводить быстро.

— Уже хорошо, — оценил я, не знаю уж, где произойдёт решающий бой, но точно не в поместье какого-нибудь уважаемого человека. — А на антиликантропный комплекс мы получить лицензию сможем?

— Конечно! Вы ведь теперь очень уважаемые люди, — удивился моей непонятливости Римус.

Действительно, что это я? Но уточнить-то не лишне будет.

— А родители Невилла? Там движение намечается?

— Полагаю, да, хотя там всё немного сложнее. Способ лечения не опробован и нуждается в испытании. Найти добровольца, который в здравом уме и трезвой памяти согласится стать подопытным, по понятным причинам невозможно. Обряд, опять же, требуется провести тёмный и не тихо в Отделе Тайн, а открыто. Полагаю, Скримджер захочет в обмен на риск получить поддержку Лонгботтомов. Августа может пойти на принцип.

— Ладно, посмотрим, — Римус уже в разговорник зевает, пора закругляться.

— По-ао-ка, — попрощался он.

— Пока.

Невиллу я передал касающуюся его часть разговора по дороге на тренировку.

— Бабушка очень принципиальна, — угрюмо пробормотал он. — Она конечно права, но…

— Она действительно права, но ситуация изменилась, полагаю, Скримджер будет вести себя приемлемо. В нынешних обстоятельствах даже Фадж вёл бы себя приемлемо. У твоей бабушки просто не будет причин проявить излишнюю принципиальность.

— Это ты мою бабушку не знаешь, — грустно усмехнулся Невилл и сменил тему. — Я вчера зелье сварил, почти сам, Гермиона мне совсем чуть-чуть помогла.

— Вот и славно, — я припомнил всё, что у меня запланировано на сегодня. Предстоящий трёхчасовой сеанс легиллименции вечер убивал напрочь. Увы. — Завтра наруч распишем.

Почему не сегодня, Невилл не спросил, хотя было заметно, что очень хотел.